Текст книги "SAUDI, INC."

Чайлдз хотел бы продолжать доказывать министерству финансов, насколько важно привести саудовские финансы в порядок, вместо того чтобы «и дальше доить Aramco и другие приходящие в страну компании и вытягивать из них деньги для пополнения бюджета». Однако посол был не уверен, что сможет повлиять на саудовцев. После отъезда Мура он заметил в разговоре с другим сотрудником посольства: «Возможно, единственный способ исправить ситуацию – довести ее до кульминации, позволив случиться полномасштабному кризису»[105]105
  Childs to Secretary of States, RG 59, NA, 886A.2553/6–2350.


[Закрыть]. Окончательный ответ Aramco Сулейману был выражен в форме письменного заявления:

«Aramco с беспокойством и разочарованием отмечает, что в словах министра финансов содержалась угроза прервать дружеские отношения. В Саудовской Аравии компания нашла нефть и начала разработку нефтяных месторождений с беспрецедентной для отрасли скоростью. Компания усиленно помогала правительству и принесла ему реальные доходы в суммах, превзошедших все ожидания. Мы счастливы от того, что нам представилась такая возможность, но поддержка со стороны компании не безгранична. Добыча нефти должна окупаться».

Чайлдз, как и полагалось, переслал это заявление Госдепартаменту, добавив, что «следующий шаг, очевидно, должно сделать правительство Саудовской Аравии, однако, когда именно это произойдет, неизвестно»[106]106
  Childs to Secretary of States, RG 59, NA, 886A.2553/6–2750.


[Закрыть].

После этого все связи между Aramco и саудовским правительством полностью прекратились. Возможно, шейх Абдалла Сулейман обиделся из-за того, что руководители Aramco использовали столь резкие выражения и отказались сесть с ним за стол переговоров, как с равным, и обсудить общие проблемы. Он попросил своих заместителей передать послу Чайлдзу, что считает действия американцев серьезным нарушением этикета. В конце концов, по его мнению, Aramco могла существовать только благодаря благосклонности Саудитов[107]107
  “Memorandum of conversation with Najib Bey Salha, Assistant Deputy Minister of Finance,” in Childs to Department of State, RG 59, NA 886A.2553/7–2550.


[Закрыть].

Нужно сказать, что руководители Aramco не относились к Сулейману так же серьезно, как к министру финансов любой западной страны. По их собственному признанию, они считали саудовцев бестолковыми, однако до сих пор никогда не вели себя столь пренебрежительно по отношению к правительственным чиновникам. Мур, Дьюс, Дэвис и остальные верили, что Саудовская Аравия не сможет угрожать положению Aramco в стране, поскольку роялти от Aramco финансировали всю деятельность саудовского правительства. Но им не следовало провоцировать Сулеймана. Саудовская Аравия была автократической страной. Абдалла Сулейман мог быть сколь угодно коррумпирован и, возможно, даже играл в свои собственные игры, но он пользовался полным доверием короля Абдель-Азиза. Ему было вполне по силам превратить жизнь Aramco в Саудовской Аравии в кошмар – именно это он и сделал[108]108
  “Discussion with Aramco and Saudi Arabian Government Officials Regarding Saudi Arabian Government Requests for Increased Participation in Revenues of the Arabian American Oil Co.,” July 25, 1950, NA, RG59, 886A.2553/7–2550.


[Закрыть].

После того как Мур отказался от переговоров, Сулейман приказал саудовским таможенникам «открывать и исследовать каждый ящик, отправленный на адрес Aramco». Через несколько дней саудовское правительство издало довольно странный приказ о том, чтобы Aramco «прекратила деятельность своей радиостанции»[109]109
  Ibid.


[Закрыть].

♦ ♦ ♦

В 1950 году Рамадан, время поста и молитв, выпал на июль. В Рамадан мусульмане воздерживаются от еды и питья в течение дня, и поэтому длинные, жаркие и солнечные летние дни поста добавили напряжения в и без того непростые отношения между американцами и саудовцами. В какой-то момент Чайлдзу все же удалось договориться о встрече с Сулейманом. Он захотел выйти из тупика.

Когда посол приехал в дом Сулеймана в Джидде, министр финансов лишь «незадолго до этого» прервал пост. Чайлдз отметил, что на традиционной трапезе ифтар Сулейман, «судя по всему, не пил ничего крепче кока-колы»[110]110
  Ibid.


