Автор книги: Элла Сагинадзе
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Если либеральная общественность встретила издание манифеста с ликованием, то для людей консервативно-охранительных взглядов это событие стало, без преувеличения, катастрофой и знаменовало крушение привычного миропорядка. Государственный секретарь С.Е. Крыжановский так описывал свои впечатления в связи с Манифестом 17 октября: «Какие-то неясные предчувствия, какая-то тоска захватывали сердце, что-то словно треснуло в нашей жизни и поползло лавиной, надвигалась какая-то неясная чужая сила, и невольно приходило на ум: “Прости, Святая Русь”»[218]218
Воспоминания: из бумаг С.Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи / Подгот. текста, вступ. ст., коммент. А.В. Лихоманова. СПб.: Российская национальная библиотека, 2009. С. 75.
[Закрыть]. Витте в этой ситуации стал восприниматься как главный виновник происходящего, в чьей злонамеренности не приходилось сомневаться.
В консервативной среде практически сразу после назначения графа на пост председателя правительства поползли слухи, что новоиспеченный премьер-министр навязал монарху ограничение его самодержавных прав, поскольку стремится стать «президентом Российской республики». По воспоминаниям Спасского-Одынца, в конце октября один из влиятельных чиновников в Министерстве внутренних дел, А.С. Стишинский, при встрече сказал ему, секретарю Витте: «А, соправитель России… его сиятельство скоро будет господином президентом»[219]219
Цит. по: Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте и его время. С. 274.
[Закрыть]. Присутствовавший при разговоре И.Л. Горемыкин одернул Стишинского, но, очевидно, в предубеждении против премьер-министра тот был не одинок.
Штамп «министр-президент» употребляли в адрес Витте не только крайние правые, но и А.С. Суворин, в статье которого это слово употреблено нейтрально[220]220
Суворин А.С. Маленькое письмо // Новое время. 1905. 8 декабря. Кроме того, в одной из статей «Биржевых ведомостей» в январе 1906 года Витте назван «русским министром-президентом» – см.: Беседа с графом Витте // Биржевые ведомости. 1906. 1 января.
[Закрыть]. Оно же применительно к Витте в роли главы Совета министров встречается в воспоминаниях известного журналиста А.В. Амфитеатрова, где также не содержит негативной оценки[221]221
Амфитеатров А.В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. Т. 1. С. 238.
[Закрыть]. По-видимому, данная аналогия была взята из хорошо знакомой русскому обществу западноевропейской политической практики лишь с тем, чтобы определить новую для России должность. Что же касается крайних монархистов, то они вкладывали в это прозвище вполне определенный политический смысл.
В дни революции особую остроту для общественного мнения приобрел «еврейский вопрос»[222]222
См., например, сборник: Евреи и русская революция: Материалы и исследования / Ред. – сост. О.В. Будницкий. М.; Иерусалим: Мосты культуры – Гешарим, 1999.
[Закрыть]. Известный исследователь революционного движения О.В. Будницкий отмечал: «Русскому обывателю – от люмпена до интеллигента – роль евреев в русской революции представлялась еще большей, чем она была на самом деле. Характерна сомнительного качества острота, появившаяся на страницах сатирического журнала либерального толка “Вампир” в период революции 1905–1907 гг.: “Варшава. Расстреляно в крепости 11 анархистов. Из них 15 евреев”»[223]223
Будницкий О.В. Евреи и революция 1905 года в России: Встреча с народом // Неприкосновенный запас. 2005. № 6 (44). С. 102.
[Закрыть]. Известный в будущем лидер националистов В.В. Шульгин вспоминал, как в октябре 1905 года в Киеве городские низы встретили революцию жестокими еврейскими погромами и криком: «Жиды сбросили царскую корону»[224]224
Шульгин В.В. Дни. 1920: Записки / Сост. и автор вступ. ст. Д.А. Жуков; коммент. Ю.В. Мухачева. М.: Современник, 1989. С. 81.
[Закрыть].
