Текст книги "Драконья невеста"

Глава 4

Остаток храмового дня я провела на пристани. Среди людей было спокойнее. Однако стоило мне закрыть глаза, как перед мысленным взором снова вставал тот пугающий трехголовый ящер. Разве драконы такие? Во всех книгах они изображались с одной головой, четырьмя или двумя лапами, с крыльями и одним длинным хвостом. Крылья были, хвост не разглядела, а вот три головы с пастями, полными зубов, я увидела отчетливо! Как и то, что одна голова смотрела прямо на меня!

Передернув плечами в ужасе, я все же вспомнила о том, что нужно загадать желание, и суеверно повторила про себя несколько раз: «хочу найти мою семью! Хочу найти мою семью!»

В таверну я вернулась поздним вечером. Тихонечко поднялась на третий этаж в каморку для работников, легла в постель и долго крутилась, вспоминая невиданного ящера. Выходит, сеньора Тартина была не права – драконы до сих пор существуют!

Утром я спустилась в зал сонная и разбитая. Не обращая внимания на шуточки вышибалы и мальчишек, посыпающих пол свежими опилками, я взялась отмывать столы, проверила кувшины для сока, вина, пива и модной новинки – фруктового взвара со льдом и белым вином, и к тому времени, как вышибала Томазо открыл двери, я уже пришла в себя и вернула свое обычное настроение. Просто подумала о том, что мне невероятно повезло увидеть живого дракона, пусть и странного, а значит, мое желание обязательно сбудется!

К вечеру в таверну набился народ. Шустрый Паблито – мальчишка из приюта – заглянул и рассказал, что неподалеку моряки устроили бойцовый круг: две шхуны одновременно пришли в порт, и капитаны, чтобы избежать стихийных драк в борделях и питейных заведениях, предложили устроить борьбу на кулаках, на ножах и на саблях. До первой крови.

Дело шумное, грязное, хлопотное, но есть надежда, что никого не убьют, а потом бывшие соперники завалятся в ближайшую таверну и хорошо выпьют. К счастью, наша таверна была далековато от пирса, но вскоре начали приходить возбужденные горожане. Они все просили вина и фритты, махали руками, рассказывали, кто и как сражался, и спорили, кто же все-таки победит.

Старая Агостина качала головой и подливала самым буйным своей фирменной перечной настойки – три глотка, и забияка храпит на столе, а потом Томазо выносит его на травку – проспаться.

Когда самые ретивые уже разошлись или уснули, дверь хлопнула в очередной раз, впуская двух подгулявших матросов, несущих на плечах третьего.

– Эй, хозяйка, – крикнул один из них, – подай нам вина и бинт! Видишь, товарища нашего поцарапали?

Агостина поджала губы, но вышла из-за стойки, чтобы глянуть на рану. Я подавала еду на соседний стол и тоже присмотрелась. То, что моряки назвали «царапиной», на деле было серьезной раной на боку, прямо под рукой. Мать моя землица, как бы мышцу не разорвал в лохмотья! Он же тогда подтягиваться на руках не сможет, а для матроса это – билет в один конец.

Хозяйка заметила, как я уже больше минуты пристально сверлю хмурым взглядом незадачливого моряка, и спросила:

– Что, и в лечебном деле тоже разбираешься, сеньорита Айоланда? Ну-ка, давай, позаботься о сеньоре! – сунула мне в руки кувшинчик и чистую тряпицу и торопливо ушла куда-то вверх по лестнице. Пьяные драки старая Агостина терпеть не могла. Поговаривали о том, что в такой заварушке погиб ее сын – я не знала, верить ли этим слухам.

Сегодняшнего «дорогого гостя» уже уложили в дальнем углу, на широкой лавке, продырявленным боком от стены и обступили кругом нерешительных зевак. Никто из посетителей и обслуги таверны не хотел брать на себя ответственность за жизнь «пациента», а настоящего доктора поздним вечером в нашем заведении встретить даже сложнее, чем дракона.

Я стиснула покрепче пальцы вокруг кувшинчика с вином, затолкала страх куда поглубже и опустилась на колени перед болезненно-бледным мужчиной.

– Принесите скорее кипяченой воды, и побольше! Иглу, нить – лучше шелковую, и еще одну тряпку! – скомандовала я, позволив себе вольность впервые за полгода говорить не как служанка, но как госпожа. Подавальщицы так удивились и прониклись, что даже не стали язвительно бурчать «ишь, раскомандовалась тут!» – и молча убежали искать требуемое.

Не церемонясь, я разрезала прямо на мужчине грубую матросскую робу и щедро промыла рану водой.

