Текст книги "Скульптор Николай Щербаков. От Ленинианы до веры…"

29 апреля 2012 года, воскресенье

Вчера днем был температурный рекорд – 26 градусов тепла. Сегодня с утра тоже было тепло и солнечно, но когда я вышла из электрички в Клязьме, началась гроза. Пришлось переждать в магазине, поэтому в храм пришла с опозданием.

– Вам звонил бывший помощник Н.А.? – поинтересовался у меня Андрей, когда мы вышли из храма. – Он мне звонил и сказал, что у вас хранятся документы на мастерскую Н.А., отдайте ему. Он хочет устроить там музей скульптур Н.А.

– Звонил, – сказала я, вытаскивая из сумки и передавая Андрею бумаги. – Документы ваши, делайте с ними, что хотите. Но я думаю, что музей всего лишь предлог, для того чтобы получить в своё распоряжение бесплатный офис в центре Москвы.

– Он сказал, что благодаря тому, что он в Праге организовал передачу на радио «Свобода», удалось отстоять мастерскую Н.А., когда её хотели отнять и передать церкви Троицы на Грязех!

Эта история была связана со знаменитым указом Ельцина о передаче в 1992 году Русской Православной церкви принадлежащего ей до революции имущества. Вот только там ничего не говорилось о тех, кто за 70 лет что-то построил на церковных землях. Н.А. тоже тогдашние власти выделили место для строительства на земле, которая до революции принадлежала храму Троицы на Грязех. Вполне в духе Ельцина: что-то дать, но так, чтобы нельзя было взять. В результате, когда после указа Ельцина церковники начали «брать» переданное имущество, сразу начались конфликты из-за собственности. В Церкви Троицы на Грязех староста попытался опечатать строение. Н.А., естественно, сорвал печати и продолжал работать в своей мастерской. Но ни о какой нормальной работе уже не могло быть и речи. Староста приходил каждый день и требовал освободить помещение, намекал на какие-то кары. Знакомый прокурор успокоил Н.А. и посоветовал ему сделать опись своих работ, находящихся в мастерской, чтобы в случае её захвата предъявить иск о возмещении ущерба. Этот случай был не единичным, в демократической прессе с удовольствием смаковались подробности всех этих конфликтов, в которые удалось вовлечь Православную церковь.

– Вы эту передачу слышали? – спросила я. – Нет? Вот и я тоже не слышала. И никто не слышал. Может быть, он и ходил в эту редакцию, и письмо передавал. Да мало ли писем передают на радио «Свобода»? У меня до сих пор хранится копия этого письма, которое он привёз из Праги и размахивал им в мэрии. Только вот после этого ничего не изменилось. Наоборот, церковный староста совсем осмелел: захватил подвал и самовольно замуровал вход в него со стороны мастерской. Я предложила Н.А. обратиться в суд и даже подготовила исковое заявление, но Н.А. не захотел судиться с храмом. А потом вообще с Н.А. произошла эта странная авария, когда у самого дома какой-то мотоциклист чуть не отправил его на тот свет. Кстати, нашли этого мотоциклиста?

– Не до того было, – неопределенно махнул рукой Андрей.

Разумеется, никто его и не искал. Н.А. тогда находился на грани жизни и смерти. К счастью, он выжил, но почти три года провалялся на больничной койке, перенёс несколько тяжелейших операций. К тому времени я стала депутатом Государственной Думы и уже в этом качестве пыталась помочь Н.А. Через Гавриила Попова удалось передать письмо лично в руки тогдашнему мэру Москвы Лужкову. Вышло новое постановление правительства Москвы, где персонально за Щербаковым, да и не только за ним, но и во всех других подобных случаях закреплялось пожизненное пользование творческой мастерской. То есть пока хозяин жив, он, как и до этого, пользуется своим помещением, которое только после его ухода из жизни переходит храму.

– Мне помощник сказал, что это он добился, чтобы старосту, который досаждал Н.А., уволили из храма, – сказал Андрей.

