Текст книги "Заколдованная"

Глава 6

Облака раздвинулись, позволяя бледному золоту солнечных лучей пролиться на пропитанную дождевой влагой землю. Зелень травы и деревьев ослепительно засверкала. Тусклый камень переливался, словно жемчуг. Древесная кора стала эбеново-черной. Капельки воды блестели на каждой поверхности, и от этого мерцания казалось, будто земля чему-то про себя посмеивается.

Эмбер совсем не разделяла этого скрытого веселья земли. Она почувствовала, как судорожно дернулись и задрожали тени воспоминаний Дункана – словно заворочался просыпавшийся в темной глубине дракон.

– Кто этот четвертый человек с ними? – спросила она у Эрика.

– Я не знаю, – ответил он.

– Так узнай.

Резкий, требовательный тон Эмбер удивил Эрика. А Дункана удивило ощущение того, как ее ногти впились в его запястье.

– Что-нибудь не так? – спросил Эрик.

Эмбер с опозданием поняла свою ошибку. Если окажется, что этот четвертый – действительно кто-то из прошлого Дункана, а сам Дункан – действительно тот враг, которого она боится, то своими неосторожными требованиями она поставила его в опасное положение.

– Нет, – сказала Эмбер, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно. – Просто мне становится не по себе, когда на Спорных Землях появляются незнакомые воины.

– То же говорит и Альфред, – сухо бросил Эрик. Улыбка Эмбер была лишь бледной тенью ее обычной улыбки, но заметил это только один Дункан.

Только ему было известно о впивающихся в его плоть ногтях Эмбер.

– Кто такой Альфред? – спросил Дункан.

– Один из моих лучших рыцарей. Он – на белом жеребце, рядом с незнакомцем.

– Альфред, – повторил Дункан, – запоминая этого человека.

– Альфред Лукавый, – поправила его Эмбер.

– Ты так и не простила его за то, что он назвал тебя колдуньей, – усмехнулся Эрик.

– Он сделал так, чтобы Церковь поверила ему. Эрик пожал плечами.

– Тот священник был просто жирный старый дурак.

– Этот «жирный старый дурак» наложил на меня лапы.

Эрик повернулся к Эмбер так быстро, что испугал свою лошадь.

– Что ты сказала?

– Священник искал союза с дьяволом через плотское познание меня, – ответила Эмбер. – Когда я отказала ему, он попробовал взять желаемое силой.

– Будь я проклят! – пробормотал сквозь зубы Дункан.

От потрясения у Эрика словно отнялся язык. Потом выражение его лица изменилось, рот растянулся в тонкую прямую линию.

– Я повешу этого проклятого попа на месте, когда найду, – вполголоса пообещал Эрик.

Эмбер улыбнулась ледяной улыбкой.

– Ты не найдешь его по сю сторону Судного дня.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Несколько лет назад этот священник отправился к Каменному Кольцу с темными мыслями в голове.

Ударила молния. Уходя, она перенесла его в ту самую преисподнюю, куда он так хотел попасть. По крайней мере, так говорит Кассандра…

– А, Кассандра. Весьма мудрая женщина, весьма, – сказал Эрик, улыбаясь волчьей улыбкой.

– А этот священник, – охрипшим голосом спросил у Эмбер Дункан, – он не причинил тебе вреда?

– Я воспользовалась кинжалом, который дал мне Эрик.

Дункан вспомнил тот серебряный кинжал, которым она разрезала на нем веревки.

– Значит, я не зря тебя опасался, а? – сухо спросил он.

Эмбер улыбнулась Дункану, и эта улыбка была полной противоположностью той, ледяной.

– Я никогда не причиню тебе зла, Дункан. Ведь это было бы все равно что причинить зло самой себе.

– А для меня, – вмешался Эрик, – никаких таких преград не существует. И я без всяких колебаний «причиню зло» любому, кто вздумает навязывать Эмбер свои нежности.

Дункан посмотрел мимо Эмбер, в холодные волчьи глаза молодого лорда.

– Посмотри и убедись, сэр Эрик, кто кого тут держит, – спокойно произнес Дункан.

