Текст книги "Она – новенькая"

Глава 11 – Разбор ночных полётов

МАКС

Утром возвращаюсь домой. Надо сдаваться. Двор разворочен. Нехило они погуляли...

Клининг убирает последствия праздника.

Поднимаюсь в кабинет в отцу. Он, кивая мне на стул, продолжает говорить по телефону.

– Представляешь?! Я чуть не поседел. "СОБР" ввалился в полном маскараде. Всех положили... Никто мне не отчитывался, Иван! О чем ты говоришь?! Один в костюме посветил корочками ОБЭП. Я после этой волшебной аббревиатуры вообще ослеп, и фамилию не разглядел. Хорошо хоть женщин не тронули.

ОБЭП? Экономические преступления? Отец боится этой конторы. Дед был бандитом. Состояние у нас сомнительными средствами сколоченно. Отец много лет пытается перевести все в легал, но до сих пор ни два, ни полтора.

– Сын, дочку чью-то увез, да. Мозгов-то нет до сих пор. Еë и искали. Узнай там что к чему, будь другом. Вроде бы замяли, но мало ли.

Скидывает вызов.

– Ключи, – требует отец.

Шлепаю связкой по столу.

– Ты идиот?! – взрывается он.

Молча пялюсь в стену.

– Макс, ты достал со своими выходками. Я тебе и так спускаю с рук... Но это уже край! Что за девочку ты похитил?

– Я не похищал.

– Просто так у нас весь дом маски-шоу перевернули?!

– ОБЭП?..

– Да я чуть инфаркт не отхватил! Ты понимаешь, что часть денежных оборотов идут по нелегальным каналам?! Что если они просто копнут из принципа мы останемся нищими, и я сяду! Ты же уже должен соображать!

– Маруську напугали?

– Слава Богу, этот драный телефон они нашли раньше, чем добрались до её комнаты! Ты что творишь вообще?!

– Не, пап... Это ты творишь. Если мы боимся, что кто-то копнëт и ты сядешь, а у нас отберут всë, то творишь ты! А я всего лишь с девчонкой покатался.

– Ты меня учить будешь?! – разъяряется отец. – Карту на стол!

Шлепаю рядом с ключами кредиткой.

– Других аргументов нет?

– Есть и другие Максим. Ещё раз организуешь мне проблемы с этой девкой, вылетишь из "Швейцарии" и поедешь в военнизированный спортивный интернат, в Крым.

– Иди нахрен, никуда я не поеду!

– Пошел вон!

Вылетаю из кабинета. На кухне из крана наливаю в стакан воду. Мама откладывает телефон в сторону.

– Макс...

– Ну ты ещё давай, включись в воспитательный процесс.

– Макс! Не смей со мной так разговаривать.

Выдерживает паузу.

– Посмотри...

Разворачивает телефон экраном ко мне. Вглядываюсь.

– Что это?

– Мэрс серии R231. Кабриолет с прозрачной панорамной крышей, уникальный стайлинг... Мультиконтур...

Вау, какой!

– Ну крутой и что?

– Тебе скоро восемнадцать, мы с папой думаем про подарок. Как тебе?

Поджимаю губы. Да это мечта идиота, просто! Но скакать от радости не спешу.

– Вижу, что нравится. В общем, Максимка... Ты не расстраиваешь нас, а мы – тебя. Мы поняли друг друга?

Молча отворачиваюсь. Это всегда так. Чуть что, отец угрожает, а мама покупает. Достало...

Но тачка, конечно, нереальная. Это нечестно!

– Ещё раз принесешь в дом какую-нибудь гадость, вместо тачки на восемнадцатилетие получишь велосипед. Это касается не только девок, но и слаймов.

– Яна – не девка!

Ухожу к себе, расстроенно падая лицом в подушку.

Телефон Мышки недоступен. В школу, говорят, не вернулась. Тоже, наверное, отхватила.

Слышу топот ног. Маруська запрыгивает на спину.

– Максимус!

– Привет... – бубню я в подушку.

– Покатай меня.

– Нет.

– Папа наругал?

Перекатываюсь, медленно заваливая её на бок. Присаживаюсь.

– Эй! А где волосы твои?! – взъерошиваю короткие неровные кудряшки.

Вздыхает.

– Я уснула со слаймом. Он весь запутался в волосах. Побоялась, что мама тебя наругает и обстригла. А мама все равно тебя ругала. Говорила – "гаденыш". И всю коробку выкинула. А папа говорил – "бестолочь". А я плакала...

– Прости! – закатываю я глаза.

Так себе была идея.

– Отрастут! – машет рукой. – А Валентина Ванна, – это её нянька, – говорила ночью девочку искали, которую ты увез.

