Электронная библиотека » Элоиза Джеймс » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 18:43


Автор книги: Элоиза Джеймс


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Дарби поклонился молодой женщине. Все, как обычно: светлая кожа, бледно-желтые пятнышки веснушек. Волосы цвета ржавчины, уложенные в толстые букли явно при помощи щипцов для завивки. Так или иначе, мисс Эйкен казалась особой, делавшей все возможное, чтобы выглядеть товаром, достойным сбыта. И смотрела она на Дарби подобающе кокетливым взглядом. Но за трепещущим веером и подрагивающими ресницами он успел заметить чисто женский оценивающий взгляд, мгновенно определивший, чего и сколько он стоит.

– Моя племянница любит детей, – продолжала миссис Баррет-Дакрорк, – мало того, просто их обожает, верно, Люси?

– Да, очень милые создания, – согласилась мисс Эйкен. Подобный ответ мгновенно вывел из себя тетку, мечтавшую услышать восторженную тираду, обращенную к золотой рыбке, которую она собственноручно выловила для племянницы. Бросив в сторону мисс Эйкен свирепый взгляд, она добавила:

– И Люси так увлечена танцами…

Мисс Эйкен продолжала мерить его взглядом из-за веера. Если он не ошибается, наследница плавучего движимого имущества подумывает о том, чтобы сделать выгодное приобретение.

– А уж как она сидит в седле…

Но очередное объявление было бесцеремонно прервано.

– Я уверена, что мистера Дарби ничуть не интересует мое искусство верховой езды, – процедила наследница, наградив собеседника нервной улыбкой. Он заметил, что у нее полон рот маленьких, острых, блестящих зубов.

– Насколько я знаю, вам, к сожалению, пришлось стать опекуном младших сестер. Должно быть, абсолютно очаровательные малышки. Вы просто обязаны познакомить нас. Я действительно обожаю детей.

– Буду очень рад, – выдавил Дарби, злорадно представив зловонную струю свернувшегося молока, извергающуюся изо рта Аннабел на перёд розовато-оранжевого атласного платья мисс Эйкен. А уж как будет рада малышка попробовать на зуб венок из роз, украшающий головку дамы!

– Уверена, что у моей племянницы найдется превосходный совет относительно воспитания ваших младших сестер, – вставила миссис Баррет-Дакрорк.

– Буду счастлив обсудить любой совет. Он, несомненно, мне пригодится. Не хотите ли, вернуться в салон, мисс Эйкен? Я принесу вам прохладительного.

Прежде чем они успели сделать не более десяти шагов, стало ясно, что именно эта наследница готова выставить свои товары на прилавок. Девица кокетливо хлопала светлыми ресницами, давая понять, что стоит ему только попросить – и она падет в его объятия.

Но жениться все-таки надо. Все окружающие твердили одно и то же. Да он и сам так считал. Как можно растить детей без женской помощи?

Он бросил взгляд на мисс Эйкен и получил в ответ горящий восхищенный взор.

В салоне не оказалось свободных столиков. Тетка улыбнулась ему, приглашая за свой стол, но он упрямо вернулся к леди Генриетте, сидевшей в обществе двух леди средних лет, трещавших, как пара сорок. Вероятно, речь шла о церковной благотворительной ярмарке.

К счастью, Люси Эйкен не возражала против общества леди Генриетты. Опустившись на стул, она немедленно включилась в обсуждение благотворительного базара. Дарби мрачно направился на другой конец комнаты, чтобы принести какой-нибудь еды. Он захватил две тарелки. Перед леди Генриеттой стоял только бокал вина, а она нуждалась в подкреплении.

Мисс Эйкен приветствовала его возвращение горящим взглядом лисы, подстерегающей сочную пулярку.

Леди Генриетта приняла тарелку с куропаткой, удивленно пробормотав слова благодарности и улыбнувшись одной из тех улыбок, от которых у него сжималось сердце, после чего возобновила оживленную дискуссию об установке на рынке лотка с яблоками.

Дарби немного послушал и решил выяснить чуть больше о своей возможной жене. В конце концов, если он собирается провести остаток жизни с этой девчонкой, следует знать, что она делает в перерывах между глупым хихиканьем.

