Текст книги "Скульптор Николай Щербаков. От Ленинианы до веры…"

28 октября 2012 года, воскресенье

Как быстро меняется погода: вчера был прекрасный солнечный осенний день, а сегодня что-то невообразимое. Всю ночь шёл мокрый снег, Москву завалило снегом. С утра весь день погода, о которой обычно говорят: «Хороший хозяин собаку не выгонит». Но ещё говорят, что у природы нет плохой погоды и вообще не бывает плохой погоды, а бывает плохая одежда. Поэтому, несмотря на мокрую метель, я бодро отправилась в Клязьму. Н.А. я и не ожидала увидеть в такое ненастье и не сразу заметила его с Андреем в храме, однако он оказался на месте.

Сегодня батюшка вспоминал на проповеди Афанасия Ковровского, в миру Сергея Сахарова, уроженца Владимирской губернии, нашего современника, который родился в 1889 году, стал монахом ещё до революции, а после неё почти всю жизнь скитался в сталинских и хрущёвских лагерях. Я так поняла, что он был в оппозиции к Сталинскому патриархату и негласно возглавлял параллельную Катакомбную церковь. Наш батюшка, отец Сергей Амуницын, видимо, хорошо знал и очень почитал отца Афанасия, потому что зачитывал почти из какой-то книги его биографию. Многие верующие не выдержали испытания и потихоньку стали уходить. Не выдержал и Н.А. – Андрей деликатно стал продвигаться с коляской к выходу. Я вышла вслед за ними.

– С первым снегом! – приветствовала я чуть живого Н.А., когда Андрей вывез его из храма. – А я как раз принесла вам тёплые наколенники из ангорской козьей шерсти. Надо готовиться к холодной зиме.

– А что, зима будет холодная? – озабоченно спросил Н.А.

– Я слыхала, что предстоящая зима будет самой холодной за последние 20 лет, по ночам будет доходить до 30 градусов мороза. Правда, не знаю, как они это определили. Надеюсь, что это будут не такие затяжные морозы, как в 2009 году, ну а если 30 градусов будет один-два дня, то ничего страшного, даже как-то бодрее себя чувствуешь, когда мороз.

– Что нового в Москве? – поинтересовался Н.А.

– Вчера я была в Свято-Даниловом монастыре и узнала, что в среду туда привезут из Санкт-Петербурга рясу самого Иоанна Кронштадтского.

– Принеси мне иконку Иоанна Кронштадтского. Я давно хочу его слепить, – попросил Н.А.

– Обязательно принесу. А пока вот вам яблоки из Сергиева скита: я купила их у монахов в Свято-Даниловом монастыре. И заказала им сорокоуст о вашем здравии. Так что о вас будут молиться в скиту десять монахов со своим игуменом.

– Спаси Господи, – поблагодарил Н.А.

– У вас ещё не остались альбомов Н.А.? – спросил Андрей.

– Да сколько угодно, – сказала я. Сколько нужно – пять, десять экземпляров? Правда, они тяжёлые.

– Принесите штуки четыре, – прикинул Андрей, – только не в воскресенье, а в субботу. – Я хочу подарить скульптору Переяславцу. Недавно я навещал больного художника Присекина, и у него был скульптор Переяславец. Представляете, он даже не слыхал, что в метро «Краснопресненская» стояли Ленин со Сталиным.

– А что случилось с Присекиным?

– С ним произошёл второй инсульт, правая сторона отнялась, он теперь учится рисовать левой.

– Как Глеб Ермолаев? – участливо спросила я. – Очень жаль, это очень хороший художник, я была на его персональной выставке в Малом Манеже в середине 90-х. Прекрасные портреты. Запомнился портрет Сергея Степашина. Он многих известных людей рисовал. Его отец тоже известный художник. А Присекин-сын совсем молодой. Кажется, ему всего-то лет пятьдесят?

– Чуть побольше – он 58-го года рождения, – сказал Андрей. – Я записал на айфон его разговор с Переяславцем. Получился настоящий фильм, очень интересно послушать, о чём говорят художники, – в подтверждение он вытащил телефон и стал демонстрировать мне сопровождаемое звуком изображение сидящего усатого Присекина, похожего на Сталина, и Переяславца в круглых, как у Леннона, очках. Они рассуждали о сверхзадаче: нужно ли художнику сразу браться за Вавилонскую башню или лучше начать с малого?

