Текст книги "Скульптор Николай Щербаков. От Ленинианы до веры…"

3 июня 2012 года, воскресенье

Погода на редкость холодная, плюс 10 градусов с утра. Накануне вечером была буря – сильный дождь с ветром, в Клязьме образовались большие лужи.

Сегодня день Святой Троицы. В храме читали длинные коленопреклонённые молитвы на принятие Святого Духа, которые читаются в этот день. Потом был крестный ход вокруг основного храма и вокруг восстанавливаемого храма Гребневской иконы Божией Матери.

Закончилась служба поздно, в начале 12-го. Н.А. был совершенно измотан, к тому же легко одет, просился поскорее домой, Андрей артачился, потом всё же повёз его домой. Как только они скрылись за калиткой, хлынул дождь с градом. Но я успела вручить Н.А. диплом Петровской академии за участие в выставке в Боголюбовской библиотеке искусств и договорилась с Андреем, что 6 июня, в среду, повезу фотографии работ Н.А. на приёмную комиссию, которая будет отбирать работы для выставки к 80-летию МОСХа в Большом манеже.

Я вспомнила о скульптуре Дмитрия Медведева из стеклопластика, которая уже была на выставке к 80-летию Московской области в подмосковном Щёлкове, и спросила:

– Егор её ещё не продал?

– Нет, она стоит на его половине, – сказал Андрей.

– Да, надо бы показать на выставке Медведева, – загорелся Н.А. – И Сурикова с мольбертом тоже.

– Только надо будет сразу сказать выставкому, что мы сами и привезём, и увезём эти скульптуры, иначе их не возьмут, чтобы не возиться с перевозкой, – озабоченно сказала я.

– Большие скульптуры вообще могут не доехать до Большого манежа: в «Газель» они не войдут, а грузовик в центр города не пропустят без специального пропуска, – остудил наш энтузиазм Андрей и предложил дать на выставку метровый портрет юного Пушкина в майолике, который стоит у них на участке.

– Тогда вам нужно будет успеть его сфотографировать и как-то мне передать фотографии или самому привезти их в Бабушкинский комбинат, где будет проходить выставком, – сказала я.

На том и порешили. Но 6 июня Андрей мне позвонил и сказал, что не сможет приехать, так как Н.А. простудился, и он вызвал врача, поэтому он должен сегодня находиться при нём в Клязьме. Я, конечно, встревожилась, но он меня успокоил, что температуры у Н.А. уже нет. Всё же меня гложет беспокойство: почему Андрею пришлось ехать в Клязьму из Москвы? А что же Егор, почему он устранился и не вызвал врача для Н.А.? Как-то всё непонятно, а спрашивать неудобно. Надеюсь, что это обычная простуда и Н.А. скоро поправится. Но в его возрасте надо быть внимательным даже к простой простуде.

10 июня 2012 года, воскресенье

С утра погода была чудесная – тепло и солнечно. Я с большим удовольствием дошла до храма.

В первое воскресенье после Троицы празднуют Всех святых, поэтому сегодня все люди именинники. Н.А., слава богу, был в храме, но выглядел неважно.

Я выяснила у Андрея подробности его болезни: с утра была температура, Аида позвонила Андрею, и он приехал и вызвал неотложку. Скорая помощь сделала укол антибиотиком, от которого у Н.А. высыпала аллергическая сыпь. Андрей вызвал врача из местной поликлиники и остался ночевать в Клязьме. На следующий день появилась участковая врач, осмотрела, но ничего особенного не нашла. Андрей спросил, почему она не наблюдает ветерана войны, на что та заявила, что они не обязаны это делать. Н.А. жаловался на боли в простате, но сделать УЗИ она тоже не смогла, так как у них в районной больнице нет соответствующего аппарата. Потом Андрей вызвал какого-то частного врача-невролога из подмосковного Королёва. Тот приехал и возмутился, когда Андрей с сиделкой стали поднимать Н.А., чтобы его посадить, и сказал, что Н.А сам должен это делать. Интересно, как он может сам это делать, если не получается?

Егор, как я поняла, полностью отстранился и умыл руки, предоставив Андрею самому решать все проблемы. Ну что же, было время, когда всё происходило наоборот: Егор бился один, вызывал врачей, платил им деньги (правда, мои), а Андрей в это время отдыхал на курортах. Помню, как Егор со Светой возмущались, что Андрей только приезжает раз в неделю с инспекцией и требует отчета о сделанном, а сам палец о палец не ударяет, чтобы помочь. Но, оказывается, и Егор со Светой ничем не лучше. В общем, одна надежда на Бога. Я заказала водосвятный молебен о здравии Н.А. и передала ему святую воду. Заодно помазала ему лоб освященным маслом от мощей святой Матроны.