– Угу...

– А зачем ты её увез?

– Мы просто хотели погулять.

Откуда я мог знать?!

Спускаюсь вниз.

– Мне в школу надо, – смотрю исподлобья на отца.

– Пару дней проведешь дома. Починишь двери в сауне, приведешь в порядок растоптанные клумбы. Подумаешь над своим поведением. Потом – посмотрим.

– Ясно...

– Инструменты в сарае, можешь приступать, – не глядя на меня.

– Я не умею.

– Научишься! – рявкает. – А то я смотрю многому уже научился. Да не тому.

Закатывая глаза, молча выхожу во двор. Осматриваю дверь. Петли погнуты. Включаю ролик на телефоне, что с этим, вообще делают. Морщась, смотрю. Ооо... Ну, я влип! Шуруповерт? У меня же "лапки".  Они только лапают на пятерочку, остальное  – мимо! Ладно, попробую. Куда деваться...

Глава 12 – Дочь полковника

ЯНА

Отец заирает у меня градусник.

– Тридцать семь и восемь. Добегалась? – меряет шагами комнату отец. – Стоило оно того?

– Я не могу заболеть. Я пью антибиотики, противовирусные, противогрибковые... – с досадой вздыхаю я. – Чего я только не пью. Это просто...

– Просто? Температура у тебя, Яна! – в тихом бешенстве. – Я тебе где доноров должен брать? Отстреливать?

– Если это отторжение тканей, – вздыхаю я, – то точно не потому что я зашла в клуб, папа! И из-за поцелуя оно тоже не случается.

– Помолчи! Об этом мы ещё поговорим.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Я знаю, как ощущается отторжение. Глаза горят, зудят... Этих ощущений нет. И я пытаюсь не паниковать.

– Миша, вызови нашего врача.

– Он не в России, – вздыхаю я.

– Ах, да. Вызывай, значит, "лабораторию" пусть берут кровь.

Скорая приезжает быстро. Морщусь от прокола. Пахнет спиртом... Все молчат. Только медсестра тихо комментирует мне, что делает, чтобы я не дергалась.

Снимает накладки, обрабатывает мои закрытые глаза антибактериальной мазью. Лепит новые.

– Сама не снимай.

– Я помню.

– В пятницу планово будем снимать, когда Пётр Семенович вернется.

– Когда будут анализы? – уточняет отец.

– Через несколько часов, товарищ полковник.

До утра мы ждем результаты анализов. Отец работает на планшете.

Миша уснул на кресле. Я слышу, как он равномерно сопит.

Миша мой двоюродный брат, ну и "личный состав" отца. Личный состав – двенадцать человек. Я с ними лет уже семь. Как отца назначили на должность. И периодически посыпались угрозы. Пару лет проучилась в Лондоне под другой фамилией. Но... Отцу проще контролировать все в России, чем в другой стране. И, после очередной угрозы, он вернул меня домой.

Тихо лежу за спиной у отца на диване. Он ещё не высказал мне ничего, и я жду. Он всегда так. Долго молчит сначала, а потом взрывается.

И сейчас опять так. Внезапно.

– Где твои мозги?!

– На месте. Не ори.

– С кем ты поехала?! Ты его знать не знаешь!

– Ну ты то уже знаешь, да? – с сарказмом фыркаю я.

– А я знаю! Дал бы тебе почитать! Так нечем... Мозгов-то, оказывается, нет.

Слышу шелест рассыпающихся листов.

– Рецидивист?

– Поюмори мне ещё!

– Да ему семнадцать, пап! Он одноклассник мой.

– Восемь приводов за последние полгода! Авария, угон, драка, пьяный беспредел в стрип-баре!

Черт... Ну ты даешь, Добби!

– Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь. Если бы это было так, он бы уже сидел.

– Несколько раз из ментовки выкупали твоего принца. Нормальный пацан, как считаешь?!

Молчу. Что тут скажешь?

– Девок может всех его тебе зачитать?! Пару листов точно наберется!

– Спасибо, не надо.

– А что так?! Пополнила уже список?

– Хватит!

– Отца бы постеснялась! – цокает он рассерженно. – Я ему язык вырву, если ещё раз в тебя засунет.

– Обязательно при Мише это?!

– Ты при всем взводе на нём верхом сидела, если вдруг ты запамятовала! Ничего, не смущалась!

– Я тебя туда не звала! У меня все было нормально! Это моё личное!

– Личное?! В публичном месте у тебя личное? Личное у тебя будет после восемнадцати, ясно?! И то –  посмотрим. Ты – дочь полковника, а не девка какая-то, ясно?

