Текст книги "Шестая жена. Роман о Екатерине Парр"

 Глава 10
1537 год

Обед завершился, и дети скрылись в своих комнатах. Кэтрин взяла в руки книгу и уютно устроилась в кресле, намереваясь урвать сладкое мгновение покоя и насладиться чтением. На улице завывал ветер, и сидеть в теплой гостиной рядом с потрескивавшим в очаге огнем было очень приятно.

Она не провела так и десяти минут, когда услышала на дворе крики. Вскочив и выглянув в окно, Кэтрин задержала дыхание, увидев толпу человек в двадцать, которая собралась у замка. Судя по виду этих людей, они были сильно раздражены.

– Выходи, предатель! – кричали они. – Изменник! Продажная шкура! Покажись! – Некоторые при этом потрясали кулаками, другие размахивали оружием, вилами или косами.

Задрожав от страха, Кэтрин спустилась в холл, где увидела Джека и Маргарет: они уже сбежали вниз по лестнице.

– Возвращайтесь наверх и оставайтесь там! – велела детям Кэтрин самым строгим тоном, какой ей удалось придать своему голосу.

– Мачеха, в отсутствие отца хозяин здесь я. Я с ними разберусь, – сказал Джек, однако, несмотря на внешнюю браваду, голос у него дрожал.

– Твой отец никогда не простит мне, если я допущу это, – сказала Кэтрин, но Джек не сдвинулся с места, а шум за дверью все усиливался.

Слуги столпились в холле; одни храбрились, другие явно были напуганы, и все они смотрели на нее в ожидании приказаний. Кэтрин охватил такой ужас, что она едва могла говорить, но Господь, сотворив чудо, придал ей смелости.

– Откройте дверь! – велела она Уолтеру, и тот уставился на нее. – Откройте, пожалуйста, – повторила Кэтрин.

– Да, делайте, как говорит миледи! – приказал Джек.

Заскрипел засов, и Кэтрин оказалась лицом к лицу с разъяренной, бурлящей толпой. Она с ужасом поняла, что знает некоторых людей – встречалась с ними на рынке или они прислуживали ей в соседских домах.

– Почему вы нападаете на женщин и детей? – крикнула Кэтрин, перекрывая голосом гомон стоявших за дверью людей.

– Нам нужны не вы, леди, а лорд Латимер, предатель! – прорычал крупный мужчина с копной рыжих волос.

– Его здесь нет. И почему вы называете его предателем?

– Мы паломники. Он предал нас.

– Да! – крикнул другой мужчина. – Мы знаем, что он ездил в Лондон с поджатым хвостом, хотел подмазаться к королю.

– У лорда Латимера были важные дела в Лондоне, – громко заявила Кэтрин. – Король исполнил ваши требования. Как мог милорд предать вас?

Все заговорили разом на повышенных тонах. Кто-то сказал им, что Джон очень хотел вернуть себе милость короля.

– Прошу вас, уходите, – обратилась к ним Кэтрин. – Его здесь нет. Я не знаю, где он. Когда милорд вернется, я передам ему, что вас тревожит, и, уверена, он разрешит ваши сомнения.

– Да, уходите! – поддержал ее Джек. – Не к лицу вам являться сюда и пугать всех.

– Нам сказали, что его светлость здесь! – рявкнул Рыжий.

– Но его нет, уверяю вас, – заявила Кэтрин, молясь, чтобы они ушли. – Если вам так нужно, можете войти и проверить.

Она не рассчитывала, что толпа проявит такую наглость, однако стоило ей произнести последнюю фразу, как незваные гости ринулись в замок, едва не сбив ее с ног и игнорируя яростные протесты Джека.

– Закрой рот, мальчик, – бросил ему один. – Ты бы лучше пригнул голову и стыдился за своего отца.

– Это вам нужно стыдиться, – возразил Джек, но его утихомирили ударом по лицу.

Из рассеченной губы потекла кровь. Кэтрин бросилась к пасынку, тот отмахнулся от нее. Бунтовщики, перевернув скамьи и стулья в холле, порывшись в сундуках, кинулись в другие части замка. Они не просто искали Джона, но, похоже, намеревались осуществить возмездие и разнести все в доме. Кэтрин слышала доносившийся из кухни звон битой посуды. Милосердный Боже, до чего они дойдут?!

