Текст книги "Мертвецы рассказывают сказки"

***

Сразу же после уроков Слава отправился домой, чтобы попасться на глаза матери до того, как она уйдёт в ночную смену. Ему и так влетело утром за красующийся под левым глазом синяк, так что пару дней стоило построить из себя хорошего мальчика, который сразу же после занятий спешит домой делать заданные уроки. По крайней мере, это спасло бы его от очередных нравоучений, что либо ему когда-нибудь так в голову зарядят, что дурачком на всю жизнь останется, либо он кому-нибудь – и отправится по этапу в «светлое зековское будущее».

Поэтому до вечера Вячеслав честно корпел над тетрадками. А когда часы уже пробили семь часов, отложил ненавистные учебники в сторону и отправился к своему другу Лёхе, который жил через три дома от него. Родителей последнего сегодня не было дома, и друзья собирались провести вечер за просмотром какого-нибудь боевичка на видеомагнитофоне.

– О, Славандос, заваливайся! – Алексей приветствовал гостя, будучи одетым в одни лишь шорты.

Он был самым щуплым из их компашки и имел соответствующее погоняло, но нисколько не переживал по этому поводу. Он его даже скорее любил.

– Кощей, ну ты б ещё в трусах ходил! – На самом деле, внешний вид Лёхи нисколько не смущал Славу, но порядку ради что-то подобное отвесить в его сторону стоило. – Все уже тут?

– Миха ещё не пришёл.

– Как всегда, тормозит, да? – Взглянув из прихожей через коридор на кухню, Слава увидел курящих там Саню с Ромой и приветственно махнул им рукой. – Пивчанский-то купили, или чаи гонять будем?

– Обижаешь, братан! – Лёха улыбнулся почти во все свои, за исключением парочки недостающих (и не то чтобы белоснежных), но всё же где-то около тридцати, зуба. – В холодильнике уже дожидается.

Пройдя на кухню, Слава с ходу залез в холодильник и достал одну из стоящих там прохладных стеклянных бутылок. Лёха же, в свою очередь, вытащил из лежащей на столе пачки сигару и, закурив, уселся на диванчик рядом с Романом.

В их компании Вячеслав был единственным, кто не пристрастился к употреблению табака. Он, конечно, как и все, в своё время пробовал закурить, но вкусовое отвращение было настолько сильным, что продолжать желание так и не возникло. А если у кого-то хватало соображения съехидничать в его сторону, на подобии: «Чё, не куришь? Спортсмен, что ли?» – то мог и кулаком объяснить, что к спортсменам он, возможно, чуть ближе, чем к вопрошающим.

А вот алкоголем Слава не брезговал, поэтому, свернув крышку при помощи ножа, сделал несколько жадных глотков пенного напитка.

– Ах, хорошо!

– Ты не спеши, чтоб на фильм осталось, – хотел было сделать ему замечание Санёк, но в ответ Слава лишь состроил гримасу, подразумевающую: «Ты меня ещё жить поучи».

– Кстати, я тут с дядей Женей разговаривал…

Лёха сделал глубокую затяжку, выпустил несколько «дымных колечек» и продолжил:

– Он сказал, что к нему фуры с товаром должны в субботу приехать, нас ждёт на помощь, так что бабок немного поднимем.

– Вот, это уже хорошие новости!

– Да, а то я что-то совсем пустой, хоть по карманам иди вытаскивай.

– Ром, ну чё за херня? – тут же среагировал на его высказывание Саня.

Да и взгляды Славы с Лёхой говорили примерно то же самое. Все они не были законопослушными элементами общества, и если вдруг так случалось, что судьба преподносила определённые расклады перед их носами, они, конечно же, этим пользовались. Но и своих понятий они тоже строго придерживались. Как, например: не крысить по школьной раздевалке, в частности, да и вообще на территории школы в целом. Где живёшь – там не срёшь. Тогда и вероятность спалиться будет в разы меньше.

