Текст книги "Мертвый и Похороненный"

Зашелестели бумаги. Сегия стоял над моим столом, перекладывая ветхие листы. Потом он поднял на меня глаза.

– Ты все знаешь.

Я промолчал.

– Ты не был в отключке в том кабаке, да?

Я пожал плечами и отвернулся. В конце концов, что это меняет?

– Что ж, тем лучше, пожалуй… – северянин опустился в мое кресло. – Где я прокололся?

– Я не колдун, но и не идиот, – сказал я.

А ведь это он. Он – Обманщик, вдруг совершенно отчетливо понял я. Не хватало самой малости – однозначной уверенности.

– Как тебе это удается? – спросил я. – Люди не живут так подолгу…

– А… – северянин махнул рукой. – Так люди и не живут. А насчет себя я уже не уверен. Я только начинал человеком. Впрочем, тебя это не касается. Просто считай, что Сегия вдруг стал колдуном.

– Скажи… – странно себя чувствовал. Как будто со стороны смотрел на этот разговор. – А что случилось с Сегией?

– Ничего, он сидит перед тобой, видишь?

– Не понимаю.

– А тебе и не надо, – северянин хмыкнул. Понятно. Значит, не скажет. Ну что ж…

– Послушай… Не знаю, как теперь к тебе обращаться даже…

– Зови Сегией, как и раньше, ничего не изменилось.

– Хорошо, – я медленно кивнул. – Ничего не изменилось, договорились.

Я подловил тебя один раз, Обманщик, подловлю и во второй. Из-за этого колдуны и проигрывают. Гаро Проклятого так по-глупому убили, в конце концов, из-за самоуверенности его. Смешно, но веровать в свое всемогущество, нынешнее или грядущее, любой колдун начинает с того самого момента, как в первый раз поджег свечку.

***

Пришло письмо от царя. Он приказывал немедленно явиться в Тарму. Я прочитал текст, протянул бумаги Сегии. Он пожал плечами.

– У нас тут остались еще дела?

– Совсем по мелочи, – я начал вспоминать. – Нужно встретиться с ублюдком, торгующим дурью, еще разок, уже скорее так, для острастки. Нужно выдать инструкции обозу с вяленой козлятиной. Да и все, собственно.

– Значит, завтра тронемся, – северянин поднялся. – Заканчивай свои дела, а я закончу свои.

– Значит, ты отпускаешь меня одного? – я ухмыльнулся.

– Идиота не отпустил бы, а ты справишься сам. Возьми кого-нибудь из солдат.

И он ушел. В общем-то, все мои встречи были надуманными. Про настоящую я не сказал. Я поднялся с кресла, мимоходом посетовав на ноющие суставы. Все-таки сырость осени в Улла-Кутта меня достала-таки.

В этой части старого города я раньше не был. Хоть она и мало чем отличалась от остальных районов – те же неширокие улицы, двухэтажные каменные дома. «Кривая яблоня» была стандартным местным питейным заведением, потихоньку перебиравшимся с улицы под крышу. Но столы с навесом пока еще не убрали. Лока сидела в одиночестве, а кружка перед ней была больше ее головы.

– И к чему эти игры с тайными записками и прочим? – спросил я.

– Садись, – Лока подняла на меня глаза от своего пойла. – Здесь подают отличный компот из вина. Сладкий, как варенье, тебе понравится.

Я сел. Она так и не удосужилась сменить одежду или стереть с лица раскраску. Обрезанные как попало волосы торчали в разные стороны.

– Это свидание, что непонятного, ннда? Ты уезжаешь, я буду скучать. Что там еще в таких случаях говорят?

– Не знаю, разное наверное…

– Да ладно, не делай столь страдальческий вид, – Лока отхлебнула из своей кружки. – Я хотела тебе рассказать про то, что мы вчера делали. Пока ты не уехал.

Я не стал спрашивать, откуда она знает, что я уезжаю.

– Этот твой северянин – он кто вообще? – Лока скривилась, как от уксуса. – Он пришел позавчера в форт, и у нас была операция… Ты ведь про него спрашивал насчет кружки, да?

Я вздохнул. Кивнул.

