Текст книги "Шанс на счастье. Книга-тренинг для неидеальных родителей неидеальных детей"

Глава 8
Ошибочные цели в поведении ребенка

К вечеру дождь усилился. Крупные капли стучали в стекло, и деревья, размахивающие ветками за окном загородного дома, казались сборищем разгневанных великанов. Погода навевала тоску… Но Алине было не до грустных мыслей. Слишком уж много новой информации свалилось на нее за последние дни!

Мультик, который они смотрели сегодня со Славиком, озадачил ее. Кто бы мог подумать, что ребенок четырех лет от роду может быть всерьез увлечен молекулярной генетикой? К своему стыду, Алина не поняла большую часть того, о чем шла речь, но разноцветные спирали ДНК, прихотливо сплетающиеся, подобно тропическим змеям, произвели на нее завораживающее впечатление. Потом Славик вдруг вскочил, принялся складывать какие-то странные фигуры из конструктора «лего», и Алина с удивлением обнаружила, что эти фигуры – не простое нагромождение разноцветных кусочков пластмассы, что они удивительно напоминают графические изображения генов и хромосом, которые они со Славиком только что видели на экране!

«Значит ли это, что мальчик не просто смотрит в экран, не просто собирает какие-то непонятные штуки, не просто рисует каляки-маляки в альбомах, упорно игнорируя птичек, котиков и зайчиков, а пытается осмыслить по-своему научные знания, которые не всякому взрослому дано понять? – размышляла Алина. – Что же творится у него в голове и в душе, если там, внутри, идет огромная, сложная работа, а выразить, высказать себя он пока не может? И из окружающих не понимает никто – ну, может быть, кроме Сони? Хотя нет, она, наверное, тоже не понимает – просто любит…»

Алина посмотрела на часы. Пора бы взяться за домашнее задание! Довлатов был совершенно прав – работы действительно много, причем непростой и напряженной. К тому же на завтра у нее запланирована онлайн-сессия с метафорическими картами с одной из соучениц по вебинару – женщиной по имени Анна, и Алина немного волновалась.

Она села к столу, достала свои записи и распечатанную раздатку довлатовского тренинга.

«Значит, что там у меня на сегодня? Ошибочные цели в поведении ребенка. И первым номером идет что? Борьба за власть! Ребенок спорит, настаивает на своем, не подчиняется… Соня никогда так себя не вела – она всегда была послушной девочкой, по крайней мере внешне. Славик – другое дело, его крайне трудно заставить слушаться, но и он не бунтует, не борется за власть – разве что за власть над самим собой. Он просто делает то, что считает нужным в данный момент, – или не делает ничего, отключается, уходит в себя. И чем сильнее давишь на него – тем дальше он уходит!»

Вспомнив отрешенное лицо Славика, его остановившийся взгляд, Алина расстроилась. Вечный страх за сына, как незаживающая рана в душе, снова дал о себе знать – что, если ничего не поможет? Что, если станет только хуже? Сначала – психологи, потом – препараты, что дальше? Даже думать страшно! Вылечить аутизм пока никому не удалось, можно как-то улучшить состояние, сделать человека более-менее безопасным для себя и окружающих, но что это будет за жизнь?

Алина решительно тряхнула головой. «Нет, – строго сказала себе она, – не буду об этом думать… По крайней мере, сейчас. Я буду делать, что могу, и надеяться на лучшее».

Она перевернула страницу. «Ну, что там дальше? Привлечение внимания! Это тоже, пожалуй, нет. Славик уж точно не хочет привлекать внимание к себе, наоборот – хочет, чтобы его все оставили в покое. А Соня когда-то, в детстве, пыталась – но очень деликатно и ненавязчиво. Поделки из пластилина, „послушай, я выучила стишок!“, сделанная своими руками открытка на 8 марта… А что получала в ответ? „Да-да, спасибо, молодец, не мешай, маме некогда“.

Стыд-то какой!

