Текст книги "Небесная канцелярия"

Жизнь вторая. Главное – результат

– Тина, ты же понимаешь, что сама допустила ошибку. В следующий раз нужно быть внимательнее.

Я смяла в руке талончик очереди. Посмотрела на Аврелия, закипая от бешенства. Похоже, работа у него шла в гору. Всё в нём было превосходно: уверенный взгляд, отменная выправка, меч в ножнах, небрежно откинутые назад волосы, униформа с иголочки, песочные часы на цепи. Даже вечная грязь на сапогах не портила образ. Даже неподходящая обстановка, белоснежная сверкающая приёмная шефа, только выгодно подчёркивала это. Хоть прямо сейчас садись и картину пиши. Чёртов сын маминой подруги, карьерист крылатый. И рядом я, не ангел, и уже не уверена, что человек, так, не пойми кто. Синяки под глазами, бардак на голове, и сама голова ещё трещит после смерти. Полный провал перерождения, что дальше делать, как отчитываться, понятия не имею. А он нет чтобы поддержать, принялся жизни учить.

– Хоть бы одну жизнь сам прожил! Только и умеешь, что мечом размахивать!

Я сама не поняла, как так вышло, но последние фразы произнесла вслух. И с неожиданным для себя злорадством увидела, как они задели Аврелия. Он не был бы собой, если бы остался в долгу. Через пару минут в приёмную вошёл Лео и замер в растерянности.

– Ведро воды? – поинтересовался он. – Каждому? За шиворот?

Я отошла к окну и отвернулась от всех. Аврелий сидел на ручке кресла, закинув ногу на ногу, и поигрывал пачкой сигарет. Вопросы Лео мы проигнорировали.

– Так, ладно, проехали. Тинка, я уже слышал, ты прилично облажалась в этот раз. Давай-ка не переживай, всякое бывает.

Я кивнула, не оглядываясь.

– А когда я сказал то же самое, – заметил Аврелий, – причём, подчеркну, в гораздо более мягкой форме, на меня всех собак спустили.

Я передёрнула плечами, но не ответила.

– Вам делать нечего? – удручённо спросил Леонард. – Поделитесь секретом, как вы умудряетесь поругаться, хоть и видите друг друга раз в сто лет?

– Ну, почему же в сто? – бросила я через плечо. – Почаще.

– Да нет, бывает и реже, – возразил Аврелий.

– Прости, я забыла. Ваше время идёт иначе. Не то что человеческое.

– Да. Как раз хватает дни напролёт мечом размахивать.

– И людей убивать?

– Стереотип. Ублюдочный, тупой, бессмысленный стереотип. Даже объяснять тебе не собираюсь.

– И не надо.

– Лео, пошли перекурим.

Леонард только рукой махнул, мол, как скажешь, только чтобы вы заткнулись.

Ангелы умотали курить. Я, против обыкновения, не присоединилась к ним. Стояла и упрямо смотрела в окно на меняющиеся, подсвеченные закатом облака. Я словно боялась оглянуться и обнаружить перед собой не привычную приёмную, а пропасть, такую широкую, что не перешагнуть, не перепрыгнуть. Пропасть между людьми и ангелами, через которую мы с переменным, если не сказать редким, успехом старались наводить мосты, чтобы слышать и понимать друг друга, распознавать знаки, помогать. Я вспомнила то злорадство и удовлетворение, которое испытала, когда поняла, что задела Аврелия за живое, и мне стало страшно.

«Как же так? – думала я растерянно. – Что с нами произошло? Ведь мы же когда-то обещали всегда быть заодно».

Я машинально потёрла кисть левой руки, с которой вечность назад стёрлись чёрные следы золы.

Треск костра, смех друзей, перебор гитары, и искры дождём осыпаются с горящей ветки, когда её конец вычерчивает вензеля на фоне ночного неба. Здесь Лео, Аврелий, ещё несколько ангелов, младших и старших, двое людей-творцов, имена которых я уже забыла. Это последние дни перед первыми рождениями для нас, людей, и перед официальным трудоустройством младших ангелов. Пронзительное, ускользающее время, которым не надышаться, как последнее воскресенье августа, как бег на морское побережье утром перед отъездом.

– Смотрите, это ведь и есть чудо! – воодушевлённо произносит Лео, снова взмахивая тлеющей веткой. – Настоящее земное, которое способен создать каждый.