– Скажите, мисс Эйкен, как развлекаются в деревне? Она принялась так энергично работать веером, что прядь волос Генриетты взлетела в воздух и упала ей на щеку. Какой чудесный цвет! Словно согретый солнцем мед.

– Да… да как угодно, мистер Дарби! Сама я истинное воплощение жизнерадостности и спокойствия, как утверждают мои друзья! И если хотите знать, просто счастлива сидеть в оранжерее и срывать увядшие лепестки роз… вы меня понимаете?

– Прекрасно, – пробормотал Дарби.

– А вы, сэр? Как насчет вас? Разумеется, я знаю, что вы – лондонский джентльмен и делаете все… – она снова стрельнула глазами, – что полагается делать лондонским джентльменам.

Неужели она намекает на что-то вроде постельных игр? Сомнительно.

– Вы боксируете? – выдохнула она наконец.

– Нет, – покачал головой Дарби. – Боюсь, я так и не овладел искусством избиения своих собратьев.

– Вот как…

Она была явно разочарована, но быстро взяла себя в руки и продолжала щебетать:

– Я читала о мужчинах, дравшихся с самим Джексоном, и решила, что вы проводите время в подобных развлечениях.

– Вовсе нет, – уничтожающе усмехнулся он.

В этот момент обе собеседницы леди Генриетты отошли, и мисс Эйкен немедленно повернулась к Генриетте и завела с ней разговор. У девицы безупречные манеры. Она ничуть не похожа на ревнивую собственницу, какими становятся большинство женщин в присутствии такой красавицы, как Генриетта Маклеллан.

– Должно быть, вы ждете не дождетесь своего дебюта, Люси, – заметила Генриетта.

Приятно отметить, что не на него единственного так воздействует ее улыбка! Мисс Эйкен мгновенно встрепенулась и приняла вид маленькой девочки на своем дне рождения, с нетерпением ожидавшей, когда подадут торт.

– Вообразите себе, леди Генриетта, платье, в котором я буду представляться ко двору, все расшито драгоценными камнями. И три белых пера в прическе. Не поверите: целых три!

Дарби мрачно приложился к бокалу с мадерой.

– Мы перебираемся в город первого февраля. А вы? Будете в Лондоне к открытию сезона? – допытывалась мисс Эйкен.

– Почти наверняка, – кивнул он и снова хлебнул мадеры.

Взгляд Люси стал пронзительным. Ох уж эти черные пуговичные глазки, и волосы определенно отливают рыжим. Ну в точности лиса!

– Разве вас не волнует будущий сезон, сэр?

– Честно говоря, нет.

– Боже, но почему? Мне это кажется исполнением заветной мечты! – воскликнула она, сжав руки в экстазе предвкушения. – Танцы в «Олмаке», прогулки верхом в Гайд-парке, гостиная ее королевского величества!

– Терпеть не могу таскать женщин по залу под фальшивые звуки музыки. И единственные мужчины, которые ездят по утрам в парке, – это продавцы галантерейных товаров, – презрительно протянул Дарби.

– Лондонские сезоны уже привычны для мистера Дарби. Не то что для тебя, дорогая Люси, – вмешалась Генриетта, стараясь заполнить неловкую паузу.

Первоначальное желание мисс Эйкен заполучить добычу несколько поугасло.

– О Боже! – воскликнула она. – Я должна найти мою милую тетушку. Она, наверное, уже гадает, что со мной приключилось.

И девица упорхнула, но не прежде, чем оглянулась на Дарби, давая понять, что, если он желает последовать за ней, как ученый пони на веревочке, она не станет возражать. Очевидно, ее не смутили его неприветливость и решительное отсутствие энтузиазма в отношении предстоящего сезона.

Но добыча решительно ускользала. Дарби остался на месте.

– А вот это уже глупо, – отчетливо выговорила Генриетта Маклеллан.

– Что именно?

– Отделаться таким образом от Люси Эйкен, – спокойно пояснила она. – Люси – замечательная девушка, которая станет хорошей матерью вашим сестрам. Да, она рвется в Лондон и будет счастлива жить там и ездить верхом в Гайд-парке несколько раз в неделю. Самое лучшее, что вы можете сделать, – жениться на ней.

