Текст книги "Прошлая настоящая жизнь"

Глава 3

А потом кто-то крикнул: «Почему не все стулья на сцене? Вы что, ё-моё, тут отдыхаете? Через три минуты звонок!» После этого разговор прекратился. Лида рванула туда, где только что были люди, но увидела пустое закулисье. Она закрыла глаза и прислонилась к стене, соображая, что делать дальше, и в голову пришло, что ей это все просто показалось.

– Что случилось? Что показалось? Девочка, что тебе здесь надо?

Лида посмотрела снизу вверх на потрепанного вида мужичка. Оказывается, она говорила вслух.

– Мне надо здесь найти мою прошлую настоящую жизнь.

Мужичок обалдело смотрел на Лиду, во взгляде читалось: «Я хотел помочь, но в этой ситуации я бессилен. Только медицина. Но, может, и она не справится».

– Девочка, тебе нельзя здесь находиться, это служебное помещение, понимаешь? Зрителям сюда нельзя, здесь только сотрудники театра.

Дядька говорил громко, как с глухой, помогая себе, нелепо размахивая руками. Ключевое слово вывело Лидию из ступора. Сотрудники! Василич сотрудник театра! И он так таинственно исчез, потому что их послали за этими, стульями, что ли. Боже мой, ну конечно, лихорадило Лиду, театр – это не только сцена, здесь столько подсобных помещений, не только машину времени спрятать можно, шахту для запуска ракет средней дальности оборудовать.

– Здесь только что разговаривали двое, это вы их прогнали? Скажите, кто они, мне очень нужно!

– Девочка, тут нет для тебя ничего интересного. Это были простые рабочие сцены, тебе это не нужно.

– Нет, нужно, очень нужно! Один из них, возможно… В общем… Как их звали?

– Иди, девочка, иди. Вот уже звонок, антракт закончился. – Мужичок не очень умел разговаривать со странными школьницами, но старался. – Иди в зал, смотри спектакль. Ты здесь одна? С кем ты приехала, девочка? Тебя есть кому проводить?

«Ну конечно, я же с Витей! Он что-нибудь придумает. А Ира поможет…»

– …И как нам его теперь искать?

– Да ничего сложного! – Витя был полон энтузиазма. – Если он рабочий сцены в этом театре, то найдем на раз. Ты у нас кто, журналист? Вот и давай придумывай повод, чтобы посмотреть работу театра изнутри, взять интервью с бойцами невидимого фронта.

– Так меня прямо взяли и пригласили интервью брать! Как туда подступиться?

– Вернее всего действовать через комитет комсомола театра. Узнаем, кто комсорг, обратимся за помощью, если надо, напечатаем рекомендательное письмо или как там оно называется.

Витя подсказал Лиде идею под названием «Человек на своем месте». Комсоргу театра, им оказалась молоденькая бухгалтерша Сонечка, рассказали, что школьница, только что принятая в ряды ВЛКСМ, мечтающая стать журналистом, работает над циклом интервью и фотографий простых людей. Вот побывали они в их театре на спектакле, и захотела девочка взять интервью не у ведущего артиста, и не у режиссера, и не у художника или костюмера, а у простого рабочего сцены. Сонечка пообещала содействие.

Преодолев немалое сопротивление руководства театра: «Так не бывает! В театре интервью надо брать у артистов!» и растолковав-таки концепцию «Человек на своем месте»: «В вашем случае это будни советского трудящегося, его мечты и чаяния и немного – взгляд на театр изнутри, с точки зрения, если можно так выразиться, театрального рабочего класса», Лида договорилась о встрече с рабочими сцены: «Я сама выберу кандидатуру, по своим критериям».