А сейчас она и этого не делает – просто живет какую-то отдельную, свою жизнь, не привлекая внимания. Проблем не доставляет, ничего не просит и не требует, не капризничает, не скандалит, как другие подростки… Но что таится за этим фасадом? Не знаю. И узнаю ли когда-нибудь – еще вопрос!

Месть. Честно признаться, Соня имеет все основания мстить нам, родителям, – за невнимание, за нелюбовь… Но почему-то не делает этого! Золотой ребенок вообще. А Славик… Он, конечно, еще маленький, но его поведение на месть не похоже – по крайней мере, так, как это описано у Довлатова.

Уклонение. Вот это – да, уклонение – наше все! Особенно это касается Славика. Вся его жизнь – сплошное уклонение… И чем дальше – тем сильнее! Но и Соне оно тоже свойственно, хотя в более мягкой, завуалированной форме. Да, она тихая, послушная, на вопрос „как дела?“ отвечает „все нормально“, и в то же время – она даже не пытается поделиться тем, что у нее происходит, своими страхами, радостями, надеждами…»

Алина посмотрела на свои записи. «Странное дело, – думала она, – мои дети такие разные, но, как оказалось, осуществляют одну и ту же стратегию! У них больше общего, чем кажется на первый взгляд…

Как там говорил Довлатов? Кажется, что-то вроде „Единственная цель ребенка – это получить любовь“. Такое впечатление, что и Славик, и Соня – каждый по своему! – уже отчаялись получить ее, уже не надеются…»

За дверью послышался странный звук, похожий на легкое царапание. Алина поспешно спрятала в ящик стола свои записи, распахнула дверь… На пороге стояла Соня, в том самом дурацком розовом халате, с чашкой в руках. Вид у нее был немного смущенный.

– Мам, я тут какао приготовила… Подумала – может быть, ты тоже хочешь? Очень вкусно!

Глава 9
Метафорические карты

Анна всю ночь не сомкнула глаз. То, что вчера произошло с Лешкой, не давало ей покоя. Больше всего обидно было, что она сама отправила сына в эту школу, платит за обучение немалые деньги – деньги, которые ей, между прочим, нелегко даются! – в надежде, что мальчик получит хорошее образование, что у него будет достойный круг общения… И что в результате? Пожалуй, нынешние Лешкины соученики ничем не лучше малолетних гопников на районе! И нравы в этой школе царят отнюдь не как в Царскосельском лицее.

«А если вдуматься – чего я ожидала? – рассуждала она. – Что дети бывших бандитов и палаточников (а еще – нынешних чиновников и силовиков!) будут вести себя как юные английские лорды? Глупо. Если родители чуть ли не круглосуточно заняты своими обналами, откатами и „заморочками“, то дети впитывают как губка то, что видят и слышат!

И Лешка среди них всегда будет чужаком, изгоем. Даже если я как-то исхитрюсь найти еще одну (или не одну!) подработку, если получу прибавку к зарплате или продвинусь, паче чаяния, по карьерной лестнице, чтобы покупать Лешке самые лучшие гаджеты и дорогие кроссовки, если смогу отправлять его в турпоездки или языковые лагеря за границей – ничего не изменится! „Есть деньги, что считаны, а есть, что не считаны“, – говорила когда-то моя деревенская бабушка, а я, маленькая, не понимала! Зато теперь понимаю. То, что для меня заработано тяжким трудом и бессонными ночами, для их родителей – ерунда, мелочь. И так будет всегда».

Утром Анна встала невыспавшаяся, с тяжелой головой. Хорошо еще – выходной, на работу идти не надо… Лешка безмятежно спал, и Анна не стала его будить. «Пусть отдохнет, ему и так вчера досталось», – решила она, направляясь на кухню.

Анна сварила себе кофе, но легче не стало. Даже любимые конфеты «Вишня в шоколаде» не улучшили настроение. Она сидела у стола, в халате, раздумывая, к каким из домашних дел, накопившихся за неделю, стоит приступить прямо сейчас… И не в силах даже подняться с места.

