Текст книги "Гиллиус: светлая сторона. Книга 1"

Глава 14. Светлый правитель

Когда Дэкк сказал, что ко мне идет королева, я испугался. Дыхание перехватило, и я, не шевелясь, смотрел, как она ко мне приближается. Встретить кого-то королевских кровей оказалось куда более волнующе, чем я мог подумать.

Вот вы как представляете королеву светлой стороны Гиллиуса? Вы, конечно, можете заглянуть в дневник Грейдиуса и наглядно ее разглядеть, но ее изображение не передает и долю того, что я увидел вживую. Мама родная, как она двигалась! Точно плыла! Только когда она подошла ближе, я заметил у нее полупрозрачные крылья, которые помогали ей при ходьбе. Они переливались, словно два лоскута шелковой ткани. Ее платье я сравню с эскимо. Видели такое мороженое? Моя тетя говорила, что в детстве она готова была выложить за него все свои накопления. Платье было белым, как туманное утро, и воздушным, как полет мотылька. Могу поспорить, что на вкус оно могло оказаться сладким. Волосы королева собирала на затылке, длинный хвост пропадал за спиной. И была корона – узкая, из белого материала, напоминающего мне фарфор.

Ее образ был такой невинный и чистый, что мне сделалось стыдно за свой обывательский вид. Я пригладил взъерошенные локоны. У меня курчавые волосы, я не говорил?

И знаете, что не могла делать королева Тоэллия? Идти без сопровождения своей правой руки. Высокого и мускулистого Варгла по имени Харос.

И как только они подошли на расстояние, с которого цивилизованные люди могли общаться, королева поздоровалась.

– Ты один? – спрашивает. – Без отца?

Я сломал всю себе голову, чтобы понять, кем же он был.

– Один, – отвечаю, наблюдая за ее реакцией.

Она сделала несколько шагов в мою сторону и встала напротив. Почти синхронно с ней сделал шаг Харос. А потом она одарила меня нежной, как воздушный пудинг, улыбкой. Обхватила мои плечи руками и сказала:

– Ну, что ж – добро пожаловать!

И тут я почувствовал такое облегчение, будто кто-то наконец убрал с груди гранитную плиту. Я тоже ей улыбнулся.

Харос же не спускал с меня взгляда. Было такое ощущение, что его глаза действительно остановились, как стрелки часов. Брови у него были всегда нахмуренными, морщина между ними давно оставила залом. Не было ясно, злился он в данный момент или нет. Скорее всего, злился, конечно.

Он был мужчиной, как принято говорить – «сапогом». Всегда следил за порядком, придерживался правил, жизненное кредо было одним – найти, обезвредить и провести по этому поводу инструктаж. Он был здоровым взрослым дядькой в литых доспехах из неизвестной мне стали золотого цвета. Когда лучики солнца попадали на этот справь, он переливался кристальным блеском. В руке он всегда держал шлем, прижимая к себе как нечто родное. В случае опасности я не успел бы сосчитать и до двух, с какой скоростью он мог натянуть шлем и вытянуть из-за спины меч.

Харос был предан королеве Тоэллии. И только ей. Ходил с ней рядом, стоял с ней рядом и, естественно, присутствовал при всех значимых мероприятиях на светлой стороне Гиллиуса. Лично мне он напоминал огромную золотую гору.

Когда я что-то говорил королеве, в каждом моем слове он видел опасность и подходил к Тоэллии еще ближе, когда я просто к ней поворачивался.

Вскоре королева сделала нечто такое, что подвергло меня в дикий шок.

– Послушайте! – Она повернулась к гиллам, что в тот в момент были поблизости. – Я хочу, чтобы вы все поприветствовали потомка великого Грейдиуса – человека, который не раз приходил в наш мир, человека, который научил нас столь многому! Это его единственный сын Богдан! Прошу вас, давайте его поприветствуем!

Те, с кем я уже был знаком, и те, кто просто прогуливался мимо, побросали все свои важные магические дела и… начали мне аплодировать. А я мялся на месте, сверкал фиолетовыми, как баклажан, щеками и улыбался во весь рот, как довольная лошадь. Мама родная! Как же это было приятно!