Дарби оцепенел от изумления. Неужели она не знает, что в приличном обществе, иными словами, в присутствии мужчин, молодым дамам не принято обсуждать брачные перспективы других дам?

Не успев собраться с мыслями, он выпалил:

– Видите ли, я не привык оценивать женщин как выставленный на брачный рынок товар. – Собственный тон показался ему нестерпимо напыщенным, поэтому он добавил: – Разумеется, подобная оценка должна происходить с обеих сторон.

– Возможно, вы столь открыто досадуете, потому что принадлежите к противоположному полу. Мы, женщины, по необходимости хорошо знакомы со всеми тонкостями так называемого брачного рынка. Подозреваю, проблема в том, что раньше вы просто не ощущали себя частью этого самого рынка. Вы слишком привыкли быть предметом огромной ценности, а вот теперь интересное положение вашей тетушки сделало вас слегка… только слегка, мистер Дарби, более доступным.

Ни в глазах, ни в словах не было ни тени язвительности. Она рассуждала вполне здраво и действительно считала, что ему необходимо жениться на богатой наследнице.

– Полагаю, вы правы, – кивнул он, осушив бокал. – Вы поразительно откровенны, леди Генриетта.

Его еще в жизни не именовали доступным!

– Это мой большой недостаток, – согласилась она без Малейшего раскаяния. – В провинции нет причин лицемерить и притворяться.

– Никогда не проводил в деревне много времени, – пояснил Дарби, – поэтому мне трудно не согласиться с вами. По-видимому, до вас дошли слухи, что я приехал только потому, чтобы подождать разрешения от бремени леди Роулингс и определить, действительно ли отец ребенка – мой дядя.

– А эти слухи правдивы?

Дарби повертел в руках бокал, наблюдая, как по стенкам ползут последние рубиновые капли.

– Боюсь, вы посчитаете мой ответ поистине шокирующим, леди Генриетта.

– Сомневаюсь, – безмятежно обронила она. – В самой маленькой деревне алчности ничуть не меньше, чем в большом городе.

Слабая улыбка затаилась в уголках его губ.

– Значит, теперь я не только доступен, но и жаден?

– Этого я не говорила. И не думала. Почему-то он сразу ей поверил.

– Да, я навестил тетку, чтобы выяснить, действительно ли она носит дитя моего дяди, – признал Дарби, отводя глаза. – Подлая мысль.

– Верно, – согласилась она.

– Я ошибался. Считал, что они терпеть не могли друг друга, но это не так.

Да, ничего не скажешь, у дяди была странная семейная жизнь, но брак был настоящим. Это точно:

Собеседница ничего не ответила, возможно, потрясенная до глубины своей маленькой сельской души.

– Брак вообще дело странное, – пробормотал Дарби. – Вы пьете шампанское.

– Пью.

Дарби сделал знак лакею.

– Хотите еще бокал?

– Нет, спасибо. Я редко пью больше одного. Мне нравятся пузырьки, но не последующий эффект.

Как человек, позволивший себе напиться до беспамятства (совершенно необычное для него явление) не менее четырех раз с тех пор, как на его голову свалились двое маленьких детей, Дарби прекрасно ее понял. Понял, но не согласился.

– Принесите еще мадеры, – велел он лакею. – И бокал шампанского для леди Генриетты. Еще один ничуть не повредит. Я сам выпью немного, чтобы набраться храбрости, после чего, возможно, приму ваш совет и отправлюсь на поиски мисс Эйкен.

Разумеется, ничего подобного он делать не собирался.

– Думаю, если вы снова подойдете к Люси, она будет рада поговорить с вами, – заверила Генриетта. – И она вовсе не видит в вас выгодный товар. Люси просто слишком молода. Но находит вашу симметрию весьма привлекательной.

Саймон резко вскинул голову и уловил смешливые искорки в ее глазах.

Лакей поставил перед ним бокал. Он сделал глоток, и вино жидким огнем прокатилось по языку. Что же, поскольку она весьма откровенна в своих речах, может, не оскорбится такой же откровенностью.