[Закрыть]. Несмотря на строгие исламские запреты, шейх злоупотреблял алкоголем, о чем было хорошо известно американцам. Представители Aramco рассказывали Чайлдзу, что министр финансов как-то появился на встрече сильно пьяным и «подписал чек в пользу одного саудовского купца на сумму один миллион долларов, даже не посмотрев, что именно он подписывает»[111]111
  “Conversation with Colonel Eddy, Regarding Conditions in Saudi Arabia,” RG 59, NA, 886A.2553/8–1450.


[Закрыть].

Чайлдз и другие американцы удивились, увидев, что Сулейман пребывает в весьма добродушном настроении даже после того, как постился от рассвета до заката. По словам Чайлдза, шейх «выглядел более нормальным и разумным, чем раньше». Правда, посол отметил, что «у министра возникла раздражающая привычка повторять одно и то же по нескольку раз, что помогало затушевывать подлинные факты». По всей видимости, это была вполне преднамеренная тактика со стороны министра финансов.

Шейх Абдалла открыл собрание широким жестом, заявив, что он искренне желает начать переговоры с компанией. При этом он, однако, «ожидал от Aramco одной вещи». Сулейман пояснил свои слова, неловко пытаясь «открыть упаковку с длинной черной сигарой».

«Я хочу, – заметил он, – чтобы Aramco с должной любезностью отвечала на мои запросы». Ему удалось зажечь сигару, после чего он сообщил, что в течение последних нескольких месяцев не один раз отправлял «нефтяной компании важные письма», но ни на одно из них не получил ответа.

Чайлдз ответил, что «не в его компетенции отвечать на такие заявления», однако пообещал передать сообщение шейха Aramco на встрече с Дэвисом и Муром в следующую субботу. Посол заверил, что готов взять на себя роль «независимого посредника» и организовать переговоры сторон[112]112
  “Memorandum of Conversation between Sheikh Yusuf Yassin, and Mohammed Effendi at Riyadh July 17, 1950,” in Childs to Department of State, RG 59, NA, 886A.2553/7–2550.


[Закрыть].

В течение нескольких следующих дней Чайлдз и сотрудники посольства пытались собрать вместе представителей министерства финансов и Aramco. В целом их усилия потерпели крах, поскольку американцы совершенно неправильно поняли позицию Саудовской Аравии. Чайлдз, Дьюс, Дэвис и другие дипломаты и руководители Aramco, вовлеченные в процесс, полагали, что саудовцы хотят денег, так как страдают из-за своей очевидно плохой финансовой политики. Сами же саудовцы считали, что у них нет проблем с деньгами, ибо хорошо представляли себе ценность нефти у себя под ногами. Решение семьи аль-Сауд создать инфраструктуру диктовалось культурной необходимостью: было важно, чтобы люди могли воспользоваться преимуществами, которые дает нефтяная отрасль, и чтобы они понимали, что всеми благами обязаны королю. Семейство и не думало выходить за рамки бюджета ради безответственных проектов.

Чайлдз понял, что его дипломатические усилия постоянно тормозятся из-за того, что он не понимает ни целей Сулеймана, ни его тактики. В 1950 году шейх хотел заставить Aramco начать новые переговоры по концессионному соглашению (которое на момент подписания в 1932 году должно было действовать до 2012-го). Он решил создать для Aramco достаточно проблем, чтобы компания была вынуждена вернуться за стол переговоров до истечения этого срока. В то же самое время Сулейман заложил основу для более сильной позиции Саудовской Аравии при будущих переговорах. Он принялся изображать из себя жертву, жалуясь на то, что Aramco неуважительно отказалась отвечать на его письма, – хотя именно сам министр финансов не смог выплатить кредит, приказал задерживать и обыскивать все грузы для Aramco, а также запретил ей пользоваться радиосвязью.

Во время полуофициального разговора с секретарем посольства США Мухаммадом Массудом, арабом по происхождению, заместитель министра иностранных дел Юсеф Яссин продолжал давить на Aramco: «Если компания не готова помочь правительству Саудовской Аравии, оно может посчитать для себя необходимым пересмотреть условия концессии Aramco. В этом не было бы ничего странного или необычного, ведь Ирак прямо сейчас требует пересмотра условий концессии с Iraq Petroleum Company».

