Текст книги "Дикая охота. Посланник магов"

10
Западные острова

Со своего места на носу корабля Гэр наблюдал за тем, как острова становятся все ближе, превращаясь из неровной линии на горизонте в несколько возвышенностей, похожих на кольца водяного змея. Вскоре юноша смог различить землю, темный лес, зеленые долины, возделанные поля. Ожерелье белой пены охватывало линию каждого берега.

«Моевка» сменила курс, нацелившись на север, и сливающиеся острова по мере ее приближения приобретали форму и отличия. Крошечные желтые дома лепились на склонах над длинными причалами, выходящими в узкий морской залив. Серо-голубые горы вырастали из центра острова, не настолько высокие, чтобы на вершинах лежал снег, но довольно крутые, и Гэру не терпелось исследовать их. В целом все выглядело так, словно его новый дом – довольно приятное место.

За спиной Гэра по палубе зазвучали шаги, и Альдеран оперся на поручни рядом с ним. За последние несколько дней настроение старика значительно улучшилось. Он даже дал Гэру несколько уроков, учил его контролировать Песнь – упражнения для неофитов, как он их назвал, простые навыки, мало чем отличающиеся от тех, которыми Гэр в свое время овладел самостоятельно, такие как сохранение пламени свечи на сквозняке или использование сквозняка, чтобы погасить свечу. Каждый раз Песнь радостно откликалась на его зов, и уверенность Гэра росла.

– Вон там, впереди, Пенглас. – Альдеран указал на приближающиеся острова. – Город называется Пенкруик, что означает «порт островов».

– И сколько здесь всего островов?

– Двадцать три. Некоторые из них – просто скалы, торчащие из моря. Тот, что ты видишь отсюда, – это Пенглас, самый большой, за ним слева Пенмор, а справа Пенсаэка. Маленькие острова за Пенмором называются Пенбрига и Пенистейр. От Пенбриги на север уходит цепочка островов, которую зовут Пять Сестер, это они виднеются на горизонте. Остальных пока не видно.

– Все острова населены?

– Большинство из них – те, где есть безопасные бухты для рыбалки и достаточно пашен для земледелия. Дом Капитула находится на Пенгласе, вот на том холме над городом. – Альдеран показал пальцем. – Можешь разглядеть вершину башни вон над теми деревьями?

Гэр прищурился в том направлении, куда указывал Альдеран. И увидел башню, серебристо-белую на фоне яркого неба. Интересно, как выглядит все остальное?

Альдеран похлопал его по плечу.

– Думаю, тебе понравится, – произнес он, словно прочитав мысли Гэра. – Дэйл сказал, что через несколько часов мы бросим якорь, так что начинай собирать вещи. В полдень мы будем уже на берегу.

Как и обещал капитан, не прошло и двух часов, как якорь «Моевки» с плеском ушел в воду, а Гэр и Альдеран попрощались с командой. Водоизмещение не позволяло кораблю подойти ближе к пристани, поэтому обеденное время путешественники провели, ожидая свободного места у длинного причала. Крутые улочки города были запружены народом, однако сама гавань оказалась почти пустой. На закате, сказал Альдеран, здесь будет полно рыболовных судов и плоскодонок, которые снабжают местных стеклодувов песком. Изготовлением стекла промышляла едва ли не четверть обитателей Пенгласа.

Сходни, пропитанные солью настолько, что дерево окрасилось в цвет старой кости, сбросили с «Моевки» прямо на каменные ступени пристани. Гэр вскинул свою сумку на плечо и осторожно сошел вслед за Альдераном. Он не доверял мокрым ступеням и своим ногам, отвыкшим от путешествия по суше. Гребец с лодки втянул длинные сходни обратно на «Моевку».

Пенкруик оказался мешаниной пыльных мощеных улочек, застроенных высокими домами с бледно-золотой штукатуркой и пурпурной черепицей. То тут, то там на крыльце или под окном виднелись деревянные ящики с яркими цветами, кое-где длинные лозы спускались от самых крыш. Все двери были раскрашены в разные цвета, и оттенки краски нигде не повторялись. Улочки извивались, пересекались под странными углами, следовали подъемам и спадам рельефа, отчего город был похож на колонию казарок.

На рыночной площади Альдеран нанял фермера, согласившегося отвезти их в Дом Капитула, и они забросили свои пожитки в телегу. Гэр устроился на мешках, а Альдеран сел на козлах рядом с возницей.

