Текст книги "Мертвецы рассказывают сказки"

***

Почти всю субботу Слава провёл, сначала разгружая фуры, а их было ни много ни мало пять машин, а затем, уже помогая раскидывать этот товар по складу. Работа была изнурительной и отнимала почти все силы, но дядя Женя никогда не обижал ребят с вознаграждением за их труд: каждая капля пота была пролита не зря.

О том, что произошло накануне вечером, никто из друзей не решался заговорить первым, отчего складывалось впечатление, будто ничего и не было. Обычный день, с обычными разговорами на перекурах. Но Славу это вполне устраивало, всё равно, всё, что они сейчас могли, так это переливать из пустого в порожнее, а подобным заниматься он не любил.

А придя вечером уставший домой, открыв бутылку с кефиром и закинув две сардельки в ковш на плите, ему даже подумалось, было ли взаправду то, что вчера было? Бывают же галлюцинации у людей. Кто грибочки специальные для этого жрёт, а у кого и с водки черти появляются. Мало ли что там ему ночью могло привидеться? В итоге сам поверил и пацанов своих напугал.

Наверное, это был бы не самый худший вариант. Свихнуться – это туда-сюда, но жить ещё как-то можно в принципе. А вот если призраки реальны, и они жаждут смерти одного из двух… Может, тогда этим двоим стоит договориться и послать их нахер? По крайней мере, так оба будут живы. Вопрос в том, получится ли нормально поговорить со Шмелёвым вообще?

От всех этих мыслей у Славы опять начала пухнуть голова, и, закинув в себя свой нехитрый ужин, он упал на кровать и почти моментально провалился в сон, благо наработанная за день усталость максимально этому способствовала.

Спал он на удивление хорошо, крепко и почти без сновидений, а те, что и были, испарились без следа, стоило только Вячеславу разлепить оба своих глаза да протяжно зевнуть. А было это около десяти часов утра. Редкая роскошь выходного дня, когда можно было давить подушку до последнего, без каких-либо последствий за это.

Мать, к этому времени уже пару часов как вернувшаяся с работы, сама отправилась на отсыпную, а значит, о дневнике и написанном в нём до вечера точно можно было не беспокоиться. При иной ситуации Слава бы предпочёл действовать по тактике максимального задабривания своего родителя: навёл бы везде порядок, сделал уроки, возможно, даже приготовил что-то поесть к материному пробуждению. Конечно, таким вопиюще хорошим поведением он сам себя бы и раскрыл, но тут, как говорится, лучше было бить на опережение, давая понять своими действиями, что осознаёшь всю вину от содеянного и искренне раскаиваешься.

Но сейчас, во-первых, Слава не был виновником инцидента, а во-вторых, заботило его совсем иное, нежели потенциально нависшее над ним наказание. Правда, сесть за уроки он честно попытался, сделав над собой волевое усилие. Хватило его только ненадолго, но зато во время этой попытки его голову посетила одна очень несвойственная ему, но, возможно, очень даже здравая идея.

Потратив несколько минут на поиски, Славе удалось отыскать в ящиках своего письменного стола заветный корешок, о котором он в своё время и думать забыл чуть ли не сразу после его получения. Но сейчас корешку выпала возможность доказать небессмысленность своего существования и сослужить-таки службу своему забывчивому хозяину, который уже, в свою очередь, натягивал на себя первый попавшийся в шкафу свитер. На улице начинало понемногу холодать, и одной куртки, накинутой поверх рубашки, становилось недостаточно.

– О, уже намылился куда-то, – прокомментировала Таня с кухни, когда её брат надевал ботинки в прихожей.

– Библиотека ведь по воскресеньям работает? – на всякий случай поинтересовался у неё Слава.

– Что-что работает? – глаза девушки полезли на лоб.

– Библиотека, ну, наша которая.

– Кто ты такой?! И где мой брат?! – девушка сложила руки на груди и продемонстрировала свой самый серьёзный взгляд.

