Текст книги "Иудейское Евангелие от Иоанна: Открывая для себя Иисуса, Царя всего Израиля"

Мы видим, что ’Ἰουδαῖοι считали, что имеют полное право одобрять или порицать Иисуса и на самом деле уже в полной мере пользовались этим. Они оспаривали Иисуса в этом отрывке и более отчетливо в последующих, вынуждая Его предоставить им доказательства о себе самом. Иисус отказался это сделать.

Глава 3
Иисус и Никодим; Последнее свидетельство Иоанна Крестителя

Был один человек из ’Ἰουδαῖοι старейшин, фарисей по имени Никодим (Ин. 3:1).

В этом отрывке Никодим назван старейшиной ’Ἰουδαῖοι. Нам это точно неизвестно, но возможно Никодим был членом Синедриона, иудейского органа управления, чья ограниченная власть была санкционирована римским правительством. Очевидно, что у Никодима были нелегкие отношения с ’Ἰουδαῖοι. Талмуд говорит об одном Накдимоне (Никодиме), который вполне мог быть именно тем, о котором говорится в этом Евангелии. Полное имя – Накдимон бен Гурион, или Накдимон бен Цицит один из богатейших евреев времен Второго Храма, перед разрушением, и жил он в Иерусалиме (Гитин 3. 56а). Это может говорить о том, что Евангелие писалось скорее всего до разрушения Храма, еще при жизни Виспасиана. О Накдимоне также говорится в трактате Таанит 19б, 20а. Здесь сообщается, что еврейское имя его Буна. С одной стороны, он был их неотъемлемой частью; с другой – испытывал страх и давление с их стороны. Из-за этого ему часто казалось, что ему не место среди них. Например, мы видим, что Никодим приходит к Иисусу ночью. В Иоанна 7:50–52, когда Никодим усомнился в законности ареста Иисуса, ему сразу же учинили допрос на предмет его верности: «Но один из их числа – это был Никодим, приходивший раньше к Иисусу, сказал им: «Разве наш Закон разрешает выносить приговор человеку, не выслушав его сперва и не установив, что он сделал?» «Вот как? Ты что, тоже из Галилеи?», – сказали они».

Последнее упоминание о Никодиме, на этот раз с Иосифом из Аримафеи, можно найти в Иоанна 19:38–40:

«После этого Иосиф из Аримафеи – он был учеником Иисуса, правда тайным, из страха перед Ἰουδαῖοι – попросил у Пилата разрешения забрать тело Иисуса. Пилат разрешил. И тот пришел и забрал Его тело. Пришел и Никодим, который раньше тоже приходил к Иисусу ночью, и принес около ста фунтов благовонных масел, смесь смирны с алоэ. Они взяли тело Иисуса и завернули его в пропитанное благовонным маслом полотно, как принято у ’Ἰουδαῖοι при погребении».