– Как банально...

– Молчать!

– Пф! Я тебе не личный состав, а дочь. Мне так рот не закрыть.

– Ничего, посидишь дома, переосмыслишь свой побег из курятника. Дай Бог, чтобы с глазами обошлось...

– Ну причём тут глаза, вообще?! – сдают мои нервы.

Его телефон пиликает.

– Анализы... – и молчит.

– Дядь Вань, что там? – сонно спрашивает Миша, не выдержав паузы.

– Воспаления нет. Лейкоциты в норме, РОЭ в норме.

Его рука ложится на мой лоб.

– Горячая?

– Нормальная...

– Да перенервничала она просто, дядь Вань. Стрессняк, все дела.

– Ой, ты хоть не оправдывай! Все спать, короче. Мне через два часа на работу.

– Прости, пап...

Исключительно за бессонную ночь!

– Я про "прости" ничего не понимаю, Яна. Мне надо: "Этого больше не повторится! "

– Не могу обещать.

– Тогда, сидишь дома.

– Нет!

– Я все сказал. Спать.

– Телефон верни!

– Только после "осозная".

– Тиран! Пользуешься моей беспомощностью.

– Зрячей бы вообще по жопе дал. Так что... Спать.

Уходит.

– Миша, дай плед, пожалуйста.

Укрывает.

– Ладно, Яныч, не переживай, – гладит по плечу. – Все ошибаются. Найдём тебе нормального пацана.

Слепо швыряю в него подушкой.

Тихо угорает...

– Нормальный он! Отстаньте.

Глава 13 – Приключение

МАКС

Опаздываю на первый урок. Бросаю сумку с вещами на проходной, клея на неё стикер с номером комнаты. Принесут потом.

Забираю только тетрадь и ручку. И сразу же иду в учебный корпус. Захожу в класс вместе со звонком. Успеваю пожать руку Кислицыну, и приветственно раскрыть ладонь Сэму. Он с Агнией на последней парте.

Бросаю взгляд на первую, там только Стоцкий.

– Привет, Тина. Как твоë расследование? – интересуюсь у соседки.

Может, раскопала, кто Яна.

– Тухло! Папа не нашёл никакой информации.

– Албанцева-то вернулась?

– Нет.

Хреново...

Телефон её не доступен. И я начинаю уже серьезно напрягаться. А вдруг что-то случилось.

Кое-как высидев уроки, ищу Аллу. Долго её уговариваю дать мне какой-нибудь номер для связи. Но она непреклонна.

– Ну позвони сама при мне! Пожалуйста!

– Её родители отзвонились. Все в порядке, Макс.

– Когда вернется?

– Я не знаю. Ты опаздываешь на обед.

В столовой подсаживаюсь к нашим. Задумчиво вожу вилкой по пюре.

Боковым зрением вижу, как Сэм с Саней шкодно переглядываясь таскают из моего Цезаря креветки.

Пофиг. Мне не до игр.

– Макс, – припечатывает слегка в плечо Рита. – Ты чего приуныл?

– Яны нет, – поджимая губы, улыбается Агния.

Сэм скармливает ей с вилки мою креветку.

– Да ну!... – издеваясь кривляется Саня. – Макс у нас не такой! Он из-за тëлочек не обламывается.

– Ээ... Кто тëлочка? – тыкаю ему в бицуху вилкой.

Все закатываются от смеха.

– Ну чо скалитесь-то? Помогли бы лучше.

– Давай помогу, – Рита стаскивает мою запеканку.

– Ну, куда? – тащу обратно.

– А у тебя всё равно аппетита нет, ты ж влюбился.

– Не влюбился я, отстань. Волнуюсь за нее просто.

– А оно так и начинается, дружище! – подмигивает мне Сэм. – Сначала ревнуешь, потом волнуешься, потом начинаешь творить дичь, ибо подвешенное состояние бесит и хочется прояснить.

– Нда?

– Аха.

– Засада... Эта часть пути мной уже пройдена, походу. А что там дальше?

– Дальше, она ломается... – морщится Сэм, выхватывая легкий подзатыльник от Аси. – Окей! Обламывает тебя. А ты обтекаешь.

– И тут, – встревает Кислицын пафосно вскидывая кисти. – Нужен подвиг с самопожертвованием!

– Вот мне нужно оно. Точно! – щелкаю я пальцами. – Обломы как-то не вдохновляют.

– Без обломов никак! – хихикая разводит руками Ася. – Клиент должен дозреть.

Сэм мстительно дергает её за косу.

С завистью наблюдаю, как их кисти незаметно сплетаются на коленке Сэмыча.

