Текст книги "Мертвецы рассказывают сказки"

Хитрого не надо было ничего, поэтому он просто со всей силы лупанул ногой по внутренней части голени Кирилла, лишая того равновесия, и бегом рванул прочь. Приоткрытую дверь с головой парнишки он просто вышиб, свалив с ног этого «портье».

– Стой! – раздался сзади голос Шмелёва, бросившегося в погоню.

Самым верным решением было бы бежать в класс, но в голове у Славы сейчас творился такой кавардак, что трезво мыслящим его назвать было крайне сложно. Убежать, спастись, выжить – простые инстинкты взяли вожжи в свои руки и гнали его во весь опор. Когда на тебя смотрит холодная заточенная сталь, многое очень быстро меняет своё значение. А уж представление, что всё может закончиться на грязном белом кафеле школьного туалета в луже собственной крови…

Мать бы убила Славу за такое, и этого он бы себе уже не простил.

Правда, в этом случае бы он стал просто фотокарточкой, стоящей в рамке в серванте, аккурат рядышком с отцом…

Нет! Такого он не может допустить! Никогда!

Страх, ярость, злость и ещё что-то непонятное перемешивались в нём. А ноги несли по лестнице на второй этаж, а там в «кишку» – длинный узкий коридор, проходящий вдоль актового и спортивного залов. Кирилл бежал следом – он слышал и чувствовал его.

Неужели он хотел догнать Славу и закончить начатое несмотря ни на что? Средь бела дня, посреди школы, на глазах у кучи людей? Должно быть, Шмелёв либо окончательно и бесповоротно слетел со всех мыслимых и немыслимых катушек, либо настолько верит, что его черти ему помогут. А скорее, и то и другое разом. И наплевать, если этого придурка посадят за убийство. Слава не хотел умирать! И не желал такой вариант даже рассматривать.

Но тогда вставал логичный вопрос – что делать? Вступать в эту навязанную игру и самому идти на мокрое? Убей или будешь убит – казалось бы, простой и нетривиальный выбор. Но отчего тогда его так сложно сделать? А если не сделать, что тогда? Ну убежит сейчас Слава от этого чертеслужника, а дальше что? И если улицы ещё широкие, там разойтись можно, то школа-то у них одна, родимая. Здесь никуда друг от друга не деться. И каждый день так не набегаешься. Значит, как ни крути, придётся убить Кирилла? И сесть за это?! Замечательно!

Слава отчётливо услышал голос матери в голове: «Ну что, молодец! Доигрался! Убил человека! Теперь доволен? Вот теперь посидишь лет двадцать, и поделом тебе! Хотел, зараза ты этакая, мать до могилы довести, радуйся, у тебя получилось! Вот тебя сейчас в тюрьму увезут, а я тут лягу и помру!». И если вначале её голос был звонкий и злой, то по мере того, как она говорила, он становился тише, и сквозь него были слышны горькие слёзы…

Или…

Идти к взрослым? Просить у них защиты? Всё рассказать, настучать, закрыситься? И сможет ли после этого Слава жить в ладах с самим собой, будет ли уважать себя и считать пацаном?

Хотелось одного – начать выть во всю глотку, пока голосовые связки не выдержат и голос не сорвётся на мерзкий хрип, а затем и пропадёт вовсе.

Вляпываться в неприятности несложно – делаешь первое, что взбредет в голову, не задумываясь о последствиях, и готово! Будь то брошенный камень в окно; плевки с балкона на прохожих; или обмазанный мелом учительский стул – глупость находит тебя легко и непринуждённо. Но столь важное осознание того, что лучше этого было не делать, приходит после. После пары крепких ударов кожаного ремня по заднице. Вот это заставляет задуматься: «А правильно ли я поступил?».

Но бывает и так, крайне редко, настолько редко, что можно сказать, что и не бывает, что найденные неприятности могут спасти. Хотя бы теоретически и ненадолго.

Слава всё понял и решил для себя, как только увидел выходящего из одного из кабинетов в противоположном конце коридора, там, где заканчивалась «кишка» и начиналось другое крыло здания, директора школы. Выбор был сделан, и сейчас он видел для себя только этот шанс. Собрав все силы, он ускорился ещё сильнее и рванул к нему.