Эмбер взглянула на свою руку, пальцы которой крепко сжимали запястье Дункана, а ногти впились в упругую плоть.

– Прости меня, – сказала она, быстро убрав руку.

– Бесценная Эмбер, – тихо откликнулся Дункан. Он с улыбкой протянул ей руку. Не колеблясь, она вложила в нее свою.

– Можешь колоть меня серебряными кинжалами, если хочешь, – сказал Дункан, – а я буду молить лишь о том, чтобы ты прикасалась ко мне еще и еще.

Эмбер засмеялась и залилась румянцем под встревоженным взглядом Эрика. Лица троих из подъезжавших к ним рыцарей выражали крайнюю степень изумления.

– Ну, теперь ты понимаешь? – спросил Эрика Дункан.

В голосе Дункана был явный вызов, которого Эрик не мог не услышать.

– У тебя нет ни семейных, ни клановых, ни иных прав на Эмбер и никаких других намерений, кроме заботы о ее благополучии, – продолжал Дункан. – Когда ко мне вернется память, я заявлю о своем праве добиваться руки Эмбер.

– А что, если память не вернется? – спросил Эрик.

– Должна вернуться.

– Неужели? А почему?

– Пока я не узнаю, какие обязательства из моего прошлого лежат на мне, я не могу давать новых обетов. А чувствую, что должен это сделать.

– Почему?

– Из-за Эмбер, – просто ответил Дункан. – Она должна принадлежать мне. Но я не вправе предложить ей стать моей женой, пока не буду знать, кто я такой.

– Что скажешь ты, Эмбер? – спросил Эрик, повернувшись к ней.

– Я всегда принадлежала Дункану. И всегда буду принадлежать.

Эрик на мгновение прикрыл глаза. Когда он снова открыл их, они смотрели ясно и холодно.

– А предупреждение Кассандры? – мягко спросил он.

– В нем три условия. Выполнено только одно. Только одно и останется выполненным.

– Ты говоришь так уверенно.

– Потому что я знаю.

Эмбер улыбнулась грустной и светлой улыбкой, полной щемящей прелести. Она знала, что Дункан не женится на ней, пока не вспомнит своего прошлого.

А если все же вспомнит, то Эмбер боялась, что он вообще ее не захочет.

Враг и сердечный друг.

– Не знаю, можно ли так аккуратно делить пророчества на части и таким образом лишать их силы, – проворчал Эрик. – И вообще имеет ли это какое-нибудь значение?

– Ты говоришь какими-то кругами, – сказала Эмбер.

– Вы оба так говорите, – вмешался Дункан. Но никто из них не обратил на него внимания.

– Смерть непременно потоком прольется, – продолжал Эрик. – Жизнь лишь возможно даст богатые всходы. Помни это, Эмбер, когда придется сделать трудный выбор.

Дав этот загадочный совет, Эрик повернулся лицом к только что подъехавшим рыцарям.

Дункан молча наблюдал, пока рыцари сэра Эрика обменивались приветствиями. Трех из них он окинул беглым взглядом, не выказав большого любопытства.

Четвертый был не таким, как остальные. Дункан напряженно всматривался в него, будучи почти уверен, что встречал этого рыцаря раньше. Он был почти в этом уверен – почти, но не совсем.

Надо было бы расспросить рыцаря, но острое чувство опасности заставило Дункана молчать. Уже во второй раз после возвращения из Святой Земли Дункан ощущал такое шедшее изнутри предупреждение.

Он не мог вспомнить, когда это было в первый раз. Просто знал, что было.

Если четвертый рыцарь и узнал Дункана, то вида не подал. Остро взглянул на него похожими на черный хрусталь глазами, он, казалось, больше им не интересовался.

О себе Дункан этого сказать не мог. Он продолжал рассматривать лицо рыцаря, наполовину скрытое шлемом. Светлые волосы и резко очерченные скулы касались струн памяти, будили туманные воспоминания.

Свечи и поющие голоса.

Вынутый из ножен мен.

Нет, не меч. Что-то другое.

Что-то живое.

Человек?

Дункан яростно затряс головой, приказывая воспоминанию остаться, не ускользать обратно в темный клубок теней.

Языки зеленого пламени.

Нет, не то.

