Текст книги "Рано или поздно"

Глава 76

Кафе было закрыто. После исчезновения Элли Чан не считал себя вправе распоряжаться.

Фаррелл собрал сослуживцев вокруг стола. Перед каждым стояла чашка с нетронутым кофе. Все передавали из рук в руки цветную фотографию Патрика Бакленда Дювена, напрягая память.

Чан, Терри и Малыш вообще редко видели посетителей, а Джейк подобной личности вроде не замечал.

– Хотя я всегда запоминаю лица, – подчеркнул он.

Майя изучала снимок от всей души, желая узнать похитителя. Но увы! Фотоаппарат запечатлел совершенно незнакомого мужчину.

– Тут был один тип, раз или два. Крутился около Элли. Но на этого не похож.

Дэн насторожился:

– А как он выглядел? – Майя нахмурилась:

– Довольно высокий, внешне симпатичный, но, с моей точки зрения, какой-то странный. Кожа очень светлая… И волосы темные… И усы. Он носил темные очки в такой холодной, стальной оправе. Мне этот хлыщ сразу не понравился, и я сказала Элли, что он мерзкий.

– Она была с ним знакома?

– Вроде да. Говорила, встречала в «Билтморе». Он показался ей таким одиноким, она даже его пожалела. Но лично у меня этот тип вызвал недоверие. Для одинокого он был слишком самоуверенный, словно хвастался своими победами.

Дэн выхватил у нее фотографию и поднес прямо к глазам.

– Приложи усы, Майя. Надень темные очки, перекрась волосы. Теплее?

Майя вгляделась в фотографию и кивнула:

– Его зовут Эд Йенсен.

Дэн откинул голову назад и закрыл глаза. "Боже мой, донжуан на ступеньках «Билтмора».

– Это тот, кого мы ищем – произнес он металлическим голосом. – Даю голову на отсечение.

Фаррелл бросился к телефону.

Управляющий респектабельнейшего отеля «Билтмор» не привык к полицейским расспросам, но, услышав, что дело касается Лотти Парриш и Элли, смягчился. Через несколько минут Фаррелл имел адрес в Майами и номер телефона Йенсена.

– Он всегда расплачивался наличными, – сказал детектив, звоня в Майами. – Никаких кредитных карт.

Майя промокнула слезы салфеткой.

– То же самое и в кафе. Платил наличными. И оставлял большие чаевые. – Она передернула плечами. – У него просто ледяные глаза. И Элли в его лапах… – Она всхлипнула.

Терри подвинул кофе и прошептал:

– Ладно, дорогая, успокойся. Еще не вечер .

В Майами Фарреллу поначалу отказались дать информацию.

– Откуда я знаю, кто вы такой? – прогремело из трубки. Фаррелл покраснел.

– Вы это узнаете, мэм. Сейчас к вам подкатят полицейские в форме, а у вас начнутся крупные неприятности.

Через минуту он бросил трубку, схватил коробку, которую купил по дороге, и начал мерить шагами зал, сердито поедая чипсы.

– Ладно, ребята, – сказал он с набитым ртом. – Спасибо за помощь. Можете идти по домам. – Он посмотрел на Майю и добавил: – Спасибо, милая. – У детектива Фаррелла было доброе сердце.

– Мне надо было подумать о нем раньше, – посетовала Майя. – Можно было догадаться.

Дэн пожал плечами:

– Я видел его один раз. Ну и что? Вполне респектабельный, хорошо одетый, обходительный.

– Артистичный, – подсказал Джейк. Пятовски фыркнул:

– Даже слишком.

Все служащие молча вышли из кафе. Дэн тронул Майю за плечо:

– Я позвоню, как только что-нибудь выясню.

Она, некрасивая, зареванная, уныло, но благодарно кивнула:

– Буду ждать.