Взглянув на неё, Слава лишь с кислой улыбкой покачал головой, давая понять, что шутку не оценил, и поспешил покинуть квартиру. Таня же, наоборот, сначала залилась звонким смехом, считая, что в целом получилось не просто смешно, а до жути уморительно, но, спохватившись, замолкла, прикрыв рот руками. Если она разбудит мать, добром это точно не кончится.

– Так что, ты говоришь, тебя интересует, милок? – Библиотекарь была женщиной преклонного возраста, с копной пусть и седых, но завитых и уложенных волос, и великолепной осанкой, которой могли позавидовать даже молодые. – А читательский мы тебе всё же новый оформим.

Она передала Вячеславу бланк и ручку.

– Что-нибудь про призраков или духов. Не знаю, что у вас есть из такого?

– Призраки и духи, говоришь, – женщина задумалась, – многие авторы прибегают к их использованию в своих произведениях. Кто-то в качестве метафоры, кто-то как полноценный персонаж, и отрицательных, и положительный. И в классических произведениях они встречаются, и в той же фантастике изобилуют. Так что побольше конкретики, молодой человек, иначе ничего посоветовать не смогу.

– Нет, мне не книгу, в смысле книгу надо, а… – Слава напрягся, стараясь правильно сформулировать, что он имеет в виду. – Ну знаете, что-то вроде учебника или энциклопедии. Бывают же такие, где рассказывают о всяких явлениях?

Одна из бровей библиотекаря изогнулась в дугу весьма значительного размера.

– Ты вроде уже достаточно взрослый, чтобы верить… в подобное.

– Да нет, я не то, что вы… просто… – Слава понимал, что он начинает выглядеть глупо, и ему это совершенно не нравилось. – Мне для школы надо! Вот. Доклад написать!

– Доклад? Ну ладно…

Серафима Андреевна, а именно так звали библиотекаря, конечно же, слышала, что в последние годы Министерство образования отказывается от старых и, как они говорят, устаревших методик преподавания и проводит всевозможные реформы. Вот, видимо, и первые результаты нововведений подоспели.

– Теперь, правда, даже не знаю, что тебе предложить. Заполнил? Давай сюда, и попробуем что-нибудь найти для тебя.

Она посмотрела на заполненный бланк читательского билета. Мальчику, получалось, было пятнадцать лет, хоть и выглядел он постарше своего возраста. С другой стороны, пусть уж лучше про призраков читает, чем, как другие, клей по подвалам нюхает, а то и ещё чего похуже.

– Пойдём.

Они направились в соседнее помещение и подошли к одному из стоящих по всему периметру шкафов.

– Вот, попробуй посмотреть, что тут есть. Здесь собрана религиозная и околорелигиозная литература, возможно, найдёшь, что тебе подойдёт. Но это только для читального зала.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил библиотекаря Слава и принялся изучать содержимое полок.

Серафима Андреевна же отметила для себя, что у молодого человека не было элементарно даже ручки с тетрадкой, так что, каким образом он собирался подготавливать материал для доклада, было ей категорически неясно. Но и лезть не в своё дело она не собиралась.

Несколько же представленных названий смогли с ходу заинтересовать Славу: «Тайны загробной жизни», «Жизнь после смерти», «Книга мёртвых», «Вернувшие – истории переживших смерть». По большому счёту, он и сам конкретно не знал, что собирался найти, но сейчас наличие хоть каких-нибудь сведений казалось ему чем-то жизненно важным. И, собрав в охапку несколько изданий, он устроился за ближайшим столом и принялся читать.

Первая из открытых им книг на деле оказалась скорее сборником фотографий сомнительного качества, с кратким описанием, когда, кем и при каких обстоятельствах были сделаны данные снимки. Со слов авторов, это были редкие, почти уникальные случаи, когда посредством фототехники удавалось воочию запечатлеть призраков и полтергейстов, тем самым наглядно продемонстрировав их реальность. Некоторые из снимков были действительно жутковатые: на них чётко различались полупрозрачные фигуры, зачастую как бы парящие над землёй или находящиеся за спинами присутствующих на фотографии людей. На других же разобрать, что на них запечатлено, было фактически невозможно, и даже при наличии сопутствующего объяснения, находящиеся на них, казалось, просто какой-то кляксой и не более.