Имя Никодим на еврейско-греческом койне[15]15
  Весь оригинальный текст документа, известного нам как Новый Завет, был написан иудеями (в древнем смысле этого слова), следующими учению Иисуса, на языке, который лучше всего можно описать не просто как «койне (или разговорный) греческий», но «еврейско-греческий койне». Но, прежде всего, что такое «греческий койне»? Греческий койне (который отличается от классического греческого языка) был разговорной, межрегиональной формой греческого, существовавшей в устной и письменной форме в эпоху Древней Греции и Древнего Рима. Однако, я не думаю, что тот греческий, который мы видим в Новом Завете, можно лучше всего описать ТОЛЬКО как греческий койне. Существует еще один дополнительный компонент – тесная связь с еврейской культурой и языком. Я предпочитаю называть его «еврейско-греческий» (или еврейско-греческий койне). Так что же такое «еврейско-греческий»? Итак…Еврейско-греческий, также как и известные нам еврейско-германский (идиш), еврейско-испанский (ладино) и менее известные языки еврейско-персидский, еврейско-арабский, еврейско-итальянский и еврейско-грузинский, – это всего лишь форма греческого языка, которую евреи использовали для общения. Этот язык сохранил много слов, фразеологизмов, грамматических конструкций и шаблонов мышления, характерных для еврейского языка. Таким образом, является ли «еврейско-греческий» в действительности «греческим»? Да, но этот греческий язык унаследовал шаблоны семитского мышления и речевых оборотов. В этом смысле он отличается от тех видов греческого языка, которыми пользуются другие народности. Поэтому я не согласен с утверждением о том, что сначала Новый Завет был написан на иврите, а затем переведен на греческий. Я бы сказал, что он был написан на греческом языке людьми, которые мыслили по-еврейски и что, наверно, более важно – мыслили «многоязычно». Дело в том, что люди, говорящие на нескольких языках, могут также думать на нескольких языках. Однако, когда они говорят, они всегда привносят в свою речь что-то из другого языка. Вопрос не в том «случается ли это», а в том «как часто это случается». Мы должны помнить, что греческий вариант Еврейской Библии был переведен на греческий язык верующими еврейскими учеными того времени. Предание гласит, что 70 еврейских мудрецов сделали отдельные переводы еврейской Библии и когда они закончили, их переводы полностью совпали друг с другом. Как я и говорил ранее, это «предание». Число 70 вероятнее всего символизирует 70 народов мира в древнем Иудаизме. Этот перевод был предназначен не только для греко-говорящих евреев, но также и для не евреев, чтобы сделать Еврейскую Библию доступной и для них. Можете представить себе сколько еврейских слов, фразеологизмов и шаблонов мышления присутствует на каждой странице Септуагинты. Итак, помимо авторов Нового Завета, мыслящих по-еврейски и пользующихся гебраизмами, мы также имеем основной источник ветхозаветных цитат из еще одного документа, составленного еврейскими авторами – Септуагинту. Поэтому, стоит ли удивляться тому, что Новый Завет полон гебраизмов, выраженных посредством греческого языка?! К слову сказать, использование Септуагинты писателями Нового Завета – очень интересная концепция. Еврейский текст современной Еврейской Библии называется Масоретский текст (сокращенно МТ). Когда свитки Мертвого моря наконец-то исследовали (этой теме посвящен мой видео ролик о Свитках Мертвого моря и Новом Завете), оказалось, что во времена Иисуса существовала не одна, а три ветви Библейской традиции. Одна из них в наибольшей мере соответствовала Масоретскому тексту, другая – Септуагинте и последняя была больше связана с Самаритянской Торой. Помимо всего прочего, это показывает, что Септуагинта, цитируемая в Новом Завете, имеет огромную ценность, поскольку в ее основу лег еврейский текст, который был таким же древним, как и оригинальный основной текст более позднего Масоретского текста (МТ).


[Закрыть] – языке, на котором был написан Новый Завет, значит «завоеватель народов». Если вы читаете Библию в переводе на русский язык, попробуйте представить себе, что услышал бы человек, говорящий на греческом. Этот «Завоеватель народов» (Никодим) постоянно испытывал страх перед ’Ἰουδαῖοι – закрытой группой людей, почетным членом которой он являлся до тех пор, пока соглашался с их планами и действовал по правилам группы.

Он пришел ночью к Иисусу и сказал Ему: «Рабби! Мы знаем, что Ты учитель, посланный Богом. Никто не может совершить таких знаков, какие Ты совершаешь, если Бог не с ним» (Ин. 3:2).

Никодим обращается к Иисусу, использовал уважительное слово «Рабби» (Ῥαββί). Это указывает на то, что несмотря на негативное отношение к Иисусу, даже влиятельный член Иерусалимской правящей элиты считал его достаточно важным человеком. Слова «мы знаем» скорее всего относятся к группе лидеров внутри Синедриона, которые считали, что Иисус действительно был очень положительной фигурой, посланной Богом. Разные причины могли подтолкнуть Никодима прийти к Иисусу именно ночью, но скорее всего, он не хотел, чтобы его видели другие из числа Ἰουδαῖοι и стали расспрашивать его о нем.

Иисус сказал ему в ответ: «Говорю тебе истинную правду: только тот, кто родится свыше, сможет увидеть Царство Бога!» «Как может взрослый человек вновь родиться? – говорит Ему Никодим. – Ведь он не может вернуться в материнскую утробу и родиться второй раз». Иисус ответил: «Говорю тебе истинную правду: только тот, кто родится от воды и Духа, сможет войти в Царство Бога! То, что родится от плоти, есть плоть; только от Духа рождается дух. Не удивляйся тому, что тебе Я сказал: „Вам надо родиться свыше“. Ветер веет, где хочет. Ты слышишь, как он шумит, но не знаешь, откуда он и куда направляется. Так и с теми, кто родится от Духа» (Ин. 3:3–8).

В древнем Иудаизме существовало несколько праздничных обрядов, которые знаменовали собой этапы еврейского жизненного цикла, начиная с рождения и обрезания (Быт. 17:10–14; Иосиф Флавий, Иуд. древн. 1. 10. 5). Следующий этап – рукоположение и различные уровни иудейского руководства и кульминацией жизни человека была смерть в преклонном возрасте. Никодим был на последнем этапе такого жизненного цикла (преклонный возраст и высокий статус иудейского руководства), когда Иисус удивил его своими словами о том, что «надо родиться свыше». Далее в этой истории Иисус уважительно упрекнет Никодима в его принадлежности к Ἰουδαῖοι, словами: «Ты – учитель Израиля и не знаешь таких вещей?» (Ин. 3:10).

