Текст книги "Караван"

– Ребята, на сон нам осталось очень мало времени. Надо не лясы точить, а выспаться хотя бы немного. Завтра предстоит сложный переход. Так что быстро по люлькам!

Они расправились с ужином и начали подниматься на второй этаж в свои номера. По пути Джихамоллан продолжал свои излияния:

– Я больше так не буду! Честное слово! Это из-за меня вы все так задержались! Простите!

Переход действительно был трудным. Никаких селений в ближайшее время не предвиделось. Впереди были горы. Надо перебраться на другую сторону цепи. Кейек отлично помнил эту дорогу. На той стороне гор должно раскинуться огромное озеро. Последний большой водоем в этом полушарии. Ближе к экватору они становятся меньше, а потом и вовсе высыхают.

Озеро очень нравилось Кейеку. В это время года в нем славно купаться. Он предвкушал, как здорово отдохнет на стоянке. Хоть старик Пишмах и будет настаивать на том, чтобы ребята хорошо выспались ночью, но Кейек лучше потратит это время на плаванье.

Верблюд Номер Пять выглядел отдохнувшим и вполне здоровым. Может, в этом была заслуга ветеринара, утром посетившего стойло, а может, и Кейека с массажом и мазью. Нагрузили верблюда не слишком сильно. Основная часть поклажи с него была распределена между другими верблюдами Джихамоллана. И было видно, что они стараются изо всех сил.

Хетт немного приотстал, поджидая Кейека. Поехал рядом с ним и спросил:

– Вчера была эта история с одним верблюдом, а сегодня перегружены целых четверо. Рационально ли это?

– Да ты за них не переживай, – успокоил его Кейек. – Это выносливые животные, они могут тащить большой груз.

Он хотел добавить, что если уж они выносят своего хозяина, то груз выдержать уж точно смогут. Но подумал, что не надо очернять человека в глазах другого. Он не стал говорить эту фразу вслух. Просто сказал:

– Нормальный взрослый верблюд может вынести двадцать шесть шенов33
  Шен – мера веса на Эшере.


[Закрыть]. Мы все смотрим, чтобы не навешать на них лишнего.

– А ведь я – лишний вес твоим верблюдам, – вспомнил Хетт.

Кейек не удержался и хмыкнул:

– А ты разве что-то весишь?

Хетт зыркнул на него так, что Кейек прекратил смеяться. Он подумал, что Джихамоллана не стал очернять перед другим человеком, а самого Хетта опустил. Не следует так делать. Тот его за это чуть взглядом не убил.

– Понимаешь, – начал он объяснять. – Янхе всю жизнь считает меня транжирой. И может, он в чем-то прав. Я навешиваю на своих верблюдов не по двадцать шесть шенов, а по двадцать два – двадцать три. Мало ли что может случиться в дороге? Янхе – человек принципиальный. Ему сказали, что верблюд унесет двадцать шесть шенов, и он навешивает на них ровно столько. А насчет Джихамоллана не могу сказать точно. Но мне кажется, он и по тридцать на них нагрузить может. По крайней мере, сейчас они у него явно лишнее тащат.

– Не захромают ли они от этого?

– Они могут тащить и больше. Главное – чтобы груз был навешан равномерно, – сказал Кейек. – Ну и еще мне кажется, что…

– Что?

– Что хозяин попался им странный. И раз они согласны на него работать, то соглашаются и на его условия. Мои верблюды не такие тряпки. Если им что-то не нравится, они дают мне знать об этом. И мы вместе решаем эти вопросы.

Хетт усмехнулся:

– Некоторые бы сказали: твои верблюды слишком привередливы в отличие от верблюдов Джихамоллана.

– Нет, это не привередливость, это самоуважение, умение постоять за себя. Я горжусь своими верблюдами.

– Знаешь, я уже начал различать некоторых из них, – признался Хетт.

– Ну и кого ты различаешь?

– Ну, я еду на Шпионе, – довольно сказал Хетт. – Остальных пока не различаю. Хотя некоторые имена помню. Ностальгия-По-Родине…

Кейек засмеялся. Ему всегда нравилось, когда кто-то называет его верблюдов по именам. Было приятно.

– А я знаю всех из нашего каравана. Хочешь, научу тебя? Это легко.