Сколько прошло времени? Полчаса? Больше? Рана все еще слабо кровит, плохой знак.

– Ну как, красавица? Шрам останется? – болезненно кривясь, спросил мой пациент.

Где-то за спиной послышались смешки, и я заметила, что мое врачевание пользовалось популярностью в качестве бесплатного зрелища.

– Чем вас так «поцарапали», сеньор? – саркастично поинтересовалась я, протирая алкоголем кожу вокруг его раны и собственные пальцы. Что-то мне не нравится вон тот кровяной сгусток…

– Саблей порубили деревянное ограждение, а старина Ширро на него налетел. Ну и зацепился за щепки, когда его Маттео протащил… – объяснил один из притащивших раненого моряков, залпом выпивая кружку пива.

– Деревяшкой – и такую рану? – удивился кто-то из посетителей. – Ну и месиво вы там устроили!..

– Да, знатно Ширро помяли. Он ведь в драку эту полез из благороднейших побуждений, можно сказать! Защищал честь и достоинство… – болтовня продолжилась, но я перестала слушать, и на лбу выступил холодный пот.

– Сеньор, – обратилась я к своему пациенту вкрадчиво, – вы меня хорошо слышите?

– Грех не услышать такого ангела, как вы, сеньорита, – снова принялся умасливать меня молодой мужчина. Вот ведь… Хотя, если ему это помогает отвлечься от боли и не уснуть, пусть хоть серенады поет.

– У вас между ребер застряла щепа. Это плохо, потому что она может доставать до легких. Я могу попытаться вытащить ее, чтобы зашить рану и не дать вам истечь кровью. Но, – тут я сделала паузу, подчеркивая серьезность моих слов, и еще сильнее понизила голос, – если я ее пошевелю, это будет очень больно, и если вы дернетесь, станет гораздо хуже. Вы можете пообещать мне не шевелиться?

– Могу, сеньорита, – после недолгих раздумий слабо кивнул Ширро и здоровой рукой оттянул ворот, чтобы закусить ткань. Хм, видимо, штопают его не в первый раз.

Я подавила легкую дрожь в руках и дернула за злополучный кусочек дерева.

* * *

Глубоко за полночь толпа наконец разбрелась по домам. Ширро со свежими швами на ребрах и кувшином холодного вина отнесли в комнату наверху. Я долго, словно в трансе, оттирала с лавки красные разводы, сметала с пола бурые опилки и промывала иглу и ножницы. Пару минут смотрела на свое колеблющееся отражение на поверхности воды в бадье. Решила, что плакать сегодня сил уже нет, и завалилась спать.

Утро прошло, как обычно: привести себя в порядок, быстренько сжевать сырную лепешку, и в зал, к ранним посетителям. Я так испугалась вчера, что спала как убитая, и только к полудню окончательно расслабилась и встряхнулась. Вот ведь, какая у меня нынче насыщенная жизнь, расскажи кому – не поверят…

– Сеньорита, – послышался мужской голос за моей спиной, но не с высоты сидящего человека, а будто прямо с потолка, – как я рад, что снова вас встретил!

Я рефлекторно шагнула вперед – и вовремя: большая и теплая ладонь ухватилась за мою руку, не давая уйти дальше. Нахал! Еще бы сразу поперек живота обхватил, я б ему тогда смело каблуком вдарила и завопила. У Томазо с такими сеньорами, перепутавшими таверну с борделем, разговор короткий!

Я обернулась, готовя метать молнии из глаз, и…

– Позвольте узнать, как зовут мою спасительницу? – улыбнулся Ширро, мягко касаясь губами костяшек моих пальцев. Стоя при этом на одном колене.

Мужчины так давно не преклоняли предо мной колен… На мгновение перед глазами замелькали воспоминания из прошлой жизни, и я замерла, не зная, как реагировать.

– Ой, Айоланда-то себе кавалера нашла! – раздался насмешливый шепоток поваренка из двери кухни.

– Интересно, это тот самый, что в плаще с ней по углам шушукался? И что он в ней нашел, затворнице… – фыркнула недовольно Доротея, вторая кухарка.

– Может, ему нравятся со странной внешностью? То-то он на Кару и не посмотрел, хотя ее достоинства любого настоящего мужчину зацепят…

Подавальщицы присоединились к болтовне и тут же начали, не стесняясь, сплетничать, обсуждая стати друг друга. Ширро продолжал невозмутимо и терпеливо стоять на одном колене, держа мои пальцы и глядя мне в лицо этими своими серыми глазищами.