Новая политическая ситуация активизировала юдофильскую репутацию Витте, причем при трактовке революции как продукта «еврейского заговора» этот мотив в отношении сановника сделал его очень уязвимым для критики «справа». В декабре 1905 года граф Л.Л. Толстой (сын писателя Л.Н. Толстого) отправил императору письмо, в котором прямо назвал главного виновника волнений:
Витте – враг России. Витте – великое, величайшее зло нашего времени. Так думаю я, и так думают десятки тысяч русских людей. ‹…› Было бы несправедливо утверждать, что Витте один всему виной. Но справедливо то, что он – враг, поневоле, может быть, но враг наш. ‹…› Его близкая связь с евреями, его близорукость и незнание общества, его политика ‹…› все это всем обществом русским жестоко осуждается. Мой отец сказал недавно: «Все это наделали евреи». Я прибавил к этому: «С позволения Витте, женатого на еврейке»[225]225
Л.Л. Толстой – Николаю II. 13 декабря 1905 г. // РГИА. Ф. 472. Оп. 43 (499/2726). Д. 35. Л. 2.
[Закрыть].
Примечательно, что в травле, направленной против премьер-министра, как и в период его руководства финансами империи, использовалось имя супруги сановника. Листок «Виттова пляска» отводил издевательским нападкам на Витте значительную часть своих редакционных полос. К примеру, в первом номере газеты было помещено «объявление», скрытый смысл которого легко мог понять каждый читатель:
На французском театре теперь дается новая пьеса – «La loi du pardon». В ней жена вновь избранного французского депутата мечтает:
– Вот теперь мой муж депутат; а потом, года через два, будет министром; а там – премьером, а там – Феликсом Фором… [президент Французской Республики в 1895–1899 годах. – Э.С.]
В эту минуту из первых рядов кресел раздалось восклицание:
– Да это Матильда!
Весь театр огласился хохотом и рукоплесканием.
Не угадаете ли, чему аплодировали и смеялись?[226]226
Театр и музыка: В Михайловском театре // Виттова пляска. 1905. 1 декабря.
[Закрыть]
Тема «президентства» сановника поднималась в «Виттовой пляске» на протяжении всего периода ее издания. Так, в феврале 1906 года в газете было помещено очередное «объявление»: «“Виселица или президентство?” Новая интересная игра, очень опасная. Дает уроки приезжий из Америки акробат»[227]227
Объявление // Русская Виттова пляска. 1906. Февраль. № 4.
[Закрыть]. Ошибка в «узнавании» героя этого объявления также была практически невозможна.
Близость Витте к еврейству являлась одним из основных мотивов черносотенных изданий:
Центральный орган черносотенцев – «Русское знамя» – уже в феврале 1906 года открыто заявил: «Сейчас русские честные люди, любящие Россию, хлопочут у государя, чтоб он скорей согнал с президентского места главного врага русского народа и главного помощника жидовского с его жидовкою женой»[229]229
Цит. по: Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте – первый председатель Совета министров. С. 338.
[Закрыть]. «Русское знамя» придерживалось радикальных позиций, проводя откровенно шовинистические идеи. Большую поддержку, в том числе и финансовую, оказывало этим партиям правительство: взгляды черносотенцев встречали сочувствие во властных кругах[230]230
Ганелин Р.Ш. Черносотенные организации, политическая полиция и государственная власть в царской России // Национальная правая прежде и теперь: Историко-социологические очерки. СПб.: Институт социологии РАН, Санкт-Петербургский филиал, 1992. Ч. 1. Россия и русское зарубежье. С. 86.
[Закрыть].
Верил ли Николай II слухам об изменнических планах премьер-министра и его посягательстве на высшую власть в государстве? А.П. Извольский утверждал позднее, что имел основания ответить на этот вопрос положительно[231]231
Извольский А.П. Воспоминания. С. 342.
