Текст книги "Безумная погоня"

Беатрикс прыснула:

– Вы куда проворнее моего деда! – Ее лицо порозовело, а грудь высоко вздымалась.

Для школьницы она имеет чересчур роскошную грудь, подумал Стивен не без интереса, но тут леди Годуин снова привлекла его внимание.

– Пожалуйста, давайте начнем еще раз, – попросила она.

На этот раз музыка зазвучала гораздо спокойнее, и Стивену вдруг вспомнилось, что когда-то давно он считал танцы удовольствием, пока не открыл для себя политику.

Мелодия понесла их вперед. Раз-два-три! Раз-два-три! Леди Беатрикс улыбалась, ее глаза сияли радостью.

– Можно сделать вам комплимент? Вы поразительно хорошо держите темп…

Уж не из уважения ли к его возрасту она это сказала?

– То же могу сказать про вас. – Стивен не без досады почувствовал, что его ладонь на ее талии пронзает сладостная дрожь. Совсем неплохо держать в объятиях этот образчик зрелой женской плоти, на котором нет корсета, о чем говорила его рука, покоившаяся на ее спине.

Внезапно вальс начал замедляться и, сменив тональность на минорную, приобрел довольно меланхолическое звучание. Теперь они плыли по комнате, окутанные грустью.

– Должно быть, Хелен выражает в музыке свою печаль. – Беатрикс подняла глаза. – Мелодия стала такой грустной…

Она держалась с ним так, словно они были старыми знакомыми и он приходился ей дядюшкой или дедом.

– Я получил истинное удовольствие, леди Беатрикс. —•-Стивен не мог скрыть иронию, и она определенно это почувствовала. Ресницы Беатрикс встрепенулись, и она окинула его томным взглядом.

– Я тоже, – ответила она вежливо. Черт, она хуже, чем куртизанка!

Леди Годуин поднялась из-за пианино, и Стивен, подойдя к ней, взял ее руку и поднес к губам.

– Вы играли просто восхитительно, – тихо произнес он. – Ваш вальс бесподобен.

– Ну что вы, ничего особенного! – поспешно возразила она. – К тому же он слишком быстрый. Вы, должно быть, выбились из сил. – Произнося эти слова, графиня сияла, как начищенный подсвечник.

Решив воспользоваться ситуацией, Стивен повернул ее ладонь и оставил поцелуй на внутренней стороне.

– Что бы вы ни делали, меня вам не утомить, – сказал он, глядя ей в глаза и отмечая про себя, что румянец делает ее еще прелестнее.

Глава 4
САД ЭДЕМА

– Регулярное чтение «Сплетника» убедит кого угодно, что английские дамы благородных кровей только тем и занимаются, что соблазняют своих дворецких и лакеев. Этот журнал просто позор! – Миссис Кейбл швырнула мерзкую писанину на стол. – Если леди Синдхем действительно настолько глупа, чтобы бежать со своим лакеем – а я не вижу причины не верить этому, – информацию следовало бы скрыть, чтобы другие не последовали ее примеру!

Ответ ее собеседницы был столь же фривольным, как и ее природа.

– Чтение приключений леди Синдхем вряд ли может заставить кого-либо смотреть похотливыми глазами на своих лакеев. – Эсме Ролингс презрительно дернула плечом. – По крайней мере если они выглядят так же, как те, что находятся в услужении у меня в доме.

– А вот и нет! – с отвращением воскликнула миссис Кейбл. – Не успеем мы оглянуться, как впечатлительные молодые леди начнут выскакивать замуж за лакеев или даже за садовников! Можете смеяться, леди Ролингс, но дело принимает скверный оборот. Вот почему я сама начинаю кампанию за искоренение неисправимых греховодников из своего персонала и искренне надеюсь, что вы сделаете то же самое.

Миссис Кейбл специально навестила леди Ролингс, поскольку бедная женщина была вдовой и ждала ребенка, а между тем ее склонность к ветрености вызывала беспокойство. Миссис Кейбл то и дело находила подтверждения тому, что Эсме Ролингс не зря считается распутной женщиной. Бесстыдница Эсме – вот как прозвали ее в Лондоне.

