Текст книги "На месте Валерии"

Элизабет Бенавент
На месте Валерии

Elizabeth Benavent

EN LOS ZAPATOS DE VALERIA

© Антропова Е., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Посвящается Оскару, моему любимому

1. В один прекрасный день

Я прекратила стучать пальцами по клавиатуре компьютера и, потеребив волосы карандашом, перечитала текст: «Они переглянулись. Разделявшее молодых людей расстояние в несколько метров не имело значения, ибо мысли обрели материальную форму, соскользнули на пол и пустились вскачь, пытаясь улизнуть. Их взгляды встретились, и на долю секунды все вокруг замерло – даже ветерок, колыхавший ветви деревьев, утих за окном. Но она моргнула, и оба поспешно отвели взгляд, смущенные, растерянные и очарованные внезапной мыслью, что можно так просто, с первого взгляда влюбиться в незнакомца».

Закатив глаза, я швырнула карандаш на стол и вскочила, словно меня внезапно подбросила вверх пружина, кем-то тайно зашитая в сиденье стула.

– Вот дерьмо!

Разумеется, я отлично знала, что никто меня не услышит, но испытывала жгучую потребность выплеснуть накипевшее. «Какое все-таки дерьмо». Мысли мои перекликались с началом «Звездных войн», только выразить их я могла исключительно в нецензурной форме. Полное дерьмо. Жуткое дерьмо. То, что я написала, – просто куча дерьма, огромная куча дерьма.

Приходилось признать печальную истину: у меня иссякло вдохновение. Отрабатывая номер, я написала пятьдесят семь страниц, и, ясное дело, получилась полная ерунда. Нелепый, чудовищный вздор – на школьные литературные конкурсы участники и то представляют куда лучшие тексты. Я ставила перед собой цель за день написать не меньше двух страниц, но в нынешних условиях меня несказанно порадовали бы всего два или три приемлемых абзаца. Приемлемых? Размечталась.

Сидеть за компьютером до вечера совершенно не имело смысла. Дома я находилась одна и потому могла себе позволить не притворяться. Я прекрасно понимала, что в тот день из-под моего пера не выйдет ничего путного. А может, не выйдет никогда. Из комнаты, служившей кабинетом и гостиной, я переместилась в спальню (длина пути не превышала трех шагов) и села на кровать. Бросив быстрый взгляд на свои босые ноги и придя в ужас от их вида – лак на ногтях совсем облупился, – я придвинула поближе пепельницу и закурила сигарету.

Что со мной происходит? С каких пор я перестала считать зазорным выглядеть неряшливой клушей? Покосившись на телефон, я подумала долю секунды и схватила трубку.

Один гудок… два… три…

– Слушаю! – ответила моя лучшая подруга.

– Представим, что я законченная неудачница. Ты будешь по-прежнему меня любить? – спросила я на одном дыхании.

От громкого смеха Лолы у меня завибрировали барабанные перепонки.

– У тебя паранойя, – заявила она.

– Нет у меня паранойи. Я до сих пор не написала ни одного стоящего предложения. В издательстве мне дадут пинка под зад. Хорошего такого пинка. Впрочем, это уже будет не важно. Я сама себе не прощу.

– Послушай, никто, кроме меня, не имеет права устраивать тебе трепку, Валерия, – напомнила любящая подруга. Наверное, она хотела меня утешить.

– Знаешь, что самое трудное для писателя? Опубликовать второй роман. Вторая книга… Она подразумевает, что автор не пустышка и ему есть что сказать. У меня же в душе сумбур, а в голове полная каша. Моей второй кучей дерьма – вот чем будет эта книга.

– Не глупи.

– Я говорю серьезно, Лола. Кажется, я сделала ошибку, бросив работу. – Я обхватила голову руками и почувствовала, как дернулся жалкий растрепанный пучок.

– Не болтай чепуху. Работа надоела тебе до чертиков, а шеф был сущим уродом. На жизнь тебе вполне хватает. Так в чем же дело?

Дело было в том, что деньги рано или поздно закончатся, а намерение «попытать счастья на книжном рынке» изрядно попахивало авантюрой. Я всего на миг погрузилась в раздумья – меня тут же отвлек от них гудок автобуса, неожиданно прозвучавший на другом конце телефонной линии. Я посмотрела на часы. В двенадцать утра Лоле полагалось еще сидеть на работе.