«Нет, надо что-то делать… Вон время уже почти одиннадцать!» Анна взглянула на часы и только сейчас сообразила, что на одиннадцать у нее запланирована онлайн-сессия по метафорическим картам. Тему она поняла не особенно хорошо, хотя и добросовестно проштудировала инструкцию, и даже обучающее видео посмотрела. Наверное, стоило бы просто написать сообщение соученице по довлатовскому вебинару Алине, с которой она договорилась накануне, извиниться и перенести это мероприятие на другой день…

Но Анна отставила чашку в сторону и направилась в свою комнату. «Если уж так случилось, то стоит использовать эту возможность, чтоб решить свою проблему, – решила она, включая компьютер, – ну, или хотя бы попытаться».

Поле для раскладывания метафорических карт сильно напоминало пасьянс «косынка», знакомый любому офисному служащему родом из девяностых. Непонятно было, каким образом раскладывание каких-то картинок, да еще в виртуальном пространстве, может помочь решению реальных проблем, но отступать некуда – Алина была уже в сети.

– Ну что, приступим? – бодро предложила она. – Будем раскладывать карты на членов вашей семьи?

Анна замялась.

– Я хотела бы проработать одну проблему, которая меня сейчас очень беспокоит, – призналась она.

Ее собеседница задумалась… Но ненадолго.

– Хорошо, – отозвалась она, – давайте попробуем так. Проблемы надо решать, это точно. Так в чем дело?

Анна не сразу смогла подобрать подходящие слова. Рассказать чужой, посторонней женщине о том, что мучает и беспокоит, было нелегко…

– В общем, ситуация такая, – собравшись с силами, тихо и медленно начала она. – У меня есть сын. Ему четырнадцать, скоро пятнадцать, возраст, сами понимаете, непростой… Но дело даже не в этом.

– А в чем? – спросила Алина. В голосе у нее было нечто такое, что Анна почувствовала доверие к ней. Казалось, этой женщине не все равно, что происходит с ней и ее сыном!

– В школе его травят. Он не признается, но я же вижу! Там, в классе, одни мажоры… У всех очень обеспеченные родители, могут себе позволить ни в чем не отказывать своим детям. А я… Я стараюсь, конечно, чтоб Лешка был не хуже других, работаю много и неплохо получаю, но возможности все равно не те!

Она говорила торопливо и сбивчиво. Алина слушала молча, не перебивая, не пытаясь вставить слово, но в этом молчании было что-то теплое, сочувственное и ободряющее! Анне даже казалось, что она говорит не с посторонней, незнакомой женщиной, а с кем-то близким – подругой или даже сестрой, которой у нее никогда не было.

– В общем, он чужой для них, – закончила Анна. – Такое «инородное тело», понимаешь?

Увлекшись, она сбилась на «ты» и тут же осеклась:

– Ой, то есть вы же понимаете?

– Да ничего! – усмехнулась Алина. – Так даже лучше, так что давай на «ты»?

– Давай! – обрадовалась Анна.

– Значит, в этой ситуации три стороны – ты, твой сын и э-э… скажем так, его школа?

– Да, точнее – одноклассники, – согласилась Анна. Теперь ей действительно легче было представить Лешкиных соучеников в лице некой единой сущности, а не совокупности отдельных Вась, Петь и Маш.

– Выбери карту себя!

Анна послушно щелкнула мышкой – и ахнула от изумления. Перед ней предстала молодая женщина азиатского типа. Лицо ее, освещенное пламенем свечи, было искажено страданием, казалось даже, что она плачет… Удивительно даже, как она умудрилась из множества других выбрать именно эту карту, полностью резонирующую с ее теперешним состоянием!

– Это верная карта? – Голос Алины донесся как будто издалека.

– Да… да, – еле слышно отозвалась Анна.

– Выбери карту сына!

На этот раз на картинке красовалась благообразная старушка в вязаном платке. Анна знала, конечно, что при работе с метафорическими картами портретное сходство совершенно не обязательно, главное – эмоциональный отклик, который она рождает, некий внутренний резонанс, но все равно не похоже. Она замолчала на миг, прислушалась к себе – нет, все равно не то!

– Нет, это не верная карта! – Анна решительно покачала головой.