– Старосту действительно уволили, но не из-за Н.А., а потому что он присваивал себе деньги от аренды зданий, принадлежащих храму, – объяснила я. – Между прочим, после того, как его уволили, староста подходил ко мне и предлагал подать на храм в суд за незаконно захваченный подвал, который сам же этот староста и захватил. Обещал помочь в суде. Я его поблагодарила за предложенную помощь и сказала, что мы давно и сами хотели обратиться в суд, да Н.А. отказался, потому что считает, что не по-божески судиться с храмом.

– Так храм до сих пор этот подвал занимает. К тому же они огородили мастерскую забором, так что и попасть в неё теперь можно только через храм, – недовольно проворчал Андрей. – Может, если помощник займётся мастерской, он заставит их вернуть всё в прежнее положение?

– Ну это вы уж сами решайте, что для вас лучше, – умыла я руки. – Можете, конечно, отдать мастерскую в аренду или пустить туда кого-нибудь, чтобы помещение зря не простаивало, но без храма у вас это не получится. Не забывайте, что они постоянные, а Н.А. – только временный хозяин мастерской.

Наверное, Андрей принял во внимание мои слова, потому что этот вопрос больше никогда им не поднимался.

6 мая 2012 года, воскресенье

Цветёт черемуха, временное похолодание.

Сегодня празднуют память святого великомученика Георгия Победоносца. Батюшка в храме говорил о том, что он покровитель Москвы и России и неслучайно победа в Великой Отечественной войне практически совпала с днём его памяти.

После службы я сообщила Н.А. печальную новость, которую узнала на этой неделе, – умер Александр Александрович Улитин, бывший председатель Росохотрыболовсоюза и бывший председатель Московского отделения Петровской академии наук и искусств. После всех своих вынужденных отставок он постоянно жил один у себя на даче. Никто не мог к нему туда дозвониться, а когда обнаружили, оказалось, что он давно мёртв.

– Сколько же ему было лет? Кажется, он ещё не старый! – огорчился Н.А. Он тоже хорошо знал Улитина, который не раз бывал у него в мастерской.

– Да, совсем не старый, – подтвердила я. – Всего год назад вышел на пенсию, ещё жить да жить. Он после ухода на пенсию работал на четверть ставки профессора в каком-то институте. Написал учебник по природопользованию, я давала ему на него рецензию. Говорил, что за два года написал около 400 стихотворений. И, после того как он оставил свою должность председателя Росохотрыболовсоюза, он как-то поздоровел, посвежел. Я ему даже сказала, что уход из Росохотрыболовсоюза пошёл ему на пользу. На этой должности он бы точно окончательно спился. Но, видимо, такая судьба на Руси у всех поэтов – уходить из жизни раньше положенного срока. Улитин был очень добрый, отзывчивый человек, он многим помогал.

– Отчего он умер? – спросил Н.А.

– Думайте что хотите, но мне кажется, что он умер не своей смертью, – высказала я свое предположение. – Он ведь не просто ушёл со своей должности – его заставили уйти. Это был типичный рейдерский захват. Сначала Улитин сопротивлялся, обращался в прокуратуру, в Администрацию Президента. Потом жаловался, что все они заодно. Может быть, его же друзья-приятели и инициировали этот захват? Посмотрели, какие банкеты он им устраивает, и смекнули: значит, место доходное. Почему бы его не отнять? Говорят, Улитина шантажировали, однажды сильно избили, он сам мне говорил, что похитили его дочь и посадили её на наркотики. После этого он сдался. Мало того, он даже сам предложил на съезде предложенную ему кандидатуру. Улитин много лет был бессменным председателем, он пользовался большим авторитетом, и, если бы не он, этого типа никогда бы не избрали председателем Союза. Улитин пошёл на это, так как ему предложили отступные – очень приличные пожизненные выплаты и персональную машину. Зря он это сделал – с такими людьми нельзя связываться. Я думаю, что какое-то время они действительно ему что-то платили, а потом, наверное, решили, что хватит. Зачем платить, когда можно просто без шума человека убрать?

– Вот как? – только и вымолвил Н.А. Он, наверное, помнил, как несколько лет назад подобная история произошла рядом с его мастерской с режиссером Роланом Быковым, которому отдали под юношескую киностудию здание бывшего министерства хлебопродуктов на Чистых Прудах. Он взял в компанию инвесторов, которые обещали профинансировать капитальный ремонт здания под будущую аренду. Ему тоже обещали отступные и даже некоторое время выплачивали. А потом Ролан Быков скоропостижно скончался.