Н.А. всю дорогу безучастно сидел на коляске и не проронил ни слова, пока мы с Андреем обсуждали его состояние, только когда я стала мазать его маслом, попросил, чтобы я помазала ему ещё и нос, так как из-за полипов ему трудно дышать.

Как только Н.А. с Андреем и Аидой скрылись за калиткой, хлынул проливной дождь, который продолжался весь день. Но я благополучно добежала под зонтом до станции и успела на московскую электричку.

Сегодня я не успела рассказать Н.А. о выставкоме в Бабушкинском скульптурном комбинате, где мне не удалось отдать на выставку ни Сурикова, ни Медведева, а только небольшой скульптурный портрет Василия Ватагина, который Н.А. ещё при жизни Ватагина слепил с натуры. Были новости и о его памятнике Ленину в Ленинабаде, о благополучном существовании которого мне доложил один высокопоставленный таджик из Ленинабада, у которого я была на неделе оппонентом на защите его диссертации. А ещё от профессора из Академии госслужбы при Президенте Российской Федерации (бывшей Академии общественных наук при ЦК КПСС) я узнала, что мраморного сидящего Ленина работы Н.А., которого он в своё время сделал для Академии, переместили в Барвиху, где установлен его же бронзовый памятник Ленину. Всё это, наверное, было бы интересно для Н.А., если бы он был здоров. Надеюсь, что в следующий раз Н.А. поправится и станет лучше себя чувствовать. Но чем я могу ему помочь? Только молитвой! Завтра привозят в Москву с острова Кипр мощи Святого Лазаря-четверодневного, постараюсь во что бы то ни стало туда попасть. Ехала и вспоминала, как в Евангелии иудеи вопрошали: не мог бы тот, который отверз глаза слепому, сделать так, чтобы и этот не умер? Да, жизнь человеческая конечна, рано или поздно придётся расставаться, но нельзя ли, чтобы ещё немного пожил Н.А. – здоровым, весёлым и радостным!

17 июня 2012 года, воскресенье

С утра было так же прохладно, как вчера, и я переживала, что легко оделась.

Сегодня, во второе воскресенье после Троицы, празднуют Всех Русских святых. В храме после службы был крестный ход. Андрей не стал везти Н.А. с крестным ходом, а отъехал на лавочку. Я подошла и поздравила их с праздником.

Н.А. сразу стал чуть не со слезами жаловаться:

– Забери меня к себе, я здесь не могу больше жить, – решительно заявил он.

– Да я бы вас с удовольствием к себе забрала, но никто же вас не отдаст! – огорчилась я.

– Он сам виноват: хулиганит, не слушается Аиду, ругается, выплёвывает таблетки, а сегодня не хотел вставные зубы надевать, – недовольно сказал Андрей.

– Вообще-то перед причастием положено вынимать вставные зубы.

– Не слыхал такого, – отрезал Андрей. – Если его слушать, так он совсем не станет шевелиться. А ему надо делать упражнения, превозмогать боль, иначе он никогда не поднимется! Потом сам спасибо скажет. А он не хочет ничего делать, говорит, что ему больно и ругает Аиду матом.

– Когда Н.А. лежал в больнице, инструктор тоже делал с ним физкультуру, и он терпел боль, потому что с ним обращались по-человечески. Аида бывает грубой. Её можно понять, она устала, нервы не выдерживают, но Н.А. ещё тяжелее. Нельзя так обращаться с пожилым человеком, тем более тяжело больным.

– Аида с ним хорошо обращается, это он всё выдумывает, – продолжал настаивать Андрей.

– Почему вы слушаете только Аиду, а не хотите послушать своего собственного отца?

– Найди мне другую сиделку, я уже не могу больше терпеть, – взмолился Н.А.

– Вы думаете, другая сиделка будет лучше? – горестно спросила я. – Аиду мы хотя бы знаем, а придет новая – может оказаться гораздо хуже. Плохо или хорошо, но она всё-таки справляется.

– И ты с ними заодно! – с горечью произнес Н.А. и отвернулся.