Тем более миссис Кейбл чувствовала себя обязанной навещать вдову время от времени, чтобы внушить ей уважение к мудрости Библии. Даже сейчас, глядя на нее, миссис Кейбл ощущала беспокойство. Леди Ролингс, несмотря на беременность, выглядела чересчур красивой, настолько, что пылающий цвет щек придавал ей сходство с больной лихорадкой. А тут еще эта улыбка, изгибающая ее губы… Миссис Кейбл оставалось лишь надеяться, что Эсме не мечтает втайне об одном из своих лакеев.

Но тут она была не вполне права. Разумеется, Эсме не думала о своем дворецком, достойном человеке по имени Слоуп, как не мечтала и о лакеях, неопытных деревенских парнях, отданных на попечение Слоупу. Дела обстояли куда хуже, поскольку все ее мысли занимал садовник.

Проводив миссис Кейбл, Эсме вернулась в гостиную и попыталась припомнить причины, по которым ей следовало быть респектабельной. Миссис Кейбл среди этих причин не значилась, но именно она возглавляла дамский кружок шитья, святая святых дам, решивших посвятить себя добродетельной жизни. Когда члены кружка не были заняты подшивкой простыней для бедняков, они обсуждали репутации всех, кто проживал в пределах ближайших пяти графств. Чтобы проложить себе дорогу в этот кружок, Эсме пришлось привлечь дипломатические способности вставшего на путь исправления распутника, домогавшегося сана епископа в англиканской церкви, и теперь возможность потери только что обретенной добропорядочности представлялась ей весьма болезненной.

Однако что же ей делать? Садовник отказывался оставить службу и, вероятно, бродит где-то по ее парку. С таким же успехом он мог удалиться в садовый домик в конце яблоневого сада и сидеть там, предаваясь чтению Гомера и не подозревая о вреде, который способно оказать его присутствие на репутацию женщины, которая обещала своему супругу, перед тем как он умер, присоединиться к тем добродетельным особам, которые носят маленькие кружевные чепцы и шьют простыни для бедных. И разумеется, никаких садовников!

Отдав себе столь строгое распоряжение, Эсме направилась вниз по склону в яблоневый сад. Как только малыш появится на свет, она больше никогда не увидит садовника, потому что поручит дворецкому уволить его со службы. А пока…

Эсме ускорила шаги. Располагавшийся в конце сада домик выглядел маленьким, грубо сколоченным сооружением; все присутствовало в нем в единственном числе: один стул, один стол, одна скамья, один камин, одна кровать и… один садовник.

Когда Эсме распахнула дверь, он стоял у камина спиной к ней. И лишь после того, как дверь с громким стуком захлопнулась, резко обернулся. В результате горшок упал с огня, и его содержимое разлилось по полу, отчего у Эсме в животе заурчало. Это все беременность: из-за нее она постоянно чувствовала себя голодной.

Себастьян взглянул на нее, но не поздоровался. Тогда Эсме попыталась улыбнуться.

– Только не говори мне, что учишься готовить.

Он сделал шаг в ее сторону, и Эсме вновь отметила, что его черты отличаются правильностью и кажутся вырезанными из мрамора. Ни один мужчина не имел права быть таким красивым. Себастьян представлял опасность для всего женского населения Англии, возможно, даже для самой миссис Кейбл.

– Ты что, готовил рагу? – Она указала в сторону опрокинувшегося горшка.

– Его принесла мне Розали из деревни. Эсме прищурилась:

– А кто эта Розали?

– Дочь булочника. – Садовник пожал плечами и сделал еще один длинный шаг. – Это что, визит вежливости, миледи?

В его глазах блеснули искры, от которых у Эсме подпрыгнуло сердце и подогнулись колени. Тем не менее она уже открыла рот, чтобы сообщить ему о грядущем увольнении, но вдруг обнаружила, что говорит нечто совершенное другое:

– Сколько лет этой Розали?

– Какая разница. Розали – обыкновенная девушка, – ответил он небрежно.

– Ага, – произнесла Эсме, сознавая, что ей совершенно нечего сказать, кроме того, что сама она давно не девушка. Ей исполнилось двадцать семь, и она беременна.