– У нас на Арбате недавно такая же история произошла с артистом Пороховщиковым, которому правительство Москвы на 49 лет отдало под реставрацию деревянный дом его деда, построенный до революции в Староконюшенном переулке, рядом с нашим домом. Он тоже связался с какими-то компаньонами, построил с их помощью ещё одно здание на выделенном ему земельном отводе и сдал этим инвесторам в долгосрочную аренду. И ему тоже первое время платили ренту. А недавно он умер в больнице, а жена его якобы повесилась.

– А на самом деле её повесили? – спросил Н.А.

Я не стала продолжать страшные истории, поздравила Н.А. с наступающим Днем Победы и стала прощаться, но Андрей решил заехать в поселковый совет узнать насчет подарков ветеранам. Оказалось, что Егор давно получил подарок Н.А. и ничего не сказал об этом отцу. В продуктовом наборе были колбаса, бутылка водки, гречневая крупа и конфеты. Надеюсь, что он не сам всё это съест, а хотя бы устроит небольшое застолье на 9 мая в честь Н.А.

– Вы можете начать уже сегодня, – сказала я Н.А. – Раз сегодня Георгий Победоносец, поздравьте Егора с днем его Ангела-хранителя.

– Как я его поздравлю, если он вообще никогда не подходит ко мне? – обреченно спросил Н.А.

– Когда будет пробегать мимо, вы его подзовите и поздравьте, – посоветовала я.

Тут из поссовета вышел заместитель председателя поссовета Шифрин и позвал Андрея, чтобы тот вернулся и взял какой-то дополнительный ветеранский подарок.

13 мая 2012 года, воскресенье

Всю неделю было жарко, как летом, а сегодня дождливо и прохладно – утром было чуть больше 10 градусов. Н.А. тоже приехал в храм тепло одетый, в зимней куртке.

Отец Сергий вспоминал историю о самарянке, у которой Иисус Христос просил напиться воды у колодца и рассказал ей то, что она скрывала от людей. Я слушала не очень внимательно, потому что пробиралась к канону поставить свечу за упокой новопреставленного скульптора Владимира Глебова.

– Когда он умер? – спросил Н.А., когда мы вышли из храма.

– В прошлое воскресенье, 6 мая. А хоронили его 10 мая, сразу после праздника Победы. Я была на гражданской панихиде в госпитале имени Бурденко. Родственники почему-то скрывали дату похорон. Подруга Глебова попросила меня узнать. Когда я позвонила дочери, она устроила мне форменный допрос и не хотела говорить, где будет прощание. Я вынуждена была сказать, что я бывший депутат Государственной Думы. Тогда она сказала, что прощаться с Владимиром Владимировичем будут 6 мая в ритуальном зале военного госпиталя имени Бурденко. Всё-таки он ветеран Великой Отечественной войны, был ранен.

– Да, он был лётчиком-истребителем, горел в самолете, – добавил Н.А.

– Я передала подруге Глебова, где его будут отпевать, и она уговорила меня пойти вместе с ней. Народу было мало. От Московского союза художников и скульптурной секции не было никого – ни Глухова, ни Казанского, который вроде бы был учеником Глебова. Наверное, им никто не сообщил. Были еще из скульптурного комбината имени Вучетича, где Глебов отливал свои скульптуры, да родственники по линии его покойной жены и несколько студентов из института, где он работал.

– А почему родственники это скрывали? – недоуменно спросил Н.А.

– Дело в том, что семья Глебова не принимала эту женщину-художницу, которая его опекала последние четыре года, – пустилась я в объяснения. – Она за ним ухаживала, приезжала и готовила ему еду, обстирывала, помогала в работе. Фактически они жили в гражданском браке. Глебов буквально преобразился, помолодел, летал, как на крыльях. Но родственников это очень встревожило. Дочь стала каждый день ходить к отцу, скандалила, чуть ли не с кулаками бросалась на эту женщину, угрожала и оскорбляла.

