Текст книги "Она – новенькая"

Глава 3 – Ночная прогулка

МАКС

Комнаты девочек на первом этаже, мальчиков – на втором.

Наша комната – двадцать четвёртая, ровно над комнатой Марики. А значит, теперь и моей летучей мыши. Этот факт будоражит. Внутри меня появился какой-то тяжёлый магнитный шар, который двигается, как только я приближаюсь к Яне, словно притягивается к большому магниту. И, растягивая внутренности, вызывает необычный спектр ощущений – от кайфовых до колючих-болючих. Это называется чувствовать человека нутром? Тогда я приобщился к этому феномену по-полной!

А ещё мне неспокойно. Марика с Галой не феи. Мышка тоже, конечно, за словом в карман не полезет, но разве можно сравнить их весовые категории? Она слепа... Уж лучше бы ей оказаться дочерью президента, не меньше! Марика с Галой преклоняются только перед статусами.

Меряю шагами комнату.

– Не мельтеши, Макс.

Сэм чертит графики, отвлекаясь на переписки со своей Асей по телефону. Бросаю взгляд на часы. Скоро нам отключат связь. Никакой связи после отбоя.

Это новые правила школы, после того, как нас недавно спалили за ночными тусовками в бункере ЧС.

– Зачем они взяли слепую девочку сюда, Сэм?

– Ну взяли и взяли... Чем она тебе мешает?

– Да не мешает она мне. Просто – зачем? Ей тут не место.

– Это не твоё дело, Макс.

– Тоже всё время себе это говорю.

– А?

– Да, нет, ничего.

Большой свет выключается. Остается гореть только ночник.

Всё, "отбой".

– Да задолбали! – раздражённо толкает Сэм пальцами телефон по столу. – Отключили связь.

– Тебе дня с ней не хватает? – ухмыляюсь я.

– А сколько у нас остаётся "дня", если исключить учёбу, тренировки и отработки?

– Ну, выходных...

– Полдня? Нет, не хватает.

– Полдня и ночь! – играю я ему бровями.

– Ой, не сыпь мне соль на сахар, а? Ночь...

Падает на кровать.

– Не дают сладкого? "Это какие-то неправильные пчёлы!" – стебусь над ним я.

Швыряет в меня подушкой. Ловлю, и кидаю в него обратно.

– Нормальные пчёлы... Просто не такие развязные, как некоторые.

– Но ты работаешь над "развязыванием", м?

– Отвали! – ухмыляется.

Сажусь на подоконник. Мне кажется, что вижу на лавочке у входа в корпус знакомый белый хвост.

Открываю окно, выглядываю.

– Макс, холодно, капец, ты чего вылез-то? Закрой окно, – кутается в одеяло Сэм.

– Новенькая на улице.

– Да ну, ты гонишь. Это кто-то из персонала.

– Да нет же!

– У входа охранник сидит, – зевает Сэм, – если что-то... то он в курсе и вмешается. Может, ей разрешили...

– Никому не разрешают, а ей разрешили?

Гашу ночник, накидываю толстовку, надеваю кеды.

Стараясь не шуметь, встаю на подоконник.

– Макс не гони...

– Да я быстро, туда и обратно.

– Нафига?

– Ну, а что за несправедливость? – усмехаюсь я. – Ей можно после отбоя погулять, а мне нет?

– Дурень... оштрафуют, кто мне будет кофе в кофейне брать?

Да, Сэмчик крупно нарвался с этим бункером, поэтому у него пока никаких плюшек, включая кофейню. Наказывают нас, лишая возможностей хорошо проводить время на территории школы.

Хватаюсь за пожарную лестницу. И, оттолкнувшись, повисаю на руках.

Тихий скрип...

Яна дёргает головой, разворачиваясь на мгновение на звук. Точно – мышь!

Спустившись пониже спрыгиваю на газон.

Фонари возле окон всегда отключают, чтобы не мешали спать. А крыльцо в пятачке света.

Тихонечко крадусь в её сторону.