Маргарет, должно быть, напугана до ужаса. Дрожа от гнева и страха, Кэтрин взлетела вверх по лестнице и нашла падчерицу в ее спальне: девочка забилась под стол, опустила до пола скатерть и тихо плакала. Когда Кэтрин приподняла ткань, Маргарет испуганно глянула на нее широко раскрытыми глазами.

– Оставайся здесь! – скомандовала Кэтрин. – Они тебя не тронут, я не позволю. Они ищут твоего отца. Слава Богу, его здесь нет!

Она вышла из комнаты, закрыла дверь и с каменным лицом наблюдала, как паломники растекаются по спальням, быстро и шумно обшаривают их и выходят с полными охапками вещей: сорванных со стен добротных завес, серебряной дарохранительницей и другими сокровищами, которые Латимеры хранили и передавали из поколения в поколение. Кэтрин возблагодарила Небо, что ее украшения лежат в потайном отделении свадебного сундука. Грабители ни за что не догадаются, что у него двойное дно.

Но вот бандиты ввалились в комнату Маргарет. Было слышно, как они шумят там. Лишь бы девочка не пикнула. О, какое облегчение! Они выходят. Но один прихватил с собой куклу Маргарет. Кэтрин разозлилась. Игрушка была очень красивая, куплена в Йорке.

– Вы же не станете красть у ребенка? – с вызовом бросила она ворюге. – Представьте, что кто-то забрал бы игрушку у вашей дочери. Как бы вы отнеслись к этому?

Мужчина, придурковатый на вид и толстый как бочка, нагло взглянул на нее, будто взвешивал в уме, стоит ли препираться с ней. Кэтрин понимала, что не в ее положении затевать споры.

– Прошу вас, – сказала она, смягчив голос, – моя падчерица и без того сильно расстроена. – Кэтрин протянула руку за куклой, и, к ее большому удивлению, мужчина отдал трофей.

– Я не чудовище. Паломники – честные люди.

Кэтрин хотела сказать, что честные люди не грабят дома, но удержалась. Вместо этого она положила куклу на кровать и возблагодарила Господа, что Маргарет осталась незамеченной. А потом увидела, как один из пилигримов схватил золотую солонку, и разъярилась. Это была одна из наградных вещей: король Генрих VII подарил ее отцу Джона в благодарность за верную службу. В холле валялась сломанная мебель, старинное стекло с фамильным гербом в одном из окон было разбито. Такой разнузданный вандализм шокировал Кэтрин.

– Ну что, вы удостоверились, что милорда здесь нет? – спросила она Рыжего самым язвительным тоном, какой только могла изобразить. – Обязательно было устраивать в доме погром во время поисков?

Рыжий сердито глянул на нее:

– Предатели получают по заслугам.

– Мой отец не предатель! – прошипел Джек.

Кэтрин взглядом заставила его умолкнуть.

– А теперь, прошу вас, уходите, – сказала она мятежникам.

– Нет, пока мы не застанем лорда Латимера, – ответил ей Рыжий. – Нам приказано дождаться его здесь. За ним посылали и предупреждали его в весьма ясных выражениях, что мы разрушим замок, если он не вернется немедленно.

От испуга Кэтрин едва могла говорить.

– Вы этого не сделаете! Я не позволю шайке воров жить под моей крышей. Уходите сейчас же!

– У вас нет выбора, леди, – сказал тощий как скелет, мрачный с виду субъект, который, похоже, был правой рукой Рыжего. – Мы намерены взять вас и детей его светлости в заложники, пока он не вернется в наши ряды.

Возмущение и страх наполнили ее. Сердце колотилось, и она была близка к обмороку.

– К чему все это?! Король выполнил ваши требования. Чего еще вы хотите?

– Леди, вы и правда думаете, что король сдержит свое слово? Сдается мне, нас надули, дав пустые обещания. Куда ни поедешь, везде неспокойно. Люди в тревоге, и они обозлены. Нам нужны наши вожаки, и лорду Латимеру не следует забывать данную клятву.

– Мы, паломники, не причиняем вреда женщинам и детям, – сказал Рыжий. – Наше дело святое, и мы люди набожные. Мы постараемся доставлять вам как можно меньше беспокойства. Вы можете свободно заниматься своими делами, пока остаетесь в замке.