– У него и так никаких положительных эмоций нет, да еще и мы его ругаем. Может быть, Н.А. просто хочет, чтобы с ним считались, а тут даже Аида, и та, глядя на вас, его ни во что не ставит. А ведь он заслуженный человек, фронтовик, прошёл почти всю Европу, – сказала я Андрею.

Я сообщила Андрею, что во вторник в 17 часов в Большом манеже будет открытие выставки к 80-летию МОСХА, на которую я дала керамический портрет скульптора-анималиста Ватагина, сделанный Н.А. с натуры. Ватагин учился в студии Юона на Арбате, и поэтому Н.А. подарил такой же портрет Ватагина моему музею. А оригинал этой работы находится в Антропологическом музее МГУ.

– Большие скульптуры ни у кого не брали, так как Большой манеж находится в непосредственной близости от Кремля, – сказала я.

– А какое это имеет значение? – недоуменно спросил Н.А.

– Сейчас имеет, – сказала я. – Вы же знаете, что сейчас оппозиция постоянно митингует против Путина. Поэтому рядом с Кремлём сейчас и муха не пролетит. А художники, наверное, считаются неблагонадежными – вдруг в большой скульптуре спрячут гранатомёт! Ведь уже было такое, когда рядом с Кремлём в гостинице «Россия» обнаружили гранатомёт как раз напротив правительственной трассы, по которой каждый день проезжал Путин. Из-за этого пришлось снести всю гостиницу, которая, говорят, принадлежала одному знатному чеченцу.

– Жаль, что на выставку взяли только маленькую скульптуру, – огорчился Н.А.

– Но я показала выставочной комиссии фотографии ваших больших скульптур – и Сурикова, и Медведева, и Серафима Саровского, и Столыпина. Особенно Серафим Саровский всем понравился. А насчёт Медведева раздумывали, взять или не взять его на выставку, но потом сказали: а вдруг Путин обидится? Спросили: а Путина такого же у вас нет? Вот если бы вместе с Путиным. А ещё говорят, что художники неблагонадёжные!

– Ну и ты что ответила им?

– Сказала, что есть и скульптурный портрет Путина, только небольшой. Эх, надо было вам сразу Медведева делать в тандеме с Путиным!

– Как это – в тандеме? – не понял сразу Н.А.

– А как в своё время вы сделали для Краснопресненского метро тандем Ленина и Сталина!

Когда подъехали к дому, Н.А. вновь стал усиленно приглашать меня в гости. Я посмотрела на Андрея – он опять промолчал. Видимо, он не хочет обострять отношения с братом.

– Вы что же, хотите, чтобы Егор на меня собак спустил? – отшутилась я.

Н.А. не успел мне ничего ответить. Коляска плавно заехала во двор, и ворота закрылись перед моим носом. Ну как можно после этого Н.А. не возмущаться, если он даже не может пригласить к себе кого хочет? С другой стороны, если Н.А. способен возмущаться и проявляет характер, это хорошо – значит у него есть ещё силы!

24 июня 2012 года, воскресенье

Пик дневного времени пройден, а погода всё ещё не летняя. С утра моросил небольшой дождик, я опять не угадала и оделась не по погоде. Всю дорогу до храма мелкий моросящий дождь не прекращался, и мне пришлось открыть зонт. Но в храме было тепло, и я быстро согрелась.

Сегодня, кроме Собора Вологодских, Псковских, Новгородских, Белорусских и Петербургских святых, празднование иконы Пресвятой Богородицы «Достойно есть», или Милующая. Батюшка рассказывал, что эту икону привезли в Россию с Афонской Святой горы, где сама Пречистая является игуменьей, и это четвертая афонская икона, кроме Всецарицы (Пантанассы), Иверской (Вратарницы) и Троеручицы.

Н.А. был одет довольно тепло – в своей зелёной зимней куртке, в которой он у меня запечатлён на фотографии в Большом манеже, где лет пять назад была выставка к юбилею Российского союза художников. На этой фотографии он стоит рядом с мраморной головой юной девушки, которую он отдал на эту выставку. Эта скульптура неизменно красовалась на столе у Н.А., и на неё указал Казанский, когда Н.А. спросил у него, какую работу он возьмёт на юбилейную выставку. «Да вот эту», – показал Казанский на девушку. Действительно, она была сделана изумительно. Она достойна не то что на этой выставке, она достойна находиться в Лувре или, на худой конец, в Эрмитаже, эти музеи битком забиты куда худшими экспонатами.

