Текст книги "Безумная погоня"

Глава 8
ДАМСКИЙ КРУЖОК ШИТЬЯ

К великому облегчению Эсме, миссис Кейбл появилась в гостиной, когда часы показывали десять. Целых пять минут Эсме накладывала на простыню кривые стежки, но продвинулась не дальше чем на длину двух ладоней; поэтому, торопливо свернув простыню, она быстро встала и приветствовала гостью.

– Ах, миссис Ролингс! – восторженно воскликнула миссис Кейбл. – Вам так идет этот чепец! В нем вы словно иллюстрация к Первому посланию к Тимофею, в котором говорится, что жены должны украшать себя стыдливостью и целомудрием, а не золотом и жемчугом.

Эсме застенчиво коснулась головы. Чепец она надела впервые в жизни и теперь чувствовала себя настоящей идиоткой. А ведь в эпоху Ренессанса некоторые особы носили головные уборы с бубенчиками! Трудно представить, что случилось бы, если бы ее заставили сделать то же!

Отмахнувшись от своих фантазий, Эсме поспешила предложить миссис Кейбл чаю.

– О, вы так любезны! – Миссис Кейбл опустилась на кушетку, не проявив к куску хлопчатобумажного полотна, который терзала Эсме, ни малейшего интереса. – Любое тело нуждается в пище, и это факт!

– Совершенно справедливо. – Наливая чай, Эсме безжалостно прогнала образ другой подкормки для тела: такого рода пищу ее гостья вряд ли одобрила бы.

Миссис Кейбл сделала глоток и подняла бровь:

– Это индийский чай, верно? Дорогое удовольствие, но зато как восхитительно! Кстати, я принесла с собой шесть простыней, которые сумела подрубить на этой неделе.

– О, вы поразительно трудолюбивы! – Эсме вздохнула. Сама она могла шить разве что под наблюдением членов кружка, так что никогда не занималась подсчетами плодов своего труда.

– Полагаю, у вас теперь достаточно свободного времени, миссис Ролингс…

Эсме с трудом подавила искушение сознаться, что полный дом распутных гостей доставляет ей массу хлопот.

– Возможно, так кажется со стороны, – промямлила она, но тут, к счастью, в дверях появился Слоуп.

– Леди Уинифред, – объявил он, – и миссис Баррет-Дакрорк.

– О, я так рада вашему приходу, миссис Баррет-Дакрорк! – прощебетала Эсме. – А мы уж думали, что вы развлекаетесь в Лондоне и до конца сезона вас не увидим!

– Ну вот, теперь мы все здесь, – важно объявила миссис Кейбл, – как говорится в Послании к Тимофею, собрались «старейшие».

– Разумеется, я бы восприняла это как личную похвалу, если бы вы не назвали меня «старейшей», миссис Кейбл, – проворчала миссис Баррет-Дакрорк. – Мы с Люси покинули Лондон на неделю, иначе бедная девушка могла свалиться с ног от всех этих развлечений.

Глаза миссис Кейбл от возбуждения едва ни выпрыгнули из орбит.

– Только не говорите, что с милой мисс Эйкен что-то случилось! Ваша племянница не могла стать объектом скандала. Должно быть, произошла какая-то ошибка!

Миссис Баррет-Дакрорк скривила рот. Это была довольно дородная дама, вся масса тела которой сосредоточилась в ее груди, выступавшей под подбородком подобно белым скалам Дувра. Обычно миссис Баррет-Дакрорк имела вид триумфатора, но сегодня она выглядела довольно пришибленной.

Эсме отложила в сторону простыню, над которой все это время теперь трудилась с несвойственным ей усердием.

– И что же такого стряслось с мисс Эйкен? – поинтересовалась она. Мисс Эйкен всегда казалась ей безнадежно прозаической девушкой, не способной достичь хоть какой-то известности.

– Это все кровь ее отца, – мрачно изрекла миссис Баррет-Дакрорк.

– Никогда так не говорите! – оборвала ее миссис Кейбл.

– А что прикажете делать? Если бы моя сестра не вышла замуж за человека более низкого происхождения, ничего такого не случилось бы!

– Ничего особенно безобразного я в этом не усматриваю. – Леди Уинифред благополучно закончила подгибать угол простыни. – В конце концов, многие девушки совершают глупости в свой первый сезон, и это почти предсказуемо. Не то чтобы она и впрямь устроила настоящий скандал…

– Зато моя племянница оскорбила самого Браммела, – уныло объявила миссис Баррет-Дакрорк.