– Яна, шла бы ты спать.

Замираю, замечая, что в дверях стоит охранник. Охранник из новеньких. Голос не узнаю.

– Миш, ехал бы ты домой.

– Миссия невыполнима, – усмехается он.

– Ясно. Можно я ещё полчасика?

– Замерзнешь.

– Ну, пожа-а-алуйста, – игриво.

Так-так-так... Что-то я не понял!

– Как соседки твои?

– Переживу.

– Значит, плохо?

– Значит, переживу.

– Ты говори, если что. Что-нибудь придумаю.

– Да все нормально, Миш, правда.

– Конфетку хочешь?

– Давай! – с энтузиазмом.

Подходит к ней. Совсем молодой. Может, двадцать пять от силы. В груди дёргается болезненной ревностью. У нас таких никогда не было. Все – ближе к сорока.

Козёл...   с девчонкой флиртует.

– Тепленький... – забирая конфету, греет она свои руки в его.

– Мне на обход надо, воспитатель только с утра выйдет.

– Иди, куда я денусь-то? – вздыхает Яна.

– Ты-то не денешься...

– Территория же охраняемая.

– Да. И всё же.

– Иди!

– Окей, десять минут у тебя ещё.

Охренеть... Что-то я раньше такого не видел. Охрана у нас лютая! С роду в панибратстве с учениками не замечена. Понабрали, блин...

И эта звезда: "пожа-а-алуйста", – передразниваю ее про себя. – "Тёпленький..."!

Внутри меня буря негодования.

Дверь тихо закрывается.

Ну, какое тебе дело, Макс, с кем флиртует Летучая мышь? Марика вон, вообще ни одну ширинку мимо не пропускает, тебе ж не свербит?

Да при чем тут Марика вообще?! Она мне кто?

А Мышь кто?

Не знаю...

Бесшумно подхожу к ней со спины.  Выпрямляется, настороженно ведёт плечами. Наклоняюсь над её макушкой, вдыхая запах волос. И, теряя связь с реальностью, утекаю вязкой  горячей лужицей прямо ей под ноги.

Мммм... как же она пахнет! Какие правильные "пчёлы"... Затискал бы всю.

Медленно отстраняясь, встаёт. Разворачивается ко мне лицом. Встревоженно пятится назад.

Это дико заводит – маньячить вот так! Сладкая игра.

Но ещё пару шагов назад и споткнется об урну.

– Кто здесь?

Ещё один шаг назад.

– Ян... – подлетаю, придерживая за талию.

– Шагалов!

Зажимаю ей ладонью рот.

– Не ори ты! – шепчу в ухо.

Получаю тростью наотмашь по бедру.

– Фак!

Отпускаю.

– Больно же!

– Пошёл вон, идиот. Напугал... – сглатывает она.

Пальцы сжимающие горло трясутся.

– Извини. Не хотел.

– Какого черта ты здесь?!

– А ты?!

Дверь медленно открывается.

Да твою мать!

Залетаю на крыльцо, вставая сразу за дверью. Сдаст или нет?

– Ян, давай в корпус, а?

Оглянувшись, Мышь моя  поднимается на ступеньку крыльца. Охранник замыкает за ней дверь. Выдыхаю. Не сдала.

Глава 4 – Человек-загадка

МАКС

К нам в класс или в параллельный?

С этим вопрос я просыпаюсь.

Вбиваюсь затылком в подушку. Мозг, чтоб тебя, есть ещё какой-нибудь объект для обсасывания? Нет?

Проматываю мысленно всех зачётных тёлочек в стенах Швейцарии и за её пределами. А мозг опять про своё: в Швейцарии только два выпускных класса, значит, пятьдесят на пятьдесят.

Скатываюсь с кровати в упор лежа, чтобы разогнать по телу кровь, упрямо сосредотачивающуюся по утрам в так и неиспользованных по назначению местах.

Сэм уже в душе.