⁂

Королева повела меня во дворец. Мы прошли прямо по тропинке, напоминавшей извивающуюся зеленую змею, а потом несколько раз повернули. Тогда я чуть не свалился в обморок от изумления. Дворец был полностью покрыт голубой прозрачной водой, она стекала по нему, словно подтаявшее мороженое. Три солнца отражались в воде миллионами мерцающих вспышек, будто изнутри горели стробоскопы и кто-то то и дело включал и выключал их.

– Наш Водяной дворец, – с гордостью произнесла королева.

Внутри вода была только на стенах, медленно стекала вниз и тут же возвращалась обратно. Пол был стеклянным. Каблучки королевы издавали звонкое цоканье по многокилометровым коридорам дворца. Я захотел расправить в стороны руки и закричать, чтобы в ответ услышать эхо, будто бы находился в пустынной пещере, но передумал. Дворец был очень большим.

Мы поднялись в зал, где возвышались белоснежные статуи. Некоторые из них были такими большими, что я никак не мог разглядеть лица.

– Это статуи светлых гиллов, – пояснила Тоэллия и встала со мной рядом напротив одной из них. – Всех выдающихся гиллов, кого мы смогли восстановить по памяти. Они часть нашей истории. Отец рассказывал тебе историю нашего мира, Богдан?

– Конечно, – соврал я, уже владея кое-какой информацией из письма.

– Он говорил тебе зачем Итмус сделал это?

Я ляпнул безумную вещь:

– Кто такой Итмус?

– Если мальчик не знает, кто такой Итмус, – неожиданно возмутился Харос за моей спиной, и я вздрогнул, – как он может утверждать, что знает нашу историю?! – Он поморщился, будто съел кислую сливу.

– Жаль, у нас нет его статуи, – с сожалением в голосе произнесла королева. – А сейчас уже не осталось потомков тех гиллов, кто хотя бы слышал, как он выглядел при жизни. – Она медленно направилась вдоль зала, я последовал за ней, глазея на огромные каменные фигуры. – Итмус, Богдан, это тот самый гилл, который разделил наш мир на две половины, за что мы все ему благодарны. Сейчас все находятся на своих местах. К сожалению, сколько я помню Гиллиус, столько темные гиллы пытаются завладеть светлой стороной. Но, к счастью, Итмус сделал так, что между нами невидимая стена – Центр, и никто из нас не может ступить на чужую сторону.

– Оно и к лучшему, – задумчиво сказал я, не отлипая от фигуры женщины с крыльями. – Стало быть, вы в безопасности, верно? Я хочу сказать: если между вами стена, то, хоть они и пытаются к вам прорваться, ничего у них не выйдет.

Королева вздохнула.

– Итмус был великим магом, – говорит. – Его заклинания были уникальны и непоколебимы. Он вел книгу, куда записывал самые выдающиеся заклинания за всю историю магии. Туда он внес то самое заклятие двух сторон. Но не существует такой магии, Богдан, чтоб невозможно было перекрыть ее более сильной.

– Получается, вы всегда боитесь, что когда-нибудь найдется тот, кто сможет перекрыть ваше заклинание более сильным?

– Именно. Мы боимся, что в таинственной книге Итмуса уже есть перекрывающее заклинание. И если она попадет в плохие руки, наш мир будет разрушен.

– Моя тетя говорила, нет на свете ничего вечного, – брякнул я, – как бы паршиво это ни звучало. В моем мире добро и зло живут на одной стороне. Для мира нужен контраст – так мы считаем.

– У нас есть те, кто считает так же. Но я, как правитель светлой стороны, поддерживаю идею Итмуса. – Она воинственно подняла голову.

– А кто правитель на темной стороне? – поинтересовался я, вспоминая уродливые, до жути пугающие образы темных гиллов из отцовского дневника.

– Убийца! – не выдержал Харос. – Вот кто там правитель! И не дай святой Дриф тебе с ним когда-то столкнуться!

Мы немного помолчали, каждый размышляя, как было бы ужасно столкнуться с темными гиллами, потом я, оглядев статуи, спросил:

– А много на светлой стороне рас?

– Пять, – ответила королева. – Не считая магов, животных, смешанных и водяных существ.