– Это тот самый Переяславец, который поставил Сурикова у Академии художеств на Кропоткинской? – уточнила я.

– Я точно не знаю, возможно автор этого памятника – его отец, он тоже скульптор, – засомневался Андрей. – Но Переяславец-сын, кажется, тоже академик, он преподаёт в Суриковском институте. И Присекин тоже там преподаёт. Я ему рассказал о памятнике Сурикову, который сделал Н.А., он сказал, что поговорит с ректором, чтобы эту скульптуру установили где-то у Суриковского института или во дворе. Но он просит принести ему фотографии. У вас нет фотографий скульптуры Сурикова?

– Фотографии есть, правда не очень хорошие, их сделал Трулов, видимо, наспех, но других у меня нет, ведь готовую скульптуру сразу отвезли в Клязьму.

– Ну ничего, какие есть, принесите в следующий раз, и заодно альбомов Н.А. несколько штук, сколько не жалко.

– Конечно, не жалко, у меня ещё десяток альбомов лежит дома, зачем они мне? И фотографии тоже принесу, хотя всё это уже есть в альбоме. К ректору с фотографиями и с альбомами уже подходили по моей просьбе и проректор по хозчасти Горбатюк, и декан по скульптуре Максим Малашенко, и проректор по скульптуре Рукавишников-сын, и Церетели переслал моё письмо с резолюцией, его рассматривали на ректорате и решили, что подходящего места нет, а для будущей галереи у них есть бронзовый бюст Сурикова, который сделал когда-то и подарил Суриковскому институту его бывший ректор. Эта скульптура сейчас стоит в вестибюле при входе в институт. Александр Рукавишников показывал фотографии на кафедре скульптуры (он, кроме того, что проректор, ещё и завкафедрой скульптуры) и говорит, что преподаватели очень ревностно отнеслись к этому предложению, сказали, что у них свои скульпторы в институте есть. На что им Рукавишников возразил, что никто из них Сурикова не сделал, а тем более не подарил институту. Поэтому ректор дипломатично молчит: ни да, ни нет не говорит. Но попытка не пытка – пусть Присекин попытается еще раз уговорить их. Он будет уже пятым, – сказала я.

– Всё равно привезите, я буду в Клязьме в субботу, – ещё раз попросил Андрей.

Тут подъехала машина, из которой важно вышла Аида с продуктовыми сумками из магазина. Уж не знаю, какой-то сердобольный водитель её подбросил или она сама взяла такси, но она правильно сделала в такую погоду. Я же пожадничала и приехала домой с мокрыми тяжелыми сапогами, полными воды. Но я уже научилась бороться с осенней простудой: горячий чай с мёдом, теплые сухие носки на ноги – и под одеяло.

3 ноября 2012 года, суббота

С утра мелкий моросящий дождик, хотя вчера была вполне сносная погода, во всяком случае без дождя.

Сегодня Дмитриевская родительская суббота. В центре храма стол, заставленный приношениями, с горящими свечами. Ближе к алтарю разглядела Н.А. с Андреем. После службы я передала Андрею четыре альбома и файл с фотографиями памятника Сурикову, завернутые в полиэтиленовые пакеты от дождя.

– Ну вот, опять дождь, – с досадой сказал Андрей, принимая мокрый пакет.

– У природы нет плохой погоды, – заметил Н.А.

– Сегодня и положено быть дождю, ведь сегодня поминальный день – вся природа оплакивает умерших, – добавила я.

– А машин в Клязьме с каждым днём всё больше, – сказал Андрей, лавируя между поминутно обгоняющими нас автомобилями. – Оказывается, из-за реконструкции Ярославского шоссе все машины теперь объезжают его по этой дороге через Клязьму мимо нашего дома. Почему-то в Интернете указана именно эта дорога, поэтому все сюда едут.

– Так вот оно что! – протянула я. – А я думаю: что это у вас в Клязьме движение как в Москве, только без тротуаров. Но если это из-за реконструкции Ярославки, то ждать придется ещё долго: обещают закончить ремонт дороги только к середине следующего года.

– Не получили ещё статью о Столыпине из Гродно? – спросил Андрей.

