Книга: Укрощение королевы - Филиппа Грегори

Тот факт, что образ последней супруги второго коронованного Тюдора сравнительно мало популяризирован, позволяет авторам захватить внимание читателя с помощью доселе неизвестных подробностей. Можно, казалось, высветить пребывающие в тени эпизоды, привести выдержки из писем и других документов эпохи. Но увы, Грегори предпочитает сделать акцент на предполагаемой любовной линии. Вначале бегло рассмотрим на каком историческом фоне развивались описываемые в романе события.

Екатерина Парр пробыла королевой неполные четыре года, но они пришлись на переломный период, когда решалось по какому пути пойдёт королевство - возьмут ли верх традиционалисты (сторонники старой веры) или приверженцы реформ. Остро стоял вопрос об облике Англиканской церкви, возглавляемой самим монархом. Королева не могла остаться в стороне от этого религиозно-политического противостояния. Екатерина симпатизировала реформатам, осуждала католические практики, направленные на выманивание денег у простого люда, и принимала у себя в покоях проповедников-евангелистов. Среди них была и казнённая впоследствии Анна Эскью - ярая противница католических обрядов, утверждавшая, что люди должны напрямую общаться с Богом без посредников в лице священнослужителей.

Отношение короля к Екатерине правильно назвать двойственным. Постаревший Генрих выбрал в жёны привлекательную тридцатилетнюю женщину с жизненным опытом за плечами. Он не был полностью уверен в Екатерине, мог злиться и ревновать к ней маленького принца Уэльского. Король балансировал на грани разрыва с супругой (что, вероятнее всего, означало для неё фатальный исход), но именно Екатерину он оставил регентом, когда в конце жизни отправился воевать во Францию. В своём завещании он позаботился, чтобы Екатерина была хорошо обеспечена и пользовалась свободой выбора после его смерти. Судьба Екатерины, дворянки родом с севера страны, примечательна ещё и тем, что за свои тридцать шесть лет жизни она успела побывать замужем четыре раза. Последним мужем, которого вдовствующая королева выбрала сама, стал Томас Сеймур - видный придворный и дядя юного короля Эдуарда VI (единственного законного сына Генриха). Есть все основания полагать, что Екатерина была искренне привязана к Томасу. Они обменивались письмами (переписка имела место уже после смерти короля) и поженились вскоре после смерти Генриха. Вот на этой несколько зыбкой основе выстроена любовная линия романа. Как это нередко бывает, историческое и сентиментальное смешиваются и получается что-то малоаппетитное... на мой вкус.

В интерпретации Филиппы Грегори Екатерина страдает из-за того, что ей пришлось выйти замуж за деспотичного короля, к которому она, правда, временами испытывает благодарность, и не перестаёт вздыхать об утраченном возлюбленном. Каковы бы ни были чувства Екатерины, брак с Томасом был выгодной партией, учитывая что Сеймуры являлись ближайшими родственниками коронованного мальчика Эдуарда VI. Успевшая познать вкус власти августейшая вдова и амбициозный лорд Томас могли рассчитывать, что объединение усилий позволит им влиять на политику. Но основная власть де-факто сосредоточилась в руках Эдварда Сеймура, старшего брата Томаса. Бывшей королеве и её новоиспечённому супругу пришлось удалиться от центра придворной жизни.

Несмотря на частые аффектированные вздохи Екатерины, в книге достаточно исторического контекста и временами робко просматривается колорит эпохи. Но исторический фон подаётся как запылившаяся, лишенная рельефа декорация, а не жилое помещение. Повествование ведётся от первого лица, и автор существенно модернизировала поток сознания своей героини, приписывая ей мысли современного человека, а никак не королевы XVI века.

Мне пришлось долго бороться за свое место под солнцем: сначала в семье со вспыльчивым отчимом, потом как молодой жене холодного, отстраненного мужа, а потом, после представления к службе при дворе, в качестве безродной вдовы. И за это время я поняла, что самое ценное в жизни человека – это место, где он может быть собой.