Питу не нравилось сидеть на скамейке запасных и наблюдать, как другие работают. Но ничего не поделаешь, это была территория Фаррелла. Они с Дэном пропустили по очередному стаканчику кофе и бездельничали, ожидая сообщения из Майами.

На экране компьютера возник текст: «Компании по обслуживанию недвижимости» Йенсена не существует. Бизнес-адрес принадлежит службе информации, чек оплачен самим Йенсеном. Отделение Первого национального банка в Санта-Монике".

После срочных консультаций с ФБР Фаррелл имел информацию из банка. Вклад на имя Эда Йенсена сделан отделением «Банка Америки» на Мэдисон-авеню путем перевода денег со счета Патрика Бакленда Дювена. Прилагался номер карты социального страхования Йенсена. Фаррелл проверил. Карта оказалась фальшивой.

Поигрывая шариковой ручкой, детектив с улыбкой откинулся на спинку стула.

– Остаются сущие пустяки – найти ублюдка.

Глава 77

-Ты должен поесть и хотя бы немного поспать. – Пятовски сидел напротив Дэна в баре отеля. Они пили скотч под аккомпанемент баскетбольного матча, который транслировался по телевизору. Щетина у Дэна неуклонно превращалась в бороду, а волосы стояли дыбом от частого взъерошивания. – Прими по крайней мере душ. – Пятовски вздохнул. – И купи чистую рубашку.

Дэн в очередной раз пробежал пальцами по волосам.

– Я просто изнываю от безделья. И постоянно думаю о ней. Слышу ее голос, вижу ее улыбку… Боже!

Матч закончился, пошел выпуск новостей. На экране появилась фотография Бака Дювена.

– Этот человек подозревается в похищении Элли Парриш-Дювен, – внушительно произнес диктор.

Дэн с горечь поймал себя на том, что думает об Элли в прошедшем времени. Будто она действительно умерла. Нет, надо взбодриться. Он вспомнил слова Терри, сказанные Майе: «Еще не вечер». Еще есть надежда.

– Давай пройдемся. – Пятовски допил рюмку, встал и подтянул штаны.

– Куда?

– Съедим по гамбургеру и обсудим план действий.

Дэн жевал гамбургер, не чувствуя вкуса. Вдруг он остановился и бросил недовольный взгляд на Пита:

– Ну спасибочки.

– На здоровьице. Итак, куда, по-твоему, он ее отвез? – Дэн нахмурился:

– В какое-то особое место. Мне кажется, оно для него должно что-то значить…

Зазвонил сотовый телефон, и он быстро ответил. Говорил Фаррелл:

– Решил вас проинформировать. Мы разобрались с матерью Дювена. Она была убита, когда он учился в колледже. Задушена. И на лбу вырезан крест. Сын унаследовал все состояние. Не так уж и мало. После продажи дома – около сотни тысяч. Дело до сих пор не закрыто.

Глава 78

Бак очнулся после крепкой выпивки и включил телевизор. Голова чугунная, а тут еще голос диктора, как напильник:

– Этот человек подозревается в похищении Элли Парриш-Дювен. Рост метр девяносто один, кожа белая, волосы рыжие, возможно, перекрашены в темный цвет, глаза темно – карие; усы. Так он выглядел раньше. А вот реконструкция. Так этот человек может выглядеть сейчас.

Бак резко сел на кровати. С телевизионного экрана на него смотрел он сам.

– Имя подозреваемого – Патрик Бакленд Дювен, он имеет документы на имя Эда Йенсена. Полиция разыскивает его также в связи с убийством Шарлотты Парриш, бабушки пропавшей, и ее экономки Марии Новалес. Кроме того, он подозревается в умерщвлении трех проституток, совершенном путем удушения с последующим обезображиванием тел. Этот человек недавно выпущен из психиатрического учреждения строгого режима и отличается крайней жестокостью. Полиция предупреждает: подозреваемый вооружен и очень опасен – и просит население не вступать с ним в контакт. Если вы видели этого человека или знаете о его местонахождении, полиция просит вас немедленно позвонить по телефону…

Бак вскочил на ноги и со злостью ударил кулаком по стене. Он думал, что перехитрил всех, что приз достанется ему. Как бы не так!