– Хорошо, выбери другую, – покладисто согласилась Алина.

На этот раз попадание было точным. На карте был изображен взъерошенный паренек в круглых очках, с испугом глядящий куда-то вверх.

– Похоже… – вздохнула Анна, – это правильная карта!

– Теперь выбираем карту, символизирующую школу, – объявила Алина.

Анна снова щелкнула мышкой. Перед ней появился белокурый красавчик, изображенный в профиль. Руки его были сложены на груди, а черная безрукавка позволяла рассмотреть накачанные бицепсы. Вид у парня был надменный и высокомерный, словно весь мир лежал у его ног…

Анна торопливо закивала, хотя собеседница не могла ее видеть сейчас.

– Да, карта правильная!

– И что чувствует твой сын в этой ситуации? – тихо спросила Алина.

Анна задумалась, пристально глядя на взъерошенного очкарика:

– Ему плохо. Ему страшно. Он каждый день ждет какой-то подставы и потому напряжен. Он не хочет там находиться!

– А чего хочет?

– Не знаю… – Анна задумалась. – Наверное, спокойствия, уверенности, уважения… У него ведь все друзья в прежней школе остались, он и сейчас с ними общается – ну, когда время есть. И еще в сети – он там все время зависает, я даже не знаю, что он там делает! Но общается с кем-то, это точно.

– А что чувствует твоя карта?

– Она страдает! Чувствует, что сыну плохо, хочет ему помочь – и не знает, как.

– А чего ты – ну, то есть она – хочет?

– Ну как – чего? Чтобы ему было хорошо! Чтобы он учился, чтобы у него было будущее, перспективы – образование там хорошее, работа…

– А что хотят его одноклассники?

– Ну кто же их знает, чего они хотят… Но в отношении Лешки, наверное, хотят, чтобы его с ними не было. Он там чужой, не вписывается! Наверное, не только потому, что все из богатых семей, а он – нет. Просто у него интересы другие.

– Какие? – поинтересовалась Алина.

– Они все время рассказывают друг другу про новые шмотки, гаджеты, поездки… Хвастаются родительскими деньгами и возможностями. А Лешка – весь в компьютерах, в виртуальном мире… И то, что здесь у нас происходит, он, по-моему, с трудом замечает!

– То есть они хотят примерно одного и того же – быть подальше друг от друга? – осторожно предположила Алина.

– Получается, что так… – Голос Анны звучал тихо и неуверенно.

– Попробуй передвинуть карту сына подальше, – посоветовала Алина.

Анна послушно перетащила карту, символизирующую сына, в самый дальний угол, но ничего особенно не изменилось – паренек на картинке выглядел таким же взъерошенным и несчастным.

Сессия явно заходила в тупик. Алина задумалась и вдруг предложила:

– Послушай, а что если поменять карту школы? Не знаю, правильно ли это, но надо проблему решить!

Анна снова щелкнула мышкой. Теперь вместо белокурого надменного красавчика перед ней предстал смуглолицый молодой человек с зелеными глазами и спокойным, добрыми лицом.

– О, это совсем другое дело! – обрадовалась она. Теперь казалось, что взъерошенный очкарик смотрит уже не со страхом, а с восхищением. – Карту сына я бы тоже поменяла!

– Меняй! – разрешила Алина.

Перед ними появилось изображение молодого человека в белой фуражке и кителе с золотыми погонами, как у офицера царской армии. Кажется, он даже немного был похож на Лешку…

– Карта правильная! – объявила Анна.

– Хорошо. – Алину, кажется, тоже увлекла эта странная игра. – А что он теперь чувствует?

– Спокойствие, уверенность… То, что нужно! Улыбается еще так слегка иронически.

– А что чувствуешь ты?

– Радость, удовлетворение оттого, что проблема удачно и легко разрешилась… Ну и надежду на лучшее в будущем! – ответила Анна, и тут же спохватилась: – Только карту надо заменить! Теперь это уже не я.

– Меняй!

Анна с удовольствием вернула в колоду заплаканную особу со свечкой, и следующая карта не обманула ее надежд – перед ней появилась симпатичная сероглазая брюнетка в красном платье, вся как будто устремленная вверх.