– Мы ходили брать мятежников, как обычно, – тут она задрала подол и продемонстрировала уродливый свежий ожог на бедре. – Это я попала под огненное заклинание одного из бандитов. Только у него не было никаких татуировок, я специально его догола раздела, не слушая смешки наших. Не было татуировок. Он не должен был колдовать. Что происходит?

– А можешь рассказать, почему вас сюда отправили? – спросил я.

– А ты мне все объяснишь, ннда? – я кивнул. Она заговорила.

***

Лидо-Лисус был давним сподвижником царя. Не с самого начала, конечно, но еще с тех времен, когда царь был таном. Они повздорили после битвы при Багарде. В чем именно они не сошлись – никто не знает, ссора произошла без свидетелей. После этого былой сподвижник скрылся, не дожидаясь приказа о казни. Приказ, кстати, был, я его отлично помню.

Лидо-Лисус сначала попытался стать правителем одной из провинций, захватив там власть – выбор его пал на Отмели. Но ему это не удалось – то ли он оказался дрянным владыкой, то ли просто не повезло. Он снова сбежал, но с тех пор сесть на какой-нибудь трон больше не пытался. Зато он стал настоящим шилом в известном месте, злым гением царя. Он мутил воду, подстрекал к бунтам и мятежам, придумывал всякие бесчеловечные культы… И вот в этом деле талант у него был несомненный. Просто ночной кошмар любого правителя.

И на сей раз он избрал своей целью Улла-Кутта, благостную и спокойную северную столицу. Самое смешное, что пока царь вместе с войском ходил в свой поход-экспедицию, Лидо-Лисус никак себя не проявлял. Залег где-то на дно и жил спокойно. Но стоило царю вернуться, как он тут же оживился. Известие об этом привело царя в неистовство и бешенство. Сначала он хотел ехать в Улла-Кутта сам, но потом успокоился, внял увещеваниям друзей, советников и прочих умных людей, и отправил сюда Рваных Ласточек, которые на этом поприще собаку съели. Не люблю этих наемников, но надо признать, всяких бунтовщиков они выискивали технично. Одна история про Союз весла и кружева чего стоит! А ведь вроде бы могучая подпольная организация была, жрецы от нее рыдали в голос, но поделать ничего не могли. Но речь сейчас не об этом.

Итак, Лидо-Лисус объявился в северной столице и принялся за свою всегдашнюю деятельность. В спокойном как горное озеро городе появились компашки недовольных, жрецы неведомых культов принялись нашептывать в уши новые истины, некоторые кабаки и богатые дома стали медленно, но верно превращаться в штаб-квартиры и притоны. Местный тан пытался справиться с этим как мог, но он плохо знал Лидо-Лисуса. За лето северная столица, открытый и светлый город, обзавелась вторым и третьим дном, десятком тайных обществ и несколькими проповедниками околовсяческих доктрин. Если бы тан не всполошился вовремя, то к весне имелось бы полноценное сепаратистское восстание. Восставшая северная столица – это та еще плюха, царю пришлось бы долго и мучительно призывать Улла-Кутта к порядку.

***

Рваные Ласточки прибыли и сразу взялись за дело. Первое, с чем они столкнулись, были непонятные колдуны, которых быть вообще не должно.

– Четыре! – Лока возмущенно сжала кулаки. – Четыре колдуна! А убить мы смогли одного. И на нем не было татуировок, он не должен быть колдуном!

Для самой Локи эта миссия оказалась настоящим кошмаром. Она всегда была исключительной, особенной и ее ценили. А тут она терпела поражение за поражением. Но главное – этих новых колдунов она не могла вычислить. А у нее было заклинание, позволяющее это.

– И потом явился этот твой телохранитель и принялся раздавать указания, – закончила она. – С таким видом, будто он личный друг царя. Самое интересное, что Лопата его слушается, будто так и надо.

– Лопата – ваш главарь? – уточнил я.

– Да.

– Расскажи про последний бой? – мне наконец-то принесли глинтвейн. – Где тебя ранили.