Бак быстро оделся и направился к выходу. Внезапно грудную клетку сжала боль. Задыхаясь, он оперся о дверь. Грудь разрывалась, в ушах стучала кровь. Собравшись с силами, он вышел из комнаты, сел в машину и поехал в горы.

Элли невероятно устала, но противилась дремоте, потому что боялась не проснуться. А значит, никогда не увидеть неба, не подставить лицо солнцу, не отведать хорошего вина, поцелуй Дэна Кэссиди…

– Вперед, Христово во-о-о-инство! Шагайте туда, куда зовет вас крест Иисуса…

Бак застыл в дверном проеме. Она пела хриплым, дрожащим голоском любимый гимн их отца, который играли на его похоронах. «Ну что ж, – подумал он, – теперь гимн провожает в последний путь ее».

Схватив топор, он зашагал к ящику.

Пол заскрипел под его ногами.

Элли перестала петь.

Заколоченная крышка под нажимом топора затрещала.

«Папа, – взмолилась Элли, – я знаю, ты любил меня. Если ты сейчас меня слышишь, пожалуйста, помоги! Пожалуйста, папа, помоги!»

В ящик хлынул свет.

Бак, пыхтя, вытащил Элли из ящика и поставил на пол. Затекшие мускулы подвели, и Элли упала на колени.

«Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях…» . Она снова стала маленькой девочкой в уютной постели. Только что она прочла молитву и теперь слушает, как Мисс Лотти декламирует ей прекрасный псалом…

Бак пристально смотрел на Элли. Длинные рыжие волосы свалялись, грациозное тело скрючилось, руки и лодыжки перетянуты веревкой. Его золотая девочка – грязная уродина. Момент превосходный.

Оттолкнул ее, она растянулась на полу. Он сел ей на спину и сильными пальцами слегка стиснул горло. Вот сейчас она закричит, заплачет. Это возбудит его страсть. Он возьмет ее при первых попытках сопротивления. Пусть запросит о пощаде, как он мечтал долгие годы в «Гудзоне».

А Элли ждала конца, надеясь, что это произойдет раньше, чем он ее изнасилует. Ее мысли метались между воинством Христовым и двадцать третьим псалмом, между Богом и отцом с бабушкой. Между Дэном, олицетворяющим жизнь и любовь, и Баком – воплощением смерти.

Руки убийцы дрожали.

«Может, она боится, но недостаточно. Не кричит, не умоляет пощадить ее. Не дает возбудиться».

В нос Элли ударил мерзкий запах его пота. Бак встал, поднял ее и понес через комнату.

Оказавшись на улице впервые за несколько дней, Элли начала судорожно дышать. Верх машины был убран. Бак сунул жертву на заднее сиденье. Оно приятно остудило щеку. Элли лежала и удивлялась, почему до сих пор жива.

Свежий воздух живительно подействовал на измученное тело. Кровь быстрее побежала по сосудам, конечности заныли.

Элли была жива.

Бак гнал машину по горной дороге, пренебрегая опасностью. Неожиданно он резко свернул направо. Элли чуть не упала с сиденья и вскрикнула.

Показалось, машина летит в пропасть.

Автомобиль остановился у самого ее края. Бак вытащил Элли и усадил на обочине. Темные глаза злобно блеснули.

– Узнаешь это место, Элли?

И выплыло наружу то, что больше двадцати лет таилось в подсознании.

Глава 79

Ей было пять лет, когда она впервые заглянула в эти глаза. Он стоял, согнувшись над капотом их белого «бентли» в тени высоких деревьев. С чем-то в руке, с каким-то инструментом. Она спросила его, что он делает, и он быстро захлопнул капот. Потом улыбнулся и приложил к губам палец:

– Ш-ш… это секрет.