[Закрыть]. Надо полагать, в этом после отставки убедился и сам граф[232]232
См. запись в дневнике графа И.И. Толстого, сделанную после разговора с Витте 1 апреля 1907 года: «…Ему передала одна высокопоставленная дама, что за завтраком им[ператри]ца Александра Федоровна рассказывала присутствующим, что никогда бы злосчастный манифест 17-го октября (1905 г.) не был подписан, если б его не подсунул Витте, настоявший, чтобы г[осуда]рь его подписал. По рассказу дамы, г[осуда]рь во время этой речи им[ператри]цы молчал, как бы подтверждая верность слов ее» (С.Ю. Витте на страницах дневника И.И. Толстого (1906–1915) / Сост. Л.И. Толстая, Б.В. Ананьич // Отечественная история. 1992. № 3. С. 121).
[Закрыть].
По свидетельству Спасского, узнав от своего секретаря, как активно правые муссируют тему его «президентства», Витте заявил: «Злобные, глупые скоты!»[233]233
Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте и его время. С. 274.
[Закрыть] Нет никаких причин подозревать Витте в амбициях стать «президентом Российской республики», поскольку он был убежденным монархистом. Мысль о незыблемости самодержавия как единственно верного для России пути политического развития была одной из навязчивых идей российского общества на рубеже XIX–XX веков. Современный исследователь Ф.У. Вчисло убедительно показал: сановник всю жизнь находился под обаянием этих мечтаний[234]234
Вчисло Ф.У. Витте, самодержавие и империя: мечты конца XIX века / [Пер. с англ.] // Россия XXI. 2001. № 4. С. 144–161.
[Закрыть]. Даже если расценивать Манифест 17 октября как ограничение самодержавия, нельзя забывать, что он готовился не без ведома и согласия царя.
Впрочем, причины подозрений в посягательстве Витте на императорский трон крылись не только в личных качествах премьер-министра или императора Николая II, но и в особенностях российской политической культуры. На протяжении долгих веков характер верховной власти в России определялся в терминах неограниченного самодержавия. C одной стороны, российские правители остро нуждались в талантливых государственных деятелях, способных проводить реформы. С другой стороны, когда такие чиновники появлялись, властители начинали тяготиться ими, опасаясь, что те заслоняют императора, ставят под угрозу принцип самодержавия. Поэтому императоры устраняли таких сановников, демонстрируя способность управлять единолично. В этом смысле весьма показателен пример крупнейшего государственного деятеля первой трети XIX века – М.М. Сперанского. Александр I, недовольный самостоятельностью министра и смелостью его преобразовательных проектов, заявлял в приватной беседе, что Сперанский «подкапывался под самодержавие». Как справедливо заметил исследователь А.Л. Зорин, подобная формулировка скорее была призвана оправдать удаление Сперанского, нежели отражала реальное положение вещей[235]235
Зорин А.Л. Враг народа: Культурные механизмы опалы М.М. Сперанского // Новое литературное обозрение. 2000. № 6 (41). С. 35.
[Закрыть].
В этой связи ценным мне представляется свидетельство того, что репутация Витте как кандидата на высшую власть, противопоставляемого царю, распространилась и в простонародной среде, уже после его отставки. В частности, один из последователей секты иоаннитов[236]236
О связи секты иоаннитов с крайними правыми см.: Киценко Н. Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 246–288.
[Закрыть] – отставной матрос В. Горобцов, объявивший себя «пророком», – в 1909 году проповедовал среди крестьян Херсонской губернии о скором конце света. В апокалипсическом сценарии в ряду главных персонажей упоминался и Витте: «Царь Николай Александрович будет убит, ‹…› затем царем будет граф Витте, а антихристом – граф Толстой [одна из самых ненавистных для иоаннитов общественно значимых фигур. – Э.С.]»[237]237
В департамент полиции. Секретно. Вход[ящее за номером] 24251. 14 декабря 1909 г. // ГАРФ. Ф. 102. Делопроизводство 4. Оп. 116. 1907. Д. 154. Л. 35.
[Закрыть]. Можно утверждать, что эта репутация министра, подкапывающего царский трон, была довольно устойчивой, а соответствующие слухи ходили в разных слоях общества.
Возвращаясь к слухам о юдофильстве Витте, замечу, что не только правые были убеждены в особых симпатиях Витте к еврейству. В телеграмме от 21 октября 1905 года черниговский раввин отчаянно просил лидера еврейской общины в Петербурге, Д.Г. Гинцбурга, «умолить Витте» прекратить погромы, продолжающиеся уже более пяти дней[238]238
ОР РНБ. Ф. 183. Д. 2039. Л. 73.