Кейек перечислил все сорок верблюдов из каравана. Причем, по порядку, как они обычно шли. Думал, это произведет впечатление на Хетта. Но тот никак не отреагировал на это. Лишь подался к нему ближе и шепотом попросил:

– А не мог бы ты лучше перечислить людей, с которыми мы едем? Я даже их как-то не запомнил.

– Ооо, – только и смог сказать Кейек. Он даже не подумал, что такое возможно. Они ехали вместе уже несколько дней. Он бы уже давно выучил всех, так как нашел бы время пообщаться с каждым.

Наверное, в этом-то и была загвоздка. Хетт не общался здесь ни с кем, кроме Кейека. Да еще как-то раз объявил всем, что едет с ними до Северных Земель. Вот и все его общение. Похоже, он больше переживает за своих родных, чем обращает внимание на окружение. Как же ему запомнить людей, если он на них даже не смотрит?

– Ты хоть кого-нибудь здесь запомнил? – спросил Кейек, делая вид, что его нисколько не тронуло такое признание Хетта.

– Запомнил.

– Кого?

– Тебя.

– Ну, спасибо, – проворчал Кейек.

Его ученик был способным: за один день научился ездить на верблюде. Но что касается имен, то здесь он не блистал успехами.

Он хотел спросить, зачем вдруг Хетту понадобились имена людей, с которыми он едет уже несколько дней и ни разу не интересовался ими. Но он понимал, что этим вопросом поставит человека в неловкое положение. И никому это пользы не принесет.

– Ладно, – решил он. – Я заочно познакомлю тебя со всеми.

По горам идти трудно. А тут еще начался мелкий дождь. Верблюды ступали осторожно, боясь поскользнуться, выверяли ногами почву. Люди не торопили их. Понимали, что животные идут с оптимальной для них скоростью. В других местах их можно гнать и поторапливать. Но не на горах во время дождя.

Кейек хорошенько обмотал шею шарфом, но это не спасало. Он посматривал на чалму Хетта и думал о том, что, в принципе, это неплохая чалма. Зря он так плохо отзывался о ней раньше.

Пишмах передал по цепочке сообщение:

– Если дождь и ветер усилятся, нам придется разбивать стоянку прямо здесь.

Хетт оглянулся на Кейека в немом вопросе. Он не знал, насколько это решение правильно. Тот чуть усмехнулся. Он подумал, что в таких вопросах Хетт больше доверяет ему, чем старику Пишмаху с его большим опытом. Кейек поднял вверх три пальца, что обозначало «все в порядке».

Но дождь накрапывал с неизменным завидным упорством. И караван шагал вперед, пока они не вышли на Боковую Дорогу.

Эта дорога отличалась тем, что была проложена по самой кромке скал. С одной стороны от тебя возвышается каменная масса, а с другой – круто вниз идет пропасть. Пробираться здесь надо очень аккуратно, даже в хорошую погоду. А в плохую надо быть осторожным вдвойне.

Снова сообщение от Пишмаха:

– Не задерживаемся, по Боковой Дороге пробираемся быстро. Как поднимемся – будет привал.

Обычно привал делался перед дорогой. Кейек понимал, почему Пишмах сейчас его отменил. Им надо пользоваться временем, пока дождь не разыгрался. Риск здесь только один: если из мороси он вырастет в нечто большее. Сама по себе Боковая Дорога не страшна. Сколько раз он уже пробирался по ней. Страшно только, если смотришь вниз и думаешь о плохом. Но если ты доверяешь своему верблюду, он пронесет тебя по самой кромке скал, и ты даже не заметишь, что там было высоко и опасно.

Хетт снова обернулся на Кейека. В этот раз он не просто молчаливо вопрошал. На его лице был написан ужас. Кейек поспешил подъехать и объяснить:

– Тут ничего страшного нет. Верблюд знает, как ехать.

– А можно, я слезу с верблюда и пойду пешком? – спросил Хетт.

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Потому что это по-настоящему опасно. Ты можешь сорваться вниз, надо быть очень осторожным, тем более в дождь. А верблюд не станет срываться. Он тут хозяин. Ты не доверяешь Шпиону?

– Дело не в нем. Мне кажется, проще было бы идти самому, потому что в случае чего…

– Если будешь на верблюде – не будет никаких случаев. Они привыкли ходить где угодно и с каким угодно грузом.