В ответ Массуд отметил, что «Aramco в настоящее время платит более высокие роялти, чем любая другая нефтяная компания в этом регионе, а кроме того, она инвестировала огромные суммы в Саудовскую Аравию».

Яссин оспорил это утверждение. «Ирак, – сказал он, – получает 25 процентов от устья каждой скважины, а у Саудовской Аравии нет такой привилегии»[113]113
  Ibid.


[Закрыть].

Сулейман знал, что американцы никогда не будут относиться серьезно ни к нему, ни к Саудитам, пока не столкнутся с серьезной угрозой существованию своего нефтяного бизнеса. Поняв, что в руках у «отсталых» саудовцев с их традиционной одеждой и культурой имеется реальная власть, американцы намного охотнее сели бы за стол переговоров и принялись обсуждать новое соглашение.

Несмотря на все попытки Сулеймана усложнить для Aramco ведение бизнеса в Саудовской Аравии, Мур и Дэвис сохраняли прежнюю решимость. Они вновь отправили Чайлдза к Сулейману с письмом, объяснявшим их позицию. Хотя они и были готовы встретиться в Джидде, Эр-Рияде или где-либо еще для обсуждения любых важных проблем, «связанных с дальнейшей помощью стране, у нас есть только один ответ: “нет”. Этот ответ повторялся раз за разом, устно и в переписке. Мы не хотим сами [sic] инициировать дальнейшее обсуждение этого вопроса». Они были тверды и в том, что касалось просьб Сулеймана о «расширении доли его страны в доходах отрасли». «Мы должны, – писали они, – в интересах обеих сторон поддерживать свои расходы на конкурентном уровне»[114]114
  “Statement of Aramco’s position with regard to the Saudi Arabian Government’s demands for increased participation in Aramco’s earnings,” in Childs to Department of State, RG 59, NA, 886A.2553/7–2550.


[Закрыть].

Сулейман увидел, что Aramco так и не поняла, какую власть имела Саудовская Аравия над компанией. Сулейман и Саудиты были терпеливыми людьми. Они не хотели жестоко обращаться с Aramco, а предпочитали ждать, смотреть и постепенно наращивать давление на компанию, пока та не осознает, что у нее нет иного выбора, кроме как начать переговоры с саудовцами на равных. Руководители Aramco должны были заключить, что раздел прибыли выгоден обеим сторонам. Сулейман продолжил усиливать давление на компанию через новые таможенные пошлины. Он ввел плату за карантин, посадку каждого самолета и охрану трубопровода – и все это для того, чтобы показать Aramco, кто на самом деле контролирует страну и ее нефть.

Шли месяцы, а ситуация так и не разрешалась. Между тем Государственный департамент США связался с послом Чайлдзом, чтобы узнать, готов ли тот продлить срок своего пребывания в Саудовской Аравии еще на год. К тому времени Чайлдз уже провел четыре года в пустынном королевстве, хотя изначально речь шла о двухлетнем периоде. В 1948-м и 1949-м он соглашался остаться в стране, поскольку ситуация требовала присутствия знающего дипломата с хорошими связями. Однако к августу 1950-го Чайлдз больше уже не мог выдерживать жаркий климат.

«Температура, поднимавшаяся порой до 60 градусов, настолько существенно подорвала мои жизненные силы, что я был вынужден отказаться от предложения, тем более что для продолжения моего пребывания в стране уже не было веских политических причин», – писал он впоследствии[115]115
  Childs, 158.


[Закрыть]. Абдель-Азиз был очень недоволен, узнав об этом, и «категорически заявил, что не хочет позволить Чайлдзу уехать».

Привязанность короля к американцу с пронзительным взглядом не знала границ. Как рассказывал Чайлдз в своих мемуарах, «Абдель-Азиз говорил со мной так, будто я должен был относиться к его приказам с таким же вниманием, как к приказам моего правительства. В какой-то момент он рассказал, что отправил телеграмму своему послу в Вашингтоне и попросил его донести до правительства США желание сохранить меня на прежнем месте».