Аврелий перебирает мои волосы, моя голова на его плече, и я не вижу, но чувствую его улыбку.

– Леонард, ты помешался на своих чудесах, – говорит он. – Это всего лишь костёр.

– Ну и что! Ведь было время, когда люди боялись огня, а потом нашёлся какой-то чудак, смельчак, сумасшедший, который взял и приручил его… И люди сами начали творить чудеса, реальности… – Лео прищуривается, щёлкает пальцами, как будто не может подобрать нужное слово.

– У людей есть легенда, что огонь сошёл к ним с неба, – вспоминаю я конспекты. – Кто-то из небесных жителей принёс им этот дар.

Старшие ангелы усмехаются.

– Да, помню, был такой, – говорит один из них. – Всё пытался присвоить это достижение, ходил и хвастался. Нам это надоело, мы ему крылья один раз и подпалили. Крику было… Выяснилось, что он вообще с огнём обращаться не умеет, куда там людям дарить. Нет, ребята, огонь люди добыли самостоятельно. Это уже после придумали легенды. Не надо забирать у людей право на то, чего они добились через свои ошибки, своей кровью, своим упорством. Запомните это.

– А любовь? – спрашивает один из творцов. – Как насчёт той прекрасной легенды о лучнике, который поражает сердца влюблённых стрелами?

Раздаётся дружный смех. Старшие снова переглядываются, словно прикидывают, рассказать или нет.

– Ладно, чего там скрывать, всё равно узнаете, – продолжает тот же ангел. – Невозможный придурок был этот лучник. Вечно стрелял куда ни попадя. Последней каплей стало, когда он по пьяни в жабу на болоте попал, и она давай прыгать за каким-то царевичем. Жизни бедолаге не давала: он завтракать садится, и она рядом, он в постель, и она… ну, сами понимаете. Жаба скользкая, мелкая, соображучая, не поймаешь. Наконец, взмолился царевич нам, додумался. Мы за головы схватились, лучника этого вызвали, он с похмелья моргает, говорит, что вы, чтоб я да в жабу, я в принцессу стрелял, говорит. В принцессу, ну-ну, на пару километров только промахнулся. Что тут поделаешь? Жабу жалко всем, она же не виновата. Мы её взяли и в девушку превратили. Ох, замучились тогда отчёт составлять. Девушка красивая получилась, хозяйственная, только временами любила ночью по болоту побегать и иногда ни с того ни с сего квакать начинала. Но это уже не наши проблемы. А лучника в другое подразделение перевели. И нам головняка сразу меньше стало, и ему там веселее, чем у нас, не так строго.

– Но всё-таки, – заводит своё Леонард, подсаживаясь ближе к старшему ангелу. – Выходит, что люди тоже могут творить чудеса, почти как мы? Какая разница, с неба огонь сошёл, или они сами добыли его, ведь главное – результат? Значит, потенциально люди способны делать то же самое, что ангелы?

– Нет, не совсем. Вот смотри…

От меня ускользает нить разговора, убаюкивает тепло костра и ночи, тихие голоса, я прикрываю глаза. Аврелий берёт мою руку в свои.

– Я хотел тебе сказать, – он понижает голос, чтобы больше никто не слышал, – но пока только тебе, хорошо?

Я киваю.

– Меня берут на стажировку в Ведомство смерти. Сегодня пришло подтверждение.

Я прикрываю рот ладонью, чтобы не вскрикнуть, и шёпотом говорю:

– Как же я за тебя рада!

– Спасибо. Спасибо за поддержку. Для меня это очень важно.

Я подбираю с земли отброшенную Леонардом ветку с обгоревшим концом. Рисую на руке ангела какой-то знак, ничего особенного не означающий, просто баловство. Он подхватывает и рисует такой же знак на моей руке. Всё ясно без слов, мы оба знаем, что ещё чуть-чуть, и разойдёмся по разным мирам, каждый на свою работу. И нам хочется сохранить в своей душе что-нибудь такое, что будет напоминать друг о друге и об этих днях, когда мир – наш собственный мир – был юным, незамутнённым и полным надежд.

Один из старших ангелов смотрит на нас через костёр. В его древних, добрых, усталых глазах грусть.