Кэтрин негодовала. Как они смеют указывать ей, что она может, а чего не может делать в своем собственном доме!

– Пока вы его не разрушили! – съязвила Кэтрин. – Вот как вы не вредите женщинам и детям!

– Это будет зависеть от лорда Латимера, – сказал Скелет. – Если он тревожится за вас…

– Мы будем спать здесь, на тростниковой подстилке, укрываясь накидками, – перебил его Рыжий, – так как я не надеюсь, что миледи предложит нам лучшие спальни. Мэттью, ты проверил съестные припасы?

– Да, мастер, – отозвался тщедушный юнец с кривыми зубами. – Там всего вдоволь.

– Этих припасов нам должно хватить на всю зиму, – запротестовала Кэтрин.

– Что ж, леди, придется вам затянуть пояса, как делают бедняки, – глумливо бросил Скелет.

Было ясно, что ей с ними не совладать. Что она могла поделать?

– Пойдем, Джек, – сказала Кэтрин и отправилась наверх.

– Слушай внимательно, – тихо проговорила она, затащив его в свою спальню. – Я знаю, ты злишься, но не провоцируй их. Подумай обо мне и Маргарет. Кто знает, будут ли эти мятежники и дальше вести себя прилично? До сих пор они не проявили особого благочестия. Мы с твоей сестрой, будучи женщинами, особенно уязвимы. – Ее передернуло от мысли о том, что могут сделать с ней. – Обещай, что будешь молчать и как можно реже показываться им на глаза. Я тоже постараюсь не выходить из комнаты и послежу, чтобы Маргарет поступала так же, держа дверь на запоре.

Джек нахмурился:

– Я собирался ускользнуть потихоньку и привести отца.

– Нет! От этого нам всем станет только хуже. Обещай мне, прошу.

– Хорошо. – Он недовольно пожал плечами и, крадучись, ушел.

Кэтрин решила не покидать своей спальни, но не могла найти успокоения. Наступали сумерки, приближалось время ужина. Ей нужно пойти и дать распоряжения кухонным слугам, которые иначе не будут знать, что им делать. В конце концов, разве она не хозяйка в своем доме?

Тихо открыв дверь, Кэтрин прошла на лестничную площадку. Оттуда она увидела, что бунтовщики вернули на места опрокинутые скамьи и стулья, а обломки мебели сгребли в угол. Они сидели, собравшись группками и закутавшись в накидки от холода, так как в разбитое окно дул холодный ветер.

– Ради Бога, заткните его каким-нибудь тряпьем! – рыкнул на них Рыжий. Он устроился за столом на козлах вместе со Скелетом и двумя другими мужчинами. Один из его приятелей как будто писал письмо – пером Кэтрин и ее чернилами, как вам это нравится! – И приведите юного Мэттью. Пусть отнесет это лорду Латимеру.

– Что вы ему написали? – поинтересовался Скелет.

– Я попросил его вернуться домой безотлагательно и сообщил, что мы взяли в заложники его жену и детей на случай, если он снова решит, как заяц, сбежать в Лондон. Я напомнил ему, в чем состоит его долг. Мэттью объяснит остальное, да, приятель? Внуши ему страх Господень!

Все засмеялись, так как невозможно было представить, чтобы этот худосочный парнишка мог напугать кого-то. Хохот смолк, как только они увидели спускавшуюся по лестнице Кэтрин. Она молча прошла мимо, кипя от негодования, и отправилась на кухню. Еще больше взъярилась хозяйка, увидев, какой разгром устроили бунтовщики повсюду в замке. Много времени потребуется, чтобы привести его в порядок. Она готова была расплакаться, но сдержалась: нельзя допустить, чтобы ее посчитали слабой женщиной.

Прошло пять дней, шесть, семь, от Джона не было ни слуху ни духу. В доме установился определенный, хотя и не слишком приятный порядок: Кэтрин, как могла, старалась избегать незваных гостей и следила, чтобы они получали только скудное пропитание. Она больше не боялась их: если бы они намеревались обратить свое внимание на нее или Маргарет, то уже наверняка сделали бы это, – но ее глубоко возмущало их присутствие в доме, и ей хотелось, чтобы они убрались восвояси. В холле воняло, как в коровнике. Эти мужики редко мылись и не считали зазорным справлять малую нужду в камин или просто в углу. Уолтер то и дело предлагал выпроводить незваных гостей, но их было слишком много, так что Кэтрин попросила его не ссориться с ними. Управляющего это совсем не обрадовало, но она убедила его, что лучше не рисковать.