– Пока нет. Но я послала неделю назад им нашу статью в газете «Подмосковье» и попросила прислать фотографию бюста Столыпина в интерьере Гродненского музея. Кстати, я узнала из газет, что Гродно планируют сделать городом-музеем, как Амстердам в Голландии или Барселону в Испании.

– Ну, допустим, что Амстердам вовсе не город-музей, – авторитетно заявил Андрей. – Когда я там был, то не заметил ничего необычного. А вот в Бельгии есть такой город-музей. Там много веков запрещали строить новые здания и сохранилась вся средневековая архитектура. Это действительно очень интересно.

– А я в эту среду опять побывала в Свято-Даниловском монастыре, куда 31 октября, в день памяти Иоанна Кронштадского, привезли его рясу, – сообщила я. – Я думала, она малинового цвета, судя по воспоминаниям современников, но оказалось, что она чёрного цвета. А впрочем, может, я не разглядела, она сложенная в небольшом походном чемоданчике и под стеклом. Но я приложила к стеклу иконку святого Иоанна Кронштадского и бутылочку с лампадным маслом от его мощей.

– А где его мощи лежат? – спросил Н.А.

– Святые мощи Иоанна Кронштадского находятся в Свято-Иоанновском женском монастыре на реке Карповке в Санкт-Петербурге, под спудом, то есть замурованы в мрамор. Но там есть окошечко, куда приходят верующие со своими просьбами. И людей там, говорят, всегда тьма. Говорят, как в Москве у нашей Матроны Московской, или даже больше. И канонизировали батюшку, как и Матрону, тоже недавно, только в 1990 году. Правда, Зарубежная церковь ещё в 1964 году его канонизировала. А как было не канонизировать: народ столько лет валом валил и при жизни, и после смерти к его мощам. Я думаю, что, если бы не было чудес, никто бы не ходил и не молился бы ему. Я читала, что он мог даже мертвых воскрешать. Княгиня Щербатова два года была прикована к инвалидной коляске, но по молитве Иоанна Кронштадского встала и пошла. Может, он и вам тоже поможет, – обнадежила я Н.А., помазывая ему виски освященным маслом.

– Дай бог! – с надеждой сказал Н.А.

– Завтра Казанская, поздравляю вас с наступающим праздником Казанской иконы Божией Матери, – стала прощаться я с Н.А, когда подъехали к дому.

– А вы завтра не будете в Клязьме? – спросил Андрей. – Н.А. завтра в храм повезет Аида. И погоду завтра обещали хорошую, без дождя.

– Раз Н.А. привезут, то и я приеду, – пообещала я.

4 ноября 2012 года, воскресенье

Погода действительно хорошая: сухо, тепло – градусов 10 тепла, но пасмурно.

Н.А. стоял на своем обычном месте, за спиной у коляски – Аида. Началось причастие. Пока Аида разворачивала коляску, я подошла взять запивку: всё-таки Аида мусульманка. Но как только я протянула руку за чашкой, женщина, заведовавшая запивками, тут же пресекла мою попытку:

– А вы причащались? – спросила она, подозрительно глядя на меня.

– Я для инвалида, – виновато объяснила я.

– А, ну тогда берите, – разрешила мне бдительная дама. Я осторожно отнесла Н.А. чашку с вином и кусочек просфоры. Н.А. долго пил мелкими глотками. Тем временем батюшка провозгласил начало водосвятного молебна. Аида деловито сказала мне, что на это время она выйдет на улицу, а когда всё закончится, вернется опять. Наверное, по мусульманским обычаям она не может окропляться святой водой на православной службе. Когда закончилось водосвятие, Аида вернулась и повезла Н.А. к кресту. Я пристроилась сзади. Батюшка дал Н.А. поцеловать крест, после этого, наверное, подумал, что и Аида приложится, но она с каменным видом прошла мимо креста. Батюшка озадаченно прижал крест к груди, когда я подошла к нему. Я не стала ждать, когда он догадается дать мне крест, и сама дотянулась до него. В общем, получилось как-то неловко. Ну да ладно, главное, что Н.А. на праздник все-таки побывал в храме.