Садовник стоял прямо перед ней, весь золотистый и манящий в своей грубой рабочей рубахе. Рукава он закатал до локтей, и его руки бугрились мышцами. Он воплощал в себе все, чего недоставало ее знакомым – лощеным джентльменам благородного происхождения, от него веяло неистовством и непокорностью.

Эсме внезапно ощутила робость и поняла, что не сможет встретиться с ним взглядом.

– Миледи, – голос садовника прозвучал так, словно перед ней был маркиз, – что вы делаете в моем убогом жилище?

Эсме прикусила губу, но ничего не сказала. Разве не она обещала ему ни под каким видом не появляться здесь больше?

– Из-за вас я остался без еды. – Его рука приподняла ее подбородок, и она встретилась с ним глазами. Да, это действительно был мужчина, которого юные девушки должны обходить за версту. Для такого не существуют ни законы, ни приличия, он видит то, что хочет, и берет то, что ему нужно.

– Это произошло случайно. – Эсме потупилась.

– Тогда вы должны обеспечить меня другой едой… Она едва успела заметить жадный блеск в его глазах, и тут же его рот прильнул к ее губам.

Это повторялось у них с неизменным постоянством, хотя Эсме имела мужа и любовников. Каким-то образом она приросла к Себастьяну Барингу, своему садовнику, словно он был первым мужчиной на земле, а она – первой женщиной. Задымленная маленькая лачуга, пропахшая углем и рагу, казалась ей знаменитым райским садом, а она была здесь Евой, дрожащей в руках Адама, который сжимает ее с неутолимым голодом и глубоким томлением.

Только десять минут спустя Эсме вспомнила, зачем пришла, к этому моменту она уже уютно устроилась в его руках.

– Ты уволен, – пробормотала она у его плеча.

От него пахло древесным дымом и рагу Розали, но все эти запахи перебивал другой, более сильный и чистый запах просторов, которым не мог похвастать ни один дворянин.

– В самом деле?

Его голос прозвучал с сонной хрипотцой, от которой у нее затрепетало в груди.

– Миссис Кейбл начинает кампанию по избавлению от всех неисправимых греховодников в деревне, и ты, естественно, главный кандидат.

– Это такая маленькая женщина с волосами, собранными в пучок?

Эсме кивнула.

– Она уже предприняла одну попытку, – со смехом объявил Себастьян. – Приходила на прошлой неделе в «Форель» и распространяла там свои брошюры. Там сказано много интересного о судьбе, ожидающей грешников, но только дама забыла, что чтение в деревне не в почете.

– Это еще что! Скоро она узнает о приезде моей тетушки Арабеллы, которая навезла с собой полный дом гостей. Ни один из ее спутников не пользуется репутацией добропорядочного человека. Ты меня слушаешь?

– Конечно. – Он покрыл легкими поцелуями ее шею.

– Это дело серьезное. – Эсме сердито сдвинула брови. – Ты, как никто другой, должен понимать, как важно быть респектабельным. Разве в прошлом году тебя не считали самым приличным мужчиной в обществе?

При этих словах лицо Себастьяна расплылось в улыбке.

– Да, и ты видишь, как сильно это на меня подействовало. Теперь я живу в опале на континенте, и очень маленьком континенте, должен заметить, – добавил он, окидывая взглядом крошечную хижину.

– Сам во всем виноват! – Эсме начала злиться. – Если бы ты не пробрался посреди ночи в мою спальню, то и по сей день восседал бы в судейском кресле, вынося приговоры бедным грешным душам вроде моей.

Она подняла взгляд и обнаружила, что Себастьян пристально смотрит на нее.

– Все верно, но… Почему бы тебе не принять мое предложение? Я сделаю из тебя приличную женщину, и мы будем выше всех этих сплетен.

Сердце Эсме слегка подпрыгнуло, но она быстро его усмирила и нахмурилась.

– Во-первых, я не могу выйти за тебя замуж потому, что ты имеешь репутацию еще более скандальную, чем я. Все приличное общество считает, что ты соблазнил свою невесту.

– Бывшую невесту, – уточнил он.