Бунтовщики день ото дня становились задиристее и злее, так как Джон все не объявлялся. Со своего наблюдательного пункта на лестничной площадке Кэтрин подслушивала их разговоры, держась в тени и мигом ускользая, стоило кому-нибудь двинуться в направлении лестницы.

– Вероятно, Мэттью разминулся с ним на дороге, – высказал предположение один из паломников.

– Он мог поехать другим путем.

– Все, кто сюда приезжает, пользуются Великой Северной дорогой. – Это был Скелет.

– А что, если его светлость заболел и отсиживается на каком-нибудь постоялом дворе?

– Тогда Мэттью наверняка прислал бы нам весточку, – буркнул Рыжий. – Я даю ему время до завтра.

Кэтрин затаила дыхание. Где же Джон?

В тот же день ей доставили письмо.

– Это от лорда Латимера? – грубо спросил Рыжий и выхватил пакет у вестника, прежде чем Кэтрин успела подойти.

– Да, – сухо сказала она, узнав почерк и печать мужа.

Рыжий передал ей письмо:

– Так вы лучше вскройте его сами и скажите нам, что там.

Отшатнувшись от главаря, распространявшего кислый запах, Кэтрин взяла письмо, сломала печать и прочла его.

– Милорд находится в Малтоне, как и планировал. Он сообщает, что все хорошо, он скоро закончит свои дела и будет дома.

– Ни слова о Мэттью?

– Нет. Можете сами прочесть.

Рыжий покачал головой:

– Я не умею читать. Похоже, Мэттью упустил его, вот олух.

– Простите, – сказала Кэтрин и пошла наверх.

Она взяла себе за правило как можно меньше говорить с бунтовщиками. Но то, что она услышала у себя за спиной, заставило ее остановиться.

– Надменная сучка, а?

– Нужно ее хорошенько приласкать.

– Не, не стоит. Эти высокородные леди никуда не годятся в постели. Не получают удовольствия, как нормальные бабы. От шлюхи я бы не отказался!

Раздался взрыв грубого хохота.

У Кэтрин запылали щеки от негодования. Как эти люди смеют так оскорблять ее?! Какие же они невежды! Для таких мужчин супружеский акт ничем не лучше барахтанья с девкой в стогу сена.

Она уже собиралась скрыться в своей комнате, не желая больше слушать эти речи, но тут раздался голос Рыжего, и в его тоне не было намека на шутливость.

– Вы забыли, зачем мы здесь! – Он стукнул кулаком по столу. – Я пошлю к лорду Латимеру в Малтон сказать, чтобы он вернулся немедленно и исполнил свой долг, а иначе мы убьем его жену и детей.

Кэтрин ахнула и обмерла от страха. Но наверняка это только слова. Они не осмелятся зайти так далеко…

Внезапно в холле наступила тишина.

– Он поймет, что это не пустая угроза. – Голос Рыжего был твердым как сталь. – Он явится.

Что ей делать? Кэтрин дрожала от страха. Нужно передать весточку Джону, причем быстро. Она перебирала в голове слуг: кто из них подходит для такого задания? Потом до нее дошло: лучше всех справится Джек. Он всю неделю безвылазно сидел в своей комнате, хандрил и ныл, что с ним обращаются как с ребенком. Его, конечно, не хватятся. Она будет, как и раньше, отправлять ему еду.

Кэтрин тихонько постучала в дверь пасынка. Джек сидел у камина и обстругивал древко для стрелы. Он недовольно глянул на нее, но выражение его лица смягчилось, когда она сказала, чего хочет.

– Нужно внушить вашему отцу, что он должен приехать домой. Эти люди ни перед чем не остановятся.

– Я поеду, – вскочив со стула, сразу согласился Джек.

– Я знала, что ты не откажешься, но мы должны придумать, как тайком вывести тебя из дому, – прошептала Кэтрин.