В 8 стихе мы читаем, что Иисус объяснил Никодиму о Духе Божием, – это неукротимая/личностная космическая сила, которая подчинена только лишь власти самого Бога. Эта личностная космическая сила дает новое рождение, которое потенциально позволяет человеку стать одним из тех, кто принадлежит Царству Бога. Риторический вопрос Иисуса служил своего рода вызовом власти ’Ἰουδαῖοι, к которым Никодим, по крайней мере на тот момент, принадлежал. На протяжении всего Евангелия мы видим, что ’Ἰουδαῖοι оказываются несведущими и невосприимчивыми ко всему, что касается Духа. Не удивительно то, что Никодим, наиболее духовный и лучший из них, не понимает, что именно Посланный от Бога имеет ввиду.

С одной стороны, эта проблема показала Иерусалимских руководителей в негативном свете, в то же самое время в уме самаритянских и других израильских читателей должен был возникнуть соответствующий вопрос: «Что если мои мудрецы/лидеры также слепы и духовно несостоятельны, как и руководители Иерусалима?» Эта история была иудейской самокритикой, которая должна была спровоцировать самаритян, как и многих других, на то, чтобы бросить вызов своим собственным властям и серьезно задуматься над тем, чтобы принести клятву верности Иисусу. Основной соперник иудейской и самаритянской руководящей структуры разговаривал с Никодимом ночью. Его звали Иисус. Он был Сыном Живого Бога.

«Если вы не верите Мне, когда Я вам сказал о земном, как вы поверите Мне, когда Я вам скажу о небесном? Ведь на Небо не поднимался никто, кроме Того, кто с Неба сошел, – это Сын человеческий. Как Моисей поднял ввысь медного змея в пустыне, так и Сын человеческий должен быть поднят, чтобы тот, кто верит, в Нем обрел вечную жизнь. Ведь Бог так полюбил мир, что отдал Своего единственного Сына, чтобы тот, кто верит в Него, не погиб, но обрел вечную жизнь. Ведь Бог послал Сына в мир не для того, чтобы Он мир осудил, но для того, чтобы мир через Него был спасен. Тот, кто верит в Него, осужден не будет, а кто не верит – уже осужден, потому что он не поверил в Имя единственного Сына Бога. Вот в чем суд состоит: в мир пришел свет, но люди предпочли свету тьму, потому что злы их дела. Всякий, кто делает зло, свет ненавидит и не идет к свету, чтобы не стали известны злые его дела. А кто по правде живет, идет к свету, чтобы явными стали дела его, во Имя Бога свершенные» (Ин. 3:12–21).

Иисус, продолжая свой разговор с Никодимом, затрагивает тему, знакомую Никодиму – Сына Человеческого. Это была достаточно известная концепция во времена Иисуса. Например, в книге Еноха говорится о божественной эсхатологической личности – Сыне Человеческом. В этой книге мы читаем:

«И в том месте видел я источник (кладезь) правды, который был неисчерпаем; его окружали вокруг многие источники мудрости, и все жаждущие пили из них, и исполнялись мудрости…И в тот час был назван тот Сын Человеческий возле Господа духов и Его Имя пред Главою дней. И прежде чем солнце и знамения были сотворены, прежде чем звезды небесные были созданы, Его имя было названо пред Господом духов. Он будет жезлом для праведных и святых, чтобы они оперлись на Него и не падали; и Он будет светом народов…Пред Ним упадут и поклонятся все живущие на земле, и будут хвалить, и прославлять, и петь хвалу имени Господа духов. И посему Он был избран и сокрыт пред Ним прежде даже, чем создан мир; и Он будет пред Ним до вечности» (1 кн. Еноха 48). «… отныне не будет там более ничего тленного, ибо Он, Сын мужа, явился и сел на престол Своей славы; и всякое зло исчезнет и перейдет пред лицом Его; слово же того Сына мужа будет иметь силу пред Господом духов» (1 кн. Еноха 69).

Эта иудейская традиция, запечатленная в книге Еноха, несомненно, очень близко соотносится с текстом из книги Даниила 7:13–14: «И видел я в моем ночном видении: С облаками небесными приближается некто – словно бы человек. Он приблизился, и подвели его к Древнему Днями. И даны ему были власть, честь и царство, и все народы, племена и народности ему покорились. Власть его – власть вечная, непреходящая, и царство его нерушимо».

