Текст книги "Мои воспоминания. Под властью трех царей"

Политические события следовали с удивительной быстротой. Пруссия наносила Австрии удар за ударом597597
  Речь идет об Австро-прусской войне 1866 г. за гегемонию в Германии, где на стороне Австрии выступили Бавария, Саксония, Баден, Гессен, Вюртемберг и Ганновер, а на стороне Пруссии – Италия; Россия и Франция сохраняли нейтралитет.


[Закрыть], и хотя союзница ее Италия претерпевала неудачи на море и на суше, она была уже в выигрыше, получив из рук Наполеона Венецианскую область, которую Австрия передала ему до окончания борьбы. Страшное поражение в Кенигсгреце598598
  Кенигсгрец (Кениггрец) – крепость в Богемии, возле которой 3 июля (21 июня) 1866 г. произошло решающее сражение; одержав победу, Пруссия получила возможность объединить под своим началом германские земли.


[Закрыть] довершило победы Пруссии, сделавшейся Германской империей. Когда мы вернулись в Россию, то нашли Михайловский дворец разделенным на два лагеря: великая княгиня Елена Павловна сочувствовала совершившемуся факту и горячо поздравила Императора Вильгельма, герцог же с грустью видел поглощение Германской конфедерации новой империей, и Екатерина Михайловна, строго консервативная, разделяла его взгляд.

За время нашего отсутствия произошло более одной перемены. Свадьба Цесаревича с принцессой Дагмарой была решена. Вся Россия встрепенулась и приняла с восторгом весть о предстоящей помолвке: принцесса Дагмара своей интересной личностью уже давно была всем симпатична. В глазах общества она была окружена ореолом пережитого горя, которое сроднило ее со всей страной. Поэт Тютчев написал прелестные стихи, в которых имя ее Дагмар он перевел на русское слово Заря599599
  Имя Дагмар означает «дева утреннего света».


[Закрыть], видя в нем предвестник длинного солнечного дня600600
  Неточность. Тютчев действительно написал стихотворение «Небо бледно-голубое…» на приезд принцессы Дагмар, но с зарей Дагмару сравнивал протопресвитер, духовник наследника цесаревича и великих князей В.Б. Бажанов в стихах на кончину наследника в апреле 1865 г.: «И вот подругу Он избрал, / Звезду и сердцем и красою: / Недаром Утренней зарею / Ее отец именовал» (Русский инвалид. 1865. № 85. 22 апр.).


[Закрыть]. Действительно, с течением времени имя Императрицы Марии Федоровны сделалось синонимом милости, добра, любвеобильности, и все подходящие под сияние лучей ее чудных глаз, выражающих, как зеркало, богатство ее души, оставались очарованными и преданными ей навсегда601601
  Вместо этого в первоначальной редакции было: «Свадьба цесаревича с принцессой Дагмарой была решена не без некоторых колебаний, как выше было сказано. Великий князь был сильно влюблен в княжну Мещерскую, не отступая даже от мысли отречения от престола для нее. Императрица Мария Александровна позвала к себе фрейлину и в теплых материнских словах указала ей на трагизм настоящего положения и на необходимость единственно возможного выхода из него в форме немедленной и окончательной разлуки. С горем, но тронутая доводами Императрицы, Marie Мещерская должна была согласиться, и, сопутствуемая обычным светским злорадством, неся даже с некоторых сторон тяжесть незаслуженных подозрений, она уехала в Париж к княгине Чернышевой, которая еще раз приняла ее у себя. Через полтора года она вышла замуж за известного богача Павла Павловича Демидова, князя Сан-Донато» (РГАДА. Ф. 1272. Оп. 4. Д. 3. Л. 118).


[Закрыть]. Великий князь поехал летом в Данию, и помолвка совершилась. Воспоминание покойного Цесаревича, так горячо любимого обоими, было первым фактором их сближения. Оно привело высокую чету к 28-летнему безоблачному счастью. Моя мать была назначена гофмейстериной при молодой Цесаревне, а моя сестра ей фрейлиной. Этой должности последняя сначала не хотела принять и уехала с братом в деревню, но ее вытребовали оттуда и уговорили, и с тех пор начались отношения, которые беспрерывно продолжаются и доныне. Выезд будущей Цесаревны совершился 17 сентября при дивной летней погоде, исключительной для петербургской осени. Для молодой невесты, прибывшей одной в сопровождении брата, и для августейших родителей жениха, встречающих ее, приезд в русскую столицу со всеми подобающими почестями имел свой грустный оттенок. Преданность народа, выражающаяся в бесконечных ликованиях, и любовь всех слоев общества, соединяющихся в общем горячем приветствии, широкой волной пролили в сердце их утешение и взаимную любовь. Я не участвовала ни в этой встрече, ни в прочих церемониях до бракосочетания, ни на самом этом главном торжестве, ни на последующих за ним праздниках, так как была больна, ожидая через три месяца рождения моего первого ребенка. Это счастье я получила 26 декабря, и появление на свет моего «petit enfant de Noël»602602
  «рождественского младенца» (фр.).


[Закрыть], как я его называла, принесло мне невыразимую радость. Я в этом событии видела полноту благословений, данных Богом женщине, и материнское чувство, дремлющее во мне до сих пор, проявилось со всей мощью, на которую я была способна. Мы его назвали Борисом в память моего покойного брата. Мой отец благодарил нас, и это милое красивое черноглазое дитя стало, в свою очередь, и также на короткое время, l’enfant de la consolation.