Дорога поднималась зигзагами по холмам над гаванью. По обе стороны стояли деревенские дома в тени высоких тополей, загорелая детвора играла среди цыплят и собак. Виноградники за каменными заборами, скотные дворы, террасы орехов и олив, а потом и цитрусовых деревьев попеременно сменяли друг друга. Для Гэра, который вырос на дальнем севере, апельсины были деликатесом, и местное изобилие его просто потрясло. Мимо телеги прошла группа сборщиков фруктов с плетеными корзинами за спиной. Гэр таращился на них так, что одна из девушек в пыльных юбках улыбнулась и бросила ему апельсин.

Альдеран развернулся к нему на сиденье.

– Ну и как тебе тут нравится?

Гэр, у которого был полный рот сладкого, сочного апельсина, мог только улыбнуться в ответ. Тут было великолепно.

Поднявшись еще выше, дорога нырнула в сосновый лес, а потом снова вынырнула в поля и неглубокую долину. Со склона горы сбегал ручеек, питавший небольшое озеро возле процветающей фермы. За фермой возвышался Дом Капитула.

Гэр стал на колени, чтобы лучше видеть его поверх плеча Альдерана. Дом Капитула был сложен из белого камня с вкраплениями серебряного и розового, крыша была из той же пурпурной желобчатой черепицы, которую Гэр видел на домах в городе. На юге возвышалась башня, которую юноша рассмотрел над деревьями, под ней были дома, перемежавшиеся садами и внутренними двориками. С самой солнечной стороны был разбит фруктовый сад. Большие арочные окна разительно отличались от узких бойниц Дома Матери, а внешняя стена скорее отмечала границы собственности, чем запирала людей по разные стороны.

– Похоже на чье-то поместье, – сказал Гэр.

– Когда-то так и было. Со временем оно разрослось, конечно, – двести семьдесят семь учеников нужно было где-то разместить, – объяснил Альдеран. – А потом появились мастера, адепты, которые решили остаться, а вдобавок еще и слуги, так что сегодня здесь обитает почти пятьсот человек.

– Я даже не думал, что их будет так много!

– А сколько, по-твоему, их могло быть? – спросил старик, когда телега прогремела мимо ворот. Женщина, снимавшая с веревки чистое белье, помахала им рукой. Альдеран помахал ей в ответ, возчик приподнял шляпу. – Не ты один в этом мире рожден с подобными талантами.

– Я… – Гэр осекся. – Когда ты сказал, что ты один из последних, я решил, что тут будет человек двадцать. Но не одна десятая легиона!

– Когда я был таким, как ты, здесь действительно было несколько десятков гаэден, большей частью старики. И была отчаянная гонка, поиск учеников, которых можно было обучить до того, как старые мастера уйдут на покой. Сейчас наш орден далеко не так хрупок, но нас все равно меньше, чем мне бы того хотелось. Мы лишились множества талантов. Годы, невежество, предвзятость, как в твоем случае, отняли их у нас. Да и несовершенство контроля над даром. Нам дорог каждый гаэден, мы должны спасти всех, кого возможно.

– Гаэден? Что это значит?

– То, что ты есть, то, чем ты станешь, если решишь присоединиться к нам. То, что есть я. Это слово означает «одаренный». Древнее слово, древнее самого Основания. – Старик улыбнулся. – Звучит гораздо лучше, чем слово «колдун», тебе так не кажется?

Телега въехала в открытые ворота и остановилась во внутреннем дворе перед Домом. Вход справа вел в конюшню. Слева, сквозь еще одну арку, виднелись ряды с натянутыми веревками – там сушилась одежда и сновали служанки с корзинами белья.

Когда телега остановилась, Гэр заставил себя собраться с мыслями и спрыгнул вниз. Воздух был пропитан запахом свежего хлеба, крахмала и дальних морей.

– Вот мы и приехали, – сказал Альдеран, становясь рядом с Гэром. Он оглянулся. – Где этот чертов мальчишка? Он должен был нас встретить.

Прежде чем Альдеран закончил фразу, в дверях возник молодой человек, торопливо дожевывающий что-то на ходу. Увидев их, юноша сглотнул и трусцой побежал навстречу, стряхивая крошки с рубахи. Поверх его одежды была наброшена мантия глубокого синего цвета, длиной до колен. У юноши были темные кудряшки, карие глаза и эльфийски-лукавое выражение лица.

– Все жуешь, Дарин? – спросил Альдеран. – Удивительно, что тебя еще не разнесло до размеров телеги!