– Да спокойно, не это я имел в виду, что вы сразу-то! – принялся оправдываться Роман. – Но бабки и правда нужны. Как раз с Катюхой вечером хотели погулять в субботу. Вот будет ей на мороженое.

– Думаешь, она тебе за мороженое даст?! – тут же прыснул Санёк.

– Слышь, ты за базаром-то следи!

– Точно-точно, – подхватил Лёха, – лучше сразу водку бери, надёжнее будет!

– Вот только твоих советов мне и слушать, девственник хренов, – парировал ему в ответ Рома.

– Чего это девственник! – возмутился тот, в свою очередь. – У меня в деревне баба есть! Да я её всё лето!

– Да-а-а, заливай давай! – уже не сдерживаясь, смеялся во весь голос Санёк. – Хотя, может, я её знаю? Не Дуней её звать-то?

Слава, улыбаясь, отпил ещё из бутылки, глядя на своих друзей. Они, конечно, придурки ещё те, но любил он их именно такими, какие они есть. И подметил для себя, что раньше поводом для стёба над кем-то было, если он вдруг начинал засматриваться на какую-нибудь девочку, то теперь скорее, если он этого не делал. Теперь вот количеством мериться начинают. Ну или пытаются.

Про Рому-то базара не было. Парень он был высокий, смазливый, девкам нравился, и, вызывая зависть у сверстников, вполне себе этим пользовался. У Сашки вроде тоже было пару эпизодов, когда палили его в более чем дружеском времяпрепровождении с прекрасным полом. Лёха же о своих похождениях заливал красиво, но вот подтвердить их никто не мог. Верить – не верить, каждый решал для себя сам. А что касалось самого Славы, то зажимался он разок с одной Яной, да и всё пока на этом. Но не шибко он и беспокоился по этому поводу: в его жизни и так уже было две женщины, от которых порой спасу не было. С приобретением третьей пока можно было и не торопиться.

Разыгравшуюся жаркую перепалку молодых людей прервал раздавшийся треск входного звонка.

– О, Миха, наконец-то!

Пришедший последним Михаил явился не с пустыми руками, а с пакетом домашних пельменей, чем весьма обрадовал уже успевших проголодаться собравшихся друзей. Кастрюля с водой тотчас же была водружена на плиту. Посмотреть боевик вечером на видаке с друзьями хорошо, а сделать это под холодное пиво с горячими пельменями – блаженство.

– Слушай, а я ведь сейчас Шмелёва этого видел, – обратился к Славе Миша, тесня друзей на кухонном диванчике, – ну не прям сейчас, с полчаса, наверное, где-то.

– Рассказывай.

– Да с матерью с рынка шёл, сумки помогал дотащить. Мы железку-то переходим, я глядь – этот топает. Прикинь – с кладбища! И что-то такой весёлый, радостный, улыбается от уха до уха, как дурачок какой. И знаешь что?

– Ну?

– Ни синяка на нём нет! Прикинь? А ты ему рожу-то, будьте-нате-то отделал!

Все лишь переглянулись, будучи в недоумении.

– Да ты гонишь, что ли?

– С кладбища?

– Это точно он был?

– Да я вам базарю! – Михаил демонстративно ударил кулаком в свою грудь. – Сам сначала глазам своим не поверил, но он это был. И прям прямиком с кладбища чесал.

– Да-а-а-а, Славик, видимо, ты ему того, совсем головушку-то отбил, – заржал Лёха. – Видать, уже ходит себе могилку выбирать!

Что в этом смешного, Слава не уловил, но шутки Алёши, или то, что он таковыми считал, до него и не всегда доходили в принципе.

– Подожди, а может, наоборот? – предельно серьёзным голосом предположил Рома. – Он там тебе место выбирает?

– Да пусть мечтает! – криво усмехнулся Слава.

А чуть подумав, добавил:

– Там же типа «сатанисты» наши тусуются, к ним, что ли, ходил?

– А хрен его знает. Я только его одного видел. Но что меня удивило, ни единого синяка на роже. И довольный, будто ему выпускница за сиськи подержаться дала!