– За что? – спросил Н.А.

– Вот и я тоже удивляюсь – за что? – повторила я риторический вопрос Н.А. – Видимо, родственники опасались, что Глебов зарегистрирует с ней брак и у неё появятся какие-то имущественные права. Хотя они напрасно боялись: эта женщина и не собиралась устраивать свадьбу с 90-летним Глебовым: в этом возрасте уже не ходят в ЗАГС. Глебову, можно сказать, повезло, что он на склоне лет встретил такую женщину – сравнительно молодую, умную, интересную, заботливую и к тому же обеспеченную, которой не нужно было его имущество. Но дочь таки заставила Глебова переписать квартиру на внучку. Глебов согласился, чтобы их успокоить, а получилось еще хуже: после этого они стали вынуждать его переехать жить к ним, а свою квартиру отдать внучке, которая вдруг срочно собралась выходить замуж. А там еще зять, который уже при живом Глебове прилаживал таблички со своим именем к его скульптурам. А еще внук, который привык распоряжаться дедушкиной пенсией. В общем, Глебов и его подруга всем мешали. И они решили поместить Глебова в Чазовский центр на обследование.

– Зачем? Он что, сам не знает, какие у него болячки? – спросил Н.А.

– Вот именно, зачем? Глебов пришёл в этот центр своими ногами, а через неделю его вынесли оттуда уже на носилках. Дочь с зятем быстренько сменили замки в его квартире, так что подруга Глебова уже не смогла к нему попасть. Один раз, правда, нам с ней удалось прорваться и поздравить его с 90-летием, но потом они даже телефон убрали и перестали отвечать на звонки. Последнее время Глебов фактически находился под домашним арестом. За ним ухаживала сиделка. Конечно, Глебов пытался протестовать. Разумеется, ему бы хотелось видеть рядом с собой любимую женщину, а не какую-то чужую женщину, которую к нему приставили. До нас доходили слухи, что он отказывался принимать пищу у сиделки и его дочь приходила и лично кормила его с ложечки.

– А до этого она что, не приходила? – спросил Н.А.

– Конечно, не приходила. Они же считают: а зачем они тогда деньги сиделке платят? А сиделку тоже надо контролировать, потому что если она увидит, что контроля нет, то надрываться не станет. Будет смотреть телевизор да по телефону трепаться. Или спать. Как говорят: солдат спит, а служба идет. Подруга Глебова уверена, что если бы она была рядом с ним, то она бы его выходила. И вообще она подозревает, что Глебов мог умереть не своей смертью.

– То есть ему помогли? – с ужасом спросил Н.А.

– Нет, скорее он сам себе помог: или уморил себя голодом, или всё-таки выпил большую дозу снотворного, когда понял, что ничего не может изменить. Эта женщина говорила мне, что однажды она выбросила заготовленные им ещё до встречи с ней таблетки димедрола, но он сказал, что у него ещё есть в другом месте. А самое подозрительное – это то, что семья Глебова почему-то решила сжечь его тело в крематории, а не похоронить рядом с родителями на Николо-Архангельском кладбище, как он завещал. Сожгли – и все концы в воду. Очень жаль Глебова, он был таким счастливым последние четыре года, но родственникам всё же удалось разрушить его личную жизнь. Я не завидую его последним дням. Но, видимо, у каждого свой крест, – со вздохом закончила я свой рассказ.

20 мая 2012 года, воскресенье

Неделя была довольно холодной, но сегодня наконец распогодилось.

Н.А. сегодня первый раз после зимы снял куртку, и сразу стала видна его худоба. Руку не подвязали, так как это тянет плечо, и левая рука то и дело падает вниз и болтается. Даже Наталья Борисовна – бывший местный депутат и староста церковной общины – обратила на это внимание и сказала, что Н.А. всегда бодренький, а сегодня как-то не очень хорошо выглядит. Я ничего не сказала про зимнюю одежду. Но Наталья Борисовна когда-то работала старшей медсестрой в больнице, и глаз у неё намётан. Н.А. действительно был какой-то вялый и сразу заспешил домой, но мы немного успели поговорить.