– Вот именно. А если еще станет известно твое местопребывание, то Арабелла сразу притащит сюда кучу народа, и тогда…

– А что тогда? Я отказался от всей этой респектабельности, к которой так стремишься ты, и мне плевать. Тем не менее я бы и сегодня не утратил верительные грамоты сэра Благочестия, если бы не связался с тобой. Моя матушка упадет в обморок, если узнает о моем нынешнем положении.

– Ты не сказал матери?!

– Нет, но я собираюсь навестить ее завтра. Тогда она все и узнает.

– Только не это! – взвизгнула Эсме. – Ты не посмеешь!

Маркиза Боннингтон, мать Себастьяна, относилась к числу женщин, никогда не проявлявших снисхождение к тем, кто не обладает высокой моралью, а ее сын, по крайней мере до момента, как стал садовником, являлся самым твердым последователем ее неисчислимых добродетелей.

Себастьян пожал плечами. Его рука поползла вверх, к ее груди, а в глазах снова замерцал хитрый огонек.

– Это станет для бедняжки ужасным потрясением. – Эсме пыталась отыскать в своем сердце хотя бы толику сочувствия, но вместо этого ощутила елей порочной радости. – Не слишком ли ты стар, чтобы бунтовать? Я засеяла свое поле дикими семенами еще лет десять назад.

Себастьян фыркнул:

– Верно, но твоя матушка до сих пор не оправилась. Кстати, она закадычная подруга моей матери.

– Да? А я и не подозревала об их дружбе. – Эсме не сочла нужным добавить, что последние три года вообще не разговаривала с матерью и уж тем более не имела ни малейшего представления о друзьях Фанни. Все это время мать общалась с ней посредством писем, да и то не часто. – Матушка решила не навещать меня в моем затворничестве, – все же призналась она.

– В таком случае твоя мать такая же глупая, как и моя, – заметил Себастьян, целуя Эсме в нос.

– Но для своей ты всегда был идеальным сыном и таким останешься. Когда ты вернешься с континента, все забудут о скандале, у тебя снова появится возможность стать приличным маркизом Боннингтоном, чопорным и степенным.

– Ни за что и никогда.

– Почему?

– Какое имеет значение, где мне целовать любимую женщину: в саду или в спальне? Все эта благопристойность и респектабельность всего лишь уловка.

– А вот я жалею, что не была верной Майлзу в первый год нашего брака. Возможно, если бы не это, мы бы до сих пор жили в браке и вместе воспитывали детей.

– Ах да. – В голосе Себастьяна послышалась мрачная усталость. – С этим не поспоришь. Но если бы ты смогла полюбить мужа только потому, что считала это правильным, ты была бы и впрямь необыкновенная женщина.

– Я могла хотя бы попытаться…

– Но вы ведь помирились незадолго до кончины Майлза, – уточнил Себастьян. – Насколько мне известно, вы даже одну ночь провели вместе…

Эсме спрятала лицо в грубом полотне его рубахи.

– Не смейся над Майлзом – он был моим мужем, и я питала к нему самые теплые чувства.

– Я никогда не стал бы смеяться на Майлзом.

– Возможно, но я… я так стыжусь себя! – вырвалось у нее. – Стыжусь и сожалею о том, что вытворяла. Как бы мне хотелось, чтобы ничего этого не было. Но ведь кое-что я делала из-за тебя, – внезапно призналась она.

– Делала что?

– Флиртовала. – Эсме улыбнулась, вложив в улыбку внезапную радость, охватившую ее. – Ты следил за мной хмурым взглядом с другого конца комнаты, и твои восхитительные брови были насуплены, а я разыгрывала для тебя спектакль.

– Спектакль для меня? Она кивнула.

– Целуя Берни, я гадала, что бы ты сделал, если бы я проделала это с тобой, – ты ведь был такой правильный…

– Значит, ты мечтала поцеловать меня? Ну так сделай это сейчас!

– Нет. Сейчас ты должен уйти. Ситуация становится слишком опасной.

– И как я буду зарабатывать себе на жизнь?

– Вернешься к тому, чем занимался раньше.

– Раньше я проводил все свое время в спорах с одной дамой.

– Вернее, постоянно ворчал на меня за то, что я вела себя вызывающе…

Он наклонился и поцеловал ее в плечо.