Просматривать эти снимки было интересно, но практической пользы для себя Слава из них вынести не мог. К тому же то, что он лицезрел на кладбище самостоятельно, и близко не походило на содержимое этого издания, поэтому, отложив его в сторону, он принялся изучать следующую книгу. Она, в свою очередь, оказалась сборником историй, где люди описывали пережитый опыт встречи с паранормальным. Увлечённый этими рассказами, Слава целиком погрузился в чтение и не заметил, как кто-то подошёл к нему.

– Привет.

От неожиданности Вячеслав аж вздрогнул, что, как правило, было для него не свойственно. Сейчас он читал историю одной девушки, которая, как она утверждала, регулярно советуется со своей покойной прабабушкой по всяким житейским вопросам, и та, в свою очередь, ей очень помогает. Тут, конечно же, могут начать возникать вопросы, почему это усопшие родственники одних стремятся выйти на связь со своими ещё живыми потомками и помочь им по мере своих сил, а другие, коих подавляющее большинство, остаются безучастными к судьбам своих родных. Но отвечать на такие вопросы, к сожалению, было некому.

Поприветствовавшего его человека Слава узнал в ту же секунду: этот почти девчачий голос он, наверное, уже не спутает ни с кем и никогда.

– Ну, здравствуй, Паша, – он протянул парню руку и, дождавшись, пока Павел, чуть замешкавшись и с неуверенностью, не сделал того же самого в ответ, крепко сжал его ладонь.

Не настолько, чтобы сделать мальчику больно, но ощутимо, чтобы наглядно продемонстрировать своё превосходство.

– Неожиданная встреча, да?

– И не говори, – Паша присел на соседний стул, потирая освобождённую от рукопожатия кисть. – Как вам, сильно досталось в пятницу-то? Он, когда за стул схватился… Это уже был не Кирилл. Слава богу, хоть не попал ни по кому, ужас-то какой…

– Да не особо-то и влетело, мне, по крайней мере. За дружка твоего не знаю, с него спрашивать и надо.

– Думаешь, он ответит нормально? Всё ему шуточки, что ничего ему ни за что теперь не будет! Как же, доиграется, не то что о золотой медали забудет, так вообще переведут куда-нибудь…

– Ох, мне бы ваши заботы, медальку им не дадут, – усмехнулся, но по-доброму, Слава. – Велика потеря, толку-то с неё, на лом не сдашь даже. А переводить-то куда? В «спецшколу»? Меня ею тоже пугают регулярно, и ничего. Понты всё это.

– А ты стульями в людей бросаешься?

– Я идиот, по-твоему? С головой дружу… Ну или дружил, до недавних пор. Ой, ладно, не хочу я сейчас об этом, ты хотел чего или так, а то я тут занят немного.

– Нет-нет, просто увидел тебя, удивился и решил поздороваться. А что читаешь?

Павел потянулся к книгам, лежавшим на столе перед Славой, и схватил первую попавшуюся.

– Ого, не подумал бы, что ты интересуешься… подобным.

– А что, нельзя, что ли? – нахмурился Слава.

Почему-то сейчас у него было хорошее настроение и желание подшутить, будто бы высказанная собеседником мысль его разозлила. Но, признаться честно, он и сам бы никогда раньше не подумал, что будет интересоваться подобным.

– Нет… Я… В смысле… – занервничал было Паша, но по расползающейся улыбке Славы понял, что ничего страшного не произошло. – Глупости же всё это просто, несерьёзно. А ты не производишь впечатление… ну того, кто верит в небылицы, вот.

– Спасибо, наверное, – это был странный, но определённо комплимент.

Настоящий, от ботаника. Чудеса продолжали происходить в Славиной жизни. И тут же его голову посетила одна мысль:

– А друган твой, Шмелёв, тоже не верит в такое?

Павел задумался.