– Проще простого. Глядите. – Он подвел ее к окну с видом на огород и конюшни и указал на маленькую дверь в кирпичной стене. – Эти дураки не догадались проверить, есть ли тут боковые ворота. Никто их не охраняет. Я могу улизнуть через них. Попрошу одного из грумов сесть на моего коня и встретить меня в миле отсюда на дороге.

Как просто. Слишком просто.

– Нам придется как-то отвести тебя на кухню, чтобы никто ничего не заподозрил.

Для этого нужно было спуститься по лестнице и пересечь холл на виду у Рыжего и его сообщников.

– Вы идите в свою комнату, – сказал Джек. – Я немного подожду и сойду вниз. Мне ни к чему объясняться с этой швалью. Если они спросят, скажу, что иду взять книгу.

– Очень хорошо. – Кэтрин по-прежнему дрожала. – Храни тебя Господь, Джек!

Кэтрин ждала за неплотно притворенной дверью, вся в напряжении, вдруг возникнет ссора. Только бы Джеку удалось выбраться из замка. Это необходимо для них всех.

Никакого шума не было слышно. Через пару часов Кэтрин начала успокаиваться и верить, что побег удался. Джек был хорошим наездником, к тому же любой джентльмен мог развить бо́льшую скорость на своем скакуне, чем батрак на лошади с фермы. Сколько отсюда до Малтона? Миль сорок? Самое большее три дня на поездку туда и обратно.

Бунтовщики, очевидно, не заметили исчезновения Джека. Кэтрин занималась своими обычными делами, настороженно прислушиваясь ко всем звукам, доносившимся снаружи. Боже, только бы Джон поскорее вернулся домой!

Прошло два дня.

На утро третьего послышался топот коней и возгласы приближающихся всадников. Кэтрин подлетела к окну спальни и увидела Джона, который подъезжал к дому, сдерживая коня, а следом за ним скакали Джек и слуга. Джон выглядел потрепанным и усталым. Кэтрин сбежала вниз и собиралась распахнуть входную дверь, но Рыжий и Скелет преградили ей путь.

– Мы еще не закончили наше дело с его светлостью. Это нужно решить прежде всего, – сказали они и открыли дверь.

Джон вошел, лицо его вспыхнуло от гнева.

– Что все это значит? – строго спросил он. – Зачем вы здесь и почему захватили мой замок? Отчего моему сыну пришлось ехать за мной и срочно вызывать меня домой?

Кэтрин никогда еще не видела его в таком великолепии, таким полным достоинства аристократом. Даже бунтари онемели и глядели на него с благоговейным страхом.

– Ну? – рявкнул Джон.

Первым пришел в себя и обрел голос Рыжий:

– Нам сказали, что ваша светлость отвернулись от нас и поехали в Лондон искать милости короля. Мы разозлились на вас, ведь вы дали клятву.

– И поэтому решили явиться сюда и терроризировать мою жену и детей! Тупицы! Я не обязан объясняться с низкими людьми, но вижу, что мне придется сделать это. У меня в Лондоне есть деловые интересы, которыми я не мог пренебречь. Я хранил верность клятве и поддерживал вас, как мог, потому что разделяю ваши тревоги и вашу любовь к истинной вере. Король обещал рассмотреть ваши жалобы. Мои друзья при дворе полагают, он сдержит свое слово. Но он не обрадуется, узнав, что я, получив задание помогать охране наших приграничных земель от шотландцев, вынужден был вернуться домой, чтобы разбираться с вашими угрозами, которые не принесут нашему делу никакой пользы. Так какие у вас ко мне претензии? Что привело вас сюда, – он сморщил нос, – заставило разбить здесь лагерь, кормиться моими припасами и запугивать моих родных? Так ли следует обращаться со своим товарищем-паломником? Так должны вести себя паломники?

По лицам бунтарей Кэтрин видела, что они колеблются, соображают, не просчитались ли фатально.

– Похоже, нас ввели в заблуждение, – наконец проговорил Рыжий.

– И весьма сильно! – воскликнул Джон. – А теперь, будьте добры, покиньте мой дом.

Кэтрин задержала дыхание. Мужчины переглядывались.

– Пошли, ребята, – сказал Рыжий и без дальнейших пререканий переступил порог.