– Но ведь я и страдал из-за нее! И все же никто не может ублажать тебя в постели так, как это делаю я! – Руки Себастьяна скользнули ей на грудь и повторили ладонями пышную форму. Ахнув, Эсме изогнула спину, а он коленом раздвинул ей ноги и одним стремительным движением подтянул к краю постели.

В следующий миг ему показалось, что они одни в целом мире – он и его опьяняющая, восхитительная возлюбленная, его Эсме…

Глава 5
ПРЕДВКУШЕНИЕ

Стивен принял решение, а это значило, что свою кампанию он намеревался организовать с такой же методичностью, с какой подходил ко всем важным вопросам.

Во-первых, в возрасте семнадцати лет Хелен Годуин сбежала из семьи, что указывало на некоторую нестандартность ее мышления.

Во-вторых, муж леди оказался негодяем, выбросившим жену из дому и устроившим из ее спальни вертеп. В-третьих, несмотря на все это, леди имела безупречную репутацию. Завоевать такую женщину непросто, но Стивен все же решил, что имеет все шансы на победу. Конечно, ему придется постараться, но этот румянец… Она краснела каждый раз, когда видела его.

Стивен улыбнулся про себя. В случае с Хелен он давал себе сорок процентов – совсем не мало, чтобы предпринять попытку. Сейчас он чувствовал себя гораздо увереннее, чем в последние несколько месяцев. Восхитительно застенчивая графиня, умная, музыкальная, оставленная мужем без внимания, могла решить все его проблемы.

Войдя в Розовую гостиную леди Ролингс, Стивен на минуту замер: число гостей на домашнем приеме заметно пополнилось за счет соседей леди Ролингс; а сама графиня, сидя возле камина, беседовала с хозяйкой.

Для начала он направился к старому приятелю, лорду Уиннамору, которого хорошо знал по многочисленным перепалкам в палате лордов, чтобы поздороваться.

– А, еще один беглец от дел! – Уиннамор ухмыльнулся. – Никак не ожидал встретить вас на подобного рода домашней ассамблее…

– Ну что вы, она довольно забавна. – Стивен уже успел убедиться, что леди Годуин по-прежнему находится там, где он ее оставил.

– Забавная – да, респектабельная – нет. Вы уже встречались с леди Беатрикс? – полюбопытствовал Уиннамор, устремляя взгляд на дверь салона, в которую как раз в этот момент входила упомянутая им дама.

Леди Беатрикс сделала из своего появления настоящее зрелище: кудри ее теперь были расчесаны, и сияющие медью волосы выглядели совершенно прямыми, а кожа блистала снежной белизной, в то время как губы казались бледно-розовыми. Она даже сменила выражение лица с дерзкого на слегка меланхоличное.

– Эта молодая женщина – образец искусства перевоплощения, – заметил Стивен не без восхищения.

– Славное дитя. – Уиннамор довольно хмыкнул. – Она истинное утешение для леди Арабеллы.

Стивен был не в силах придумать причину, по которой леди Арабелла, получившая широкую известность благодаря своим трем бракам и многочисленным флиртам, могла нуждаться в утешении, но счел благоразумным промолчать. К тому же Арабелла была тут как тут.

– Мистер Фэрфакс-Лейси! – воскликнула она, хватая гостя за локоть. – Окажите любезность, поздоровайтесь с моей племянницей. Дорогая Эсме сейчас не так проворна, как обычно, так что я взяла на себя труд доставить ей под бок достаточное число интересных собеседников.

Только тут Стивен понял, почему его пригласили на это домашнее сборище, – по-видимому, леди Арабелла выбрала именно его как перспективного кандидата в супруги для своей племянницы. Что ж, ничего нового; уже много лет мамаши, движимые матримониальными устремлениями, вели на него безуспешную охоту.

Вежливо поклонившись леди Ролингс, Стивен поискал глазами леди Годуин – все такую же прелестную, чистую и хрупкую, как… Впрочем, поэтичность едва ли входила в число его сильных качеств.

Хелен, покраснев, приняла обольстительно-робкий вид. Пожалуй, даже чересчур робкий. Мгновение спустя она вскочила на ноги, как испуганная газель, и бросилась через комнату. Ему придется опять повременить и действовать с большей осторожностью, чем планировал, но Стивена это отнюдь не смущало.