Основываясь именно на этом отрывке из Даниила, Иисус сказал Никодиму, что никто не может подняться на небо, если он сначала не сошел Неба (3:13). Затем Иисус предсказал, что Сын Человеческий будет поднят (3:14) так же, как Моисей поднял ввысь медного змея (Числа 21), когда израильтяне погибали в пустыне. Прежде чем мы пойдем дальше, давайте остановимся и поразмышляем над этой аналогией. Мы почти автоматически соотносим древо и змея с деревянным крестом, на котором был распят Иисус. А делаем мы это потому, что на многих наглядных изображениях христианские художники рисовали Моисея, держащего крест с изображением медного змея на нем. Однако, может ли слово «поднят» относиться только лишь к распятию Иисуса? Мы должны помнить, что Иисус сказал Никодиму эти слова до распятия, а не после.

Важный момент здесь в том, что нам нужно вообразить себе продолжение разговора Иисуса с Никодимом в стихах 3:16–21, когда мы читаем знаменитые слова «Ведь Бог так полюбил мир». Почему это важно? Потому что, обычно, заканчивая читать 15 стих, мы воспринимаем 16 стих как начало нового раздела с новыми идеями. С моей точки зрения, это произвольное и достаточно проблематичное разделение. Если читать эти слова отдельно, то они уже не являются словами Иисуса, а больше походят на богословский комментарий автора Евангелия на предыдущие слова Иисуса. Такая вероятность существует, но в тексте нет ничего, что могло бы привести нас к такому заключению.

Этот текст будет звучать наиболее естественно, если воспринимать его как продолжение предыдущих слов Иисуса, сказанных Никодиму. Именно Иисус продолжает говорить Никодиму эти слова: «Ведь Бог так полюбил мир». Если это так, то слова, которые Иисус говорит Никодиму относятся в первую очередь не к будущим событиям, связанным с распятием и смертью Иисуса, а к тому, что Бог поставил Иисуса правителем над Израилем.

Я в полной мере осознаю, что смерть Иисуса на кресте важна для Иоанна и в определенном смысле стала частью того, что «дал Бог», однако, учитывая то, что смерть Иисуса еще не произошла, Никодим скорее всего не мог понимать его слова так, как их понимаем мы. Скорее всего, Никодим воспринимал слова «должен быть поднят», как вознесение Иисуса в образе Сына Человеческого, в соответствии с ночными видениями Даниила. Поэтому этот отрывок следует сразу после слов о Сыне Человеческом, который сошел с неба, чтобы вновь подняться (Ин. 3:13 и Дан. 7:13–14). С другой стороны, было бы ошибкой считать, что Иисус также не готовил Никодима и к другому посредническому «вознесению» – к тому, что враги Бога Израиля сделали с Иисусом на Голгофском кресте. В Торе, благодаря взгляду на медного змея на древе, разрушался яд от укусов змей и это возвращало к жизни народ Израиля. Таким же образом, страдания и смерть Иисуса на кресте свидетельствуют о суде и победе над «ядом от змеиного укуса». Его вознесение – это великолепный образ победы над врагами Бога и Израиля, но сначала необходимо посмотреть на крест, на который Иисус, Царь всего Израиля, будет вознесен. Когда Никодим увидел Сына Человеческого распятого/поднятого, он должно быть вспомнил слова Иисуса и несомненно, также по вере, понял, что вскоре Иисус будет вознесен на небо. В момент их разговора слова Иисуса звучали странно и несвязно. После распятия мы можем представить себе, что Никодим спокойно и терпеливо ожидал исполнения того, что Иисус ему сказал.

Все вышесказанное заставляет нас вспомнить 2-й Псалом[16]16
  См. также 2 кн. Царств 7:12–14.


[Закрыть]. В нем мы читаем:

«Почему народы бушуют? Почему пустое твердят? Собрались цари земли, властители сговорились против Господа и Помазанника: „Стряхнем с себя их ярмо, сбросим с себя их путы!“ Смеется Тот, чей престол – небо! Потешается над ними Господь! В ярости Он им скажет, Своим гневом повергнет в ужас: „Это Я возлил елей на Царя Моего на Сионе, Моей святой горе!“ [Царь:] – Решение Господа я возвещу: так Он сказал мне: „Ты Мой сын, Я сегодня родил тебя! Проси – Я отдам народы тебе во власть, все отдам тебе, до краев земли, жезлом железным народы ты сокрушишь, разобьешь, как глиняные горшки!“ А потому, цари, образумьтесь! Опомнитесь, владыки земли: служите Господу трепеща и со страхом целуйте стопы Его! А иначе разгневается Он, и ждет вас гибель на вашем пути! Мгновенно вспыхнет Его ярость! Блаженны все, кто уповает на Него!»