– Я не вовремя? – уточнила я.

– С чего ты взяла?

– Слышен шум машин. Ты идешь по улице?

– Да. Я прикинулась, будто у меня страшно разболелась рука, и сбежала с поля боя.

Я покачала головой, неодобрительно усмехнувшись. В этом вся Лола…

– В глубине души я знала, что не нарушу твой рабочий график, позвонив в середине дня. Однажды именно тебя выгонят пинком под зад, моя дорогая.

Лола захихикала:

– Я работаю быстро и добиваюсь отличных результатов, сомневаюсь, что на мое место найдут другую кандидатуру.

– Возможно, это будет человек, который не расположен к симуляции, – предположила я, рассматривая свои руки и с сожалением признавая, что маникюр тоже оставлял желать лучшего.

– Послушай, я в двух остановках от твоего дома. Хочешь, зайду?

– Конечно, хочу.

Она дала отбой. Лола не имела привычки прощаться, заканчивая разговор по телефону.

Я задумалась о бурной жизни Лолы и, конечно, вспомнила о знаменитом ежедневнике в красной обложке со страницами, испещренными необыкновенно увлекательными пометками. Ее записи, казалось, всегда имели особый смысл и волновали воображение, даже если речь шла лишь о визите к косметологу, чтобы поправить линию бикини. Да, к личному косметологу, к той самой даме, которую Лола называла Мисс Сайгон (хотя на самом деле косметолог родилась в Пласенсии). Эта дама однажды ни с того ни с сего устроила мне сеанс полной эпиляции.

На досуге мне нравилось рыться в ежедневнике Лолы, где она фиксировала события своей жизни в мельчайших подробностях. Она записывала номера телефонов парней, с которыми встречалась, и собственный вес, отмечала развеселые похождения – их было немало, мне на зависть. Лола сравнивала, сколько времени планировала позаниматься в спортзале и как долго на самом деле там пробыла. Она считала количество выкуренных сигарет, комментировала свидания с Серхио, перечисляла предметы туалета, взятые взаймы, и одежду, отданную в химчистку, а также составляла списки вещей, которые следовало купить для пополнения гардероба. В конце своеобразного дневника были подклеены сотни чеков из магазинов и супермаркетов с подчеркнутыми (неизвестно зачем) суммами. Вся жизнь Лолы отражалась как в зеркале на страницах краснокожего ежедневника. Она была буквально по дням расписана на бумаге цветными фломастерами – без стеснения, с первобытным бесстыдством, столь свойственным Лоле, лишенной предрассудков и страха. Моя подруга не боялась никого и ничего, в том числе и себя. Она потрясающая женщина.

Что до меня, то я привыкла пользоваться электронным органайзером и находила его удобным, поскольку программа, установленная на компьютер и мобильник, обладала свойством навязчиво и противно подавать сигналы, вытаскивая меня из нирваны вечной сиесты и напоминая, что нужно навестить маму или помочь сестре осуществить одну из ее безумных затей вроде перестановки мебели в доме. Да, мои интересы теперь сводились к повседневной рутине. Мой органайзер не был похож на сказку странствий, как у Лолы. Скорее он представлял собой длинный перечень семейных обязательств, крайних сроков оплаты счетов и ближайших планов с учетом расписания Адриана, моего мужа. Да, именно мужа, я не оговорилась. Иногда мне казалось, что слово «муж» совершенно не сочеталось с моим возрастом – а мне исполнилось двадцать семь. И, честно говоря, оно действительно не сочеталось. Оно было несовместимо с моим возрастом, а порой и с жизнью в целом, но это уже совсем другая тема, которой я не хотела бы касаться раньше времени.

Я выглянула в окно. Стояла ясная солнечная погода, хотя на горизонте угадывались легкие перистые облачка. Я поняла, почему Лола сбежала с работы. Если бы мне, как прежде, приходилось с утра до вечера томиться в офисе, я тоже мечтала бы вырваться на свободу. Но я точно не рискнула бы совершить побег, ибо не отличалась храбростью, во всяком случае, в подобных обстоятельствах. Пожалуй, правильнее было бы сказать «не отличалась безрассудством».