– Вот когда ты спросил… Он ведь хорошо в науках разбирается, в физике особенно. Прекрасно знает, что такое научный метод познания и как им пользоваться. Эксперимент не вера, он либо работает, либо нет. Поэтому Кирилл не из таких. Ему одной голословности будет мало. С другой стороны, он порядком читал и всякой эзотерики, особенно в последнее время. Гендель там или Кроули. Но читать-то можно и просто интересу ради, верить в написанное не обязательно, особенно если это чушь, да?

– У меня можешь не спрашивать, – демонстративно выставил перед собой ладони Слава. – Как говоришь, К… Кроули, что за кент?

– Да жил такой, с век назад. Чёрным магом и пророком себя называл. Мода тогда была на всяческий оккультизм, спиритуализм и прочее. По мне, так шарлатан обыкновенный, и раньше такие были, и сейчас есть, наверно.

– И здесь есть?

– Нет, в нашей библиотеке такого, считай, и нет. Хотя вот, странное, тоже стало появляться, – Павел кивнул на книги, лежавшие перед Вячеславом. – Кириллу отец по книжным разным находил и покупал, а я у него читал.

– Понятно. Ну, спасибо тебе, Паша, – Слава улыбнулся и вновь протянул руку для рукопожатия. – Не смею тебя больше задерживать.

Перспектива второй раз за столь короткий промежуток времени подвергнуть себя «клещевому захвату» не вызывала у Павла особого энтузиазма. Но деваться, к сожалению, было некуда – он прекрасно отдавал себе отчёт, что соблюдение норм этикета общения является важным фактором для установления доверительных отношений. Даже если противоположная сторона может и не осознавать наличие этого самого этикета, а лишь следует его негласным правилам, так сказать, интуитивно.

Но на его удивление повторное рукопожатие оказалось гораздо мягче и не вызывало неприятных ощущений: оно было дружеским.

Павел улыбнулся, поправил очки и пошёл по своим делам.

Слава же крепко задумался. Со всех сторон получалось так, что Шмелёв где-то что-то такое вычитал – у чёрных там магов или фиолетовых, не суть важно. Но с бесовщиной он контакт наладил, и та ему помогает. Нет, одно дело ходить в шестёрках у Макса-Ореха, но лезть шестерить под чертей? В прямом смысле, чертей! Такое у Славы в голове уложиться никак не могло.

К тому же оставалось неясно, как он с ними общается. Для этого обязательно ходить на кладбище? Почему именно туда? И его голова также раскалывается от их «голосов»? Слишком много вопросов, ответить на которые, к сожалению для Славы, мог только сам Шмелёв. А будет ли он разговаривать? Категорически непонятно. Если уж так призадумываться, он сейчас больше походил на бешеную собаку, норовящую укусить всякого, кто ей только на глаза попадается.

Всякого, да не всякого, получается. Сейчас целью был именно он, Слава, и никто другой. И на него Кирилл кидался с красными глазами и пенящейся пастью. Не загрызёт, так бешенством заразит, и непонятно, что будет хуже. А если ему вдруг повезёт и он расправится со Славой, тогда что? Успокоится? На такое рассчитывать не стоит. Вероятнее, по-настоящему сорвётся, почувствовав вкус крови, и станет кидаться на всех без разбора! А этого Слава допустить не мог. Сам не знал почему, но появилось в нём некое чувство ответственности за происходящее, если можно это было так назвать.

Значит, и выбора особого у Вячеслава не оставалось – завтра, после уроков, он выбьет всё дерьмо из Шмелёва, а после заставит его говорить. И отвертеться в таком случае у того не получится. Проблема будет, если только в этот раз огребёт сам Слава… Но такого допускать просто нельзя, ни в коем случае. И если раньше он всегда выкладывался на все сто процентов, то теперь надо будет смочь выжать из себя и ещё чуть-чуть сверху. Даже если это невозможно.

Прилив тёплого предвкушения наполнил Славу. Когда жизнь ставит перед тобой цели, завтрашний день перестаёт быть размывчатым пятном неизвестности. Тяжело будет или легко – вопрос другой. Главное – знать, что есть к чему и ради чего прилагать усилия. Настроение у мальчика окончательно стало отличным, и он решил ещё немного почитать, пусть и странных, не очень похожих на правду, историй. А вернуться домой, получить нагоняй от матери и сесть за уроки он ещё сегодня успеет.