Неожиданно, недостойные пастухи Израиля, которых Иисус пришел судить, собираются с народом, чтобы восстать против Заветного Господа Израиля и Его избранного Царя. Именно они возвысили свои голоса и подняли руку на Господа и Его Помазанника, Иисуса. И все же, царское повеление об избрании и утверждении Иисуса Царем над Израилем дает прямое указание – Они должны оказать честь Божьему Сыну-Царю или их ждет погибель на всех путях их. (Ин. 3:18–21).

Затем Иисус с учениками отправился в Иудейскую землю и там оставался с ними и крестил людей. А Иоанн в это время крестил в Эноне, что близ Салима, где было много воды. К нему шли люди, и он их крестил. Ведь Иоанн тогда еще не был брошен в тюрьму. Как-то раз у учеников Иоанна возник спор с одним иудеем по поводу обрядов очищения. Они пришли к Иоанну и сказали ему: «Рабби, помнишь того человека, который был с тобой за Иорданом, ты о Нем свидетельствовал? Так вот, Он тоже крестит, и все идут к Нему!» «У человека есть только то, что дано ему Небом, – ответил Иоанн. – Вы сами можете подтвердить, что я сказал: „Я не Помазанник“, но сказал также: „Я был послан раньше Него“. Невеста принадлежит только жениху. А друг жениха стоит рядом, слушает его и радуется, слыша его речи. И ко мне наконец пришла такая же радость. Ему надлежит возрастать, а мне умаляться. Тот, кто приходит свыше, выше всех остальных. Тот, кто рожден от земли, сам земной и говорит по земному. Но Тот, кто приходит с Небес, Тот, кто всех выше, Он свидетельствует о том, что сам видел и слышал, но весть Его не принимают. А кто Его весть принимает, тот подтверждает этим, что Бог всегда верен. Тот, кого послал Бог, говорит слова Божьи, потому что Бог щедро дает Ему Дух. Отец любит Сына и все отдал в Его руки. Тот, кто верит в Сына, обрел вечную жизнь, а кто не повинуется Сыну, никогда не увидит жизни: Божий гнев на нем будет вечно» (Ин. 3:22–36).

Ненадолго Иоанн снова возвращает нас к Иоанну Крестителю. Делает он это для того, чтобы мы продвинулись вперед в его повествовании о жизни Иисуса, в то время как он продолжит свидетельствовать в пользу верховенства Иисуса. Решающий момент настал. Служение Иисуса должно превзойти крепкое, пророческое, Богом помазанное служение Иоанна Крестителя. Если мы будем рассматривать эту историю в связи с тезисом о том, что это Евангелие скорее всего было написано для самаритян, и других израильтян в том числе, его литературный контекст становится гораздо более значимым, чем это может показаться на первый взгляд. Самаритяне были глубоко убеждены в том, что они всегда были более верны Богу, чем иудеи.

Нам неизвестны все подробности спора (25 стих), но после такой жаркой дискуссии с одним иудеем (’Ἰουδαῖος), ученики Иоанна Крестителя пришли к нему, чтобы расспросить его о растущей популярности служения Иисуса среди людей (Ин. 3:25–26). В ответ Иоанн Креститель подтверждает, что Иисус выше его, напомнив им, что он уже ранее говорил об этом (Ин. 3:27–28). Иоанн сравнивает себя лучшим другом жениха на свадьбе, который радуется вместе с женихом, но при этом не является центральной фигурой празднования. Ученики Иоанна Крестителя должны были последовать его примеру и позволить Иисусу выйти вперед. «Ему», – сказал Иоанн, – «надлежит возрастать, а мне умаляться» (стих 30). На самом деле, это утверждение Иоанна является предзнаменованием слов Иисуса, которые он вскоре скажет самаритянской женщине – «…ерь мне, женщина: час наступает, когда будете поклоняться Отцу не на этой горе и не в Иерусалиме» (Ин. 4:21).

В этом отрывке, как и в предыдущем (Ин. 3:16–21), мы должны помнить, что речь Иоанна Крестителя не окончена. Автор Евангелия вкладывает слова, записанные в 3136 стихах, в его уста. Иоанн Креститель делает заявление, поразительно похожее на то, что Иисус сказал Никодиму. Вспомните слова Иисуса, обращенные к Никодиму: «Ведь Бог послал Сына в мир не для того, чтобы Он мир осудил, но для того, чтобы мир через Него был спасен. Тот, кто верит в Него, осужден не будет, а кто не верит – уже осужден, потому что он не поверил в Имя единственного Сына Бога» (Ин. 3:17–18). Иоанн Креститель говорит своим ученикам: «Отец любит Сына и все отдал в Его руки. Тот, кто верит в Сына, обрел вечную жизнь, а кто не повинуется Сыну, никогда не увидит жизни: Божий гнев на нем будет вечно» (Ин. 3:35–36).