– Да, это верная карта! Теперь все счастливы… Спасибо тебе!

– Не за что, – отозвалась Алина, и Анне показалось, что она улыбается. – Рада, если смогла помочь!

И чуть тише добавила:

– Думаю, мы еще увидимся…

– Непременно, с удовольствием, – ответила Анна, и выключила компьютер. Ей не терпелось поскорее поговорить с сыном. Карты подсказали решение проблемы – теперь осталось только воплотить его в жизнь!

Лешка уже не спал. Заспанный, лохматый, он снова сидел перед компьютером, и при взгляде на сына Анна почувствовала, как больно защемило сердце – таким потерянным и одиноким он выглядел. А еще – худым, сутулым, кожа да кости…

– Леша, мне надо с тобой поговорить, – твердо сказала она.

Он нехотя оторвался от монитора:

– Мам, ну я же сказал – в полицию не пойду!

– Да я не об этом, – отмахнулась Анна, – знаешь, я тут подумала – может, ну ее, эту школу? Может, тебе в старую вернуться?

Заспанные Лешкины глаза просияли от радости.

– Что, правда? Класс! Мам, ты человечище!

Впрочем, он тут же посерьезнел:

– Только ведь оплату за полгода не вернут…

– Да ладно. – Анна бесшабашно тряхнула головой. – Переживем!

– Не, – протянул сын, прищурив глаза, будто что-то задумал, – пусть уж терпят меня до Нового года! А потом, я придумал одну штуку…

– Какую? – всполошилась Анна. Еще задумает кому-то мстить, бомбу в школу принесет, сохрани господи.

– Компьютерную, конечно! Какую я еще могу придумать? Если у меня получится – все ахнут!

– Ну ладно, ладно… – Анна подошла, взъерошила волосы на голове сына. Стричься ему давно пора, конечно, но ведь не загонишь в парикмахерскую! – Давай, иди умывайся, изобретатель. Сейчас завтракать будем.

Часть 2

Глава 1
Основа крепких отношений

Анна возвращалась домой с работы знакомой дорогой, через парк. Вечерело, накрапывал дождь, и фонари светили как будто сквозь бледную пелену…

Шагая по опавшим листьям, Анна вдруг вспомнила, что именно здесь, в этом парке, она встретилась с Константином. Странно – прошло всего несколько дней, а кажется – будто целая жизнь! Женщина чуть замедлила шаг и огляделась по сторонам, словно ожидая, что из-под куста выскочит веселый лабрадор Клаус или из-за поворота покажется знакомая широкоплечая мужская фигура…

Но нет – вокруг было безлюдно, только вдалеке, в конце аллеи Анна заметила какую-то парочку. Парень с девушкой под одним зонтом стояли, тесно прижавшись друг к другу, так что казалось, будто они сейчас составляют единое целое, соединенное разноцветным куполом, отгороженное им от целого мира…

Анна чуть улыбнулась, засмотревшись на чужое счастье, и поспешила дальше. Времени у нее не так уж и много – дома ждет Лешка, ждут привычные дела, которые никогда не кончаются…

А еще – на сегодняшний вечер запланирован очередной довлатовский семинар. Даже самой себе Анна не хотела бы признаться в том, что ждет встречи с бывшим одноклассником, хотя бы и виртуальной! Из всеведущего интернета она, конечно, уже знала, что Константин счастливо женат, и никаких личных перспектив для себя не усматривала, но – было в этом человеке что-то особенное! С ним хотелось говорить, хотелось просто находиться рядом, хотелось видеть его глаза, его улыбку – хотя бы вот так, с экрана компьютера! Если вдуматься, для психолога – это просто условие профпригодности, и все же, все же…

Занятая этими – может быть, несвоевременными! – мыслями, Анна и сама не заметила, как дошла до дома. Открыв дверь в квартиру, она насторожилась – пахло чем-то съестным, но чем – непонятно!

– О, мам, привет! – Лешка вышел ей навстречу. – Я тут решил яичницу поджарить, будешь?