– Мастер Саарон говорит, что мне надо есть почаще, иначе я заболею. – Дарин улыбнулся, показав изумительно ровные зубы. – Простите, что не встретил вас.

– Прощаю. Это Гэр.

Дарин протянул ему руку.

– Рад познакомиться.

– Взаимно.

Хватка у юноши оказалась крепкой. Гэру показалось, что Дарин его ровесник, может, чуть моложе. Акцент и цвет кожи выдавали в нем белистанца.

– Я собираюсь выяснить, что тут без меня произошло, поэтому оставляю тебя на попечение Дарина, – сказал Альдеран. – Он покажет тебе, где можно поесть и помыться, а потом объяснит, что здесь к чему. Сегодняшний вечер полностью в твоем распоряжении, устраивайся и обживайся, но завтра к утру будь, пожалуйста, готов.

– Готов? К чему?

– К испытаниям, конечно же. – Альдеран говорил с рассеянным видом, ему явно не терпелось уйти. – Не волнуйся, ничего такого, с чем ты не мог бы справиться. Дарин все тебе объяснит. А сейчас мне пора идти, остальной совет наверняка уже ждет меня. Увидимся утром – рано утром, учти.

– Не беспокойся, – ответил Гэр. – Я привык к монастырскому расписанию, помнишь?

Альдеран хлопнул его по плечу, взбежал по лестнице и исчез в доме.

Белистанец неуверенно покосился на Гэра.

– Так ты, говоришь, из монастыря? – В голосе юноши явно звучал страх.

– Дом Матери Сювейона, в Дремене. – Гэр ссутулился.

Взгляд Дарина задержался на мече.

– Так значит, ты рыцарь?

– Нет, я так и остался неофитом. Меня отправили туда в надежде, что монастырское образование снова сделает меня нормальным.

Этот парень – отродье теней! Столько ненависти в произнесенных словах. Если быть честным до конца, ненависть была взаимной. Слова, прозвучавшие давно, жалили даже сейчас. Гэр захлопнул крышку воспоминаний. Он теперь на новом месте, на пороге новой жизни. Пусть старые кости лежат в своих могилах.

– Так ты гаэден, как мы?

– Выходит, что да.

– Ты не будешь все время молиться?

Гэр рассмеялся.

– О нет, я просто никак не расстанусь с привычкой просыпаться рано, к началу утренней службы. Ну, что теперь?

– Давай для начала я покажу тебе твою комнату, а потом устрою экскурсию. До ужина еще есть время.

Дарин зашагал по лестнице и пригласил Гэра в дом.

Сразу за дверью был вестибюль; яркие плетеные ковры, которые неплохо смотрелись бы на сельской кухне, смягчали строгость выложенного плиткой пола. Вправо и влево уходили узкие коридоры, самый широкий вел прямо и заканчивался у противоположной стены дома. Дарин показал Гэру аудитории, чистый уютный лазарет и, в дальнем конце коридора, двойную лестницу, ведущую наверх, к общежитиям. Им налево, сказал Дарин, в правом крыле комнаты для девушек.

– Здесь учат и девушек?

– О да. – Дарин улыбнулся и закатил глаза. – Ты, после монастыря-то, явно к такому не привык. Но не волнуйся, тут девчонок не меньше, чем парней. Скоро подыщешь себе кого-нибудь.

О «подыскивании» кого-нибудь Гэру не хотелось даже думать. С того момента, когда его привезли в Дом Матери, он должен был служить ордену, целомудренно, послушно, смиренно, так, словно он уже принес все обеты рыцаря Сювейона. Послушание вбивалось в него во время тренировок и за столом. Гэра пытались унизить, заставляя вычищать навоз из конюшен, но там он хотя бы был среди лошадей, которые всегда нравились ему больше, чем многие окружавшие его люди. Важность трудолюбия он оценил, работая в полях на прилегающих фермах, зарабатывая мозоли поверх мозолей то на прополке репы, то на тренировках с мечом и копьем. Целомудрие в монашеском ордене поддерживалось само собой.

С Дарином здоровалась одна прелестная девушка за другой – юноши и мужчины постарше тоже, но в основном девушки. Некоторые из них приглашающе улыбались Гэру. Они ворковал о том, какой он высокий, взмахивали яркими юбками и шелковыми волосами, щебетали, как стайка птиц в шиповнике. Гэру удавалось ответить им, не проглотив от волнения собственный язык, но и только, а вот Дарин разговаривал с ними, как со своими сестричками, даже с теми женщинами, у которых уже пробивалась седина. Пара слов, и девушки начинали искриться смехом, а потом не раз и не два оглядывались через плечо.