Остальные последовали за своим вожаком, робкие как овцы. Кэтрин заперла за ними дверь и облегченно выдохнула. Джон обнял ее:

– Боже мой, Кэтрин, я не знал, что увижу здесь! Сожженный дотла Снейп, тебя и Маргарет… – Голос его дрогнул.

– Благодаря храбрости Джека вы успели приехать вовремя, – сказала она, радуясь, что муж вернулся и бунтовщики убрались из дома.

Джек вскочил на одну из скамей в холле и выглянул в окно:

– Они ушли.

Тут и Маргарет, приплясывая, сбежала по лестнице встретить отца. Прежняя веселость вернулась к ней. Кэтрин провела Джона по разгромленным комнатам. Он ужаснулся, видя, какой ущерб причинен дому.

– Скоты! Черти! Не волнуйтесь, Кейт, мы наймем каменщиков, столяров и все исправим. – Джон собрал слуг и приказал им вычистить и освежить холл. – Мы с миледи будем обедать в гостиной.

Приятно было снова сидеть за столом с Джоном и детьми.

– Вы явились очень вовремя, – с умилением проговорила Кэтрин.

– Я спешил, как только мог. Мы ночевали в руинах старого особняка, где я любил предаваться шалостям в детстве. Было жутко холодно, и я сильно беспокоился за вас. Джек рассказал об угрозах этих негодяев. С их посланцем я не встретился, в противном случае приехал бы раньше.

– Это правда, что при дворе полагают, король выполнит требования мятежников? – спросила Кэтрин.

Джон печально улыбнулся ей:

– Нет, это не так. И разумеется, этим дуракам ни к чему знать, что я не добрался до Лондона. Получив задание, я написал сэру Уильяму Фицуильяму, что готов выполнить поручение короля, спросил, как он думает, сердится ли на меня его величество, и добавил, что если ему будет угодно, чтобы я жил на юге, то оставлю северный край. Я сообщил ему, что здесь мне почти не на кого положиться и дома мои недостаточно крепки, чтобы выдержать натиск мятежников.

Сердце Кэтрин радостно затрепетало при мысли о возможности навсегда перебраться в Лондон, а Джон с тревогой посмотрел на нее:

– Вы, наверное, были шокированы.

– Я была очень храброй, – встряла Маргарет.

– Конечно, милая. А Джек – просто герой. У тебя, наверное, все болит от долгой скачки в седле, мальчик мой.

Джек вспыхнул:

– Со мной все в порядке.

– Не стану отрицать, я испугалась, – сказала Кэтрин, понимая, что Джон ужаснулся бы, если бы она заявила ему, что отныне всегда будет опасаться папистов и ее реформистские взгляды сильно укрепились за последние несколько дней.

– Я предпочел бы не ездить на границу, – сказал Джон. – По мне, так лучше отправиться в Лондон. Нужно узнать, в каких мы отношениях с королем. Я хотел бы увидеться с ним и заверить его, что не совершал измены по доброй воле.

– Не волнуйтесь! – убеждала его Кэтрин. – Сегодняшние ваши действия – достаточное доказательство вашей преданности.

– Да, может быть, вы и правы, любимая.

Джон уехал в северные марки следующим утром еще до восхода солнца, закутанный в накидку для защиты от леденящего холода.

– Берегите себя, ради меня! – воскликнула провожавшая его в предутреннем сумраке Кэтрин. Она молилась, чтобы он не встретился на пути с другими бандами мятежников.

Он придержал коня.

– Ну что ж, любимая, прощайте пока что. Да хранит вас Господь!

– И вас! – горячо откликнулась она.

Прошло совсем немного времени, и к Кэтрин заехал лорд Редмэйн.

– Биго восстал против короля, – сказал он, как только уселся у огня, и ему подали вина.

– Сэр Фрэнсис?

– Да, он самый.

– Но он же был против Благодатного паломничества.

– Теперь нет, миледи. Мне известно из достоверных источников, что он посмел публично заявить: никто не должен поддерживать верховенство короля над Церковью и король, мол, изменит своему слову. Он открыто поддержал мятеж и вооружает своих арендаторов.

– Неужели это никогда не кончится?! – воскликнула Кэтрин и поведала гостю о том, как бунтовщики захватили их замок.

– Их следовало бы повесить, – заявил лорд Редмэйн, – или, по крайней мере, высечь.