– Хрень какая-то… быть такого не может. И в школе он не был сегодня.

– Вот и я о том же подумал, что-то странное тут!

– Но, кстати, ни мамаша, ни папаша его в школу тоже ведь не прибегали выяснить, кто посмел их сыночка побить? А если, как мы теперь знаем, он ещё вчера зубрилой был, это странно, – постукивая пальцами по столу, вслух размышлял Александр.

– Да наврал он дома, и всё, – этот момент Славу как раз не удивлял. – Он с «Орехом» год, считай, протусовался, должен понимать, когда варежку закрытой надо держать. А вот как он без синяков остался, я не понимаю…

– Накрасился, может? – пришло в голову Саньку. – Мне так разок мать своей косметикой синяк замазывала, в том году, когда фотографироваться надо было классом, помните?

– Ага, помню, – отозвался Лёха, – но у тебя там фингал уже почти сошёл. А этого, если только целиком мордой в краску окунать. Надо было тебе, Миха, его там на месте прессануть и узнать, с какого это он такой красивый и что на кладбище делал!

– Ну, во-первых, я был с матерью, вообще-то. Во-вторых, если такой умный, сам его найди и спрашивай.

– А он тебя видел? – поинтересовался Слава, с задумчивостью покручивая бутылку в руках.

– Нет, меня он не заметил. Говорю же, он как в облаках витал. Мне кажется, ты перед его носом мог пройти, и он бы тебя не признал.

– Но кладбище… стрёмно как-то, да? – Сашу можно было назвать достаточно суеверным человеком.

Плевать через плечо, стучать по дереву, обходить чёрных кошек – вот это всё было про него, а потому такие места, как кладбища, вызывали у него не самые приятные эмоции.

– Да ладно, не проклинать же Славу он туда ходил, – хотел было разрядить обстановку Рома, но, судя по выражению лиц друзей, произвёл скорее противоположный эффект.

– Ром, ну вот ляпнешь тоже, – поморщился Слава, но при этом и почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок, – какие ещё, на хрен, проклятия?

– Ну, кстати, у меня в деревне есть бабка, – поднявшись со своего места, чтобы проверить воду, начал Лёха, – про которую все поговаривают, что она, мол, того, ведьма. Когда скотина там у кого захворает или ещё что такое, к ней ходят.

– И что, помогает? – сглотнув, поинтересовался Саня.

– А я почём знаю? Раз ходят – наверное, помогает. Знает там какие-то заговоры или ещё чего. Но она единственная, к кому мы там за яблоками теми же или клубникой не лазаем. Стрёмно как-то. Вот вроде дом как дом, огород как огород. А чуть стемнеет, и проходить рядом не хочется, не по себе как-то.

– Молодец, нагнал жути! – озвучил общие ощущения Миша.

– Ну так я ж Кощей! – странно радостно воскликнул Лёха, подпрыгивая с одной ноги на другую, с параллельным движением рук из стороны в сторону. Но это сработало, и ребята заржали, глядя на своего товарища.

– Ладно, хватит всякую хрень обсуждать, что там со жратвой? – сделав очередной глоток пива, Слава наконец-то почувствовал накатывающее приятное лёгкое головокружение и расслабление.

– Пять минут, и кушать подано! – отрапортовал ему, в своей слегка придурошной манере, Лёха, помешивая пельмешки в кастрюле.

– Пойдёмте тогда фильм выберем. И в жопу этого Кирюшу, хотя бы на сегодня. Достал он меня уже, – говоря последнюю фразу, Слава демонстративно постучал пальцами открытой ладони по своей шее.

Оставшийся вечер ребята провели, как и планировали, и разошлись по домам уже ближе к двенадцати часам. Слегка захмелевшие и в целом довольные своей бесхитростной жизнью. И только лишь странное, едва уловимое беспокойство где-то в самых глубинах Славиного сознания мешало ему полностью расслабиться. Появилось ли оно из-за сегодняшнего разговора или уже существовало до, и просто за счёт него окрепло, Слава сказать не мог. Но это чувство ему совершенно не нравилось. И чем больше он размышлял об этом, уже засыпая лёжа в своей кровати, тем, казалось, больше оно становилось, угрожая из чего-то едва заметного стать приливной волной, способной накрыть тебя с головой и утащить в самые глубокие пучины.