Стоя в последний раз перед королем в своем церемониальном саудовском облачении, Чайлдз не смог не поддаться ностальгии. «Я выразил свою глубокую благодарность за оказанные мне знаки доверия, но сообщил королю, что не имею никакой возможности отказаться от выполнения приказа моего правительства. …На его лице появилось недоуменное и даже жалкое выражение; ему было сложно свыкнуться с мыслью о том, что его приказы могут просто не исполняться. Он расслабился только после того, как я добавил, что остаться в стране мне не позволяет состояние здоровья. Он положил свою руку на мою и сказал, что в таких обстоятельствах не будет возражать».

Но главная проблема была связана не со здоровьем Чайлдза, а с его ущемленной гордостью. После четырех лет, проведенных в аравийских пустынях, он надеялся получить должность в Европе. Вместо этого его назначили послом в Эфиопию. Хотя климатически эта страна больше подходила ему, ему было там «практически нечего делать как дипломату»[116]116
  Ibid, 172.


[Закрыть]. После неполных двух лет работы в Эфиопии Чайлдз понял, что его карьера в МИД застопорилась. За шесть лет до наступления возраста обязательного выхода на пенсию и после того, как Госдепартамент отказал ему в праве поехать в Рим и обсудить с тамошним послом США важный для Эфиопии вопрос, Чайлдз уволился.

«В условиях когда мои суждения оказались настолько неважны, – писал он через несколько лет, – мне стало ясно, что каждый день, проведенный в офисе, – напрасная трата времени»[117]117
  Ibid, 177.


[Закрыть]. Возможно, что именно те качества, которые делали Чайлдза столь нужным для Саудовской Аравии с точки зрения короля – готовность носить традиционное саудовское платье и принять обычаи двора, – были совершенно непригодны для работы в Государственном департаменте США эры 1950-х.

В 1953 году он подал в отставку с государственной службы и переехал во французскую Ниццу, где принялся наслаждаться тем, что всегда было его подлинной страстью, – исследованием жизни и работ итальянского авантюриста, шпиона и порой дипломата Джакомо Казановы. Всего Чайлдз написал 14 книг (включая четыре работы о Казанове), изучил европейские архивы в поисках информации об этом неуловимом искателе приключений и его любовницах, а также успел возглавить Международное общество Казановы. Написанная им биография Казановы была опубликована уже после смерти автора. Умер Чайлдз в 1987 году.

На место Чайлдза в Саудовской Аравии Государственный департамент США назначил Реймонда Хэра. Как и его предшественник, Хэр был «человеком с мягкими манерами». Впрочем, в отличие от Чайлдза он не возражал против того, чтобы оставаться в тени – таков был его подход к искусству дипломатии. Сотрудники на предыдущем месте работы называли его «молчаливым послом», и Хэр «чуть ли не смаковал» это прозвище[118]118
  Paul J. Hare, Diplomatic Chronicles of the Middle East: A Biography of Ambassador Raymond A. Hare (Maryland: University Press of America, Inc., 1993), 5.


[Закрыть].

Как посол Хэр сильно отличался от Чайлдза. Он не оттачивал свои дипломатические навыки в довоенной или послевоенной Европе, однако пришел на работу в МИД как специалист по языкам и культуре Ближнего Востока. В годы учебы в Гриннелском колледже в штате Айова в 1920-е годы Реймонд Хэр мечтал о карьере журналиста, однако после окончания учебного заведения он стал преподавать историю и английский язык в небольшом колледже, основанном в Стамбуле протестантскими миссионерами в середине 1800-х.

Проведя несколько лет в Стамбуле, Хэр сдал экзамен для поступления на дипломатическую службу. В надежде эффективно воспользоваться его знаниями о Ближнем Востоке, Государственный департамент США отправил Хэра изучать арабский и турецкий языки в лингвистическую школу во Франции. Хотя обучение и не было связано с какой-то практической работой, на которую надеялись Хэр и его американские коллеги, он оказался хорошим учеником и вскоре преуспел в обоих языках. В 1930-е годы его навыки оказались бесценными, поскольку Хэр был одним из немногих сотрудников МИД, свободно говоривших на арабском. Для пущего интеллектуального развития Хэр занимал себя изучением исламской архитектуры, чему немало способствовали частые командировки на Ближний Восток и в Индию.