***

– Ну а потом мы пошли к ней…

Рассказывая о своих вчерашних похождениях, Роман не страдал от лишней скромности. Зависть в глазах друзей была своеобразной вишенкой на торте, которой он смаковал с превеликим удовольствием.

– А там? – с жадностью вопросил Лёша.

Вот именно такая его реакция и заставляла Ромин нарциссизм расцветать пышным цветом.

– А там мы занимались тем, что ты на кассетах своих родаков только и видел! – заржал он, радуясь возможности поиздеваться над другом.

Миша с Саней тоже засмеялись, но больше порядку для, чем удовольствия ради. Кощей отчасти сам был виноват: он тоже был любитель побахвалиться, а брехунов на место ставить надо.

– Да иди ты в жопу! – хотел было уже обидеться на друга Алёша, но тут же отвлёкся на подошедшего Славу. – Славик, здорово, братан!

– Привет-привет, о чём базар-вокзал?

Друзья обменялись рукопожатием, и Вячеслав рухнул на своё привычное место в классе.

– Да Ромик тут рассказывал, как с Катюхой вчера погулял, – доложил ему Санёк.

– Выёживался, – буркнул Лёша, но на его комментарий уже не обратили внимание.

– Сам-то что вчера делал? А то не заходил, не звонил.

– Да прикиньте, с утра в библиотеку ходил и полдня там просидел. Думал, может, найду что… Ну, по поводу того, что в пятницу случилось. А домой, когда вернулся, мать мозги как стала полоскать, так до ночи и не останавливалась.

– Куда ходил? – вырвалось у ребят чуть ли не одновременно.

– Так, завязывайте, – кому-кому, а не этим «товарищам» отвешивать ему шутки подобного толка. – Да всё равно ничего толкового там не нашлось. Пашу только, этого, там встретил, вот он кое-что интересное рассказал.

Все четверо друзей смотрели на Славу глазами по пять копеек.

– Что-то я ничего не понимаю, – помотал головой Миша, – нафига ты туда пошёл?

– В смысле, нафига?

– Да не нафига, нафига, а я не понял зачем!

Слава нахмурился: их разговор как-то слишком быстро принял форму странной бессмыслицы.

– Может, его это, ботаник покусал, и он того, оботанивается! – и остроумие Алексея всё ещё оставалось достаточно спорным явлением для всех, кроме него самого.

– Ты идиот? – не стал терпеть Вячеслав.

– Так я это…

– В ухо тебе сейчас дам, будешь знать, понятно?

– Хорошо, с нами всё ещё наш Слава, – как бы сделал общий вывод Рома. – Но серьёзно, мы не поняли, зачем ты ходил в библиотеку.

– Ну, может, найти чего, потому что я видел на кладбище!

– А что ты там видел? – вновь искренне удивились друзья.

И в ответ на их удивление сердце Славы как будто бы пропустило удар. Что-то было не так.

– Мы в пятницу на пустырь пиво пить ходили? – осторожно начал он, но уже чувствуя первые поползновения холодка по спине от подступающей догадки.

– Ну да.

– Было дело.

– А после на кладбище ходили?

– Так ты нас туда и потащил!

– Вот-вот, сам рванул туда, мы только поспевали.

– А там что было?

Ребята переглянулись.

– Да ничего, – пожал плечами Рома.

– Прогулялись туда да обратно, – поддержал его Миха.

– Нет, ну жутковатенько-то было, базару нет, – как бы вспоминая те события, подметил Лёша.

Саша же просто три раза плюнул через плечо да постучал кулаком по парте. Будто в данной ситуации это имело хоть какой-то смысл.

Прозвенел школьный звонок, давая начало первому уроку очередной учебной недели.

– Вы сейчас прикалываетесь или как? – Славе-то уж точно было не до шуток.

– В смысле, прикалываемся?

– Над тобой? Как?