– А вы, леди Генриетта? Почему не спешите выставить себя на рынок? – поинтересовался он. – Я наблюдал, как вы беседуете со старыми и молодыми леди, но не заметил рядом с вами ни одного джентльмена.

– Это совсем не так! – запротестовала она. – Мы с лордом Дерджиссом вели долгую беседу о его живой изгороди и…

– Тот самый джентльмен, что стоит вон там? – Дарби кивнул в сторону величественного господина, затянутого в цветастый атласный жилет. – Тот, что в фиолетовом жилете?

– Нет, это Фредерик, сын лорда Дерджисса. У него ужасный вкус, особенно в выборе жилетов. Видите ли, он воображает себя духовным наследником лорда Байрона. Весь последний месяц пишет абсолютно омерзительные стихи, посвященные моей сестре Имоджин.

– А почему не вам? Вы куда более симметричны, чем Люси Эйкен, несмотря на ее миллионы.

Он наклонился чуть ближе и смотрел ей в глаза, пока она не отвела взгляд.

– Вы поразительно красивы. И волосы совершенно необычного цвета, и все же предпочитаете отсиживаться в сельском болоте, – бросил он, неожиданно для себя взяв ее руку, мгновенно утонувшую в его большой ладони. Он не понял, почему его сердце забилось сильнее: странная реакция на хорошенькое личико и бахрому черных ресниц.

Генриетта судорожно сглотнула, с таким трудом, что он заметил, как по ее горлу прокатился комок. Господи, какая прелестная шейка!

– Видите ли, я вовсе не симметрична, – выдавила она наконец, поспешно глотнув шампанского и старательно разглядывая пузырьки.

– О чем это вы?

– У меня не может быть детей, – призналась она, вскинув голову и смело глядя на Дарби. Он снова отметил, что ее темно-голубые глаза расположены на идеальном расстоянии друг от друга. Она была похожа на великолепную математическую теорему, поразительно простую на первый взгляд, но с невероятно сложным доказательством.

Погруженный в свои мысли он не сразу понял, что она сказала.

– Вы не можете… что?

– Иметь детей, – терпеливо повторила Генриетта, словно подобного рода беседы велись часто и с полузнакомыми людьми.

И какого черта, спрашивается, он должен был на это ответить? Ему еще не приходилось говорить со светскими дамами на столь деликатные темы!

Теперь в ее глазах светилось нечто вроде горькой насмешки.

– Прошу простить, если перепугала вас своей прямолинейностью, мистер Дарби, – извинилась Генриетта, отнимая руку. – Боюсь, всем уже известно, что вам придется жениться на богатой наследнице, чтобы содержать ваших прелестных сестер. Дело обстоит так, что я тоже богатая наследница. Но вследствие некоторых обстоятельств слишком низко котируюсь на брачном рынке.

Дарби искренне не понимал, о чем она толкует. Генриетта допила шампанское и с легким стуком поставила бокал на стол.

– Не хочу, чтобы у вас создалось ложное впечатление, будто я вступила в игру и решила приобрести вас сама.

С этими словами она удалилась, и только несколько минут спустя он нашел в себе силы рассмеяться.

Глава 10
Возвращение Генриетты с вечеринки Эсме

Генриетта поднялась в свою спальню, но и там не находила себе места: совершенно необычное для нее состояние. Обычно она перекидывала косу через плечо и, помолившись, мирно засыпала. Правда, были ночи, когда бедро слишком ныло. И редкие ночи, когда мысли о жизни без мужа и детей так терзали ее, что она рыдала в подушку.

Но у нее было много друзей, и все ее любили, так что по большей части жизнь казалась совсем не такой уж пропащей. За эти годы Генриетта незаметно взяла на себя много обязанностей мачехи, к их обоюдному удовольствию: навещала больных, устраивала семьи новых арендаторов, встречалась с викарием, когда того требовали обстоятельства. И планировала различные празднества, которые скрашивали сельское существование.

И если не считать моментов, когда очередной глупец позволял себе слишком наглые высказывания только потому, что она, Генриетта, говорила с ним куда откровеннее, чем это было принято, она была довольно счастлива. И не слишком огорчалась тем, что не была дебютанткой и не имела лондонского сезона. Да и какой смысл лить слезы по этому поводу!