– Не могу поверить, что сэр Фрэнсис Биго пошел на такое. Его сын помолвлен с моей падчерицей. Он казался таким честным человеком.

– Думаю, теперь вы можете забыть о помолвке, – мрачно заключил лорд Редмэйн.

Он остался обедать, после чего уехал в Миддлхэм предупредить о восстании своего друга, королевского констебля. И Кэтрин снова охватила тревога.

Дурные вести распространялись быстро. В конце февраля у замка остановились и попросились на ночлег несколько путников. Они сообщили, что герцог Норфолк снова явился на север во главе огромной армии, но дядя и брат Кэтрин не участвовали в кампании, как она узнала позже. На этот раз и речи не было ни о каких уступках. Объявили военное положение, был введен комендантский час. Мятежников Биго и все прочих, чья лояльность Короне вызывала сомнения, быстро изловили и перевешали. Роберта Аска и лорда Дарси схватили, несмотря на то что, по слухам, они осуждали Биго. Как доверчивые дети, эти двое продолжали считать, что король исполнит свои обещания. Но прошел март, а парламент в Йорке так и не собрался, и никакой коронации не предвиделось. Вместо этого его величество, похоже, вознамерился учинить расправу надо всеми, кто противостоял ему.

Всю весну не прекращались убийства и казни. Гниющие тела болтались на деревьях и виселицах по всему Йоркширу. Кэтрин перестала брать с собою в Рипон Маргарет, опасаясь того, что может попасться им на глаза. Каждый день она благодарила Господа за то, что Джон далеко отсюда, на границе, но испытала очень неприятные чувства, когда Анна, служившая при дворе, написала ей, что его брата Мармадьюка заключили в Тауэр за содействие паломникам, а дядя Уильям сообщил, что Тайный совет подозревает Уолтера Роулинсона в причастности к мятежу. К счастью, другие братья Джона избежали ареста, но он огорчится, когда узнает о Мармадьюке. Что же касается Уолтера…

– Это глупость! – вслух произнесла Кэтрин и быстро написала ответ дяде, заявляя, что ей доподлинно известно: Уолтер ни в чем не виновен; она может поклясться за него своей жизнью.

В мае Джон вернулся домой. Герцог Норфолк, который двигался через северные графства, совершая свое ужасное возмездие, вызвал его в Дарем.

– Зач-чем? – запинаясь, проговорила Кэтрин. – Помогать в усмирении мятежников или для наказания?

– Я не знаю, – ответил Джон, и лицо его пересекли суровые морщины. – Но я должен ехать. Я решил сперва заглянуть к вам, чтобы предупредить.

Кэтрин была и тронута, ведь Джону пришлось сделать приличный крюк, и в то же время испугалась, потому что ее супруг явно считал, что этот вызов предвещает недоброе.

Она хотела молить мужа, чтобы он никуда не ездил, сбежал в Шотландию или Ирландию, уехал за море – куда угодно, лишь бы спастись, но это означало бы, что Джон признает свою вину.

– Мне это не нравится, – сказала она. – Позвольте, я поеду с вами.

– Это не женское дело, Кейт.

– Все, что касается моего мужа, – мое дело. – Ни к чему было добавлять, что, если Джона признают изменником, его поместья конфискуют, а она и дети останутся без пенни в кармане. Слова эти, не сказанные вслух, висели в воздухе между ними.

– Хорошо, – кивнул Джон. – Я буду рад вашему обществу.

Он не стал спорить, и Кэтрин подозревала, что муж на самом деле желал ее присутствия рядом.

– Уолтер и его жена позаботятся о детях, – сказала она, сожалея, что Кэт теперь не с ними, уж она-то с радостью приняла бы у себя Джека и Маргарет.

Дарем производил сильное впечатление своим мощным замком и возвышавшимся над ним собором, выстроенным на скале. Именно здесь отец Катберт властвовал как принц-епископ. Кэтрин многое бы отдала за то, чтобы увидеться с ним, но он находился далеко, в Шериф-Хаттоне, участвовал в работе Совета Севера.

Въехав в город, они были потрясены видом и вонью болтавшихся на виселицах гниющих трупов, которые были оставлены в назидание всем, кто впредь задумает восставать против своего соверена. Прижимая платок к носу и устремив взгляд на камни мостовой, Кэтрин сидела на лошади, которую под уздцы вел по улицам Джон, стараясь держаться как можно дальше от мертвых тел.