– Слав, что-то я ни фига не понимаю!

– По-человечески объясни, в чём проблема!

– По-человечески? – чуть было не засмеялся во весь голос Слава.

«Человеческого» вокруг себя он начинал видеть всё меньше. А вот бесовщины… Или друзья всё-таки над ним стебутся?

– Эй, галёрка, звонок не для вас, что ли, был? – грозно крикнула на ребят Серафима Венедиктовна.

Она предпочитала преподавать свой предмет, географию, если уж не когда все самозабвенно внимают её слову, то, на худой конец, когда никто не мешает этого делать заинтересованным.

– Всё-всё, прощения просим, затыкаемся, – с извиняющейся улыбкой ответил Рома.

Урок начался, как ему и было положено, а Вячеслав сидел, поглядывая на друзей, пытаясь понять, водят они его за нос или нет. Причин, кроме как подшутить, у них для этого не было. Но если они помнят то, что Слава им пересказал тогда, то станут ли шутить? Дело-то, вообще-то, серьёзное. Они, конечно, бывают придурковатыми, но когда надо – на них можно положиться.

Значит, они забыли? Объяснение, которое, по большому счёту, ничего не объясняло. Почему так вышло? Это дело рук (или что у них там заместо них) тех призраков? В памяти всплыл сам собой недавний разговор с Павлом. Кирилл же говорил ему что-то вроде того, что ему ничего ни за что не будет. Вот так вот, что ли, это работает?

Слава размышлял и всё больше мрачнел. Видимо, на парней ему рассчитывать не стоит. Да и не надо, наверное, их втягивать в эту уже откровенную срань. Ясно одно, всё началось с этого Шмелёва. Значит, на нём и должно закончиться. А этот час уже близок.

Или… оставался ещё вариант, что Слава тронулся умом и происходящее на самом-то деле не происходит. Нет, Кирюша этот с его быкованием, конечно, есть, куда ему деваться. Но вот всё остальное… А что, собственно, остальное-то? Зажившие синяки, да Славины же галлюцинации? На кладбище были они все, но видел и слышал этих чертей только он! Но ведь рассказал друзьям, что видел! А они не помнят. Или делают вид, что не помнят? А может, не рассказывал… Да точно рассказывал, они ещё ржали, что напоют Шмелёва святой водой! Или уже пора самому ей напиться как следует?

Замечает ли сам человек, когда метания его мыслей начинают перерастать уже в паранойю? Наверное, в первую очередь зависит от того, знает ли он сам, чем она является. Другие же просто попадают в её тягучий плен, и с каждой новой потугой понять, что произошло, увязают в ней ещё сильнее.

Прошёл первый, затем второй и третий уроки. Слава больше не поднимал тему ни кладбища, ни библиотеки. Шмелёв, конечно же, никуда из их разговоров не делся. Оно и понятно – забитая не сегодня стрела была главным событием, и не обсуждать её было просто невозможно. Но для себя Слава подметил, что его друзья болтают на эту тему спокойно и буднично. Ничто не говорило за то, что они пытались над ним поиздеваться. И если б даже вдруг они такое учудили – у Ромы с Мишей, может быть, и хватило бы терпения и мозгов на долгий спектакль, но вот Кощей с Саньком раскалились бы быстро.

И выходило, что нежданно-негаданно Слава остался один. Вот так вот запросто, вроде бы находясь в окружении своих пацанов, которым он доверил бы спину без тени сомнения! Разговаривая с ними, шутя, смеясь! Но в то же время ощущая, будто это были уже и не они. Не те, кому он мог рассказать самое сокровенное или поделиться очередным планом. Не те, кого можно было разбудить посреди ночи и вытащить на дело, или быть разбуженным и вытащенным ими. Они и оставались собой, и собой уже больше не были. В его жизни появилось то, что больше не было их общим. Омерзительная горечь скользнула по корню языка и провалилась в самое нутро.

– Так, я в толкан, – оповестил своих друзей Вячеслав, тем самым как бы вопрошая, нет ли среди них испытывающих желание справить естественную нужду.