– Нет! Они выдерживают двадцать шесть шенов! – спорил Хетт.

Это был беспредметный спор. Кейек видел, что Хетту просто страшно. И он понимал его: первый раз на такой высоте, конечно, – это очень необычное ощущение.

– Были случаи, когда кто-нибудь разбивался здесь насмерть? – спросил Хетт.

Кейек такого не припомнил. Всплыло воспоминание, что два года назад мальчишка сорвался с горок в Яссене. Но он уже рассказывал эту историю.

– Главное – не смотри вниз, и тогда не будет страшно.

– Полностью довериться верблюду?

– Да, – сказал Кейек, а сам подумал, что Хетт залез на верблюда всего несколько дней тому назад. Он бы мог довериться, если бы у него было больше практики.

– Я постараюсь, – сказал Хетт, но тон его был неуверенным.

Кейек покачал головой. Не нравилось ему все это. Если бы Хетт больше сидел в седле, или если бы хотя бы не было этого дождя, все было бы легче. И дело тут не в Шпионе, а в самом Хетте. Где гарантия, что он усидит в седле, а не свалится в пропасть от страха? А может, у него руки соскользнут: удила-то сейчас мокрые.

– Может, тебя привязать к седлу? – спросил Кейек.

– А как?

Кейек молча наклонился к его седлу и занялся ремнями.

– Я сам, – попытался было Хетт.

– Молчи уж. Я хотя бы знаю, что делать.

Он пристегнул Хетта в седле так, что его ноги остались фиксированными. Даже если у него закружится голова или он вообще потеряет сознание, он приедет в этом седле туда, куда привезет его верблюд.

– Но если Шпион вдруг сорвется, то я и упаду вместе с ним? – спросил Хетт.

– Ну вот, я тебе про одно, а ты мне про другое, – проворчал Кейек. – Где ты видел, чтобы верблюды срывались вниз? Это же животные, понимаешь? Ты рассуждаешь, как человек с Земли. Они понастроили себе машины, самолеты, летающие тарелки. А потом удивляются, почему те попадают в аварии. Да потому что это просто железяки. У них нет инстинкта самосохранения. Они не хотят жить, как это делают животные. Ты слышал о крушениях автомобилей? О катастрофах на самолетах?

– Да.

– А слышал, чтобы птице в полете отказали крылья? А рыбе вдруг отказали плавники? Или чтобы один верблюд врезался в другого? Или чтобы он сорвался со скалы? Или хотя бы чтобы он потерял управление?

– Нет.

– Ну и вот. Все нормально. Ты на самом лучшем транспорте, который только изобрели.

Кажется, Хетт немного успокоился. Но тут Кейек, не подумав, ляпнул:

– Так что не бойся, а то верблюды чувствуют настроение. Твой страх может передаться им.

На полфразы он понял, что не следует это говорить. Но было поздно. Глаза Хетта округлились. Он вцепился в холку верблюда. И в таком состоянии он ступил на Боковую Дорогу.

Кейек никогда не боялся этой тропы. Он знал, что верблюд всегда вывезет. Даже такой больной и хромой, как Номер Пять Джихамоллана. Но сейчас, впервые в жизни, почувствовал опасение. Оно было не за себя, а за другого человека, за Хетта. Он просто видел, что тот держится из последних сил. Точнее, ему и держаться-то не надо: его привязали и вверили его судьбу иным силам. И если Шпион вдруг действительно оступится, то ремни, – те самые, которые столько раз спасали, – окажутся губительными.

«Скорей бы уж доехать до конца», – подумал Кейек и решил больше не смотреть на Хетта.

А он, как назло, постоянно попадался на глаза. Не удивительно: он же ехал на одного верблюда впереди. Хочешь не хочешь, а приходится смотреть на его спину.

Так они и пробирались по Боковой Дороге. И когда верблюд Пишмаха был уже почти у вершины, что-то случилось сзади. Кейек скорее почувствовал это, нежели услышал. Он оглянулся на секунду раньше, чем Янхе, последний в цепи, закричал на своих верблюдов:

– А ну стоять!

Кейек не понял, что там у него произошло. Но Янхе спешно скинул ремни, высвободился из седла и спрыгнул на землю. Однако устремился не к своим верблюдам, а куда-то вниз.