Об этом просто нигде не упоминается, и не существует исследований (интересно, героиня все рецензируемые журналы проштудировала?), доказывающих его [чистилища] существование.

Подобное осовременивание в той или иной степени присуще практически любой книге об истории, особенно давней, и, при условии, что это сделано с талантом и чувством такта, оно может быть необходимо для создания цельной картины. Однако в случае с Грегори, создаётся впечатление, что за этим не стоит желания проникнуть за кулисы и приблизить к нам героиню как живого, чувствующего человека (в этом случае было бы хорошо чаще цитировать из аутентичных источников). Вместо этого автор следует в фарватере современного тренда представлять женщин прошлого протофеминистками, бросающими вызов мужчинам, которые стремятся диктовать во всём свои правила.

Екатерина старается направить царственного супруга на поддержку церковных реформ, которые он начал. Однако Генрих, наряду с тираническим нравов, невероятно раздутым эго и несколько инфантильным упрямством, обладает развитым политическим нюхом. Недаром он столько лет провёл на вершине власти, похоронив многих спутников своей молодости. Власть давно стала его второй кожей, что, впрочем, не избавляет короля от серьёзных ошибок. Основной принцип управления - divide et impera (разделяй и властвуй). Генрих откровенно объясняет жене, что он постоянно стравливает вельмож из своего окружения, не позволяя никому из них набрать силу, которая может нарушить равновесие. В результате многие советники короля оказались в опале или лишились головы. Последней жертвой стал Генри Говард, заносчивый молодой человек, главная вина которого заключалась в его неудержимом бахвальстве. Отца Говарда, главу влиятельного клана Норфолков, спасла только смерть давно одряхлевшего короля. Здоровье короля было важным политическим фактором. Если в молодости высокий, атлетичный Генрих, получивший гуманистическое образование, считался блестящим принцем, то на момент свадьбы с Парр это был пожилой мужчиной, страдающий ожирением, который не мог самостоятельно взобраться на лошадь. Однако главной его проблемой была застарелая гниющая рана на ноге, полученная из-за неудачного падения на турнире. Королеве приходится постоянно поливать всё розовым маслом, чтобы хотя бы немного заглушить невыносимый запах гниения, исходящий от супруга. Казалось, ничего такого, если бы с трудом переносимое зловоние не упоминалось с такой частотой. Здесь мы подходим к существенному (для меня) минусу книги - она неуместно растянута. То, что можно было сказать в два раза короче, писательница нещадно размазывает. Встречающиеся в романе приметы времени (к примеру, распространённый тогда предрассудок о том, что нужно женщине для зачатия) рискуют затеряться в потоке сознания героини и надуманных диалогах. Приписывание Екатерине мыслей о «несравненном» Томасе Сеймуре и переживаний за его благополучие начинает вскоре раздражать. Откуда у автора такая уверенность, о чём думала королева или что ей снилось? Может, она длинными и холодными ночами размышляла о любимых ею птичках или тщательно оттачивала перевод очередной фразы из латинского псалма?.. В первую очередь Екатерина была рассудительной и осторожной женщиной. При этом Грегори сравнительно нечасто прибегает к откровенным выдумкам. Однако в книге в подробностях присутствует вымышленная сцена насилия (то, что это единственный такой эпизод - «финальный этап укрощения королевы», - уже неплохо), которую я бы охарактеризовала как образчик звенящей пошлости. Автор недаром посчитала нужным прокомментировать это в послесловии.