Прозвенел дверной звонок, и от неожиданности я чуть не выпала из окна. Я так и не привыкла к его адскому дребезжанию, хотя прожила в этой норке около двух лет. Полагаю, мне стоило бы поставить свечку в благодарность за спасение, поскольку квартира находилась на пятом этаже, а прямо внизу раскинулся парусиновый тент пакистанской фруктовой лавочки. Мне не улыбалась перспектива пробить навес и умереть, изрешеченной фруктовой шрапнелью в виде шипов личи.

Оправившись от испуга, я направилась к двери, так и не потрудившись набросить на плечи халат, и предстала перед подругой в старой футболке и в шортах из девяностых годов. Шорты относились к числу неубиваемых предметов одежды, над которыми время не властно. Кажется, в школе я занималась в них физкультурой. Лола смерила меня взглядом от макушки до пят и расхохоталась:

– Отпад! Валерия, я в восторге от твоих шортиков! Самый настоящий – как бы поточнее выразиться? – ретро-гламур.

Я покосилась на свое отражение в зеркале, висевшем в прихожей, и подумала, что самым ужасным в моем облике был не спортивный прикид. Оставалась надежда, что Лола проявит милосердие и посмотрит сквозь пальцы на экстравагантную прическу в стиле Эми Уайнхаус[1]1
  Уайнхаус Эми (1983–2011) – британская певица и автор песен, лауреат престижных музыкальных премий. – Здесь и далее прим. перев.


[Закрыть] и огромную плюшку на подбородке, которую я обеспечила себе, пытаясь избавиться от прыщика, невидимого взору прочих смертных. Пряди русых волос, тусклых и безжизненных, отливали зеленью, если внимательно присмотреться. Правда, я старалась не присматриваться, чтобы лишний раз не огорчаться.

– Извини, не стала надевать подвенечное платье к твоему приходу, – ответила я с деланой небрежностью, впустив подругу в квартиру и затолкнув подальше стыд из-за того, что выглядела не краше огородного пугала.

– Нет-нет, – засмеялась Лола, – я честно говорю. Мне нравится. Тебе очень идет. У тебя восхитительные ноги, и ты зря их постоянно прячешь. Адриан, должно быть, обожает эти штанишки.

– Как же! – Я уставилась на нее как на сумасшедшую. Сомневаюсь, что Адриану в последнее время нравилось хоть что-то из моей одежды. Впрочем, как и то, что под ней.

Я повернулась к подруге спиной, поспешив устроиться с ногами в своем любимом кресле, единственном в доме. Да, я имела в виду именно кресло, а не диван. Прежде чем втиснуть в нашу «гостиную» даже небольшой двухместный диван, потребовалось бы снести как минимум одну стену. Меня разбирал смех, когда я видела интерьеры чудных компактных квартирок в тридцать пять квадратных метров, разработанных дизайнерами «ИКЕИ».

Лола выглядела неотразимо, с густой гривой темно-каштановых волос и алыми губами, – впрочем, как всегда. Я решительно не понимала, как она ухитрялась при любых обстоятельствах оставаться такой привлекательной. Порой даже у меня появлялись грешные мысли, когда я смотрела на нее, а ведь я гетеросексуалка. Всего год назад я тоже входила в число кокетливых созданий, которые всегда стараются преподнести себя в наиболее выгодном свете. Но теперь… Посмотрели бы вы на меня – настоящий Фрэггл.

Пока я с искренним восторгом разглядывала Лолу, она поправила челку и небрежно бросила сумочку на пол. Я улыбнулась, заметив торчавший из сумки красный корешок легендарного ежедневника.

– Как твоя рука? – поинтересовалась я.

– Ох! Боль невыносимая! Наверное, я заработала «локоть теннисиста». – Она поежилась, изображая страдание, но было больше похоже, что страдала она от геморроя.

– Точнее сказать, «локоть выдумщицы».

– Послушай, Валерия, такой сегодня день! Я закончила перевод, и мне не улыбалось сидеть в офисе до посинения с постным лицом, подобно моим робким невзрачным коллегам. Будь умницей, дай мне выпить. – Она плюхнулась на краешек кровати и лукаво усмехнулась. – Ух ты! Новый матрас? В прежнем вы прожгли дырки, совокупляясь, как кролики?

Я пропустила мимо ушей последнюю фразу и, встревоженная угрозой алкоголизма, сказала:

– Лола, дорогая, еще только полдень.

– Самое подходящее время для рюмки вермута!