Посол Хэр и его жена Джулия прибыли в Джидду осенью 1950 года. Ранее Хэр уже работал в Каире, Бейруте и Лондоне, но Саудовская Аравия стала первым местом его деятельности в качестве посла. Они обнаружили, что Джидда почти не изменилась со времен Второй мировой войны, когда Хэр впервые посетил Саудовскую Аравию как сотрудник посольства США для установления дипломатических контактов с королем Абдель-Азизом. По словам Хэра, посольство США в Джидде представляло собой одно из многих «старых традиционных зданий с нависавшими балконами и затейливыми деревянными ставнями»[119]119
  Hare, 93.


[Закрыть]. Телефоны в нем работали лишь периодически, и, как рассказывал Хэр, «чаще всего это происходило, когда из МИД поступал звонок с уведомлением о том, что король хотел немедленно видеть его в Эр-Рияде»[120]120
  Ibid, 87.


[Закрыть].

Резиденция американского посла едва напоминала дворцы, которые строила или приобретала для себя саудовская королевская семья. Посол приспособил в качестве приставного столика ящики для упаковки апельсинов. Обеденный стол был настолько шатким, что просто перевернулся, когда на него облокотилась Джулия. К счастью, кондиционеры прибыли в резиденцию еще до его назначения, однако они были старыми и довольно шумно гудели в спальне по ночам. Семья Хэра обходилась своей потертой и дряхлой мебелью до тех пор, пока в Джидду не приехал Фриц Ларкин, отвечавший за все посольские здания за границей. Хэр велел жене не заговаривать с Ларкином о мебели, поскольку тот был известен своей скупостью, когда дело доходило до раздачи денег правительства. Пускай дом сам говорит за себя, решил посол. На второй день визита, как вспоминал Хэр, «мы пили коктейли перед обедом. Я не сказал ему ни слова о состоянии мебели или резиденции в целом. Наконец после второго мартини Фриц сказал: “Какого черта, Рей? Дайте-ка мне лист бумаги, и я распоряжусь выдать вам деньги”»[121]121
  Raymond Hare, oral history interview, Georgetown University Library, 38, quoted as in Hare, 87.


[Закрыть].

Несмотря на всю симпатию Абдель-Азиза к послу Чайлдзу и к его странному чувству юмора, король столь же тепло отнесся к новому американскому послу и его жене. Хотя при саудовском дворе обычно не принимали женщин, в некоторых случаях король мог пригласить на приемы иностранку. Вскоре после приезда четы Хэр в Джидду, король отправил самолет, чтобы привезти супругов в Эр-Рияд. Точно так же, как Чайлдз и Хэр получили традиционное саудовское облачение по прибытии в королевский дворец, новый наряд получила и Джулия. Ее пригласили в гарем, часть дворца, где жили жены, наложницы, дочери и родственницы короля и где они пировали и часами сплетничали, занимались макияжем и рассказывали друг другу об интригах в королевской семье. По всей видимости, Хэры понравились королю Абдель-Азизу, поскольку он шутливо спросил Джулию, не сочтет ли она за оскорбление, если он предложит послу еще одну жену. Та, продемонстрировав недюжинный ум и смелость, ответила: «Боюсь, ваше величество, что мой муж считает, что и одна жена ему слишком дорого обходится!» Король Абдель-Азиз отреагировал взрывом хохота. Было очевидно, что мнение самого Хэра в тот момент никого не интересовало[122]122
  Hare, 70.


[Закрыть].

Что касалось Абдаллы Сулеймана и очевидного тупика в отношениях с Aramco, американцы полагали, что министр финансов был готов принять решение Aramco как окончательное или сосредоточился на других вопросах. На самом же деле Сулейман ничуть не отступил от своей подлинной цели – обсуждения новых условий концессии и новых принципов раздела прибыли. По сути американцы просто испытывали терпение саудовцев. Несколько месяцев ничего не значили для реализации грандиозных планов, связанных с будущим династии аль-Сауд. Королевство всегда находило способ удовлетворить самые неотложные нужды и справиться с любой финансовой ситуацией – за счет отсрочки платежей по строительным проектам и кредитам или урезания расходов – для того, чтобы получить гораздо больше в будущем.

Наконец в октябре 1950 года саудовцы возобновили свое давление на Aramco, в этот раз – зайдя с другой стороны. Вместо того чтобы направить усилия на небольшую группу руководителей Aramco и американских дипломатов в Саудовской Аравии, они обратились прямо в Вашингтон. Посол Саудовской Аравии в США, Асад аль-Факи (которого часто называли просто шейх Асад) встретился с правлением Aramco в США. Фред Дэвис, Джеймс Терри Дьюс и другие главы компании прибыли в посольство Саудовской Аравии в Вашингтоне, хорошо вооруженные (как им казалось) графиками и таблицами для того, чтобы противостоять любым связанным с увеличением платежей требованиям саудовцев.

Однако представив свои материалы, они обнаружили, что посол «почти не обратил внимания на их позицию». Вместо этого он «особо подчеркивал то, что основным критерием для урегулирования проблем в отношениях с правительством Саудовской Аравии должна быть способность платить, а не справедливость платежей в этой области». Посол аль-Факи был невысоким и полноватым человеком, упорно носившим темный тоб и белый саудовский платок на голове, несмотря на многие годы, проведенные в Вашингтоне. Казалось, что руководители Aramco приняли за чистую монету дружелюбие, исходившее от его одутловатого лица и улыбки.

«Нет никаких сомнений в том, что Aramco может платить больше, – твердо заявил шейх Асад. – А значит, она должна это сделать. В противном случае, – продолжил он, – саудовское правительство найдет другие способы для добычи своей нефти».

Дэвис спросил, где, по мнению шейха Асада, стоило лучше проводить дальнейшие переговоры – в Соединенных Штатах или в Саудовской Аравии. Тот ответил, что переадресует этот вопрос саудовскому правительству. Обсуждать больше было нечего. Делегация Aramco собрала свои графики и покинула саудовское посольство.

Было абсолютно очевидно, что саудовцы хотят проводить дальнейшее обсуждение в Саудовской Аравии. Дэвис поделился этой мыслью с Фредом Уилкинсом из ближневосточного отдела Госдепартамента. Вице-президент все еще надеялся, что Aramco сможет обсудить графики с шейхом Асадом на следующей встрече через несколько дней, однако, если этого не случится, следовало выработать дальнейшую стратегию к заседанию правления Aramco, которое должно было состояться спустя неделю.

Дьюс решил надавить на Госдепартамент, воздействуя на самые сильные опасения ведомства. Он начал говорить о «партнерстве», имея в виду любые связи, дававшие саудовцам больше власти. Он сообщил Уилкинсу, что партнерство «может заставить Aramco убраться из Саудовской Аравии, что это приведет к нарушению стабильности в сфере добычи нефти на Ближнем Востоке и что общее снижение объемов добываемой нефти может обусловить нормирование продаж бензина в США». Уилкинс ответил, что слова Дьюса вызваны страхом, и оставил без внимания его обеспокоенность. Ранее он уже «обсудил этот вопрос с мистером Макги, и …Макги не поверил, что события могут принять столь печальный оборот»[123]123
  Memorandum of Conversation: Conversation with Aramco Officials, RG 59, NA 886A.2553/10–2650.


[Закрыть].

На заседании правления Aramco в начале ноября 1950 года Дэвис и Дьюс сообщили о своей встрече с шейхом Асадом. Президент Aramco Фред Мур и другие члены совета директоров отнеслись к угрозам саудовцев с большей озабоченностью, чем сотрудники Aramco в Саудовской Аравии. Правление, «убежденное в том, что правительство Саудовской Аравии говорит серьезно», решило пересмотреть свою стратегию[124]124
  Telegram from Department of State to Jeddah, RG 59, NA, 886A.2553/11–650.


[Закрыть]. Компания будет стремиться ко взаимовыгодному соглашению. Следующий шаг заключался в структуризации этих новых отношений. И с этой целью Aramco обратилась к своим лучшим юридическим и финансовым стратегам.

Решение правления Aramco было подкреплено тем фактом, что шейх Асад лично позвонил в ближневосточный отдел и прямо сообщил сотрудникам Госдепартамента, что его «правительство не блефует, выдвигая требования по пересмотру концессионного соглашения с Aramco». Государственный департамент, возможно и не вполне разумно, сообщил саудовскому послу о том, что «сильная позиция» саудовцев произвела впечатление на совет директоров Aramco[125]125
  Confidential Memorandum: Visit of Sheikh Asad al Raqih, RG 59, NA, 886A.2553/11–650.