– Ты пользуешься популярностью, – заметил Гэр, когда они дошли до конца лестницы.

– Это все ямочки на щеках, девчонки от них без ума. – Дарин улыбнулся, демонстрируя свое преимущество. – Но теперь я должен вести себя благопристойно, потому что Ренна угрожала выколоть мне глаза, если увидит, что я смотрю на другую.

– Ренна твоя девушка?

– Мы с ней встречаемся с прошлого лета. Ренна одна из служанок. – Дарин замолчал, задумчиво поджав губы.

Гэр проследил за направлением его взгляда. Длинноногая сифрианка спускалась по противоположной лестнице. В одной руке она держала раскрытую книгу, вторая рука скользила по перилам. Толстые косы цвета спелой пшеницы спадали по спине ниже талии.

– Ох, как бы я в них запутался! – пробормотал Дарин. Он проводил девушку взглядом до самой двери в библиотеку, а потом тряхнул головой и улыбнулся Гэру. – Обещай, что не расскажешь ей о том, что я сказал.

– Слово чести.

– Хороший ты парень. – Дарин принялся шагать через две ступени. – А ты, ну, совершенно случайно, не умеешь играть в шахматы?

– Немного умею.

– Хочешь как-нибудь сыграть? На нашем этаже со мной уже никто не соглашается играть в шахматы.

– Почему? Ты жульничаешь?

Дарин рассмеялся.

– Нет, просто очень редко проигрываю.

Они завернули за угол и вышли на длинную галерею с видом на сад. Цветущие лозы взбирались по колоннам до третьего этажа. В дальнем углу дворика сверкал на солнце маленький пруд. Дарин остановился у первой двери справа.

– Ну вот, это твоя комната. Постарайся не слишком бурно радоваться.

– Что угодно будет лучше Дома Матери, поверь мне.

Гэр отодвинул щеколду и открыл дверь. Комната оказалась в два раза больше его кельи в дортуаре для новичков. В комнате было два окна, у одного стояли стол и стул, у другого – кровать и умывальник. Синий кувшин был надколот и не подходил по цвету к зеленой раковине, но все было чистым, а у мыла оказался приятный травяной запах. Гэр опробовал матрац. Куда мягче старого соломенного тюфяка!

– Комната больше, чем я ожидал, – сказал он, ставя сумку на кровать. – У всех учеников спальни такие большие?

– На этом этаже у всех. Раньше у нас подмастерий было больше, чем адептов, так что в этом крыле получилась мешанина. Моя комната рядом.

У четвертой стены стоял высокий шкаф, пустой, если не считать запасного постельного белья. Гэр закрыл дверцу и обернулся к Дарину, который рассматривал его меч.

– Можно? – спросил белистанец, ткнув пальцем.

– Пожалуйста.

Дарин вытащил меч, с явным трудом поднимая его за рукоять.

– Никогда раньше не держал оружия?

– Разве что нож для разделки мяса. Как ты вообще можешь им махать?

– Подними кончик так, чтобы он был выше твоих ладоней. Так будет легче. Со временем привыкаешь к его весу.

Дарин сделал, как сказал ему Гэр. И взмахнул мечом, глядя на блеск острия.

– Жутковатая штука. Ты им уже пользовался?

– Я мало чем пользовался столько за прошедшие десять лет.

– Я имею в виду пользовался, ну, знаешь, дрался с кем-то не на тренировках.

– Я никогда не проливал кровь, если ты об этом. – «Я сломал человеку руку, но не пролил крови».

Гэр отнял у Дарина меч и вернул в ножны.

– Так он у тебя с десяти лет?

– С одиннадцати.

– Выглядит старым. Наследство?

– Своего рода да. – Приемный отец Гэра к этому времени вполне мог быть уже мертв. – Слушай, почему бы нам не перекусить? Мой желудок считает, что горло отвыкло от пищи.

По дороге в столовую Дарин показывал ему другие полезные места, такие как дворы для тренировок, бани, кабинеты мастеров и библиотеки. Гэр не мог дождаться возможности туда попасть. Он с детства любил книги, перечитывал любимые истории до тех пор, пока не выучивал их наизусть и ему уже не нужно было переворачивать потрепанные страницы, чтобы узнать, что принц Корум победит морского змея, ответив на его загадку, а Иоахим Три Пера спасет эльфийскую деву из заточения. После приезда в Дремен сказки остались в прошлом и больше всего Гэру не хватало именно книг.