– Проклятье, да? – пробурчал себе под нос Вячеслав и окончательно провалился в царство снов.

***

День у Славы не задался, начиная с самого утра. Для начала – он крайне плохо выспался. Всю ночь ему что-то снилось, но из тех снов, которые наутро толком и не помнишь, кроме того, что они были, и происходила в них какая-то чушь. За завтраком вернувшаяся к этому времени с работы мать потребовала дневник и, как следствие, стала отчитывать за появившиеся в нём с момента последней проверки замечания и оценки. Благо на Славину голову, превалировали там тройки да кое-какие четвёрки. Поэтому на сей раз для него всё ограничилось лишь напоминанием того, что с таким отношением к учёбе всё, что ему светит, – местное ПТУ.

Но для самого Славы сейчас подобные угрозы были лишь белым шумом. Нет, разумеется, он понимал, что тот, кто поумнее, ну или тот, у кого есть деньги, может позволить себе университет. Или даже уехать учиться в столицу! А у кого нет ни того ни другого, ограничится в лучшем случае казённым училищем. Но он не видел ни хорошего в первом, ни плохого во втором. Для него куда важнее было соблюдение собственных принципов, быть верным слову и друзьям – делать всё по понятиям. И если поступать так, то и в жизни всё как-нибудь приложится. Правда, если бы у него спросили напрямую, как это так оно должно приложиться и за счёт чего, внятного ответа он, скорей всего, дать бы не смог.

Да и глядя на собственную сестру, которая с этого года стала первокурсницей, особой мотивации для прохождения этого пути не было. Мать на двух работах вкалывает, и денег и так почти никогда нет, а эта ещё пять лет учиться собирается. В такой ситуации для Вячеслава казалось нормальным уйти уже из этой школы, после девятого, и не обязательно даже в «путягу», а может сразу и работать куда. Да к тому же дяде Жене, на рынок. В этом он смысла видел гораздо больше.

А когда Слава добрался непосредственно до своего среднеобразовательного учебного заведения, чуть ли не первым, кого он там увидел, был Шмелёв Кирилл собственной своей цветущей персоной. И, как и говорил ему вчера вечером Миха, на этом уроде не было ни синячка, ни царапинки. И вёл он себя так, будто и не состоялось никакой драки, в которой он, вообще-то, потерпел поражение. Это, в одно и то же время, и удивляло, и злило, и интриговало Славу. Его собственная нога ещё чуть-чуть побаливала, но прихрамывать на неё он почти перестал, и в принципе, если вынудит ситуация, дать ещё один бой он, вероятно, смог бы. Сам он его сейчас провоцировать на бой, разумеется, не станет – тем более что он уже и так всё доказал, но быть готовым к активным действиям со стороны Шмеля стоило.

– Нет, ну вы видели? – задал совсем очевидный вопрос Миха, когда они уже все сидели на своих местах в классе: на задних партах первого ряда, возле окон.

За самой последней партой – Миша с Лёхой; перед ними, единолично занимая целый стол, – Слава; а за следующей партой уже и Саня с Романом. Усаживаясь именно так, сидящим спереди нужно было лишь повернуться, и они все уже оказывались в «кругу своего общения».

– Да сложно не заметить. Действительно – чертовщина какая-то, – Слава сидел в весьма удобной позе с закинутыми ногами на второй, никем не занятый стул и крутил в руках шариковую ручку.

– Вот и попробуй не проверить теперь, что он там котят сатане в жертву приносит, – выдавать подобные предположения у Романа получалось как-то само собой, без раздумий над произносимым.

– Гадость какая, – поморщился Саня, – откуда у тебя в башке только такое берётся?