– И что такого сказала ему мисс Эйкен? – осведомилась Эсме, которой уже давно хотелось сделать именно это.

– Он оказал Люси неоценимую честь, похвалив цвет ее лица, после чего справился, какой рецепт она использовала в борьбе с веснушками. – Миссис Баррет-Дакрорк пожала плечами. – Бедная девочка уже порядком утомилась к этому времени и, очевидно, не вполне понимала весь масштаб значения мистера Браммела в обществе. Во всяком случае, так она говорит теперь.

– Ну и?.. – подстегнула ее миссис Кейбл.

– Она сказала, что любые снадобья, которые считает нужным применять, касаются лишь ее, и никого другого.

– Ловушка для тщеславных, – кивнула миссис Кейбл.

– Мистер Браммел сам проявил тщеславие. – Эсме наморщила нос. – Этот господин имеет мерзкий обычай указывать на недостатки, которые люди стремятся скрыть.

– Люси ненавидит веснушки. – Миссис Баррет-Дакрорк вздохнула. – Но это, конечно не оправдывает ее…

– Самоуверенность, – закончила миссис Кейбл, однако никто не обратил на нее внимания.

– Вы правильно поступили, привезя бедную Люси на неделю в деревню. – Леди Уинифред одобрительно кивнула. – К следующему понедельнику об инциденте все забудут.

– Истинная правда, – поддержала ее Эсме.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла Арабелла.

– Ага, все уже в сборе! – воскликнула она. – Я подумала, что непременно должна составить вам компанию. Уинифред, как поживаешь, моя дорогая?

– Ах, я не видела тебя целую вечность! – пробасила леди Уинифред. – А все оттого, что раздалась, словно старая кобыла, да и ленивая стала не в меру. Теперь я ненавижу Лондон.

– Ладно-ладно. – Арабелла похлопала ее по руке. – Бывают дни, когда я чувствую в своем старом теле каждую косточку и не могу придумать никакого занятия себе в утешение. – Арабелла прищурилась: – Вижу, ты начала носить чепец, дражайшая племянница. В твоем-то возрасте.

Леди Уинифред вернулась на место и возобновила работу над простыней.

– Я не стану предлагать тебе полотно, Арабелла, – сказала она и раскатисто засмеялась. – Не представляю тебя с иголкой!

– Конечно же, ты права, – согласилась Арабелла. – Я не могу шитьем спасти свою жизнь.

– Порой эти простыни – единственное, что отделяет бедняка от холодного пола, – указала миссис Кейбл назидательно. – «Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить – и не будет услышан».

Интересно, подумала про себя Эсме, неужели Майлз искренне хотел, чтобы она проводила время с такими, как миссис Кейбл?

Леди Уинифред, сама того не зная, согласилась с оценкой Эсме.

– Я давно хотела вам сказать, миссис Кейбл, что в постоянном цитировании Библии есть что-то вульгарное, если, конечно, не сам викарий берет на себя смелость воспроизводить библейские стихи.

Миссис Кейбл откинула назад голову, уподобляясь петуху, приготовившемуся дать отпор наглой курице, и сказала:

– Я не страшусь, но утверждаю перед каждым свою веру.

Арабелла подняла бровь и любезно заметила:

– Мой Бог, да вы, похоже, знаете Библию как свои пять пальцев. Поздравляю вас. Это необычный талант в среде благородного сословия.

Миссис Кейбл покрылась пунцовой краской. С очаровательной улыбкой Арабелла повернулась к миссис Бар-рет-Дакрорк:

– Не помню, чтобы мы встречались. Но так уж вышло, что я познакомилась с вашей прелестной воспитанницей мисс Эйкен всего две недели назад в «Олмаке». Меня представила Салли Джерси.

Эсме взглянула на миссис Кейбл и сразу поняла, что та отлично помнит, какого рода занятия прославили ее тетку. Теперь бравая пуританка сидела, похожая на общипанную ворону, и так проворно орудовала иглой, что от мельтешения ее рук рябило в глазах. Неожиданно Эсме представила, что ей придется провести в компании миссис Кейбл всю оставшуюся жизнь, и ей чуть не стало дурно.

Глава 9
БЫВАЕТ ЛИ ЩЕПЕТИЛЬНОСТЬ ЧРЕЗМЕРНОЙ…

Поутру Беата проснулась с чувством стыда. Конечно, в этом ощущении не было ничего нового. Хотя отец часто высказывал удивление по поводу того, что так и не сумел ничему ее научить. На самом деле стыд он все же умудрился ей привить; просто она изо всех сил старалась не показывать этого.