Асин палец рисует по его бедру круг. Он ведёт по бедру её кисть чуть выше. Еще выше...

Ррр... Тоже так хочу!

Пинает меня под столом по кроссовку. Отвожу взгляд.

Гадство... Обломали нам с Мышкой такое сладенькое приключение! Я только-только рухнул в этот головокружительный полёт и, за вспышкой эмоций, даже толком не распробовал её вкус и губы. И на тебе!...

– Ладно, пойдемте.

Мы зависаем на уличной спорт площадке. Закинув ноги на планку, повисаю вниз головой.

Пальцы скользят по покрытию. Ветер обдувает заголившуюся поясницу.

– Чего висишь, – шлепает по животу мне Сэм. – В любой непонятной ситуации качай пресс.

Послушно поднимаюсь пару раз.

– Было же – "отжимайся".

– Один хрен. Давай.

Поднимаюсь ещё раз.

– Алла идет, ты у неё спрашивал?

– Спрашивал.

Из карманов, как назло, начинает все сыпаться – ключи, резинки, пачка...

Алла улавливает это боковым зрением и начинает поворачиваться.

Рита пинает по пачке, отправляя её в полёт, ближе к урне. Сэм наступает на квадратик фольги. Алла бросает взгляд на мои ключи и идет дальше.

Спрыгиваю.

– Ты, давай, завязывай с этим, – кивает Сэм на пачку. – На кроссоверах дохнешь. В третьем раунде как собака дышишь!

– Отвали, Сэмыч,

– Слабое звено, – лупит мне по козырьку кепки.

– Э!

Отвечаю ему двоечкой в плечо.

– Лоу-кик! – прилетает мне в голень от Ритки.

– Оу...

– Сайд– кик! – от Сэма.

– Апперкот! – От Кислицына.

Начинают они шутливо месить меня втроем, под смех Агнии, пока не заваливают. Делают вид, что пинают.

– Придурки! – смеюсь я.

Охранники, срываются в нашу сторону. Друзья подают мне руки, дергая вверх и помогая встать на ноги.

– Эй! Эй! – поднимаю руки выше. – Шутим мы! Нормально всё!

Притормаживают.

– Нервные какие...

Застывая смотрю на ворота.

– Братан, выдыхай, вернется она, – улыбается Кислый.

Который уже пару недель как – не кислый и сверкает как Тульский самовар. Потому что – что?

Правильно, потому что Ритка греет под его толстовкой свои лапки.

И я тоже хочу-у-у... И могу легко взять, да только хочу именно Мышку, и это все очень осложняет!

Мимо идет тот "Тепленький" охранник, бросая на нас строгий взгляд.

– Новые наши охранники в корпусе, имеют какое-то отношение к Албанцевой. Это люди её отца.

– Ого!

– Только тихо, не трындите никому. Когда меня в клубе поломали немного, оба были там в спецухе, балаклавах и с нашивками.

– Это ты к чему?

– Не знаю ещё. Мне Яну надо увидеть.  Какие есть идеи?

Идеи у нас есть всегда!

"Тепленький" копается в своей тачке на стоянке. Сегодня его смена на КПП. Прикрывает не до конца заднюю дверь тачки, говорит по телефону.

– Залезь к нему в тачку! – щелкает пальцами Кислый.

Идеи у нас с парнями всегда сомнительные. Но эта вообще зашквар!

– Саня, ты, походу, шпионских фильмов пересмотрел? – недоверчиво прищуриваюсь я. – Угнать что ли? Нахрена?

После такого, думаю, мне батя не шуруповерт вручит, а кирзовые сапоги. До восемнадцати осталось всего ничего.

– Да ну! Сядешь, доедешь до Албанцевой. Ты же хотел её адрес узнать?

– То есть, ты реально считаешь, что после смены чувак поедет именно к Албанцевой, а не к себе или к своей тëлке? – скептически закатываю я глаза.

– Надо сделать так, чтобы поехал к Албанцевой, – подключаются девочки.

– Как?

Переглядываются.

– Передать ей что-то срочное. Мы что-нибудь передадим.

– А если не поедет?

– Не поедет, свалишь потихой, возьмешь такси и вернешься, – разводит руками Кислый. – Ты ж хотел подвиг, не?

– Подстава же! – угорая, качаю я головой.

– Решай, Макс! Да? Нет? – провокационно ухмыляется Сэм. – "Приключение"? Или – ну его и сидишь на жопе ровно, ждешь с моря погоды?

Перевожу взгляд на открытую тачку. Степвагон. Три ряда сидений. Лечь на последний ряд, и он меня не заметит.