Лола допила последние капли мартини «Россо» со смаком, как делала всегда, если напиток ей нравился, и, улыбаясь, прожевала маслину. Губы у нее были накрашены безупречно. Не мешало бы узнать у нее секрет божественного совершенства. Я покосилась на изысканный бокал с коктейлем, который держала в руках, затем на свой наряд и мысленно содрогнулась. Полный кошмар.

– А что насчет Адриана? Он как? – без лишних церемоний спросила подруга.

– Работает.

– Не сомневаюсь. Вряд ли «локоть теннисиста» – заразная болезнь. – Она расхохоталась, весьма довольная шуткой, и пояснила: – Я хотела узнать, как Адриан относится к твоей чудовищной фрустрации, из-за которой ты превращаешься в… овощ.

Я уставилась на подругу, вздернув бровь. Она вытянула руку и пару раз дернула меня за пучок, приговаривая:

– Тихо, тихо.

– На самом деле Адриан похлопывает меня по плечу и говорит, что мне надо успокоиться и тогда все пойдет как по маслу. Но…

«…он не спит со мной», – мысленно закончила я фразу.

– Какие тут могут быть «но»?

Я прикусила губу. Признаваться в том, что муж меня избегает, было невыносимо стыдно.

– Боюсь, ничего у меня не выйдет. Откровенно говоря, думаю, что с первой книгой мне просто повезло. Второй роман станет звонкой пощечиной, которая вернет меня с небес на землю. Тогда я, страдая, как всякий непризнанный гений, совсем заброшу писательское ремесло и закончу карьеру продавцом в круглосуточном «Макавто».

– Удачная фраза – это вопрос везения. Наткнуться на пару модельных туфель на распродаже, – указала она на ноги, обутые в дивно красивые лодочки с открытым мыском, – безусловно, вопрос везения. Пятьсот семьдесят страниц увлекательного романа, написанного легко, на одном дыхании, везением назвать нельзя.

– Что бы ты посоветовала как моя лучшая подруга?

– Если честно, я посоветовала бы тебе срочно сделать маникюр. – Лола закурила сигарету. – О чем твой новый роман? – Она приподнялась и дотянулась до пепельницы.

– Все как обычно: любовь и бла-бла-бла…

– Главная проблема в том, что тебе не хватает истинного вдохновения. – Лола хищно улыбнулась, выпустив облако дыма. Лениво выскользнув из ярко-алых губ, оно казалось почти чувственным.

– На что ты намекаешь? Мои отношения… – начала я.

Мои отношения были в полной заднице, но я порадовалась, что она перебила меня, избавив от необходимости лгать кому-то еще, кроме себя.

– Помолчи. Я хочу кое-что рассказать тебе, – сказала она, наморщив лоб.

– О…

– Нечто пикантное.

Я снова до краев наполнила рюмки. Лола поднесла свою к губам и лукаво улыбнулась.

2. Что ты хочешь мне рассказать?

Нереа работала экономистом. Профессию она выбирала без лишних эмоций, да и вообще – сильные чувства были не ее стихией. Я даже сомневалась в ее способности испытывать страсть. Лола предрекала, что Нереа придется размножаться спорами, когда наступит время, поскольку она толком не занималась сексом. Я же легко могла представить, как она лежит на кровати, раздвинув ноги и уставившись в потолок, и мысленно составляет список неотложных дел, не обращая внимания на стоны мужчины, который трудится сверху. Просто так сложилось, что интимная жизнь Нереа не поражала воображение насыщенностью или разнообразием.

Мы дружили давно. Очень давно. Мы познакомились в четырнадцать лет, и неожиданно звезды сошлись так, что две девочки, казалось бы, не имевшие ничего общего, стали лучшими подругами. Правда, мы обе увлекались группой «Бэкстрит бойз», но, думаю, это не сыграло решающей роли, поскольку Нереа нравился Ник, а мне – Эй-Джей[2]2
  Имеются в виду участники американской музыкальной группы Backstreet Boys Ник Картер и Эй-Джей Маклин.


[Закрыть]. Непохожие, как день и ночь, мы сделались неразлучными: я, совершенно обычный подросток (adolescentus comunus), и Нереа, эфирное создание, которое даже писает одеколоном фирмы «Лоеве» (pijus adorablus).