Задумавшись, отжимаюсь, игнорируя простреливающую боль в мышцах после вчерашнего спарринга. На последнем подходе мышцы неожиданно подводят, и я практически врезаюсь мордой в пол. Успеваю только повернуть голову, чтобы не шмякнуться носом.

Бьюсь зашитой губой. В глазах искры. Во рту привкус крови.

Со стонами переворачиваюсь на спину.

– С полом поцеловался? – выходит из душа Сэм.

Кидает мне на грудь влажные салфетки со стола.

– Угу... – шиплю я, морщась от боли и вытирая кровь.

– А ты чего подорвался? Тебя же освободили на сегодня.

– По привычке.

– Ты зря вообще после спаррингов... – кивает он на мои "половые извращения". – Надо интервалы делать. Иначе, катаболизм запустишь, мышцы сдуваться начнут.

– Да забыл я! Мышка мне мозги вскипятила. Не работают.

– Мышка?

– Ага, летучая. Новенькая.

– Ты запал что ли? – усмехается Сэм.

Неопределённо машу в воздухе пальцами.

– Интересная она просто...

– Не надо, Макс. Слепая девчонка. Тормози.

– И чо? Слепая – уже не девчонка? – с вызовом дергаю бровью.

– Да я не об этом.

– А о чем?

– Ты сам не соображаешь? Это же не тёлочка тебе рядовая – покуражились и разбежались. Это... Короче, она и так ранена, а ты ещё больше можешь ранить, когда твой интерес сойдет на нет. А он сойдет. Потому что – "человек с ограниченными возможностями". А ты захочешь свои возможности ограничивать? Или будешь бросать её и идти тусоваться?

– Оо... Ну ты загнул! – цокаю я языком. – Чего так усложнять-то?

– Ладно, я своё мнение сказал, дальше сам.

Прихватив чистое полотенце иду в душ.

– Без меня не уходи, я тоже пойду.

Стою под горячими струями воды и поражаюсь сам себе. Зачем тебе туда? Ты же освобожден! Ложись спать!

Какой уж тут сон? Ноет все. И есть хочется. К тому же... любопытно – в наш или в параллельный?

Как голодные чайки набрасываемся с парнями на завтрак в столовой. Обвожу взглядом зал – новенькой нет. Но зала здесь три...

Кислицын, морщась, отодвигает от себя белковый коктейль.

– Не могу его пить...

– Не пей... – переглядываемся мы с Сэмом. – Ритка опять тебя умотает на спарринге.

Подружка у него – лучший кикер нашей школы. Да и вообще в своей весовой и возрастной – по России. Мелкая и убойная как пуля!

Вздохнув цедит ванильное белковое пойло. Я тоже не в восторге от вкуса.

– Пацаны, а где Ася с Ритой?

– Они позавтракали уже.

Яна с ними?

Но вслух не спрашиваю. Я уже достал всех, наверное, с этой новенькой. Я уже, если честно и себя достал. Не дожидаясь парней, выхожу на улицу.

Холодно, капец... Ночью шёл дождь, а утром бахнула минусовая. Скользко. Дальше, на дорожках сотрудники посыпают чем-то оледенелый асфальт. Передергивая плечами, надеваю капюшон.

Из диетического зала выходят Марика с Таюрской, бывшей подружкой Сэма.

– Привет! – пища, поскальзываются.

Подхватывают меня под руки.

Ладно... Так и быть. Веду их в учебный корпус.

– По переходу надо было идти, – недовольно ворчит Марика.

– Тина, а кто у новенькой родоки? – как бы между прочим интересуюсь я.

Таюрская всегда знает про всех.

– У слепой? Представляешь, никто не знает! Отец тоже её не нашёл в базе.

– Ну, фамилия же есть у неё. Не могла она внезапно возникнуть.

– Фамилия есть, конечно. Но она никуда не ведёт.

– А сама что говорит?

– А сама только огрызается, – усмехается Марика. – Но так уверенно, словно фамилия должна вести куда-то очень высоко. Может, она на другую фамилию записана?

– Скорее всего, – хмыкает Тина.

– Какая фамилия, кстати?

