Текст книги "Смерч. Мистическая драма"

– Так что говорила Валентина? – напомнил Алексей.

– Что, с самого начала?

– Ну, конечно!

– Вот, как влетела она в эту дверь, так сразу начала голосить, что там Эмма и туристы и какой-то Борис, и что там идет смерч и рассвет, но они не могут убежать, потому что их автобус взорвался. В общем, полная чепуха. Я на улицу выскочил, но на небе звезды были и, вообще, тишина в округе. Я знаю, что иногда бывает такое: вдруг на гладкой поверхности моря появляется смерч, но он быстро проходит и никаких разрушений не приносит. Ну, вот, а потом она потеряла сознание и упала, мне пришлось возвращать ее к жизни целый час.

А когда пришла в сознание, опять начала тараторить что-то про рассвет и смерч, про своих родителей, что в Тимашевске. Ну, я у нее и выспросил есть ли телефон у них, да что за фамилия, да как зовут. Она мне все сама написала, только рука дрожала. Я уж думал, что все почти в полном порядке, да не тут-то было… Напоил я ее чаем своим, уложил спать, а она во сне такой бред понесла, что с ума сойти можно. И только смотрю опять колотить ее стало. Я до утра просидел с ней, компрессы ставил из трав, а утром повез в больницу. – Иван тяжело вздохнул.

– Это все? – спросил Сомов.

– Все… – Иван помолчал и добавил. – Иногда такое случается.

– Что именно?

– Все это… что с Валей произошло, да с теми людьми. Я потом вернулся из города и пошел на помощь спасателям. Видел я и Бориса, и Эмму, и их седые головы. Видимо, что-то увидели недозволенное.

– Что Вы имеете в виду, Иван? – Алексей насторожился.

– Да то, что иногда люди пытаются вторгнуться в тонкие миры, а тамошним обитателям это совсем не нравится.

– При чем тут это?

– При том, что ты, Лешенька, не там ищешь. Не было никакого убийства и нет здесь преступной группы, совершающей злодеяния. Я же знаю, что ты именно в этом направлении копаешь. Не копай, мой тебе совет. Послушай мудрого старика. Мне вот восемьдесят пять лет, а ни одного седого волоска, как видишь. А это потому, что не вмешиваюсь в природу, но живу с ней в согласии. Когда найдешь Бориса и Эмму, передай их родителям и забудь про это дело. Милиция в нем не разберется. Поверь мне. И обязательно следуй своей интуиции. Первая мысль, которая в голову приходит всегда верная. Еще чаю налить? – и Иван повернулся к медному самовару.

– Нет, спасибо. Вообще-то, у нас полиция… – заикнулся Сомов.

– Да какая разница! Суть-то одна.

– Но при чем здесь природа, тонкие миры и все прочее? Люди исчезли, может, кто-то прикрывается всей этой чепухой, чтобы следы замести? – Алексею не нравился тон беседы.

– О, это не чепуха. Только я вижу, что не веришь ты мне. Ну, что ж, ничего не могу поделать. Это все, что я знаю.

– А потом ни Эмма, ни Борис не появлялись у Вас в сторожке? – с надеждой спросил Сомов.

– Нет, никогда. Я их только на носилках видел. И все.

Вдруг рука Алексея непроизвольно потянулась к портмоне за фото Бориса и Эммы, будто что-то толкнуло изнутри:

– Вы не могли бы посмотреть на эти фото?

– Хочешь, чтобы я указал тебе, где их искать?

– Нет… понимаете… просто, может быть Вы… – мямлил Сомов.

– Да ладно, все понятно. Сейчас гляну. – и дед взял фото в руки.

На несколько минут в доме воцарилась тишина. Иван вертел перед глазами снимки, трогал их и, как показалось следователю, даже нюхал. Потом посмотрел на Алексея и медленно произнес, словно в трансе:

– Иди к вершине горы. Наверх. Стоянку с костром пройдешь и прямо, прямо…

– В смысле? Куда наверх? На самую вершину?

– Не сказано. Только тебе не надо туда, где горел костер. Иди выше. – Иван надолго замолк, положил фото на стол и словно заснул с открытыми глазами.