Но сегодня она никак не могла успокоиться. Бродила по комнате, то поднимая книгу стихов, то снова кладя на место.

Она видела гравюры с изображением греческих статуй в «Ледиз джорнал», а он походил на бога, только в профиль. Анфас он казался слишком умным и образованным для простого греческого бога. Кроме того, скулы и глаза были чисто английскими.

Какой позор, что ей пришлось рассказать ему о своем бедре, хотя, будь он хоть немного внимательнее, наверняка уловил бы чей-то намек. Она заметила оценивающий блеск его глаз, когда предложила ему найти няню, так что он, вероятно, уже знал о ее богатстве. Как удобно для него: наследница и мать для его сестер, и все довольны. Она была права, обескуражив его. Не стоит давать пищу для сплетен.

Он и без того уделял ей много внимания.

Она невольно улыбнулась, с восторгом вспомнив, как он направился прямо к ее столу. А потом вернулся еще раз, только вместе с Люси Эйкен. Как он принес ей тарелку с куропаткой. И как держал ее за руку.

Сколько раз она наблюдала флиртующих мужчин и женщин! Но никогда не сознавала, как это приятно: встретиться глазами с мужчиной через всю комнату и понять, что он желает тебя. Особенно если этот мужчина – первый лондонский джентльмен, появившийся в Уилтшире за целый год с тех пор, как лорд Фаслбиндер прожил здесь месяц и соблазнил горничную миссис Пидкок. По мнению Генриетты, Фаслбиндер был чересчур толст и не слишком привлекателен. Но Дарби затмил всех местных джентльменов.

Сама миссис Пидкок подплыла к ней на вечеринке и спросила пронзительным шепотом:

– О чем это мистер Дарби говорил с вами, леди Генриетта? На вашем месте я не слишком доверялась бы обещаниям лондонского охотника за состояниями. Потому что он таков и есть.

По-видимому, миссис Пидкок хотела таким образом ненавязчиво напомнить, что Дарби не знал о ее увечье, иначе не стал бы тратить время на ухаживания.

Генриетта погладила ее по руке и под строжайшим секретом поведала, что, по ее мнению, мистер Дарби сражен Люси Эйкен.

Но сама то и дело улыбалась, вспоминая, как Дарби посчитал ее достойной кандидаткой на роль жены. Иначе к чему все эти комплименты? К чему проводить время за ее столиком? К чему все эти разговоры о ее волосах, симметрии, красоте? К чему держать ее за руку? Смотреть с ленивой, беспечной улыбкой, словно воображая…

На мгновение Генриетта ощутила удушливую волну отчаяния, так часто терзавшего ее в ранней молодости, и безумное желание быть как все. Как другие девушки. Иметь возможность выйти замуж и рожать детей, не платя за это жизнью. Но она давно овладела искусством гнать от себя подобные мысли, что сделала и сейчас. Нет причин горевать. Главное – она встретила поистине привлекательного мужчину, не знавшего о ее увечье и решившего поухаживать за ней! Поскольку она всю жизнь провела в Лимпли-Стоук, где каждому было известно о ее печальных обстоятельствах, впечатления были совершенно новыми и довольно приятными. Кроме того, новые впечатления всегда идут на пользу.

Генриетта подошла к окну, но ухоженные газоны Холкем-Хауса были скрыты тьмой. Какое счастье выпадет той, за кем вздумает ухаживать Дарби! У него чудесные глаза. Такие выразительные… он даже пытался сказать ей что-то этими глазами, хотя она, разумеется, не поверила в подобный вздор. Если бы он действительно ухаживал за ней…

Ее подруги часто получали любовные письма, в основном от поклонников, с формальным предложением руки и сердца. Письмо, написанное мистером Дарби, было бы куда изысканнее и поэтичнее, чем неуклюжие послания уилтширских джентльменов. Его письмо было бы нежным и страстным, и…

Нет. Он чересчур красив и привык, что женщины из кожи вон лезут, добиваясь его внимания. Его любовное письмо было бы надменным, властным… и ожидающим.