– А у тебя есть лучше объяснение?

– Если ему там и правда сатана за жертву помогает, – произнёс Слава, – нам всем «звезда». Большая и яркая. Ну мне точно, по крайней мере.

– Э-э-э, Слав, ты чего? – уже забеспокоился Алексей. Задумчивость и серьёзность друга была для него непривычна.

– Шучу, наверное. Но… Надо бы разобраться. Стрелу ему забью. В субботу мы заняты, в воскресенье мне уже лень… Значит, на понедельник. Я с ним подерусь. А вы потом проследите – пойдёт ли он опять туда. И если да, то выясните, чем он там занят. Я прям постараюсь ему таких фингалов наставить, которые ещё три недели синюшные будут.

– Ты и вправду думаешь… – начал бы Саша, но Слава его резко перебил.

– Ни хрена я не думаю! Но глазами почему-то вижу то, чего быть не должно. Поэтому надо проверить, получится ли у него этот фокус провернуть ещё раз, и там уже думать!

Только Михаил хотел вставить свои пять копеек, как в класс вошёл учитель, а вслед за ним прозвенел и школьный звонок, откладывая дальнейшее обсуждение на потом.

Сосредоточиться на уроках Слава в этот день толком не мог. В голову постоянно лезли посторонние мысли, сбивая и уводя его сознание в такие дебри, что он ловил себя на том, что понятия не имеет, о чём вообще думал последние минут десять. Да и мелькающая на переменах морда Кирилла сбивала всё настроение куда-то под самый плинтус. Всё было не на своих местах; не так, как должно было быть; начиная с того, что не о достойном ли сопернике мечтал сам Вячеслав? А теперь, наконец получив его, что мешает наслаждаться ситуацией? Так ли важно, какую такую чудодейственную бадягу нашёл этот Кирюша, что с ней синяки на следующий день сходят, будто их и не было? Жаль только, с ним он ей вряд ли поделится. А было интересно: вечерком подрались, намазались, а наутро снова готовы бить друг другу морды!

Но вот это и было проблемой. Синяк должен оставаться и болеть. Он должен учить и напоминать о допущенных ошибках. Где не успел увернуться, где подошёл слишком близко. А где – не на того нарывался. Это чуть больше, чем просто сгустки крови под кожей – это результат принятых решений. А если от них становится так легко избавиться, в чём тогда смысл? Всё равно что за разбитую любимую мамину вазу пригрозить ремнём, помахать им возле носа, но не выпороть в назидание.

Это и не нравилось Славе в Кирилле. Он явно был абсолютно чужеродным элементом. Да, он ходил под Максом, да, он сейчас сам стал «паханом», но… выглядело всё это неестественно. Ботан он и есть ботан, потому что мозги у него другие, и жизнь другая. Хорошо играть в крутого пацана, когда всегда, обернись оно слишком круто, можно домой убежать и мамке с папкой поплакаться. Те его, конечно, защитят, по головушке погладят, накормят да спать уложат, сказку ещё на ночь прочитав. Может, конечно, для виду поругают, но так, любя. Для Кирюши образ жизни, который ведёт Слава и его друзья, чужд, и зачем он пытается в него влезть – не очень-то и понятно. Это всё равно что Вячеславу сейчас начать ботанить! И подобный бред не укладывался у него в голове. Хотя его мать последнее как раз бы одобрила…

А Шмелёв сейчас действительно больше всего напоминал психа какого-нибудь. Особенно если внимательно всматриваться в этот пляшущий огонёк в его глазах. Может, стоило ещё раз пообщаться с этим… Пашей? Слава не знал. Раньше всё было предельно просто: есть соперник – дерись и побеждай. А теперь этого стало недостаточно, и приходилось думать. И не то чтобы Слава не умел шевелить мозгами, но вот прям ломать над чем-то голову ему, возможно, приходилось впервые.