И тут Кейек увидел: из поклажи на землю выпал какой-то предмет. А потом еще один. Верблюды Янхе продолжали идти, и кто-то из них терял свою поклажу. Видно, мешок прохудился или был плохо завязан.

– Стой! Стой! – закричал и Кейек на верблюдов, когда увидел, что еще один предмет, ударившись о камень, полетел прямо в пропасть.

Он видел, что дело плохо. И если Янхе будет бегать за каждой упавшей вещью, он ничего не соберет, а больше потеряет.

Кейек остановил своего верблюда, Ностальгию-По-Родине, и спрыгнул на землю. Сразу понял, как скользко здесь от дождя. Нужно быть осторожным. А то говорил Хетту, что ходить здесь опасно, а сам сейчас как раз этим и занимается.

Он посмотрел на Хетта. Тот продолжал идти впереди, но оглядывался назад, и глаза его были полны ужаса.

– Эй, Хетт, последи за моими верблюдами! – крикнул ему вдогонку Кейек. – Заведи их всех наверх!

Он сейчас не задумывался о том, что Хетт не может выполнить его поручение. За ним самим следить надо, а не поручать ему заботу о ком-то еще.

Об этом тут же пришлось забыть. На спуске вниз Кейек поскользнулся и чуть не упал. Расставив руки в стороны для баланса, он спустился вниз, добрался до верблюда с дырявым мешком.

Поклажу хорошо осматривать в стойлах. Там есть специальные лесенки, чтобы забраться до спины верблюда. А тут попробуй дотянись.

Пришлось залезть в седло и оттуда уже добираться до поклажи. Для страховки Кейек взял ремень, намотал его себе на кулак, и полез поверху смотреть, что там с мешками.

Янхе уже возвращался. Поднимался по мокрой дороге, время от времени поскальзываясь. Руки у него были заняты тем, что он смог найти и поднять по дороге. Кейек знал характер своего друга и был уверен в том, что Янхе собрал все, что можно было собрать. Единственное: не стал нырять в пропасть. А все, что просыпалось на дорогу, он вернул.

– Жмотина! – тихонько проворчал Кейек.

На самом деле он был зол на Янхе. Как раз из-за того самого жмотовства. Ведь Янхе всегда хвастался тем, что сам навьючивает своих верблюдов. Кейек знал, что он просто экономит деньги. Хотя тот говорил, что не доверяет грузчикам, что делает эту работу лучше. И вот что из этого вышло: чуть не растерял товар на Боковой Дороге. Хорохориться надо меньше. И желательно говорить правду, хотя бы самому себе. Мог бы сразу признаться, что не умеет хорошо навьючивать верблюдов, но специалистов не нанимает из жадности. Так нет же: очерняет их работу и выставляет свою в лучшем свете. Но если бы он действительно сделал это хорошо, товар бы не сыпался на дорогу.

Кейеку хотелось хорошенько треснуть друга по шее, когда тот подходил к своему верблюду. Но все было так неудобно: на кулак намотан ремень для страховки, одной ногой он зацепился за край седла, чтобы была опора, а сам практически лежит на спине верблюда, дотягиваясь до креплений. А перед глазами как раз зияет пропасть. Нет, сначала нужно сделать дело, а потом уже учинять разборки.

Янхе поскользнулся и сел прямо в грязь, но ничего из рук не выпустил. И Кейеку снова захотелось хорошенько треснуть его.

– Давай быстрей! Иди сюда! – закричал он другу.

Янхе выпустил из рук все, что насобирал. Он пошел к нему, поднимая кверху руки, чтобы принять мешок. Очень глупо: обходить верблюда со стороны пропасти, не держаться ни за что и принять на себя тяжелый мешок, из которого что-то сыпется.

– Да подожди ты! – закричал на него Кейек. – Разверни верблюда Видишь, я не могу это сделать: я лежу на нем.

Тут Янхе понял, что от него требуется. Он взял верблюда под уздцы, немного развернул его на узкой дороге. И теперь уже Кейек не боялся, что если Янхе плохо поймает мешок, то либо он, либо товар полетят в пропасть.

– Может, позвать кого на помощь? – спросил вдруг Янхе.

– Держи давай. Только осторожно: из него сыпется.