Столовая оказалась длинным залом с множеством окон, рядами столов и скамей и открытым люком буфета в глубине комнаты. Внутри было полно людей, которые несли подносы, сидели и ели, или болтали, собравшись группами, или в одиночестве читали за столом. На многих были невыбеленные туники с каймой зеленого или синего цвета по вороту, на некоторых поверх обычной одежды были короткие мантии, как у Дарина.

– Что означают эти цвета? – спросил Гэр, когда они нашли свободное местечко за одним из столов и сели, поставив перед собой полные подносы.

– Классы и дисциплины. – Дарин наколол на вилку картофелину и продолжил жестикулируя: – Как только ты освоишь несколько простейших навыков, ты станешь неофитом и получишь тунику с лентой – зеленой для целителей, синей для всех нас, простых гаэден. Затем ты будешь учиться до подмастерья, что означает цветную тунику, а потом до адепта, и тогда получишь мантию. – Дарин разжевал картофелину и проглотил ее.

– Так ты адепт? – Гэр тоже принялся за еду. Тушеная свинина с густой сидровой подливой была очень вкусна.

Белистанец оттянул мантию пальцем и улыбнулся.

– Я недавно получил степень. Почти год ушел на то, чтобы сдать экзамены.

– А длинные мантии?

– Их получают только мастера, для такой мантии ты должен быть очень умелым. Мастера ведут большинство уроков, но если учеников слишком много, то подключают и нас, адептов.

– Звучит довольно серьезно.

– Не особо. У нас просто четкая иерархия. Зато в Доме Капитула очень мало правил: вставать вовремя, учиться изо всех сил и никаких неуставных отношений между учителями и учениками.

Дарин пошевелил бровями, и лицо Гэра оттаяло. В Доме Матери были неофиты, жившие только ради еженедельных отпусков на полдня, с которых они возвращались в дортуар с улыбками и осоловелыми глазами. Такие отлучки вполне стоили порки, которая за ними следовала. Но эти неофиты, как правило, не задерживались. Гэр так и не узнал фокуса, который позволял этим парням перейти от обмена смущенными улыбками к тому, что заставило бы их бояться следующей исповеди.

– Постараюсь запомнить, – сказал Гэр, краснея и пряча лицо за кружкой.

– Ну так какой у тебя самый сильный талант?

– Не знаю. Альдеран по дороге сюда дал мне несколько уроков, но, мне кажется, мы пока не дошли до сути.

Ни одно из упражнений не составило для Гэра труда. Теперь он знал о бесконечности Песни, которой мог коснуться. После шторма призвать Песнь ему было не сложнее, чем взять кружку и зачерпнуть воды из океана.

– Завтра выяснишь это, когда будешь проходить испытание. Может выйти так, что степень тебе присвоят прямо там.

– Кстати об испытании… На что оно похоже? Что мне придется делать? – Гэр собрал куском хлеба остатки подливы и задумался, насколько невежливо будет попросить добавки.

Дарин, хотя и говорил больше Гэра, уже покончил со своей порцией и теперь взялся за блюдо с фруктами и сыром. Проглотив все это, он объяснил:

– Все очень просто. Мастера дают тебе задания, ты их выполняешь, и они смотрят, что у тебя получается и насколько ты силен. Мне лучше всего дается огонь, потому меня сюда и отправили.

– Что-то мне подсказывает, что за этим «отправили» скрывается целая история.

Белистанец скромно потупился, катая огрызок яблока по тарелке.

– Я поджег шляпу моего дядюшки.

Гэр поперхнулся вином.

– Ну, не совсем поджег, это была просто иллюзия. Ну, знаешь, дым, пламя, треск. Все очень реалистично.

– И что случилось потом?

– Мой отец всегда говорил, что его брату пора укоротить хвост. А в тот день я увидел, как дядюшка распускает хвост перед другими фермерами, словно какой-то лорд поместья, и подумал, что в горящей шляпе он будет выглядеть не таким важным. В следующую минуту он уже бегал, вопил и пытался сбить пламя.

– И семья отправила тебя сюда?

– О нет, по крайней мере не сразу. Они же не знали, что это сделал я. И даже не подозревали об этом, пока я не поджег свою постель. Было холодно! – быстро добавил Дарин, увидев скептическое выражение на лице Гэра. – Я пытался подогреть грелку, ну, меня и понесло.

– А теперь, насколько я понимаю, ты научился себя контролировать? Мне как-то не хочется проснуться однажды утром из-за того, что ты поджег общежитие.