Только он вовсе не смотрел на нее так, словно ожидал, что она станет его женой. Скорее считал, что нашел нечто восхитительное: в ней, ее губах, ее подбородке, или… нет, она даже не смеет признаться в этом себе. Но от такого взгляда женщин бросает в жар.

Не те чувства, которые она, леди Генриетта Маклеллан, когда-либо испытывала. До сегодняшнего вечера.

Но, не говоря уже о чувствах, Дарби написал бы письмо, заставившее женщину ощутить себя желанной. Красивой, пусть на самом деле она хромала. Единственной, хотя она не могла иметь детей.

Его ленивая улыбка лучше всяких слов говорила женщине, что он считает ее прекрасной.

При одной мысли об этом Генриетту пробрал озноб.

Она шагнула к письменному столу и села. В голове сами собой стали складываться строчки письма.

«Дражайшая Генриетта», – написала она, после чего остановилась и прикусила кончик пера. Судя по тому, что она читала в романах, авторы любовных писем широко пользовались стихами известных поэтов.

«Сравнить тебя с весенним днем?..»

Не то чтобы Шекспир был ее любимым поэтом. Генриетта питала тайную страсть к Джону Донну. Кроме того, Дарби слишком тщеславен, чтобы воспринять самоуничижительную манеру Шекспира. Ему в голову не придет, что возлюбленная может посчитать его чересчур старым или недостаточно красивым.

Поэтому она скомкала бумагу и швырнула на пол.

Дарби написал бы письмо только в том случае, если бы был вынужден расстаться с любимой женщиной. Иначе просто поцеловал бы ее.

Она взяла чистый лист бумаги, вспоминая строки любимого стихотворения Джона Донна:

 
Разорван поцелуй, последний, нежный,
Он наши две души уносит прочь…
Как призраки, уйдем в свой путь безбрежный,
Наш день счастливый превратится в ночь…[1]1
  Джон Донн. Последний вздох. Пер. Б. Томашевского.


[Закрыть]

 

Мечтательно вздохнув, она опустила перо в чернильницу. Пора переходить от слов Донна к собственным. Вернее, к словам Дарби.

Никогда мне не найти ту, которую бы я обожал так же сильно, как тебя. Хотя судьба жестоко нас разлучила, в сердце своем я навеки сохраню память о тебе. Я бы отказался от звезд и луны, лишь бы провести одну ночь в твоих объятиях…

Генриетта поколебалась. Письмо было бы по-настоящему трогательным, если бы Дарби пришлось покинуть ее после проведенной вместе ночи. Когда Сесили Уайт сбежала с Тоби Дитлсби и ее отец обнаружил беглецов только на следующее утро, вся округа посчитала это истинной трагедией.

Она вставила в текст слово «еще», так что строка теперь звучала так:

Я отказался от звезд и луны, лишь бы провести еще одну ночь в твоих объятиях. Больше я не смогу дышать…

Умереть? Нет, подобные письма гораздо труднее писать, чем она воображала.

Генриетта безмолвно извинилась перед всеми джентльменами, чьи литературные потуги она так часто высмеивала в прошлом.

Больше мне не встретить женщину с озаренными лунным светом волосами, подобными твоим, дражайшая Генриетта. Опасная красота твоих волос навсегда останется в моем сердце.

Она вдруг загляделась в зеркало на собственные волосы. Ничего не скажешь, они – лучшее, что в ней есть. Если не считать груди. Не то чтобы она когда-нибудь носила платья, как у Селины Давенпорт, но втайне всегда считала, что грудь ее столь же пышна, особенно если затянуться в такой корсет, которыми обычно пользовалась Селина.

Генриетта снова окунула перо в чернильницу. Если вздумается написать себе еще одно любовное послание, придется купить зеленые чернила. Цветные чернила так элегантны!

Пора заканчивать письмо.

Я никогда не знал любви, пока не встретил тебя. Никогда не видел красоты, пока не узрел тебя. Никогда не знал счастья, пока не вкусил сладости твоих губ.

В иных обстоятельствах ей тоже хотелось бы иметь сезон и получать любовные послания. И писать их самой.