[Закрыть]. Эти полные драматизма строки свидетельствуют о том, что и некоторые еврейские деятели в критический момент ждали от Сергея Юльевича поддержки и защиты. Примечательны также воспоминания одного из участников еврейской депутации к Витте, оказавшегося неприятно удивленным, когда вместо содействия они получили от премьер-министра холодный прием: «…мы распрощались с ним под тяжелым чувством»[239]239
Берль А. Зигзаги графа Витте // Еврейская трибуна. 1921. № 102. С. 2.
[Закрыть]. Общественное мнение, очевидно, переоценивало возможности премьера: на сегодняшний момент исследователями доказано, что имперская администрация, во-первых, не организовывала еврейские погромы, а во-вторых, не имела достаточных ресурсов для их предотвращения[240]240
Rogger H. Jewish Policies and Rightwing Politics in Imperial Russia. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986. P. 29, 109.
[Закрыть].
В 1905 году в общественном мнении возродился не только антисемитизм, но и германофобия. Это не могло не отразиться на отношении к Витте. Граф С.Д. Шереметев, узнав об издании Манифеста 17 октября, записал в своем дневнике: «Видно, что Царь и его временщик, оба не русские, [выделено в источнике. – Э.С.] оба сошлись, ненавидя друг друга!»[241]241
Дневниковые записи С.Д. Шереметева об С.Ю. Витте. С. 160.
[Закрыть] Граф Шереметев был сторонником старых порядков и не приветствовал произошедшие перемены, по крайней мере темп и масштабы осуществляемых преобразований[242]242
Там же. С. 150.
[Закрыть].
Издатель «Нового времени» А.С. Суворин, недовольный «нерешительностью» Витте, не преминул в одном из «Маленьких писем» уже в декабре 1905 года уязвить премьер-министра напоминанием о его происхождении. Статья намекала на благосклонность к Сергею Юльевичу Вильгельма II: «Но, может быть, граф Витте хочет уходить? Ему хорошо: он сядет в вагон и уедет в Берлин. Германский император примет его с распростертыми объятиями, тем скорее, что у графа Витте больше немецкой души, чем русской»[243]243
Суворин А.С. Маленькое письмо // Новое время. 1905. 17 декабря.
[Закрыть]. Связь Витте с немецким императором обыгрывалась и в цитируемом выше «Акафисте» А.В. Амфитеатрова: «Радуйся, Вильгельма II интимный друже…»[244]244
Амфитеатров А.В. Акафист смутителю неподобному Сергию Каменноостровскому // Стихотворная сатира первой русской революции. С. 118.
[Закрыть]
И все же «немецкая» тема была во время первой российской революции менее востребованной, чем «еврейская». По-видимому, это объясняется широко распространенными представлениями об органической связи еврейства с революционным движением. Германофильская же репутация графа обогатилась новыми подробностями и приобрела причудливые формы в годы Первой мировой войны.
Министр, словно пытаясь отвести от себя эти обвинения, уже после своей отставки убеждал Суворина, что в тех обстоятельствах у него не было иного выбора: «Этот немецкий или жидовский хирург Витте, хотя с трясущейся рукой, при самой антигигиенической обстановке был вынужден (ибо его к этому призвали, дабы затем предать) отрезать из организма разложившиеся наросты, дабы устранить заразу во всем организме. Без боли и крови на поле боя операций не бывает»[245]245
С.Ю. Витте – А.С. Суворину. 11 июня [после 1906 года], Гамбург // РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 719. Л. 158 об.