ГЛАВА IV

Я с намерением умолчала о важном событии, весть о котором поразила нас ужасом во Флоренции, а именно: о покушении Каракозова на жизнь Государя при выходе его из Летнего сада 4 апреля 1866 года. Окончив свою прогулку с Марией Максимилиановной, Государь готовился сесть в экипаж, когда раздался выстрел, и только инстинктивное движение руки рабочего Коммисарова, схватившего убийцу за руку, заставило пулю изменить свое направление и спасло Государя. Это покушение, первое в нашей истории, знаменательно по причинам, его породившим, и как предвестник целого ряда подобных явлений, которым оно служило как бы прологом. Как странно мне вспомнить, что бредни, осмеянные в 48-м году всеми современными здравомыслящими людьми: изречение Прудона «La propriété c’est le vol»603603
  «Собственность – это кража» (фр.).


[Закрыть], «Икария» Cabet604604
  Первое издание книги было напечатано под вымышленным именем: Voyage et aventures de Lord William Carisdall en Icarie. Traduit de l’angloise de Francis Adams par Th. Dufruit. [Путешествие и приключения лорда Уильяма Кэрисдэлла в Икарию. Пер. с английского [сочинения] Фрэнсиса Адама выполнен Ф. Дюфруи.] P., 1840. V. 1—2. В «Путешествии в Икарию» Кабе описывает государство, где пытаются воплотить в жизнь коммунистические идеалы: общность имущества, равенство людей, обязательный труд и т.д.


[Закрыть] с его обществом новых людей, коммунизм Pierre Leroux и проч., – все эти идеи, о которых я слыхала в детстве и которые, казалось, исчезли в бездне неосуществимых утопий, эти самые идеи, пройдя через славянский мозг Бакунина, восстали вновь как идеалы, к которым должны были стремиться разрушительные силы революции. Правда, эти идеи проповедовались и в Европе, особенно в двух главных центрах рабочих ассоциаций, Бельгийской и Юрской605605
  Юрская федерации в Швейцарии и Бельгийская федерация – рабочие союзы анархической направленности, возникшие в Европе в конце 1860-х гг. и просуществовавшие до начала 1880-х гг.


[Закрыть], принявших международный характер, но трезвые умы Запада не могли, при привычке к порядку и государственности, увлечься без оглядки подобными теориями. Социализм проявлялся в научных теориях Лассаля, Маркса, Бебеля, с которыми можно было спорить, но у которых нельзя было отнять последовательности и доли справедливости. Поэтому, высказываясь открыто в парламентах, они встречали серьезный отпор со стороны консерваторов, и такой обмен мыслей был полезен для смягчения крайностей в том или другом направлении и для уравновешивания умов. Против принятия крайних теорий обществом существовали твердые преграды социальной науки, принципов, обычаев – одним словом, данные предыдущей цивилизации. Не так, к несчастью, было у нас. Удивительное невежество нахватавшихся верхушек социальных учений, отсутствие всякого политического воспитания, жизнь, полная лишений, отсутствие этики, необузданность славянской натуры, не признающей ни преград, ни авторитетов, породили уродливые формы нигилизма. Понятно, что великая реформа не могла удовлетворить мечтателей, идеалом которых была анархия. Вместе с тем начинающийся интеллигентный пролетариат, в лице обнищавших мелкопоместных дворян и детей духовенства, создал ядро наших революционеров, появившихся уже среди пожаров 62-го года, а теперь выступивших в безумном поступке Каракозова. Весь народ, как один человек, восстал против этого злодеяния, оскорбившего его чувства лояльности и благодарности к великодушному монарху, только что облагодетельствовавшему его. Следствие было передано в руки графа Муравьева606606
  М.Н. Муравьев был председателем Верховной следственной комиссии по делу Д.В. Каракозова.


[Закрыть], и он уже держал почти все нити заговора, когда внезапно было дано повеление прекратить следствие и произвести суд над Каракозовым: таким образом, участники заговора остались на свободе и могли продолжать свою пропаганду, и общие меры строгости, принятые затем, падали на неповинную часть общества и тормозили ход реформ, что в свою очередь увеличивало число недовольных и делало их доступными пропаганде. Из этого следует, что ответственность за тяжелое пережитое и переживаемое нами время падает на обе крайние партии, левую сначала, потом и правую. Несоответствие новых реформ с оставшимся ветхим государственным строем породило трения в отправлении обязанности каждой из сторон, воспитывая дух отрицательного протеста в земстве, равно как и в среде другого свободного учреждения – юстиции. Оттуда и справедливые подчас нарекания консервативной партии, оттуда и естественное недовольство у общества против мер, направленных на сокращение и урезание деятельности только что дарованных свобод. Принципиально, дарованные реформы встречали на своем пути преграды, происходившие от обостренных отношений двух противоположных течений. Нигилисты пользовались этим положением, чтобы распространять мысль, что народ обманут, что им не та дана воля, которая им принадлежит по праву, что остается им получить полную волю, и создалось противоправительственное общество под лозунгом «Земля и воля»607607
  «Земля и воля» – тайное революционное общество, существовавшее в 1861—1864 гг. В 1876 г. было восстановлено как народническая организация, просуществовало по 1879 г. Основными требованиями его были передача всей земли крестьянам, общинное самоуправление, свобода совести и предоставление нациям права на самоопределение.