Знакомый звуковой сигнал прервал мои воспоминания. Я машинально сравнила номер на смятом талончике очереди с цифрой на табло над входом в кабинет Христиана Сергеевича. Резко встряхнула рукой, как будто собиралась скинуть с неё всё лишнее и отжившее, и отправилась отчитываться и получать выговор.

Леонард всё не мог успокоиться, смеялся от души:

– Ох, Тинка!.. Вот это выдала! Надо ж было додуматься… респект! Даже у меня такой мысли не возникло бы.

Я сидела на белоснежном диване в приёмной, схватившись за голову и уткнувшись лбом в колени.

– Лео, ну хватит. Заткнись. Без тебя хреново.

– Хреново ей, – сказал Аврелий, приглаживая помятые чёрные крылья. – Некоторые из-за неё чистилище на рога ставят, а она в драку бросается, не разобравшись.

– Ну, прости, – простонала я. – Сколько раз ещё мне извиниться? Да я бы посмотрела, если б про тебя кто-то такое сказал.

– Между прочим, ни слова выдумки, – подчеркнул Аврелий. – Только правда.

Ангелы переглянулись и расхохотались снова.

– Пойдемте на свежий воздух, – попросила я. – Тошнит уже тут.

– Ладно. – Леонард потянулся ко мне и потрепал по волосам. – Разобрались и молодцы. Пошли… ночная бабочка.

– Вы мне никогда этого не забудете, да? – обречённо поинтересовалась я.

– Даже не надейся.

– Без вариантов.

– Алевтина, извольте объясниться. Это позор всей Небесной канцелярии!

Я стояла в просторном кабинете с высоким потолком, колоннами и окнами во всю стену. Шеф сидел за рабочим столом и читал отчёт, который я кое-как дотянула до минимального объёма. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я попробовала оправдаться:

– Христиан Сергеевич, я была убеждена, что это повысит показатель уровня счастья в мире…

Шеф хлопнул ладонью по столу, и я послушно замолчала.

– Нормальные творцы лекарства изобретают и цветы выращивают! Красоту в мир несут! А она проституткой в портовый город подалась! Весь план запорола!

Да, подалась. Да, проституткой. Да, бесталанно попалась, зарезали меня в тёмной подворотне ни за грош. Ну, за мешочек грошей. Ничего толком сделать не успела. Бездарное, провальное перерождение. Это уже сейчас я вспомнила, что по плану у меня была вышивка крестом огромного покрова на алтарь, который впоследствии будет представлять культурную ценность. А заодно организация кружка благородных девиц под это дело и внедрение высоких нравственных принципов. В частности, принципов любви.

Но что-то пошло не так. И ведь самое обидное, это сейчас я могла проанализировать, что именно, учесть ошибки, пошагово отследить каждый поступок. А во время жизни было не до того, там я не помнила своих заданий, и уж тем более о работе в канцелярии. Приходилось действовать интуитивно. И когда интуиция подсказала, что моё призвание – делать что-то, связанное с любовью, я решила делать самое очевидное. Что тут сложного? И, чёрт возьми, во всём этом даже имелось какое-то рациональное зерно. Но если попробовать высказать вслух нечто подобное, шеф разорвёт меня на месте.

Впрочем, мне как минимум было весело.

– Я в прошлом рождении уже изобрела лекарство, спасибо, – я всё-таки попыталась защититься. – Меня за это на костре сожгли. И по поводу красоты вы зря. Очень даже всё красиво было.

– Моего лучшего творца зарезали в вонючей подворотне! – не унимался шеф, тыча карандашом в мою сторону. – Да Аристарх со смеху умрёт, когда в отчёте это увидит! Ты должна достойно представлять наше учреждение, должна соответствовать уровню, должна блюсти честь… А ведёшь себя как последняя… последняя… демонка!

– Демоница, – буркнула я.

– Что?..

– Правильно говорить – демоница.

Шеф помолчал, постукивая карандашом об стол.

– Учить она меня ещё будет. Через пару жизней, если повезёт, станешь доказывать, как правильно говорить, посмотрим, что тебе ответят. Вот что мне прикажешь с тобой делать, Алевтина? Какое ты там счастье принесла? Сплошной разврат и падение нравов. Чем мне за тебя отчитываться? С творцами всё строго, сама знаешь. Это недорослям своим крылатым я могу что-то спустить. А творцы – экспериментальный проект. Не оправдала себя… эх. – Шеф недвусмысленно чиркнул себя карандашом по шее.