Глаза!

Глаза – зеленые, словно сама весна. Глаза, пылающие тысячелетней надеждой глендруидов.

И другие глаза. Глаза мужчины.

Черные, словно полночь в преисподней.

Холод лезвия ножа у меня между ног.

Волна озноба прошла по телу Дункана. Он был бы счастлив закончить свои земные дни, ни разу больше не вспомнив, не пережив заново этого страшного мгновения, когда почувствовал, как холодное лезвие скользнуло у него между ног, угрожая кастрировать, если он хотя бы шевельнется.

Неотступно следившие за четвертым рыцарем глаза Дункана сузились. У этого рыцаря глаза были черные, словно полночь в преисподней.

Он был когда-то моим врагом?

Он все еще мой враг?

Настороженно застыв, Дункан изо всех сил старался уловить хоть какой-нибудь сигнал, который могли ему подать неуступчивые тени, поглотившие его память. Но не уловил ничего, кроме двух противоречащих друг другу утверждений.

Он не враг мне.

Он мне опасен.

Дункан медленно выпрямился в седле, заставив себя оторвать взгляд от неизвестного рыцаря. Изменив позу, Дункан вдруг понял, что с силой сжимает руку Эмбер, словно рукоять меча в последний миг перед началом битвы.

– Прости, – сказал он тихо, чтобы услышала только она одна. – Я раздавил тебе пальцы.

– Мне не больно, – дрожащим голосом прошептала она.

– Ты побледнела.

Эмбер не знала, как сказать Дункану, что боль ей причиняет пробуждение его воспоминаний, а вовсе не то, как он сдавил ей руку. Мысли отчаянно бились у нее в голове, словно птицы, попавшие в сеть охотника.

Только не сейчас!

Не в окружении стольких рыцарей. Если окажется, что Дункан – враг, которого я боюсь, то его убьют прямо у меня на глазах.

И тогда разум покинет меня.

Перед тем как отпустить руку Эмбер, Дункан поднес ее к губам. Когда его дыхание и губы слегка коснулись ее чувствительных пальцев, она ощутила острое наслаждение, заставившее ее вздрогнуть.

Эмбер не знала, что румянец мгновенно вновь вернулся на ее лицо, а глаза вдруг вспыхнули подобно огонькам свечей в прозрачном золоте кусочков драгоценного янтаря. И не ведала, что потянулась к Дункану в неосознанном порыве, как только он отпустил ее руку.

Четвертый рыцарь заметил все происходившее и испытал такое чувство, будто кто-то просунул лезвие ножа ему между ног. Он никогда бы не поверил, что такое возможно, если бы не видел этого своими глазами.

Длинные, сильные пальцы сжали рукоять меча, а черные глаза уже снимали с Дункана мерку для савана.

– Я нашел для тебя двух воинов, господин, – сказал Альфред. – Вот он с оруженосцем странствует в поисках приключений, но согласен задержаться и немного повоевать с разбойниками.

Эрик посмотрел на четвертого рыцаря.

– Двух? – переспросил он. – Я пока вижу лишь одного, хотя, Бог свидетель, из него вполне вышли бы двое. Как тебя зовут.

– Саймон.

– Саймон… Так зовут двух моих тяжеловооруженных всадников.

Саймон кивнул. Имя не из редких.

– Кто был твой последний лорд? – спросил Эрик.

– Роберт.

– Робертов много.

– Да.

Эрик повернулся к Альфреду. Черты лица у рыцаря были грубоваты, но бойцом он был отменным.

– А он не слишком-то разговорчив, – сухо бросил Эрик Альфреду. – Может, дал обет молчания?

– Зато он неплохо объясняется с помощью вон того черного меча, которым опоясан, – ответил Альфред. – Он свалил с ног Дональда и Малькольма, прежде чем они успели сообразить, что к чему.

Эрик снова повернулся к Саймону.

– Недурно, – сказал он. – А кровь ты нюхал?

– Да.

– Где?

– На Священной войне.

Эрик кивнул, не выразив удивления.

– В твоем клинке есть что-то сарацинское.

– Разбойничью кровь он пьет так же охотно, как турецкую, – спокойно сказал Саймон.