Я отмерла, словно из каменной статуи снова делаясь живым человеком, и выдернула пальцы из его хватки:

– Иоланда. Прошу, сеньор, не хватайте меня. Особенно неожиданно. Иначе я буду вынуждена позвать на помощь.

Молодой мужчина поднялся, и мне пришлось немного задрать голову, чтобы смотреть Ширро в лицо, когда он стоит так близко. Вот ведь каланча какая!

– Еще раз прошу прощения, сеньорита, – он насмешливо и покаянно склонил голову, и темные волосы упали ему на лицо. – Вы позволите мне отблагодарить вас?

Я фыркнула:

– Расплатитесь за вино и комнату, сеньор, этого будет довольно. Вы вчера изрядно напугали сеньору Агостину, думаю, она не откажется от пары монет в утешение.

– А вас? Чем я могу отблагодарить вас, прекраснейшая?

Я покачала головой – неисправим. Дурачится, насмешничает, но натертые мечом ладони, крепкий морской загар и потрепанная одежда не скрывают того, что этот Ширро не простой матрос. Да-да, роба, которую я вчера разрезала, была самой обычной – грубый лен, отбеленный до светло-серого цвета. Но вот потрепанные рыжеватые сапоги были пошиты из отличной мягкой кожи неизвестного мне зверя. Их натерли красноватой пылью, но качественную колодку и ровные швы не скрыть. Штаны – с виду обычные моряцкие «непромокайки» из дешевой кожи, на деле тонкие и мягкие, как масло. Да и шейный платок – привычный аксессуар моряков, погонщиков и бродяг, выкроен из плотного шелка и расшит искусной рукой. А про потертые ножны и сверкающий, как зеркало, клинок и вовсе молчу – на его стоимость можно скупить треть города и взять пару фелюг на сдачу.

Я еще на родном острове научилась разбираться в качестве одежды на приезжих купцах. Матушка всегда приговаривала, что у рубашки и человека есть изнанка, и в первую очередь нужно смотреть на нее. Вот изнанку я и хотела увидеть у этого хитреца.

– Если уж вам так хочется меня порадовать, сеньор, подарите бедной девушке кастет!

– Кастет? М-м-м-м, – красавчик явно удивился. – Стесняюсь спросить, для чего такой прекрасной сеньорине такая… м-м-м-м… прозаическая вещь?

Я с картинным вздохом потерла костяшки пальцев:

– Навязчивых ухажеров отваживать!

Он хмыкнул, потом рассмеялся:

– Прекраснейшая, никогда не думал, что меня так изящно поставят на место! Будет вам кастет! – с этими словами фальшивый матрос поцеловал мне руку и сбежал, нисколько не показывая боли в боку. Не могла же его рана за ночь полностью зажить?

А я долго смотрела ему вслед. Он ведь показал мне краешек своей изнанки – не рассердился, не оскорбился, уловил мой намек, а главное – забыл о грубой речи матросов и начал изъясняться, как благородный человек!

Глава 5

Весь следующий месяц ничего необычного не происходило. С утра заглядывали перегулявшие с вечера горожане и матросы: выпить холодного апельсинового сока, съесть перченый рыбный суп и закусить все лепешками с зеленью. В обед прибегали голодные, как стая акул, грузчики, требовали жаркое, лепешки с сыром и легкое вино со льдом. А вечером появлялись портовые клерки, почтенные отцы семейств, матросы и проходимцы – они просили фритту, горячее вино с пряностями, лепешки с сыром и пироги.

Иногда приходил таинственный красавец в плаще с капюшоном, но разговаривали мы мало. Он заказывал рыбный суп со всякой мелочью, свежих ракушек в соусе, которых варила сама госпожа Агостина, сладкое печенье и молодое вино. Я чувствовала его взгляд, но старалась не обращать внимания – любому было ясно, что сеньор богат и заглядывает в таверну просто от скуки. Правда, Марцелла каждый раз радовалась приходу Терцо, ловила меня за рукав блузы и шептала:

– Ой, смотри! Опять пришел! Так тебя взглядом и сверлит!

Я отмахивалась, но Марцелла уверилась, что сеньор Терцо в меня влюблен, и всячески пыталась привлечь его внимание ко мне. Это было неприятно, но наша кухарка не унималась. Иногда я специально задерживалась на кухне, чтобы сеньор в плаще постоял на пороге и, не найдя меня, ушел. Однако через три дня он появлялся снова.