[Закрыть]. Предугадывая и опровергая предъявляемые ему обвинения, в письме реформатор дословно цитировал своих оппонентов. Он очень болезненно относился к своей репутации «революционера» и человека, силой навязавшего России ограничение самодержавия, и, уже находясь в отставке, упорно стремился оправдаться, защищая собственную точку зрения на страницах печати[246]246
См., в частности, дискуссии в прессе по этому предмету, инспирированные опальным сановником в 1908 году: Граф Витте, о. Гапон и Хрусталев-Носарь // Биржевые ведомости. 1908. 12 декабря; Мануйлов И. По поводу сношений графа Витте с Гапоном // Новое время. 1908. 17 декабря; С.Ю. Витте и Половцев // Биржевые ведомости. 1908. 23 декабря; Половцев Л. Ответ С.Ю. Витте // Новое время. 1908. 24 декабря; Вечерняя хроника // Новое время. 1908. 25 декабря; Из истории манифеста 17 октября 1905 года // Биржевые ведомости. 1909. 19 февраля; Руманов А.В. 17 апреля и 17 октября: Историческая справка // Там же. 1908. 26 июля.
[Закрыть].
Интересными для прессы в 1905–1906 годах стали и личные особенности Витте, характерные приметы его внешности, манеры. С особой язвительностью черносотенцы высмеивали новый, графский титул Витте. В очередном номере «Виттовой пляски» было помещено объявление: «Желают по сходной цене купить подержанные графские (настоящие) манеры. Там же дешево продаются желающим министерские портфели [намек на попытку Витте пригласить общественных деятелей в свой кабинет. – Э.С.] и остатки совести. Главный почтамт. Под литеры С.Ю. В. с графской короной»[247]247
Объявление // Виттова пляска. 1905. 1 декабря.
[Закрыть].
Впрочем, авторы либеральных сатирических изданий «новоиспеченное сиятельство»[248]248
Цитата из «Акафиста» А.В. Амфитеатрова.
[Закрыть] также не щадили:
Любопытно, что даже симпатизировавшему Витте чиновнику князю С.Д. Урусову, потомственному аристократу, казались курьезными попытки Витте кичиться своим новым положением: «Он [Витте. – Э.С.], как мне показалось, считал получение графского титула многозначительным фактом, сильно повысившим его удельный вес, старался приобрести “графские” манеры и усвоить какие-то “графские” словечки и обороты речи. Мне как-то неприятно было услышать из его уст слова: “Повидайте мою графинюшку, она Вас очень любит”»[250]250
Урусов С.Д. Записки. С. 614.
[Закрыть].
Высмеивались черносотенцами и особенности внешности Сергея Юльевича:
Характерный, как бы провалившийся, нос Витте вызывал много кривотолков в обществе. По одной версии, это был результат хирургической операции[252]252
Известный специалист по аграрному вопросу А. Кофод в своих мемуарах писал: «Он [Витте. – Э.С.] встретил меня небрежно: без носа. Его он потерял на заре юности. ‹…› Нос он восполнял превосходно сделанным искусственным. Этот последний, должно быть, немало мешал ему, потому что если он не считал, что нужно быть одетым в мундир, то он не надевал и носа» (Кофод А. 50 лет в России (1878–1920). СПб.: Лики России, 2009. С. 219).
[Закрыть], по другой – последствия сифилиса[253]253
Баян [Колышко И.И.]. Ложь Витте. С. 16.
[Закрыть]. Вторая версия была весьма популярна среди недоброжелателей реформатора. Известный правый деятель А.А. Киреев, записав в 1906 году в дневнике досужие разговоры публики о том, что лечение застарелого сифилиса Витте в очередной раз не увенчалось успехом, с иронией замечал: профиль сановника «стал еще менее классическим»[254]254
Киреев А.А. Дневник. 1905–1910 / Сост. К.А. Соловьев. М.: РОССПЭН, 2010. С. 175.
[Закрыть].
Есть свидетельства, что нос у него был все же настоящий. Р.Ш. Ганелин и Б.В. Ананьич встречались в 1960-х годах с бывшим думским репортером С.М. Шпицером. В марте 1915 года, сразу после смерти Витте, он получил от редактора задание узнать, на самом ли деле у покойного был накладной нос. Репортер проник в особняк графа и, договорившись с монахиней, читавшей над телом усопшего Четьи-Минеи, смог пощупать Витте за нос. По словам Шпицера, нос был обычным – «никаких следов накладного»[255]255
Интервью с Р.Ш. Ганелиным было проведено автором 26 марта 2010 года.