В свою очередь, Эсме разглядывала Стивена Фэрфакса-Лейси со все возрастающим интересом. Если только она не ошибалась (а она никогда не ошибалась в том, что касалось мужчин), на этот раз его внимание привлекла Хелен. Бедняжка, она так настрадалась от жестокостей своего бесчувственного мужа! Такой добрый, красивый и уважаемый человек, как мистер Фэрфакс-Лейси, способен совершить чудо и восстановить ее чувство уверенности в себе, что позволит ей высоко держать голову перед всем обществом.

– Мне очень понравился вальс леди Годуин, но… Отчего ее мужа не пригласили на это собрание?

Эсме пожала плечами. Хелен, судя по всему, произвела замечательное впечатление на Фэрфакса-Лейси.

– Боюсь, у него есть другие интересы, хотя с женой у него сохранились самые искренние отношения. – Эсме считала, что было бы ошибкой отпугнуть почтенного члена парламента возможностью предстоящих разборок с разгневанным мужем.

Некоторое время Стивен внимательно наблюдал за Хелен, которая на другом конце комнаты о чем-то беседовала с Беатой, в то время как Эсме уже сделала свои выводы: рядом с молодой и яркой Беатой Хелен выглядела довольно блеклой и какой-то малопривлекательной.

– Прошу меня простить, – извинилась она. – Мне нужно пошушукаться со своим дворецким.

Подойдя к Хелен и Беате, Эсме остановилась.

– Он только что тобой интересовался! – прошептала она подруге.

Хелен смутилась:

– Кто – он?

– Фэрфакс-Лейси, конечно! Иди поговори с ним!

Хелен направила взгляд через комнату в ту сторону, где стоял Стивен, и, когда он улыбнулся ей, вдруг ощутила странное внутреннее противодействие. Все, на что она была способна в этот момент, – оставаться у двери, вместо того чтобы сбежать в свою комнату. До сих пор жизнь ее не баловала; одного глупого решения – бежать из дому с пленительным мужчиной по имени Рис – хватило, чтобы испортить ей все ее существование. В последний год она со всей ясностью поняла, что если в ближайшее время ничего не сделает, то и остаток жизни проведет, как последние семь лет. Внешне казалось, что жаловаться ей особенно не на что; она жила с матерью, и ее повсюду принимали. Но это была не та жизнь, которой она могла бы дорожить, и к тому же у нее не было детей.

Хелен снова взглянула на Фэрфакса-Лейси; он выглядел как джентльмен, особенно в сравнении с дикарем, за которого она вышла замуж. Возможно, ей понравится близость с ним, и уж точно она не будет такой ужасно грязной и постыдной, как с Рисом. Этот Фэрфакс-Лейси действительно довольно милый: мускулистый и подтянутый английский джентльмен. Увидев ее с таким мужчиной, муж проглотит собственную печенку, если, конечно, он вообще будет способен что-либо проглотить, после того как напьется. Тогда почему бы не перестать медлить и не броситься мистеру Фэрфаксу-Лейси в объятия?

Из задумчивости ее вывел чей-то звонкий голос.

– Вы позволите проводить вас через комнату? – В глазах Беаты мерцали лукавые огоньки. – Кажется, вас там ждут.

– Но…

– Сюда, пожалуйста. – Беата уверенно взяла Хелен под локоть и повела на другой конец салона, туда, где находился Стивен. – Он довольно мил, правда?

Сначала Хелен ничего не ответила, но через несколько шагов дар речи вернулся к ней.

– Кого вы имеете в виду?

– Мистера Фэрфакса-Лейси, конечно!

– Я думала, вы считаете его чересчур… опытным.

– Ну, не без этого; и все равно вы как нельзя лучше подходите друг другу. – Беата словно уговаривала кобылу взять высокий барьер. – Он совершенный образец английского джентльмена, вы – тоже, но в женском обличье. Безукоризненная добродетельность придаст особый блеск вашей дружбе. К тому же он определенно вами интересуется. – Она энергично потянула Хелен за руку. – Вы же не хотите ждать у моря погоды, правда? Что, если Арабелла сумеет убедить его жениться на леди Ролингс? Вряд ли вы сможете крутить роман с мужем подруги…

Хелен подняла глаза, и вдруг ей показалось, что Стивен разглядывает ее спутницу с выражением глубокой досады. Впрочем, обдумывать этот факт ей было уже некогда, они подошли слишком близко, и она присела в реверансе.