Опасливо оглядевшись, он быстро повел ее за руку прочь от автомобиля.

– Это сюрприз для твоей мамы. Ты меня не выдашь, верно? Иначе все будет испорчено.

И строго посмотрел. Она в испуге отвернула лицо и шаркнула ногой.

– Нет.

– Ты ведь умеешь хранить секреты, верно?

– Конечно, умею. – Она повеселела. – Свои рождественские подарки я всегда держу в секрете, хотя очень хочется сказать.

– Так вот, это то же самое. Только теперь секрет принадлежит нам обоим. Правда?

– Правда. – Она вырвала руку, почувствовав боль.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Скажи: «Чтоб мне провалиться на этом месте».

Она послушно повторила, и он взорвался смехом. Наверное, это была шутка, которую Элли не поняла.

– До свидания, Элли. – Он помахал ей, она побежала по теплой песчаной дорожке к маме.

Теперь Элли вспомнила абсолютно все. Как папа, подняв бокал, предлагал тост. Как солнечный свет поблескивал в кружках с янтарным пивом, а маленькие пузырьки смешно лопались. Как папа пел любимую неаполитанскую песню «Вернись в Соррено», как смотрел на маму, а мама – на него, как в их смеющихся глазах цвела любовь. Родители были так счастливы друг с другом, что Элли почувствовала себя одинокой, выпавшей из их волшебного мира.

Она залезла под стол и поползла на четвереньках вдоль ряда ног. Наконец добралась до мамы. Обхватив руками ее ноги, извиваясь, полезла наверх.

Романи улыбнулась и приподняла край скатерти.

– Ах вот ты где! А я уже по тебе соскучилась.

И тогда в душе Элли снова воцарились мир и покой. На час. А потом…

Глава 80

-Значит, ты убил их, – сказала Элли. – Сломал тормоза. – Бак лениво кивнул, понимая, что достал-таки ее.

– Кто ты?

– А ты не знаешь? Тогда позволь представиться. Я Бак Дювен, твой сводный брат.

Элли замерла, потрясенная. Она знала, что Рори был дважды женат, но не подозревала о существовании его сына.

– Рори был и моим отцом. Имел все, а я ничего. – Бак пожал плечами. – Пришлось их убрать. А теперь очередь за тобой. Я останусь единственным наследником. К сожалению, мне пришлось ждать этого больше двадцати лет.

Элли прикрыла веки, не в силах видеть эти холодные, отвратительные глаза. Он смотрел на нее точно так же тогда, вечером, в библиотеке, когда пытался убить бабушку. Выходит, мерзавец добился своего.

– Но, Элли, умирать вовсе не обязательно. Потому что я люблю тебя. Ты станешь моей принцессой, и мы проживем вместе долго и счастливо. Тебе нужно сказать одно-единственное слово.

Она подняла веки:

– И какое же это слово?

– Да, – сказал он мягко.

– Убийца.

Глаза у Бака вспыхнули злобой, он сжал кулаки и отвернулся. Элли поняла, что подписала себе смертный приговор.

«О, папа, надеюсь, ты ждешь меня. Передай Богу, пусть Он строго накажет твоего злобного порочного сына».

Элли подумала о Дэне и пришла в отчаяние, оттого что больше его не увидит.

«Дэн, я никогда не говорила тебе, но надеюсь, ты мне поверишь. Я люблю тебя. И любила всегда. Просто была слишком занята собой, вернее, своими делами и потому боялась входить в твою жизнь. Это было глупо, я знаю. Но теперь поздно о чем-то жалеть. Помни только, я действительно тебя любила, тебя одного. О, Дэн, Дэн мой…»

Бак завел мотор. Элли кинула последний взор на голубое небо и снова оказалась в машине, припав щекой к заднему сиденью.

Они выехали на дорогу и быстро помчались вдоль горной гряды. Шины то и дело взвизгивали на поворотах.