Степан Андреевич, директор школы, с самого утра пребывал в прекрасном настроении. Все отчёты писались и сдавались вовремя. Приходящие проверки оставались, в общем и целом, довольны увиденным. Да и средний балл по школе последние пару лет пусть понемногу, но рос. А тут ещё вроде поговаривают, что бюджет будут увеличивать! Нет, конечно, не всё было идеально гладко, и имелись, так сказать, свои проблемные вопросы, но в целом, в целом далеко не у каждой школы дела шли так, как у его. Может, даже через годик он сможет позволить себе новый автомобиль. С электрическим стеклоподъёмником!

Ход его мыслей нарушил нарастающий шум. Он машинально повернул голову и увидел, как на него несётся, словно угорелый, один из учащихся. И это уже была наглость вне всякой меры. Конечно, дети играют на переменах, иногда чрезмерно активно, и оттого начинают беситься. Что поделать – молодость она такая. Но вот только если сейчас этот бегун навернётся и сломает себе что-нибудь? С кого тогда спрашивать будут? Правильно, с директора. И хрен ему тогда на блюдечке, а не новая машина. Поэтому молодость молодостью, а дисциплина и достойное поведение – в первую очередь.

И только Степан Андреевич хотел было поймать негодника, чтобы отчитать по первое число, как резкая боль пронзила его лицо, а перед глазами оказались потолочные лампы…

Слава не знал, что ему делать – плакать или смеяться. Он только что в красиво-резком прыжке засадил по носу самому директору школы! И вместе с ним же завалился на пол. Это, наверное, самая легендарная глупость, которую он когда-либо совершал.

Сначала в коридоре повисла гробовая тишина. Никто не мог поверить в увиденное. Бывшие в это время вне кабинетов ученики стояли с открытыми ртами. И даже Шмелёв, к тому моменту настигавший Славу, встал как вкопанный с совершенно одуревшим выражением лица. И ножечек свой аккуратно припрятал в карман, пока никто его не заметил.

А потом всё вокруг словно взорвалось: галдёж и крики со всех сторон! Директор начал подниматься на ноги, и его нос, похоже, что сломанный, обильно кровоточил. Сумбур и хаос воцарились под аккомпанемент школьного звонка, на который, похоже, всем сейчас было плевать. И, не выдержав, сидя на полу на заднице, Слава залился чистейшим, звонким смехом.

Его кто-то тряс за плечи; ему что-то говорили; поднимали на ноги, а затем тащили куда-то за шиворот…

А он просто продолжал смеяться, не имея ни малейшего представления, что теперь ждёт его впереди…

Знаки

1

Утро началось с головной боли.

И сушняка.

Жуткого сушняка.

Игорь хотел было открыть глаза, но это оказалось мучительно тяжело. Голова свинцовым, неподъёмным слитком прилипла к подушке. Разумнее всего он посчитал сейчас просто полежать, не двигаясь, и, возможно, восстановить картину вечера, предшествующего этому «чудесному» пробуждению.

Первыми в сознании проявились образы деревьев. Была ночь, на берегу какого-то озера. Ещё там была девушка, странно одетая, и… две луны? Нет, это явно был сон, а не воспоминания. Странный, но один из тех, что наутро всё-таки запоминаешь. Девушка звала Игоря, но каким-то другим именем. Ей была нужна помощь?

Или нет…

Она стояла совсем рядом, и от неё исходил очень приятный аромат, видимо, какой-то цветочный парфюм. Волосы длинные, чёрные, вьющиеся крупными кольцами, да и сама она была смуглянкой. А вот глаза… Что-то с ними было не так… Но что? Сон, как шкодливый призрак, норовил раствориться в небытии при попытке ухватиться за него.