[Закрыть], органом которой был журнал «Вперед», издаваемый за границей Лавровым608608
  П.Л. Лавров входил во вторую «Землю и волю». В 1873—1875 гг. он издавал в Цюрихе журнал «Вперед», а в 1875—1877 гг. – одноименную двухнедельную газету.


[Закрыть]. В это критическое время у правительства не хватило мужества, чтобы идти прямо без колебаний по пути, избранному в великий день 19 февраля. Бюрократия одна не была в состоянии совладеть со сложной задачей подавления мятежного духа и одновременно заботой о преуспеянии страны. Необходимо было привлечь на свою сторону всю здоровую, несоразмерно более многочисленную часть общества и, дав им некоторые политические права, приобщить их к интересам родины. Дворянские и земские собрания были уже готовые ячейки, из которых могли бы развиться естественным ростом правовые учреждения. Лучшие люди России, и ими можно было гордиться тогда, явились бы на зов своего Государя, и провинция не оскудела бы талантами и деньгами, как то оказалось через несколько лет, когда все культурные силы, видя бесплодность работы на месте, обратились в центростремительном движении к Петербургу, увеличивая собой безмерное число чиновников и уступая места в земстве деятелям низшей пробы. Там же, где земство руководилось идеей и старалось быть самостоятельным, оно всюду было оппозиционно и входило в неизбежные конфликты с органами правительства. Всего этого в ту пору мы ясно не сознавали, злые подземные течения уже начали свою разрушительную приготовительную работу, но она еще не ощущалась на поверхности земли, на которой жизнь наша текла по-прежнему.

Летом 1867 года всемирная выставка в Париже привлекла в эту блестящую столицу почти всех венценосцев Европы. Это была минута апогея славы Наполеона, достигшей огромной высоты после окончания войны, в которой Франция не принимала участия, но одержала, тем не менее, нравственную победу, получив возможность подарить Италии Венецию. Наш Государь также отправился на это торжество с двумя своими сыновьями: Цесаревичем и Владимиром Александровичем, причем наследник выехал из Дании, где он был со своей супругой. Моя мать и сестра были там же с их высочествами. Польское восстание оставило свои следы в умах французов как либерального, так и клерикального лагеря, что не замедлило и проявиться. Известна дерзость адвоката Floquet, который громко произнес при входе Государя в Palais de Justice609609
  Дворец правосудия (фр.).


[Закрыть]: «Vive la Pologne, Monsieur!»610610
  «Да здравствует Польша, сударь!» (фр.). Обращение к императору «Monsieur» вместо «Empereur» со стороны человека низшего положения считалось оскорбительным. Об этом эпизоде вспоминал П.А Боборыкин: «Тогдашние радикалы и даже либералы – бонапартисты Парижа недолюбливали русских и русское правительство. Это осталось еще после Крымской кампании, а Польское восстание и муравьевские репрессии усиливали эти неприязненные настроения. Гораздо больше оживленных толков вызвала у нас сцена в Palais de justice, где молодой адвокат Флоке (впоследствии министр) перед группой своих товарищей выдвинулся вперед и громко воскликнул, обращаясь к русскому Царю: “Vive la Pologne, Monsieur!” Эта маленькая фраза содержала в себе два главных мотива настроений тогдашней радикальной молодежи: демократизм в республиканском духе (Monsieur!) и сочувствие раздавленной Польше» (Боборыкин П.Д. Воспоминания. М., 1965. Т. 1. С. 444—445).


[Закрыть], а через несколько дней по окончании великолепного парада в Longchamp611611
  Лоншан – заброшенный женский монастырь около Парижа, на территории которого городские власти Парижа в 1861 г. устроили ипподром, где проходили парады.


[Закрыть] совершено было покушение Березовского612612
  А.И. Березовский 25 мая (6 июня) 1867 г. стрелял в Париже в Александра II.


[Закрыть], и затем, во время суда над ним, речи защитника613613
  Имеется в виду Ф.-В.-Э. Араго. Он был адвокатом Березовского на процессе; указывая на политический характер покушения, сумел добиться от присяжных не смертного приговора, а каторги.


[Закрыть] были настоящим обвинительным актом против России. Это лето 1867 года мы провели в тверском нашем имении Волосове или Степановском, как его назвали в начале XIX столетия в память владевшего им и умершего в 1805 году князя Степана Борисовича Куракина, но в народе оно по сие время известно по древнему своему прозванию. Мой отец, занимавшийся своим саратовским имением Надеждином614614
  Надеждино (ныне Куракино, другие названия: Борисоглебское, Сердоба) Сердобского уезда Саратовской губернии (ныне на территории Пензенской области) c начала XVIII в. принадлежало свояку Петра I князю Б.И. Куракину. В 1792—1795 гг. князь А.Б. Куракин, друг детства императора Павла I, построил здесь дворцовый ансамбль с регулярным английским парком. При его потомках усадьба пришла в упадок.


[Закрыть], передал в то время управление Степановским моему брату, который был там хозяином, сам же он приехал к нам только осенью. С нами был, кроме того, молодой доктор, которого мы пригласили к нашему маленькому, так как медицинская помощь в те дни была еще скуднее в провинции, чем теперь, при наличности земских врачей. Он был из новых людей и шокировал нас постоянно, особенно меня и брата, своими манерами и суждениями; мы часто виделись с соседями, чаще всего с Мещерскими, в среде которых было много молодежи, ездили верхом, катались на лодке – одним словом, предавались обычным деревенским развлечениям. Моя внутренняя жизнь дремала, и я не хотела будить ее. Напротив, я честно, последовательно закрывала все входы моим прежним мечтам. Я не хотела волноваться общественными вопросами, ни упражнять пытливости моего ума в разрешении абстрактных тезисов, ни восторгаться идеалами, ни даже издали прикасаться к упоительной чаше поэзии и хотела забыть, что для меня когда-либо существовала «…la splendide tristesse d’une âme avide d’infini»615615
  «…прекрасная печаль души, алчущей бесконечности» (фр.).


[Закрыть] (как я написала в одном из моих стихотворений). Я хотела жить действительно, и этой действительностью я нашла то, что наполнило мою душу и заменило все остальное – это было мое дитя. Возможно ли, чтобы такое маленькое существо имело столько значения, чтобы одно его присутствие могло пролить в душу такой обильный свет радости? Я видела в нем цель моей жизни, предмет, на который я могла излить все, чем перестрадало мое бедное сердце, применить широко на деле через него весь накопившийся жизненный опыт и постигнутые истины, и чувствовала с ним таинственную связь, как будто бы он был частицей моей души, по естеству составляя часть моего тела. Мой доктор Этлингер сказал мне раз: «Vous verrez ce sera un idéaliste et un poète»616616
  «Вы увидите, он будет идеалистом и поэтом» (фр.).


[Закрыть], и мне нравилось такое предсказание, которое я повторяла, глядя на большие умные глаза, слишком умные для такого маленького ребенка. Я сознавала, что для женщины все сосредотачивается в материнстве:

 
Que c’est la seule joie ici-bas qui persiste
De tout ce qu’on rêva!617617
  Что в дольнем мире это единственная радость, которая остается из всего, о чем мечталось! (фр.). Цитируется заключительная строфа стихотворения В. Гюго «Вилькье».


[Закрыть] —
 

и сердце мое было благодарно и покойно.

Этой зимой я очень часто видела великую княгиню Александру Петровну. Однажды в разговоре она спросила меня, продолжаю ли я писать стихи, прибавив, что она так много слышала о них. Я отвечала: «Non, Madame, j’ai trouvé la poésie de la réalité et je m’y tiens»618618
  «Нет, мадам, я нашла поэзию в реальной жизни и дорожу этим» (фр.).


[Закрыть]. И мой ответ был вполне искренним.

22 ноября этого года состоялась помолвка Евгении Максимилиановны с принцем Александром Петровичем Ольденбургским. Великая княгиня Мария Николаевна была в Quarto, близ Флоренции, а принцесса проживала временно у своего дяди, великого князя Николая Николаевича. Извещенная об этом счастливом событии, я поспешила поехать во дворец, где должен был быть молебен. Моя карета следовала непосредственно за экипажем Татьяны Борисовны Потемкиной, и я думала присоединиться к ней в прихожей и подняться вместе по длинной мраморной лестнице, ведущей прямо в церковь на верхний этаж дворца. К удивлению моему, ее там не было, и, не зная, что существует подъемная машина (тогда еще редкость в Петербурге), я подумала, что карета приехала пустая за ней. По окончании молебна разнесся слух, что лифт оборвался, и на меня посыпались вопросы о Татьяне Борисовне.

В сильнейшем беспокойстве я спустилась вниз и тут была поражена известием, что машина, в которой сидела Татьяна Борисовна, оборвалась почти с самой высоты и грохнулась о каменный пол с такой силой, что пол треснул. Крыша, канаты, крюки – все попадало и наполнило собой внутренность лифта. В первую минуту догадались о присутствии в лифте Татьяны Борисовны лишь по горностаевой ее мантилье, выглядывавшей из-под обломков. Все это произошло быстро в то время, пока я взбиралась по лестнице. Когда я вошла к Татьяне Борисовне, то увидала ее, лежавшую в одной из нижних комнат, окруженную докторами и приближенными ее, которым поспешили дать знать. Кости не были переломаны, но на всем теле были ушибы и контузии, и главную и серьезную опасность, при слабости ее сердца, представляло общее сотрясение. Она должна была оставаться около двух месяцев во дворце, прежде чем оказалось возможным перевезти ее в собственный дом. Мы ездили каждый день к нашей милой и любимой тете и дежурили у нее, чтобы принимать и давать сведения всем многочисленным посетителям, приезжавшим справляться о ее здоровье. К весне она более или менее оправилась и даже уехала на лето в свое любимое имение Святые Горы, совершив это путешествие с крайним утомлением. В последний раз пришлось ей видеть это имение с восстановленным ею монастырем. Ужасное падение не убило ее разом, но сократило ее жизнь и отняло силы. Она принуждена была отказаться от своей обширной благотворительной деятельности, и весной 1869 года мы с горем оплакивали ее кончину.

Зима прошла мирно и спокойно. Я не выезжала в свет, так как ожидала к весне рождения нового младенца и была поглощена моим настоящим ребенком и мыслью о будущем. К последнему чувству примешивался страх за себя, навеянный осложнениями моих первых родов, и идея смерти представлялась мне как близкая возможность. Поэтому, продолжая заниматься живописью с великой княгиней Екатериной Михайловной (но теперь уже в Эрмитаже, где у нас была отдельная мастерская), я торопилась окончить копию с картины Sirani, с которой я составляла образ для моего милого рождественского ребенка в натуральную его при рождении величину. Оригинал изображал Христа-младенца как победителя смерти с крестом около него и черепом смерти под ногами619619
  Здесь речь идет о картине Э. Сирани «Младенец Иисус», хранящейся в Эрмитаже.


[Закрыть]. Желая выразить мысль «Слава в вышних Богу и на земле мир»620620
  Лк 2: 14.


[Закрыть], как более подходящую к настоящему случаю, я заменила крест оливковыми ветвями и под ногами, вместо черепа, написала земной шар в облаках и сделала золотой фон, чтобы придать картине характер образа. Я хотела оставить ему этот памятник обо мне в случае моей смерти, но, увы, не ему суждено было пережить меня.

Образ этот я подарила церкви, устроенной мной в Убежище тюремного комитета621621
  Речь идет об Убежище для женщин, выходящих из мест заключения, имени принцессы Е.М. Ольденбургской (на Глинской улице, 1, близ Казачьего плаца), где была устроена церковь во имя собора Пресвятой Богородицы.


[Закрыть] и освященной в 1888 году, 26 декабря в день храмового праздника и, вместе с тем, в память дня его рождения.

Этой же зимой началось сближение мое с княгиней Елизаветой Григорьевной Волконской, с которой я впервые познакомилась в Риме еще до ее замужества. Дружба с ней заняла впоследствии огромное место в моей жизни, составляя одну из моих сердечных радостей и умственных опор. Я всегда преклонялась пред ее выдающимся умом, богатейшей культурой, удивительными способностями ко всему и живым красноречием, в которое она умела облекать свои высокие мысли. Но, почувствовав, сверх того, в отношении себя всю горячность ее пламенной души, я с восхищением откликнулась на ее призыв, и до конца ее жизни в 1897 году мы оставались связанными самыми искренними узами дружбы, полными взаимного доверия и понимания.

В конце апреля Государыня Цесаревна, графиня Воронцова622622
  Имеется в виду Е.А. Воронцова-Дашкова.


[Закрыть] и я ожидали почти одновременно рождения своих детей. Мы с мужем заранее назначили ожидаемому нами пришельцу имя Кирилла или Наталии. 27 апреля, чувствуя приближение его появления на свет, я просила мужа справиться в святцах, будет ли на другой день память Святого или Святой, загадывая по сему, какого пола он окажется. Справившись, муж мой ответил: «Завтра празднуется Св. Кирилл». Я уже не сомневалась, что у меня появится маленький Кирилл, который не обманул моего ожидания. На другой день, 29-го, родился Ваня Воронцов, через восемь дней Цесаревна разрешилась также сыном, ныне царствующим Государем Николаем II. Эти три жизни, начатые вместе, не расходились и с течением времени. Из них молодой Воронцов уже оставил жизненную арену, оплакиваемый своими родителями и молодой вдовой623623
  Имеется в виду В.Д. Воронцова-Дашкова.


[Закрыть]. Мой сын стоит близко к своему Государю в качестве флигель-адъютанта и до своей смерти останется верным и преданным его слугой посреди бурь и крушений, возможных в наше тревожное время624624
  К.А. Нарышкин покинул Николая II сразу по возвращении его в Петербург после отречения.


[Закрыть]. Нельзя предрешать будущего, мне оно представляется грозным. Что бы ни случилось, нам начертан один принцип: «Fais ce que dois, advienne que pourra»625625
  «Делай, что должно, и будь, что будет» (фр.).


[Закрыть]. На крестинах маленького Кирилла восприемниками были моя мать и мой брат. В этот день Татьяна Борисовна, пользуясь тем, что все обитатели ее дома и муж ее были у меня, приняла таинство елеосвящения. При падении своем она была на пороге смерти, и, чувствуя приближение ее, она пожелала совершить это последнее приготовление к вечности, будучи в полном обладании своих нравственных сил. Все ближние ее, в горячей любви к ней, старались уверить себя и ее, что потрясение, пережитое ею, прошло бесследно, но она лучше знала и, не желая их опечаливать, исполнила свое намерение в их отсутствии.

Перехожу теперь к самому тяжелому периоду моей жизни. В двух очерках, написанных мной на французском языке под заглавием: «Une crise» и «A vol d’oiseau»626626
  «Кризис» и «С птичьего полета» (фр.). Эти очерки нами не обнаружены.


[Закрыть], я рассказала о нем подробно, здесь я коснусь его поверхностно, насколько необходимо для непрерывности моих воспоминаний. С тревогой я замечала, что мой маленький Борис худеет и бледнеет. Его бархатные черные глаза казались больше и задумчивее, наступившая очень ранняя зима вызывала во мне желание поскорее уехать из Петербурга, чтобы предоставить ему возможность пользоваться чистым деревенским воздухом. Не ожидая своего полного выздоровления, мы поспешили принять предложение Татьяны Борисовны провести лето в ее имении Гостилицах. Сама же она, как сказано выше, уехала в Святые Горы, но в Гостилицах оставалось еще большое общество их родных с Александром Михайловичем627627
  А.М. Потемкин – муж Т.Б. Потемкиной.


[Закрыть] во главе. Мой отец был в Надеждине, моя мать с сестрой в Петергофе, где царило большое оживление, особенно во время пребывания Короля и Королевы датских628628
  Родители цесаревны Марии Федоровны (Дагмары) – Христиан IX, король Дании с 1863 г., и королева Луиза.


[Закрыть], и Цесаревна веселилась со всем увлечением своей молодости и природной жизнерадостности. Сначала я была обрадована действием перемены воздуха, но вскоре моя тревога возобновилась и более не прекращалась. Не буду передавать всего, что выстрадало мое сердце в течение этих трех месяцев, когда мне пришлось видеть шаг за шагом постепенное угасание этой драгоценной для меня жизни: мои порывы отчаяния, мои мольбы, которые, казалось мне, были способны сдвинуть горы и на которые я уповала услышать наконец ответ хананеенке: «О, жена! Буди тебе, якоже хощеши»629629
  Мф 15: 24.


[Закрыть], проблески надежды, сменяющиеся еще более тяжелым чувством безнадежности, и наконец последние минуты. Это было 27 августа. Мы намеревались увести его в Ниццу, и мой муж уехал еще накануне в город, чтобы устроить нашу поездку. Рано утром няня вызвала меня. Когда я вошла в детскую, то поняла, что это был конец. Глаза его было устремлены вдаль, как будто он видел то, что было для нас невидимо. Он лежал спокойно, не страдал, но уже никого не узнавал. Я просила всех выйти, заперла двери и осталась одна с ним. На коленях у его кроватки, в тишине и безмолвии, я передавала его Богу, напоминая Ему слова: «Оставьте детей приходить ко Мне»630630
  Мф 10: 14.


[Закрыть]. Мне казалось, что я на пороге другого мира, что мое дитя встречается со своими братьями, Ангелами, между которыми я узнавала моего брата Бориса… И так я оставалась с ним до конца… О! Какое горе я испытывала! Как библейская Рахиль, плачущая о детях своих и не хотевшая утешиться, «яко не суть»631631
  Мф 2:16—18; Иер 31:15.


[Закрыть] – и я не хотела и не могла утешиться. Я была окружена вниманием и симпатией моих близких. Между ними княгиня Юсупова632632
  Т.А. Юсупова.


[Закрыть], жившая также в Гостилицах со своей матерью графиней Рибопьер, была особенно ко мне добра. У нее также недавно умер мальчик и тоже Борис633633
  Младенец князь Б.Н. Юсупов умер в 1863 г.


[Закрыть], но мне казалось, что ни одно дитя не могло иметь того значения, какое имело для меня мое. Вспоминаю о них всех с благодарностью, так как не умею забывать сделанного мне добра. Жизнь моя, сосредоточившаяся в течение всего лета на одном только предмете, страшно опустела. Уговаривали меня утешиться оставшимся мне ребенком, – я понимала, что удар был бы еще тяжелее, если бы его не было, но не могла еще утешаться детской, – все, что в ней было, я уже прошла с другим, и оно исчезло. Моя мысль была полна им, и я уединялась с ним. Утром я ходила быстрыми шагами по парку при свежем воздухе наступающей осени и думала, думала до бесконечности. Я искала формулы моих дум, очень часто находила их в стихотворном образе; или в моей памяти воскресали известные мне прежде стихи, и я от них не могла освободиться. Они, казалось, сопутствовали мне и звучали в моих ушах. Таковы были следующие:

 
Que te sert d’avoir pris cet enfant, ô nature? <…>
Pour cet enfant de plus, tu n’es pas plus peuplée,
Tu n’es pas plus joyeuse ô nature étoilée
Et le coeur de la mère en proie à tant de soins
Ce coeur où toute joie engendre une torture
Cet abîme aussi grand que toi même, ô nature
Est vide et désolé pour cet enfant de moins!634634
  Цитируется стихотворение В. Гюго «Эпитафия» (1843), посвященное памяти дочери Леопольдины, утонувшей в сентябре 1843 г.:
Природа, о, зачем его ты взять решила?[Зачем взяла ты вдруг у матери ребенкаИ спрятала его среди цветов в земле?]Увы! От этого богаче ты не стала,Не стала веселей… Ты даже и не знала,Что сердцу матери так много значил онИ что его уход – великих мук причина.То сердце, как и ты, – бездонная пучина,Но в пустоте ее – одни лишь боль и стон (пер. М.П. Кудинова).(Гюго В. Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения. М., 1973. С. 665.)

[Закрыть]
 

Да! Поистине сердце мое было пустынно. Я спрашивала себя, почему столько страданья. Неужели не могло мне быть оставлено этой скромной радости? И к ужасу моему, холодное сомнение вкрадывалось в мою душу. Что, если все, что составляло мою жизнь, не существует? Если это иллюзия? Если вместо Провидения, управляющего с любовью нашими жизнями и ведущего наши нужды, царит безумный Fatum635635
  Рок (лат.).


[Закрыть], преследующий в необъятной вселенной свои неведомые цели «ou la douleur de l’homme entre comme élémеnt?»636636
  «в которой человеческая скорбь является составной частью» (фр.).


[Закрыть] Такие мысли раздирали мое сердце, мой улетевший ангел отдалялся от меня и делался недосягаемым; туман застилал предо мной представление о небесах. Я боролась с такими мыслями всеми моими силами, все это было очень мучительно… Осень мы закончили в Царском Селе. Я не могла еще решиться переехать в нашу городскую квартиру, откуда уехала с ним. За границу мы не уезжали, хотя все было к этому готово. Мой организм, несмотря на мою нервность, был несокрушим, маленький Кирилл был также здоров. Не было нужды в отъезде, и мы остались. Думаю, что это была большая ошибка.

Теперь пропускаю целый год моей жизни, в течение которого я прошла через настолько страшные страданья, что вышеописанное мое горе служило им только преддверием. Ровно через год, в октябре 1869 года, мы уехали на зиму за границу, направляясь на юг Франции: я была лишь тенью моего прежнего существа. Постоянная внутренняя тревога лишила меня всякого аппетита, и я засыпала только при помощи хлорала. Все считали меня очень серьезно больной и беспокоились за меня. Но мой организм был по-прежнему не тронут. Я скорбела, чувствуя, что причиняю столько скорби моим близким, и думала про себя: «К чему послужило все, что было даровано мне: силы, понимание, способности, страсти, – только к тому, чтобы страдать и причинять страданья». Моя жизнь не только бесполезна, но вредна, и я впала в какое-то холодное оцепенение. Как я была благодарна в то время моему строгому воспитанию, выработавшему выдержку и привычку справляться с собой. Внешняя жизнь текла по-прежнему: раздвоение между ней и моим внутренним миром было ужасно – но никто его не подозревал, кроме моего старого друга, доктора Этлингера, который знал, что моя ничтожная физическая болезнь не могла привести к такому страшному упадку сил…

Приезд наш в Париж был первым толчком, рассеявшим мое оцепенение. Мягкий, знакомый воздух, который я называла «mon air natal»637637
  «мой родной воздух» (фр.).


[Закрыть], повеял на меня ласкою, возбуждая воспоминания и ощущения моего счастливого детства, когда жизнь била ключом и сулила мне столько радостей. Я снова почувствовала, что живу, и без труда упросила мужа не ехать дальше и остаться на зиму в Париже, где мы взяли квартиру в Champs Elysées. Одна перемена впечатлений пробудила мои силы. Сверх того, я встретилась с друзьями и близкими, общество которых было для меня драгоценно. Я застала тетушку мою, княгиню Чернышеву, и ее belle-fille638638
  невестку (фр.).


[Закрыть], вдову нашего друга и товарища детства Льва. Мими, как ее звали, была выдающимся существом. Овдовев в 1864 году после двухлетнего супружества, она осталась с ребенком, маленьким Львом, родившимся несколько дней спустя после смерти отца. Этот удар разбил ее жизнь и также жизнь ее belle-mère, для которой единственный сын был предметом ее гордости и обожания. Теперь уже прошло пять лет с момента их тяжелой утраты, и жизнь их соединилась, имея общим центром ребенка, росшего на развалинах их прежнего благополучия. Мими была дочерью Владимира Павловича Титова и Елены Иринеевны, рожденной графини Хрептович, умной, восторженной, нервной, горячее сердце которой имело неиссякаемую способность страдать. Вышедши замуж на князя Чернышева, Мими поселилась в Риме со своей властной belle-mère; последние месяцы молодая чета отделилась, решивши возвратиться в Россию, и впервые им дано было жить вдвоем полным супружеским счастьем. Недолго продолжалось оно, в феврале князь умер после долгой мучительной болезни, в течение которой его жена от него не отходила. Княгиня-мать, узнав об его опасном состоянии, поспешила приехать из Рима, но сын ее уже лежал в гробу в Знаменской церкви в ожидании отправки в имение, а маленький Лев только что появился на свет и лежал бессознательный в колыбели. Он сделался утешением бабушки более, чем молодой матери, слишком потрясенной своим горем, и, по свойственному самовластию княгини, она вместе со своей незамужней дочерью Marydear639639
  Милая Мэри (англ.) – княжна М.А. Чернышева.


[Закрыть] более руководила его воспитанием, чем решалась это делать ее belle-fille. Мими была очаровательно хороша. Правильные тонкие черты ее могли бы послужить для изображения лика мадонны, и большие глаза ее имели глубокое и грустное выражение. Всегда в богатых черных или полутраурных платьях, представляющих контраст с ее молодостью и красотой, она вращалась среди жизни, почти не касаясь ее, но чувствовалось, что могла понять все жизненные упоения. Она была изящна, умна и начитанна. Меня связывала с ней наша общая дружба с графиней Мери Ламздорф, с которой она была близка, как сестра, так что встречу мою с ней в эту зиму я считала особенным даром судьбы. С ней лично я подружилась впервые во время пребывания Титовых в Петербурге, когда Владимир Павлович640640
  В.П. Титов.


[Закрыть] состоял при покойном наследнике до назначения попечителем графа Строганова, но потом дипломатическая его карьера отдалила их от Петербурга. Княгиня Чернышева принимала каждый вечер, занимая роскошный особняк на Boulevard Malesherbes641641
  бульваре Мальзерба (фр.).