Чрезвычайно важно отметить, что и Иоанн Креститель, и Иисус ожидали, что Никодим и иудеи-ученики Иоанна Крестителя поймут и воспримут язык Сына Бога. Иными словами, то, что они утверждали это так открыто и свободно, свидетельствует о том, что это не было чуждой или новой концепцией для них, как мы привыкли об этом думать. В конце концов, концепция сыновства Бога легла в основу именно тех аргументов, которые использовали и Иоанн Креститель, и Иисус для того, чтобы доказать свою точку зрения.

Самаритянам, в числе всех остальных, необходимо было принять Иисуса, как избранного Царя, обладающего законной властью, данной ему свыше, а не из Иерусалима, против которого они выступали. Он был Сыном Бога Израиля – Его царственным представителем (Пс. 2). Послушание Иисусу означало послушание самому Богу; непокорность Иисусу означала непокорность самому Богу. Для учеников Иоанна, для самаритян или для любого другого человека, который мог впоследствии ненароком увидеть эти слова, не существовало другого выбора, кроме Иисуса – Его мудрое управление Божьим народом было неизбежной необходимостью и их единственной реальной надеждой на благополучие и мир.

Глава 4
Иисус и самаритянка: перечитывая любимую историю

Эта глава, в которой записана история встречи Иисуса с самаритянкой у колодца Иакова, положила начало событиям, которые позднее произойдут в Самарии, и уже произошли к этому моменту евангельского повествования в Иудее. Быстро растущая популярность Иисуса, привела к появлению многочисленных последователей. Ученики Иисуса совершали древний иудейский ритуал церемониального омовения водой (в наши дни мы называем это «крещением») так же, как это делал Иоанн Креститель и его ученики. Ритуал символизировал покаяние людей в их грехах и признание необходимости в очистительной силе Божьего прощения. Когда Иисус увидел, что толпы людей растут и особенно когда он услышал о том, что это обеспокоило фарисеев, он решил, что настало время отправиться в Галилею через Самарию (стихи 1–3).

География

Земли Самарии находились по большей части между Иудеей и Галилеей. Они располагались на той земле, которая была отдана сыновьям Иосифа, Ефрема и Манассии. (В наши дни Самария и большая часть Иудеи относятся к спорным территориям, находящимся в Палестинской Автономии). Учитывая иудейско-самаритянские разногласия, которые во многом схожи с современным израильско-палестинским конфликтом, обе группы старались обходить стороной территории друг друга, когда путешествовали. Путь в Самарию для иудеев, путешествующих в Галилею, был в два раза длиннее, чем трехдневное путешествие напрямую из Галилеи в Иерусалим, поскольку дорога в обход Самарии подразумевала пересечение реки Иордан дважды, чтобы затем можно было выйти на дорогу к востоку от реки (И. Флавий, Жизнь 269). Путь через Самарию считался более опасным, поскольку самаритяно-иудейские страсти часто накалялись до предела (Иуд. древности 20. 118; Иуд. Война 2. 232). Нам неизвестна причина, по которой Иисусу и его ученикам нужно было идти через Самарию. Иоанн просто говорит о том, что Иисусу «надлежало идти»[17]17
  Слово «надлежало» (необходимо – δεΐ) встречается в Ев. Иоанна 10 раз (3:7, 14, 30; 4:4, 20, 24; 9:4; 10:16; 12:34; 20:9). См. также использование слова δεΐ в книге Деяний Луки.


[Закрыть] (см. Синодальный перевод), подразумевая, что для Иисуса, как и для любого другого иудея, это было необычно.

Вполне возможно, что Иисусу нужно было попасть в Галилею достаточно быстро. Однако, текст не дает нам никаких намеков на то, что Иисус был приглашен на какое-то событие в Галилее, куда он уже опаздывал. В тексте только лишь сказано, что он ушел, когда почувствовал, что существует угроза неминуемой конфронтации с фарисеями из-за его популярности среди израильтян. Это усиливалось еще и тем, что Иисус понимал, что время для такой конфронтации еще не пришло. Для Иисуса конфронтация с религиозными властителями Иудеи на тот момент была бы преждевременной, ведь еще многое нужно было сделать, прежде чем пойти на крест и испить чашу Божьего гнева за весь свой народ. То, как Иисус рассматривал самаритян и его собственное служение им, возможно удивит нас, когда мы продолжим читать эту историю.