В первый момент Анна застыла на месте от изумления. Сын выбрался из-за компа, чтоб приготовить ужин себе и ей? Да быть такого не может!

– А что случилось, – осторожно спросила она, снимая туфли, – волки в лесу сдохли?

– Да какие волки! – фыркнул сын. – Просто есть захотел, подумал – ты тоже голодная придешь. Иди садись, пока горячее!

Яичница оказалась неравномерно посоленной, а местами еще и пригоревшей, но Анна была совершенно уверена, что не ела в жизни ничего вкуснее.

– Спасибо, сынок! – Она встала из-за стола. – Ты молодец… Правда молодец. Мне надо пойти еще поработать, а потом…

– Поработать? – Лешка как-то странно, искоса посмотрел на нее и чуть усмехнулся. – Ну давай-давай!

В его голосе явственно звучали иронические нотки. Анна хотела расспросить сына и выяснить, в чем дело, но время поджимало – вебинар начнется с минуты на минуту! Можно, конечно, потом и в записи посмотреть, но прямая трансляция создает своеобразный «эффект присутствия», и Анна нипочем не хотела бы пропустить ее.

Она успела вовремя. Как только включила компьютер, Константин появился на экране и радостно объявил:

– Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня у нас с вами второй день вебинара, посвященного детско-родительским отношениям.

«Привет», – одними губами прошептала Анна. Конечно, это было глупо, ведь Константин все равно не мог слышать ее, но она все равно хотела поздороваться, словно он был тут, рядом.

– Думаю, что то, что мы делали на первом занятии, вас достаточно потрясло и показало вам, что же происходит в вашей семье. Это прекрасно. Теперь давайте думать и учиться, как с этим быть и что с этим всем делать.

Он сделал короткую паузу, словно давая возможность слушателям настроиться и включиться в работу. И то, что он сказал в следующий момент, было несколько шокирующим… Но правдивым.

– В очень многих семьях нормальный способ демонстрации любви – это унижение. Это плохо. Это действительно плохо, потому что дети, воспитанные в таких семьях, учатся только унижать друг друга. И потом, став взрослыми, продолжают в том же духе! И, сталкиваясь с другими людьми, которые умеют поддерживать друг друга, они не понимают, как так можно и зачем это нужно.

Анна горько вздохнула. «Да уж… Большинство людей живет именно так, это правда. Взять хоть Наталью Максимовну, не к ночи будь помянута, – она вообще была чемпионом в этом деле!»

Вспомнив про бывшую свекровь, Анна почувствовала, как ее передергивает, будто в ознобе. Та действительно была дамой капризной и придирчивой. Поводы для язвительных замечаний умела находить на ровном месте – не так чашку помыла, не туда веник поставила, не так суп сварила… А уж когда Лешка родился – совсем тяжело стало. Коронный упрек «да что же ты за мать такая!» действовал безотказно, и Анна все время чувствовала себя неуклюжей, глупой – и безмерно уставшей.

«Все, хватит! – строго сказала она себе. – Это было и прошло, причем много лет назад. Теперь я самостоятельная женщина, сама себе хозяйка, и потому – не надо застревать в прошлом».

Тем временем Довлатов устроился поудобнее и наставительно произнес:

– Семьи, в которых начинается поддержка, – это семьи очень успешных людей, не больше и не меньше.

Анна только усмехнулась. «Да уж! Кто бы сомневался. Остается самая малость – узнать, где бы взять такую семью? Глупый вопрос, конечно. Нигде не возьмешь, можно только самой построить, это я сейчас понимаю».

– Так что сегодня мы с вами поговорим о том, как создавать такие отношения. База для построения крепких отношений представляет собой коучинговую программу, и эта программа включает в себя следующие пункты…

В этот момент изображение лица Довлатова стало маленьким, как на паспортной фотографии, а на экране появился целый перечень действий.

Понимать, зачем родителям ребенок.

Понимать потребности всех членов семьи.

Понимать биологические механизмы нормальной жизни.

Строить взаимоотношения на основе позитивной коммуникации.