Я стал загибать пальцы, пересчитывая всех, кого видел.

– Получается, вы из рода Дриф, – утвердительно сказал я, а потом повернулся к Харосу: – А вы Варгл.

Королева кивнула.

Вообще кого-либо из рода Варгл нельзя просто так встретить. У них своя территория, свои законы. За все время я был там лишь раз. У них все закрыто, засекречено, как у каких-то агентов. Они выглядели как обычные люди, только в золотых непроницаемых доспехах. Они были воинами. Смысл их жизни – служить светлой стороне Гиллиуса и защищать безоружных.

– И что, каждый житель Гиллиуса обладает магией? – спросил я.

– Вот еще! – вставил Харос. – Тогда на светлой стороне правил бы хаос!

– Считается, что каждое существо в мире имеет способности к магии, Богдан, – объясняла королева. – Но не все в силах открыть ее для себя. У тех, кто усердно тренируется и соблюдает все правила, получается; кто же не усердствует – у того нет. Врожденная магия – только у Флэи. Никто из них не теряет свои корни.

– Флэи – что с длинными ушами? Такие, как Летта? – уточнил я.

Тоэллия снова кивнула:

– Да, такие, как Летта. У каждого Флэи своя магия. И при рождении невозможно понять, какая она будет. У некоторых она проявляется позже, у некоторых – раньше.

Я вспомнил, как Дэкк пытался оживить куст.

– А Дрифы? – продолжал расспрос я. – Такие, как вы, королева Тоэллия. Вы тоже обладаете магией?

– Дрифы святые! – как заорет Харос, что я снова вздрогнул. – Высшие существа!

– Ну перестань, Харос, никакие мы не святые. Древние Дрифы были святые, это действительно так. Но сейчас мы лишь часть жизни, Богдан. Со временем мы теряем свои корни, силы ослабевают, как бы мы ни старались вернуть их. Теперь многие Дрифы рождаются без своей главной силы – способности ускорять регенерацию жизненных тканей.

– Вы умеете исцелять? – У меня чуть глаза не выпрыгнули.

– Теперь уже не все. – Королева вздохнула и остановилась. – Гилл, на которую ты смотришь, была древним Дрифом. Она была святой.

Статуя, на которую я все время таращился, внешне выглядела, как королева. Она обладала мощной энергетикой, приковавшей меня к себе на долгое время. Она величественно выставила в стороны руки, взгляд был устремлен вдаль. Глядя на нее думалось: все непременно будет хорошо. А она будто отвечала: я помогу всем вам. Харос, не отрывая от нее глаз, поцеловал ладонь, а потом прижал ее к груди и что-то прошептал.

– К сожалению, времена меняются, – продолжала королева. – Теперь мы стали слабее, молодежь не чтит традиции своего мира, забывает историю, свои корни и истинное предназначение.

– Лодыри и бездельники!

– Ну, не преувеличивай, Харос, – вступилась за народ Тоэллия. – Сейчас все больше интересуются современной магией, современными обрядами, заклинаниями, направленными на развлечение. К сожалению, все ищут для себя выгоду. Меня это очень расстраивает.

– Я давно говорил вам, моя королева, что следует ожесточить правила! Заставить их больше заниматься! Запретить современную магию!

– Современная магия – это все что у них есть, Харос. Как я могу отнять у них это?

– Была бы моя воля… – начал он.

– Была бы твоя воля, – осекла на начале мечтаний Хароса королева, – ты заставил бы всех носить за спиной меч. Все ходили бы строем. Нет, я люблю свой народ и хочу, чтобы все были счастливы.

Харос, очевидно не разделявший мнение своей королевы, заглушил в себе желание ей возразить.

– А Летта знает свое истинное предназначение? – решил спросить я.

– Летта, может, и знает. У нее впечатляющие корни. Думаю, ее бабушка всему научила. А еще Зергус.

– Да, я о нем слышал. – Вспомнилось, с каким страхом и воодушевлением про него все жужжали.

– С такими корнями ветра в голове должно было быть меньше, – стал критиковать Летту Харос.

– Не говори так! Летта – смышленая и одаренная девочка.

– Несомненно, благодаря Зергусу!

– А у тебя учителей не было? – спросила королева, но Харос только насупил брови. – Все у нее получится. Ты же знаешь, какие сейчас времена. Дети все позднее начинают осваивать магию.

Мы продолжили идти по залу. Я видел там статуи Дрифов, Тэмиссов, Флэи, а также разных странных животных. Например, там был двуглавый леопард с таким длинным хвостом, что он тянулся ужом через пол зала.

– Это Лаи, – пояснила королева, увидевшая, с каким интересом я его разглядываю. – Самый быстрый снежный леопард за историю Гиллиуса. Его скорость граничила со скоростью ветра.

– Говорят, он мог оббежать весь Эльвараж за время, пока ты достаешь меч! – поделился информацией Харос.

– Говорят, – подтвердила Тоэллия.

Я задумчиво глядел на Лаи. У него было две головы. Парализованные белые глаза застыли, и казалось, что он вдруг оживет и помчится покорять расстояния со скоростью ветра. Казалось, будто он жив, но заключен в неподвижный камень, удерживающий его тело.

Мы ходили по залу, королева много рассказывала про замерших гиллов, и складывалось такое впечатление, что я смотрю умопомрачительно объемный фотоальбом. А потом я спросил то, после чего, кажется, Харос меня возненавидел:

– А где король светлой стороны Гиллиуса?

Он насупил брови еще больше – теперь морщина между ними уходила глубоко в череп. Сделал резкий шаг в мою сторону.

– Все в порядке, Харос! – остановила его королева. – Оставь, я в порядке. – Она энергично крутила кольцо, висевшее на шее. – Когда-то стоит начинать говорить об этом. Конечно, Богдан, король есть на светлой стороне Гиллиуса. Конечно. Пойдем, я покажу тебе. – И зашагала вперед.

Мы прошли в начало зала и остановились напротив статуи крылатого мужчины. Он смотрел вдаль, правая рука была согнута в локте, приложена к сердцу, голову венчала узкая корона, точь-в-точь как у королевы Тоэллии.

– Вот король светлой стороны Гиллиуса, – сказала она, а следом добавила: – Свет в твою душу, Вэнэй.

Король был мертв. Я почувствовал, как к горлу подобрался комок, будто я пытался проглотить большой кусок яблока.

– Чтоб тебя, Бодя! – прошептал я себе под нос.

Она смотрела на статую любимого мужа и изо всех сил держалась, чтобы не расплакаться. Потом я много раз видел ее в таком состоянии, но слез не видел ни разу. Я чувствовал, как взгляд Хароса пилит в моей голове большую дыру. Была бы его воля, он тотчас схватил бы меня за шиворот и сбросил с окна.

– Довольно, – спустя долгие минуты горького молчания сказала Тоэллия. – Поднимемся в Мирный зал.

⁂

Нас ждал пустой зал, залитый ярким светом, словно солнечные лучи проходили сквозь водяные стены дворца. Вдоль стен возвышались массивные колонны, сверху донизу покрытые объемными золотыми узорами. Каблучки королевы цокали, пока она не опустилась на трон. Я медленно плелся к центру зала, аккуратно наступая на прозрачный пол, который мне показался еще тоньше, чем в прошлом зале. Я остановился напротив королевы. Ее белый, воздушный, оторванный от земли трон парил в воздухе, как небесное облако.

– Вы уверены, что вы не ангел? – серьезно спросил я.

На что она расплылась в нежной улыбке.

– Прошу тебя, присаживайся. – И изящным взмахом тонкой руки указала мне, куда я могу сесть.

Тотчас возле меня появилось круглое белое облачко, парящее в воздухе, как и трон. Я с трудом мог поверить, что смогу на нем разместиться. Обошел предмет по кругу, но потом все же медленно на него опустился. Облако повторило изгибы моего тела, подлокотники подхватили и обняли мои руки, выросла спинка, голова провалилась в нежный подголовник. Я будто лежал в ванне с густой пеной. Но окончательно расслабиться не мог. Здесь сказывалось мое воспитание в мире, полном обмана и уродливых душ. В мозг, словно маленькие червячки, стали лезть гнилые мыслишки. А зачем она меня сюда привела? Что хотела сказать, чего не могла сказать в прошлом зале? Спросить, какого я здесь? Сказать: а знаешь, все, кто к нам приходил из твоего мира, дохнут, как старые крысы? Я начинал нервничать.