Путешествие Иисуса по враждебной и еретической земле имеет значение, выходящее за рамки поверхностного объяснения. В буквальном смысле, Божьим непостижимым замыслом и Его целью, с того самого момента, когда Его царственный Сын был вечно задуман в Его разуме, было объединение всего своего возлюбленного творения в искупительном единстве. Иисус был послан для того, чтобы примирить человека с Богом и человека с человеком. Воплощение этой великой цели началось с миссии по объединению самаритян с израильтянами Иудеи. Все передвижения Иисуса и все его действия происходили по воле и ведению его Отца. Он делал только те дела, которые делал его Отец (Ин. 5:19). Учитывая все это, мы можем не сомневаться в том, что Отец направил Иисуса идти через Самарию и также привел его к разговору с самаритянкой.

Самаритяне

Во-первых, самаритяне определяли свое собственное существование исключительно в израильских терминах. Они называли себя «сынами Израиля» и «хранителями» (шомрим). Иудейские источники называют самаритян словом «кутим». Этот термин, скорее всего, относится к месту, расположенному в Ираке, откуда изгнанников, не израильтян, перевозили в Самарию (4 Царств 17:24). Название «кутим» или «кутиты» использовалось в качестве противопоставления термину «шомрим», что значит «хранители» – термин, которым они называли самих себя. В письменных источниках иудейских израильтян особый акцент делается на то, что самаритянская религия и их практика имели чужеземное происхождение по сравнению с истинной верой израильтян. Самаритяне считали, что такая идентификация лишала их исторического права принадлежать народу Израиля. Они были верным остатком северных колен – хранителями древней веры.

Во-вторых, самаритяне всегда выступали против поклонения Богу Израиля в Иерусалиме, вместо этого они считали центром израильского поклонения гору Гаризим – гору заветного благословения ЙХВХ (Втор. 27:4). С другой стороны, иудеи верили, что гора Сион в Иерусалиме является эпицентром духовной жизни Израиля. Одной из причин, по которой самаритяне отвергали пророческие иудейские писания, было то, что иудейские пророки поддерживали Иерусалим и династию Давида.

В-третьих, вера самаритян зиждилась на четырех постулатах:

1) один Бог – ЙХВХ,

2) один пророк – Моисей,

3) одна Книга – Тора,

4) одно место – гора Гаризим.

Большинство иудеев во времена Иисуса соглашались с самаритянами по двум пунктам: «один Бог» и «одна Книга». Они не были согласны с определением места поклонения и с книгами, которые, по их мнению, необходимо было принять народу Израиля – книги Пророков и Писания.

В-четвертых, самаритяне были убеждены, что иудеи выбрали неверный путь в своей религиозной практике древней израильской веры, и они назвали это ересью; тем же словом иудеи называли вероисповедание самаритян. Взаимоотношения между этими двумя древними группами людей можно сравнить с резкими противоречиями, возникающими у шиитов и суннитов в мусульманстве в наши дни. Для людей, не вовлеченных в конфликт, обе группы – мусульмане, но только не для шеитов и суннитов. Для них одни – истинные мусульмане, а другие – ложные; одни – настоящие, а другие – самозванцы. По сути, самаритяно-иудейский конфликт был очень похож на этот. Во многом этот конфликт определил внутри-израильскую полемику первого века.

В-пятых, самаритян не стоит путать с синкретическим народом, проживавшим в Самарии (языческие самаряне). Скорее всего, это те самые самаряне, которые обратились к людям, вернувшимся из плена в Иерусалим, с намерением помочь им в строительстве Иерусалимского Храма, но получили отказ (Ездра 4:1–2). Самаритяне, остаток северного царства Израиля, по своему богословию не могли поддерживать строительство Храма в Иерусалиме. Во 2 кн. Паралипоменон 30:1-31:6 мы узнаем, что не все люди из северного царства Израиля были угнаны в плен ассирийцами. В поддержку самаритянской версии говорит то, что большинство из них осталось даже после ассирийского завоевания земли в 8 веке до н. э., сохранив древние израильские традиции, которые отличались от более поздних нововведений иудейской версии израильской веры.

В-шестых, самаритяне использовали то, что сейчас называется «самаритянский иврит» на письме, что говорит о прямой связи с палео-ивритом (древним ивритом). В свою очередь, иудеи стали использовать новую форму квадратных, стилизованных букв, которые были частью арамейского алфавита. Более того, во времена Иисуса, самаритяне были уже глубоко эллинизированы, как в самой Самарии, так и в диаспоре. Иудеи пользовались Септуагинтой, самаритяне также имели свой собственный перевод Торы на греческий – Самаритикон.