Развивать всех членов семьи.

Иметь цель для семьи и понимать ее.

Стремиться к цели с удовольствием (для всех членов семьи!).

«Ну, прямо не семья, а корпорация! – удивилась Анна. – Не знаю, кому как, но лично мне как-то в голову никогда не приходило задаваться такими вопросами… А может быть, и зря?»

– Вот эти пункты, которые вы видите на экране, – это вопросы, которые необходимо детально проработать любому родителю для того, чтобы его отношения с детьми стали хорошими, – объяснил Довлатов, и, чуть понизив голос, доверительно сообщил: – Заодно, по ходу, отношения с мужьями или женами тоже налаживаются!

«Если еще только есть мужья и жены в семье», – с неожиданной грустью подумала Анна. После развода она уже привыкла быть одна и смирилась, что страница жизни, связанная с любовью и отношениями, для нее перевернута и закрыта навсегда, но сейчас почему-то вдруг вспомнила, как они с Вадиком поехали в Египет после свадьбы. Денег было мало, и отельчик из самых дешевых, но какое это счастье – вырваться из сырой и слякотной ноябрьской Москвы и оказаться под синим небом у теплого моря! Как-то вдруг, разом все выплыло в памяти: вкус морской соли на губах и шелест пальм под окнами, гуава и манго на завтрак, затейливые фигурки из полотенец, что каждый день скручивали уборщики в номерах, маленькие белые цапли, важно разгуливающие у самой кромки прибоя… А главное – любовь, мечты, планов громадье и надежды на долгую счастливую жизнь вместе. И пусть почти ничего из того, о чем они мечтали, не сбылось, но ведь все это было! Было, черт возьми.

Голос Довлатова вернул ее к реальности.

«Ну, хватит – строго сказала себе Анна, – было – и прошло… А мне надо двигаться дальше. И для начала – хотя бы этот семинар посмотреть внимательно и ничего не упустить!»

– Первое – звучит, конечно, странно – зачем родителям ребенок? Как зачем? Чтобы был. Продолжение рода. Но не все так просто! Дело в том, что детей зачинают просто ради того, чтобы родился ребенок, единицы из тысяч. Большинство людей, к сожалению, кроме тех, которые зачаты случайно, особенно по пьяной лавочке, зачинают детей по трем причинам.

«М-да, странный вопрос… – Анна задумалась. – Что-то не помню, чтобы у нас с мужем была конкретная цель! Просто – раз уж семья, значит, нужен ребенок. Вадик, правда, говорил, что надо сначала пожить для себя, стать на ноги твердо, носился все время с какими-то проектами, из которых, к слову, ни один так и не реализовался. А у меня, что называется, „часики тикали“ – все-таки дело к тридцати шло! – я заглядывала в коляски с младенцами, ждала, мечтала… Не думала ни о чем конкретном, просто хотела, чтобы он был. Наверное, это что-то глубокое, дикое, древнее, на уровне инстинктов, как у животных!»

– Первая причина: ребенок – это то, что заставляет родителей быть вместе. Что-то вроде «я рожу ребенка, и муж никуда не уйдет». Конечно-конечно! – Довлатов иронически усмехнулся. – И когда у ребенка такая миссия, его родили только для того, чтобы удержать семью, он начинает себя соответствующим образом вести и очень страдает, когда его родители все-таки расходятся.

«Нет, ну это точно не про меня! – Анна покачала головой. – Хотя, конечно, причина распространенная. Что далеко ходить – мои родители всю жизнь так прожили. Мама как-то призналась, что родила меня, чтобы отец не ушел к другой! Он и не ушел – ответственный был человек. Правда, ничего хорошего не вышло – ругались все время, но шепотом, за стенкой, как будто я не слышу… А потом, когда я стала взрослой и жить вместе стало больше незачем, а разойтись уже невозможно, тихо и быстро друг за другом умерли».