– Ранили меня не только в последнем, – хмыкнула Лока. – Явился северянин, размахивая брюликом, и заявил, что у него есть для нас задание. Что нужно пойти в один богатый особняк и устроить там зачистку с допросами. Что у него даже есть с собой карманный дознаватель, так что все будет чисто и по закону. Мне казалось, что подстава все это, ннда. Вот мы врываемся в дом, крошим там особо приближенных тана и прочую белую кость с голубой кровью, а потом начинается зима, и весь наш отряд благополучно к весне из-под снега откопают. Вместе с Лопатой, Локой, офицерами и прочими… Мы же наемники. Нас не жалко. Причем, приказ вполне может исходить и от царя. Просто я вполне допускала, что нами могут пожертвовать. Мы убьем нужного человека, а нас положит разъяренный город. Мы крутые, конечно, можем и звезду с неба арбалетным болтом сбить, и дракона в собачью будку засунуть… Но кто мы такие против Улла-Кутта?

Я кивнул. Она говорила с горечью и злостью. Помолчала. Достала откуда-то из складок одежды самокрутку, закурила. Смахнула слезы с глаз.

– Мы пошли. Убили всех, кого надо, пленили оставшихся. Одного там отдали дознавателю. Останки допрошенного потом в мусорном мешке выкинули на помойку, даже похоронить никто не удосужился. Распоряжался там твой телохранитель. У него тут оказалось довольно много людей, и дознаватель настоящий. Не местный, у местного номер семь, а северянин привел номер четырнадцать.

Она замолчала, снова отхлебнула из своей кружки, а потом грустно усмехнулась.

– Все было и правда по закону, ннда. Печати, приказы, распоряжения, знаки. Только я все равно до сих пор почти уверена, что это подстава. Мы остаемся здесь до весны. И может случиться, что зиму мы не переживем. Ты с северянином уезжаешь, а вот его многочисленные люди остаются…

Она сглотнула, упрямо сжала губы и долго смотрела на людей, проходящих мимо. Завыла собака. Старьевщик прокатил мимо свою тачку, старательно не глядя в нашу сторону. Почтальон, молочник, уличные девки, старательно маскирующие род своих занятий… Хороший город Улла-Кутта, жаль, что я этим летом тут не жил. А может мне больше и не удастся провести здесь безмятежное лето.

Лока выжидательно уставилась на меня. Я молча смотрел в стол. Да ну их всех к драным гиенам помойным! И я рассказал ей. Про мертвого советника царя, про Кронта-Обманщика, про саботаж на Хромой собаке, про удивленного дознавателя, про наездников, вселяющихся в тела людей. А заодно и про Гаро Проклятого, Кровавых Близнецов, Асту-Куриную Слепоту, Криссту-Облако. Наша история богата на личности, овеянные недоброй славой. Я бы может и рассказал про кого-нибудь хорошего… Про подвижников, про врачей, самозабвенно помогающих страждущим, про добродетели и доброделателей. Но имен их я не знал. И не знал, есть ли они вообще. Наверное, есть, не может же мир состоять из одних мерзавцев и негодяев. Себя так я считал вполне хорошим парнем. Внутренний голос подсказывал, что именно поэтому история меня и позабудет. А может не поэтому. Может я просто слишком мелкая песчинка для истории. Куда мне до того же Гаро…

Начался дождь. Редкие прохожие рассосались по домам и под крыши. А мы продолжали сидеть под навесом и смотреть на опустевшую улицу. Я держал ее за руку, у нас ведь свидание, ннда? Кто знает, может, мы видимся в последний раз?