Он открепил его от общей поклажи, пытался до последнего придерживать, чтобы Янхе было легче принять. Затем какое-то время он лежал, распластавшись на верблюде, и соображал, как лучше отсюда слезть. Возникла мысль: «Как я смог сюда забраться?» Но этого он не помнил, все вышло будто само собой. А вот теперь приходилось потрудиться, чтобы проделать тот же путь снова. Хорошо, помог Янхе.

Затем они вместе сложили потерянный товар в мешок, заново обмотали его так, чтобы ничего не потерялось, и водрузили его на место.

Можно было передохнуть. Кейек посмотрел вперед и увидел, что его товарищи уже преодолели подъем и сейчас ждут их наверху. Надо идти.

– Спасибо, что помог, – отдышиваясь, сказал Янхе.

– Пустяки. Я просто увидел, что нужна помощь.

Он глубоко вздохнул, чтобы умерить дыхание. Хотел сказать Янхе, чтобы тот не хвастался больше тем, как он сам навьючивает своих верблюдов. И не говорил больше на грузчиков, что те выполняют свою работу плохо. Лучше не жмотиться, а доверять дело специалистам.

Он посмотрел на друга, и тот отвел глаза. Кейек прекрасно понял, что происходит с Янхе. Незачем говорить ему о том, какой он жмотина. Если человека тыкать носом в его недостатки, это делу не поможет, а только разозлит. И он еще назло будет специально делать такие ошибки. Наверное, он сейчас и так все понимает. Пусть сам делает выводы, что хорошо, а что плохо.

– Ладно, пошли наверх, – сказал ему Кейек и первым пошел к своему верблюду.

Старик Пишмах, как старший в караване, должен быть знать, что происходит с каждым. Он поджидал на краю плато, когда Кейек и Янхе поднимутся наверх. Остальные наверняка уже поставили своих верблюдов в стойла и сейчас готовятся к ночлегу.

На этом плато нет постоялых дворов. Приходится самим обеспечивать себе ночлег. Хорошо, хоть есть навесы для верблюдов. Если идет дождь, они хотя бы остаются сухими. И груз можно привесить наверх к реям. Единственная роскошь в этом месте.

Когда Кейек и Янхе добрались до плато, рядом с Пишмахом возник и Хетт. Кейек подумал, что тот не может управиться без него. Верблюдов он наверняка завел на плато, друзья не могли не помочь. Наверное, Урумхе бы догадался проконтролировать чужих верблюдов. А если бы не догадался, то Пишмах бы распорядился насчет этого.

– Ну что, управились? – спросил Пишмах.

– Да, все в порядке.

– Янхе, ты вернул весь свой товар или нет?

– Да, абсолютно все, – сказал тот.

Кейек открыл было рот, да промолчал. Он лично видел, как какая-то вещь Янхе полетела в пропасть. Наверное, тот этого не заметил. Сказать ему? Или он сам потом догадается?

Пока Кейек думал об этом, разговор продолжался.

– Надо было хотя бы предупредить, что вы задержитесь, – выговаривал старик Пишмах. – Янхе, ты должен был сказать об остановке не только Кейеку, но и всем по цепочке. А ты, Кейек, куда смотрел? Почему не передал сообщение?

– Да я сказал, – пожал плечами тот.

Он сам понимал, что его оправдания звучат неубедительно. Кому он сказал: Хетту, которого даже караванщиком назвать нельзя? И что сказал: «заведи моих верблюдов наверх»?

– Но ничего же страшного не случилось, – сказал он. – Все подобрали и вернулись. Правда, вы уже палатки разложили, а мы еще даже верблюдов не поставили.

Ему вдруг стало обидно. Он тут работал больше всех, и что в итоге? Его товарищи уже поставили своих верблюдов в стойла и разложили палатки. И теперь могут спокойно отдыхать. А он больше всех трудился, больше всех устал, а ему еще столько предстоит сделать, в то время как его друзья уже свободны. И хоть бы кто-нибудь из них помог! Так нет же, даже не почешутся.

Тут он вспомнил, что Янхе еще хуже. У него товар потерялся. А тот, что он поднял из грязи, надо помыть, почистить и заново сложить в мешок. У него еще больше дела. Кейек как истинный друг мог бы помочь ему. Но ему не охота. И сейчас он понял других, которым тоже может быть не охота помогать задержавшимся.