– Вторая причина: ребенок – единственный смысл моей жизни, – продолжал Довлатов, – и это очень тяжелая ноша! Мама взваливает ее на ребенка, когда перестает жить собственной жизнью и живет только жизнью своего дитяти. Это действительно ужасно. Я сам из таких детей, – признался он, – и понимаю, к чему это приводит. К очень серьезным перекосам в психическом развитии.

«А вот это уже ближе к моей ситуации, – честно призналась себе Анна, – не совсем, но все же! Я давно привыкла к мысли, что, кроме Лешки, в моей жизни больше никого нет и никогда не будет. Я много работаю, чтоб он ни в чем не нуждался. Я страдаю оттого, что он отдаляется от меня… И боюсь даже думать о том, что будет, когда он станет совсем взрослым. Не хочется быть мамашей из анекдотов, которая держит на коротком поводке великовозрастного отпрыска, но что делать, если я боюсь остаться совсем одна?»

– И третья причина: ребенок – фигура для битья, – сурово припечатал Довлатов. – Это происходит, когда мама возлагает на него ответственность за все свои жизненные неудачи! Например, после развода: «Папа у нас был козлиной, ты точно такой же, как папа. Ты – такой же урод, такой же козел, такое же ничтожество. Таких, как ты, надо было убивать в детстве…» И так далее. Эти фразы я слышал в реальной жизни от реальных мам к своим маленьким детям. Я понимаю, что вы не такие, но тем не менее у многих из вас достаточно регулярно могут проскакивать подобные фразы.

«Ну уж нет! – возмутилась Анна. – Это не про меня, я уж точно не такая…» Про то, как раздражают ее в подрастающем сыне отцовские черты (а их с возрастом появляется все больше!), думать не хотелось. И сакраментальная фраза «ты такой же, как твой отец» хоть и редко, но проскакивает – например, когда Лешка разбрасывает вещи по всей комнате или когда мусор выбросить не допросишься…

– Что же делать, если вы вдруг поняли, что это именно так? – спросил Довлатов и пообещал: – Сейчас мы будем с этим разбираться.

Что же происходит с ребенком, когда он становится скрепляющим раствором для семьи? Ребенок перестает жить своей жизнью, он вынужден делать все, чтобы удерживать родителей вместе. И очень часто для этого он заболевает чем-то неизлечимым, словно принимая решение – неосознанно, конечно: «Пока я болею, они вместе. Но как только я выздоровею, они разойдутся. Поэтому я должен болеть чем-то неизлечимым, но не смертельным. Я должен им обеспечить на долгие годы необходимости заботиться обо мне!» Поэтому, если ваши дети болеют часто, обратите внимание, не пытаетесь ли вы их использовать в качестве цементирующих сил семьи.

«А ведь в детстве я и в самом деле часто болела! – вспомнила Анна, – не то чтобы очень тяжело, но постоянно. Зимой из ангин не вылезала… И что уж греха таить – даже любила болеть! В школу ходить не надо, мама останется дома, ей больничный дадут, и папа придет пораньше, принесет что-то вкусное, спросит встревоженно: „Ну как дела, как там наша дочка?“ И когда они вдвоем сидели возле меня – это было счастье! Пусть температура и больно глотать, но это ерунда, мелочи, главное, что папа и мама меня любят!»

– Если ребенок – смысл жизни, – продолжал Довлатов, – он начинает соответствовать маминым требованиям (чаще маминым, а не папиным) и пытается создать то будущее, которое мама для него видит. И никого не волнует, радует его это будущее или нет, его ли это судьба или нет. Для того чтобы мама хоть как-то оказалась реализованной, ребенок должен стать тем, кем она его хочет видеть. Если она хочет видеть дочь балериной, девочка идет в балерины. Пляшет и пляшет и завоевывает награды не для себя. Мама хочет видеть ребенка олимпийским чемпионом, ребенок ломает руки и ноги, рвет связки, портит здоровье, но становится олимпийским чемпионом. Потому что, если не становится, у мамы разочарование на всю жизнь.

«А может быть, Лешка от меня отдаляется не просто так? – задумалась Анна, – Может, таким образом он пытается отстаивать право на собственную жизнь? В его виртуальных мирах он совершенно свободен, никто ему не указ…»