– Я разбужу тебя заранее, – пообещал Дарин. – А как ты узнал о своем даре?

Гэр оттолкнул тарелку и прислонился к стене, держа в руке кружку.

– Когда я был маленьким мальчиком, я стащил марципаны с высокой полки.

Дарин одобрительно вскинул руки, и Гэр отсалютовал ему кружкой.

– Я не понимал, что сделал что-то особенное, пока не рассказал, как все случилось и меня не отшлепали за ложь. С тех пор я держал это при себе.

– Дай угадаю. С тех пор ты разлюбил марципаны?

– Даже от их запаха меня тошнит.

После ужина Дарин отпросился к Ренне и оставил Гэра одного. Сам Гэр, только раз повернув не туда по пути к ванной, сначала долго отмокал, а потом вернулся к себе в комнату. Распахнув оба окна, чтобы впустить запах моря, он распаковал вещи и уложил их в шкаф. А потом сел на край стола и долго смотрел в окно на пейзаж, раскрашенный во все цвета закатного солнца.

Итак, здесь будет его новый дом. С которым Дом Матери не выдерживал просто никакого сравнения. Во-первых, шрам на руке никого не пугал, хотя Гэр знал, что как минимум трое местных жителей его увидели. Во-вторых, Капитул оказался куда менее строгим. Все разговаривали и смеялись, словно на прогулке по холмам, а мастера не излучали высокомерия и общались с учениками без снисходительности. Все это было похоже на большую семью. Здесь был их дом, и Гэра пригласили сюда за то, кем он был, а не пытаясь закрыть на это глаза.

Ветер донес до него отголоски песен. Вечерняя служба. Даже после девяти недель перерыва Гэр чувствовал тягу к привычной рутине. Распорядок дня в Доме Богини въелся в его суть; стоило Гэру закрыть глаза, и он видел потемневший дуб за алтарем, залитый светом тысячи свечей, слышал глубокий голос Даниляра, ведущего службу, и шум ему в ответ. Что бы капеллан сотворил с этим местом?

Гэр посмотрел на книгу Эадор, которую нашел в ящике стола. Это было печатное издание, сильно отличающееся от тщательно иллюстрированных рукописных томов, которые выходили из церковного скриптория. Кожаный переплет был потертым, страницы растрепались от долгого использования. Гэр открыл книгу на странице с лентой закладки: заповеди блаженства, глава восьмая. «Добро пожаловать, путник. В Доме Богини рады тебе, каким бы ни был путь, приведший тебя сюда. Отдохни в этом доме, сложи бремя с плеч своих, пусть заботы покинут чело твое».

С тех пор как Гэр вырос достаточно, чтобы запоминать длинные фразы, он молился на ночь и благословлял каждую трапезу. Бывали даже времена, когда он верил, что голос Богини отвечает ему. Гэр внимательно вслушивался в слова службы, дрожал от темных откровений о проклятии греха и всей душой хотел попасть на небо – хотя его понимание неба в то время весьма походило на воспоминания о ферме дядюшки Мэриона в Блэккрейге.

А потом в нем зазвучала Песнь. И с тех пор службы превратились в агонию ужаса, а молитвы стали отчаянными просьбами о том, чтобы его дара не обнаружили. С тех пор Богиня не говорила с ним – а если и говорила, он Ее не слышал. С тех пор Гэр все меньше и меньше пытался разговаривать с Ней, потому что не надеялся получить ответ.

Будь он истинно верующим, он упал бы на колени в часовне и молил бы о наставлении на праведный путь и о прощении грехов, а не сидел здесь… хотя, будь он истинно верующим, он бы вообще здесь не оказался. Он бы отдался на милость Церкви и вымолил бы любую епитимью, способную даровать ему место на небесах. Но Гэр не знал, хватит ли ему мужества для подобной веры.

Сам того не желая, юноша перелистал страницы до книги Отречений. Ее слова навсегда впечатались в его сердце, и все же он перечитывал их снова и снова. Глава двенадцатая, строка четырнадцатая: «и ворожеи не оставляй в живых, остерегайся творений зла, ибо они подвергают опасности душу твою».

Прав ли был Альдеран, когда говорил, что грех существует только в умах людей? В глазах Церкви, голоса Богини на земле – определенно. Но в глазах других людей? Может да, а может и нет. Он родился с этим даром, следовательно, дар вложен в него самой Эадор. Был ли он колдуном в Ее глазах? На этот вопрос Гэр не знал ответа.