– До конца смены сорок минут, – смотрю на телефон. – Девочки, отправьте его к Янке!

– Дай телефон второй, – протягивает руку Рита.

У меня всегда два. На основном программы слежения – и от отца, и от школы. Поэтому, я часто его оставляю там, где я должен находиться. А второй – чистый.

– Зачем?

– Скажем, он Янин, она на него лекции писала. Скажем, что нашли. Попросим передать Алле. Если он с Албанцевой общается, то сам и отвезет, зачем Алле отдавать?

– Логично!

Вручаю Сэму свой второй, чтобы по геолокации "остаться" в школе.

Девчонки сбегают к "Тепленькому". Терпеливо ждут, стоя как две пионерки, пока он договорит по телефону.

– Денег дайте, – выворачиваю карманы, – мало нала.

Забираю из рук пацанов несколько купюр. Распихиваю по карманам. Пока девчонки отвлекают охранника, обхожу стоянку и тихо проскальзываю в тачку.

Ася улыбается во все тридцать два и, покусывая губу, флиртует,отвлекая его. Трындец ей от Сэмыча! Смеясь, падаю на задний ряд сидений. Надеюсь, не придушит еë. Для меня же девчонка старается. Охранник забирает из ее рук телефон.

Пока он сдает смену, устраиваюсь поудобнее.

Идея дурацкая. Даже если сработает, что делать дальше плана нет. Но раз уж приключение началось, то – ни шагу назад!

Тачка трогается с места. Закрываю глаза и расслабляюсь. Он включает климат контроль, становится тепло, веки наливаются тяжестью. Машина убаюкивающе покачивается.

– Дядь Вань, Яна дома или в больнице?

Сон снимает как рукой. Я превращаюсь в слух. Та-а-ак...

– Одна? Пропуск на тачку мою продлите. Сумка у меня еë с таблетками, в контейнере уже закончились, она просила завезти и ещё кое-что по мелочам... Я остаться могу, не вопрос!

Ещё через некоторое время.

– Ян, привет! Чего желает принцесса? – заигрывающе.

В груди кипит суп из ревности и не слитого тестостерона. Принцесса, да?

Для меня её телефон, значит, не доступен, а для Тепленького – пожалуйста. Хотя, конечно, может, и на домашний звонит. Но "принцессу" я все равно не оценил.

– Ладно, не бухти. Я приеду сейчас. Купить что-то? Нет? Жрать хочу как волк, приготовленно что-нибудь?

Как к себе домой! Ты кто "Тепленький"? "Дядь Вань"? Может, брат? Слишком они по-свойски.

Машина скидывает скорость. Он открывает окно, переговаривается с охраной. В руках одного из бойцов автомат.

Воу! Куда я влип?! Вечер перестает быть томным.

"Тепленький" проезжает дальше, паркуется и выходит из тачки.

Присаживаюсь. За окнами темно. Территория огорожена по-серьезному. С одной стороны – высокий забор, прожектора, тонкая колючка по верху забора, на столбах камеры. Мда. Хоромы у моей принцессы не детские. С другой стороны – ряд двухэтажных однотипных, но респектабельных таунхаусов.

– Раз, два, три... Восемь.

Типа мини-городок такой, да? Между ограждением и таунхаусами под фонарями видны мангалы, беседки и уже заколоченный досками бассейн.

Плавно приоткрываю дверь, выскальзываю наружу. По второму этажу сплошной балкон на четыре окна. Высоко... Метра четыре до него. По стене шпалера с вьюном. Но хлипкая.

Оглядываюсь. До ворот далеко, в темноте не спалят. Забираюсь на капот, с него на крышу. С края тачки, перехватываюсь руками за низ балкона. Подтягиваюсь и... Вау-ля! Так себе охрана у вас, пацаны, на этом объекте.

Но зайти – это полдела, как выйти, вот вопрос. Или – выход там же где и вход?

На балконе кресло и столик. Я крадусь, проверяя закрыты ли двери и окна. Одно окно приоткрыто. Снимаю москитную сетку. Забираюсь внутрь.

Библиотека...

Макс, это беспредел. Ты забрался в чужой дом на охраняемом объекте. Тебе же конец!

Но уже ведь забрался. Назад не отмотаешь.

Снимаю кроссовки, чтобы не пачкать белый ковер. Кожаная куртка скрипит при движении. Палево. Тоже оставляю здесь, на подоконнике, за шторой.

Выглядываю из библиотеки. Снизу слышу голос моей Мышки. Уверенный, спокойный... С ней все в порядке. От бури противоречивых эмоций колбасит по-полной! Приключение, так приключение! Это тебе не тачку у бати угнать.