[Закрыть]. Шейх Асад запомнил эту информацию на будущее и подтвердил, что переговоры с Aramco пройдут на территории королевства, в Джидде.

Итак, благодаря терпению и стратегическому подходу Сулейман смог заставить Aramco начать новые переговоры об условиях нефтяной концессии, договор о которой шейх сам подписал двадцатью годами ранее. Но в прежние времена все связанное с нефтью было лишь азартной игрой, а в 1950-м нефть означала будущее монархии. Вопрос состоял лишь в том, какую долю теперь удастся отбить у американцев.

Переговоры между Aramco и Саудитами начались 28 ноября 1950 года. Сулейман смог превратить обсуждение изначального вопроса в ситуацию, когда главной темой оказалось буквально все связанное с концессией. Американцы так до конца и не поняли, каким образом они перестали говорить о погашении железнодорожного кредита и ввязались в дискуссию о том, будет ли Саудовская Аравия взимать с Aramco налог на доход и забирать до половины прибыли компании. Впрочем саудовцы тогда не знали, что американцы тоже неплохо подготовились к встрече.

Оуэн, Дэвис и Дьюс уже давно поняли, что Aramco лишь откладывает неизбежное. Компании в любом случае пришлось бы фундаментально пересмотреть свое концессионное соглашение с Саудовской Аравией. Однако перед встречей с Сулейманом представители Aramco тщательно изучили различные варианты новых контрактов. Прежний договор, или концессионное соглашение, был основан на том, что Aramco платила королевству фиксированный процент роялти. Его величина была связана с объемом и ценой нефти, которую Aramco продавала, имея эксклюзивные права на добычу нефти в течение 60 лет.

За неделю до первой встречи Aramco и саудовцев Дьюс и Дэвис обсудили имевшиеся у Aramco варианты с Макги из Госдепартамента и рассказали ему о плане, над которым компания работала уже несколько месяцев[126]126
  Memorandum of Conversation: SAG Demands for Renegotiation of Aramco Contract, RG 59, NA, 886A.2553/11–2250.


[Закрыть]. Они надеялись, что этот план сможет положить конец взятой саудовцами на вооружение «политике выдаивания из Aramco денег, достаточных для того, чтобы ликвидировать свой бюджетный дефицит»[127]127
  Childs to Secretary of State, RG 59, NA, 886A.2553/6–2350.


[Закрыть]. План мог переломить многомесячную патовую ситуацию в отношениях между Aramco и саудовцами.

Вместо простого увеличения суммы роялти руководители Aramco были готовы предложить условия, какие и не снились ни одной другой нефтедобывающей стране на Ближнем Востоке, – договор, по которому прибыль делилась пополам, а доля Саудовской Аравии принимала форму «налога на доходы». Джорджу Макги совершенно не нравилась идея столь значительных перемен в контрактных отношениях Aramco и Эр-Рияда. Однако, выслушав объяснения нефтяников, он признал, что такой тип договоренности основан на уже имевшихся прецедентах. В 1943 году Венесуэла настояла на аналогичных отношениях с Jersey Standard и Royal Dutch Shell, иностранными нефтяными компаниями, занимавшимися всей добычей нефти в стране. Макги объяснил, что «Госдепартамент не будет высказывать своего мнения по этому вопросу», но он хотел знать, почему Aramco предпочла именно этот вариант.

Юридический советник Aramco У. Спайк Сперлок объяснил, что, если саудовцы станут взимать такой «налог» с Aramco, компания сможет заявлять об уплате налогов за границей в своих налоговых декларациях, поданных в США. И тогда, скорее всего, «компании не придется нести никаких дополнительных расходов». Это был очень рискованный шаг, поскольку никто не знал, зачтет ли налоговая служба США выплаченные за границей налоги. Но, как сказал Дьюс, компания «пообщалась с официальными представителями казначейства, которые не обнаружили в данном вопросе никаких сложностей». Кроме того, налоговая служба США незадолго до этого вынесла аналогичное решение в отношении компаний, работавших в Венесуэле, так что юридические и финансовые эксперты Aramco могли не беспокоиться.