– Поздравляю вас с праздником! – сказала я Н.А. – Между прочим, сегодня ровно 400 лет этому празднику. По этому случаю в Большой Манеж привезли чудотворный список Казанской иконы Богоматери из Казанского собора Санкт-Петербурга, тот самый, с которым Петр I победил в Полтавской битве. А другой чудотворный список, с которым 400 лет назад Минин с Пожарским освободили Москву от поляков, хранится в Елоховском соборе Москвы. Вчера я там была и в очередной раз приложилась к этому образу. А вот подлинная Казанская икона, которую обрели при Иване Грозном в Казани, то ли утеряна, то ли сожжена, в общем, местонахождение её неизвестно. Что-то я слыхала краем уха какую-то историю о том, будто после революции она оказалась в Ватикане у Папы Римского, но говорят, что это тоже не подлинная икона, а какая-то ловкая подделка. Одним словом, ясно то, что ничего не ясно. Но сегодня я попытаюсь попасть в Большой Манеж к Петербургскому чудотворному списку. Не знаю, удастся ли мне это, потому что наверняка будет много желающих приложиться к этой иконе.

– А ты иди без очереди, – посоветовал Н.А.

– Да кто же меня пустит, скажут – ещё молодая, можешь и постоять, – посмеялась я.

– Я думаю, ты обязательно попадешь туда сегодня, – уверенно напутствовал меня Н.А. Между прочим, он угадал, и я в этот день действительно беспрепятственно подошла и приложилась к чудотворной иконе в Москве.

11 ноября 2012 года, воскресенье

Всю неделю лил дождь, а сегодня с утра мороз 5 градусов.

Н.А., несмотря на мороз, пока ещё в довольно лёгкой курточке.

– А я в прошлое воскресенье была в Большом Манеже, куда привезли Казанскую икону Божией Матери из Санкт-Петербурга, ту самую, с которой Петр I победил в Полтавской битве, – похвасталась я Н.А. – Правда, это тоже список, как и та Казанская икона, которая находится в Москве в Богоявленском Елоховском соборе, с которой освободило Кремль от поляков ополчение Минина и Пожарского, но обе иконы чудотворные.

– А я был там вчера, в последний день, там был Всеволод Чаплин от Патриархии и другие чины, был молебен, я его снял на айфон, – продемонстрировал Андрей свой мобильный телефон.

– А вы смотрели в Манеже выставку проектов памятника патриарху Гермогену? – полюбопытствовала я.

– Его где собираются поставить? – сразу заинтересовался Н.А.

– В Александровском саду, между Кремлём и Большим Манежем. Оказывается, там уже давно стоит памятный знак. А открыть памятник должны в мае следующего года, когда исполнится 100 лет канонизации патриарха Гермогена, замученного поляками в Чудовом монастыре. Он отказался подписать польскую грамоту, чтобы остановить ополчение, идущее на Москву из Нижнего Новгорода. Кстати, памятник собирались ставить ещё до революции. Только не в Александровском саду, а на месте, где сейчас стоит мавзолей Ленина. Даже конкурс провели. И знаете, кто его выиграл?

– Кто?

– Скульптор Николай Андреев, будущий главный ваятель Ильича. А в нынешнем конкурсе участвовало 80 человек, в Манеже выставили 59 проектов, все анонимные. Все проекты наподобие вашего Серафима Саровского. Только хуже. Там большая книга отзывов, я её полистала: чего там только нет! Даже есть предложение установить на Лубянке памятник Ивану Грозному на месте снесённого памятника Дзержинскому. Кстати, там, в Большом Манеже, были представители священства от разных епархий. Я подошла к Владимирским и спросила, когда в Муроме установят памятник Илье Муромцу, подаренный вами. И сообщила им, что в Муроме уже стоит другой подаренный вами памятник муромским святым Петру и Февронии. Они стали выяснять, какой именно, потому что в Муроме, оказывается, уже установлено семь памятников Петру и Февронии. Я им сказала, что ваш самый первый, который установили ещё в июле 2008 года у Дворца бракосочетаний, и вы так угадали, что именно в 2008 году этот день объявили государственным праздником. И что вы автор мемориала князю Пожарскому в Суздале в Спасо-Ефимовском монастыре. Они очень удивились. Сказали, что обязательно поинтересуются насчет памятника Илье Муромцу.

– Ну а какие ещё новости? – скромно спросил Н.А.