– Сэр! – Хелен тут же отметила, что Беата уплыла прочь, даже не удостоив джентльмена приветствием.

Стивен Фэрфакс-Лейси улыбнулся, и Хелен в очередной раз отметила, сколь привлекательной наружностью он обладает. Его лицо было гладко выбрито, в отличие от ее мужа, щеки которого к вечеру покрывались темной щетиной.

– Мадам, как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо.

Возникло минутное молчание, и Хелен пришлось лихорадочно размышлять над темой дальнейшей беседы.

– Вы читали утренние газеты? – наконец спросила она. – Наполеон сбежал с Эльбы и снова высадился во Франции! Французская армия наверняка не станет его поддерживать.

– Полагаю, вы правы, леди Годуин. – Стивен медленно отвел взгляд. Он решил вести свою игру не спеша, чтобы не спугнуть ее.

Хелен ощутила невольную робость. Как, спрашивается, она сможет обольстить этого мужчину, если не в состоянии поддержать даже простую беседу?

– Как вы считаете, могут ли католики заседать в парламенте? – небрежно поинтересовалась она.

Стивен пожал плечами; он явно не был готов вести философскую полемику со столь очаровательной собеседницей.

– Я всегда думал, что запрет необходимо отменить, – наконец произнес он.

– Полагаю, это связано со словами присяги, которую они должны принимать. Не нарушит ли присяга в парламенте их религиозные обеты?

– Для большинства людей, которых я знаю, эта присяга ровным счетом ничего не значит. – Стивен заинтересованно посмотрел на нее. Или… Или он смотрит через ее плечо?

– Мистер Фэрфакс-Лейси! – нетерпеливо позвала Хелен.

Стивен сосредоточился.

– Леди Годуин, пожалуйста, простите меня.

– Кажется, там что-то интересное? Может, и мне стоит посмотреть? – полюбопытствовала Хелен.

– Всего лишь маленькая дерзкая крошка – леди Беатрикс. – Стивен небрежно пожал плечами. – Я искренне не понимаю, о чем думает леди Уидерс, позволяя девушке одеваться столь вызывающе неприлично.

Теперь Хелен тоже увидела Беату, шествовавшую через зал в их сторону.

– Полагаю, она красит волосы, чтобы шокировать людей, – неожиданно объявил Стивен. – И вся она такая ненатуральная… – он повернулся к предмету обсуждения спиной, – в отличие от вас – истинной английской благородной дамы чистых кровей.

Хелен вдруг позавидовала Беате. Она отнюдь не мечтала услышать о себе похвалу как о какой-нибудь чистокровной кобыле на «Таттерсоллзе»[3]3
  Лондонский аукцион чистокровных лошадей.


[Закрыть]. Было бы куда лучше, если бы ее хотя бы раз признали опасно привлекательной, способной поразить чье-либо воображение. За всю жизнь Хелен ни разу никого не шокировала, разве что мужа.

– Спасибо за комплимент, – произнесла она, раскрывая веер. Для нее не являлось секретом, что для достижения большего эффекта Зсме, флиртуя, всегда прибегала к помощи веера. К несчастью, Хелен не представляла, как это действует с ее стороны, – неторопливо обмахиваясь, она достигла лишь одного – перестала видеть Стивена. Тогда она резко закрыла веер.

В этот момент к ним присоединилась Беата.

– Мы обсуждаем поэзию, – она подмигнула, – и меня послали справиться о любимых стихах каждого из присутствующих. Арабелла предложила восхитительную идею провести в пятницу вечер поэзии с чтением стихов.

– Ну я-то давно не читаю стихов. – Стивен усмехнулся.

Беата лукаво взглянула на него из-под ресниц:

– Придется что-нибудь придумать. Возможно, я одолжу вам поэтический сборник из личной библиотеки.

К удивлению Хелен, лицо Стивена покрылось румянцем.

– В этом нет необходимости, – возразил он бесцеремонно. – Я увлекался поэзией в юношеские годы, так что, вероятно, что-нибудь да смогу вспомнить.