Остров всех богов

Остров ничуть не изменился с тех пор, как я был здесь последний раз. Те же живописные развалины, те же блаженные жители, улыбающиеся каждому встречному. Вообще-то они всерьез считают, что на их острове родились боги. Просто все боги вообще. И тармские, и белафортские, и те, что правят Страной Монументов. И все эти развалины – это их бывшие дома. Руины и вправду странные – никто не знает, кто и когда здесь жил. Фрески написаны в манере, больше нигде не встречавшейся. А сами дома и храмы, если, конечно, они когда-то были домами или храмами, друг на друга походили, как муравей на муравьеда. У меня был один знакомый историк, который как-то после третьей бутылки розового книддского пытался втолковать мне, что один народ с одними традициями, живущий в одном месте строит примерно в похожей манере. Что если повелось когда-то вход в дом оформлять двумя колоннами и украшать изображением птицы, то так будет и у всех остальных. Правда, у кого-то зяблик, у кого-то орел, да и колонны могут быть как резного розового мрамора, так и из кое-как поставленных трухлявых бревен. Я с ним даже не спорил. Просто радовался, что я не историк, ибо здесь, на Книдде, сей ученый муж и спился до полного непотребства. Потому что на одной постройке были колонны, вторая была похожа на ящик или короб с круглыми дырками вместо окон, у третьей имелись островерхие башенки, а дверей вроде как вовсе предусмотрено не было. В общем, села в лужу уважаемая наука история, и мой приятель вместе с ней. Хорошо, что на Книдде к гостям и убогим особое отношение, может он до сих пор где-то тут обитает…

Собственно, это не к тому, что я верю, что боги родились на Книдде. Но если бы я был богом, то точно выбрал бы именно это место в качестве дома. Не остров, а сказка про изобильную страну с манной небесной вместо тяжелого труда, как основы благополучия и процветания. Ну… Так казалось, во всяком случае. А уж какое тут вино…

– Слушай, Жаба… – Каца внимательно огляделся и цокнул языком. – А почему меня в прошлый раз с вами не было?

– Ты сказал, что море не любишь, – я пожал плечами. – И Книддские послы тебе не понравились. А еще у тебя тогда в Тарме была эта… Как ее? Рыженькая такая…

– Айвис, точно! – Каца хлопнул себя по лбу. – Я женился тогда еще. В третий раз…

– Господин каптер? – невысокий книддец поклонился, улыбаясь. – Я хотел бы вас проводить в ваш дом, чтобы вы могли отдохнуть с дороги.

– Нет, – покачал головой я, хоть мне и хотелось нестись со всех ног в приготовленные для меня покои и наслаждаться там плодами книддского гостеприимства. – Сначала на верфь.

Книддец снова улыбнулся, поклонился и сделал знак следовать за ним. Каца насупился и прошипел:

– Подождали бы верфи, не рассыпались!

– Ты не понимаешь, Каца, – как можно более деловым тоном заявил я. – Если мы сейчас пойдем в этот дом, то сможем высунуть оттуда нос через неделю, не раньше. А у нас нет лишней недели. Так что сначала дела, а потом пойдем пить их вино, есть фрукты и… пользоваться прочими благами острова богов.

– О, кстати, – Каца наклонился к моему уху и зашептал. – Эти сумасшедшие и правда верят, что у них родились боги?

– Они считают безумными всех, кто в этом сомневается, – ухмыльнулся я.

* * *

Каца скучающе смотрел то на небо, то на море. Но больше всего его взглядов досталось юной красотке, неспешно накрывавшей стол под тростниковым навесом. Мне тоже хотелось смотреть на гологрудую книддку, а не на унылого инженера, вводившего меня в курс дела. А уж когда Раний повел нас от благоухающего яствами стола в сторону скелетов строящихся кораблей, Каца, похоже, готов был превратить его в какое-нибудь тихое насекомое вроде мокрицы. Вообще-то, инженер был толковый. Да и успехи у книддских верфей были ничего так себе. Только все равно медленно, медленно строился флот! В планы царя вовсе не входило ждать несколько лет…

– Таким образом, господин каптер, – продолжал вещать своим скучным голосом Раний. – Даже если предположить, что у нас не будет недостатка в рабочих руках…

– Что там такое? – встрепенулся Каца, показывая своим длинным тонким пальцем назад, туда, откуда мы пришли. Там и впрямь имелась небольшая заварушка – охранники не пускали к нам кого-то. Но человек был настойчив и гнул свою линию высоким, даже скорее визгливым женским голосом. Раний поморщился, будто лимон сожрал одним махом. Я вопросительно приподнял бровь.

– Это Малайна, – нехотя произнес инженер. – Она выжила из ума и возомнила себя кораблестроительницей. Пыталась к царю пробиться, а теперь вот… к вам…

Мне стало интересно. Женщина-инженер? Впрочем, мне уже изрядно поднадоел важный разговор, и хотелось отвлечься.