Недружелюбная физиономия Хароса добавляла сомнений.

Тоэллия сложила руки и молча обвела меня взглядом.

Ну вот, началось…

– Как ты похож на отца, – говорит.

В самом деле? Я этого не знал.

– Твои глаза сверкают тем же блеском. Почему он не с тобой?

Меня покоробило упоминание отца в настоящем.

– Какие-то дела с домом, – отвечаю. – Затеял ремонт, – вырвалось у меня. Я вспомнил, какая помойка мой дом, и, понимая, что это неплохая идея, кивнул.

– Я очень рада, что вам открылась возможность бывать у нас, Богдан. – Сделала паузу.

Мое сердце замерло в ожидании плохих вестей, подобно сердцу преступника, ожидающего смертного приговора.

– Я хотела сказать тебе, что ты можешь посещать Гиллиус, когда и на сколько хочешь. Я, как и твоему отцу, даю официальное разрешение на путешествия!

От облегчения я сполз по воздушному креслу и пьяной от наслаждения улыбкой одарил королеву и Хароса.

– Как тебе известно, – продолжила королева, – картина находится на попечении Грейдиуса.

Картина с девочками? Проход в сказочный мир?

Пока я ничего толком не понимал, но на всякий случай кивал.

– … и я хотела лично поблагодарить тебя за заслуги отца. Нам повезло с ним…

Тут Харос тоже попытался выдавить из себя благодарственную улыбку, но получилось не очень – он походил на раздавленное машиной стальное ведро.

Расспрашивать об отце королеву не было смысла. Тогда я оказался бы в их глазах вонючкой-лжецом. Я достойно принял всю благодарность за заслуги, о которых не имел ни малейшего представления.

Позже я попытался подлизаться к Харосу, что вышло, мягко говоря, нелепо. Я сказал, какой у него шикарный за спиной меч. Он буркнул: семейный. Наверно, он так и не понял, зачем я интересуюсь мечом, потому что по его взгляду было понятно, что он обо мне думал как о бойце.

После того как я отшутился на вопрос, занято ли мое человеческое сердце, он поднял губы кверху и строгим басом сказал:

– Ребенок не отдает себе отчет, куда он попал, моя королева. Я настоятельно вам рекомендую пересмотреть свое решение и назначить ему более строгое время для посещений. – И, конечно, добавил: – Не думаешь ли ты, мальчик, что все это игра?

– Королева, я… – Я уже открыл рот для оправданий, но королева меня перебила:

– Называй меня Тоэллия, прошу тебя.

Но по имени я назвать ее не решился. Сказал, что путешествие в их мир для меня очень серьезно (и они не представляют насколько). Я понял, что про разницу во времени между мирами они не знают, и решил: пусть так и останется. Отец не посчитал нужным посвящать их, и я буду придерживаться того же решения. Попытки что-либо объяснить вояке провалились с треском. Другого я не ожидал. Часто общаясь с друзьями тети Агаты, я знал, что проще прыгнуть с балкона, чем что-то доказывать старшим. Особенно если это военные.

Я не рассказал о смерти отца отчасти из-за того, что думал: королева запретит мне у них появляться. И это сейчас, когда я ничего толком не видел. Я подумал, что Харос двумя пальцами поднимет меня за ноздри и заставит произнести трижды «Лиллипутус» на том самом облаке, и все, пиши пропало. До свидания, волшебные цветочки, да здравствует жалкое существование в мире, где всем на тебя гадить с высокой колокольни!

К счастью, королева Тоэллия не пересмотрела свое решение, и «добро» на путешествия лежало у меня в кармане. Три длинных «ура»!

Глава 15. Тройка, несущая смерть

Более-менее освоившись, насколько я мог себе это позволить в волшебном мире, я прогуливался по Эльваражу. Снова рассматривал светлых гиллов. Я был от них без ума.

Наверно, глубоко в душе я все-таки хотел родиться на Гиллиусе. Возможно, в образе крылатого Дрифа, которого все уважают за то, что он просто высшее существо. Я даже думал, что мог родиться Флэи. Такой остроухий вояка, обладающий магией. Я улыбался и мотал головой от нелепости собственных мыслей.