Как бы то ни было, ей не следовало целовать Стивена Фэрфакса-Лейси посреди козьего пастбища. Ни при каких обстоятельствах. Он предназначался для Хелен, а Беата еще не дошла до того, чтобы отбивать мужчин у других женщин. Возможно, это было единственное, чего она еще не делала.

– Я надену новое утреннее платье, – бросила она горничной. – То, со светлым кружевом.

– Но, миледи, мне показалось, вы считаете его не в меру скромным, – удивилась Сильви.

– Вот и хорошо. У меня как раз пуританское настроение.

– Как скажете. – Сильви безропотно отправилась выполнять приказание.

Надев платье, Беата взглянула на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула. Она выглядела холодной, как ледышка; у такой, как бы сказала ее бабушка, и масло во рту не растает. Платье было сшито из тончайшего муслина цвета бледного янтаря и пышно оторочено светлым кружевом с зубчиками. Лиф плотно облегал каждый дюйм ее груди, а высокий ворот почти доставал до ушей.

– Никаких испанских румян, – шепнула Сильви, когда Беата уселась к туалетному столику.

Пережив разочарование по поводу того, что хозяйка выбрала именно это платье, Сильви, как всегда, с удовольствием приступила к выполнению своих утренних обязанностей. На ее счастье, госпожа была прехорошенькой, неизменно находилась в веселом расположении духа и, самое главное, относилась к процессу одевания с большой серьезностью.

– Пожалуй, ты права, – Беата кивнула, – мои щеки должны быть бледно-розовыми. Разве я не купила «румянец девы» в лавке на Бедфорд-сквер?

Сильви порылась в маленьком сундучке, стоявшем на туалетном столике.

– Да вот же он! – В ее руке поблескивал небольшой пузырек. – Хотя, если подумать, лучше «королевский оттенок персика»… – Она достала вторую бутылочку.

Смочив кусочек ваты, Беата пристально вгляделась в краски.

– «Румянец девы», я думаю, – решила она. – Ну а «персик» я, возможно, использую для губ.

Услышав стук, Сильви направилась к двери.

– Это леди Ролингс. Ей можно войти? Беата живо вскочила:

– Ну конечно! Эсме, пожалуйста, входи!

Однако Эсме по-прежнему стояла у порога и, казалось, никак не могла прийти в себя.

– Беата, – неуверенно произнесла она, – неужели это ты?

– Тебе нравится?

– Ты выглядишь как взбалмошная девчонка, чего, вероятно, и добивалась.

– Верно, – охотно согласилась Беата. Эсме вздохнула:

– Я пришла предупредить тебя, что хотя мой дамский кружок шитья наконец разошелся, мне все же пришлось пригласить их на поздний обед. Ты можешь пообедать у себя в комнате, если не желаешь, чтобы тебя засыпали цитатами из Библии.

– Дамский кружок шитья? – растерянно повторила Беата.

– Возможно, Арабелла забыла сказать тебе. – Эсме встала и расправила юбки. – Я действительно вступила в местный дамский кружок шитья, и теперь ввиду моего интересного положения мы собираемся каждую неделю у меня дома. Сегодня поутру к нам присоединилась Арабелла; это вызвало значительное оживление и закончилось приглашением на обед.

– Только не говори мне, что Арабелла умеет шить! – недоверчиво воскликнула Беата.

– Еще чего! Зато ее рассказы о графине Кастиньян никому не давали дремать. Проблема состоит в том, что самая неприятная из белошвеек, миссис Кейбл, и моя тетушка уж очень невзлюбили друг друга, поэтому существует вероятность, что обед превратится в демонстрацию благовоспитанной ярости. Вот я и размышляю, как бы мне получше все устроить и рассадить гостей так, чтобы моя тетушка и миссис Кейбл находились как можно дальше друг от друга. Если мы поставим столики в Розовой гостиной и я посажу тебя за один столик с миссис Кейбл, ты не станешь возражать? Она имеет склонность пересыпать свою речь неудачно выбранными строчками из Библии, а значит, учитывая твой нынешний облик, сочтет тебя одной из спасенных и будет к тебе дружелюбна.

Беата кисло улыбнулась:

– Сказать по правде, я и сама хорошо знаю Библию.

– Боже, какое счастье! Итак, решено: мы сажаем тебя рядом с миссис Кейбл, и вы будете щеголять друг перед другом цитатами.

– Мистер Фэрфакс-Лейси тоже весьма похож на святошу, – заметила Беата, прежде чем успела подумать. – Миссис Кейбл наверняка одобрила бы его добрые деяния.