– Эй, там, – окликнул я охранников. – Пропустите ее!

Женщина оказалась маленькой, с капризным детским лицом и растрепанными рыжими волосами, скрученными кое-как в принятый на Книдде узел. Грудь она прикрывала, что означало, что она замужем. Но глаза безумными не выглядели.

– Добрый день, господин каптер! – она слегка задыхалась, все еще не остыв от скандальчика с охраной.

– Малайна, ты выжила из ума, – простонал Раний. И я вдруг понял, чья она жена.

– Господин каптер, они все делают неправильно! – громко и без перехода заявила супруга инженера. – Давайте я вам расскажу…

Маленькая женщина ловко устроилась на земле, подоткнув подол, и принялась рисовать палочкой.

– Вот смотрите, что они делают, – в желтой пыли несколькими взмахами она изобразила нечто похожее на рыбий скелет. – Они ставят ребра, киль, пиллерсы, стингеры… – продольные полосы перечеркнули рыбий скелет. – И потом обшивают все это досками…

– Смотрите, какая умная! – язвительно заметил Раний. – Просто гениальный инженер, а?

Но рыжая дамочка не слушала своего мужа. Она стерла скелет и принялась за другой рисунок – контур корабля.

– А если сначала взять доски, сшить из них внешний корпус, а потом постепенно натягивать ее на рамы шпангоутов, по мере необходимости…

– Не позорься! – Раний дернул ее за плечо. – Твои корабли развалятся, ты их даже на воду спустить не успеешь!

– А твои тяжелее в полтора раза! – парировала Малайна. – Откуда вы взяли, что кораблям нужен такой тяжеленный скелет? И мои корабли получится строить быстрее!

– Ерунда все, – махнул рукой Раний. – Не слушайте ее, господин каптер, она не понимает, что говорит. И традиций кораблестроения не знает…

– Твои традиции устарели уже во времена моего прадеда! – взвизгнула Малайна и вскочила. – Если этим традициям следовать, то мы Белафорту можем сразу сдаваться! Потому что не успеем ничего!

– Зачем я ей все рассказал?! – простонал Раний. А я тем временем вгляделся в рисунок на земле, и до меня помаленьку стало доходить. Благо лекций по кораблестроению я наслушался за последнее время огромное множество. Да, придется сначала вложить чуть больше труда, чем при традиционном методе, зато потом корабли можно будет штамповать как…

– Ты сам осел упрямый! – Малайна уперла руки в боки и попыталась посмотреть на мужа сверху вниз.

– Молчала бы, инженерка, детей уже двое, а у тебя все море в голове играет!

– Да я с рождения с отцом на лодке… Да ты…

– Малайна, у тебя с собой расчеты и чертежи? – спросил я.

– Что? – хором опешили супруги.

– Да! – опомнившись, взвизгнула Малайна и принялась рыться в своей сумке. Но я ее остановил и повернулся к Ранию:

– Веди нас за стол, к еде и вину, – приказал я. Каца просиял. – Не годится такие дела решать вот так, на улице.

– Вы что же, господин каптер… – глаза Рания полезли из орбит от удивления. – Вы это всерьез?!

* * *

Я понимал, что Каца ненавидит меня, как распоследнюю кучу гиеньего дерьма. Но поделать ничего не мог. Какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что эта вздорная женщина говорит дело. А Каца не хотел вникать. Он хотел поглощать вкуснейшее книддское вино бочками и поскорее перейти к тому пункту программы, по которому полагается вдумчиво изучать выдающиеся женские прелести острова всех богов. А вместо этого ему приходится сидеть и слушать измышления про шпангоуты, стяжки и прочие малопонятные вещи.

Постараюсь объяснить, почему я вцепился в эту дамочку… Отчет Рания показал, что не будет так, как хочет царь. Никак не будет, не может быть. Сколько бы сил, денег, труда и смекалки мы не вложили в создание флота, все будет слишком медленно. Настолько медленно, что, в конце концов, Белафорт сведет наши усилия на нет, победив нас, таких неготовых по-настоящему к войне. А чтобы все получилось, в кораблестроении стоило бы поменять что-то кардинально. В самом подходе. Чтобы корабли сходили на воду сразу десятками, а не собирались по одному. Надежно, конечно, еще наши деды так строили, но нам не подходит. Никак не подходит.