Заглядывал к нам и сеньор Ширро. Он обычно вваливался с шумной компанией матросов, бывалых рубак или охранников торговых караванов. Они ели, пили, шумели, но ничего не ломали и не приставали к девушкам, если те сами не хотели. Вообще, в Батари легко было отличить приличную девушку от легкомысленной – те, что улыбались мужчинам за деньги, носили на шее или на поясе ракушку. Здесь даже было выражение «надеть ракушку», аналогичное нашему островному «открыть калитку в виноградник».

Госпожа Агостина легкомысленных девиц не привечала, но если они заглядывали с мужчинами, ничего не говорила. Сеньор Ширро же быстро сообразил, что хозяйка таверны не любит шума и драк, да и вообще на буянов глядит сурово, приказывая Томазо вывести гостей вон при первой же попытке помахать кулаками. Так что являлся сеньор Ширро уже отмечать победы или сбрызгивать легким вином разочарования.

Просьбу про кастет сеньор помнил и пару раз приносил мне какие-то куски олова, слегка обработанные, тяжелые и неудобные. Пытался подсунуть на поднос или в карман фартука. Просил присесть и выпить с ним. Я каждый раз фыркала, убегала, а однажды вообще уронила очередное тяжеленное чудовище, слегка похожее на дракона, на ногу сеньору. Он взвыл, шепча ругательства, запрыгал на одной ноге под усмешки гостей. Тогда я, изображая желание помочь, налила в его новенький сапог ледяной воды из родника. Думала, Ширро будет кричать и ругаться, может, даже кинет в меня кувшином или блюдом, а он внезапно рассмеялся, запрокинув голову, и сказал:

– Клянусь душой, веселая девчонка!

Его приятели подхватили смех, и драки не случилось. К моему неудовольствию, сеньор продолжил захаживать в таверну примерно раз в неделю.

Между тем лето набирало обороты. Все больше кораблей приходило в порт, все чаще я выбегала «подышать воздухом», а на деле посмотреть, как с вновь прибывшего парусника выходят пассажиры и команда. На мое счастье, «Жареная рыбка» стояла на небольшом холме, с которого отлично было видно главный причал. Порой я до рези в глазах всматривалась в толпу и разочарованно опускала взгляд, убедившись – никого с фиолетовыми волосами там нет.

Однажды показалось, что удача улыбнулась мне – по сходням спустилась сеньора с фиолетовыми кудрями на голове. Я бросила поднос, который держала в руках, и со всех ног бросилась вниз – к причалу. Догнала сеньору, схватила за руку, и слезы сами неудержимо хлынули из глаз – я ошиблась! Ошиблась! На голове у незнакомой дамы красовалась шляпка, украшенная закрученными лиловыми перышками, издалека похожими на кудри.

– Куда ты понеслась?! Айоланда! – с пригорка осторожно, но шустро спустилась сеньора Агостина и схватила меня за руку. – Идем, девочка, идем! – хозяйка таверны шустро увела меня внутрь, усадила на табурет за стойкой и сунула в руку кружку лимонной настойки: – Пей! И реви! Тебе надо поплакать.

Я сидела и плакала. От обиды, от потерянной надежды, от страха никогда больше не увидеть близких. Накопившиеся в душе тревоги вдруг вырвались наружу, как пена из встряхнутой не вовремя бутылки вылетает вместе с пробкой, зазря расплескивая долгие годы зревшее вино.

Я так соскучилась по родителям! Уже больше полугода не видела мать, не чувствовала успокаивающего аромата ее волос, когда она обнимает и говорит, что все обязательно будет хорошо. А ты веришь, потому что она же мама, как ей можно не верить! Я так давно не держала на руках младшего братишку, он, должно быть, уже подрос. А сестры? Они с ними? Помогают? У отца наверняка прибавилось седины на висках, а старшие братья, отдыхая от дневных трудов, все так же дразнятся, смеясь и шутливо тыкая друг друга в бок кулаками.

Я так устала. Устала ждать, искать и надеяться, без осязаемых причин верить в лучшее. Устала работать с утра до вечера. Устала бояться будущего, в котором мне придется искать себе покровителя-мужчину – будь то муж или…

– Ланда? – раздался удивленный голос рядом. Я подняла заплаканные глаза, с трудом разглядев говорившего. Терцо? Опять пришел, странный какой. Я спрятала лицо в ладонях, чтобы он не увидел распухшего носа, красных глаз и дорожек от слез на щеках.

Знатному господину незачем знать о бедах подавальщицы в трактире. Ни старинного имени, ни денег, ни земель у меня не осталось. Семья неизвестно где. А безродных молодых девиц в Батари полно – многие захотят развлечься с молодым привлекательным сеньором, чтобы подзаработать на приданое. Так зачем Терцо терять со мной время?.. Пусть уходит!