Они нашли комнату в гостинице, оставили лошадей на конюшне и заказали себе еды, но у обоих не было аппетита. Кэтрин молилась, чтобы их страхи оказались напрасными и, побеседовав с герцогом Норфолком, они вернулись сюда и на радостях выпили по кубку вина.

После обеда, как было приказано, они явились в замок на встречу с герцогом и были препровождены в огромный холл. В одном конце его стоял стол, за которым сидели трое мужчин. Двое были в черных платьях писцов; между ними – Норфолк. Подбитая мехом накидка, атласный дублет и отличные кожаные башмаки выдавали в нем аристократа.

Джон поклонился, а Кэтрин сделала реверанс. Герцог вскинул брови, увидев ее. У него было угрюмое лицо с сильно выступающим носом, тонкими губами и усталыми от жизни глазами под тяжелыми веками.

– Милорд Латимер, – грубым голосом произнес он, – и ваша добрая супруга, я полагаю.

– Ваша милость, я привел с собой жену, так как она может рассказать вам, что нам пришлось пережить из-за мятежников.

Герцог указал им на два стула:

– Прошу садиться. Ну, миледи?

– Ваша милость, – начала Кэтрин, решив показать себя храброй и верной подданной, – когда милорд уехал по заданию короля, банда бунтовщиков пришла к нашему замку и захватила его.

Она пересказала всю ужасающую историю, подчеркнув, что Джона изначально заставили примкнуть к мятежникам, и не забыла упомянуть, как сама была напугана угрозами пилигримов убить ее и детей, если лорд Латимер откажется поддерживать мятеж.

Норфолк слушал; его бесстрастное лицо ничего не выражало.

– И они безропотно ушли по вашему требованию? – спросил он Джона.

– Да, ваша милость. Но с тех пор принялись распускать слухи, будто мой управляющий Уолтер Роулинсон по своей воле вступил в их ряды, что есть неприкрытая ложь. Я знаю его самого и его семью всю жизнь, и среди них нет ни единой предательской души.

Норфолк кивнул.

– Уолтер был очень зол, когда мятежники ворвались в замок, – добавила Кэтрин.

Герцог перебрал на столе несколько бумаг и взял одно письмо:

– Я выслушал вас обоих внимательно, но мне кое-что доносили о вас, Латимер. Его величество и мастер Кромвель желают, чтобы я установил, являлись ли вы пленником бунтовщиков в прошлом году или присоединились к ним по своей воле.

– Его заставили! Я свидетель, – встряла Кэтрин.

Джон положил руку на ее плечо и сказал, обращаясь к герцогу:

– Моя жена говорит правду. Я не собирался поддерживать их. Прежде всего, я верен королю, милость которого много для меня значит.

– И тем не менее, – Норфолк сложил пальцы домиком перед лицом, – вы держитесь старых обычаев в религии.

Джон заколебался.

– Я принес клятву, что принимаю верховенство короля над Церковью.

Герцог наклонился вперед:

– Послушайте, мы с вами в этом деле заодно. Мне тоже по сердцу старые обычаи. По-моему, есть люди, которые хотят зайти слишком далеко, как наш друг мастер Кромвель. Не думайте, что я не сочувствую этим беднягам, которых вынужден карать. Но наш долг – не подвергать сомнениям веления короля. Мы должны быть послушными подданными. Я не одобряю всю эту книжную ученость, из-за которой люди начинают оспаривать Священное Писание, но это другое дело. Вопрос в том, как поступить с вами?

– Я прошу только об одном: чтобы была подтверждена моя непоколебимая преданность его величеству и установленным им законам, – заявил Джон.

– Хорошо. Знайте, король велел мне попросить вас, чтобы вы осудили этого негодяя Аска и уповали на милосердие его величества.

– Осудить? – эхом отозвался Джон. – Разве его еще не приговорили?

– Публичное осуждение вами главаря мятежников поможет настроить ум короля на нужный лад.

«Сделайте это, – про себя молилась Кэтрин, – сделайте. Аск поймет, что вы действовали по принуждению, а ему самому теперь уже ничто не поможет».