Примет ли Эр-Рияд такую схему? Но американцы не имели понятия о том, что способно удовлетворить саудовцев и возможен ли вообще такой план, с которым те согласятся. Сперлок заявил, что, «как показывает его опыт, саудовцы всегда предпочитали иметь “партнерские” отношения с Aramco и что любое жизнеспособное соглашение должно учитывать этот принцип». Люди в Aramco считали, что увеличение объема финансовых поступлений в Саудовскую Аравию, основанное на размере прибыли, а не роялти, будет более справедливым для компании и «создаст у саудовцев ощущение сопричастности». Сперлок аккуратно добавил, что «партнерство» с Aramco не предполагает никакого «владения акциями или участия в управлении». Это было чистое «партнерство в распределении прибыли».

Дьюс и Дэвис были настороже, потому что им только что подтвердили, что команду переговорщиков со стороны саудовцев возглавит принц Фейсал. Никто не мог предсказать, как те отреагируют на предложение Aramco о новом распределении прибыли. Макги сообщил, что подготовит меморандум и попросит нового посла Реймонда Хэра передать его саудовцам до начала переговоров. Меморандум был призван напомнить, что «Aramco уже проделала огромную работу по развитию нефтяных ресурсов Саудовской Аравии». Руководители Aramco поблагодарили Госдепартамент за поддержку, а затем начали готовиться к переговорам[128]128
  Memorandum of Conversation: SAG Demands for Renegotiation of Aramco Contract, RG 59, NA, 886A.2553/11–2250.


[Закрыть].

♦ ♦ ♦

Посол Хэр организовал переговоры на «нейтральной территории», в посольстве США. Саудовскую делегацию возглавлял принц Фейсал, второй в очереди за короной. И в саудовских, и в американских кругах его считали более способным, чем его старший брат Сауд. Фейсал много путешествовал по делам отца, часто представлял королевство за границей и поэтому «хорошо разбирался в вопросах международной политики и интересовался ими. Это отмечали многие министры иностранных дел и послы, встречавшиеся с принцем»[129]129
  Holden and Johns, 173.


[Закрыть].

Фейсал не отличался красотой, однако его появление никогда не оставалось без внимания. Если его старшего брата Сауда можно было легко заметить благодаря игривой улыбке и полной фигуре, Фейсал всегда казался несколько отстраненным и загадочным. У него был крупный крючковатый нос, толстые черные брови и выступающий подборок, который лишь подчеркивала окладистая растительность на лице. Суровый образ жизни сделал Фейсала худощавым. Его аскетизм передался и его детям. Если отпрысков Сауда возили в школу на экстравагантных машинах, сыновья Фейсала учились в обычной школе с глиняными стенами и жили там простой жизнью вместе со своими одноклассниками. Однако Фейсал хотел, чтобы дети получили самое хорошее образование, и позже он отправил их в частную школу «Хан-Скул» в Принстоне, Нью-Джерси, а затем – в университеты Лиги плюща или престижные военные школы. Он заставлял своих сыновей и всех, кто с ним работал, придерживаться самых высоких и четких стандартов.

После формального вступления делегация Aramco представила план, разработанный после того, как правление решило вернуться к переговорам с саудовцами. Все прошло довольно дружелюбно. Для начала Aramco предложила «равное участие в распределении чистой прибыли». В типичной для саудовцев манере Фейсал не высказался ни «за», ни «против», но и не дал Абдалле Сулейману агрессивно критиковать предложение американцев.

Разумеется, основное беспокойство Сулеймана было связано с «реальными доходами, которые должны были накапливаться» для саудовцев. Он надавил на представителей Aramco и потребовал «конкретных гарантий в этом вопросе». Дэвис и другие переговорщики со стороны Aramco ответили, что «сделать это невозможно». Все, что хотела знать Aramco в тот момент, – это «приемлем ли в принципе план» с точки зрения Эр-Рияда. В случае положительного ответа компания планировала привлечь к работе над деталями своих налоговых и финансовых экспертов. Несмотря на демонстративное молчание Фейсала, Сулейман заявил, что Саудовская Аравия рассмотрит предложение. На этой ноте переговоры были приостановлены на несколько дней[130]130
  Hare to Secretary of State, RG 59, NA, 886A.2553/12–150.


[Закрыть].