– Албанцева...

– Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто это! Точно не "рублевская"... Не "кретовская", не со Стрельни... – перечисляет она элитные районы. – Депутатов таких нет... Чиновников нет... Человек-загадка, просто!

– Но и явно не лохушка, – перебивает Марика. – С прислугой уверенно говорит. Вчера по телефону на британском диалекте шпарила.

– Точно! Попрошу отца, чтобы узнал – не училась ли такая в Англии.

– Миссис Марпл! – угораю я. – Держи меня в курсе.

Заходим в класс вместе со звонком. Одновременно с догнавшими нас Решетовым и Кислицыным.

Сэм садится к Агнии, Саня – к Рите. А я обычно сижу с Тиной, за второй партой у окна.

Возле учительского стола Яна с воспитателем!

Значит, в наш?

Чокнутый мой организм опять сходит с ума. Живот сжимается от приятных судорог неизвестного происхождения.

– Друзья мои, я вас сейчас немного пересажу, – оглядывает озадаченно класс наш химик.

По классу недовольный ропот.

Нас, обычно, принудительно рассаживают в начале года, потом мы потихонечку начинаем перемещаться на те места, где хотим сидеть. Когда в классе устанавливается хаос из-за этого, нас принудительно пересаживают снова.

– Марика, на последнюю парту пересядь, пожалуйста.

Марика сидит одна на первой, прямо передо мной, у стола преподавателя.

– Я не хочу на последнюю! – цедит она.

– На первых партах сидят те, у кого проблемы со зрением.

– Она же все равно не видит, что с первой, что с последней!

Яна чуть заметно сжимает губы. Мне хочется треснуть чем-нибудь Марике.

– Мы будем спорить? – леденеет голос преподавателя.

Марика поднимается, демонстративно швыряет тетрадь на заднюю парту. И с недовольным видом пересаживается.

– Ну нормально! – бубнит недовольная Тина.

Они подружки и все время переговаривались раньше.

Андрей Андреевич делает ещё парочку перестановок.

– Яна, сюда, – подавая ей руку, усаживает передо мной.

– Привет, Мышка, – наклоняясь, шепчу я, проводя пальцем ей между лопаток и цепляя чуть ощутимо белье под тканью.

– Вездесущий Добби... – с сарказмом. – Ты точно реальный? А то, может, у меня диссациалочка обострилась, и ты мой новый вымышленный страшненький друг.

Тихо смеюсь.

– Не, я реальный... чувствуешь? – незаметно щелкаю упругим ремешком белья еще раз, чуть оттягивая его через ткань.

– Еще раз так сделаешь, врежу тебе тростью.

– Ты не попадешь, Мышка.

– Ночью же попала.

– Это было неожиданно! Но я уже апгрейдился и теперь буду начеку.

– Хватит болтать! – недовольно смотрит на меня Тина.

– Не завидуй, – подмигиваю ей я.

Пока Андрей Андреевич обсуждают что-то с Аллой, вожу пальцами по белому красивому хвосту. Закрывая глаза, вдыхаю запах. Кайф... Прощай учёба!

Невесомо разделяя хвост на пряди, плету косу.

Яна дергается, прикасаясь рукой к волосам.

– Чч... Дай косу заплести.

– Некрасивый мальчик умеет плести косы? – с ухмылкой в голосе.

– Я – красивый, Мышка!

– Ну не знаю... – с демонстративным сомнением. – Мне не понравился.

– Ты просто "не разглядела"!

Опоздав, в класс вваливается Стоцкий. Наш главный отмор, который в изоляторе проводит львиную долю времени. За драки и беспредел. Боксёр с отбитой башкой, упырь без понятий, отморозок...

– Стоцкий, – морщится Андрей Андреевич. – А давай-ка, сюда, поближе ко мне. На первую парту. Что-то ты у меня совсем расслабился.

По бычьи оглядев всех, Стоцкий молча садится к Яне.

Ну, супер!