– Ну какой из тебя воин, Бодя? – пробормотал я.

Я смотрел в небо. Птичка Сирин кружилась над головой, сверху сыпались золотые снежинки, будто медленно падающее конфетти после разрыва гигантской хлопушки. Я протянул руку вперед ладонью вверх и пытался поймать хоть одну из них. Но они все время проскальзывали сквозь мою руку, будто я был для них невидимкой. Я любовался, как они красиво кружились, подмигивая друг другу, а потом исчезали в траве.

Обернулся на радостный смех двух девочек, которые подпрыгивали и порхали своими еще такими маленькими крылышками, силы которых хватало лишь на пару секунд задержки в воздухе. И я не заметил, как стал смеяться вместе с ними, наблюдая, как два ангелочка резвятся. Они были такими непринужденными, такими свободными!

Я сложил руки рупором и прокричал:

– Как ты был прав, отец!

А после расхохотался.

Это был смех радости, а еще осознания, что волшебный мир существует.

Я думал: наконец мои неприятности остались в прошлом, ведь теперь я нашел место, где мог бы быть счастлив. Но насколько вы можете в это поверить?

Пронесся крик:

– В укрытие! Всем в укрытие! Нападение угольных псов!

Лично я мог отсчитывать до пяти, прежде чем всю картину с дивными красками размыла грязная лужа.

Золотые снежинки вдруг сделались черного цвета. Теперь они походили на пепел, словно небо сгорело. Гиллы повскакивали с земли и кинулись прочь. Дрифы забирали детей и уносили в сторону Водяного дворца, все куда-то бежали, кричали…

– Что происходит? – промямлил я.

Я крутился по кругу и не мог принять, что сказка могла оказаться кошмаром.

Теперь я расскажу о первом в моей жизни нападении.

Земля вдруг задрожала. Камни подпрыгивали, будто несся табун лошадей. Такая сумасшедшая вибрация земли отдавала в горле. Все звуки светлой стороны Гиллиуса исчезли, и послышался оглушительный вой:

УУУУУУУУУУУ….

Он был такой протянутый и звонкий, я прижал уши руками.

Единственное, что все мы могли сделать, – это жаться друг к дружке. Куда бежать, я не имел ни малейшего представления, а самое удивительное – и желания. Я словно был околдован воем этих зверей. Я сгорал от любопытства на них поглядеть, и также я отчаянно их испугался. Кто-то схватил меня за руку, я обернулся. Перепуганная Летта смотрела на меня снизу вверх. Ее нижняя губа дрожала от напряжения, а ладонь была мокрой и липкой, точно рыба.

– Что это за звери? – произнес я. – Что за нападение?

– Тебе лучше не знать. – Она сильней сжала мои пальцы. – Просто держись рядом с Харосом, он нас защитит.

К тому времени правая рука королевы стоял во главе всей толпы. Я никогда прежде не видел такой большой меч, какой был у Хароса. Он тянулся на несколько метров ввысь. Я раскрыл рот, когда он вдруг вспыхнул синим огнем. Рядом с Харосом были ребята из рода Тэмисс.

Я выглядывал из-за гиллов, чтобы увидеть угольных псов, но меня заметила королева. Она схватила меня за плечо, я не ожидал от нее такой сильной хватки.

– Почему ты здесь?! – закричала она. – Немедленно отправляйся в свой мир! Немедленно!

А я глазел по сторонам и не знал что ответить. Точно я забыл все до единого слова.

– Я приказываю тебе отправляй…

Я перестал ее слушать. Из глубины Гиллиуса прорвался отчаянный крик. Это был вопль человека, с которого живьем сняли кожу.

Паника возобновилась. Все снова стали визжать, меня пихали в разные стороны, я выпустил ладонь Летты. Девушка рядом со мной зажала рот, пытаясь справиться с ужасом.

– ВОН ОНИ! – кто-то завопил из толпы. – Темные гиллы, смотрите!

Все смотрели в одну точку за горизонтом.