Пишмах слегка пожурил товарищей и отстал. Теперь можно было заняться делом. Кейек и Янхе направились к стойлам.

Зайдя в загон, Кейек увидел, что один из его верблюдов, Чумазый, мирно стоит в стойле, а стропы поддерживают груз над ним. Тот недоуменно оглянулся на Хетта.

– Кто поставил Чумазого в стойло?

– Я.

– Ты?!

Он не поверил. Хетт не умеет обращаться с верблюдами. Он едва научился сидеть в седле. Он и с людьми-то общаться не умеет, до сих пор не знает, кого как зовут. Но врать он вряд ли будет.

– Кто тебе помог? – Кейек обличил свой вопрос в крайне мягкую форму.

– Я просто смотрел, как это делает Урумхе.

– Смотрел?

– Да, он был рядом.

– Одно дело смотреть, а другое – сделать. Чтобы поднять стропы, нужно приложить силу. У тебя она разве есть?

– Ну… Я просто повис на веревке, и поклажа поднялась, – ответил Хетт. Потом догадался добавить: – Ты проверь, как у меня получилось. Может, что-то надо переделать?

Кейек с трудом отвел глаза от Хетта и посмотрел. Все застежки были закреплены правильно, хотя лично он делает их по-другому. Вот разве что левая стропа была немного слабее правой. Немного, но все же это чувствовалось. Несимметричность – вот самая первая ошибка начинающих.

– Ну как? – спросил Хетт.

– Нормально. А кто привел верблюдов в стойла?

– Ну, я.

– Тоже посмотрел, как это делает Урумхе?

– Нет, я раньше видел, как ты это делаешь. Да тут нет ничего сложного. Они идут за тобой сами.

Кейек встряхнул головой. Подумаешь там: Хетт поставил в стойло одного верблюда, пока другие товарищи переделали практически все. Это не удивительно. Хотя неожиданно. И приятно.

– Ты извини, других поставить не успел, – сказал в это время Хетт. – Я хотел поставить всех, но как-то не получилось.

– Ну да, тебе же надо было посмотреть, как это делает Урумхе. На это и ушло время.

Он помолчал немного.

– Янхе там все подобрал? – спросил Хетт.

– Да, почти все.

Кейек отметил, что Хетт уже начал различать его друзей: знает и Янхе, и Урумхе. Первым делом выучил верблюдов, а потом уже людей. Но ведь все-таки выучил. И помогает ему, это хорошо. Кажется, пассажиры Урумхе не помогали ему. И внучка старика Пишмаха тоже. А ведь они платили за переезд гораздо меньше, чем востребовал он.

– Ну что ж, – сказал Кейек. – Дело за малым: поставить в стойла еще четырех верблюдов. С этим я справлюсь сам.

Он сделал это довольно быстро. Потом решил проверить, где Хетт. Выглянув из загона, он увидел, что тот сидел возле костра с остальными товарищами. Успокоившись на его счет, Кейек подошел к Чумазому и перевязал его левую стропу, чтобы было равномерно. В принципе, можно было оставить и так, но Кейек любил своих верблюдов и хотел, чтобы те отдыхали с комфортом. А Хетту не обязательно знать, что он подвязал веревки неравномерно.

Теперь надо было поставить палатку. И хоть Урумхе и Шалшох звали его на ужин, Кейек отказался. Сначала нужно сделать дело, а потом уже отдыхать.

Рядом возник Хетт:

– Тебе помочь?

– Ну, если сильно хочешь, то подержи вот здесь, – ответил тот и сунул в руки Хетта деревянные колышки. Тот взял их в охапку и терпеливо ждал, когда они понадобятся Кейеку.

– Это чья палатка? – спросил он, когда палатка была поставлена.

– Моя.

– А где моя?

– Мы переночуем вместе.

– Что?!

– Мы переночуем вместе, – добросовестно повторил Кейек.

Хетт не находил слов от возмущения:

– Я… Я плачу тебе столько денег, а ты не можешь обеспечить меня отдельной палаткой?!

Кейек никак не мог взять в толк, с чего тот завелся. Наверное, считает, что зря пригнал его верблюдов и помогал ему с палаткой. Надо было не переходить через грань: караванщик и пассажир. А то взялся ему помогать, а сейчас начал качать права.

Это единственное объяснение, которое пришло Кейеку в голову.