Я прокусила губу до крови, и на вкус она похожа на яд. Я чувствую, как слезы текут по моим щекам, и мне не удается подавить всхлип. Он трясет плетью у меня перед лицом, и я целую ее, как он и требует. – Говори! – напоминает он. – Я научилась послушанию, подобающему жене, – повторяю я. – Скажи: спасибо, милорд муж мой…

Я наклоняю голову и касаюсь губами ее вышитой вершины. И тогда одним мощным движением он хватает меня за волосы на макушке и бьет лицом о накладку, так что жемчуг на ней разбивает мне губы. Я не пытаюсь отпрянуть, а просто стою, не двигаясь, пока он совершает что-то вроде акта с моим лицом, снова и снова, пока мои губы не начинают кровоточить.

Грегори объясняет вставку этой сцены желанием в буквальном смысле продемонстрировать принцип white male power.

Чем мне не нравится приведённый эпизод, помимо присущего ему привкуса вульгарности? Не верю, что нечто подобное могло происходить в реальности между монархом и его последней супругой. Мне никоим образом не симпатичен Генрих VIII, он был бы в самом конце списка исторических фигур, которых я бы хотела узнать поближе. С годами он превратился в тираническую личность, одержимую параноидальной идеей сохранения власти. Поступки Генриха по кровожадности и эгоистичному деспотизму выделялись даже на фоне эпохи. Но упомянем только, как он обошёлся с Анной Болейн и Екатериной Говард. В случае с Анной, у короля были некоторые основания не щадить её. Безжалостность короля могла нести в себе элемент прагматичности. Гарри был убеждён, что если он не оставит после себя наследника мужского пола, его династии придёт конец. Учитывая его шаткие права на престол и нравы эпохи, такое убеждение не было лишено определённого смысла. Вероятно, в сознании короля, верившего, что он напрямую связан с Богом, пресечение династии Тюдоров было тождественно гибели английского королевства. Словом, дать стране наследника он считал своей первейшей задачей. Анна с этой задачей не справилась, родив всего лишь девочку… Если бы король оставил разочаровавшую его женщину в живых, легитимность его следующего брака, а, следовательно и рождённых в нём детей, могла быть поставлена под сомнение. С легкомысленной Екатериной Говард всё было иначе. У постаревшего короля к тому времени уже был драгоценный наследник. Состояние здоровья Генриха делало вероятность появления «запасного» принца маловероятным. Король мог проявить «бесплатное» милосердие к своей пятой супруге, избавив её от казни. Сосланная в монастырь бывшая королева вряд ли могла хоть чем-то угрожать главе англиканской церкви, который объявил себя вправе заключать и отменять любые браки. В том, как он обошёлся с Говард, отразилась до крайности мстительная и склонная к садизму натура Генриха. Но описанная Грегори сцена по-прежнему вызывает у меня скепсис и кажется неуместной. Автор, как она сама объясняет, хотела проиллюстрировать стремление короля доминировать и, в частности, его желание показать жене, что она, как женщина, не может иметь мнения, отличного от его собственного? Но для этого имеется достаточно более реалистичных примеров. Собственно, этому она посвящает немало страниц, на которых Генрих «укрощает» свою королеву, заставляя её отречься от возможности в чём-то ему перечить.