– Я звонила на неделе в Белорусское посольство, мне сказали, что ваше письмо Лукашенко, которое они отправили дипломатической почтой через свой МИД, наконец достигло Администрации Президента Белоруссии и находится там на рассмотрении. После этого его, наверное, переправят в Гродно.

– Ну что, поедем в Гродно открывать памятник? – спросил Андрей у Н.А.

– Поедем, – ответил тот, нисколько не смутившись. – Поездом поедем.

– Вы видели по телевидению свои Чистые пруды? – спросила я.

– Нет, ничего не видел, – сказал Н.А. – А что там, на Чистых прудах?

– Акция оппозиции Оккупай-Абай возле памятника классику казахской поэзии Абаю, который казахское посольство установило на Чистых прудах, – сообщила я.

– Чего они хотят?

– Отставки Путина. Если их там наберётся много, они могут свергнуть нашего Путина, как на Украине в своё время свергли Кучму, – сказала я. – Но им не дают собраться в достаточном количестве. Сейчас по жалобе жителей их лагерь разогнали, и они перебазировались на площадь Восстания у памятника метро 1905 года. Оттуда их тоже попросили, они хотели обосноваться на Арбате возле Булата Окуджавы, но и оттуда их всех забрали в милицейский участок.

– А кто у них главный?

– Некто Навальный, главный борец с коррупцией в Интернете. Он был в Америке, и ему сказали, что, если он сможет собрать народ, как на Крещатике, они поддержат новые выборы президента и кандидатуру Навального в президенты. Ещё у них ходит в главарях Удальцов – он, кажется, комсомолец. Одно время он крутился в КПРФ и в недавно воссозданной КПСС, но они его удалили за интриги – он подкапывался против московского секретаря КПСС и хотел занять его место. Еще там, кажется, причастны Немцов и Лимонов. А недавно оппозиционные писатели тоже прошли маршем по Тверской. Молча. Только иногда сами себе аплодировали.

– И кто там был?

– Я там заметила, кроме Акунина и Улицкой, нашего Иванова-Таганского, вице-президента Петровской академии. Он по совместительству возглавляет и Московское отделение Союза писателей. Видно, Таганский обиделся на «Единую Россию» за то, что он столько парился на их праймериз, обогнал Кобзона, а в результате Кобзон – депутат, а его даже в избирательный список не включили. А может быть, он на Парижской выставке познакомился с оппозицией, и они теперь его приглашают, как своего, на эти акции. Проханов был страшно возмущён этим шествием и сказал, что когда выйдут на Тверскую писатели-патриоты, то им всем мало не покажется!

– Он живёт на Тверской, ему туда рукой подать, – поддакнул Н.А.

– Теперь оппозиционные художники-живописцы тоже хотят пройти маршем по Тверской и провезти на тележках свои картины. Мэрия уже согласовала им шествие. Но организатор – тот самый Самодуров, которого православная общественность засудила за его выставку «Осторожно, религия!». Их теперь нигде не выставляют, вот они и устроят такую передвижную выставку.

– Интересно, – оживился Н.А. – Новые передвижники?

– Я боюсь, что им наваляют на Тверской. Вот в Краснодаре казаки наваляли Марату Гельману за его выставку современного искусства. А один священник даже плюнул на него, а когда тот возмутился и сказал, что подаст в суд, ответил ему, что это такая культурная акция современного актуального искусства, а Гельман ничего не понимает, раз возмущается.

– А что он там выставил в Краснодаре?

– Какие-то голубые клизмы. А краснодарский губернатор Ткачёв собрался закупать их произведения за 500 миллионов бюджетных рублей. Недавно в Перми Гельман продал кучу дров как произведение современного искусства за 150 миллионов рублей.

Мы дошли до дома, и Н.А. спросил:

– А почему ты мне никогда не звонишь по телефону?

– Я звонила много раз на телефон Аиды, но она не берёт трубку. Наверное, там в это время ходит где-то рядом Егор, а она его боится, – стала оправдываться я.

– Да не ходит он, – стал уверять меня Н.А. – Я его вообще не вижу.