Прозвенел очередной школьный звонок, на этот раз ознаменовавший окончание урока по физике. Первым, как бы это ни могло показаться странным, из-за стола встал Дмитрий Иннокентьевич и отправился в свою «коморку» – отдельно отгороженную часть помещения, располагающуюся за учительской кафедрой. Она в одно и то же время играла роль как и отдельного кабинета для преподавателей, в котором можно было, укрывшись от беснующихся на переменах учеников, просто отдохнуть или попроверять тетради да контрольные работы, – так и складского помещения, в котором хранились (и те, что ещё были рабочими, и те, которые таковыми быть перестали) всевозможные приборы, модели и установки для наглядной демонстрации физических законов и явлений.

– Сла-а-а-ави-и-ик! – Алексей безрезультатно помахал ладонью перед глазами друга.

– Что-то он совсем не «аллё», – нахмурился Саня. – Слав, завязывай давай, урок закончился.

– Ушёл в себя, вернусь нескоро! – выдал своё умозаключение Миша и саданул кулаком в плечо Вячеслава. – С добрым утром!

– Ты охренел?! – прилетевший удар моментально вывел Славу из оцепенения, и он, несколько раз похлопав глазами, глядя на своих товарищей, оценил ситуацию. – Но, видимо, спасибо, что-то я подзалип.

– Да не то слово! Идём?

Из их класса, кроме них самих, уже никого не осталось, а в кабинет начинали заходить ученики, у которых физика значилась следующим по расписанию предметом. И по появившемуся из двери пухлому лицу Павла, Слава, поморщившись, осознал, чей класс сейчас направляется сюда на урок. Оставалось только уйти побыстрее, в надежде, что Кирюша не спешит скорее грызть гранит науки, а пошёл в столовку за пирожком. Ну или в туалет ему там приспичило, на худой конец.

Но удача в этот день отнюдь не благоволила Вячеславу, и с вышеупомянутым он столкнулся нос к носу, прямиком в проходе, возле выхода из класса.

– Привет, Слав! – широко улыбаясь, Кирилл протянул ему свою руку, и тому ничего не осталось, кроме как принять его рукопожатие.

Длилось оно чуть дольше, чем необходимо для простого приветствия, и каждый из них старался как можно сильнее сдавить ладонь оппонента.

– И тебе не хворать, – предельно безэмоционально ответил Вячеслав, наконец освобождая свою руку и желая продолжить движение по направлению вон из класса.

– Да погоди ты! Я как раз хотел поговорить. Давай после уроков, там же, на площадке, а?

Абсолютно ничем не прикрытый намёк на реванш. Точнее – вызов на него. И это, учитывая то, что ещё позавчера он там и огрёб.

– А тебе не много ли чести будет, через день от меня отхватывать?

Сейчас Слава и не думал скрывать своё пренебрежение Кириллом. Больно много ему чести. Поэтому язвительность так и сочилась из его слов. А вкупе с ехидной улыбочкой всё это произвело именно такой эффект, который он и желал созерцать.

Лицо же Шмелёва тотчас помрачнело, брови сдвинулись, а ноздри раздулись. Все окружающие их одноклассники притихли, наблюдая за разыгравшейся сценой.

– Это мы ещё посмотрим, – процедил он сквозь зубы, стараясь пробуравить своим взглядом Вячеслава.

Тот уже был сантиметров на пять, самое меньшее, пониже Кирилла, что давало последнему возможность смотреть сверху вниз, угрожающе нависая над собеседником.

– Да и разве похоже, чтобы я от кого-то отхватывал? А вот твой фингал там, где я его и оставил.

– Как ты этот фокус с синяками провернул, я не знаю, – пожал плечами Слава. – Но вот эти ребятки, – он поднял кулаки, демонстрируя ещё не сошедшие ссадины с костяшек, – все помнят. И все, кто там был, – тоже. Так что хайло своё попусту не разевай. Хочешь добавки? Ладно, не жалко. Но будет это, дай подумать… – он три раза стукнул указательным пальцем по своим губам, разыгрывая глубокую задумчивость, – в понедельник! Всё, разговор окончен!