Глава 5 – Тест-драйв

ЯНА

У химика голос энергичный и молодой. Мне кажется он темноволосым, подтянутым и в очках.

У историка голос пожилой, вкрадчивый и слегка пафосная манера речи. Наверное, он седовлас и импозантен. Полноват. Так как двигаясь мимо парт часто шоркается об них или задевает. И на шее у него, наверное, модный платок вместо галстука. Он часто уходит в историю моды, стоит только ему как-то коснуться этой темы в повествовании.

У преподавательницы по этикету московский очень экспрессивный говор и отличный английский парфюм "Пеше Кардинал". Отчего-то кажется, что она стройна, русоволоса. И волосы лаконично собраны. Каблук высокий, потому что частые шаги и звон стальной подбойки, словно от шпильки. Наверное, и юбка-карандаш. Фантазия дорисовывает то, что не могут увидеть глаза и услышать уши.

Звенит очередной звонок. Вокруг сразу же все оживает голосами. Слышу, как Шагалов говорит по телефону, как шепчутся девочки обо мне и том, что Марику пересадили.

Я наощупь пытаюсь отыскать свою трость, которую повесила на подлокотник стула. Ремешок выскальзывает из пальцев.

Ну, отлично... Терпеть не могу шарить руками по полу. Еще и со стороны соседа по парте упала. Стоцкий, кажется? Чувствую его запах.

Давай, Яна, иногда окружающих надо просить о помощи, без этого никак. Даже зрячие это делают.

Это очень сложно для меня! Но я работаю над этим. Гордыня не самое лучшее моё качество, как говорит отец. И иногда её надо смирять.

– Извини, – поворачиваюсь к нему. – Ты не мог бы подать мне трость.

Тишина. Я чувствую напряжение. Он не реагирует никак. И не выдержав, даю заднюю в своём стиле:

– Окей, просьба снимается.

Поджав губы, отворачиваюсь. Унизительно это все...

Через мгновение слышу шорох и стук трости прямо передо мной на столе.

– Спасибо, – сглатываю я.

Никакого "пожалуйста" не звучит.

Итак, проход между партами, обойти первую на втором ряду, потом поворот на девяносто градусов и восемь шагов до двери.

– Яна тебя проводить? – голос преподавателя.

– Нет, благодарю, я сама.

Следующий класс должен быть близко, по другой стороне коридора третья дверь. Алла провела меня по сегодняшнему маршруту заранее. Но она так хромает и тоже ходит с тросточкой, что я отказалась от ее сопровождения. Сославшись на то, что если вдруг что-то,  наберу Агнию.

Чувствую, как очень близко проходят одноклассники, практически касаясь меня плечами. И тростью не воспользуешься, я в плотном потоке, люди будут о неё запинаться. Неуверенно иду, считая шаги. Там чертов порожек был, практически вровень с полом. Надо не запнуться.

– Фарватер правее, – аккуратно прикасается на мгновение к моей талии Добби.

Вздрогнув, смещаюсь правее. Было бы круто врезаться в косяк!

Вообще перемещаться с тростью в коридорах школы очень неудобно. Люди так близко друг к другу двигаются.

– Дай руку, Мышка.

Сомневаясь, притормаживаю.

– Давай... Давай... Не выпендривайся. Я – лучше, чем трость.

– Спорно.

– Ты просто не пробовала!

Усмехаясь, протягиваю вперёд руку.

– Окей, тест-драйв. Выкинешь какую-нибудь дичь...

Наши пальцы сплетаются.

– Кто ж пойманную дичь выкидывает, дурочка? – крепче сжимает мои пальцы. – Попалась?

Мы никуда не идем, стоим.мОн медленно гладит большим пальцем мою ладонь. Это почему-то сбивает дыхание.

– Проводник сломался? – шучу я, пытаясь преодолеть неловкость.

– Коротнуло немного, – в его голосе улыбка. – Пойдём...

В коридоре, кто-то опять врезается плечом в моё.

– Смотри куда идешь! – рявкает Шагалов.

Притягивает к себе ближе, обнимая за плечо.