– Вы, наверное, знаете, что теперь у вас опять новый губернатор. Вместо Шойгу, которого назначили министром обороны. А маршала Табуреткина – так в армии называют Сердюкова – сняли с позором – его застукали у одной из его наложниц утром, когда к ней пришли с обыском. До этого никак не могли снять. Он же зять бывшего председателя правительства Зубкова. А тут такая измена законной жене. Оказывается, он приобрёл для своей наложницы в Молочном переулке, в самом центре Москвы, апартаменты из 11 комнат. Как Ленин для Арманд.

– Не 11, а 13 комнат, и это вовсе не наложница, а начальник финансового управления Министерства обороны, – поправил меня Андрей. – Она помогала своей подружке из Оборонсервиса задёшево продавать имущество Минобороны. За откаты.

– Думаю, что ничего ей не будет. Чубайс тоже продавал задёшево, и что же? Ну, может быть, у нас теперь тоже появится своя Юлия Тимошенко, – предположила я. – Нашли чем удивить – откатами! Да сейчас все чиновники этим занимаются, всех можно сразу ставить к стенке.

– А кто теперь в Московской области губернатор? – спросил Н.А.

– Путин назначил Андрея Воробьева – это очень симпатичный молодой человек. Кстати, сын вице-спикера Совета Федерации, бывшего соратника и заместителя Шойгу. И кажется, и мама у него тоже член Совета Федерации. Конечно, Андрей Воробьёв молодой, ему всего 40 лет, и опыта у него маловато, но я давно обратила на него внимание – он уже год как председатель фракции «Единая Россия», очень способный парень. Ну и папа с мамой, конечно, будут помогать советами. Если справится, то через год, в сентябре, когда состоятся выборы губернатора, его могут уже и выбрать губернатором. Думаю, что он справится. Тем более что Шойгу всё подготовил, везде расставил своих людей, которые будут ему помогать.

18 ноября 2012 года, воскресенье

Плюс семь градусов, тепло и сухо, хотя и довольно пасмурно.

Батюшка в церкви произнёс длинную проповедь. Видимо, учитывая прошлый опыт, когда нетерпеливые прихожане потихоньку уходили, он теперь произнес её не только до податия креста, но и до водосвятия, так что всем пришлось покориться и выслушать до конца. Н.А. с Андреем стояли совсем близко от алтаря, так что им никак нельзя было улизнуть, как в прошлый раз, и Н.А. мужественно вытерпел испытание.

– Ну, как вы пережили солнечное затмение? – осведомилась я у Н.А., когда Андрей вывез его из храма.

– Что-то я не заметил никакого затмения, – озадаченно посмотрел на меня Н.А.

– В Москве оно было ночью, а вот в Австралии оно произошло днём, Луна полностью закрыла Солнце на несколько минут. Видимо, это Австралии предстоит великий потоп по прогнозу Павла Глобы о водных катаклизмах в нынешнем году. Мало нам того, что ноябрь самый депрессивный месяц, так ещё и солнечное затмение. А потом удивляемся тому, что вроде смирный парень из Фонда дикой природы, который недавно спасал птичек, расстрелял в своём офисе десять человек. Или тихая вроде женщина зарубила топором своего младенца. Между прочим, я заметила, что именно в ноябре Н.А. чаще всего ругается матом, это признак депрессии, – обратилась я к Н.А., напоминая ему о том, что недавно он послал меня на три буквы, когда я позвонила ему по телефону, а когда я спросила, отчего он так разгневался на меня, он ответил, что из-за того, что я не приезжаю к нему. Но Андрею я этого, конечно, не стала рассказывать, чтобы он не подумал, будто я таким образом набиваюсь к ним в гости.

– Что нового в Москве? – как всегда, спросил Н.А.

– Михаил Горбачев написал новую книгу, очень толстую – если не считать примечаний, то в ней ровно 666 страниц, по числу Зверя из Апокалипсиса. Я её уже пролистала в книжном магазине, в основном он в ней пишет о Раисе Максимовне. Оказывается, ей не хватило всего двух дней до операции по пересадке костного мозга от её сестры, – сообщила я.

– И фотографии тоже есть в книге? – спросил Н.А.