Алексей удивился тому факту, что дед озвучил его желание подняться к стоянке альпинистов, но ничего не сказал. Подождал немного, но через пару минут понял, что бесполезно выуживать подробности и встал:

– Спасибо большое за чай и за беседу, Иван. Извините, что отнял у Вас столько времени…

– Ничего-ничего, понимаю, работа такая. Только ты не у меня проси прощения, а у того курильщика, который в машине сидит и, наверное, уже давно превратился в сосульку, – Иван крепко пожал руку детективу. «Ого, силища! Переломает кости и не заметит», подумал тот.

Назад ехали молча. Евгений ничего не спрашивал, а Алексей ничего не хотел рассказывать. Только около гостиницы водитель вдруг дернул Сомова за рукав и сказал:

– Если дед дал тебе какой-то совет, так ты следуй ему, поверь мне.

– Что это ты вдруг? – спросил Алексей.

– Да так, я у него был пару раз, так он мне дельное говорил, всегда сбывалось.

– Ну, вот, и ты туда же, – махнул рукой Сомов. – Спасибо, что подвез. До встречи.

– Не за что. Удачи. – и машина скрылась за поворотом.

А в это время Иван неподвижно сидел перед печкой, в которой горели дрова и разные травы, наполняющие комнату приятными запахами, и вглядывался в огонь. Он прочитал заклинание, дабы оградить себя от внезапного нападения темных сил, и теперь расшифровывал то, что говорил ему огонь.

А огонь, как всегда, красноречиво рассказывал о битве между Светом и Тьмой. Тьма была в бешенстве, от того, что ее секреты увидел смертный. Свет защищал несчастного, но соглашался с тем, что человек проник в недозволенные пространства. Тьма жаждала отмщения, требуя души Бориса и Эммы, которые так неосторожно вторглись в ее владения. Свет сопротивлялся и защищал их, говоря о том, что договор выполнен полностью, а значит души этих двоих не принадлежат Тьме никоим образом.

Силы Зла настаивали на том, чтобы наказать любопытных, иначе, мирный договор будет полностью разрушен. Светлому началу пришлось уступить и наградить Бориса и Эмму полной потерей памяти, чтобы сохранить обоим жизнь. Однако, девушка оказалась настолько сильной, что смогла восстановить почти полную картину произошедшего. И хоть Свет не давал ей возможности рассказать что-либо людям или изложить все это на бумаге, Эмма упрямо продолжала делать попытки вспомнить события двадцать второго июля. И она вспомнила. И рассказала Борису. В тот день, когда он приехал к ней домой…

***

Тьма угрожала опустошить весь мир, если души этих двоих не будут отданы ей в качестве жертвоприношения. Свет упирался, сражался и защищал молодых людей, ссылаясь на их возраст, любопытство и увлечение историей и археологией, обещал, что их рассказам никто не поверит, но перевес был на стороне Тьмы.

Иван Погорелов с самого начала знал о смерче и о том, что произошло с туристами двадцать второго июля. Все это он видел в своей печи. Только не сказал Иван об этом никому ни слова, потому как знал, что и его постигнет та же участь, что выпала на долю несчастных Бориса и Эммы. Иван был мудрым человеком и не вмешивался в потусторонние миры, не только потому что не хотел проблем, но и потому, что был связан договором со Светом и Тьмой о соблюдении нейтралитета и охране Врат в потусторонние миры. А если люди просили его поколдовать, наказать кого-то или изменить ход событий, он говаривал так:

– Со свиным рылом, да в калашный ряд я не ходок.

Он был по-своему прав. Ведь его искусство исцелять и помогать людям было гораздо важнее каких-то там войн за пределами человеческого понимания. А лечил он многих: и от болезней, и от ссор, и от воровства, и от несчастья заговаривал. Кому травки попить даст, кому мед с собственной пасеки пропишет, кого-то чаем своим попотчует с приговорами и, смотришь, человек здоров. А иногда приносили к нему даже умирающих. Иван и таких на ноги ставил.

Ну, а женщины, конечно, шли к Погорелову в надежде узнать будущее. Никому не отказывал лесник, всем помогал, всем предсказывал грядущие события, причем, почти безошибочно, давал полезные советы, предостерегая от ошибок. Ивана за это любили, как любили его деда и мать, которые передали ему по наследству свое умение исцелять людей и хранить тайны.