– Максим, – строгий женский голос. – Демонстрация отношений в школе запрещена, что за объятья?

– Ольга Пална, так она же не видит, все прут, толкают её. Я просто доведу до класса.

– Не видит? – растерянно. – Вас как зовут?

Не успеваю сообразить и только открываю рот...

– Яна Албанцева она.

– Аа... Да... Предупреждали нас. А почему Вы одна? Вам разве не выделили сотрудника?

– А я сама могу... – снимаю я с плеча руку Макса. – Просто людно очень в коридоре, боюсь люди об трость запнутся, пока привыкнут ко мне.

– Мм. Хорошо, Максим, доведи.

Мы идем дальше.

– Кто это был?

– Завуч наш.

Откладываю этот голос на одну из многочисленных своих полочек, маркируя "Ольга Павловна".

Мы заходим в класс. Звонка ещё нет, чувствую, как Макс подводит меня к ребятам.

– Яна, привет, – здороваются со мной несколько голосов.

Я узнаю Асин и её парня – Сэма. И ещё есть несколько, которые уже слышала.

– Привет.

Они шутят, смеются. Я так давно не была в компании сверстников, что чувствую себя инопланетянкой.

Ощущая бедром стол, присаживаюсь. Чувствую спиной ладонь. Макс страхует. Ну ладно, не такой уж ты и страшненький, Добби.

И словно уловив мои мысли, Макс обращается к друзьям:

– Так, народ, тут у нас ошибочка вышла с Албанцевой, она уверенна, что я страшненький. Прошу развеять миф! Агния?...

– Ну... Сэм посимпатичней, – хихикает Ася.

– Ээ? Рит? Ты хоть скажи!

– Да страшный как атомная война! – хохочет ещё одна девочка. – Весь таблоид порепанный.

Парни смеются. Я тоже фыркаю от смеха.

– Ну, спасибо, девочки! – ехидненько.

– Да ладно, Шагалов, не переживай, не всем же быть красавцами, – шучу я.

Звенит звонок и мы расходимся по своим местам. Присаживаюсь за парту, в этот раз кладу трость перед собой. Чувствую тяжелое внимание от своего соседа рядом...

Глава 6 – Наглец

ЯНА

В комнате у нас напряженка. Соседкам я не зашла.

– Яна, ты вытерла руки моим полотенцем, – недовольно ворчит Гала.

– Потому что не нужно перевешивать моё. И переставлять вещи, если я их куда-то поставила. Ты не трогаешь мои вещи, я по ошибки не трогаю твои. Такое правило.

– Никто не обязан соблюдать твои правила.

– Ещё раз: будете трогать мои вещи, я буду трогать ваши. Так яснее?

Молчание.

Их голоса отдаляются, они шепчутся о чем-то, хихикают.

– Как Коневской? – Гала.

– Щедр... – Марика.

– Сколько карат? – с жадным любопытством в голосе.

Марика начинает хвастаться бриллиантами.

– Добрался до тебя?

– Тьфу... Тьфу... – смеется Марика. – Оттянем этот радостный момент.

– Ты сказала ему, что ты не... – многозначительно. – Дождалась, так скажем, своего принца?

– Нет! Я решила, что невинность хороший повод оттянуть неизбежное. А перед свадьбой я поправлю эту досадную деталь у надежного врача.

Боги, какая мерзость...

– На свадьбу он обещал мне яхту.

– На каком море? – вдохновленно.

– Да невыездной он, Гал, на нашем море.

– Ууу...

– Ну что ж поделать? Отойдет от дел лет через десять, будем колесить! А лет через пятнадцать с его проблемами так, может, и вообще буду уже вдовой и единственной наследницей всего его состояния.

Дважды мерзость. Мне неуютно. Но ничего не поделать.

– У вас и своё не маленькое.

– Это состояние отца. А у меня два старших брата и молодая мачеха, на секундочку. Я хочу свое личное. И быть себе хозяйкой. Да и ждать наследства это очень долго. А Коневской не так уж и плох. Тем более, отец мне тоже обещал кое-что за мою благосклонность к Коневскому.