– Слушай, ну нет у меня лишней палатки. Не было времени купить ее. Да я и не подумал, – оправдывался он.

– Делай что хочешь, но достань мне отдельную палатку! – расходился Хетт.

– Где я тебе ее возьму? – Кейек тоже начал злиться. – Вон люди спят по двое и ничего, не жалуются.

– Вот и иди спать по двое, – распоряжался Хетт. – Я останусь в твоей палатке, а ты иди ночевать к Янхе!

– Я не пойду к Янхе, мне он и днем надоел!

– Тогда к Джихамоллану!

– Он храпит по ночам. И вообще: я из своей палатки никуда не пойду! Это моя палатка. Я буду спать в ней. А ты как хочешь.

Хетт стоял перед ним и сжимал кулаки в бессильной ярости. Кейек не понимал, что его так разозлило.

– Я тебе плачу триста тохомов, – попытался еще раз Хетт. – Ты должен создавать мне условия. Я хочу спать в отдельной палатке!

– Ты заплатил мне всего лишь сто пятьдесят, – ответил ему Кейек. – Я не уверен, что дождусь оставшейся половины. И мне плевать на эти деньги. Можешь подавиться оставшейся частью. А взамен – не трепли мне нервы, пожалуйста. Мои нервы стоят дороже, чем сотни тохомов!

Хетт стоял перед ним и ничего не отвечал. Видно, сказать ему было нечего. Понял, наконец, что его капризы тут не уместны.

– А теперь ты как хочешь, а я иду спать, – сказал ему Кейек. – Я сегодня устал и заслужил отдых. У меня есть два матраса и два одеяла. Я оставляю одно место тебе. Если не побрезгуешь, то пожалуйста. А если нет – можешь ночевать на улице. Или попросись к Джихамоллану, на твое усмотрение.

С этими словами он полез в палатку и, не раздеваясь, забрался под одеяло. Он чувствовал опустошение и усталость. Казалось, что все ему надоело. Вроде бы, и неплохой мальчишка этот Хетт, но сколько с ним мороки! Нет, никогда в жизни он больше не будет брать себе пассажиров. Хотя что-то говорило ему, что другие пассажиры не требовали столько внимания, сколько Хетт.

Он уже начал засыпать, когда почувствовал, что в палатку кто-то лезет. Либо Хетт не нашел лишней палатки, либо смерил свою гордость. Хотелось приподняться на локте и сказать:

– Что, передумал? Прошла твоя спесь?

Но Кейек не любил тыкать людей носом в собственные ошибки. Им и так не слишком приятно осознавать, что они проиграли, а когда напоминаешь им об этом, то становится еще хуже. И тебе, и ему. Лучше забыть обо всем и хорошенько выспаться.

Янхе был очень расстроен. Он не досчитался своего товара, даже когда помыл в ручье и сложил в мешок все подобранные вещи. Кейек смотрел на друга и думал, что если бы с ним произошло что-то подобное, он бы меньше переживал. Подумаешь там: улетела вещица в пропасть. К этому можно отнестись как к безобидному приключению. Далеко не у каждого торговца улетает товар. Видно, Янхе действительно жмот. Переживает из-за любой потери. Кейек не парится по этому поводу. Может, поэтому и не теряет вещи. Кто на чем зациклен, то с ним и происходит.

– Давай, выше нос! – пытался он ободрить товарища утром. – Скоро твое любимое озеро, помнишь? Ты же так его любишь!

Когда они перейдут горы, на той стороне перед ними раскинется самое огромное озеро этой планеты. Оно так и называется – Большое Озеро. Некоторые называют его бескрайним, но так могли придумать только местные жители. Кейек доподлинно знал, что если упорно ехать вперед, то озеро когда-нибудь кончится. Сколько раз он уже проходил по его берегу, и оно терялось из виду. А местные жители сидели на месте, никуда не ходили. Вот им и могло показаться, что озеро бескрайне.

– Не могу я думать про озеро, – отмахивался Янхе от Кейека. – Я думаю о пропавшем товаре.

– Ну и много у тебя пропало? Затохомов на десять наберется?

– Нет, на восемь. Но дело не в деньгах.

– А в чем же дело, жмотина?

– Ты ничего не понимаешь, транжира.