Приоткрываю пару дверей, заглядывая в комнаты, пока не натыкаюсь явно на девчачую.

На стене плазма на паузе. Аудиокнига какая-то. На противоположной стене – сабля! Неожиданно. Это немного сбивает меня с толку. Но на столе пачка накладок на глаза, как у неё. И смятый в комок мягкий пластик для лепки моделей.

Да! Это точно её комната.

Окей... Присаживаюсь в кресло у стола. Жду. От предвкушения подбрасывает. Такой горячий головокружительный мандраж! Поиграешь со мной немножко, Мышка?

Глава 14 – Пошинковать

ЯНА

Дома я пользуюсь исключительно микроволновкой. Газовая плита под запретом. Но сейчас рядом, за барной стойкой, сидит Миша. Поэтому я смело включаю газ. И ставлю на него жаркое в маленьком казане, что заказал еще в обед папа.

– Девочки тебе телефон с лекциями передали.

Слышу стук телефона о поверхность стола.

– Телефон с лекциями? – озадаченно пытаюсь сообразить. – Устинова и Ким?

– Да.

– Ладно, спасибо им.

Как только на чужом телефоне что-то открыть или запустить, вот в чем вопрос. Попрошу кого-нибудь, в конце концов. Мишу того же, как поест.

Пробегаюсь пальцами по столу, забираю телефон в карман.

– Миша, – отворачиваюсь, смущенно покусывая губы. – А... Шагалов?

– Что – Шагалов? – недовольно.

– Не спрашивал про меня?

– Нет. А спросил бы, я не ответил.

Нет, значит. В груди становится пусто и неприятно.

"Звонил, наверное, а я недоступна. А про Мишу он же не знает..." –  пытаюсь найти оправдание и успокоить это гадкое ощущение оборванности происходящего на середине и неизвестности.

– И вообще!... – по тону чувствую: будет очередное "отпевание" моего поцелуя с Добби.

– Стоп. Спасибо за ответ. Мнений на этот счет я достаточно выслушала! – обрываю я его.

– Яныч, не гони. Не твой же коленкор.

– Миша, а давай я тебе подружек выбирать буду, м? А то мне ни одна не нравится.

– Так ты ни одной и не знаешь! – хмыкает он.

– Вот! – поднимаю я многозначительно палец в верх. – И ты знать не должен с кем я тусуюсь. Но если уж так вышло, что папа тебя ангажировал следить за мной, держи своё мнение при себе.

– Не следить, а защищать.

– Шагалов вроде как не угрожает.

– Да он тебя чуть на дороге не угробил! – возмущенно. – Про остальное вообще молчу.

– Ой, всë! – неожиданно для себя бросаю фразочку Макса с его интонацией. – Сама разберусь с кем общаться.

Молчит.

– Чай поставить?

– Нет. Рубит что-то, устал. Поем и спать.

Сосредоточенно кладу ему в чашку жаркое, пытаясь не пронести мимо. Ставлю перед ним.

– Хлеб я сам, давай...

– Да нарезка там, Миш, – с досадой вздыхаю я. – Хотя, я и без глаз могу его хоть саблей пошинковать.

Но в самом начале моей слепоты, я пару раз прилично поранилась ножом. И все до сих пор паранойят.

– Оксана не звонила?

– Звонила, наверное. Только полковник мне телефон до сих пор не вернул.

– Не помирятся? На фоне твоей проблемы.

Мама ушла, когда я еще видела. Остаться с отцом был мой выбор. И одновременно – его отсутствие. Меня сразу же отправили в британскую школу. Папа категорически не выносит, когда до меня доходят какие-то их личные проблемы. Вот и на время развода, меня "удалили". Но по оговоркам, знаю, что было жестко.

Не помирятся, нет.

– Неа, – качаю головой. – Отец предателей не прощает.

– Ты тоже считаешь, что Оксана предатель?

Мама о Мише заботилась. Он ее уважает. Его родители из глубинки, и не очень благополучные. Я не видела их никогда. В четырнадцать отец забрал его к нам, под своё крыло, поставив маму перед фактом. Она сразу же приняла Мишу.

– Нет, я ее понимаю. Жизнь в военном городке под вечной охраной, без права на личную историю не предел мечтаний для красивой умной женщины. Но и его понимаю! Такая служба. Рядом должно быть послушное приложение, а не самостоятельная единица.

– А ты?

– А я-то что? Я уже взрослая. От папы мне не уйти. Я же все равно останусь его слабым звеном. Бывших дочерей не бывает. Да и не хочу я от него уходить. Поэтому, живем дальше! Все, слава богу, живы и кроме меня – здоровы.

– В школу то отпустил?