По сбивчивым объяснениям Малайны и ее полуразборчивым почеркушкам я понял, что вот же оно! Решение!

– Господин каптер, – извиваясь от беспомощности, в десятый раз обратился ко мне Раний. – Это все невозможно, что она предлагает… Это абсурд и бред, возомнившей себя инженером бабы…

– Послушай, Раний, – я подмигнул Каце, чтобы он мне подыграл. – Мне здесь, сейчас и срочно нужны все инженеры-кораблестроители, которых ты можешь найти в течение часа.

Каца ухмыльнулся, показав кораблестроителю раздвоенный язык. Раний, собравшийся, было, что-то мне возразить, вдруг изменился в лице, подавился собственными словами и, кланяясь, засеменил к выходу. Я нахмурился.

– Что за ерунду ты с ним сотворил? – спросил я.

– В Стране Монументов есть змееголовое божество. Редкостный гад во всех смыслах, – Каца ухмыльнулся во все свои зубы. – А этот твой корабельщик явный поклонник… гм… тамошней божественной публики. Знак у него на шее – Арнст. Означает защиту от подземного мира. А татуировка, край корой было видно, на правом плече – лодка-солнце. Вот я и показал ему…

Малайна сжалась от ужаса, круглое личико ее побледнело. Вот же, гиений помет, а я совсем про нее забыл!

– Малайна, не волнуйтесь так, – я улыбнулся как можно более ободряюще. – Мой друг просто колдун. Обычный колдун, к страшным богам Страны Монументов…

Договорить я не успел. Лицо ее исказила жуткая гримаса, и она принялась выкрикивать отрывистые слова, похожие на… Ни на что не похожие! Пальцы Малайны заплясали в диком темпе, вычерчивая в воздухе сложные узоры. Я опешил. Стоял и молчал, как дурак, не зная, что делать. Каца тоже на какое-то время замер в недоумении, но опомнился гораздо быстрее – знал, похоже, с чем это мы столкнулись. Он не стал колдовать, он просто врезал женщине без замаха под дых. Устрашающий ритуал прервался. Малайна судорожно хватала ртом воздух, лицо ее уже было нормальным.

– Что это было? – нахмурился я.

– Потом, – процедил Каца. – Видишь, даме плохо!

Мы подхватили Малайну под руки и усадили. Она от нас не шарахалась, смотрела жалобно, а когда отдышалась, сказала:

– Наверное, солнечный удар… Иногда со мной бывает, спасибо…

Она ничего не помнила.

* * *

– Знаешь, Жаба, – Каца попытался выдвинуть массивное кресло на середину комнаты, поближе к столу, но у него ничего не выходило. – Мне кажется, твоя эта инженерка не убедила ничуть совет кораблестроителей. Да что они его к полу прибили что ли?!

Каца пнул кресло, плюнул в сердцах и сел на табурет.

– Все равно, – упрямо сказал я. – Она говорит дело. Нутром чую, понимаешь? Я, конечно, ни разу кораблей не строил, но наблюдал на Отмелях за этим делом. И слушал, что говорят самые разные люди на верфях…

– Зануда ты, Жаба, – Каца налил себе вина и с блаженным видом его пригубил. – И как ты их заставишь работать по новым правилам?

– Прикажу, – пожал плечами я. – Пусть только попробуют ослушаться… Кстати, надо подумать, какой аргумент будет живописнее – головы несговорчивых инженеров на кольях вокруг верфи, или их же кишки, натянутые вдоль дороги?

Вообще-то, я отвечал, не думая. И Каца тоже не просто так дурачился. Я выжидательно смотрел на лицо колдуна. Наконец он удовлетворенно хмыкнул и кивнул:

– Все, можем говорить!

Я расслабился, но тут же собрался.

– Что это было, Каца? – спросил я. – Что она пыталась сделать?