– Ты так считаешь? – спросила Эсме с сомнением. – А мне кажется, он страдает от какого-то внутреннего расстройства и совсем не интересуется делами парламента. Но все равно я посажу его за ваш столик. Хелен тоже сядет с вами и будет кокетничать с ним, а ты напомнишь ей об этом, если она забудет. Хотя, возможно, нам лучше запустить в действие твой план с поэзией, если мы хотим свести вместе Хелен и Фэрфакса-Лейси, – я много лет знаю Хелен и могу сказать, что изображать кокетку не в ее характере.

– Однако она оказалась способна на тайный побег из семьи, – напомнила Беата. – Как такое вообще могло случиться?

Эсме пожала плечами и открыла дверь.

– Возможно, Рис совершил чудо, но последние десять лет они только и делают, что жалеют об этом. Мне кажется, их брак потерпел крах еще до того, как они вернулись из Гретна-Грин. – Эсме помолчала и сказала: – Ладно, теперь главное – не оплошать за обедом. – Она выразительно посмотрела на Беату: – Удивительно, но сейчас ты выглядишь лет на шестнадцать или около того.

Беата усмехнулась:

– Боюсь разочаровать тебя, но мне было четырнадцать, когда отец обнаружил, что я крашу ресницы жженой пробкой. От этого открытия он так и не оправился.

– Ох уже эти родители! – Эсме всплеснула руками. – Послушала бы ты мою матушку, когда она рассуждает о моей невинности, или, вернее, ее отсутствии. По словам матери, я вышла из ее утробы законченной кокеткой, созданной по образу и подобию тетки.

Беата хмыкнула:

– Могло быть и хуже.

– Верно, – охотно согласилась Эсме. – Итак, прощаемся до обеда!

Когда Беата опустилась на стул рядом с грозной миссис Кейбл, ее мысли были далеки от еды: ей не терпелось узнать, как джентльмен с пуританскими взглядами встретится с женщиной, которую пламенно целовал накануне на козьем выпасе. Станет ли Стивен притворяться, что они никогда не обнимались и он не просовывал ей в рот язык, что она не…

Беата почувствовала, что с ней происходит одна из редчайших для нее вещей: на ее щеках проявляется настоящий румянец. Так стоило ли мучить себя и двадцать минут наносить на щеки слои «румянца девы»?

Сказать по правде, джентльмен, за которым Беата наблюдала из-под полуопущенных ресниц, когда он вошел в комнату, на этот раз оделся с большой изысканностью. На нем был костюм с визиткой светло-коричневого цвета. Тем не менее для человека, проводящего большую часть времени, прогуливаясь по палате общин, он имел исключительно могучие ляжки.

– Боже, вот он, – простонала Хелен, усаживаясь рядом. – Ну что за глупая затея!

– Вам не о чем беспокоиться, – приободрила ее Беата. – Стихи сделают за вас всю работу.

Появление Пуританина внесло небольшое оживление. Он поклонился и представился миссис Кейбл, которую охватил благоговейный трепет уже от одной мысли, что ей придется сидеть за одним столом с членом парламента.

К великому разочарованию Беаты, он даже не моргнул глазом, когда она по-детски ему улыбнулась и хихикнула, зато охотно повернулся к графине Годуин и поцеловал ей руку.

– Граф Годуин тоже находился там, – сказала миссис Кейбл, возвращаясь к обсуждавшейся до этого теме. – Мистер Фэрфакс-Лейси, мы говорим о злополучном ужине, на котором все присутствовали вместе с графиней Годуин в этом самом зале несколько месяцев назад. С вашего позволения я не стану вдаваться в детали. – Она бросила хищный взгляд на Беату, которая прикусила губу, чтобы не расплыться в улыбке, после чего скромно уставилась на свои руки.

Стивен чуть не расхохотался. Эта Беата и впрямь милашка. Дело было даже не в чопорном наряде, делавшем ее похожей на школьницу. Каким-то неведомым образом она умудрилась придать своему лицу выражение бесхитростности, как у младенца на руках матери.

Миссис Кейбл благоговейно взглянула на Стивена:

– Уверена, вы не станете возражать, если я буду вести себя так, словно мы все старинные друзья, – церемонно произнесла она. – Видите ли, в последние месяцы я много размышляла над ситуацией леди Годуин, после того как отужинала в компании ее мужа.

Хелен с такой силой сжала салфетку, что костяшки пальцев побелели.

Настоящая подколодная змея, нападает на Хелен потому что та беззащитна, подумала Беата в ярости.