Долго ли они так стояли на том берегу, о чём вели беседу – понять было невозможно. Но сохранилось ощущение, что это был диалог давно знающих друг друга, весьма близких людей. Точнее, тот, кем был Игорь в этом сне, знал эту девушку, а вот он сам, лежащий сейчас в кровати с жутким похмельем, с ней знаком не был, и ни на кого из его знакомых она похожа не была. Может, какой-нибудь собирательный образ? Странная штука – это подсознание.

И она что-то дала ему в самом конце, перед прощанием. Что-то надела на его левую руку, какой-то браслет или вроде того. Игорь попытался воспроизвести этот момент в памяти, но тщетно.

Да и какое это сейчас может иметь значение? Какой только бред не приснится после хорошей пьянки. Сейчас куда важнее сделать более насущный выбор: всё-таки так и умереть в муках, не вставая с кровати, или совершить волевое усилие, окончательно проснуться и начать приводить себя в порядок.

Полежав ещё пару минут в видимости раздумий, потому как мысли не очень-то активно хотели выходить на сцену сознания, Игорь решил: к чёрту эти крайности, надо находить компромиссы. Он вытащил правую руку из-под одеяла и начал шарить ею в поисках телефона.

Удача оказалась на его стороне: мобильный, как обычно, был на тумбочке возле кровати. Это означало, что лёг он не вверх ногами, хотя наличие подушки уже об этом говорило, и, что более важно, это была ЕГО кровать, что в целом служило достаточно информативным известием.

Свет от экрана резал глаза, хоть Игорь и разблокировал его, предусмотрительно отвернув от себя и максимально сощурившись. Пропущенных не было, а что успокаивало по-настоящему: набранных посреди ночи тоже. Последний исходящий Максу в половине восьмого, когда звонил узнать, где тот застрял, когда уже все собрались в баре.

Теперь оставалось только отправить спасительную эсэмэску. Текст: «Спасай, умираю…» – улетел некоему контакту «Линк-Линк», после чего Игорь отложил телефон и стал ждать.

Через какое-то время послышались шаги по коридору, мимо двери в комнату и, судя по всему, в сторону кухни. Ещё чуть погодя раздался характерный звук от закипающего чайника. Это было хорошо, значит, его план работал.

Кстати, о планах! Вчера у Игоря один такой имелся – добиться расположения Светы, новой девочки из бухгалтерии: миленькой голубоглазой, розовощёкой красавицы с волосами, что лучи солнца. Взглянешь на такую – и кажется, что она сошла прямиком со страниц старых сказок, где обязательно будут фигурировать Серый Волк или злая мачеха. По крайней мере, именно так героинь этих повествований всегда представлял Игорь в своём воображении. Правда, она была младше его, где-то лет на семь, наверное, а может, и восемь. Точный год рождения Игорь у неё пока не узнавал, но знал, что университет она окончила в том году, и посредством нехитрых вычислений получились примерно эти цифры.

Но такая разница его нисколько не смущала. Во-первых, потому что он не имел конкретных предубеждений в этом вопросе. Если люди искренни в своих чувствах, кому какое, должно быть, тогда до этого дело? А во-вторых, он и не ощущал себя на эту разницу. Пока ты молод и полон сил – ты просто молод, без каких-то конкретных цифр, и живёшь, наслаждаясь каждым своим цветущим днём.

Так Игорь и поступал. Влюблялся – легко и незатейливо, можно даже сказать, ветрено, но при этом каждый раз искренне, хоть и не всегда долгосрочно. А потому отпускал такие отношения так же легко, как они к нему приходили, обходясь без театральных сцен, ругани и разбитых сердец. Он не искал специально только лёгких отношений, просто пока ещё не находил серьёзных и не сильно переживал по этому поводу. Да, может, у некоторых его однокашников было уже и по двое, а то и трое детей! И младшие из них уже сами отправились стачивать зубы о гранит науки. Но разве это должно было что-то менять конкретно для него? Вот встретит «ту самую», и у него будут и семья, и детишки. И, кто знает, может быть, Света ею и окажется?