Элли была жива, потому что Бак откорректировал план.

Глава 81

Дэн предложил Питу:

– Пройдемся.

Было прохладно и безлунно, но тротуары центральных улиц Санта-Моники наводняли прохожие, преимущественно молодые люди. Одни шли ужинать в ресторан или в кафе, другие глазели на витрины, третьи попросту шлялись. Друзья, как и положено копам, внимательно сканировали толпу глазами, но мысли их занимал исключительно Бак Дювен.

Они вышли на берег и зашагали вдоль океана среди пальм, возле которых устраивались на ночлег бомжи. У каждого бродяги была тяжелая судьба, но сейчас чужие беды Дэна совершенно не волновали, слишком огромным было его собственное горе.

Пятовски молчал. Он понимал, какие страдания предстоят Дэну, и не находил слов для ободрения. Перспективы были мрачными.

Дэн мысленно перебирал все, что знал о Дювене. Бак хотел отомстить, хотел получить особняк «Приют странника». И был достаточно безумен, чтобы…

– Пошли, – резко бросил он. Пятовски устало посмотрел на друга:

– Куда еще?

– В «Приют странника». – Дэн уже бежал. – Туда, где все началось.

Глава 82

В низине Бак остановил машину и вылез. Стащил Элли с заднего сиденья в багажник.

Она отвернула голову, чтобы не доставить ему удовольствия своими слезами.

Не произнеся ни звука, он захлопнул крышку.

На нее снова обрушилась клаустрофобия. Тесно, темно и жарко, нечем дышать. Пот струится по шее, спине… Элли крепко зажмурилась: «Нужно терпеть и думать».

На очередном повороте ее толкнуло в сторону. Она почувствовала острую боль в руке, равнодушно подумала: «Наверное, поранилась. Ну и что? Все равно скоро умру».

И вдруг разозлилась: «Да не хочу я умирать. Отказываюсь».

Она закричала в надежде, что кто-нибудь услышит. Такое могло случиться, когда он остановится на светофоре. Но через несколько минут ее голос ослаб и перешел в хрип.

Элли застонала. Все эти годы она гордилась собой, сильной, независимой женщиной. И вот сейчас превратилась в тряпку. Даже кричать не может.

«Но я не умру, не умру…»

Элли засучила ногами. Веревка натерла кожу. Тогда Элли сделала перерыв. Кровь медленно текла по руке. И тут до Элли дошло: значит, где-то есть что-то острое. Она с трудом шевелила пальцами. Повела плечами, поерзала бедрами. Боль была сильной, но Элли добилась цели.

Потому что не хотела умирать.

Это была саперная лопатка. Лопатка, с помощью которой он собирался закопать ее тело в землю.

Всхлипывая, она начала тереть веревку об острое лезвие, не заботясь, что может порезать руки. Лучше истечь кровью, чем чувствовать его пальцы на своем горле.

«Не дам себя задушить, не дам изнасиловать…»

Боль в плечах стала невыносимой, но она все сильнее и быстрее работала.

И вот веревка лопнула. Элли вытянула из-за спины руки и размяла затекшие кисти. По лицу потекли слезы облегчения.

Элли схватила лопатку и начала перетирать веревку, связывающую лодыжки. Ничего видно не было. Она действовала на ощупь. И это при том, что машина продолжала делать резкие повороты.

«О Боже, она никогда не оборвется, никогда…»

Элли трудилась до тех пор, пока лопатка не резанула по ноге.

«Наконец-то я свободна».

Судорожно ловя открытым ртом воздух, зная, что в ее распоряжении очень мало времени, Элли устроилась поудобнее и обеими руками сжала лопатку.

«Я не собираюсь умирать, я не собираюсь умирать, я не собираюсь умирать…» – мысленно повторяла она, надеясь, что когда откроется багажник, силы ее не покинут.

«Эксплорер» съедал милю за милей, но Дэн продолжал давить на газ. Дорога была каждая

минута. Сейчас все зависело от того, насколько быстро они доберутся до места.