[Закрыть]. Этот эпизод свидетельствует о том, что «тайна» Сергея Юльевича занимала многих – раз редакция газеты сразу после смерти сановника решила сделать «сенсацию» на особенностях его внешности.
Явились ли указанные нападки причиной его отставки? Вероятно, такое утверждение было бы сгущением красок, но то, что репутация графа отставке способствовала, – бесспорно. В январе 1906 года Николай II писал своей матери, императрице Марии Федоровне: «Витте после московских событий резко изменился: теперь он хочет вешать и расстреливать. Я никогда не видел такого хамелеона, или человека, меняющего свои убеждения, как он. Благодаря этому свойству почти никто больше ему не верит; он окончательно потопил самого себя в глазах всех – может быть, исключая заграничных жидов»[256]256
Николай II – императрице Марии Федоровне. 2 ноября 1905 г. Цит. по: Воспоминания: из бумаг С.Е. Крыжановского. С. 87.
[Закрыть]. Император верно оценивал ситуацию: уже с начала 1906 года, как свидетельствуют материалы перлюстрации, градус недоверия к Витте в обществе возрос. В одном из перехваченных писем читаем: «Настроение в Петербурге подавленное. ‹…› Вообще тучи сгущаются. Витте ненавидим всеми»[257]257
Выписка из письма с подписью «Маруся», С. – Петербург, от 1 января 1906 г., к Т.И. Троицкой, в Зубцов, Тверской области // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 45. Л. 27.
[Закрыть]. Отправитель другого анонимного послания заверял своего корреспондента, что «шансы Витте остаться у власти невелики»[258]258
Выписка из письма, С. – Петербург, от 15 января 1906 г., к В.С. Григоровой, в Рузу, Московской губернии, им[ение] Лихачево // Там же. Л. 41.
[Закрыть].
2 апреля 1906 года, после сложных и длительных переговоров, Витте удалось получить французский заем в 10 млн рублей, спасший от краха финансы России, ослабленной войной и революцией. Дни Витте на посту премьер-министра были сочтены.
Несмотря на то что С.Ю. Витте был у власти более пятнадцати лет, он остался для общества «выскочкой», «человеком залезшим». Возглавляя финансовое ведомство, Витте являлся de jure лишь одним из высших сановников, однако de facto – чуть ли не первым министром, наделенным огромной властью и неограниченными материальными ресурсами. Заняв же в 1905 году номинально более влиятельную должность премьер-министра, на деле он получил гораздо меньший, чем прежде, объем полномочий.
Разительное несоответствие власти и влияния, которыми обладал Витте, занимаемым им должностям – привычная черта российской политической культуры. Приближенный к правителю министр всегда находится в центре общественного обсуждения, но действует закулисно. Чуждость Витте установленным бюрократическим правилам, его неуклонно растущее влияние, искушенность в закулисной борьбе давали пищу для конспирологических толкований.
А.Л. Зорин в статье, посвященной обстоятельствам отставки М.М. Сперанского, убедительно показал, как культурно-исторические стереотипы эпохи отразились на восприятии личности министра и облегчили многочисленным недоброжелателям задачу по его удалению со всех государственных постов на долгие годы[259]259
Зорин А.Л. Враг народа.
[Закрыть]. Удивительна схожесть не только характеров, но и политических судеб двух крупнейших реформаторов в российской истории. Оба министра поднялись к высшей власти исключительно благодаря своим незаурядным способностям, силе характера и государственным дарованиям. Тот и другой воспринимались многими влиятельными современниками как чуждые фигуры (Сперанский – в силу своего недворянского происхождения, Витте – по причине предыдущего опыта, связанного со сферой частного предпринимательства), карьера обоих зависела от расположения к ним самодержцев. Характерно, что в некрологах Витте аналогия со Сперанским проводилась чаще всего[260]260
Смерть С.Ю. Витте // Петроградские ведомости. 1915. 1 марта; Ковалевский М.М. Граф С.Ю. Витте // Биржевые ведомости. 1915. 1 марта; Струве П.Б. Граф С.Ю. Витте: Опыт характеристики // Русская мысль. 1915. № 3. С. 132; Изгоев А.С. Граф С.Ю. Витте. С. 154.