Мудрый и спокойный, он никогда не шел против воли природы, но жил с ней в согласии и никогда не нарушал обещания хранить тайну Мироздания. Именно поэтому его не трогали силы Тьмы, а силы Света дарили ему свою безграничную энергию, бессмертие, силу Небес и возможность заглядывать в будущее. Задолго до каких-либо глобальных перемен Иван знал, что произойдет и на кого повлияют изменения. Он знал обо всем в мире, что помогало сохранять баланс положительной и отрицательной энергии в том или ином регионе.

Вот и двадцать второго июля он тоже был готов к катастрофе, но заранее знал, что не сможет помочь ни Борису, ни Эмме, так как Тьма не позволила ему вмешаться в происходящее. Также он знал, что не сможет помочь и Вале, так как девушка от рождения была эмоционально не устойчивой, однако чувство жалости взяло верх и Иван вложил всю свою силу, энергию и знания, чтобы помочь ей. Он смог сохранить ей жизнь, а разум был унесен безжалостным смерчем, который оставил ее в покое, зная, что никто не поверит сумасшедшей.

Потомственный хранитель врат между добром и злом, Иван, обладал недюжинной энергией и знаниями, дарованными ему Светом при подписании договора. Тьма тоже наградила его своей силой и знаниями, которые он использовал лишь в исключительных случаях. Именно поэтому он смог вмешаться в судьбу участников экскурсии и заставить их забыть о событиях того дня, вопреки желаниям Тьмы, которая сдалась под напором любви и света, исходящих из сердца деда, и силами Света. Но это была последняя уступка, на которую пошла темная энергия.

ГЛАВА 11

На следующее утро Алексей Сомов отправился во главе поисковой группы в горы, на то место, где произошла катастрофа. Личные вещи Эммы и Бори группе предоставили родители последних. Собаки честно делали свое дело. Несколько часов вся группа ходила вокруг одной и той же горы, прочесывая каждый камень, а в полдень собаки привели их к месту стоянки альпинистов. Но, к сожалению, не было найдено никаких следов.

Группа должна была снова вернуться на то же место еще через день, однако Алексею почему-то вспомнились слова Погорелова о том, что здесь замешаны силы природы и он решил, что вчера потратил время не зря, обратившись к Ивану, а значит, сегодня необходимо последовать его совету. Он решил ухватиться за первую мысль, как советовал «дед», и попросил всех снова загрузиться в машины и отправиться туда, где были найдены Борис и Эмма в прошлый раз.

Все больше и больше Сомову вспоминались слова Погорелова. По какой-то необъяснимой причине он вдруг проникся к «деду». Да и Евгений что-то хорошее про него говорил. Это было необъяснимо, но Алексей стал верить в то, что Иван указал правильное направление. Как? И почему? Он не мог объяснить.

Группа прибыла на место. Почти сразу же были найдены тела молодого человека и девушки в чаще леса неподалеку от того места, где их нашли спасатели в первый раз. А именно, под огромной елью, что росла почти на самой макушке горы. В этот раз Сомов послушал свою интуицию и совета Ивана и был ему за это благодарен.

Один из поисковиков сообщил по рации, что нашел тела мужчины и женщины пожилого возраста. А когда Сомов прибыл на место, он понял, что пожилая пара и есть Борис и Эмма. Их волосы были белыми, как снег, лица спокойными, словно сон окутал их своим покрывалом и через несколько мгновений они должны проснуться. Но, увы… Проснуться им было не суждено. Борис и Эмма были мертвы. Они сидели, прижавшись друг к другу, Эмма положила голову на плечо Борису, а он обнял ее правой рукой. Их лица были повернуты куда-то ввысь, словно они увидели что-то необыкновенное в небе или на ветках дерева. Вот только глаза были закрыты.

Сомов обнаружил листок бумаги, который сжимала в левой руке Эмма. Потребовалось долгое время, чтобы достать его из закоченевшего кулачка. Как оказалось, это была предсмертная записка родителям, но такого странного содержания, что у Сомова голова кругом пошла, когда он ее прочитал. Может действительно прав был Иван, говоря о том, что не там они ищут.

– Срочно вызовите Лаговых и Кретову на опознание, – отдал он распоряжение. – Я скоро буду.