– Веселенькое дерьмецо с нами сотворить, не иначе! – изрек Каца. Лицо его помрачнело. – Я такую погань видел в Стране Монументов. Там есть храмы… Как будто закопанные в землю каменные кубы, в которые заходить можно через дыры в потолке. Как будто улей или что-то такое… Так вот у тамошних культистов была магия очень специфическая. Выглядела точно так же.

– Жреческая магия Страны Монументов? – я тоже подсел к столу и налил себе вина. – И что вы делали с этими жрецами?

– Убивали, когда видели, – хищно улыбнулся Каца. – А поклонялись эти культисты тому самому богу. Змеиному. Фу. Мы один раз попытались в их храм проникнуть, так почти сразу передумали, просто завалили камнями все входы.

– Фу – это божество так звали? – попытался пошутить я.

– Почти, – хмыкнул Каца. – Божество звали Хууф. Звук ползущей по песку змеи. Или сыплющегося с крыши песка. Этот бог вроде как еще и за песок каким-то образом отвечал. За все, такое же мелкое, как песок…

– Так что за магия-то? – нетерпеливо спросил я.

– Да обычная магия, – отмахнулся Каца. – Мощная очень, если пропустить этот вот ритуал. Если бы она дочитала все, что было нужно, то что-нибудь бы произошло. Плохое. Потому что ничем хорошим эти культисты сроду не занимались. Ну, вот подумай сам, как могут люди, поклоняющиеся змеюкам, что-то хорошее сделать?

– Так ты считаешь, что наша Малайна – культистка? – я примерился к блюду с жареным мясом, раздумывая, с какого куска начать.

– Ты что, идиот? – Каца даже стакан свой отставил. – Это же наездник!

– Малайна – не Малайна? – удивился я. – Вроде не похоже, они с мужем ругались очень натурально, будто всегда так ругались…

– Я думаю, мы застали момент, когда наездник пытается ее оседлать, – задумчиво проговорил Каца.

– То есть ты точно не знаешь?

– А что тут можно точно знать?! – Каца вскочил и заходил по комнате. – Можно подумать, меня в школе учили, что в человека могут вселиться давно подохшие духи из далекого прошлого?!

– Да ладно тебе, не кипятись, – примирительно сказал я, но Каца уже и сам успокоился. Так же быстро, как и вызверился.

– Что-то должно совпасть… – забормотал он будто самому себе. – Какие-то важные детали должны сойтись. Может быть дело в том, что я напугал ее именно змеиным языком, ее душа тренькнула особой музыкой, и порхавший рядом дух одного из культистов немедленно проник в ее дурную башку…

– Эй-эй! – перебил его я. – Мне ее дурная башка очень даже нужна!

– Тогда нам надо как-то не позволить наезднику в нее вселиться!

– А может он уже отцепился? – сказал я, не испытывая, правда, особой надежды. Слова Малайны про то, что "с ней это бывает" сразу же всплыли из памяти. Я заглянул в свой стакан, но он был уже пуст. Пришлось наполнять.

* * *

Ничьи кишки на столбы наматывать не пришлось. Оказалось достаточно двух показательных порок, чтобы кораблестроители прониклись серьезностью момента и принялись обсуждать идею Малайны всерьез. Это было уже слишком узкоспециально для моих ушей, поэтому слушал я невнимательно, следил только, чтобы очередное обсуждение не скатилось к "может ли женщина предложить что-то путное". Через неделю началась подготовка верфи к новым условиям.

Все это время за Малайной неотступно следовал Каца. Чем изрядно смущал ее супруга. Вообще смешная ситуация была, конечно. Рания сдвинула на его посту собственная жена, к которой он отнесся несерьезно, и теперь вместо позиции "главный", он плелся где-то в хвосте, бурчал что-то периодически, и единожды его пришлось устроить публичную выволочку, которая чуть было не дошла до порки. После этой беседы Раний заткнулся, но, надо думать, теплыми чувствами ко мне не проникся ни капельки. А тут еще Каца, который днем и ночью находился рядом с его женой… Кацу он боялся до судорог, у него даже губы бледнели, когда колдун подходил близко. Поэтому ни о каких протестах речи не шло, разумеется. Вот и ладненько. Пока все двигалось в нужном направлении, пораненные чувства обиженного (даже, заметьте, не обманутого!) мужа меня интересовали меньше всего.