Но сейчас в кровати Игорь лежал один, и сложно было сделать вывод, хорошо это или не очень. Вечер накануне представлялся фрагментарными осколками в сознании. И то, что проявлялось, ничем особенным не отличалось: кушали, выпивали, хорошо общались. Да и по представлениям Игоря, нельзя было сказать, что вчера он слишком много выпил. Точнее, не столько, чтобы сейчас было так плохо, ещё и с провалами в памяти в придачу. Или вот они – первые признаки старения?

Размышления Игоря прервал стук в дверь.

– Ты живой? Я вхожу.

В комнате появился молодой человек: в глаза сразу бросалось сочетание его высокого роста, точно за метр девяносто, и крайней степени худобы, стремящейся к дистрофии. В руках он держал две кружки. Одна большая, больше похожая на сувенирную, по каким-нибудь фэнтезийным мотивам, вторая – обычная, керамическая, без надписей и рисунков.

– Твой «алка-зельтцер», – парень демонстративно приподнял второй сосуд, несмотря на то, что Игорь ещё скрывался от окружающего его мира под одеялом и видеть этого жеста не мог.

Но произнесённые слова возымели своё действие, и голова Игоря явила себя на свет божий, вынырнув из-под одеяла.

– Утречка, Вить. Спасибо, с меня пицца за хлопоты.

Виктор подошёл к кровати и протянул Игорю его кружку, а сам сел на стоящий возле письменного стола стул, скрестив под собой ноги на восточный манер.

Игорь же, всё ещё в лежачем положении, лишь немного приподняв голову, залпом опрокинул в себя «спасительную микстуру».

– Хорошо вчера гульнули?

Витя с Игорем были соседями по двухкомнатной квартире, в которой каждый снимал по комнате. Сам Игорь проживал здесь уже шесть лет, а последние четыре года компанию ему составлял Виктор. До него вторым квартирантом был Руслан, мужчина средних лет, в разводе, с которым Игорь за два года едва перекинулся несколькими предложениями. А вот с Витей они, напротив, достаточно быстро нашли общий язык и, можно сказать, стали друзьями, несмотря на то, что были непохожими во многом людьми.

Игорь был, как говорится, простым парнем, без затей, может, в каких-то моментах даже слишком простым. Детство в посёлке городского типа, с соответствующей романтикой, отдающей приятными нотками взрывающегося карбида и запахом самоделок из селитры. Рассветами на речке, с удочкой в руках, да вкусом парного молока с краюхой свежего, ещё горячего хлеба. Но в то же время и ранними мозолями на приученных к инструменту руках, и жгучим воспитанием отцовским ремнём в случае провинностей. Игорь любил своё детство, во всей его совокупности.

И жизнь его была без затей: школа, девять классов, со средними показателями успеваемости, после – местное училище да призыв на два года на «срочку». Демобилизовавшись, Игорь решил перебраться в город, за деньгами, в общем-то, в первую очередь, но также присутствовала мысль поступать учиться дальше, так и не реализованная из-за отсутствия понимания, куда, собственно, и на кого поступать.

В итоге остался просто жить и работать. Причём с последним приключился счастливый курьёз: придя устраиваться автослесарем, в соответствии со своим среднеспециальным образованием, в одну достаточно крупную логистическую компанию, был завербован собеседовавшим его кадровиком на должность помощника менеджера по работе с корпоративными клиентами, с последующим повышением до оного.

И оказалось, что Игорь себя на данной позиции чувствует очень даже комфортно – одно только отсутствие необходимости отмывать растворителем руки в конце рабочего дня чего стоило! Да и руководство оказалось довольно тем, как он исполняет свои должностные обязанности. Посему произошло достаточно редко встречающееся чудо – взаимная любовь работника и работодателя, длящаяся по сей день.

По будням Игорь всецело отдавал себя работе, а в выходные, без лишних затей, предавался кутежу. Шумные компании и увеселительные заведения – вот он, его нехитрый рецепт проведения свободного времени.

Витя же был хоть и достаточно хорошим, но не слишком трудолюбивым дизайнером. По большей части он занимался созданием иллюстраций, логотипов, фирменных стилей. Но, в принципе, мог по настроению взять халтурой вёрстку журнала или разработку дизайна сайта. Но только если не слишком объёмным был заказ, а оплата была достойной. И с приличными сроками на исполнение! Так как доводить всё до «дедлайнов», а то и за них, было профессиональным кредо Виктора. Плохим, да, конечно, он и сам знал и понимал это, но пересилить себя в этом вопросе не мог.