– Знаете, когда я влюбилась в одного из отцовских лакеев, – сказала она тонким, звенящим голосом, – отец заставил меня в наказание выучить наизусть всю Книгу Маккавея.

– В самом деле? – Миссис Кейбл явно не ожидала такого подвоха.

– Я предложила себя лакею, а мой отец искренне думал, что мне не следовало этого делать.

У миссис Кейбл округлились глаза.

– Но, – продолжала Беата беспечно, – Евангелие от Иоанна советует нам любить друг друга. Это написано в главе тринадцатой, – уточнила она.

Стивен с трудом удерживался от смеха, да и Хелен тоже кусала губы, пряча улыбку.

– Да-да, я знаю…

– О, я так рада, что вы меня одобряете! – воскликнула Беата с трогательной дрожью в голосе. – Моя любовь была чужда условности, и, я уверена, она была добродетельной. Правда, лакей не смог бы содержать меня как жену, – она скромно взглянула на свое платье, стоившее больше, чем жалованье лакея за полгода, – но я не в претензии. Не зря в притчах сказано, что там, где любовь, там ужин из трав лучше, чем бык в стойле. Вот только я никогда не понимала, что значит «бык в стойле». Может, вам, мистер Фэрфакс-Лейси, попадалось это выражение – ведь вы так долго работали в парламенте…

Однако Стивену не выпало шанса высказать свое мнение, так как миссис Кейбл вновь вернулась к жизни, как свеча, оказавшаяся на короткий миг под проливным дождем, но затем внесенная в сухое помещение. Теперь она смотрела на Беату с нескрываемым ужасом, как человек, обнаруживший, что изысканное пирожное внутри сгнило.

– Леди Беатрикс, – промолвила миссис Кейбл, с усилием втягивая в себя воздух, – я уверена, вы даже не представляете, какое впечатление может произвести ваша маленькая история на собравшееся общество! – Она обвела грозным взглядом сидящих за столом.

Хелен вежливо кивнула.

– Леди Беатрикс никогда не устает удивлять меня, – мягко заметила она. – Лакей, вы сказали, Беата? Как это авантюристично!

– Не знаю только, достаточно ли мы услышали. – Стивен встретился глазами с Беатой и почувствовал, как опасное возбуждение усиливается между его ног. Ему определенно нравилось, как эта крошка защищала леди Годуин. – А вот лично мне хотелось бы узнать, как лакей ответил на раздаваемые леди Беатрикс авансы. Вы заметили, миссис Кейбл: предложив себя лакею, леди Беатрикс ни словом не упомянула о его реакции! Может ли быть, чтобы обсуждаемый нами мужчина отверг ее скромное подношение?

Миссис Кейбл на миг лишилась дара речи, а когда заговорила снова, ее голос заметно дрожал.

– Не возьму в толк, с какой стати нам обсуждать столь омерзительный предмет! Наверняка леди Беатрикс просто стремится нас эпатировать, чтобы…

– Вовсе нет, – возразила Беата. – Я бы никогда не стала этого делать в такой достойной компании!

Миссис Кейбл прищурилась:

– А где ваш батюшка, миледи?

– Дома, конечно, – ответила Беата, внезапно возвращаясь к тону девичьей покорности. – Впрочем, я теперь печальное разочарование его жизни и считаю своим домом дом леди Уидерс.

Миссис Кейбл шумно задышала.

– А лакей…

– О нет, лакей тут ни при чем, – беспечно ответила Беата. – Отец перевел лакея в деревенский дом. Дело было в…

– Прекратите! – пронзительно выкрикнула миссис Кейбл. – Вы надо мной издеваетесь, миледи, и это не очень порядочно с вашей стороны. Одного взгляда на вас достаточно, чтобы сказать: вы не совсем такая, как эти скандальные особы, за одну из которых вы стремитесь себя выдать. Хелен бросила на Беату умоляющий взгляд, а затем осторожно коснулась запястья миссис Кейбл:

– Вы абсолютно правы, и я умоляю леди Беатрикс вести себя менее фривольно, хотя, боюсь, она все равно не угомонится. Но ведь это всего лишь розыгрыш, миссис Кейбл, шутка, и не более того!

– Я так и знала. – Миссис Кейбл с облегчением вздохнула. – Можете сколько угодно пытаться нас шокировать, леди Беатрикс, но истинная чистота вашего характера все равно возьмет верх. Все написано на вашем лице.

При этих словах Стивен с любопытством взглянул на Беату, и она без труда прочла его мысли: он думал о козьем выгоне и незапятнанной чистоте ее натуры.