Эрик усмехнулся.

– А кровь норвежцев?

– Клинку все едино.

– Ну, разбойники у нас тут во множестве.

– Теперь на трех меньше.

Светлые брови поползли вверх, выражая приятное изумление.

– Когда?

– Два дня назад.

– Где?

– Недалеко от дерева, в которое ударила молния, где из трещины в склоне горы вытекает ручей, – ответил Саймон.

– Это граница земель лорда Роберта, – сказал Эрик. Саймон пожал плечами.

– Мне показалось, что земля там ничейная.

– Это так не останется.

В молчании Эрик долго рассматривал рыцаря, замечая его поношенную, но хорошо сшитую одежду, часто бывавшее в употреблении оружие и отличную стать лошади у него под седлом.

– Доспехи у тебя есть? – спросил он наконец.

– Есть. Оставил их у тебя в оружейной мастерской замка. – Саймон как-то странно усмехнулся. – Из-за нее я и решил здесь задержаться.

– Из-за оружейной мастерской? Как это понять?

– Захотелось больше узнать о лорде, который строит сперва надежно защищенный колодец, казармы и оружейную мастерскую, а уж потом удобное жилище для себя.

– Твой акцент говорит мне, что ты жил в норманнских землях, – помолчав, сказал Эрик.

– Этого избежать трудно. Под ними так много земель.

Эрик поморщился.

– Слишком много. Почему ты ушел из тех мест?

– Материк слишком густо заселен. Безземельному рыцарю там нечего делать, кроме как точить меч и мечтать о лучших днях.

Засмеявшись, Эрик повернулся к Альфреду и кивнул в знак того, что принимает Саймона.

– А где же второй? – спросил Эрик.

– Норвежец выслеживает разбойников, – ответил Альфред.

– Норвежец?

– У него такой вид, хотя говорит по-нашему. Бледный, как привидение. Зовут Свен. И дерется тоже, как привидение. Я в жизни не видел человека, которого было бы так трудно схватить, – пожалуй, кроме тебя.

– По мне, пусть будет хоть привидением, – усмехнулся Эрик, – лишь бы являлся разбойникам и бродягам, а не моим вассалам.

Альфред засмеялся, потом кивнул в сторону Дункана.

– Вижу, что не я один ходил поохотиться на воинов и вернулся с добычей.

Вместо ответа Эрик лишь взглянул на Дункана. Потом посмотрел на Эмбер. Хотя он не произнес ни слова, она хорошо его знала и поняла, что не должна вмешиваться, что бы сейчас ни произошло.

– Это не обычный человек, – спокойно сказал Эрик. – Почти две недели назад я нашел его поблизости от Каменного Кольца.

Среди рыцарей послышался тихий ропот, сопровождаемый мельканием рук, когда они все начали осенять себя крестом.

– Он был при смерти, – продолжал Эрик. – Я принес его к Эмбер. Она вылечила его, но кое-какой ущерб остался. Он не помнит ничего о своей прежней жизни до того, как оказался в Спорных Землях.

Эрик помолчал, потом четко произнес:

– Не помнит даже своего имени.

Глаза Саймона превратились в черные щелки, их пристальный взгляд переместился с Эрика на Дункана, а с него на Эмбер. На фоне сотни оттенков серого цвета, которыми переливались облака и полотнища тумана, она сияла снопом солнечных лучей.

– Однако его нужно было как-то называть, – продолжал Эрик. – Эмбер видела на нем рубцы, полученные в битвах, и, зная, что разум его заслоняют темные тени, назвала его «темным воином» – Дунканом.

Саймон чуть заметно вздрогнул, тело его напряглось, словно готовясь к схватке или бегству.

Этого никто не заметил, кроме Дункана, который уголком глаза наблюдал за светловолосым, темноглазым незнакомцем. Но Саймон смотрел не на него, а на Эмбер.

– Ты владеешь особым искусством лечения травами и снадобьями? – спросил ее Саймон.

Вопрос был задан учтивым и мягким тоном, но в полночном мраке его глаз не было ни учтивости, ни мягкости.

– Нет, – ответила Эмбер.

– Тогда почему его принесли к тебе? Разве в Спорных Землях нет ни одной мудрой целительницы?

– На Дункане был янтарный талисман, – сказала Эмбер, – а все, что из янтаря, принадлежит мне.

Саймон казался озадаченным. Как и Дункан.

– Я думал, это ты надела на меня талисман, пока я лежал в беспамятстве, – сказал Дункан, нахмурившись и повернувшись к Эмбер.

– Нет, это не я. Почему ты так подумал? Дункан в недоумении покачал головой.

– Сам не знаю.

Не колеблясь, Эмбер протянула руку и коснулась его щеки.

– Попробуй вспомнить, когда ты впервые увидел этот талисман, – прошептала она.

Дункан замер. Осколки воспоминаний перекатывались у него в памяти, но были столь же неуловимы, как разноцветные листья, сорванные с ветвей буйным осенним ветром.

Тревожные глаза – глаза, как у глендруидов.

Золотистая вспышка янтаря.

Легкое прикосновение губ к его щеке.

Да хранит тебя Бог.

– Я был уверен, что талисман дала мне девушка…

Голос Дункана заглох, и неоконченная фраза перешла в глухое проклятие. Он с такой силой ударил кулаком по луке седла, что испугал лошадь.

– Когда так дразнят и мучают какие-то тени, то это хуже, чем совсем потерять память! – яростно воскликнул он.

Эмбер отдернула руку от щеки Дункана. Его ярость была подобна горящей головне, которой размахивают у самого ее тела, давая понять, какая жгучая боль ожидает ее, если она будет продолжать прикасаться к нему, когда он так разъярен.

Эрик остро глянул на Эмбер.

– Что с тобой? – требовательно спросил он. Эмбер только покачала головой.

– Эмбер? – Дункан ждал, что она скажет.

– Талисман дала тебе женщина, – с несчастным видом произнесла Эмбер. – Женщина, у которой зеленые глаза глендруидов.

Это слово прошелестело среди рыцарей, словно порывистый ветерок по болоту Глендруиды.

– Его заколдовали! – воскликнул с ужасом в голосе Альфред и перекрестился.

Эмбер открыла было рот, чтобы возразить, но Эрик опередил ее.

– Да, похоже на то, – непринужденным тоном согласился он. – Многое становится понятным. Но Эмбер уверена, что если в прошлом Дункан и был во власти каких-то чар, теперь он от них свободен. Не так ли, Эмбер?

– Да, – быстро сказала она. – Он не орудие дьявола, потому что тогда он не мог бы носить на себе талисман.

– Покажи им, – приказал Эрик.

Ни слова не говоря, Дункан распустил шнурок рубашки и вытащил янтарный подвесок.

– На одной стороне у него крест, сложенный из слов молитвы рыцаря, в которой он просит, чтобы Бог хранил его, – сказал Эрик. – Посмотри, Альфред. И убедись сам, что Дункан принадлежит Богу, а не сатане.

Альфред тронул лошадь и подъехал ближе, так что ему стал виден талисман, цепочку которого Дункан сжимал в кулаке. Врезанные в янтарь буквы, составлявшие слова молитвы, ясно образовывали крест с двойной поперечиной. Медленно, с трудом Альфред прочитал первые слова.

– Ты прав, лорд. Это обычная молитва.

– Рунами на другой стороне тоже написана охранительная молитва, – сказала Эмбер.

Альфред пожал плечами.

– Церковь не научила меня читать руны, милая дева. Но тебя я знаю. Если ты говоришь, что в рунах нет никакого зла, я этому верю.

– Правильно, – одобрил Эрик. – Вот и приветствуй Дункана как равного себе. Не страшись его из-за того, что ему пришлось перенести. Важно его будущее, а оно связано со мной.

В молчании Эрик обвел глазами всех рыцарей по очереди. Все они, кроме Саймона, кивали в знак того, что принимают в свою среду Дункана, как это уже сделал Эрик. Саймон же только пожал плечами, как будто ему было все равно, что так, что эдак.

Эмбер тихонько перевела дух. Она знала, что молва о чужаке, которого она выхаживала, за последние двенадцать дней успела разнестись по всей округе. И все же Эрик сильно рисковал, когда так неожиданно и открыто сообщил своим рыцарям о потерянном прошлом Дункана. Они легко могли проникнуться к нему враждой и прогнать, посчитав его орудием темного колдовства.

Словно услышав неспокойные мысли Эмбер, Эрик подмигнул ей, напоминая без слов, что вполне владеет искусством предвидеть поступки людей.

– Ну-ка посмотрим, что у нас за бойцы, – сказал Эрик. – Альфред, ты сам испытывал искусство Саймона?

– Нет, лорд.

Эрик повернулся к Дункану.

– Ты хотел бы снова подержать в руке меч?

– Да!

– Нет! – Ответ Эмбер прозвучал почти одновременно с ответом Дункана. – Ты еще не вполне оправился от болезни, и…

– Перестань, – резко оборвал ее Эрик. – Я же предлагаю не настоящий бой, а только упражнение для разминки.

– Но…

– Я и мои рыцари должны быть уверены в храбрости воинов, которые будут сражаться бок о бок с нами, – сказал он, не обращая внимания на ее попытку возразить.

Заглянув в топазовые глаза Эрика, Эмбер поняла, что спорить бесполезно. Все же она снова заговорила.

– У Дункана нет меча.

С небрежной грацией, рожденной из сочетания силы и ловкости, Эрик вытащил свой собственный меч и протянул его Дункану.

– Возьми мой, – сказал Эрик. Это прозвучало не как просьба.

– Ты оказываешь мне честь, – ответил Дункан. Как только он взялся за меч, в нем, казалось, произошла какая-то неуловимая перемена. Словно поднялась завеса, и все увидели воина, которого до сих пор никто не замечал за внешностью богато одетого человека. Меч сверкнул и рассек воздух с устрашающим звуком, когда Дункан, примериваясь к нему, резко замахнулся.

Эрик смотрел на Дункана, и ему хотелось громко смеяться от радости. Эмбер была права. Дункан – воистину воин из воинов, лучший из лучших.

– Великолепный клинок, – произнес наконец Дункан. – Лучшего, пожалуй, мне держать еще не приходилось. Постараюсь быть достойным его.

– А как ты, Саймон? – вкрадчиво спросил Эрик.

– У меня есть свой меч, сэр.

– Тогда обнажай его, приятель. Давно пора услышать музыку, которую сталь высекает из стали!

Похожая на разрез ножом улыбка, в которую растянулись губы Саймона, заставила Эмбер в страшной тревоге прикусить губу. Ведь Дональд и Малькольм, хотя и уступали в боевом искусстве некоторым другим рыцарям Эрика, были все же храбрыми, сильными и упорными бойцами.

А Саймон легко победил обоих.

– Крови не проливать, костей не ломать, – отрубил Эрик. – Я просто хочу узнать, что за бойцы вы оба. Поняли, что я сказал?

Дункан и Саймон кивнули.

– Драться будем прямо здесь? – спросил Саймон.

– Вон там, подальше. И спешившись. Лошади Дункана с твоей не тягаться.

Местом для поединка Эрик выбрал луг, осеннюю стерню которого смягчило дождем. Под сгущавшимися облаками подобно языкам серебристого пламени посверкивал туман.

Дункан и Саймон разом спешились, перебросили плащи через седла и зашагали к лугу. Воздух был напоен запахом высохшей на солнце и смоченной дождем стерни. Дойдя до относительно ровного, свободного от грязи участка, они остановились и повернулись лицом друг к другу.

– Я прошу прощения за все раны, какие могу нечаянно нанести, и прощаю за все какие могу получить, – сказал Саймон.

– Да, – ответил Дункан. – И я прошу прощения и прощаю за то же.

Саймон усмехнулся и выхватил меч из ножен с кошачьей грацией и такой скоростью, которая была столь же поразительна, как и черный цвет его клинка.

– Ты очень быстрый, – заметил Дункан.

– А ты очень сильный. – Саймон усмехнулся странной усмешкой. – Такой бой мне привычен.

– Неужели? Не много найдется воинов, равных мне по силе.

– Мой брат – один из них. И это – одна из выгод моего положения по сравнению с твоим.

– Какая же вторая? – спросил Дункан, поднимая свой меч навстречу мечу Саймона.

– Знание.

Клинки сошлись в ритуальном поцелуе с глухим металлическим воплем и сразу же скользнули в сторону Оба бойца начали кружить и делать ложные выпады, пытаясь нащупать слабое место у противника.

Неожиданно Саймон по-кошачьи прыгнул вперед, а его повернутый плашмя меч со свистом устремился к Дункану. Это и была та молниеносная атака, которая повергла наземь Дональда и Малькольма.

В самое последнее мгновение Дункан увернулся и подставил одолженный ему меч. Сталь ударилась о сталь с ужасающим грохотом. И сразу же Дункан отвел свой клинок назад так легко, будто тот весил не больше перышка, предоставив Саймону опираться лишь на воздух. Любой другой на его месте упал бы на колени от неожиданной потери равновесия. Саймону же удалось удержаться на ногах, одновременно увернуться от опускавшегося меча Дункана, да еще и нанести тому удар по ногам плоской стороной клинка.

Очень немногие смогли бы устоять на ногах после подобной атаки. Дункан был одним из таких бойцов. Он крякнул и повернулся на одной ноге по ходу натиска соперника. Этот поворот значительно ослабил силу удара.

Не дав Саймону времени использовать полученное преимущество, Дункан своим тяжелым мечом нанес удар резким махом через низ назад. Это движение было неожиданным, потому что для такого удара требовалась огромная мощь руки и плеча, какая встречалась очень редко.

Саймон уклонился от удара с ловкостью кошки. Меч ударил по мечу с такой силой, что звук отдался по всему лугу. Несколько долгих мгновений мечи оставались скрещенными; каждый из бойцов старался потеснить противника.

Наконец Саймон с неизбежностью стал отступать под натиском превосходящей силы Дункана. Полшага назад, потом еще два, потом еще несколько.

Дункан устремился за ним.

Но слишком увлекся.

Саймон вывернулся в сторону, и Дункан потерял равновесие Он упал на одно колено, потом быстро отшатнулся влево, на волосок избежав направленного в него удара Саймона Дункан еле-еле успел вскочить на ноги и поднять меч, чтобы отразить следующий удар. Снова раздался леденящий душу скрежет стали о сталь. Тяжелые клинки скрестились и остались в этом положении, словно прикованные друг к другу цепью.

Несколько мгновений противники стояли в этом напряженном упоре, тяжело дыша. Пар от их дыхания клубился серебристым облачком над скрещенными мечами. С каждым вдохом они вбирали в себя терпкий аромат прошедшей жатвы, влажной земли и увядших трав.

– Правда, здесь пахнет совсем как на лучшем сенокосном лугу в Блэкторне? – небрежно спросил Саймон.

Блэкторн.

Это слово вонзилось в Дункана подобно кинжалу, рассекло мрак теней и приоткрыло лежащую под ними истину. Но он не успел рассмотреть ее: тени вновь сомкнулись над прорывом и залечили рану на теле темноты, будто ее и не бывало.

Пораженный смятением Дункан затряс головой.

Большего Саймону и не было нужно. Он отскочил в сторону с быстротой молнии, оторвал свой меч от меча Дункана и нанес тому удар по туловищу, от которого у Дункана перехватило дыхание. В следующее мгновение Саймон подставил Дункану подножку, и тот рухнул на холодную землю.

Саймон быстро опустился на колени возле своего поверженного противника. Он склонился над Дунканом и заговорил торопливо и настойчиво, потому что знал, что через минуту сюда, на скошенный луг, примчатся все остальные – узнать, что случилось с Дунканом.

– Ты слышишь меня? – спросил Саймон. Дункан кивнул вместо ответа – говорить он все еще не мог.

– Правда ли то, что сказала колдунья? Ты совсем не помнишь своего прошлого до того, как оказался здесь?

Превозмогая боль, Дункан снова кивнул. Саймон отвернулся, скрывая свою ярость. Дай Бог, чтобы Свен поскорее вернулся. Я нашел то, что мы искали.

Но он все еще для нас потерян.

Проклятая колдунья! Украсть у человека память!

И смеяться при этом!