Зато с лёгкостью мог не отрываться от новой книги, даже если на одоление её объёма уходили сутки, а то и двое, отдавая предпочтение жанру фантастики, в общем, и фэнтези, в частности. Также он не обходил стороной визуальные новеллы, именуемые порой комиксами или другими названиями, характерными для страны их непосредственного происхождения.

Устроить марафон просмотра какого-нибудь сериала, удобно развалившись на кровати перед монитором, обложившись вредными, но порой столь желанными закусками и блюдами из меню заведений скорого питания, – также являлось в порядке Витиных вещей. И, конечно же, компьютерные игры, в особенности – онлайн-многопользовательские, занимали немалое место в жизни Вити.

В общем, если для Игоря отдых был некой паузой, чтобы потом можно было с новыми силами вернуться к работе, то для Виктора работа была определённой необходимостью, чтобы иметь возможность заниматься любимыми вещами.

– Ага… хорошо… похоже, – Игорь всё ещё находился в горизонтальном положении на кровати, но уже с открытыми глазами, пытаясь уловить тот момент, когда волшебная таблеточка начнёт своё действие. – Вообще не помню, как вчера до дома добрался, да и во сколько.

– О, во сколько, это я тебе могу сказать! – Вите явно было весело.

Оно и понятно, он-то сидел сейчас здоровый, полный сил, попивал свой зелёный чаёк и не испытывал проблем с памятью, в отличие от своего друга.

– Ты ввалился где-то в двадцать минут пятого, видать, на полном автопилоте. Я как раз в туалет выходил, мы с ребятами после вечернего рейда фанились на фри-ПВП-локах, вот и засиделся. А вы где накидывались-то?

– Начали в «Уголке», ну, который на углу Зелёной и Конной улиц, – Игорь почувствовал, что ему вроде как начинает потихоньку легчать, и перелёг набок, чтобы можно было установить нормальный визуальный контакт с собеседником. – Но мы там так, прям совсем культурно. Я пельменей с телятиной поел да три пива выпил. Одно их крафтовое, хрень полная, и два чешского, нефильтрованного. Блин, можешь ещё водички просто принести? Сушит – ужас!

– Да, конечно, – Витя поставил свою кружку на стол и отправился на кухню, прихватив с собой ту, которую приносил для Игоря, и уже через минуту вернулся с ней и бутылкой «Ессентуков». – Тебе везёт, смотри, что завалялось в холодильнике!

Игорь уже успел принять сидячее положение на кровати, но был всё ещё по шею закутан в одеяло. Ему потребовалось какое-то время, чтобы освободить свою правую руку из этого бельевого кокона и принять кружку. Бутылку же Виктор поставил на тумбочку, а сам опять уселся на стул.

– Ох, спасибо. Не пойму, с чего мне так сегодня хреново, всё же.

– Ну-у-у, может, с того, что ты вчера нажрался? – иронично заметил Витя.

– Да не пил я много… вроде.

– Ага, вроде. Сам говоришь, ты вечер начал с трёх пива.

– Ой, разве это много? Да под хорошую закуску.

– Хорошо-хорошо, как скажешь. Дальше-то что делали после «Уголка»?

– Дай подумать… – голова у Игоря уже почти перестала болеть, и восстанавливать картину произошедшего становилось чуть легче. – А, ну да, в бильярдную мы пошли. Я у Макса две сотни выиграл, четыре Лёхе проиграл. Со Светкой одну партию сыграл, хотел поддаться, а она, блин, совсем в лузы не попадала. В итоге у неё сотню отжал.

– Стой, ты же вроде говорил, что хотел за Светкой приударить?

– Ну да, так и есть.

– И обыграл её на деньги?

– На сто рублей, блин! И то не специально, ну ё-моё. Это ж так, для азарту: ставки чисто символические были!