Но ему удалось попасть в город только на следующий день, как раз к приезду родителей Эммы и Бориса.

Отправив тела в местный морг, Алексей выпросил служебную машину и бросился к Ивану Погорелову, вспомнив о том, что тот разбирается во всяких непонятных знамениях.

Он подъехал к сторожке, когда уже стемнело и яркие огни, льющиеся из больших окон дома так и манили зайти внутрь, попить вкусного травяного чаю с медом и отогреться у печки. Сомов постучал в дверь. Тишина. Странно. Он толкнул дверь – она оказалась открыта – и осторожно вошел внутрь. Оглядываясь по сторонам, он негромко позвал:

– Иван, Вы дома? Кто-нибудь есть? – только половицы отвечали ему своим скрипом.

Алексей обошел весь дом, но не нашел никого. Даже собака, и та исчезла куда-то. «Возможно, проверяет свои владения», подумал детектив и присел на краешек скамейки, что стояла у стола. Он просидел так минут пять, глядя в огонь, который весело плясал в печи, как вдруг услышал над собой густой бас:

– Что, Алешенька, не весел?

Сомов так и подпрыгнул от неожиданности. Он не слышал, как открылась дверь и вошел Иван:

– Ой, здравствуйте. Извините, что так вломился беспардонно, но дверь была открыта…

– Ничего. Я никогда ее не закрываю. Всегда открыта для добрых людей, а злые сюда не ходят. Да и был я не далеко. Чаю?

– Да, пожалуйста, просто мечтаю о нем, – честно признался Алексей.

– Так что случилось? – спросил Иван, расставляя мед и чашки на столе. Он был одет все в те же черные брюки и рубашку с коротким рукавом.

– А можно сначала вопрос не по делу? – улыбнулся Сомов.

– Валяй.

– Вам не холодно? Вот так… с коротким рукавом, зимой.

Погорелов захохотал:

– Ну, насмешил. Нет, конечно. Я еще и босиком по снегу хожу. Закалка. Меня с детства приучали жить в согласии с природой, вот и результат.

– А повязка для чего?

– Вот эта? – Иван коснулся белого платка, который закрывал лоб.

– Ага.

– Защита. От разных отрицательных сил. Здесь же третий глаз находится, а он очень уязвим. Так я, когда занимаюсь сбором трав или лечу кого-то, обязательно надеваю платок.

– А сейчас Вы тоже кого-то лечили? Или травы собирали? Вроде ж холодно. – Алексей подул на горячую ароматную жидкость в огромной чашке, которую ему предложил Иван.

– Нет, сейчас я занимался самосовершенствованием. А это значит, что нужно полностью расслабиться и отключиться от мира сего. Но тут-то и кроется опасность. Когда ты расслаблен, ты не можешь контролировать происходящее в округе, а вечером темные духи особенно сильны. Могут проникнуть в твое биополе и все… зачахнешь, не успеешь даже глазом моргнуть. Так что, повязочка очень помогает.

– А-а, понятно, – протянул Алексей. – Вы мне не поможете разобраться кое в чем?

– Конечно, если смогу, помогу.

– Вот. – и Алексей протянул помятую записку Эммы.

Иван прикоснулся к ней и вздрогнул:

– Мертва. Когда нашли? Где, я тебе сам скажу.

Сомов подозрительно посмотрел на деда. Откуда он знает, что Эммы больше нет в живых? И как он может узнать, в каком месте были найдены тела? Вернее, тело. О Борисе Алексей решил ничего не говорить. Пока.

Иван внимательно читал записку, с каждой строчкой все больше хмуря свои густые черные брови.

– Это не убийство и не самоубийство. Это – безысходность. Знаю, что умерла она шесть дней назад. Хорошо, что холодно. Да не смотри ты на меня так, словно это я убил ее. Я тебе уже говорил, что не там копаешь. Это все силы природы. Ну, не могу я тебе всего объяснить, Алексей. Ты мне не поверишь, да и не поймешь. – Иван махнул рукой.

– А может, пойму, все-таки? – с надеждой спросил Сомов.

– Я же тебе сказал, не копай, где не положено. Не милицейское это дело. – он сделал знак рукой, мол, молчи, знаю, что сейчас полиция у нас, и тут же продолжил, -Сюда никто не может вмешиваться. Да и я тоже всего не знаю. Поверь мне.

На самом деле Иван просто не хотел и не имел права говорить правду, зная, что его гостя и его самого постигнет такая же печальная участь, как и двух молодых людей.

– Но что же мне написать в отчете? «Погибла в результате столкновения с потусторонними силами»? У нее даже повреждений никаких нет. Да меня за сумасшедшего примут! И выговор влепят. – пожал плечами Алексей.

– Не ломай голову: они просто замерзли во сне. Видимо заблудились в темноте и не смогли найти дорогу назад. Вот и присели где-то в укромном месте. Да только не подумали о том, что в это время года в горах очень холодно. Вот и замерзли во сне. Так и пиши. И никто тебя за сумасшедшего не примет. – предложил Иван. – И не смотри на меня так. Ты ведь и Бориса нашел рядом с ней. Оба они умерли, сидя в обнимку. Но смерть была безболезненной и желанной.

Алексей хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная из воды. Он хотел арестовать деда, потом хотел верить ему безгранично, потом – просить о помощи, о том, чтобы все рассказал в полиции, но Иван засмеялся, увидев его смятение.

– Я знаю, что у тебя в голове атомный взрыв. Сразу хочу сказать, что это не я усыпил Бориса и Эмму. Это силы природы, добра и зла. Ну, честно, если хочешь, то приезжай ко мне после экспертизы.

Долго еще они беседовали за чашкой чая, хорошо, что в этот раз никто не ждал Алексея в машине. Да и спешить ему уже некуда было. Родители погибших прибудут только завтра, а значит, у Алексея есть немного свободного времени, которое можно потратить для совмещения приятного с полезным.

Вышел от деда Сомов уже за полночь, совершенно убежденный в том, что Иван говорил чистую правду. Ведь он это доказал, когда Алексей показал ему фото своей матери, которой не было в живых уже пять лет.

– Умерла эта женщина, – сказал Иван. – рак груди. Давно уже. Думаю, что несколько лет назад, но не могу точно сказать. Ух и добрая была! Любила тебя очень. Мама твоя.

Алексей был поражен. Он дал Ивану фото своего отца и тот сказал, что живет этот человек недалеко от Алексея, жив и относительно здоров, не считая артрита. Даже посоветовал, как избавиться от недуга. Сказал обязательно передать этот рецепт отцу. Опять угадал. Но, ведь, он же не знал этих людей, не знал Алексея, да и неоткуда ему было получить информацию. Значит, действительно обладал даром ясновидения. Сомов окончательно поверил деду.

Наконец, Алексей показал Ивану фотографию Бориса. Иван мельком взглянул на нее и сказал:

– Борис. Я же сказал все по нему. Проверить решил? Помню его лицо. Нет его. Умер в один день с Эммой, даже почти в то же время. Легко и безболезненно, так же, как и она, на той же горе… Нашли его тело рядом с девушкой, как я раньше сказал. Ей, правда, удалось прожить на пару минут больше, но это значит только то, что сильнее духом была. Записку передай родителям Эммы, когда они придут на опознание. И пусть мать Бориса ее прочитает, ей это нужно. А я смогу их морально поддержать отсюда. – сказав это, Иван отдал фотографию Алексею и покачал головой. – Грустная история. Жалко ребят.

Сомов ехал в гостиницу притихший и сбитый с толку. С одной стороны, он никак не мог поверить в то, что ему наговорил дед, а с другой стороны все сходилось. По данным отдела расследований в этой местности не произошло ни одного убийства за последние семь лет, не говоря уже о том, что преступных групп просто не существовало. Люди гибли лишь в результате несчастных случаев или по собственной глупости. Летом, в основном, тонули неосторожные подвыпившие пляжники, а зимой, по большей части, умирали собственной смертью местные жители, старики, которых здесь было не так уж и много. Все друг друга знали по именам и любой заезжий был сразу же виден не вооруженным глазом.

Наступила пятница, восьмое декабря. Всего тринадцать дней понадобилось на то, чтобы найти пропавших. Сегодня во второй половине дня на опознание приезжает чета Лаговых и Анна Кретова. Алексей долго колебался по поводу того, что сказать родителям погибших, все больше склоняясь к версии, которую ему подсказал Иван. Волнуясь, он с нетерпением ждал результатов вскрытия.

Патологоанатомы пришли к единодушному выводу, что двое молодых людей просто замерзли во сне. Удивленный, Сомов еще раз вспомнил слова Погорелова о том, что эти двое вовсе не были убиты людьми. Поблагодарив про себя деда, Алексей отправился встречать родителей, которые уже ждали его в приемной.

Самый сложный момент ожидал впереди. Алексей должен был передать записку родителям Эммы, в душе надеясь на то, что не будет слезных истерик и обмороков. Он окончательно поверил в силу Ивана Погорелова и надеялся, что тот исполнит свое обещание поддержать этих людей в трудную минуту.

Немного желтоватый лист бумаги, на котором корявым почерком были нацарапаны предсмертные слова, был передан Константину Аркадьевичу, отцу Эммы. Он тихо подошел к Нине Романовне и обнял ее за плечи, показав письмо.

Убитые горем родители долго не могли разобрать руку дочери, но, разобрав, были поражены содержанием записки:

«Дорогие мои, мама и папа!

 
И будет ночь длинней чем вечность.
И будет день, как миг один.
Придет однажды неизвестность
И скинет счастья паланкин.
Из моря, где природы чудо
Ты созерцаешь летним днем.
Смерч налетит из ниоткуда,
Мерцая дымом и огнем.
Закрутит страшный столб из пыли,
Воды и света, тьмы и мглы,
Опасность пальцы растопырит…
Не избежать теперь беды.
Идет к горе, кружась, как в вальсе,
Попутно разбудив ветра,
Смерч поворачивает в галсе…
Дожить бы только до утра.
А мы скрываемся в ложбине,
Вжимаясь в землю все сильней.
Мы оказались на чужбине
И нервы наши все слабей.
Там, на верху горы есть люди —
Они красивы и добры —
Дойти бы к ним, коль время будет,
Но ураган нам путь закрыл.
И видно лишь три белых дома,
В которых люди те живут
И мне до боли все знакомо,
Как будто я жила уж тут.
Но смерч идет, не остановишь
Его закрученную власть.
Он налетит и, понимаешь,
Повеселится с нами всласть.
Как я хочу, чтоб этот вихрь
Нас не заметил никогда,
Как я хочу, чтоб стало тихо,
Чтоб не кричали провода!
Но чу! Молитву услыхали
И смерч меняет страшный курс.
А мы лежим все бездыханно,
Рассматривая сквозь прищур,
Как вихрь силу набирает,
Взбираясь к белым тем домам,
Людские души забирает
Тех добряков, что жили там.
Кружится на одном он месте,
Сверкают души в высоте,
Он им приказывает жестом
Быть с ним навечно и везде.
Со стоном души покидают
Свою обитель на земле,
Но ураган не замечает,
Что мы с тобой лежим во мгле.
Забрал, насытился, довольно!
И он уходит в океан.
Я вижу это, но как больно
Осознавать, что было там.
Не всех забрал с собой в пучину
Сей ненасытный великан:
Заставил нас надеть личину
И опустился к берегам.
Я оживаю понемногу
И вижу, что стою одна
У белого, как мел порога
И в белых, словно мел, стенах
Вхожу я в дом и замечаю,
Что стены голы, хладен пол,
Никто не предлагает чаю,
А дух добра долой ушел.
Вокруг меня лишь злые ведьмы
И, хоть на вид они милы,
Я знаю, что попали в плен мы…
Мы? Нет, не мы, лишь я, а ты…
Ты схвачен злобным ураганом,
Душа твоя во тьме морской
Накрыта черным балаганом —
Под ним ты не один такой.
По кругу возвращаю время,
Хоть и не в силах возвращать.
Да не мое ведь это бремя —
Земную ось и шар вращать.
И вот я жду теперь лишь чуда,
В надежде души оживить.
Смерч налетел из ниоткуда
И мне придется с этим жить.
 

Простите нас, но мы больше не можем существовать с этим смерчем в душе, где больше нет радости и света. Невозможно жить спокойно, утратив способность быть таким, как все нормальные люди. Невозможно быть зомби, потерявшим всякие чувства, а значит, и жизнь, унесенную смерчем.»