Впереди появились три фигуры. Мне приходилось прищуриваться, чтобы четче их рассмотреть. Пока что я видел собак, самых больших, что можно представить. И вскоре они побежали. Какую скорость могли выдавать угольные псы, трудно угадать. За каких-то ничтожных пару секунд они оказались вблизи толпы гиллов. Я слышал отвратительный скрежет их клыков. Голодные пасти были в крови, а слюни медленно капали на землю. У них были острые уши.

Я не знаю, видела ли королева когда-то этих зверей, но при их появлении ее хватка вдруг ослабела, а она издала прерывистый выдох.

– Всем назад, назад! – скомандовал Харос. – Отойти всем! И не вздумайте произносить заклинания! Не вздумайте колдовать! У них защитное поле! Сделаете хуже только себе! – А потом он повернулся к Тоэллии и начал кричать на нее: – Улетай! – Его голос сорвался. – Немедленно – я сказал! Во дворец! Это приказ! Улетай, Антр тебя разрази!

Королева испуганно опустила брови, но потом грозно свела их:

– Я не оставлю народ, Харос! – И повернулась в толпу: – Всем отойти назад! Скорее!

Все произошло крайне быстро.

Один из Тэмиссов вдруг набросился на пса, повалив его на землю. Он обхватил его шею и со всей силы душил. Но пес оказался сильнее и прижал его лапами к земле. На лицо парня капали собачьи слюни. Тогда Харос завел за голову меч и обрушил его на спину собаки. Тот завыл, точно щенок, и свалился. Его окровавленный язык вывалился на землю.

Было немного смельчаков, которые отважились голыми руками наброситься на угольных псов. Поэтому Харос был один против двоих.

– Ну, давай! – нацелился он на одного пса. – Сделай хоть шаг – и я разрублю тебя на куски!

Пес поднялся на задние лапы, и все мы могли лицезреть столь ужасное зрелище. Рост этой псины превышал самого здорового медведя, а пасть оказалась такой большой, что он мог бы без труда проглотить целиком гилла. Пока мы в оцепенении за ним наблюдали, третий пес раскидывал светлых гиллов, а после напал на Ферлею.

Он вцепился ей в шею, и они вместе упали на землю. Я никогда не слышал столь жалобного крика, какой вырвался из этой девушки.

Все одновременно побежали, меня сбили с ног, лежа я получил мощный удар по ребрам, еще несколько – в голову. Я поднялся на локти и, держась за живот, за всем наблюдал.

Ферлея пыталась разжать челюсть пса, но она захлопнулась на ее шее, точно капкан. Ее ноги бороздили землю, и она пыталась кричать. Вставший на дыбы пес кинулся на Хароса, и они сошлись в схватке. Пес кусал ему руки, а после вцепился в ногу, Харос упал. Ферлея извивалась под псом, но вскоре сдалась. Ее платье на груди было пропитано кровью.

Что могла толпа безоружных гиллов против настоящего зла? Некоторые мужчины прыгали на спины собак, но те их быстро сбрасывали. Страшно предположить, что бы случилось, если бы не появился Югула.

Этот парень бежал к толпе, вытягивая на ходу ножик из сапога. Оказавшись вблизи обидчика Ферлеи, напал на него со спины. Его клинок пропал в плоти собаки по самую рукоятку. Он нанес двадцать, а то и тридцать ударов. Югула был так увлечен уничтожением темного гилла, что не заметил, как тот умер. Пес давно лежал трупом, а Югула продолжал втыкать в него нож.

Но шокировало меня вовсе не это. А то, что я увидел, когда Югула повернулся. Наши взгляды встретились, и я замер от ужаса видеть его лицо. Оно было бледным, как и его глаза, и не источало ничего, кроме ненависти. В нем не было ни страха, как у всех гиллов, ни сожаления, как у Хароса, только ненависть. Его губы замерли в момент крайнего отвращения, будто жизнь, которую он только что отнял, была самой ничтожной из существующих. Это был взгляд безумца, человека, которого ничего не страшит. Он был таким ловким и сильным, что его дыхание даже не сбилось, когда он убивал пса.

Он продолжал на меня глядеть, но я отвернулся.