И наконец, самаритяне верили, что их вариант Торы была подлинным, а иудейская Тора была отредактирована вавилонскими иудеями. И наоборот, иудеи обвиняли самаритян в том, что текст самаритянской Торы был отредактирован для того, чтобы лучше отражать взгляды самаритян. Как видите, у них были нелегкие взаимоотношения.

Встреча

Описывая встречу Иисуса с самаритянкой, Иоанн делает несколько интересных замечаний, которые будут иметь важнейшее значение для нашего понимания 5 и 6 стихов: «И вот Иисус приходит в самаритянский город под названием Сихар; он расположен рядом с полем, которое дал Иаков своему сыну Иосифу. Там был источник Иакова. Иисус, утомленный дорогой, присел отдохнуть у источника. Было около полудня». Здесь Иоанн упоминает самаритянский город Сихар. Не совсем понятно, был ли Сихар деревней, расположенной очень близко к Шехему или здесь имеется ввиду сам Шехем. Текст просто обращает наше внимание на место рядом с участком земли, который Иаков отдал своему сыну Иосифу. Неизвестно, было ли это тем самым местом или нет, но, несомненно, эта земля находилась в той же самой окрестности, у подножия горы Гаризим. Несмотря на то, что такое упоминание представляет интерес и указывает на то, что Иоанн действительно был местным жителем, знакомым с географическими особенностями этой местности, не менее важно и возможно даже более существенно то, что автор Евангелия обращает внимание читателя на безмолвного свидетеля этой встречи: на останки Иосифа. Вот как это описано в книге Иисуса Навина: «Останки Иосифа, унесенные из Египта, израильтяне погребли в Шехеме, на том самом участке земли, который был куплен Иаковом у сыновей Хамора, Шехемова отца, за сто кесит и стал владением потомков Иосифа» (Иис. Нав. 24:32).

Причина такого упоминания Иосифа в 5 стихе станет нам понятной тогда, когда мы увидим, что самаритянская женщина была схожа с Иосифом в своих страданиях. Если это прочтение истории правильно, то точно так же, как Иосифу пришлось перенести необъяснимые страдания ради спасения Израиля, этой самаритянке пришлось пережить страдания, которые принесли спасение самаритянам в этой местности (4:22).

⁶«Там был источник Иакова. Иисус, утомленный дорогой, присел отдохнуть у источника. Было около полудня».

Традиционно считается, что самаритянка имела плохую репутацию. Упоминание шестого часа (приблизительно полдень) обычно объясняют тем, что эта женщина старалась избегать других женщин из ее города, чтобы не набирать воду вместе с ними. Библейский шестой час[18]18
  Отсюда потрясение из-за темноты, наступившей по всей земле в шестой час, когда умер Иисус (Матф. 27:45; Марк 15:33; Лук. 23:44).


[Закрыть], предположительно, считается самым неподходящим временем дня для того, чтобы выходить из дома и отправляться куда-либо в испепеляющую жару. Звучит следующий аргумент: «Если кто-то отправляется за водой в такое время, мы можем предположить, что человек намеренно избегает других людей». Однако, мы хотели бы предложить другое объяснение.

Согласно общепринятой теории, эта самаритянка была чрезвычайно грешной женщиной, которая впала в сексуальный грех. Иисус призвал ее к ответу за то, что в ее жизни было много мужей. Иисус сказал ей, как гласит популярная теория, о том, что Ему все известно о ее пяти предыдущих мужьях и том, что сейчас она живет со своим «другом» вне брака, таким образом ей не стоит играть с Ним в духовные игры! В данном представлении, причина, по которой она избегала людской толпы, кроется в репутации, связанной с ее недолговечными браками. Но существует несколько проблем с этой теорией.

Во-первых, полдень – не самое худшее время для пребывания на солнце. Если бы речь шла о 3 часах дня (девятый час), традиционная интерпретация имела бы больше смысла. Более того, нет четких указаний на то, что эта встреча произошла в летние месяцы, что делает погоду в Самарии абсолютно несущественным аргументом. Во-вторых, возможно ли то, что мы придаем слишком много значения тому, что она отправилась за водой в «необычное время»? Разве все мы подчас не делаем обычные вещи в необычное для этого время и вполне возможно, что именно это и произошло? Ведь это вовсе не значит, что мы пытаемся что-то скрыть от других людей. Например, мы читаем о том, что Рахиль пришла к колодцу со своими овцами приблизительно в то же самое время (Быт. 29:6–9).