– Как не видите? Он что, совсем не спускается вниз? Может быть, его уже надо спасать? – я вопросительно посмотрела на Андрея. Тот отвёл глаза и ничего не сказал.

– Звони мне, – сказал Н.А. на прощанье. И добавил: – Звони каждый день.

27 мая 2012 года, воскресенье

Сегодня довольно прохладно, всего 12–15 градусов тепла, а ночью обещали даже заморозки. Но зато солнечно.

В церкви вспоминали отцов Первого Вселенского Собора, особенно Архиепископа Николая Мир Ликийских Чудотворца и его сподвижника святителя Спиридона, епископа Тримифунтского, с которым он на Первом Вселенском соборе выступил против Ария и его ереси о том, что Иисус Христос не Бог. Кажется, после этого Вселенского Собора и появилось церковное учение о Троице – Бог-отец, Бог-сын и Бог – Дух Святой в одной ипостаси. А тогда страсти кипели такие, что смиреннейший Архиепископ Николай ударил Ария по голове посохом, да так сильно, что разбил ему голову до крови.

Накануне, во вторник 22 мая, праздновали весеннего Николу Чудотворца. Я позвонила Н.А., чтобы его поздравить, и он мне предложил: «Приезжай ко мне сегодня в Клязьму». Я подумала про Егора и Свету и сказала: «Лучше встретимся в воскресенье, в храме». «До воскресенья я могу и не дожить», – ответил мне Н.А. После этих слов я, собрав небольшой подарочек, отправилась в Клязьму. На тот случай, если Егор вздумает спустить на меня собаку, взяла с собой большую кость. Но попасть к Н.А. мне не удалось: калитка была закрыта на замок. Я позвонила Аиде, чтобы она вышла, взяла подарок, но она в ужасе отказалась, сказав, что все дома и она не может выйти.

Сегодня я рассказала эту историю Н.А. и с опозданием передала свой подарок: порошок Гингко-билоба, который недавно купила на ВВЦ, где проходила выставка товаров для здоровья.

– Говорят, что это лекарство от старости, – сказала я Н.А. – Кажется, кто-то даже получил за это Нобелевскую премию. По крайней мере, в аннотации написано, что это средство употребляют при инсульте и после него для восстановления организма.

Н.А. сегодня выглядел гораздо бодрее, чем в прошлый раз. Андрей отнёсся к моим комментариям по поводу Гингко-билоба довольно скептически, но пообещал, что посоветуется с врачом по поводу его приёма.

– На этой неделе было два праздника, 22 мая во вторник – Никола, а в четверг, 24 мая, вообще тройной праздник: Вознесение Господне, равноапостольных Кирилла и Мефодия – учителей словенских, который отмечают как День славянской письменности и культуры и День Тезоименитства Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. По этому случаю в Москве был Крестный ход от клыковского памятника Мефодию и Кириллу к Иверской иконе Божией матери, перед которой состоялась соборная молитва.

– Где это было? – спросил Н.А.

– На Васильевском спуске у храма Василия Блаженного. Народу собралось тысяч десять. Конечно, это меньше, чем когда было молитвенное стояние у Храма Христа Спасителя в честь поруганных икон, всё-таки это был рабочий день, а не выходной. Приехало много автобусов из других епархий поздравить Патриарха Кирилла. Вместе с ним на трибуне был Патриарх всея Эллады. А после молебна выступал Кубанский казачий хор. Замечательный концерт! Вы не смотрели это по телевидению?

– Нет, не видел, наверное, это не показывали, – сказал Н.А. – Кинофестиваль в Каннах только показали.

– А вы видели, как на этот кинофестиваль приехал на инвалидной коляске кинорежиссер Бертолуччи? – спросила я. – Его везли на коляске, а он так важно в ней восседал! Кажется, сейчас появилась какая-то мода на то, чтобы передвигаться в инвалидных колясках. Даже бывшего американского госсекретаря Генри Киссинджера, которому уже за 80, тоже возят на инвалидной коляске и недавно его обыскали в аэропорту.

– Ну и ничего не нашли? – с юмором спросил Н.А.

– Нет, не нашли. Но он к этому отнёсся с пониманием. И даже похвалил работников аэропорта за бдительность.