За годы нашего знакомства у Нереа было три романа: два тинейджеровских и один серьезный. И более непутевого парня, чем один из ее ранних ухажеров, я в жизни не видела. Он был слишком испорченным даже для Лолы, что говорило о многом. Наверное, в истории о том, как молоденькая девчонка встречалась какое-то время с мутным типом, не подходившим ей во всех отношениях, нет ничего необычного. Но если вспомнить, что речь шла о Нереа, история становилась слегка сюрреалистической.

Мою подругу отличала удивительная верность привычкам. Нереа постоянно носила серьги своей бабушки и колье им под стать. Через день она педантично красила ногти лаком с блестками, стягивала волосы лентой, обязательно подобрав ее в тон туфлям. Надо сказать, она почти не изменилась, даже перешагнув рубеж своего двадцатилетия.

В конечном итоге обременительные отношения рухнули, не выдержав собственной тяжести. Вопреки ожиданиям Нереа сама бросила сомнительного ухажера, поскольку ей надоело, что он таскал ее исключительно по злачным местам, никогда не приглашая на прогулки или в кино. По ее словам, ей хотелось нормальной любви, однако лично я сказала бы, что она стремилась к любви идеальной. У нее всегда были очень четкие принципы.

В девятнадцать лет Нереа познакомилась с Хайме. Произошло это на матче по падел-теннису, организаторами которого выступали отец Нереа и его партнер со своим сыном. Молодые люди понравились друг другу. Я добавила бы от себя, что было почти невозможно не влюбиться в такую девушку, как Нереа, с ее длиннющими светлыми волосами – густыми, блестящими и ухоженными, яркими зелеными глазами и великолепной фигурой. Я влюбилась бы в нее точно, будь я мужчиной или лесбиянкой. Впрочем, нет, я обольстила бы ее, уговорив заняться со мной сексом на заднем сиденье машины, а затем пустилась бы наутек. Но я всегда грешила цинизмом.

Роман между Нереа и Хайме длился целых семь лет, а затем они расстались довольно скандальным образом. Нереа заподозрила, что он изменял ей с другими женщинами. Мы решили, что подруга сошла с ума, но Нереа перевернула небо и землю в поисках доказательств и все-таки нашла электронное письмо, довольно фривольное по содержанию. Если честно, оно было откровенно скабрезным. Когда я его прочитала, меня разобрал смех. Мне в голову не приходило, что лощеный малый с безупречными манерами способен изъясняться столь грязным языком, употребляя фразы вроде «подрочить тебе в лицо», тем более в письменной речи. Разумеется, усилием воли я удержалась от неуместного хохота и вслух горячо выразила крайнее неодобрение.

К тому времени мы – Лола, Кармен и я – уже видеть не могли лицемера и ханжу Хайме и потому втихомолку обрадовались его отставке. Но, разумеется, как настоящим подругам нам пришлось изображать разочарование и огорчение. В тот вечер, когда Нереа ушла домой, мы втроем подняли бокалы за то, чтобы она встретила наконец достойного ее мужчину. Увы, в бокалах плескался выдохшийся сидр «Гаитеро», поскольку другого алкоголя у нас под рукой не оказалось. Полагаю, из-за выдохшегося сидра наш тост обернулся не к добру, так как с тех пор Нереа не только ни с кем не встречалась на постоянной основе, но даже не заводила коротеньких интрижек на одну ночь. И тем более речь не шла об увлечениях на пару недель или о страстных романах, длящихся несколько месяцев, из той категории, которые женщина поддерживает, заранее зная, что им суждено закончиться, как в случае с испорченным парнем, ухажером Нереа, на заре юности. Одним словом, около года наша подруга не занималась сексом, причем держалась она стойко, не выказывая признаков малодушия. А ведь в отличие от среднестатистической девушки, она не прятала кролика на батарейках в ящике с нижним бельем.

Опрокинув еще по паре стаканчиков пива, мы с Лолой присвоили Нереа прозвище Холодная и позлословили немного на ее счет в том духе, что она оказалась классическим исключением, которое лишь подтверждало правило, гласившее: «Плоть слаба». Неужели время от времени у нее не возникало желания с кем-нибудь перепихнуться? Между прочим, проблема заключалась вовсе не в отсутствии претендентов. На работе вокруг Нереа так и вились преданные обожатели, которые с радостью сводили бы ее на ужин и в кино, а также предложили билеты на балет. Билеты на балет? Ну разве это не самый верный способ соблазнить ее? В выходные ее «Блэкберри» дымился от заманчивых приглашений, но Нереа меланхолично щелкала языком и безжалостно удаляла сообщения. Да, именно такой она была – прекрасной и холодной. Лола подозревала, что подруга морочит нам голову и наверняка прячет где-то большой черный и чертовски эффективный вибратор. Заглядывая к Нереа в гости, Лола упорно его искала.