Я принесла эту фотографию в компенсацию того, что пока не сделала фотографии, сделанные на открытии выставки к 80-летию Московского союза художников во вторник 19 июня.

– Вы не были ещё на этой выставке? – спросила я у Андрея, когда он вывез Н.А. из храма и стал надевать ему берет на голову и перчатки на руки. – Учтите, она через неделю, 29 июня, уже закрывается.

– А вы там уже были?

– Скульптурный портрет Василия Алексеевича Ватагина работы Н.А. на выставке поставили рядом с картиной другого Ватагина, видимо сына или внука того Ватагина, которого сделал Н.А., – сообщила я, умолчав о том, что её поставили в самом дальнем углу Манежа. А сразу у входа выставили громадную трехметровую бронзовую скульптуру актёра Табакова с котом работы Зураба Церетели и несколько его больших живописных полотен, написанных в характерной для него манере примитива с большим количеством наложенной краски. С левой стороны от входа повесили два огромных абстрактных полотна художницы Глуховой – жены нынешнего председателя МОСХа Виктора Глухова. Свои картины чуть меньшей величины он скромно поместил тоже недалеко от входа за углом.

– А кто был на открытии? – спросил Н.А.

– Кроме Глухова и председателей секций были завотделом культуры Москвы и два московских депутата, – сообщила я. – Не было ни Церетели, ни Мединского, ни уж тем более президента Медведева. Видимо, они решили, что это не их уровень. Хотя было время, когда сам Хрущёв приходил на выставку к 30-летию МОСХа, ту самую, на которой он устроил разгром абстракционистов и назвал их пидорасами.

– Кто такой Мединский? – поинтересовался Н.А.

– Это наш новый министр культуры, бывший депутат Государственной Думы, ещё довольно молодой, – сказала я. – Он историк, написал большую патриотическую книгу, которая разоблачает мифы о России, например миф о том, что Иван Грозный – кровавый маньяк. На самом деле при Иване Грозном за всё время его царствования было уничтожено меньше людей, чем французским королём за одну Варфоломеевскую ночь. Ещё он высказывался на тот счет, что неплохо бы закопать Ленина.

– Наверное, за это его и назначили министром? – предположил Н.А.

– Возможно, и за это. Кстати, Мединский был в Манеже на предыдущей выставке в честь юбилея Российского Палестинского общества и предложил переименовать всё, что носит имя убийцы царской семьи Войкова, а это и станция метро «Войковская», и улица Войкова, и ещё что-то, кажется завод имени Войкова. А взамен присвоить им имя Председателя Палестинского общества и генерал-губернатора Москвы Великого князя Сергея Александровича, убитого террористами, и его жены Великой княгини Елизаветы Федоровны, которую тоже убили в 1918 году в Алапаевске. Но что-то никто не торопится выполнять его указания. Недавно он рекомендовал не показывать на НТВ фильм «Служу Советскому Союзу», который после показа в Интернете возмутил всех ветеранов своей брехнёй. И что же – НТВ даже ухом не повело и показало этот фильм вечером накануне 22 июня. Вы не смотрели этот фильм? – спросила я.

– Нет, не смотрел, а о чём он?

– О том, как немцы напали на лагерь заключенных, охрана разбежалась, а зэки его отбили. Потом охрана вернулась, присвоила себе все лавры, а зэков-героев расстреляла. А все эти зэки были политическими: одному писателю дали двадцать лет за опечатку – он ошибся и вместо «Сталин» написал это слово с буквой «р». Ну и дальше в таком же духе. В общем, типичная клюква. Шеховцова на них нет! – со смешком ответила я.

Мы подъехали к калитке, и Н.А. опять настойчиво стал приглашать меня в дом. Я опять дипломатично отказалась, сказав, что не хочу никого нервировать.

1 июля 2012 года, воскресенье

Чудная погода, не очень жарко, но и не холодно.

Сегодня Боголюбской иконы Божией Матери. В храме на аналое очень старая большая икона. Видимо, она очень ценная и старинная, потому что после службы понесли её крестным ходом вокруг храма, потом – вокруг строящегося взамен сгоревшего храма в честь иконы Гребневской Божией Матери.

Андрей не повёз туда Н.А., так как там ещё много строительного мусора, и сел на лавочке у входа. Я подошла поздороваться.

– Новая церковь растёт не по дням, а по часам, – сказала я, обращаясь к Н.А. – Наверное, по вашим молитвам. Я знаю, что вы всегда молились о её восстановлении.

– Я видел, как она горела, – помолчав, ответил Н.А.

– Удивительно, что деревянная церковь продержалась столько лет. Зато теперь она будет из кирпича, – сказала я. – Пожар ей уже не грозит.

– Каменная Спасская церковь тоже однажды выгорела вся изнутри, – возразил Андрей.

– Что за напасть на клязьминские храмы! – удивилась я.

8 июля 2012 года, воскресенье

Уже с утра градусник показывал больше 20 градусов. Очень жарко.

Сегодня празднуют день православных святых Петра и Февронии Муромских.

Почему-то и Н.А. сегодня был как никогда вялым и тихим.

– Вчера Н.А. заболел, поднялась температура, заболел бок. Видно, он что-то не то съел. Аида прочистила ему желудок, после этого вроде стало лучше, но он очень слаб ещё, – грустно сказал Андрей.

– А я на неделе в среду была на открытии фестиваля искусств в Большом манеже. Из-за этого фестиваля потеснили выставку к 80-летию МОСХа. Специально пошла, чтобы посмотреть, кто же это может так бесцеремонно сдвинуть выставку старейшего союза художников? Оказывается, бывший министр культуры Михаил Швыдкой – он теперь президент гуманитарного фонда по связям с СНГ – того самого, который отобрал у МОСХа помещение скульптурной секции в Спасоналивковском переулке. Перерезали ленточку вместе со Швыдким посол Азербайджана, бывший советский певец Полад Бюль-бюль оглы и женщина – посол Израиля, тоже бывшая советская. Журналистов нагнали видимо-невидимо, да ещё на столе официанты разливали шампанское. Позже прибыл собственной персоной президент Академии художеств Зураб Церетели. Из всей предыдущей выставки МОСХа оставили только его работы. Для них сделали специальный отсек. Я, воспользовавшись случаем, подошла к Церетели и надавала ему поручений – немедленно установить вашего Сурикова у входа в Суриковский институт. Деваться ему от меня было некуда, и он сказал, чтобы я написала на его имя письмо. На следующий день я это письмо отнесла в Академию. Жаль, правда, что время сейчас неподходящее, в Суриковском институте все в отпусках, а после отпуска письмо может затеряться. Но я при случае где-нибудь ещё поймаю Зураба Константиновича и напомню о письме. Мне кажется, от него многое зависит, ведь Академия художеств финансирует все работы по реконструкции Суриковского института.

– Если они не хотят, я и сам им не отдам свою скульптуру, – с достоинством сказал Н.А.

Всю дорогу до дома Н.А. молчал и выглядел каким-то отрешённым. Оказывается, Андрей уезжает в отпуск и в следующее воскресенье некому будет повезти Н.А. в храм. Я пообещала Н.А. звонить каждый день, чтобы он не скучал. Я бы и сама повезла его в храм вместо Андрея, но кто же меня пустит? Конечно, Андрей хочет отдохнуть. И вообще, кто я такая, чтобы кого-то судить?

15 июля 2012 года, воскресенье

Переменная облачность, но очень жарко. В храме я не сразу заметила Н.А., которого привезла Аида. Андрей, как и обещал, куда-то уехал, но Н.А., видимо, удалось уговорить Аиду. Тем лучше, наконец-то удалось поговорить с ней без свидетелей.

Аида рассказала, что через полгода после смерти Веры Владимировны братья разделили дом и земельный участок. Егору отошла солнечная сторона, на которой растут яблони, малина и смородина, Андрею – северная сторона, на которой растут только высоченные ели и нет даже травы. Та часть дома, в которой находятся кухня и ванная комната, тоже отошли Егору. Он сразу же закрыл все двери, ведущие на его половину, и Н.А. теперь вывозят через второй вход. Ту часть дома, которая досталась Андрею и которую раньше занимали квартиранты Егора, Андрей теперь уже не сдаёт.

– На что же теперь Егор живёт? – спросила я.

– На пенсию отца, – кивнула Аида в сторону Н.А. – Только когда надо получить деньги, Егор и появляется на нашей половине, а остальное время и не вспоминает об отце. Вчера Н.А. так просил его, чтобы он повёз его в храм, а он отказался. Говорит: нет-нет, я не могу, мне тяжело. Я женщина и могу, да ещё каждый день во двор вытаскиваю Н.А., чтобы он хотя бы летом подышал воздухом, а ему, видите ли, тяжело даже просто поддержать коляску, когда я спускаю и поднимаю её по лестнице, – возмущалась Аида.