Таковых не оказалось. Была большая перемена, и они возвращались из столовой в свой кабинет.

– Ага, давай, мы в классе будем.

Обычный мужской туалет обычной типовой школы: «предбанник» с двумя раковинами за первой его дверью и три стоящих в ряд унитаза в квадратном помещении за второй. Говорят, в женских и преподавательских туалетах есть не то что перегородки, а кабинки с дверьми! Но сам Слава в них, по понятным причинам, не был и утверждать не мог. Да и было ему, в общем-то, на это наплевать.

Окно, которое точнее было бы назвать форточкой, расположенное в верхней части стены, выходящей во двор, было открыто, но запах табака всё ещё витал в воздухе. Сейчас в туалетах курили не так много, погода пока позволяла желающим выбегать на переменах на улицу. Там, в толпе, вероятность быть пойманным «за руку» кем-нибудь из преподавательского состава значительно уменьшалась. А вот зимой в мужской туалет порой зайти без слёз было просто невозможно – дым стоял коромыслом. Учителя, конечно, гоняли и отлавливали обнаглевших учеников, делали выговоры и вызывали родителей – но силы дурных привычек всё равно всё возвращали на свои места.

Выполнив все поставленные перед собой задачи, как всегда по привычке расположившись у центрального фарфорового изделия и уже застёгивая пуговицы на брюках, Слава услышал, как кто-то вошёл из школьного коридора. Повернув голову и увидев вошедших, он даже не знал, стоит ли ему удивляться. Конечно же, это был Шмелёв, в сопровождении троих своих ребят. И пятничного синяка на нём, разумеется, не оказалось.

– Не пускай никого, мы быстро, – бросил Кирилл самому щуплому из своих спутников, и тот закрыл за ними дверь, ведущую из «предбанника».

– Ты чё удумал, придурок? – прищурил взгляд Слава.

Заподозрить недоброе в происходящем не являлось высшей формой дедукции. Если с тобой закрываются в туалете, да имея численный перевес: будут бить, как пить дать. Слава машинально сделал шаг назад, чтобы увеличить расстояние между собой и неприятелем, но это было бессмысленно – слишком маленькое помещение. Двое, оставшиеся с Кириллом, тут же рванули к нему, навалившись каждый на одно плечо, прижав Вячеслава к стене.

Конечно, он мог попытаться садануть хотя бы по одному из них, но это бы ничего не решило. И, вероятно, привело бы к тому, что его завалили бы на пол. А такое положение уже было значительно хуже. И сейчас не сахар, но пока стоишь на ногах, что-то сделать да можно.

– Что, зассал в честную и решил, как крыса?

– Честно? Есть немного, – не стал увиливать Кирилл и, подойдя, засадил с правой руки Славе в живот. – Лучше же перестраховаться, на всякий случай.

Слава дёрнулся, не со всей силы, а так, чтоб понять, насколько крепко его держат. Но Шмелёв от неожиданности всё равно отшатнулся.

– Да не дёргайся ты, я аккуратно! – разозлился скорее не на Славу, а на собственную реакцию Кирилл и занёс кулак для ещё одного удара.

Пришёлся он точно под дых. Дыхание у Славы перехватило.

Ну что ж, он хотел поговорить со Шмелёвым, вот, видимо, сейчас и поговорит. Как следует так, от всей души.

– По беспределу ты уже пошёл, и сам это знаешь, – чуть хрипя после принятого удара, бросил он ему в лицо.

Если раньше для Славы Кирилл был, может, и странноватым, мутноватым, излишне понтоватым, но всё-таки пацаном. Равным, в определённой мере. То сейчас он этого статуса лишился.

– Да плевал я на твои понятия! Ничего мне не будет, ты понял?

Очередной удар прилетел Славе куда-то в район печени. Было больно, очень, но не так, чтобы подавать виду. А вот сказанное Кириллом слегка освежило память и сняло пелену неожиданного нападения с мыслей.

– Что, думаешь, призраки тебя твои спасут, черти эти сраные? – это был самый просто, топорный способ понять, сходит ли последние несколько дней Слава с ума или нет.