И вот Лида, Витя и Сонечка зашли в кабинет комитета комсомола театра, где Лида сразу почувствовала себя словно в отделении милиции на опознании подозреваемых в совершении преступления. На стульях, поставленных в ряд, сидели четыре мужика, одетые в почти одинаковую рабочую одежду. Отличались друг от друга они не сильно: мастью, возрастом и, как скоро выяснилось, густотой источаемого амбре. Знакомых Лиде лиц среди них не было. На «маску» на ее рисунке никто похож не был. Вроде бы. Значит, узнавать придется только по голосу. И Лида, держа пальцы крестиком, начала:

– Здравствуйте, меня зовут Лидия. Ваше руководство уже объяснило, зачем я здесь. Я постараюсь не отнять у вас много времени. Для начала просто представьтесь по очереди, пожалуйста. Вот с вас начнем, – обратилась она к самому старшему на вид рабочему.

– А чего говорить? – смутился тот. – Я говорить-то не мастак.

И Лиде уже не нужны были ни его имя, ни фамилия, ни возраст, ни что бы то ни было другое – голос оказался откровенно не тот. Но, терпеливо выслушав Тимофея Николаевича Бойко, она перешла к следующему, следующему и следующему, ведь нужно было хотя бы для вида поговорить со всеми, хотя уже второй голос заставил трепетать ее сердечко – похож!

Лида переглянулась с Витей, и тот горячо закивал: «Да, да! Очень похож!»

– Спасибо большое всем. Семен Иванович, я попрошу вас остаться, а остальные могут быть свободны.

Витя сейчас был словно охотничья собака, услышавшая шорох в камышах; он весь напрягся, подался вперед, пожирая глазами смущенного Семена Ивановича. Лида раскрыла блокнот с вопросами. «Ага! Смущается, голубчик. Значит, рыльце в пушку».

– Итак, вы Семен Иванович Новиков. Давайте познакомимся с вами поближе…

Лида с Витей возвращались домой в растерянности. Он или не он? Чем больше они разговаривали с Семеном Ивановичем, тем меньше его голос казался им похожим на голос Василича. Да, были похожие интонации, но все же… К тому же все поведение рабочего сцены говорило, что он ни сном ни духом. Нельзя было напрямую признаться ему про них, про машину времени, про перемещение, но на все намеки и экивоки Семен Иванович непонимающе моргал и пожимал плечами. А еще он провел Лиду с Витей по театральному закулисью, и они поняли, что сильно ошибались, думая, что там можно спрятать машину времени вкупе с ракетным комплексом. Все закоулки и задворки казались обжитыми и даже перенаселенными. Ах, как не хотелось друзьям признавать, что они вытянули «пустышку»!

В троллейбусе, несмотря на позднее время, народу было много, поэтому ни Витя, ни Лида не заметили, как вместе с ними на остановке вышел человек, старавшийся быть неузнанным и незамеченным. Витя пошел провожать Лиду от троллейбусной остановки до дома. На улице было уже совсем темно, лампа под козырьком подъезда светила тускло, освещая только саму себя. Поэтому никто из них снова не обратил внимания на темный силуэт, следовавший за ними по пятам. Витя попрощался и пошел к себе. И неизвестный, потоптавшийся немного под Лидиными окнами, тоже последовал его примеру.

Что за романтическая чушь лезет в голову, я же слежу за ними только по работе. А на окна этой темненькой смотрел исключительно по работе, так сказать, просто чтобы знать, где каждый из них живет. И никого я особенно не выделяю…

…И что этот Кукушкин все продолжает пялиться! Как по дороге в театр начал, так никак не угомонится. Сидит на последней парте и просто прожигает ей взглядом спину, кстати, на пару со своим соседом, толстяком Юдиным. Вот кто Лиде сейчас совсем не нужен, так это молчаливый обожатель, тем более два сразу.

На большой перемене случилась драка. Кукушкин дрался! С Юдиным! Да у этого хлюпика против своего упитанного соседа просто не было шансов, однако драку пришлось разнимать, так как силы оказались равны и победитель никак не определялся, а перемена заканчивалась. Ребята растащили их по углам, а на следующем уроке, геометрии, они расселись по разным партам. Лида и так догадалась о причине, но после уроков воображала Голикова остановила Лиду в гардеробе:

– А ты знаешь, почему сегодня Вовка с Юркой дрались?

– Вовка и Юрка – это кто?

– Кукушкин и Юдин! Своих воздыхателей надо знать не только в лицо и по фамилиям, но и по именам.

– Ну и почему они дрались?

– Из-за тебя! Влюбились. Оба.

«Ох ты, горе горькое, за что мне это? А может, не все так плохо?»

– Откуда ты знаешь, может, враки все?

– Мне Игорек рассказал, мы же с ним вроде как друзья, в школу – из школы вместе ходим, мы с ним в одном доме живем.

– Тонь, на фига мне такое счастье? Что мне с ним делать?

– Ну, знаешь, любовь нечаянно нагрянет…

– В общем, так! Скажи Игорьку, чтобы передал этим влюбленным ослам – пусть сидят тихо, меня не позорят! И чтоб больше не дрались, нечего тут выяснять, они мне оба до лампочки!

Вроде помогло. На следующий день глазеть продолжали, но сердить объект своего воздыхания мальчишки больше не смели.

А в среду утром Лида обнаружила в своем почтовом ящике конверт. Сначала она подумала, что это пришло письмо из Чехословакии. Однажды в школу принесли целую стопку писем от школьников из Чехословакии. Чтобы получить заветный иностранный конвертик, нужно было пройти отбор, не менее жесткий, чем для космонавтов, ей-богу! Лиде досталась Ружена Янкова. Они уже обменялись несколькими письмами, а еще Лида отправила Ружене бандероль с набором открыток Москвы, конфетками и шоколадками и еще какой-то чепухой: значками, марками. И вот она решила сначала, что это письмо от нее.

Но конверт оказался совсем не иностранным, а нашим, обычным, с новогодней елочкой, хотя все-таки на ее имя. Как хорошо, что папа, уходя на работу, забрал газеты, а письмо оставил. Лида покрутила конверт в руках. Ого, а он без марки! Значит, это не почтальон принес, а кто-то сам подложил. Подписан конверт был печатными буквами, вкривь и вкось – ребенок, что ли, писал? Лида вскрыла конверт. Там лежал листок из тетради в клеточку. Те же печатные буквы: «Если ты хочешь наконец найти то, что так долго ищешь, подойди завтра к восьми часам в гастроном на Краснодарской улице». И подпись «В.».

Лида рванула в школу. Первой увидела Ирку.

– Ты сегодня никакого письма не получала?

– Письма? Нет. А что случилось, ты чего такая взволнованная?

– Надо у Витька узнать, не находил ли он в почтовом ящике чего.

– Да объясни толком, что за письмо!

Первым уроком была биология, ладно, Ольга Петровна перебьется. Они втроем спрятались в гардеробе, сидели на лавочке в углу и изучали таинственное послание.

– Вить, как ты думаешь, о чем речь?

– Вот вообще непонятно. Я бы, конечно, сразу подумал про машину времени, но в гастрономе?!

– А может, там не сама машина, а тот, кто нас сюда перебрасывал!

– Тогда бы было написано не «что так долго ищешь», а «кого», – возразила Ира, а Витька бросил на нее быстрый оценивающий взгляд:

– Голова!

– Итак, завтра утром в гастрономе я найду то, что долго искала. Поверить, что ли, этому таинственному «В.»?

– «В.»! Как же мы забыли про подпись! А вдруг это наш Василич? – Витька хлопнул себя по лбу.

– Ага, как же, держи карман шире. Мы, значит, понятия не имеем, где его искать, а он откуда-то про нас все знает.

– Ребята, мне страшно, – прошептала Ира. – Если он знает, где живет Лида, значит, он в курсе и про меня и про тебя, Вить? И как он этими знаниями воспользуется? Мы же про него ничего не знаем, может, он маньяк! Я теперь из дома побоюсь выходить.

– Не паникуй раньше времени. Если это Василич, он точно не маньяк, маньяки не уговаривают людей еще немного пожить.

– А мне-то что делать? Идти завтра в гастроном или нет? – В голосе Лиды тоже стали слышны панические нотки.

– Давай так: сначала туда зайду я.

– Но он тебя не звал, что, если он потом не станет со мной разговаривать, скажет, нарушили его условия.

– Никаких условий в письме вообще-то не было. Но я могу нарядиться как-нибудь, чтобы меня не узнали. И на минуточку, никто тебе конкретной встречи не назначал. Так что сначала я, огляжусь, оценю обстановочку, если что – дам тебе знак.

– А я? – спросила Ира.

– А ты, трусиха, сиди дома, то есть иди в школу. Потом встретимся, расскажем тебе все. Если будет что рассказывать…

В восемь часов у дверей гастронома собралась небольшая толпа. Двери магазина открылись, и основная масса бросилась в мясной отдел. Там на прилавках лежала с вечера заветренная говядина, но мясники уже несли свежепорубленные куски. Остальные покупатели рассредоточились по другим отделам. Странного вида мужик в огромной куртке явно с чужого плеча и в ушанке с опущенными ушами стоял посередине магазина у отдела «Соки-воды» и посматривал по сторонам. Ничего интересного вокруг не происходило. Продавщица оглядела его с ног до головы и на всякий случай отодвинула подальше граненые стаканы – стоит тут какой-то забулдыга, а потом стаканов недосчитаешься. Что-то рано ты, горемычный, стаканами озаботился, винный отдел-то откроется только в одиннадцать.

Как и было условлено, раз Витька не подал никаких знаков, через пять минут в магазин вошла Лида. Она методично стала обходить все отделы, стараясь понять, не наблюдает ли кто-нибудь за ней, тщательно осматривалась, примечая что-нибудь необычное. Ничего! Так она дошла до дальнего конца магазина, где располагались бакалейный и кондитерский отделы. Сладкоежка Лида не смогла сразу оторваться от многоярусных стеллажей с конфетами и от прилавка с шоколадом. И вдруг! Ее взгляд приметил в самом углу прилавка что-то небывалое! Она не поверила своим глазам! Жвачка! Отечественного производства, сразу два вида, и фруктовая, и мятная. Всего двадцать копеек за упаковку. Надо брать. Лида встала в очередь в кассу, пробила рубль. Взяла три фруктовых и две мятных. Наверное, потому, что раннее утро и нет очереди за этим жутким дефицитом, количество в «одни руки» никто не ограничивал.

Витек, увидев, что происходит, тоже отоварился.

Вернулись в школу. К ним подбежала Ира, Лида пожала плечами на ее невысказанный вопрос. Ничего. Результат – ноль, если, конечно, не считать жвачки. А ее нельзя не считать, это такая, знаете ли, вещь! Лучше денег. На нее много чего можно выменять у одноклассников.

Лида угостила жвачкой Наташку Малинкину, дала целую, знала, что Третьяк выпросит у нее кусочек. И тут выяснилось, что Кукушкин целый день угощал друзей жвачкой; надо же, откуда он узнал, где она продается, и когда успел купить?

А после уроков к ней снова подошла Тонька Голикова:

– Ну что, сказала Вовке спасибо?

– Какому Вовке и за что спасибо? – не поняла Лида.

– Как же! Кукушкину – за жвачку.

– Вот это номер! А он-то тут каким боком?

– Чего? Каким боком? Ты о чем?

«Ох, подводит сленг, осторожнее же надо!»

– Каким боком тут стоял твой Кукушкин? При чем тут он?

– Кукушкин не мой.

– Ну и не мой!

– Но очень хочет стать, – хихикнула Тонька. – Зря он, что ли, старался?

– А он старался?

– А как же! Мне Игорек рассказал, что Вовка тебе записку подкинул, что с утра в гастрономе жвачку продавать будут, у него там тетка работает, он знал. Вовка подслушал, оказывается, ваш разговор с Иркой, что ты скучаешь по жвачке. Это как понять – скучаешь? Ты что, много ее жевала, а потом она у тебя закончилась?

Лида вытаращила на Тоньку глаза.

– Так это Кукушкин подбросил мне в ящик письмо? А я голову ломала!

Придя домой, Лида позвонила Вите и все ему рассказала. У нее от отчаяния срывался голос. А этот поросенок ржал в голос! Не поросенок, а жеребенок! А если быть еще точнее, взрослый конь! В пальто! Отсмеявшись, Витька сказал:

– Ладно, Ирке позвоню сам, вдруг ты во второй раз позора не вынесешь. Слушай, а зачем это ему надо было?

– Похоже, очки зарабатывал перед Юдиным. Ему, наверное, кажется, что сейчас 1:0 в его пользу.

И, услышав, как Витька снова заржал в голос, Лида в сердцах бросила трубку…

…В любом случае для поиска Василича пока оставалась только одна зацепка – Лидин рисунок. Сегодня как раз занятие, Лида решила еще раз подойти к Марку Маратовичу, пусть поднапряжется.

– Марк Маратович, может, вы вспомнили, кого вам напоминает эта маска? – Рисунок теперь был всегда с Лидой, она развернула его на столе.

– Лида, детка, я проявляю деликатность и не спрашиваю, зачем тебе это так надо, но скажи, этот человек ничего плохого тебе не сделал?

– Да нет, хотя как я могу быть в этом уверена, если не знаю, кто он. Но на уголовника вроде не похож. Скорее, какой-нибудь конструктор, или ученый, или академик. – Лида горько усмехнулась.

– Лида! Вспомнил! Знаешь, на кого похожа твоя маска? Мы осенью дачу купили по Курскому направлению. Так вот, он похож на моего соседа по даче, старого чудака. Колоритнейшая личность! Он то ли ученый, то ли изобретатель; любимая тема за вечерним чаепитием – параллельные вселенные, путешествия во времени и прочая чушь. Я написал его портрет с котом, еле уговорил позировать. Но сейчас мы с ним почти не видимся, он совсем перестал вылезать на белый свет, все что-то мастерит.

«Ого, кажется тепло, и еще теплее».

– Получается, я нарисовала реального человека, с которым не знакома. Ах, как интересно, Марк Маратович, пожалуйста, познакомьте меня с ним. Я тоже очень увлекаюсь фантастикой. Бесконечный космос, параллельные миры, путешествия в прошлое и будущее – все это так интересно… А машину времени ваш сосед не изобретает?

– Он может, он талантливый.

– А зовут его как?

Художник усмехнулся в усы.

– Василий Иванович, только фамилия не Чапаев.

Лиде понадобилось все ее хладнокровие, чтобы ничем себя не выдать, и не понадобилось много времени, чтобы уговорить Марка Маратовича познакомить ее с человеком с рисунка.

– В мае в изостудии обычно бывает выезд за город. Могу организовать пленэр у себя на даче, будет повод и порисовать, и пообщаться.

Когда Лида рассказала об этом своим друзьям, Витя безапелляционно заявил:

– Я с тобой. Надо непременно с ним познакомиться. Он – Василий, и одно это уже подозрительно. Я обязательно поеду. Ирка, не вздумай ревновать, должна сама понимать, что это для дела.

Но до мая еще надо было дожить. Отшумело тостами и отпахло абхазской мимозой Восьмое марта. Отшутили глупые шутки на первое апреля. Ах, как долго тянется время в детстве! Ну, хорошо, не в детстве, но в отрочестве тоже долго. Сколько полезных дел Лида успела переделать! Снова съездила во Дворец пионеров и записалась на фотокурсы и в кружок юного журналиста на следующий год. На фотокурсах преподаватель спросил, есть ли у нее фотоаппарат и опыт фотографирования, и сказал, чтобы на первое занятие она принесла пять своих фотографий, которые считает лучшими.

Две фотографии, которые не она одна считает лучшими, у нее уже были, еще есть несколько портретов, несколько городских, а конкретно люблинских, пейзажей. «А впереди – весна и лето, нафотографирую, будет из чего выбрать», – решила Лида. В кружке юного журналиста выдержала настоящее собеседование. Рассказала про школьные стенгазеты, про свои победы местного масштаба, про школьный радиоузел, про заводскую многотиражку, все пригодилось. В общем, целый экзамен сдала. Взяли!