Пятовски и не думал останавливать друга. Пусть превышает скорость сколько влезет. Если попадется дорожный патруль, он покажет служебное удостоверение и скажет, что преследует опасного преступника.

Дэн позвонил Карлосу:

– В кабинете, в столе, лежат ключи от особняка «Приют странника». Возьми их и выезжай немедленно. Встретимся там… – он бросил взгляд на часы на приборной доске, – через полчаса. Поставь машину на подъездной дорожке подальше от дома и не забудь погасить огни. – Закончив разговор, Дэн объяснил Питу: – Это единственное место, куда он мог ее отвезти. Я просто нутром чувствую, его тянет на место преступления. «Приют странника» – предел его желаний. Не сомневаюсь, он мечтал о нем все долгие годы в «Гудзоне». Это наш единственный шанс.

Элли ждала. Наконец машина остановилась, похоже, на светофоре, потому что двигатель Бак не выключил. Снова тронулись в путь и опять остановились, и так несколько раз. Должно быть, проезжали через город.

Вытерев пот со лба, Элли прислушалась. Не постучать ли лопаткой? Но, судя по звукам снаружи, машин поблизости не было. Бак сделал левый поворот и начал подниматься в гору. Элли приподняла голову. «Вот, значит, куда он меня привез».

Элли знала на этой дороге каждую выбоину, так что сомнений не было. Шины заскрипели по гравию. Вскоре машина остановилась. Она услышала, как он вылез из салона, хлопнул дверцей… Крышка багажника медленно поднялась.

Элли мгновенно села и ударила Бака лопаткой по лицу. Он завопил от боли и отшатнулся. Она по инерции выпала из багажника наземь, но быстро вскочила на ноги. Он двинулся на нее, растопырив громадные руки.

«О Боже, Боже, помоги мне, пожалуйста…»

Она снова взмахнула лопаткой, и та с гулким звоном опустилась ему на голову. Он рухнул.

Выронив лопатку, она побежала к дому.

– Сука! – заорал он вслед. – Сука, такая же, как твоя шлюха мать… Богатая сука, как твоя шлюха бабка… Ты покойница…

Она резко поменяла направление и начала петлять между деревьями, спотыкаясь о корни. Дыхания не хватало, сердце стучало где-то у горла.

«Но я не собираюсь умирать…»

Элли остановилась, переводя дух, прислушалась, огляделась. Было очень темно, Бак умолк. Она привалилась спиной к березе и закрыла глаза.

И тут Бак схватил ее за горло.

Даже раненный, он был неукротим.

«Жалкая девчонка! Как смела она подумать, что перехитрила меня?! Да я умнее вас всех, вместе взятых».

Элли почувствовала жар его дыхания.

– Ты покойница, Элеонора Парриш-Дювен. – Она открыла глаза.

– Иди, – приказал он и вынул из кармана нож. Щелкнуло лезвие.

Элли заковыляла к дому. Бак велел остановиться у двери, ведущей на кухню. Пока он возился с замком, Элли переминалась с ноги на ногу. Он втолкнул ее на кухню и запер за собой дверь.

Свет не включил, но Элли знала дом настолько хорошо, что могла пройти по комнатам с завязанными глазами. Знакомое место ее успокоило. «Пусть сил почти не осталось. Все равно хорошо. Если мне предстоит умереть, то лучше здесь, среди самых дорогих воспоминаний».

Бак втолкнул ее в библиотеку, включил лампу. Его глаза ледяно заблестели.

– На колени. – Он указал на прекрасный турецкий ковер возле стола. Она замешкалась, глядя на мучителя огромными опаловыми глазами. – На колени, я сказал. – Он прижал ее лицом к ворсу.

Теперь Элли Парриш-Дювен была в его власти. Он мог казнить ее или помиловать. Но для этой дряни у него не осталось ни капли милосердия.