– Отпустит. Приятного аппетита. Ты у нас сегодня?

– Ага.

– Пойду я, книжку слушать.

Проходя мимо него, выставляю ладонь. Прикасается своей.

Здесь я знаю все до сантиметра и двигаюсь свободно. Все знают, что переставлять с места на место ничего нельзя.

Поднимаюсь по лестнице вверх, ступни тонут в густом ворсе мягкого ковролина.

Захожу в комнату. И что-то маленькой пчелкой вжикает на подсознании, словно несостыковка. Но слишком незначительно, чтобы я сконцентрировалась на этом.

Останавливаюсь, вспоминая куда положила пульт от плазмы.

Возле подушки, точно. Придерживаясь одной рукой за стену, поднимаю пульт. В голове рисуется комната. Ловлю себя на том, что стала забывать цвета. Картинка, увы, сереет и выцветает. А иногда цвета меняются или принимают в моем воображении какой-то неестественный вид, и я долго вспоминая, какого цвета был предмет.

Прорисовываю в деталях комнату, для профилактики памяти.

Вот здесь моя шашка должна быть.

Снимаю её со стены.

Занималась с семи лет. А потом... Всё. Отец запретил. Хоть она и не заточена, но папа боится, что при фланкеровке я могу ударить лезвием себе по лицу, шее или кисти. И травмироваться. Почти килограмм стали всë-таки.

Шашка ощущается в руках приятной тяжестью и знакомой формой. Перехватываю за рукоять, балансируя.

Я делаю это иногда, когда отца нет дома. Чтобы не потерять навык.

Отхожу на середину комнаты.

Размахивая шашкой прокручиваю её вокруг кисти. Рисую восьмерку и запускаю шашку по кругу, перехватывая за спиной левой рукой. Рисую пируэт левой, делая шаг вперед.

Скрип...

Застываю.

Я знаю этот звук. Так звучит моё кресло, если сидя на нём откатиться назад. А если оно пустое – то не скрипит. И тут же возвращается та самая пчёлка, что прожужжала на входе в комнату. Потому что дверь я оставляла открытой, а сейчас она была закрыта.

Медленно вращая кистью шашку между собой и отъехавшим креслом, слушаю оглушающее биение своего сердца.

Здесь кто-то есть. Теперь я очень явно чувствую присутствие. Моë громкое дыхание мешает мне слушать.

– Миша! – рявкаю я, вытягивая вперёд шашку.

Ощущаю, как все приходит в движение. Меня обдувает порывом воздуха. С рычанием рублю шашкой наотмашь перед собой.

Но мою руку жестко блокируют в запястье и локте.

– Тихо, не ори! – шепот в ухо.

Ноздри ловят знакомый запах. Руки исчезают. От шока шашка вываливается из моей вспотевшей кисти, с грохотом падая на ковер.

– Ян?! – с лестницы.

Как это может быть?! Стою как истукан.

– Яна? – заходит Миша. – Ты чего кричала?

– Аа... – сглатываю ком в горле. – Я это...

Господи, неужели Добби?! Как он это сделал?! Чокнутый придурок!

– Шашка упала... Неудачно... Напугалась я, – несу какую-то несуразную чушь.

– Ты нахрена еë трогаешь, а? – рассерженно.

Присаживаюсь, поднимаю. Разворачиваюсь к Мише лицом.

Здесь есть только одно место где можно быстро спрятаться. За торцом шкафа. И чтобы Миша не прошёл в комнату глубже. Иду сама к нему навстречу. Протягиваю шашку рукоятью вперёд. Забирает из моих рук.

– Фланкировку хотела вспомнить.

– Повязки снимут, вспомнишь. Дурëха...

Слышу, как уходит, дверь закрывается. Приглушённые шаги по лестницы отдаляются.

Разворачиваюсь, и дойдя до торца шкафа, упираю руки в бока.

– Шагалов! У тебя кукушка совсем сбита?!

– Привет, Албанцева, – истерично хихикает этот неадекватный. – Я соскучился.

МАКС

– Мышь, ты крутая! – качаю я в восхищении головой. – Я впечатлился.

– Как ты это сделал, неадекватный?

– Ты чего тут с саблями этими творила?!

– Шашки это. Как ты прошёл сюда?!

– Это не так интересно, как вот это вот твоë... – пытаюсь подобрать слово.

– Фланкировка это! А если бы ты очередь по заднице выхватил, интересней бы было?!

– Да, ладно! Кому я нужен?

– Или лезвием по голове своей глупой!

– Не рычи, Мышка. Я ж не думал, что ты в охраняемом замке живешь! Случайно вышло. Телефон почему отключен?