Подведём итоги. На мой взгляд, «Укрощение королевы» - очередной любовный роман на историческом фоне. Автор пытается вывести на первый план проблему угнетения женщин и векового мужского доминирования. Однако она специфически подходит к этой задаче. Независимо мыслящая женщина со стержнем слишком часто в интерпретации Грегори оказывается низведенной до «жертвы» обстоятельств, страдающей от разлуки с любимым мужчиной. Представив Екатерину Парр как женщину, в сознании которой такую роль играет мужчина, автор, по сути, подкинула дровишек в костёр патриархальной системы, которую она стремится осудить. Приметы эпохи и отражение многих событий тех турбулентных лет не перевешивают чашу весов, которая склоняется в пользу довольно банальной романтической истории, несвободной от пошлости. Королева ценила образование и способствовала основанию Тринити Колледжа. Возможно, она была той, кто убедил супруга в пользе этого шага. Парр любила искусство и покровительствовала художникам и музыкантам с континента. Эти и похожие факты, по-моему, не только увлекательнее предполагаемой тайной влюбленности Екатерины или её несчастливой интимной жизни со старым и деспотичным супругом, но они также помогают лучше представить себе жизнь отдельно взятой знатной женщины XVI века. При всех перечисленных минусах, книгу Грегори нельзя назвать плохой. Явных фактологических ошибок в книге нет. Автор, хотя и вкладывает в голову королевы влажные мечты о Томасе, не позволяет себе обвинять Екатерину в адюльтере. Грегори также в конце честно отмечает, что короткий брак Екатерины и Томаса был далеко не безоблачным. Принимая всё это во внимание, я не могу поставить роману меньшую оценку. Книги, претендующие на нехудожественное описание событий прошлого (например, Nancy Goldstone - The Rival Queens: Catherine de Medici, her daughter Marguerite de Valois, and the Betrayal That Ignited a Kingdom ), порой содержат больше домыслов, сомнительных пассажей и звенящей пошлости. В авторском пересказе истории, которая наверняка известна тем, кто интересуется эпохой, нет ничего, что бы выделило именно это прочтение событий. Книге легко затеряться в море других произведений, написанных любителями истории о временах правления Генриха VIII.

Напоследок о курьёзах. В книге большинство персонажей обращаются друг к другу на «ты». Даже Томас Сеймур адресует «ты» юной дочери короля. Такие фамильярности можно списать на трудности перевода, учитывая значение современного «you». Но во времена Шекспира в английском существовало разделение на «ты» (thou) и уважительное «Вы» (you). Король мог обратиться на «ты», выказывая тем самым своё особое расположение. Но по отношению к тем, кто выше по статусу, в строго иерархическом обществе должно было быть использовано «Вы». Автор называет тринадцатилетнюю принцессу Елизавету ребёнком, хотя, по меркам эпохи, это уже молодая девушка. Не очень честным выглядит упоминание о юных принцах, детях короля Эдуарда IV Йорка, бесследно исчезнувших в Тауэре. Писательница неожиданно намекает о возможной вине Тюдоров в этом деле. Грегори придерживается модной в определённых кругах ревизионистской позиции, что мальчики погибли не по вине дяди Ричарда. «Бедного» Ричарда оклеветали и представили монстром тюдоровские историки. При этом Ричард III был крайне заинтересован в исчезновении племянников, которых он отстранил от трона, чтобы самому стать королём. Его ответственность в этой тёмной истории по-прежнему считается наиболее обоснованной версией (другие варианты не выдерживают серьёзной критики, хотя точно, что произошло, нам неизвестно). Моя претензия, однако, относится не к позиции Грегори, которая вольна верить, во что ей угодно, а к тому, как она вставила своё видение этой трагедии в роман, который совсем не об этом.

P.S. Посмотрев это видео, вы потратите всего каких-то 25 минут, а узнаете в некотором роде больше, чем прочитав книгу. P.P.S. Всех с первым днём официальной осени :)

– Ну что, как называется эта пьеса, Кейт? – спрашивает он, задыхаясь и все еще смеясь.

Я качаю головой.

– Ты, такая умная? Так хорошо начитанная! Так скажи же, как называется моя пьеса?

– Я не могу догадаться, Ваше Величество.

– «Укрощение королевы»! – кричит он. – Это «Укрощение королевы»!

Я стараюсь улыбнуться. Глядя на его потное красное лицо, я позволяю звуку его нового смеха иссякнуть и исчезнуть надо мною, как зловещему карканью ворон над Тауэром.

– Я здесь управляю собачьими боями, – вдруг заявляет Генрих, внезапно оставив свой шутливый тон. – И я слежу за всеми вами и натравливаю вас друг на друга. Бедная дворняжка! Бедная маленькая сучка!"

Тем, кто интересуется временем правления Тюдоров, книга понравится. Рекомендую.