– А у вас есть любимые стихи? – обратилась Беата к Хелен.

– Я знакома с сонетами Шекспира, – неуверенно произнесла Хелен. – Но некоторые из них вряд ли годятся для чтения вслух.

– Уверена, вы найдете среди них и такие, какие сочтете приличными. – Беата снова подмигнула, и у Хелен вдруг возникло ощущение, что девчонка над ней смеется.

– А ваше любимое стихотворение?

– Одно стихотворение о любви лорда Байрона. – Беата повернулась, чтобы отправиться к другим гостям. – Оно совершенно, совершенно безобидное, уверяю вас…

– Эта девчонка чересчур шустрая, – прокомментировал Стивен довольно раздраженно, когда Беата отошла на приличное расстояние.

Хелен изрядно устала от всей этой чепухи.

– Простите, мистер Фэрфакс-Лейси, – она присела в реверансе, – я бы хотела вернуться к леди Ролингс.

Едва Хелен устроилась рядом с Эсме, как по другую сторону возникла Беата.

– Ужасно!

– Что именно? – удивилась Хелен, но Эсме, похоже, знала, о чем шла речь, и ответила сдавленным смешком.

Хелен прищурила глаза:

– О чем это вы?

– О тебе, дорогая, – ответила Эсме с такой нежностью в голосе, что у Хелен даже не возникло обиды. – Мы с Беатой планировали свести тебя с этим достойным господином с другой стороны комнаты, но ты нам никак не помогаешь.

Поскольку Хелен уже и так надоела непривычная суета, она тут же ощутила внутреннее сопротивление.

– Мне очень не нравится, что мои личные дела подвергаются публичному обсуждению, – посетовала она. – Но еще более меня возмущает обвинение в том, что я не приложила усилий, чтобы, ., привлечь внимание мистера Фэрфакса-Лейси. Я надела новое платье и позволила отвести себя к нему, как овцу на заклание, а уж в том, что с ним не о чем говорить, моей вины нет.

– Но ведь вы с ним что-то обсуждали, не так ли? – вставила Эсме.

– К сожалению, инициатором былая, – ответила Хелен сердито. – Сначала я коснулась бегства Наполеона, затем положения католиков в правительстве. В обоих случаях он не нашел что сказать. Если они все такие в палате общин, то неудивительно, что правительство никогда ни одно дело не доводит до завершения!

Беата вздохнула:

– Хелен, ну как вы не понимаете, ему не хочется беседовать на политические темы, ему наскучил парламент. Он бы с удовольствием поговорил на фривольные. Мужчины только притворяются, что им нравится в подругах ум, но на самом деле это не так.

– Не согласна, – встрепенулась Эсме. – Мне кажется, Беата просто не с того конца подходит. Болтать можно на любую тему, не важно о чем. Ничуть не сомневаюсь, что Фэрфакс-Лейси отчаянно надеется найти теплое тело, чтобы забраться вместе под одеяло. А от тебя, дорогая, требуется лишь проявить свой интерес к этому.

– Если бы все было так просто. – Хелен вздохнула.

– Но это и правда просто, – сказала Беата. – Вы только внимательнее посмотрите, как я все это проделаю. Ваш кавалер не питает ко мне интереса, так что опасности для вашего будущего я не представляю. t

Хелен поспешно схватила ее за локоть:

– По-моему, это уж слишком!

– Почему? У меня все отлично получится. – Беата невинно посмотрела на собеседницу. – Как-никак я в этом деле знаток. Она легкой походкой прошлась перед Хелен; при этом даже покачивание ее бедер сулило обещание.

– Мне кажется, поведение этой девчонки стало еще более возмутительным, чем было когда-то, – задумчиво произнесла Эсме. – Возможно, при всей своей задиристости она не вполне счастлива.

– Ерунда, она просто наслаждается жизнью, – не согласилась Хелен. – Ты только посмотри на нее!

Беата, подойдя к Стивену, засмеялась, медленно обмахиваясь веером. Ее маленькое личико сияло, а в глазах светилось откровенное приглашение. Она слегка задела грудью его руку, и даже с другого конца комнаты Хелен видела, как ее визави вздрогнул.