[Закрыть], и дом их был поставлен на очень широкую ногу. Между обычными ее посетителями мы встречали нашего посла графа Штакельберга, бывшего когда-то адъютантом ее мужа – военного министра. Я его хорошо знала, так как он был военным агентом в Париже в наше время, а впоследствии мы его видели в Ницце. По чувству дружбы к моим родителям он довольно часто бывал у нас, и я при всех случаях пользовалась его предупредительностью. Здесь же я познакомилась с прелестной княгиней Анастасией Александровной Гагариной, рожденной графиней Стенбок, и с ее мужем, князем Петром Дмитриевичем. Когда я их видела вместе, они напоминали мне по внешнему виду Дездемону и Отелло. Крупные черты князя, его черные глаза, в которых так легко загорались искры страсти или гнева (и при этом смуглое лицо его бледнело до губ), а также черные курчавые волосы – все это представляло резкий контраст с изящной, грациозной фигурой его жены, с тонким, округленным станом, с ее лебединой поступью, мягкими движениями и с белокурыми волосами на изящной головке, с красивыми тонкими чертами и очаровательной улыбкой, с которой она, казалось, смотрела как на окружающих ее лиц, так и на жизнь. Несмотря на свою удивительную кротость, она имела стойкий характер и сильную волю, много светского остроумия и инстинктивного понимания вещей при сравнительно малой культуре; вопросы абстрактные ее не занимали, за исключением религиозных. Вера ее была ясна и детски проста; в общем, она была прелестное существо, и дружба наша, начавшаяся в то время, продолжалась до конца ее жизни. Граф Штакельберг был нашим общим другом. Он настаивал, чтобы мы вошли в светский водоворот парижской жизни, начиная с представления ко двору, но мы отказывались, и он, смеясь, нам говорил: «Я осажден соотечественницами, желающими быть везде, а вы три, которых я гордился бы представить, не хотите никуда ездить».

Я также встречала у Чернышевых Павла Павловича Демидова, князя Сан-Донато, которого мы знали еще со времени нашего детства в Париже и нашей первой молодости в Петербурге. В августе 1867 года он женился на пленительной Марии Мещерской, жившей у княгини Чернышевой после ее удаления от двора, и окружил ее всей роскошью, доступной его несметному богатству, в собственном отеле в Париже642642
  П.П. Демидов построил в 1865—1866 гг. в Париже на улице Жан Гужон, № 35 (теперь № 27), так называемый l’Hôtel particulière (частный дом с хозяином и гостями (фр.)), особняк в форме буквы «П», который был отделен от улицы двором, а позади дома располагался сад.


[Закрыть] и вилле в Deauville643643
  Довиль – морской курорт в Нормандии на побережье Ла-Манша в 200 км от Парижа. П.П. Демидов выстроил в Довиле виллу в итальянском стиле.


[Закрыть]. Она имела достойную царицы обстановку, в которой расцвела ее выдающаяся красота. В мае я получила от нее письмо с поздравлением по случаю рождения моего сына, сама она ожидала подобного события, и невольный страх, испытываемый, я полагаю, каждой молодой женщиной в таких обстоятельствах, принял для нее размеры предчувствия. Они были в Вене, чтобы иметь возможность пользоваться советами знаменитого профессора. В Вене она часто бывала в церкви, где ее видели молящуюся в слезах. В июне родился мальчик Элим, и предчувствия ее сбылись. Она скончалась на другой день после родов. Муж ее нашел письмо на его имя, в котором она с ним прощалась и благодарила его за счастье, которое он ей дал и которое длилось менее года. Поэтический облик Демидовой получил таинственный ореол в этой смерти, так внезапно пресекшей только что добытое счастье. Она унесла с собой разгадку смысла жизни, вопрос, который как будто читался в загадочном выражении ее глаз. Муж ее был убит горем. Когда я с ним встретилась в Париже, первая тяжесть удара уже миновала, и он находился в религиозном экстазе, навеянном протестантскими христианами, которые сумели направить пламенную его душу к Богу. Он продал свой дворец, виллу и свою великолепную конюшню, жил скромно, ходил пешком или ездил на империале омнибусов, не носил более фрака, даже когда приходил обедать к княгине Чернышевой, и тратил огромные деньги на дела благотворительности, руководствуясь советами умного и ученого пастора Берсье; сам ходил по жилищам бедных и выводил их из беды щедрой рукой. Некоторые знакомые мне французские дамы, которые также занимались благотворительностью à domicile644644
  на дому (фр.).


[Закрыть], недоумевали и не хотели верить, когда узнавали от своих бедных, что всему Парижу известный viveur645645
  прожигатель жизни (фр.).


[Закрыть] есть одно и то же лицо с их неутомимым благодетелем, и спрашивали меня о нем. Он был симпатичен мне по искренности и страстности своего увлечения, и мне нравилась рельефность некоторых его выражений. Например, рассказывая об одном миссионере, уезжавшем в Африку, с которым нечаянно встретился на улице, он сказал мне: «Еn me disant qu’il partait il avait un sourire qui a illuminé le boulevard!»646646
  «Когда он говорил мне, что уезжает, у него была такая улыбка, которая осветила бульвар!» (фр.).


[Закрыть]