[Закрыть].
Но гораздо важнее набор обвинений, которыми осыпали реформаторов их противники: при сопоставлении этих обвинений можно увидеть буквально текстуальные совпадения. Сперанский выглядел в глазах публики ключевой фигурой масонского заговора, Витте – еврейского. Сперанскому ставили в вину особое расположение к французам, что вкупе с лестными отзывами Наполеона о нем делало сановника символом непопулярного внешнеполитического курса. В случае же Витте широкое хождение имели слухи о неисчислимых похвалах и наградах русскому министру от немецкого императора Вильгельма II.
Конечно, за столетие «репертуар» фобий в общественном мнении Российской империи изменился. К началу XX века, когда в общественно-политической жизни приобретает злободневность и остроту «еврейский вопрос», обвинения в связях с «жидами» становятся для государственного деятеля гораздо более опасными, чем принадлежность к тайным масонским организациям. Новую жизнь получает традиционная для России германофобия, в то время как французы перестают восприниматься враждебно.
Под влиянием событий революции 1905–1907 годов к образу Витте добавляется и еще один важный атрибут отрицательного персонажа – его обвиняют в попытках уничтожить самодержавный принцип власти. Характерно, что одна и та же формулировка «он подкапывается под самодержавие» использовалась как при обвинениях Сперанского, так и при критике в адрес Витте. Портрет всесильного министра – интригана и изменника получал в глазах публики свое завершение.
В образах министров можно найти и иные схожие элементы. Ко всему прочему, важным содержательным приемом для дискредитации министра-советника служила демонизация его образа. В отношении Сперанского, как показал Зорин, этот обязательный элемент антимасонского дискурса использовался довольно широко. В случае с Витте данный прием также применялся: инфернальный образ злоумышленника, враждебного национальным интересам России, становился необычайно ярким. Так, в правом журнале «Жало» периода революции утверждалось, что ради власти и могущества сановник продал душу дьяволу, подписав договор собственной кровью: «В народе ходит молва, что Витте своей необычной карьерой обязан дьяволу. ‹…› Жизнь Витте – это положительно сказка. Некогда нищий студент, он стал миллионером, приобрел графский титул и заправлял судьбами величайшего в мире государства»[261]261
Косма Дамианов. Легенда о Витте // Жало. 1907. № 3. С. 2.
[Закрыть].
Острая неприязнь общественного мнения к тайным обществам в начале XIX века и обусловленный этим образ Сперанского, по мысли А.Л. Зорина, были порождены страхом перед Французской революцией и ее идеями, могущими расшатать незыблемые основы российского самодержавия. В случае с Витте утилитарное использование фобий и пропагандистской риторики против реформатора объясняется страхом перед масштабной социально-экономической модернизацией. Эта параллель тем более любопытна, что на рубеже XIX–XX веков в состав «общества» входили не только придворные круги и дворянство – за столетие понятие «общество» существенно изменилось.
Сопоставление образов такого сановника, как Витте, в условиях самодержавного государства и в условиях революции высвечивает и существенные изменения конфигурации публичной сферы в России после 1905 года. Под влиянием цензурных послаблений многие более ранние оценки – как либерального, так и консервативного спектра – перешли из сферы частных разговоров в печать. На страницах газет и журналов обсуждались уже не только реформы министра, но и его семейная жизнь, особенности внешности, наиболее значимые факты биографии.
В силу принимаемых им политических мер и его репутации графу не удалось достичь компромисса с оппозиционной общественностью. Неудачной была и его попытка договориться с «братцами рабочими». В условиях, когда в политическую коммуникацию оказались вовлечены широкие слои общества, привычные методы работы всесильного министра с общественным мнением не возымели ожидаемого эффекта.
После своей отставки опальный министр стремился оправдаться перед общественным мнением, в чем ему помогали многочисленные литературные сотрудники. О том, насколько успешен был Витте, пытаясь добиться благосклонности общества, пойдет речь в следующих главах книги.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