Фу-фу-фу!

Машинально надеваю обсуждаемую ситуацию на себя, и меня передергивает от отвращения.

Я не наследница гигантских состояний, хотя и отец весьма влиятельный человек. Но ничто бы не заставило меня выйти замуж за нелюбимого человека. Боюсь, что даже поцеловаться с нелюбимым неспособна. Наверное, поэтому до сих пор и не целованная. Хотя, когда мне было этим заморачиваться с моими проблемами?

Девочки продолжают скабрезничать.

Я бы надела наушники. Но мне категорически нельзя. Для слепого это полная депривация в случае опасности.

– Не боишься, что кто-нибудь из парней может тебя сдать? – продолжают они.

– Я тебя умоляю! Кому это надо? Даже если кто и ляпнет... Мало ли, о чем фантазии у юных отроков! Пф!

Мда.

Накидываю куртку и иду на улицу. Сегодня не Мишина смена. Будет незнакомый охранник. Но, может быть, мне удастся его уговорить на небольшую уступку – прогуляться возле крыльца.

У меня на этот случай есть пара рабочих заготовок.

– Яна? – догоняет меня в коридоре Алла. – Через полчаса уже отбой.

– Да, я помню. Мне нужно немного подышать, у меня... – прокашливаюсь. – У меня рекомендация от психолога про "открытые пространства".

Воспитатель в курсе моих особенностей.

– О... Я отправлю с тобой охранника.

Черт.

Ведёт меня к выходу.

– Спасибо, но я просто на лавочке посижу, у крыльца.

– Марат! Присмотри... – многозначительно.

Та-а-ак... Хочется упереть руки в бока, да мешает трость.

Как только отдаляется звук шагов Аллы, я переспрашиваю: – Марат?

– Привет, Яна.

– Ну, отлично! – шиплю я. – Сколько у меня нянек?

– Нет, нянек. Я временно сменил место работы.

– Понятно. Привет папе! – ядовито фыркаю. – А кто ещё сменил место работы? Помимо Миши.

– Пара охранников на КПП. Вот сюда садись, смещает меня. – Там влажно...

– У меня есть ладонь, я потрогаю.

И тут же запинаюсь.

– Осторожно, шланг! – подхватывает под локоть, не позволяя загреметь.

С досадой сажусь на лавочку. Уныло веду тростью, пытаясь понять как идёт шланг, чтобы не запнуться ещё раз.

– Не расстраивайся. Он просто переживает. Я бы тоже переживал.

Рация у Марата шипит:

– Второй этаж, правое крыло, драка.

Вздыхает.

– Иди, я здесь буду.

– Телефон с собой?

– Да.

Дверь закрывается. Я наконец-то чувствую пустоту. Нет никого.

Из упрямства хочется пойти погулять по территории.

Но я хотела позвонить. А при соседках... нет!

– Доктор, – внятно произношу я в микрофон телефона.

Пользоваться телефонной книгой я могу только через голосовой поиск.

– Добрый вечер, Яна.

– Вы не звоните...

Послезавтра мне должны снять повязки, чтобы посмотреть результаты операции. И у меня тикает внутренний таймер, который каждый час ожидания превращает в густую гадкую тревогу.

– Яночка, я застрял в Шри-Ланке, здесь не лётная... Как только я окажусь в России, мы сразу же...

– Мне не снимут повязки?

– Без меня не стоит. Твои глаза – это целое произведение искусства. Давай не будем рисковать с другими врачами? Я хочу пристутствовать.

– Ладно. Но я уже должна видеть?

– Твоя сетчатка хорошо себя ведёт. Должна. Но итоговый результат мы все равно сможем оценить только ещё через год. С роговицей сложнее. Но в этот раз и она ведёт себя неплохо. Признаков отторжения нет. Как твоё самочувствие, кстати?

– Нормально.

– Жжение? Зуд? Отек? Жар?

– Нет ничего.