Харос все еще сражался с угольным псом. Пес увидел, как на него несется меч, и увернулся. Харос замахнулся снова и на этот раз попал ему в живот. Удар был настолько сильным, что тело собаки разрубило напополам. Два куска окровавленной плоти упали на землю. Из одной половины ручьем текла кровь, а из другой вывалились кишки, точно сардельки. На всякий случай Харос отрубил ему голову.

Я понесся к Ферлее. Ее горло было разорвано, кровь уже не текла, а просто застыла, словно желе.

– Ферлея! – Я зажал ее рану руками. – Держись, держись, не умирай! На помощь! – закричал я. – Помогите, прошу вас!

Рядом со мной стоял Югула, но вскоре удалился.

Повсюду еще слышались звуки страха и паники.

Кровь Ферлеи переставала быть теплой.

– Что же это? – бормотал я, осматривая ее бледное тело. – Не умирай, прошу тебя! Ферлея, ты меня слышишь? Ферлея!

Но она только слегка приоткрыла рот и издала длинный продолжительный выдох.

Я стал вспоминать, что говорила королева Тоэллия об ускорении регенерации жизненных тканей.

– Дрифы могут лечить, – прошептал я. – Дрифы могут лечить!

Я привстал, не отрывая рук от раны, чтобы найти хоть одного Дрифа.

– Прошу вас! Кто-нибудь! Мне нужна помощь! – Но мимо меня просто проносились в панике гиллы. – Здесь раненый! У меня раненый! ПРОШУ ВАС!

Помимо Ферлеи были еще окровавленные тела, но я хотел помочь хотя бы одному из них. Какое-то время я в смятении сидел рядом с Ферлеей и смотрел, как силы ее покидают. Ее алые и пухлые губы превратились в белесые куски кожи, а руки тряпками валялись рядом с телом. Я боялся отнять ладони от ее разодранного горла, будто после этого мог произойти взрыв. Когда шум стал стихать и никто уже не кричал, с неба спустились Дрифы.

– Помогите! – снова кричал я, хотя не был уверен, что Ферлея еще жива. – Сюда, прошу вас! Помогите!

К нам стали подбегать гиллы. Я слышал, как кто-то закричал от ужаса, увидев Ферлею в таком положении. Вскоре явилась Тоэллия и бросилась в нашу сторону.

– Как она? – разогревая друг о друга свои ладони, спросила королева.

– Я н-не знаю, – стал заикаться я, – мне кажется, она не дышит.

Королева опустилась на землю перед Ферлеей напротив меня:

– Убирай руки, Богдан! Скорее!

Я так отчаянно сжимал ее рану, что уже почти не чувствовал своих рук. Когда убрал, на ее шее не хватало огромного куска кожи. Пес выгрыз ей горло.

– Мамочки! – крикнул кто-то рядом со мной.

Я в шоке попятился, ботинки скользили по траве.

– Она умерла, ведь правда? – шептал я. – Умерла? Она не дышит.

Я никогда прежде не видел так близко смерть. Я похоронил тетю, отца и мать, но никто никогда не умирал в моих объятиях. Меня начало знобить.

Королева Тоэллия поднесла свои руки к ране Ферлеи и закрыла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов.

– Еще жива, – прошептала она. – Я успею. Проверьте остальных раненых, соберите Дрифов, не стойте просто так, не теряйте время!

Все снова куда-то побежали, а я замер, мысленно молясь, чтобы у королевы получилось. Я не представлял, каким образом она могла лечить и как может затянуться смертельная рана. Я смотрел на бледное лицо Ферлеи и на ее остекленевшие глаза.

Она мертва.

Из ладоней королевы вырвался яркий розовый свет. Он окутал шею Ферлеи, а потом медленно, плывя по ее телу, словно морская пена, целиком ее поглотил. Она лежала как в коконе. Никто не произносил ни звука, на лице королевы от напряжения стали видны синие вены. Она изредка дергала головой, будто отгоняла кого-то в своем сознании, ее руки начинали дрожать.

Вскоре королева открыла глаза.

– Получилось? – тихо спросила Летта.

– Получилось, – ответила Тоэллия.

Розовый плотный туман с тела Ферлеи стал развеиваться, и скоро стало видно, что рана на шее полностью затянулась.

– Не может быть… – прошептал я дрожащими губами. – Раны больше нет… вы ее вылечили…