Послышался стук в дверь и тут же голос Аврелия:

– Христиан Сергеевич, можно?

– Нельзя!

– Шеф, пожалуйста, очень срочно.

Я оглянулась. Аврелий уже зашёл в кабинет. За ним следовал чёрт в синем костюме с блёстками.

– Это как понимать?! – Христиан Сергеевич аж с места привстал. – По какому праву…

– Христиан Сергеевич, послушайте, – решительно перебил его Аврелий, не сбавляя шага. – Это крайне важно и касается непосредственно разбираемого вами дела. Срочное донесение из чистилища… Яшка, дай донесение. Пожалуйста, ознакомьтесь.

Чёрт протянул Аврелию обгоревший лист бумаги, от которого несло серой. Ангел положил его на стол перед шефом и отступил на два шага, сложив руки на рукояти меча. Христиан Сергеевич с недоверием глянул на обоих, но бумагу взял. Красномордый чёрт пыхтел и дымился, оттягивая накрахмаленный воротничок.

Аврелий незаметно подмигнул мне, пока Христиан Сергеевич сосредоточенно изучал бумагу. Я ответила ему непонимающим взглядом. Шеф побагровел не хуже чёрта, посмотрел на меня, потом на остальных и промокнул вспотевший лоб носовым платком.

– Ты серьёзно? – обратился он к Аврелию. – Предлагаешь мне вот этим отчитаться? – Шеф потряс бумагой, и с обгоревшего края осыпался пепел.

– А почему нет? По-моему, отличный результат. Думаю, если просмотреть оборванные нити реальностей, всё станет ещё яснее. Хотите, я к пряхам сгоняю, уточню?

– Стоять. Так… ну… хммм… Какой же всё-таки позор. Но ведь сработало. Ладно. Ладно, Алевтина. А ты что сразу-то не сказала?

Я только открыла рот, но Аврелий выразительно посмотрел на меня, и я передумала говорить. Неопределённо пожала плечами и скромно уткнулась взглядом под ноги, в ковёр из шкуры неведомой вымершей твари. Шеф вернул документ чёрту, тот быстро схватил его и спрятал в карман.

– Так и быть, на первый раз прощаю. Главное, результат есть. Но смотри мне на будущее: честь, достоинство, соответствие уровню! Чтоб это было в первый и последний раз. Поняла?

– Поняла, Христиан Сергеевич.

Хотя, конечно, ничего я не поняла.

– Свободны, – наконец разрешил шеф. – Аврелий, ты задержись, передашь своему начальнику пару документов. А ты брысь отсюда!

Мы с чёртом переглянулись, не зная, кому адресованы эти слова, и на всякий случай вышли оба.

Леонард ждал в приёмной. На его вопросительный взгляд я не знала, что ответить. Чёрт демонстративно встал подальше от нас. Через несколько минут из кабинета вышел Аврелий с пачкой бумаг. Быстро отсыпал чёрту в мохнатые ладони несколько сверкающих монет. Тот придирчиво обнюхал горсть и с шипением испарился. Только струйки дыма курились в воздухе.

Аврелий с видом именинника обернулся к нам.

– Что было в донесении? – с подозрением поинтересовалась я.

– Какая разница? – попробовал он отмазаться. – Результат ведь есть. Спорим, тебе ещё премию дадут.

– Аврелий, что там было? – чётко разделяя каждое слово, спросила я. – Отвечай немедленно.

– Как скажешь. Я сделал экстренный запрос в чистилище, у меня там свои связи. Подняли информацию. Мне бы документы не выдали, пришлось вот этого, – он кивнул на почти растворившиеся струйки дыма, – сюда приволочь. Короче, поздравляю, ты заразила сифилисом трёх потенциальных серийных убийц. И очень вовремя, скажу я тебе. На чистилище они себе заработали, но самых страшных дел натворить не успели… Тина… Тина, спокойно. Тина, за что?! Тина, ведь главное результат, да? Могла бы спасибо сказать!

– Тинка, вообще-то он прав, – еле выговорил Леонард сквозь смех. – Но, честное слово, я бы пару перьев не пожалел, чтоб выражение лица шефа увидеть…

– Тебе план на следующую жизнь уже утвердили? – спросил Лео.