День обещал быть очень хорошим. Кейек насвистывал себе под нос какую-то мелодию, когда они выезжали со стоянки. А когда думал о Большом озере, ему так и хотелось погнать своего верблюда быстрее.

– Сегодняшняя дорога будет похожа на вчерашнюю? – спросил Хетт.

Кейек усмехнулся, вспомнив, как вчера Хетт боялся подниматься по Боковой Дороге.

– Нет, все будет нормально, – успокоил он его.

– Вчера ты тоже говорил, что все нормально.

– Ну да. Ведь ничего же не случилось. Значит, нормально. – И видя напряженное лицо Хетта, решил его подбодрить: – Сегодня вечером выйдем к Большому озеру. Ты плавать умеешь?

– Мы будем пересекать это озеро вплавь?!

– Нет, – терпеливо начал объяснять ему Кейек. – Караван пойдет по берегу. Но ведь нельзя упустить случай и не искупаться! Мы каждый раз делаем стоянку на берегу и плаваем.

– Даже Пишмах?

– А чем он хуже других?

– Нет, не хуже. Просто я подумал, что он ведь уже в возрасте…

– У старика возраста нет, – ответил Кейек. – Если он настолько силен, что способен таскать тяжести и пересекать планету, неужели он окажется настолько слабым, чтобы не отдохнуть как полагается?

– Значит, лишнюю палатку ты не успел взять, а купальный костюм взял? – уточнил Хетт.

– Какой купальный костюм? Делать нечего – таскать с собой лишнее. Голышом будем купаться. Мы всегда так делаем. – На всякий случай, Кейек уточнил: – Ты с нами или как?

– Обязательно. Я давно мечтал искупаться в озере, – ответил Хетт.

Лицо при этом у него было такое, будто его сейчас стошнит. Наверное, ему и правда не здоровилось. В дороге он начал кашлять. А потом – жаловаться на головную боль.

– Ты что захандрил? – спросил его Янхе во время стоянки.

– Не знаю. Наверное, вода в ручье была слишком холодная.

– Конечно. Ручей-то горный. Там теплых ручьев нет.

Шалшох начал смеяться:

– Эх ты! Едем к экватору, а ты и тут умудрился простудиться.

Кейек только головой покачал. Ну, попался Хетту холодный ручей. Только это какая-то слабая отговорка. Сколько раз в жизни Кейеку попадались холодные ручьи, и что-то ни разу у него после этого не запершило в горле. Конечно, он слышал, что бывают слабонервные люди, которые заболевают от всякой ерунды. Он не жаловал таких людей, считал, что им просто нечего делать. Если дать им караван верблюдов и сказать перевести их с одного места на другое, им бы некогда было думать о своих недомоганиях и они не заболели бы. И если Хетта нагрузить чем-нибудь серьезным, у него бы мигом все прошло.

Но товарищи его мыслей не разделяли. Во время обеда Басхон молча встал из-за стола, а потом появился с бутылочкой лекарства.

– На, – протянул он ее Хетту.

– Что это?

– Пей. Очень хорошее лекарство. К вечеру твоей болезни не будет

Хетт нерешительно отпил глоток. Басхон взял его руку в свою и запрокинул бутылочку так, чтобы тот отпил больше.

Хетт закашлялся, возвращая Басхону бутылочку.

– Вот, другое дело, – удовлетворенно сказал тот. – Вечером посмотрим: будешь ли ты хандрить. Устроим соревнования в озере. Ручаюсь, что приплывешь вперед всех.

– Я плохо плаваю, – ответил Хетт.

– Значит, вечером мы тебя научим плавать быстро.

Кейек подпрыгивал в седле от нетерпения. Они приближались к Большому Озеру. Самое время погнать верблюдов галопом, поднять тучу брызг, насладиться теплой водой. Но идущий впереди Пишмах не изменял традициям и шел равномерно. Кейеку очень хотелось перешагнуть через устои и сделать что-то из ряда вон выходящее. Как тогда, на цветочном поле. Но тогда Хетт показал пример. Самому нарушать традиции нельзя.

Он вовсю перемигивался с идущим позади Янхе, показывая, как бы он сейчас поплавал. И почему это караван продвигается так медленно? Даже Шалшох, и тот оглядывался назад и делал знаки, говорящие о том, что надо поспешить, а впереди пока идет все ровно.