А работа шла! Даже когда мы столкнулись с необходимостью почти идеально выверенного сходства деталей, уже было понятно, что путь, указанный вздорной женой Рания верен. И что совсем скоро корабли начнут сходить на воду чуть ли не втрое быстрее, чем раньше. Я был собой доволен и где-то даже горд. И меня не мучила совесть за тех трех показательно казненных саботажников.

* * *

Когда я вошел, Каца сидел за столом и чесал свою лысую татуированную макушку. Неподвижная Малайна лежала на низкой скамье, правая рука вывернута под невозможным углом. Сломана.

– Мертва? – спросил я.

Каца покачал головой и отхлебнул из своей кружки. Скривился, будто пил не розовое книддское, а распоследнюю кислятину в самой дешевой тармской рыгаловке.

– Только нам от этого не легче, – хмыкнул он, не глядя на меня. – Он вселился-таки. И я ничего не смог с этим поделать.

– Может попытаться с ней поговорить? Вроде среди наездников вменяемые попадались…

– Я попытался, – огрызнулся Каца и приподнял руку. Весь бок его хламиды пропитался кровью. – Нож воткнула, дрянь. Неопасно, по ребрам скользнул…

Я присвистнул.

– Что будем делать с трупом?

– Она же еще не труп, – безо всякого выражения возразил колдун. Даже не возразил, а так, обратил мое внимание. Я отмахнулся и налил себе вина.

К третьему кувшину мы пришли к некоему решению – во-первых, пусть пока будет живая. Потому как убить никогда не поздно, вдруг получится вылечить. Во-вторых, мне, как любителю копаться в пыльных бумагах, надо срочно разузнать об этих культистах все, что можно. Ее супруг, да и она сама, похоже, увлекались богами Страны Монументов, значит, какая-никакая литература в их доме имеется. Ну и, в-третьих, ее состояние нужно до поры до времени скрыть, а значит…

– Значит так, Каца, – речь у меня была уже невнятной, но соображал я яснее ясного. – Тебе сейчас надо тайно, но при как можно большем количестве свидетелей, увезти нашу красу ненаглядную на… эээ… куда тут уезжают недавно поженившиеся?

– В Тирровы рощи на Закатном берегу, – ответил Каца.

– О! – я со значением поднял указательный палец. – Туда. И там нанять уединенный домик. И порочно уединиться там с ней. Порочно, потому что жена все-таки чужая…

Никакого энтузиазма Каца не демонстрировал, но и не возражал против этого плана. Ему предстояло три или четыре дня провести в обществе женщины, в которую вселился давно умерший культист из Страны Монументов, а мне – перебрать неизвестное количество старых бумаг, в поисках ответов. Если же ответы не найдутся, то… Как бы ни было жаль…

– Я столкнулся с ним возле Колоннады Тратса, – произнес вдруг Каца глухо. – Он был одет как все здесь – в белое. Молодой совсем, кожа гладкая и волосы не обриты. Он меня увидел первым и начал свой танец. А я засмотрелся, очень уж… эмоционально у него получалось. Да и не знал еще, к чему это все. Магическое шевеление в этом ритуале только в самом конце заметно… Вот я и досмотрел. У меня был ученик. Первый, и он же последний. Теперь не будет больше. Он сообразил раньше и бросился вперед, меня оттолкнул. Тут его и разметало в кашу. Парня-культиста взяли, отдали дознавателям, те его выпотрошили до донышка, узнали все, что можно, но ничего не поняли. Вроде бы эти культисты вообще не маги. Трое дознавателей работали, все трое в голос уверяют, что искры в нем не было. А у меня перед глазами стояла кровавая волна, которая взметнулась и опала. На том месте, где стоял Дад. Вот так…

Я молчал. А что тут скажешь?

– Ты поосторожнее, ладно? – Каца посмотрел мне в лицо. – Если тут и правда родился бог этих культистов, то наверняка какое-нибудь веселенькое дерьмецо он нам подложил…

* * *

Листы были жесткие и закручивались к краям. Скреплены они были деревянной скобкой оригинальной конструкции, когда-то таких листов было двенадцать.