Мы втроем – Лола, Кармен и я – в течение долгого времени предпринимали попытки устроить жизнь Нереа и то и дело подбивали ее сходить на свидание с очередным симпатичным и обходительным холостяком, мобилизовав всех, кого знали, включая друзей детства и институтских приятелей. Годился любой парень, выглядевший приличным человеком, но Нереа решительно отвергала всех. Один не вышел ростом, другой, напротив, был слишком высоким; третий бежал прятаться под мамину юбку, едва заслышав гром, четвертый производил впечатление законченного циника (ну прямо как я), пятый слушал Луиса Мигеля…

Нереа находила несметное множество причин, чтобы во второй раз не встречаться ни с кем из своих кавалеров. Единственного мужчину, с кем она охотно появлялась в обществе, звали Хорди. Нереа считала его «милым», что в переводе с нашего языка эвфемизмов означало: жеманный молодой человек, еще не смирившийся со своими гомосексуальными наклонностями, а если и смирившийся, то решивший пока об этом помалкивать.

Учитывая предысторию, совсем не удивительно, что я лишилась дара речи, услышав от Лолы, что у Нереа новый роман. Это было неожиданно, ведь нам даже не пришлось связывать ее, чтобы притащить на свидание. И произошло это в тот момент, когда у нас стали появляться мысли об ее монашеском предназначении. Нереа встречалась с мужчиной? Давно ли? Кто этот счастливчик? Как? И главное – почему?

– Лола, представляешь, как он, наверное, хорош собой? – мечтательно произнесла я, пережевывая маслину.

– Хорош собой? Он должен быть неправдоподобно красив, из той породы мужчин, до которых страшно лишний раз дотронуться, чтобы не испортить, как произведение искусства.

Я нахмурилась:

– Какой ужас, Лола! Это же фарфоровая кукла!

– Нет, черт побери, – выдавила она, умирая со смеху. – Есть мужчины, на которых даже не смотришь в баре, так как знаешь: они в жизни не посмотрят на тебя в ответ. К таким бесплатно прилагается стеклянная витрина.

– Ух ты! И еще хорошая работа.

– И бабки! И огромный член!

– Думаешь, она уже видела его член, Лола? – спросила я с недоверчивой гримасой.

– Вряд ли. Но я уверена, что он огромен.

– Ага, – кивнула я. – Долбаный идеальный мужчина. Но скажи, где она его раскопала?

– Нереа особенно не распространялась, заявив, что ей не хочется повторять историю трижды и она посвятит нас в детали, когда мы соберемся вчетвером. Она только обмолвилась о юбилее, куда ей пришлось пойти, – что-то связанное с работой.

Я задумалась, невольно представив сцену знакомства. Она могла бы стать неплохой завязкой романа, сюжет которого тотчас начал выстраиваться у меня в голове. Нереа сидела в уголке с рюмкой мартини в руках, умирая со скуки, но привычно сохраняя приветливое выражение лица. Она выглядела изысканно в черном вечернем платье, с красиво уложенными волосами с подвитыми кончиками и косой челкой, элегантно ниспадавшей на лоб. Он возник перед ней внезапно и вовлек в беседу, вполне светскую и неглупую. И вот тут, поставив действие на паузу, я без сомнения нырнула бы в свою фланелевую пижаму, способную изгнать любые фривольные мысли, и приняла волевое решение впредь не брать в руки расческу, что окончательно превратило бы мой пучок в воронье гнездо.

Лола бесцеремонно вывела меня из транса:

– Валерия, позвони ей – вдруг она уже ушла с работы.

– Еще нет двух часов.

– Но сегодня пятница. Позвони.

Я неохотно взяла трубку и набрала номер. В этот миг в замке повернулся ключ, и входная дверь открылась. Появился Адриан, тащивший портфель и четыре сумки с продуктами. Из одной сумки торчала огромная упаковка картофельных чипсов.