– Ладно-ладно, – Витя выставил перед собой раскрытые ладони в знак капитуляции по этому вопросу. – Давай дальше рассказывай.

– Да чего там рассказывать? Поиграли, ещё по паре пива за всем этим делом выпили… И-и-и… Да, девчонки захотели потанцевать, и Марина нас повела в клуб. Как же он назывался? Не помню, не был там раньше. Недалеко от площади Героев, там улочками если так пройти, то он будет, в общем. Вот там мы взяли кальян… По паре шотов точно закинули… И что-то дальше я не особо припоминаю.

– А со Светой-то чего в итоге?

– Да чтоб я помнил! – и по этому вопросу Игорь действительно испытывал досаду, что ярко выражалось на его лице.

И дело было вовсе не в том, что он мог быть отвергнут и не помнил этого, нет. А в том, что он мог по пьяному угару сотворить нечто неподобающее достойному поведению и не помнить этого.

– Ну, скажем так: в той части, что я помню, общались мы очень даже мило. Но, сам понимаешь, это ещё ничего не значит.

– Мои соболезнования, – искренне улыбнулся Витя, при этом делая скорбный кивок головой. – Значит, надо тебе всё же построже следить за тем, сколько выпиваешь.

– Да в том-то и дело, что не было там много! Тем более на количество времени, если считать, – кружка Игоря опустела, и он потянулся к тумбочке за бутылкой. – Или мне теперь надо меньше? Пьяненьким я, конечно, был, не спорю, но не в такой кондиции абсолютно.

– Да-а-а? – глаза Виктора неожиданно загорелись.

Пока Игорь наливал себе минералку, он заметил то, что пока почему-то ускользало от взгляда самого Игоря. То, чего ещё вчера утром, когда они вместе завтракали, и Витя мог в этом поклясться, не было. И, предвкушая всю комедийную прелесть, которая последует дальше, чуть с хитрецой и смакуя, спросил:

– А вот татуировку эту ты тогда в какой кондиции себе набил?

На этом вопросе Игорь завис, и, судя по расплывающейся улыбке Вити, выражение его лица очень точно передавало тот коктейль из замешательства, недоумения, неверия и крайней формы удивления, которая, если выражаться цензурными определениями, стремилась к сингулярности.

Он смотрел на своё левое запястье, как будто увидел его в первый раз в жизни. И если бы Игорь не видел, что это запястье находится на том самом предплечье, которое идёт за тем самым плечом, которое выходит из его собственного туловища, то не признал бы, что оно его. Потому что на ЕГО запястье никаких татуировок не было никогда, и взяться им там было неоткуда.

А на этом – была!

И потому таращился он сейчас на неё, мягко говоря, как баран на новые ворота.

Виктор же явно пытался побороть приступ гомерического хохота. Подобные вещи всегда веселят, когда происходят не с тобой, в этом спору нет.

На руке же Игоря, примерно в двух сантиметрах от кисти, красовались какие-то значки. Шли они один за другим вокруг запястья, образуя кольцо. Символы были незамысловатыми: палочки, чёрточки, кружочки, треугольники, квадраты в их разных комбинациях, но ничем знакомым или понятным они при этом тоже не были. Разумеется, Игорь не мог похвастаться глубокими знаниями всевозможных письменностей, а что это именно письменность, было острое интуитивное (хоть и ничем не подтверждённое) ощущение, но больше всего это напоминало какие-нибудь руны или брахми.

Вопросов, рождаемых сейчас в голове Игоря, было великое множество. И самые главные из них: «Где?!», «Когда?!» и, конечно же, «Зачем?!». Он пытался перебрать в своей памяти всё, что только мог, но ответов так и не находил. Это был какой-то сюрреализм. Но не мог же он действительно напиться до беспамятства и набить себе татуировку!

Или мог?

И почему сейчас в его голове вновь и вновь возникает та девушка из сна? Девушка, которая… надела что-то вроде браслета на его левую руку…

Мозги Игоря начали закипать, а головная боль, видимо, решила вернуться с удвоенной силой. Единственное, что он смог из себя выдавить, было:

– Твою ж ма-а-ать…