– А сегодня что, ссышь, что ли?! – видимо, хотел в свою очередь поёрничать Кирилл, но из-за проступающей злости ему это не удалось, а голос приобрёл нотки как и хрипоты, так и чего-то, напоминающего писклявость: как порой бывает у дурных певцов, которые хотят взять ноту, а ловят «петуха».

Слава же рассудил, что отвечать на последнее – ниже его достоинства. И потому, развернувшись на пятках, с выражением невозмутимости направился в школьный коридор. Он не видел, как в этот момент перекашивало Кирилла, но догадывался. И это заставляло его чувствовать себя чертовски приятно. Хоть какой-то светлый лучик за этот дурацкий день.

– А ну стой! Я ещё не договорил! – вид удаляющейся спины Вячеслава отнимал последние толики рассудительности у Кирюши.

Желая быть тем, кто поставит точку в их разговоре, он шагнул вслед за ним и вытянул правую руку, намереваясь схватить Славу за плечо.

Видеть этого Вячеслав, конечно же, не мог – в силу естественно-анатомического отсутствия глаз на затылке.

– Стой, кому го…

Но стоило только этой фразе начать срываться с уст Кирилла, как всё естество Славы знало её значение и что последует за ней. Даже его правое плечо ощутило лёгкий покалывающий холодок, буквально за мгновение до того, как его могли бы коснуться протянутые к нему пальцы.

И он среагировал – рефлекторно, не задумываясь. Левая нога чуть подсогнулась в колене, забирая на себя основную массу тела, сжатый правый кулак проскользнул по груди к левому плечу, и с резким разворотом на «пружинном выстреле» опорной ноги, Слава произвёл прямой удар прямиком под глаз Кирилла.

Звук плотного «щелчка» показался присутствующим громом.

Не ожидающий такого поворота событий Шмелёв, потеряв равновесие, шлёпнулся на пятую точку. И сразу же раздались удивлённо-восхищённые возгласы свидетелей происходящего вместе с улюлюканьем друзей Славы. Нечасто что-то подобное могло произойти прямиком в стенах школы посреди учебного дня.

Вячеслав же бросил единственный, полный презрения взгляд на пребывающего в абсолютном недоумении Кирилла и наконец-то удалился из кабинета физики. На самом деле его сердце бешено колотилось, а ещё он понимал, что за такое можно отправиться на ковёр к директору, но показывать виду было ни в коем случае нельзя. Поэтому он шёл спокойно, расправив плечи, будто ничего вовсе и не произошло.

Все формальности были соблюдены. Место и время их официального выяснения отношений озвучены публично. Попытка непристойного поведения пресечена и наказана. Всё по понятиям, и никакого беспредела. Слава мог собой гордиться.

– Ну это ваще было круто! Ты прям так, бах! А он так хлоп на жопу! – возбуждённый произошедшим Кощей галдел без остановки. Да и Саня с Ромой и Михой вели себя примерно так же.

– Да будет знать, как лезть!

– Но удар, удар-то какой!

– Да двоечка, чёткая, боксёрская!

Звонок на следующий урок должен был уже вот-вот прозвучать, поэтому ребята спешили вернуться в свой класс, расположенный в другом конце крыла.

– УБЬЮ!

Прогремело за их спинами, и, обернувшись, они увидели выскочившего в коридор Шмелёва со стулом наперевес. Размахнувшись, он со всей силы швырнул казённое имущество в сторону ребят, естественно, норовя попасть им в Вячеслава. Ученики, ещё находящиеся вне классов, бросились с криками врассыпную. Слава же с друзьями каким-то чудом умудрились вовремя пригнуться, и металлические ножки отправленного в полёт предмета мебели лишь просвистели над их головами, после чего стул с грохотом ударился об пол.

Поднялся настоящий ор. Учителя и ученики повыскакивали из всех соседних кабинетов. И два главных виновника торжества, не без помощи тех, кто лично лицезрел события последних нескольких минут, были опознаны, пойманы и этапированы в кабинет директора.