«Здравствуйте, это Нереа. Сейчас я не могу вам ответить. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню. Большое спасибо», – монотонно пробубнил автоответчик.

– Не отвечает, можно отправить голосовое сообщение, – пояснила я, прикрыв ладонью трубку.

Лола, прищелкнув языком, выхватила у меня телефон и заговорила:

– Это Лола, я в гостях у Валерии. – Она шагнула к Адриану, поцеловала его в щеку и забрала сумку с чипсами. – Перезвони нам после работы. Есть срочный разговор, и мы надеемся, что от него небесам станет жарко. – Она распотрошила пакет. – Жарко, как от моих воскресных баек, знаешь, с жареным, остреньким, перчинкой и все такое.

Она дала отбой, не попрощавшись, и набила рот чипсами.

– Во-первых, – начал Адриан, – тебе что, негде жить?

Лола знойно улыбнулась. Она знала, что он пошутил. Они познакомились, когда Адриан всего лишь имел статус приятеля, который мне нравился. В их распоряжении были годы, чтобы присмотреться друг к другу, поладить и установить комфортные отношения.

– Во-вторых, разве у тебя нет работы? Закрадываются подозрения, что ты трудишься по ночам где-нибудь в эскорте.

Лола расхохоталась и, ткнув в меня указательным пальцем, воскликнула:

– А я ведь говорила тебе, что это офигенная профессия!

– Ох, черт возьми, Адриан, ты открыл ящик Пандоры. Теперь она заладит, что намерена стать девушкой из эскорт-услуг.

Адриан вошел на кухню, и я замерла в ожидании приветственного поцелуя. Из глубины кухни он обратился к Лоле, поинтересовавшись, останется ли она обедать. При этом он не сделал ни малейшего намека на то, что хочет меня поцеловать.

– Да, почему бы и нет? «Локоть теннисиста» мешает мне готовить, – ответила моя подруга, плюхаясь в единственное кресло, которое я неосмотрительно освободила.

Адриан покосился на меня и ухмыльнулся, сообразив, что «локоть теннисиста» – еще одна мнимая болезнь Лолы. В предыдущий раз она симулировала аллергию, обнаружив, что мой антицеллюлитный крем с разогревающим эффектом вызывал кратковременное покраснение кожи. Самое забавное, в процентном отношении она тратила больше времени на то, чтобы нанести в офисном туалете капельки геля на разные участки тела, чем на выполнение заказов на работе. То была умышленная демонстрация.

– С кем вы разговаривали по телефону? – небрежно спросил Адриан, откинув с лица прядь волос.

– Мы оставили сообщение на автоответчике Нереа. Похоже, у нее с кем-то роман, – ответила я, убирая продукты в холодильник.

– Поверить не могу! И он не хромой, не волосатый, не потрепанный, не отощавший и не фанфарон? Валерия, я не хочу, чтобы ты с ним знакомилась. Парень, верно, сам бог.

Я грустно улыбнулась. Это были всего лишь слова: мужчина, что произнес их, с Рождества игнорировал меня как женщину. Тем не менее Адриану нечего было опасаться. Я сходила по нему с ума с восемнадцати лет. Меня завораживали его глаза цвета меда, светлые, почти желтые, сочный рот, дерзкая улыбка и большие мужественные руки. К сожалению, он не был склонен проявлять нежность и ласку. Его манеру обращения со мной можно было бы назвать суровой. Во всяком случае, секс в его исполнении отличался брутальностью. Прежде. В прошлом. Поскольку теперь секса не было вообще.

Лола возвела глаза к потолку и, поднявшись с кресла, прислонилась к дверному косяку нашей крошечной кухоньки. Она принадлежала к числу женщин, убежденных, что мужчинам необходимо постоянно льстить, чтобы они чувствовали себя любимыми, желанными и защищенными.

– Не сомневаюсь, что ты намного лучше, Адри, – заявила она, подкрепив свои слова легким шлепком по его заднице, и снова повернулась ко мне: – Валерия, ты должна родить сына. Тогда лет через двадцать я могла бы замутить с ним интрижку, чтобы меня ненароком не записали в старухи.

– Какой кошмар! – пробормотал Адриан. – Она всегда так себя ведет или хочет меня позлить?

Я молча развела руками. Поступки Лолы, как и сюжет абстрактной картины, находились за пределами понимания. Так было проще.