– А как же, много фотографий – и Раисы, и дочки, и внучки. Я только на этих фотографиях разглядела, какие у Раисы Максимовны красивые ноги. И сама она тоже была очень интересная женщина. И дочка у Горбачева, – она по мужу Виргинская, – тоже очень симпатичная. Зато он сам на последних фотографиях – как хороший боров. И где он только так разъелся? Неужели дочка так безобразно его раскормила?

25 ноября 2012 года, воскресенье

Последние погожие деньки, небольшой мороз 1–2 градуса, сухо.

– Сегодня последнее воскресенье хорошая погода, – сказала я Н.А., когда он с Андреем выехал их храма. – На следующей неделе уже с четверга обещают ненастье – снегопад и метель. Пора вам уже доставать свою шубу.

– Рано ещё шубу, – возразил Андрей. – Вот когда будет 20 градусов мороза, тогда и достанем.

– Получила письмо из Гродно, – вздохнула я.

– Прислали фотографии Столыпина в их музее? – оживился Н.А.

– Накануне я послала им газету со статьёй о скульптуре Столыпина, которую опубликовали в газете «Подмосковье», и попросила прислать фотографию бюста в интерьере музея. Теперь я понимаю, отчего директор музея как-то мялся, когда я спрашивала насчёт фотографии. В общем, он признался, что у них в музее намечается в следующем году реконструкция, и они решили, что нет смысла сейчас тратиться на создание экспозиции о Столыпине, так как всё равно в конце года придется её разбирать.

– Не понравился им мой Столыпин? – упавшим голосом спросил Н.А.

– Нет, понравился, он просил передать вам благодарность за подарок музею и обещал, что после реконструкции они найдут ему самое достойное место, – успокоила я его.

– Ты считаешь, что они всё же поставят Столыпина? – с надеждой спросил Н.А.

– Обязательно поставят, – стала уверять я Н.А. – Конечно, можно было бы и в этом году сделать экспозицию, всё же 150-летний юбилей, но вы же знаете, какие все лентяи, и в Белоруссии тоже.

– Нет, наверное, им всё же не понравился мой Столыпин, – опечалился Н.А.

– Ну что вы, ваш Столыпин просто великолепный, – возразила я. – Но всё может быть. Кому-то может не понравиться, что вы в письме одобрительно отозвались о Лукашенко, а у него много врагов среди белорусской интеллигенции, которые его терпеть не могут и называют «колхозником».

– А народ Лукашенко любит, раз голосует за него, – возразил Н.А.

– Из-за этого разные образованцы, особенно польского и литовского происхождения, ещё больше «батьку» ненавидят. А может, и не в этом дело, просто кому-то не нравится сам Столыпин как личность: мы же все учились в советской школе, и у нас у всех, или у многих, во всяком случае, осталось совковое представление о Столыпине как о реакционере, – продолжила я. – А может, и не то, и не другое, и не третье. Мы же не знаем всех обстоятельств. Ведь в музее Гродно 170 тысяч экспонатов, их же перед реконструкцией надо упаковать, сложить – огромная работа!

– Значит, поставят потом? – с надеждой спросил Н.А.

– Думаю, что после реконструкции поставят в центре экспозиции о Столыпине. Жаль, конечно, что не в этом году. Как говорится, дорого яичко к Христову дню. Всё-таки в этом году 150 лет со дня рождения Столыпина и 110 лет его Гродненского губернаторства. Следующий раз такой круглой даты придется ждать 50 лет. Но это уже их проблемы. Главное, что вы вовремя свой подарок сделали. На этой неделе я встречалась с председателем Петровской академии наук и искусств Ивановым-Таганским, который подписал письмо на имя президента Лукашенко о вашем подарке, и он попросил дать об этом информацию на сайт Академии. Всё-таки письмо сработало: подключилась и администрация Лукашенко, и Гродненское руководство. Между прочим, Дмитрий Анатольевич Медведев тоже член Петровской Академии наук и искусств ещё со времени жизни в Петербурге. И вообще, когда Ельцин в начале 90-х дал команду возродить Петровскую академию наук и искусств в Санкт-Петербурге, он хотел, чтобы она заменила старую Академию наук, но потом его отговорили, и Академия наук осталась, а Петровская академия получила общественный статус. А вы Почетный член этой академии!