Я очень надеялась, что старая Агостина прогонит молодого франта, но старушка что-то принялась ему объяснять, и когда я немного пришла в себя, заметила, что все так же сижу на табурете за стойкой. Вот только мне очень тепло, и пахнет яблоками с корицей, и по спине мягко очерчивают круги чьи-то теплые ладони. Как странно… Мои пальцы крепко сжались, сминая плотную ткань плаща.

– Чш-ш-ш… – очень тихим, печальным голосом убаюкивал меня Терцо. – Не плачь. Ты замечательная и нужная, очень нужная. Тебя просто пока что еще не нашли. Но найдут, обязательно найдут… – тут молодой человек и сам шмыгнул носом, словно на его глаза наворачивались слезы.

От этого стало и горько, и смешно. Я вызываю столько жалости, что аж до слез пробирает? Или просто случайно задела за живое?

Выплеснув фонтан эмоций, я с ясной головой, но обессиленная, еще некоторое время сидела вот так. На удивление, я не стыдилась, хоть и смущалась. Подождите… Я что, вслух все это сказала?! Какой ужас!

Терцо заметил, как я напряглась и выпрямилась, словно струна. Он разжал руки и сделал шаг назад, смущенно кашлянув в кулак.

– Сеньорита Иоланда, вы в порядке? – о, вернулся к вежливому обращению. Мне тоже надо бы уже взять себя в руки… – Чем я могу вам помочь?

Голова болела, и волнами накатывала усталость. Тем не менее я постаралась изобразить на лице вежливую улыбку и заверила:

– Прошу извинить мое поведение. Благодарю вас за сочувствие, сеньор, но я вынуждена откланяться! – я вскочила с табурета и рыбкой выскользнула из-за стойки, убегая.

Какой позор, разрыдаться на людях!

* * *

Никто в таверне не напоминал мне о рыданиях, так что я посмущалась немного и снова взялась за работу. Тяжелый поднос в руке, шум толпы и мельтешение отвлекали и затягивали, груз на сердце ослаб. Я успокоилась и постаралась забыть.

Через три дня, когда я уже совсем успокоилась, на пороге «Жареной рыбки» появился сеньор Терцо:

– Сеньорита Иоланда, вы позволите сказать вам несколько слов? – спросил он, когда я поставила на его стол привычный набор блюд.

– Только быстро, сеньор, – ответила я, ловя краем глаза любопытную мордашку Марцеллы в двери кухни.

– Через три дня праздник высокого солнца[1]1
  День летнего солнцестояния.


[Закрыть], вы пойдете со мной на танцы? К морю?

Я так удивилась, что даже не попыталась сбежать.

– Сеньор Терцо, в праздники у меня особенно много работы! Мы отдыхаем только в храмовый день!

– В этом году праздник высокого солнца приходится на храмовый день! – напомнил, улыбнувшись, красавец.

– Сеньор, неужели в Батари закончились красивые девушки, умеющие танцевать? – спросила я, приходя в себя.

– В Батари много девушек, но на праздник высокого солнца я приглашаю лишь вас, Иоланда! – отозвался он.

– Сеньор, я не…

– Сходи, Иоланда, – ворчливый голос сеньоры Агостины настиг меня внезапно, – потанцуй, развейся, выпей вина! Молодой сеньор не станет распускать руки или говорить девушке гадости, не станет же? – хозяйка таверны выразительно сверкнула глазами в сторону Терцо, будто пыталась проглядеть у него в голове сквозную дыру.

– Клянусь честью семьи Драго, – склонил голову красавец, – верну сеньориту к полуночи в целости и сохранности!

– Я верю вам, сеньор! – чопорно оповестила его сеньора Агостина, не замечая моего удивления.

Я впервые услышала фамилию благородного сеньора. Это старинное итлийское имя означало «дракон»! После прочтения той книги легенд я все чаще замечала вокруг драконов – то флюгер на башне, то рисунок на парусе. Недавно вот в порт пришел корабль из далеких земель с пугающим зверем на носу. Корабль назывался «Драккар», и мне рассказали, что это слово тоже означает «дракон». Каждый раз, когда очередной дракон попадал в поле моего зрения, я вспоминала того пугающего ящера в роще и шептала про себя: «Пусть моя семья найдется»… А теперь еще и это! Нет, я точно не могла отказать сеньору Терцо в прогулке, ведь рядом с ним я могла хоть каждую минуту загадывать свое сокровенное желание!

Не давая мне возможности отказаться от приглашения, хозяйка таверны отправила меня в погреб за маринованными оливками, а когда я вернулась – сеньора Терцо в зале уже не было.