Реакция Шмелёва сама всё скажет за себя.

Кирилл замер с уже занесённым кулаком для следующего удара.

– Что ты сейчас сказал?

– Видел я чертей твоих на кладбище, – ехидно улыбнулся Слава, – и что шестеришь ты на них, знаю, – говорить он старался как можно спокойнее и хладнокровнее, хоть и давалось это с усилием.

И результат не заставил себя долго ждать – глаза Кирилла округлились, а сам он побледнел. Без сомнений, он понимал, о чём идёт речь.

– Что… Ты?! Как?!

– Кирюх, о чём он базарит? – вопросил тот, что держал Славу с левой стороны. Стасом его вроде звали, а может, и Антоном.

– Давай заканчивать, сейчас уже звонок будет, спалят нас! – подключился и второй.

– Да заткнитесь вы! – гаркнул Шмелёв на своих же товарищей. – Почему? Почему?! – он впивался непонимающим, наполняющимся безумием взглядом в Вячеслава. – Как ты смог?!

– А что, твои паханы тебе не рассказали? – ему даже не надо было изображать удивление.

И если Кирилл не был в курсе, что Слава был, это ему только на руку.

– Они ж и мне присоединиться предлагали, в ваш кружок по интересам. Мол, толку с меня может быть поболе, чем с тебя.

Сейчас для Славы главное было – выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями. Либо затянув время, так, чтобы им пришлось его отпустить, либо, уловив момент, дать дёру и добраться до своих пацанов. Если Шмелёв решил шакалить, значит, как с собакой теперь с ним разговор и будет. А ведь мог просто в честной драке одолеть Славу, и всё! И уважение бы было, и претензий не было. В прошлый раз он ведь был близок, чертовски близок!

Вот именно – чертовски (!) – понял Слава. Не было у них никогда «честной» драки. И, видимо, быть и не могло.

Последняя же фраза, целиком пропитанная уничижительной желчью, возымела на Кирилла оглушительный эффект. Он несколько раз нелепо хлопнул глазами, затем голова его как будто в судороге дёрнулась к левому плечу, а после он схватился руками за виски, словно испытал неожиданный приступ боли. Когда же он обратно поднял свой взгляд на Вячеслава, тот содрогнулся.

В глазах Шмелёва больше не было ничего человеческого. Взгляд зверя, готового растерзать тебя на части в эту же секунду! Вот что там было. Кровожадность, от которой бежали холодные мурашки по всему телу. Слава никогда не считал себя бесстрашным. Бывало порой, и он пугался, но главным всегда считал не дать страху овладеть собой и начать управлять, как куклой на нитках из детского театра. Но сейчас всё было иначе, как будто впервые по-настоящему. И испугался он не столько головой, сколько всем своим нутром и естеством. И это самое естество призывало бежать! Бежать как можно скорее!

– Убью… – как-то странно прохрипел Кирилл и опустил правую руку в карман своих штанов.

– Эй, ты чего?! – подручные Шмелёва сами не на шутку перепугались и почти полностью ослабили хватку на Славе.

Он почувствовал это и был готов сделать рывок в любое мгновение.

Блеснувшее лезвие перочинного ножа подтвердило самое худшее. Шутки закончились.

Увидев нож в руках своего одноклассника, Антон, или как его там, и второй отшатнулись от Славы, окончательно освобождая его.

– Ты с ума сошёл?! – эти ребятки, видимо, не всё до конца знали про своего старшого и явно с таким уже не были согласны.

– Заткнулись! А ты! – он направил остриё в сторону Славиной груди. – Залез, куда не следовало, и за это заплатишься!

– Эй, что у вас происходит? – дверь приоткрылась, и в ней показалась голова третьего, оставленного на стрёме.

Все на мгновение отвлеклись на него, и Слава понял, что действовать надо либо сейчас, либо уже никогда. В самом мрачном, прямом смысле. И пусть поджилки предательски подёргивались, а надпочечники работали на полную, заставляя чувствовать, как всё внутри, от самого паха, сжимается, он принудил себя действовать.