На весенних каникулах Лида взялась сшить себе что-нибудь к лету. Во-первых, ей очень нужен спортивный костюм, да не такой, как у всех. Все носили синие олимпийки и спортивные штаны модели «свободные рейтузы». Лида же решила сшить почти «фирму», чтобы пипл обзавидовался. Ку пила два комплекта мужского трикотажного белья белого цвета, что приглядела еще в январе. Шла домой и придумывала, как перед мамой оправдываться будет. Но дома Лиду ждало еще одно открытие в «новой действительности». Мама посмотрела на Лидину покупку скептически.

– Мамочка, я вот тут… – залепетала Лида.

– Да… Очень странное приобретение. И зачем тебе мужское белье? Разве я тебе для этого деньги давала?

Лида захлопала глазами. Мама давала?

– Мамочка, я хочу из него кое-что пошить, пока говорить не буду.

– Да ладно, шей себе на здоровье, у тебя это хорошо получается.

– Папе только это не говори, а то он мне предложит после школы в швейное ПТУ идти.

– Ты сдачу-то отдашь? Сколько у тебя должно было остаться? Рубля два-три? Мелочь можешь оставить себе.

Вот это новость. Получается, что все, что покупается за «перемещенные» деньги, так же мгновенно легализуется, как и «перемещенные» вещи. Лида чуть не запрыгала от радости. Здесь главное – не зарываться и покупать только товары первой необходимости.

В хозяйственном Лида купила синюю и красную краску для хлопчатобумажных изделий, белую молнию купила в галантерее. Построила выкройку, раскроила. Покрасила, закрепила уксусом, потом долго не могла выполоскать едкий запах. Когда сшивала детали, столкнулась с проблемой, потому что это же был трикотаж, пришлось помучиться, растягивая строчки. Но результат того стоил, шикарный хэнд-мэйд, а по-здешнему – самострок, в цветах российского триколора. К этому костюму как лыко в строку пошли новые кеды, те, которые бывшие адидасы. Она только покрасила белые шнурки в красный цвет. Получился тот же российский триколор – синие кеды, белая подошва, красные шнурки. Класс!

А еще Лиде захотелось подтянуть вязание на спицах, и крючком тоже надо бы. Пришлось ей разыграть маленькую комедию перед мамой, «первый раз» набирая петли на спицы и вывязывая свои «первые» ряды. Зато через две недели она смогла предъявить маме сумку на подкладке, связанную из голубой синтетической пряжи, купленной на «перемещенные» деньги.

На майские праздники родители, конечно, поехали в деревню к бабушке сажать картошку. И конечно, Лида поехала с ними, по бабулечке она страшно соскучилась! Старый деревенский домик из двух комнат и сеней, настенные ходики с гирьками-шишечками, парное молоко по утрам и вечерам, янтарный мед к чаю. И бабулин белорусский говорок, который не пропал у нее за двадцать семь лет жизни в Подмосковье. Яблони в цвету, шмели хлопочут на одуванчиках, теплынь, весна дружная и теплая. Рай на земле.

Большая дружная бригада: мама, папа, дядя Леша, тетя Маша, бабуля-бригадир – проводили колхозную лошадь, которая вспахала им огород за доброе слово и краюшку крепко посоленного черного хлеба ей и две пол-литры «водителю кобылы», и стали сажать картошку. А Лида, поменяв пленку в фотоаппарате, которую она всю расщелкала на лошадь и ее хозяина, пошла на кухню, так как ее назначили стряпухой. Пока варилось мясо для щей, она почистила картошку. Лида готовила и думала, что больше не допустит такой ошибки, которая произошла с ней в прошлой жизни. Дело тоже было в деревне, она сварила щи, на второе сделала тушеную капусту. Лида до сих пор помнила, как ее очень деликатно, стараясь не обидеть, пожурили за однообразное капустное меню. Сегодня она такого не допустит. На первое – щи, на второе – пюрешечка с сосисками по-быстрому. Потому что обед обедом, а творчество по распорядку – ей так хотелось пофоткать весну. Столько всего осталось незапечатленного, хотя за эти выходные она отщелкала три пленки!

А еще отметили день рождения мамы. Вечером все сидели перед домом на лавочке, окруженной кустами сирени, и шлепали себя веточками, отгоняя комаров. Это значит, будет тепло. А еще это значит, что осталось меньше месяца учебы и впереди целое лето каникул!