– Папа забрал. Макс...

Проводит рукой по распущенным волосам, откидывая их с лица назад.

Морщится недовольно прикоснувшись к накладкам. Потом к белой просвечивающей майке, пряча слишком откровенный видок. Закусив губу, отворачивается. Да ладно... я уже все  оценил!

Делаю шаг ближе. Отвожу с плеча пелену волос. Прижимаюсь к плечу губами.

– Ты нереальная...

– Ты тоже нереальный. Нереальный идиот.

– Тоже мне – новость! – целую в шею.

Зарываюсь носом в волосы, за ушком. Громко и жадно вдыхаю.

– А ты подумал, как ты отсюда выйдешь?

– Неа. Давай через пару часов будем думать? Нас прервали на самом интересном месте.

Кладу руки на плечи, медленно разворачиваю.

– Подожди, – скидывает, ведя плечом. – Я очки надену.

– Зачем?

– Мне так некомфортно.

– Почему?

В груди щемит от того, что она обламывается рядом со мной. Меня накрывает возмущением. Оно не к ней относится. А вообще...

Настойчивее разворачиваю.

– Из-за них? – глажу по виску, касаясь накладки.

– Ладно, дай очки, они на столе где-то. И будем думать, как тебя вывести! – чрезмерно деловито пытается съехать с вопроса, очевидно пряча неловкость.

В порыве, обнимаю еë, прижимаюсь губами к переносице.

Дергается. Сжимаю крепче.

Подхватываю под ягодицы, поднимаю.

С писком хватается за мои плечи, каскад белых, офигенно пахнущих волос накрывает нас сверху.

– Не пищи, Мышка! – шепчу я, кайфуя от порхающих ощущений в груди. – Иначе "Тепленький" спалит нас и приключение закончится. А мы еще все положенные шалости не нашалили.

– Его Миша зовут, – улыбается.

– Да мне похрен, как его зовут! – рычу я. – Где мой поцелуй?

Задираю лицо выше.

Обхватывая ладонями за скулы, она прикасается к моим губам своими. Но как только с жадным стоном пытаюсь углубить поцелуй, отстраняется.

– Эй!

Испуганно вдохнув, зажимает мой рот ладонью.

– Миш, подожди, я переодеваюсь! – громко и нервно.

– Окей, – прямо за дверью.

Как я не услышал?!

Исчезаю опять за шкафом. Да, достал уже! Цербер. Спи, иди!

– А ты чего хотел-то? – растерянно разглаживает на себе задравшуюся маечку. Сдергивает с кровати теплый длинный халат и быстро облачается. Вижу это всё  в отражении на плазме.

– А я ж тебе флешку с музыкой записал.

– А! Спасибо, – открывает, вставая в дверях.

– Вставить в плазму?

– Нет, я сама могу.

– А ты чего такая? – подозрительно.

– Какая? – настороженно.

– Взорванная.

– А я... отжималась.

Закатываю глаза, молча покатываясь от смеха. "Отжиматься" Вообще-то положено мне, Мышка. Если по канону. Но девочки сверху тоже охрененно!

– Ян, хватит. Тебе же нельзя, забыла? Никакой нагрузки.

Вообще-вообще никакой?! Совсем-совсем?! Старадальчески вбиваюсь затылком в стену.

Пока она отмазывается, тихо пробираюсь на её кровать, пытаясь  не попасть в поле зрения этого Миши. Не такая огромная как у меня, скорее полуторка. Встаю на колени, лицом к ней.

Наконец-то закрывает дверь.

– Макс?.. – шепотом.

Молчу. Выставляет свои ладони, с чуть подрагивающими пальчиками, словно мониторя ими комнату.

– Ты где?

И, словно чувствуя меня, разворачивается к кровати лицом.

Ааа! Офигеть!

Замирает.

Я подношу свою ладонь к еë. Но не касаюсь. Кожа пульсирует и покалывает, немеет! Наши ладони как магниты. Нужно прикладывать усилие, чтобы не слиплись.

Яна улыбается.

На меня накатывает блаженством и эйфорией. Тело сходит с ума, желая развивать это ощущение, требуя большей близости!

Пропускаю свои пальцы между ее. Сжимаю наши руки в замок.

– Янка... – шепчу я, голос срывается на хрипотцу.

Наши губы наконец-то встречаются!

Я так задыхаюсь от переизбытка эмоций, что не могу ее толком целовать. Как теленок тыкаюсь в неё носом и улыбаюсь.

Изнутри рвется что-то... Сладкое, горячее, невыносимое, удушающее, как ветер бьющий в лицо на большой скорости, и капельку болючее!