– Я уверен, все будет хорошо в этот раз. Не торопись. Но даже если что-то пойдет не так, мы будем продолжать.

– Ладно.

– Если тебе тревожно, быть может, есть смысл вернуться в больницу.

– О, нет! Спасибо.

Убираю телефон.

Ну вот, пытка нарастающей тревогой продляется.

Встаю, пытаясь сбросит нервное напряжение прогуливаюсь по дорожке. Десять шагов вперёд, десять обратно. Перебираю различные мысли, чтобы отвлечься.

Добби в этот раз не появился...

Эта мысль неожиданно будоражит, отвлекая меня от страхов.

Я прислушиваюсь к ней. Ловлю себя на том, что улыбаюсь.

Он здесь? Присутствие не ощущается. Слышу скрип двери.

– Ян, давай обратно, – зовёт меня Марат.

Послушно возвращаюсь, обходя шланг. В холле у правой стены высокие холодильники. Ася сегодня показывала. Можно взять напитки, йогурты, коктейли...

Открываю дверцу второго. Чувствую спиной чьё-то близкое присутствие. Вздрагиваю и напрягаюсь. Но уже в след мгновение – запах знакомого геля для душа. Макс...

– Проголодалась, Мышка?

Пальцы едва ощутимо скользят по моей талии. Прислушиваюсь  ощущению. Покусать или нет? Оно очень тактично.

– Что тебе подать? – интересуется он.

– С малиной есть?

– Йогурт? Сейчас найду...

Оказываюсь в плену его рук, между ним и холодильником.

Дыхание сбивается. Разворачиваюсь. Поднимаю руку, зависая пальцами возле его лица.

– Можно?

Хочу "посмотреть" какой он на самом деле.

Ловит мою кисть, прижимая ладонь к губам. Воздух между нами словно нагревается. Я слышу его дыхание, ощущаю его кожей.

Пальцы скользят по моей спине. Мурашки неожиданно идут волной, взрываясь в загривке.

– Холодная... – хрипло.

Дует горячим дыханием на мои пальцы. Спуская мою ладонь к себе на грудь, неожиданно впивается в губы! Ахнув, вспыхиваю от горячего стыда, и тону в неожиданном шокирующем мужском вкусе. Колени подкашиваются. Испугавшись ощущений и возмущаясь его наглости, я, пискнув, резко дергаюсь назад. Врезаюсь спиной в открытый холодильник. Все с грохотом сыпется на меня и мне под ноги.

– Ян! – дергает меня обратно Макс из этого града пластиковых бутылок.

Я наступаю на что-то. Бутылку. Пластик лопается, окатывая вторую мою ногу вязкой холодной жижей.

О-о-о-отлично!!!

Поскальзываюсь на этих йогуртах. Но Шагалов крепко держит за талию. Вытягивает меня еще дальше из эпицентра катастрофы. Охреневая, пытаюсь отдышаться.

– Ты как, Мышка? – настороженно.

– Ты ненормальный?! – в чувствах луплю ему в грудь. – Отпусти немедленно! Наглец...

– А ну-ка руки от неё убрал! – рявкает Марат.

О, господи! Только его не хватало. Сама я справлюсь с этим наглым идиотом!

– Яна?

– Все! – поднимаю успокаивающе руки. – Я рассыпала йогурты... Макс... Пытался помочь.

– Не похоже, – недовольный голос Марата.

– Я напугалась немного. Он неожиданно подошел... – пытаюсь объяснить свою реакцию, которую наверняка и увидел Марат.

– Можно мне из персонала кого-то? Помочь с вещами.

– Сейчас сделаем.

– Иди, Шагалов, иди... – тихо рычу на него.

– Ты хотела йогурт с малиной.

Вкладывает мне в руки.

– Спасибо... – цежу я.

И закатить бы сейчас глаза для выразительности, но мне эта опция к несчастью недоступна.

Ни дня без приключений!

Касаюсь пальцами губ. Горят... А Колени все еще мягкие и непослушные.

Приплыли.