– Нет ещё. С утра к шефу зайду.

– А идеи есть?

– Наверное, сбавить обороты надо, цветы повыращивать… Хотя скучно будет.

Мы сидели на краю зеркальной дороги, которая вела от здания канцелярии к Вратам. Было прохладно, и я плотнее запахнула кожаную куртку. Проверила в кармане старый плеер с вечно заедающим наушником. Под ногами проплывали облака, и изредка проносились кометы. Совсем как раньше.

– Ну да, разумеется, сейчас тебе скучать не пришлось, – подал голос Аврелий. Он стоял в паре шагов от нас и разглядывал на свет свои песочные часы, ругаясь на них вполголоса. Наверное, опять что-то случилось с механизмом.

– Аврелий, – окликнула я его, – спасибо ещё раз.

– Пожалуйста. – Он ещё раз встряхнул песочные часы, убрал их и сказал: – Мне пора. Работы много.

Поправил перевязь меча – неосознанный, заметный сразу жест ангелов смерти – и быстро зашагал прочь по зеркальной дороге. Даже не попрощался толком. Я с грустью проводила его взглядом.

– Лео, что его снова укусило?

Леонард усмехнулся.

– Ты что, правда не понимаешь, почему он так себя ведёт?

– Нет, – отрезала я.

Лео почти с жалостью посмотрел на меня поверх жёлтых очков.

– Эх, ты, а ещё с людьми работаешь. Ладно, неважно. Я вот что хотел с тобой обсудить: у меня есть несколько разработок, которые можно применить в обычной жизни…

Я слушала Леонарда, вставляла замечания и морально готовилась защищать очередной план перед шефом. Звёзды становились ярче. Где-то за облаками скрывались башни Ведомства смерти, от которого вели переходы в преисподнюю. Свежий ветер приносил из космоса прохладу и звёздную пыль. Откуда-то из-за самой дальней, недоступной никому грани долетал едва уловимый, тонкий запах горькой черёмухи и дыма костров.

Зеркальная дорога уходила к Вратам, и мне она казалась бесконечной дорогой тысячелетий, по которой люди и ангелы рука об руку идут вместе, чтобы хранить этот мир.

Жизнь третья. Сказки в аду

Атмосфера в кабинете накалилась до предела. Христиан Сергеевич ссутулился над рабочим столом, тяжело опустив лоб на сомкнутые ладони. Аврелий неподвижно сидел и невидяще смотрел на свои руки, в которых держал меч. Леонард метался во все стороны, от него разве что не летели искры. Уже в который раз он заговорил:

– Шеф! Шеф, нельзя этого допустить. Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Прикажите нам что угодно, мы сделаем. – Леонард подался вперёд, опёрся ладонями о стол и продолжил твёрдо, убедительно, идеально поставленным голосом: – Шеф, Христиан Сергеевич, ладно мы, мы-то переживём, но люди… Люди станут молиться нам. Мы будем их последней надеждой. Если мы это допустим… После такого не остаётся веры. Ничего не остаётся. Мы должны это предотвратить, иначе дождевая капля нам цена и даже меньше. Неужели вы не понимаете…

– Я всё понимаю! – гаркнул Христиан Сергеевич, резко приподнимаясь с места. – И я делаю, что могу! Максимум того, на что имею право. И даже больше. Чего ты от меня сейчас хочешь? Ты думаешь, если бы я мог предотвратить хотя бы часть, я бы дожидался твоих проникновенных речей?!

Леонард в ярости стукнул кулаками по столу. В стороны разлетелась куча бумаг. Христиан Сергеевич небрежно махнул рукой, и ангела отбросило назад, в его любимое кресло.

– Тина, – сказал Аврелий.

Произнёс тихо, продолжая смотреть на свои руки, но Леонард и Христиан Сергеевич разом переключили на него внимание.

– Что? – переспросил шеф.

– Здесь нужна Тина, – повторил ангел смерти. – Она справится. Мы вместе справимся. Сделаем хотя бы что-то.

Христиан Сергеевич подошёл к стеллажу с личными делами, раскрыл нужную папку.

– Она сейчас на другой локации.

– Вам решать и расставлять приоритеты, – всё так же тихо отозвался Аврелий. – Но я бы хотел, чтобы вы прислушались ко мне.

Лео и шеф переглянулись. Ангел с самым серьёзным видом кивнул.

На глухой стене кабинета, позади рабочего стола, висели многочисленные дипломы, награды и благодарности. И портрет маслом Христиана Сергеевича в молодости – статный ангел в элегантном костюме и в галстуке небесного цвета. Золотые волосы были заплетены в аккуратную косу, перевязанную чёрной лентой. За спиной разворачивались золотые же крылья, а над головой парил нимб. Он смотрел с портрета добрыми голубыми глазами, уже с юных лет окружёнными морщинками.

Христиан Сергеевич открыл встроенный в стену сейф и нажал кнопку внутри. Стена разделилась на две створки, и те разъехались в разные стороны.

За ними обнаружилась комната, в которой находился матовый экран и под ним пульт управления с бесчисленными кнопками и рычагами. Леонарду, как всегда, стало не по себе при виде зала управления судьбами. Он отвернулся. Аврелий мельком исподлобья глянул туда и лишь помрачнел ещё сильнее. Христиан Сергеевич вошёл в зал, пощёлкал кнопками, пробежался глазами по выведенному на экран списку, выделил нужное имя и нажал чёрную кнопку, во избежание случайной оплошности расположенную поодаль от других.

Далеко отсюда, в глубоких катакомбах Ведомства смерти, куда не проникает солнечный свет, сработал сигнал тревоги. Одна из старух встрепенулась, отвлеклась от рутинной работы и просмотрела нити, лежащие отдельно, – нити творцов. Одна оказалась оборвана. Ругаясь про себя на несогласованность и отсутствие логики в действиях руководства, старуха смотала в клубок оставшийся обрывок и швырнула его в вечно горящий камин. Потом каллиграфическим почерком внесла нужную запись в толстую книгу учёта и вернулась к работе.

Аврелий, устало вытянув ноги в пыльных сапогах, сидел на стуле для посетителей и невидяще смотрел в пространство. Леонард стоял и курил, молча и убийственно сдержанно. Сам же шеф, неестественно выпрямившись в кресле, постукивал по столу пальцами. И никак не реагировал на курение в кабинете.

Распахнулась дверь, послышались быстрые шаги – Тина почти пробежала по кабинету, растерянная, запыхавшаяся.

– Вы что, с ума здесь все посходили?! – ещё на ходу воскликнула она.

– Здравствуй, Тина, – строго поприветствовал Христиан Сергеевич.

– Здравствуйте. Какого отчёта вы от меня сейчас ждёте, интересно? Я до двадцати едва дожила, только-только начала новый сорт цветов выводить…

– Тина, не до цветов сейчас, – прервал её шеф. – Планов на это перерождение было много, прости, что пришлось тебя отозвать.

– Легко вам говорить: «Отозвать!» Кого-нибудь из вас лошадь копытом в висок убивала?! – Тина потёрла висок. Конечно, он уже не болел, но приятного в воспоминаниях было мало.

– Ты очень нам нужна в другом месте и времени, – сообщил шеф.

Тина наконец обратила внимание на ангелов. Аврелий в знак приветствия кивнул ей, но так невесело, что она сразу догадалась: дело серьёзное. А когда Леонард аккуратно загасил сигарету в пепельнице и ровным тоном поздоровался, ей и вовсе стало дурно.

– Что случилось?

– Садись.

Она села на краешек второго стула для посетителей, рядом с Аврелием. Ангел смерти походил на каноническое мраморное изваяние: бледный профиль, рассыпанные по плечам волосы, меч на коленях. Одни глаза оставались живыми, и в них плескалась смесь отвращения, усталости и ненависти. Тина никогда не видела Аврелия таким. Она не делала попыток заговорить первой, молчала и ждала.

Христиан Сергеевич передал ей через стол стопку листов. На титульном стояла печать Ведомства смерти. Тина взяла их и принялась читать. По мере чтения на лбу у неё проступал пот, руки начали дрожать, а зрачки расширились.

– Христиан Сергеевич, как же так… можно ведь что-то сделать?

Леонард в очередной раз закурил, сдержанно и подчёркнуто спокойно. В его глазах, которые теперь приняли оттенок зимнего замерзающего моря, стояли яростные слёзы. Христиан Сергеевич только устало покачал головой.

– Бесполезно, – сказал Аврелий. – Мы и так делаем всё, что в наших силах.

– Я поняла, чего вы от меня хотите, – тихо, с трудом произнесла Тина. – Конечно… я… я постараюсь. Я выполню задание. Не беспокойтесь.

– По крайней мере, сейчас я могу точно определить тебе дату следующей смерти, – вздохнул Христиан Сергеевич. – И в перерыве выдам временную петлю на несколько дней для отдыха, больше обычного.

– Хорошо.

– Аврелий, за проявленную инициативу тебя, безусловно, представлю к награде первого уровня от канцелярии. Я понимаю, что ты не имел права выносить эти документы, и у тебя будут проблемы…

– Наплевать.

– Не перебивай, пожалуйста. Аристарх Игнатьевич должен всё понять.

– Меня не понял.

– Это уже не твои заботы. Я лично с ним поговорю. Готовься работать на этом участке, с Тиной в паре.

Аврелий посмотрел на Тину и сдержанно кивнул. Без намёка на улыбку, взгляд оставался тяжёлым, никаких личных эмоций, сугубо деловая встреча. Тина понимала, почему он так себя вёл. Причина содержалась в страшных документах, которые она продолжала держать в руках. Тина чувствовала себя виноватой, хоть и понимала, что её вина может заключаться лишь в том, что она тоже человек.

Когда они втроём покинули здание Небесной канцелярии, надвигалась буря. Тёмные тучи медленно плыли по небу. В их глубине сверкали зарницы. Начинал накрапывать дождь. Леонард глубоко дышал, подставляя лицо каплям.

– Вот же твари, – сдавленно прошептал он.

Тина сжала его руку, и он отчаянно ответил на пожатие.

– Мы справимся, – заверила она. – Не знаю как, но справимся. Давайте покурим на дорожку.

Когда Аврелий подносил огонёк к её сигарете, они встретились взглядами. Сигарета дрогнула в руке, и Тина отвернулась.

– Простите, – выговорила она. – Простите нас…

– Не говори глупостей, – ответил Леонард. – Люди, что с них взять. Ты не такая, как они.

Тина промолчала. Пусть её и задели эти слова, но сейчас было не до этого.

– Мне ещё не приходилось творить таких реальностей, – призналась она. – Ничего похожего. Не могла же я сказать шефу, что не справлюсь… но не уверена…

– Я верю в тебя, – бросил Аврелий.

Тина вскинула взгляд. Ангел смерти смотрел куда-то в сторону наползающих туч. Ветер трепал его волосы и изменчиво-сумрачные крылья.

– Правда?

– Конечно. Ты профессионал.

– Спасибо.

– Чем эффективнее ты создашь реальность, тем проще будет мне. Тем лучше будет душам. Чёрт! – в сердцах выругался Аврелий. – Я сам не уверен, что вытяну! Ладно. Разберёмся. Жаль, что так не помочь всем.

– Хоть кому-то, и то немало, – заметил Леонард.

– Послушай, малыш, я расскажу тебе сказку. Сколько тебе лет, малыш? Пять, тридцать, восемьдесят? Дети и взрослые, я творю для вас реальность. Это игра. Всего лишь игра. Давайте поиграем? Нет, не обращайте внимания. Это не вой сирен, это птицы кричат в заповедном краю. Колючая проволока под ногами. Вы знаете, как из колючей проволоки сделать розу? Давайте я вам покажу. Говорите, впереди смерть? Я скажу вам, что будет впереди. Мы просто уснём здесь, все вместе. Уснём и проснёмся в новом чудесном мире. Его называют мир-за-гранью. Там горят костры, а седые старухи качают младенцев в тёплых ладонях. Там вдоволь еды и питья, и яркие звёзды светят ночами с небес. По коридору стучат сапоги. Наших мучителей зовут ангелами смерти. Те, кто их так прозвал, не знали, о чём говорят.

Она отвлекала внимание на себя. Отвлекала людей от происходящего вокруг ужаса. Она не знала, зачем это делает, но иначе не могла, словно её вело нечто свыше. Дети липли к ней, слушая её сказки, измученные матери чувствовали, как в наглухо запечатанных страданиями душах возрождается погибшая вера. «Наш ангел» называли её люди. Мужчины смотрели на неё, как на счастливую звезду в пустыне, которая указывает на место, где скрывается вода.

Она прожила простую, непримечательную жизнь обычной, ничем не выдающейся женщины. И всё ради того, чтобы оказаться здесь, в аду на земле. В аду, окружённом колючей проволокой, на железных нарах, среди измождённых людей с номерами на руках и одежде. Чтобы самой находиться среди них. Тоже с номером, остриженной, худой, ослабленной. И вдруг открыть в себе неведомую силу – на грани отчаяния, без единого проблеска надежды вдохновлять людей, давать им силы и веру. Она не могла совершить подвиг, о котором позже напишут в книгах, ей не удалось никого спасти, не удалось спасти себя. Но она делала то, что была должна, даже если это могло показаться бессмысленным.

Она не думала о себе ни единого мига. Всё, что у неё имелось, отдавала людям вокруг, и сердце её как будто было охвачено огнём. Она рассказывала о том, что ждёт дальше, придумывала невозможные истории, под которые люди засыпали. Придумывала игры для детей и всеми силами отвлекала от страшной судьбы, которая ждала их со дня на день. Окружающие верили ей, и она не могла их обмануть. Люди проникались верой, люди переставали бояться. Этого она и добивалась: чтобы не было в них страха, чтобы они могли смеяться в лица своим мучителям. Тогда и только тогда люди победят.

И когда настало время, она первой шагнула в газовую камеру. Шагнула с улыбающимся ребёнком на руках. И люди последовали за ней без страха, зная, что это ещё не конец.

– Закрывайте глаза, люди. Закрывайте глаза и спите спокойно. Доверьтесь этому миру. Потом придёт огонь, и наши тела обратятся фениксами, огненными птицами. И из этих птиц родится одна большая, целый огненный дракон, который закроет собой всё небо. От его дыхания сгинет вся эта нечисть, обновится мир, зазеленеют изрытые взрывами поля. Наши могилы будут усыпаны цветами, и никогда не будет забыто ни одно из имён.

Спите спокойно, люди. Спите и просыпайтесь в новом мире.

Тина открыла глаза и вскочила, рванулась вперёд. Глаза застилала пелена, горло перехватывало. Кто-то схватил её за плечи.

– Стой, стой, тихо…

Различив впереди и вокруг чёрные тени, она поняла, что находится на границе мира ангелов и мира людей. Память просыпалась, разматываясь клубком. Она инстинктивно ощупала себя – снова её волосы, её тело, привычная одежда. Человеческий ад остался по ту сторону: смутными очертаниями, клубами дыма, запахом газа, который уже не забыть никогда. Вокруг Тина видела скопления света, летящие вверх, – освобождённые души.

– Уводи её, – послышался знакомый голос.

– Идём, – раздался голос Леонарда над ухом.

Увлекаемая ангелом, Тина сделала шаг, но обернулась.

Аврелий стоял, сжимая меч в мраморно-белой руке, лицо его было страшным и тоже бледным, скулы словно высечены из камня, даже крылья застыли обсидиановыми пластинами. Только глаза горели бешеным огнём. Злобой, ненавистью и бессильным отчаянием. За спиной ангела смерти высилась гора обнажённых трупов в облаке газа. Сквозь стены камеры, прозрачные на взгляд из мира ангелов, их было хорошо видно. Прямо перед ним, на расстоянии меньше вытянутой руки, на таком расстоянии, что достаточно сделать одно движение, чтобы насмерть ударить мечом, лицом к лицу, но в другом мире, стоял человек. В военной форме, с автоматом на плече и с вытянутым серым лицом. Он стоял и скучающе смотрел на дверь газовой камеры сквозь ангела смерти.

Чего Аврелию стоило сдержаться, знал только он сам. Казалось бы, столько времени прошло с самого первого, самого страшного посвящения, столько боли он видел и не вмешивался, столько ночей провёл, уговаривая сам себя, что это всего лишь работа. Вроде уже давно следовало бы привыкнуть, и всё равно каждый раз находилось что-то ещё хуже, ещё страшнее, с чем ещё не доводилось сталкиваться, с чем едва справлялась душа ангела. И он стоял, пытаясь пропустить новую боль через себя, нечеловеческим, неангельским усилием удерживая руку от удара, от свершения справедливости. Потому что этот путь вёл в никуда, потому что он помнил пыль, утекающую сквозь пальцы. Пыль, в которую обращались ангелы, для которых этот мир оказался чрезмерно жесток.