При этой мысли по спине прошел приятный озноб. Отвечать на письма джентльменов считалось непростительным бесстыдством, но, если вы обручены, вполне допускалось обменяться запиской-другой.

Без тебя у меня нет причин жить.

Нет, пожалуй, это уж слишком… ну да ладно. В конце концов все это лишь игра.

Разлученный с тобой, я ни на ком никогда не женюсь. И поскольку ты не можешь стать моей женой, дорогая Генриетта, я останусь в одиночестве. Дети ничего для меня не значат: у меня их и без того чересчур много. Все, что мне необходимо,это ты.

На всю жизнь и за гробом.

Слезы обожгли глаза Генриетты. Как же все это грустно! Представить только, Дарби вернется в Лондон и останется холостяком до конца дней своих. Не женится из-за любви к ней.

Генриетта вздрогнула, когда влетевший в окно холодный ветерок поцеловал ее в шею.

Но тут здравый смысл восторжествовал, и тихий смешок сорвался с губ Генриетты. Перед глазами встало холодное сдержанное лицо Дарби. Должно быть, ей шампанское ударило в голову! Да бедняга рухнул бы как подкошенный, узнав о ее письме!

И поделом ему! Можно с одного взгляда определить, что мистер Дарби из города Лондона никогда не влюблялся. Слишком поглощен собой, чтобы любить женщину так, как она хотела быть любимой: преданно.

Генриетта была абсолютно уверена, что когда-нибудь встретит человека, которому не захочется иметь детей. Который полюбит ее так сильно, что дети не будут иметь значения. Не охотника за приданым вроде Дарби. Мужчину, который полюбит ее ради нее самой, и так сильно, что забудет о детях.

Руки, сворачивавшие письмо, на миг замерли. Как жаль, что Дарби не сделает ей предложения! Он стал бы для нее идеальным мужем, тем более что уже имел детей, которых она так отчаянно хотела бы. Но он никогда не полюбит ее так, как она этого заслуживает.

Она вспомнила, как он в прямом смысле разинул рот, узнав, что у нее не может быть детей. По-своему ей было даже приятно озадачить элегантного лондонца.

Он скорее всего женится на Люси Эйкен или другой такой же богатой наследнице, поскольку, кажется, невзлюбил Люси. Но та была бы достаточно добра к Джози и Аннабел, хотя, вероятно, оставила бы их в деревне, под присмотром няни и гувернантки.

Глаза Генриетты снова защипало, когда она вспомнила, как доверчиво Аннабел пробормотала заветное слово «мама», уткнувшись в ее шею. А вдруг новая няня Аннабел тоже заставит ее носить мокрую одежду и девочка подхватит простуду и умрет?

Она мысленно встряхнулась, запретив себе думать о подобных вещах. Все это чистый бред: Дарби не наймет другую няню, способную на такую жестокость! А она сама? Немногим лучше сбежавшей няньки! Облить водой маленькую Джози! При одной мысли о полной потере самообладания ей стало нехорошо. И это после стольких книг по воспитанию, которые она читала годами, после всех часов, проведенных в деревенской школе!

Но вот что она сделает: завтра утром непременно поможет мистеру Дарби выбрать няню. Сам он не способен сделать это! Всякий с первого взгляда мог сказать, что он совершенно не разбирается в детях! И поскольку знает о ее бедре, не посчитает предложение чересчур дерзким.

Она снова принялась писать:

Дорогой мистер Дарби!

Я пишу, чтобы возобновить мое предложение о поисках няни для Аннабел и Джози. И буду более чем счастлива помочь вам беседовать с возможными кандидатками. Если же вы не захотите принять мою помощь, я, разумеется, все пойму и не обижусь.

Искренне ваша леди Генриетта Маклеллан.

Генриетта свернула письмо и отложила в сторону, туда, где утром его заберет грум и доставит по назначению. Она слегка улыбнулась при мысли о том, насколько различны два письма, написанные ею в эту ночь. Возможно, стоит избавиться от первого. Но ведь это единственное любовное послание, которое ей суждено получить.

И вместо этого она оставила его на туалетном столике. Завтра покажет его Имоджин, и они вместе посмеются над ним.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации