Текст книги "Плохие мальчики не влюбляются"

Первое, что я делаю по приезду в школу, высыпаю в урну все таблетки. И иду к нашей медсестре. Извиняюсь за истерику. И прошу у неё витамины, кальций…

Она, глядя в мои анализы, при мне наполняет пластиковые ячейки заново. Звонит Арине Ивановне, советуется с ней.

Протягивает мне распечатку от диетолога.

– Это твой коридор калорий с учётом нагрузок.

– Две с половиной тысячи?! – поднимаю на неё шокированный взгляд. – Да вы что?

– Если у тебя пятичасовая тренировка сейчас, то две с половиной тысячи, да.

Нет, я не могу этого принять. Тысяча – это мой верхний потолок перед соревнованиями. Больше нельзя.

Но я молча забираю распечатку с рекомендациями. Чувство вины и страха перед тем, что облажаюсь расцветает во всей красе. Меня рвет противоречивыми эмоциями.

Это чем же я столько калорий наем?

Это же какой жирной я буду??

Мне страшно!

Но и то, что может быть травма позвоночника страшно не меньше.

Ученики идут в столовую, на ужин. Разворачиваюсь в том же направлении. Возьму какой-нибудь омлет… и… салат! Белок и клетчатку.

Капец. Мама с Беллой меня уроют.

Оставляю в гардеробе куртку и рюкзак. На раздаче разбегаются глаза. Нервничаю. И беру я почему-то совсем не то что мне хочется, а совсем наоборот. То, что не хотела бы.

Уже когда иду с подносом, недоумеваю – зачем сделала так? Словно пытаясь оправдаться, что ем не для удовольствия, а по показаниям врача. У моих мозгов тоже дистрофия?

Я читала, что дефицит жировой ткани приводит к падению интеллекта. Нервная ткань не проводит сигналы.

Столики снова заняты. На автомате зачем-то отыскиваю взглядом Дагера. Он с кикерами. Глядя на меня, он что-то говорит Асе.

Она разворачивается. Машет мне рукой. У них за столом есть место. И я хочу туда сесть. Кикеры нормальные… Но с Дагером пересекаться не хочу. Мне неприятно, что меня используют, как флаг, которым можно помахать перед лицом Аси.

И неуверенно стою на месте.

– С дороги отойди, – кто-то недоброжелательно торопит меня сзади. Игнорирую, но, а какие, собственно, у меня варианты? Есть пустой столик в противоположном углу.

Но у моего же мозга дистрофия! Поэтому ноги ведут уже к кикерам.

– Привет всем, – присаживаюсь я.

Ставлю поднос напротив Дагера. Кикеры спорят о чем-то, весело хохочут.

– На что спорим? – азартно улыбается Яна.

– На бабки – скучно. Давай на желание, Раф?  – провокационно стучит по столу пальцами Макс.

– Спасибо… – ехидно улыбается тот. – Одно я уже проспорил.

– А мне показалось, тебе понравилось его исполнять, – хихикает Ася, стреляя в меня взглядом.

О, да. Все, наверное, видели, как мы целовались на танцполе. Поправляю волосы, пряча смущение.

– Есть и приятные моменты, бесспорно, – ухмыляется он. – Но пациент проблемный. Да и темная сторона в ней сильно заинтересована. Требую премию за вредность!

Забирает с Асиного подноса десерт. Сэм тут же переставляет Асе свой.

– А к "хлебу" – зрелищ! – кивает на кнут Яны, лежащий на столе. – Без всяких споров и желаний.

– Ян, жги! – подзадоривают её остальные.

Оглянувшись на охранника, зависшего с кружкой чая в телефоне, Албанцева берёт в руки кнут. И, размахнувшись, точно и резко щелкает им, сбивая лимон с лимонного дерева в кадке, что стоит за спиной Макса. Он, отклонившись, перехватывает его на лету, не позволяя упасть.

Все поворачиваются на щелчок кнута, но он уже спрятан под стол. Улыбаюсь "зрелищу". Янка – крутая.

– Кому чай с лимоном? – кладёт на стол лимон Макс.

– Вау! Супер! – тихо восторгаются все.

– Опасные женщины… – довольно ухмыляется Дагер.

Они уже поужинали, собираются на какой-то фильм в кинозал.

– Дин, пойдешь?

– Не могу, – пожимаю плечами. – Тренировка.

Мне еще откатывать вольную…

Все встают, Дагер немного тормозит, поднимаясь последним. Переставляет молча мне на поднос нетронутый десерт. И дёрнув слегка за хвост смывается тоже.

Вот что это было? Так и не снял с утра свой "белый плащ". Смотрю ему в спину, с наслаждением засовывая в рот ложку чего-то нежного и сладкого! Ммм…

Глава 7 – Хардкор

Рафаэль

На территории школы есть несколько знаковых дислокаций, которые сложились исторически. Например, турнички – это место тусовки Кикеров. А качели – Золотой стаи. И те, и те – мажоры, конечно. Но менталитет разный…

Сегодня я на тёмной стороне. И развалившись на деревянных досках качелей, смотрю в темнеющее небо.

Почему я здесь? Правильно… Потому что панорамные окна спортзала, где тренируется Динка прекрасно отсюда видны.

Я хочу смотреть. И не вижу повода обламывать себя в этом. Но смотрю не только я. Здесь целая стая. Динка в спортивном купальнике. Видок просто бомба. Двигается как богиня. Азарт и тестостерон плещется вокруг…

Окна близко, в зале горит свет, мы её видим, она нас – нет.

– Воронин, что-то ты приуныл, не? – троллят его парни. – Где горячее? Растяжечка там… Как выходные прошли?

– Отлично прошли выходные, – ухмыляется Паша.

– Ой, кого ты лечишь, – фыркаю я. – До центра Царëву прокатил? Шлемами постучались и попрощались. Это не в зачет.

– С чего это ты взял?

– А потом она в моей компании время проводила, Паша.

Встречаемся взглядами.

– Рафаэль, я не пойму, ты в игре?

– Нет, – улыбаюсь я.

– А чего землю вокруг неё вспахиваешь?

– Я всего лишь опроверг попытку мухляжа. Ничего же не было у вас.

– Кое-что было…

– Рассказывай! – подзуживают его парни.

Меня бомбит от его намеков.

– Рассказывать свои влажные фантазии Паша умеет, пусть покажет, если было, – осаживаю его я.

– Окей, Раф. Ты возвращаешься в чат и делаешь ставку на Царëву. Или – на себя. А я показываю кое-что интересное.

Черт! Неужели есть что показать?! Да ну… Динка сказала, что поцелуй был первый.

– Ты меня не впечатлишь, – качаю отрицательно головой. – Их впечатляй. Они ставки делали, не я.

– Ладно, Дагер, слив засчитан.

– Так, а где шоу?! Воронин! – возмущаются остальные. – Корми публику! Мы хлеба и зрелищ!

– Окей, небольшой анонс! Имеющий глаза да увидит, имеющий уши, да услышит…

Ухмыльнувшись, срывается с места и идёт к горящим окнам. Стучит Динке в окно. Та замирает, переводит хмурый взгляд на него. Присматривается…

Подкидывая, в руке мяч, подходит. Встает коленками на низкий широкий подоконник и открывает створку. Доносится музыка.

– Привет, Дин.

– Привет.

– Я кое-что тебе должен… – флиртует Паша. – За одну ценную вещь, потерянную по моей вине.

– Аа… – сдувает она выбившуюся на лицо прядь волос, очевидно теряясь.

Не могу сообразить, о чем речь. Мои испорченные мыслишки выдают только банальные интерпретации. Но это же бред!

Он демонстративно вынимает из кармана две купюры по пятьсот евро. И добавляет к ним ещё несколько…

– Ого… Расценки пошли! – тихо стебется стая. – Интересно за что именно? Хочется скабрезностей и  деталей…

– На столько мы договаривались, м? – взмахивает деньгами Паша.

Что происходит?! За что деньги?

Дина протягивает руку, чтобы вытащить их из его пальцев. Но он медленно отводит руку. Музыка меняется. Снижая голос Паша флиртует с Динкой, поймав её пальцы. Я не слышу, о чем они говорят.

Моë сердце надрывно колотится, откачивая кровь от мозгов.

«Ты хотел вмешаться!» – напоминаю я себе.

Складывая одной рукой купюры пополам, он пытается похабненько всунуть их ей под купальник, на бедре.

Царëва! Ну! Ты чего?!

Подрываюсь на ноги.Но Динка наотмашь лупит ему по наглой морде, деньги рассыпаются. Окно с грохотом закрывается.

Да-а-а, это мой аллигатор! Теперь – узнаю. Всë правильно! – с облегчением падаю обратно на качели.

Стая хохочет. Воронин, угорая, трет щеку.

– Коза резкая…

– Грубо, Паша, грубо. Учиться тебе ещё и учиться, – хлопаю ему по плечу. – Выбери мишень попроще, не позорься.

– Ну покажи класс сам, чего ты?

– Неа. Неинтересно, – высокомерно улыбаюсь я.

– Да ладно! Ты сдулся просто! Ким – мимо. Устинова – мимо. Боишься, что и с Царëвой пролетишь.

– Твои суждения обо мне, – поправляю рубашку.– Не являются модераторами моего поведения. Можешь не напрягаться.

– О-о-ой, всë! Душное ты создание, Дагер.

– Правильно говорить: «я не разумею, барин, высокой речи».

Вокруг опять хохот.

– Ладно, пацаны, пока но нулям, – констатирует "рефери".

– Не понял сейчас… – разворачиваюсь я, скользя взглядом по лицам. – На меня ставят?

– Естественно, Раф, – хлопает теперь меня по плечу Паша. – Это же твои правила… Ты их забыл?

Фак! Теперь я на месте Решетова, а Воронин на моëм? О-о-отлично!

"Это ты за Сэма меня, да? – поднимаю глаза на мгновение к небу. – Я неистово каюсь, слышишь?! Завязывай уже с наказаниями!"

Парни сваливают с качелей, я остаюсь. Подхожу ближе к окну. Наклоняюсь, поднимаю пятисотку. Остальные остались с Динкиной стороны на подоконнике.

Что за бабло? Оно накаляет меня. Я не могу придумать ему никакого объяснения. За что он мог ей заплатить?

Обхожу здание, иду внутрь. Захожу в женскую раздевалку. Засовываю деньги в карман еë куртки.

На выходе неожиданно сталкиваюсь с Диной. Рефлекторно подхватываю её за талию, чтобы не снести. Она босая… Такая хрупкая… На мгновение слепну, глохну, дыхание сбивается. Застываю. И мне становится смешно, что меня так прëт. А потом резко не смешно. Как это может быть?! Это же Динка. Я же на дух её не переносил! Бесился от её восторженных взглядов! Изменилась? Нет! Только внешне, внутри всë такая же – мясом наружу и без башни!

Видимо, изменился я? А я не хочу! Однако, таю и едва себя в руках держу, чтобы не поцеловать её снова.

Это даже близко не так, как с Асей. Там было через мозги. Просто – смог оценить девушку. А здесь – в обход мозгов! Неконтролируемо и неадекватно. Не выношу потерю контроля! Не выношу таким себя!

Мне хочется вскрыть свою грудную клетку, чтобы вычистить оттуда мешающий мне ровно дышать клубок эмоций.

– Пусти! – настороженно.

Отпускаю. В ее кулаке зажаты деньги. Те, с подоконника.

– Это очень плохая затея брать деньги у Паши, Дина.

– Неделя прошла, Дагер. Ты больше не мой «ангел».

– Я сам решаю сколько я кому ангел. Зачем ты взяла деньги?

– Они мне нужны! И это…

– Рафаэль, – заходит охранник. – Штраф.

– Черт! – психую я.

Нельзя заходить в женскую раздевалку, да.

– Выходи.

Выхожу. Но как преданный пёс жду ее возле выхода. Зачем? Я же не хочу. Одно дело – смотреть. Совсем другое – вот это всё! Про Пашу предупредил, как мог. Что еще?

Иди!

Давай…

Уходи отсюда!

Это не твой путь.

Выплюнь!

Пересиливая себя, двигаюсь в сторону спального корпуса. И все мои нервы словно натягиваются с каждым шагом, с которым я отдаляюсь от Динки. Что происходит? Я – против. Я не согласен. Как же свобода воли?

В комнате падаю на кровать, поворачиваясь лицом к стене. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Мне не нравится, черт возьми!

– Раф, ты чего? – спрашивает Кислицын.

– Нормально всё.

– А где Дина?

– А почему ты меня спрашиваешь? – рычу я. – Я что – слежу за ней?!

– Ооо. Ты хочешь об этом поговорить? – стебется он.

– Нет.

– Ну, если захочешь, я весь твой, – уже без сарказма.

– Ладно. Спасибо, Сань. Но я сам.

Сам? Ну, давай тогда делай сам что-нибудь. Но в первый раз у меня ни одной идеи. Ни одной!

Рафаэль: «Поговорим?»

Дина: «О чем?»

Рафаэль: «Про ТУ ситуацию между нами…»

***

Дина

Сегодня тепло…

На мягком настиле, возле турников тренируется команда черлидинг. Скоро межшкольные соревнования по баскетболу. Они будут там как группа поддержки. Чуть дальше на баскетбольной площадке играют парни.

Я повисаю на рукоходе. Обхожу круг. Навстречу мне – Рита. Останавливаемся, спрыгивая одновременно на землю.

– Тебя снимали сегодня с занятий…

У нас была общая лекция на два класса от какого-то маститого приглашённого профессора.

Киваю.

– Что-то случилось?

– Врач приезжал.

– У тебя травма?

– Пока – нет. Но есть кое-какие косяки.

Мимо пирамиды черлидеров, к нам идут Яна с Асей.

Гала спрыгивает с плеч девочек, которые стоят в основании пирамиды, словно случайно толкая Агнию. Ася, вскрикнув, теряет равновесие. Летит на мягкое покрытие, роняя телефон и рюкзак.

– Смотри, где ходишь! – фыркает Гала, мимоходом наступая на её телефон.

Яна подаёт руку Асе, начинается конфликт. За спиной Галы ещё четыре девки. Рита срывается туда. И я инстинктивно тоже иду следом. Они поддерживают меня. Я не могу стоять в стороне в такой ситуации.

Парни на баскетбольной площадке тормозят и  разворачиваются в сторону толпы ругающихся девчонок.

– Ну все лохушки в сборе! – втыкает руки в бока Гала, когда я встаю рядом с Асей. – Кузнечик во главе? А чего волосы не зеленые?

– Флейту вытащи, Гала, посвистывает, – собираю волосы в хвост.

Со стороны баскетбольной площадки хохот парней. Гала идёт пятнами.

– Ты чего, тварь, в себя поверила? – бросается в мою сторону.

Успеваю сделать шаг назад. Адреналин взрывает! Сейчас будет драка. Но Янка толкает её ногой в коленку. Потеряв равновесие Гала падает.

– Не надо на нашу территорию заходить. Здесь неустойчиво! – цедит Яна.

Остальные черлилерши возмущённо дергаются, но Рита делает шаг вперёд.

– Кто на ринопластику? – ведёт взглядом по ним.

Они всё выше её и крупнее, но не идиотки!

– Сучки… – мнутся они. – Совсем страх потеряли.

– Это мы просто ваш нашли, – отряхивает юбку Ася.

Оглядываюсь от необычного ощущения за спиной. Там уже стеной стоят кикеры. От них в спину – словно горячее излучение. Дагер помогает подняться Гале. И прохладно улыбаясь, отводит её в сторону. Тихо разговаривают, поглядывая на нас. Он изредка стучит об землю баскетбольным мячом.

Асю защищает… Агния очень хорошая. Но я рада, что она с Семёном, а не Дагером. Не хочу, чтобы её обидели.

Толпа расходится. Всё девочки со своими парнями, и я чувствую себя немного неуместно. Сэм возится с Асиным телефоном. Рита спиной опирается на Сашу, Яна с Максом игриво переглядываются.

И вот опять это ощущение горячей стены за спиной… Оглядываюсь. Мой мерзавец!

– Ты мне не отвечаешь, – стреляет взглядом на телефон в моей руке.

– Так бывает! Кто-то кому-то не отвечает, – дёргаю бровями.

– Да. Бывает.

Сегодня на его лице нет привычной чуть надменной улыбки. И в спортивном костюме выглядит непривычно. Но… Неизменно в белом костюме! Тяготеет к этому цвету. Ему идёт, надо признать.

На щеках румянец, тёмные глаза протыкают насквозь. Отвожу взгляд от его налитых кровью губ. Я помню их прикосновения.

Красивый гад.

Переступаю одной ногой через спортивную лавочку и сажусь на неё. Дагер садится напротив.

– Будь осторожна. Гала очень мстительная.

– Я всегда осторожна.

– Могу попробовать договориться, чтобы тебя переселили в комнату Аси и Риты.

И оставить Яну одну с этой гадюкой?

– Нет.

– Из принципа?

– Что ты от меня хочешь? Тебе приплачивают за заботу?

Не верю я в альтруизм мерзавца!

– Поговорить… – пристально и требовательно смотрит мне в глаза.

– Нет.

– Почему?

– Зачем это мне?

– Ну разве ты не хочешь сатисфакции? М? Никогда не поверю! Я хочу извиниться.

Пульс мой ускоряется. Меня начинает затягивать в ту реальность, и в то своё состояние. Очень страшное, на самом деле. Болючее, разрушительное, ранимое. И усилием воли, я отметаю его. Переходя в следующую стадию – куража, жестокости и пофигизма. Так гораздо лучше, да. На этом топливе можно жить!

– Хочешь? – подрагивают его губы.

– Хм… Хочу, – признаюсь я. – Но беседы и извинения мне недостаточно. Я же "чудовище". Я хочу «мяса», Дагер, иначе мне неинтересно.

– Какого мяса?

– Какого?…

Слепо смотрю вперёд. Мне сложно придумать для него что-нибудь подобное. Да и не верю я…

– Слабо тебе будет, ангел, дать мне сатисфакцию.

Мои глаза останавливаются на Асе.

– Ну? – дёргает бровью, следя за моим взглядом.

– Хочешь поговорить, да, про ЭТО? Окей. Но только при Устиновой. Пусть знает…

– Зачем?! – дёргается его лицо.

– «Мясо»… – зло ухмыляюсь я. – Я же правильно его нащупала?

Кусает нижнюю губу, морщится. Ну, я так и думала, собственно.

– Нет, так нет. Адью, ангел.

Подхватываю рюкзак. Ухожу. Слабо! Конечно же – слабо. Бледно ты будешь выглядеть, Дагер. Шансов на Агнию не останется вообще никаких. Ася принципиальная… грязненькое не любит.

Моё сердцебиение мучительно нарастает. Я иду, выпадая из реальности и прислушиваясь к себе. Зачем-то столкнул меня туда обратно. А я была уверенна, что меня никогда больше ничего так не тронет.

Извинения…

Зачем?

Я хочу, чтобы ты жил с этим. Может когда-нибудь что-то там у тебя щелкнет. Не зря же я так убивалась, чтобы тебя порвать.

– Дина! – догоняет меня, разворачивает за локоть к себе. – Зачем? Это же наше личное.

– Нет, это было публичное, ангел. Ты забыл?

– Но это ты же превратила это в публичное! – психует он. – Зачем?!

– А ты реально до сих пор не понимаешь? – с издёвкой смеюсь я.

Беспомощно взмахивает руками, глядя в небо.

– Не та инстанция, Дагер. Внизу попроси. Наши всё там.

– Царёва, у меня для тебя очень щедрое предложение в плане "мяса"! Я предлагаю совместный сеанс у психоаналитика. Два, три, десять. Сколько захочешь.

– Аха-ха! – потрясывает меня от весёлой ярости. – Неа! Только хардкор, Дагер, только Устинова!

– Не надо, Дин.

– Ну, не надо, так не надо. Можешь не бояться. Сама я ей не расскажу.

– Не поэтому.

– Пока.

Отворачиваюсь, но он хватает меня за руку. Тянет.

– Эй… Эй! У меня тренировка, вообще-то. Куда ты меня тащишь?!

– К Устиновой…

Ну, трындец!

Окей! Да будет мясо! Ещё раз.

Глава 8 – Травма

Рафаэль

Идиотская затея! Но какую стоило еще ждать от этой идиотки?

Я веду ее за руку в сторону Аси. Тащу.

Есть много причин, почему в это не стоит вмешивать Агнию. Первая – потому что нафига ей чужие проблемы? Вторая – да, это в "мясо" для меня. И я не хотел никогда и не хочу сейчас, чтобы кто-то знал. Тем более – Ася. Мне нравится с ней общаться. После Динкиных излияний это наверняка плавно сойдёт на нет.

Да и я только реабилитировался после игро-чата в глазах девчонок! Это было непросто.

Третье, и самое значимое сейчас для меня… ну тебя ж очевидно до сих пор саму рвёт, Кузнечик. Зачем тебе зрители на твоё "мясо"? Я же делаю это для того, чтобы перестало болеть.

Неправда, Рафаэль!

Ты делаешь это для того, чтобы в твоей жизни исчезло то, что тебя напрягает. Ломает твой… как это? "Образ Я". А Динка просто свидетель.

Опять неправда!

Жертва?

Ну в целом, да. Но когда тебя это трогало?

Она не жертва… Она хуже. Она…

Насильник! Изощрённый садист! А ты попал под раздачу. И тебе отчасти сломали психику, это же очевидно. Тебя "сделали", Дагер! И ты поэтому до сих пор перекрыт.

И снова вот не совсем правда. Психику ты ей тоже подправил. Причем, ты же это инициировал.

Нет! Она начала это!

Я не могу разобраться. С самого начала. Поэтому, я хочу этот разговор. И закрыть наконец-то тему. А потом уже без этого эха разобраться, что мне от нее надо и надо ли.

– Ася, можно тебя?

Фак!

В лицо бросается кровь.

Царёва просто реально крокодил… пиранья… акула! Каплю крови за километр чувствует. Отчего-то этот ее волшебный навык меня будоражит. Даже несмотря на то, что капля крови – моя. Удивительная тяга к саморазрушению. Впрочем, психоаналитик отмечал это тоже.

Ася, отделяясь от компании кикеров подходит к нам.

– Ну? – подтаскиваю за руку Динку.

– Тебе надо, ты и договаривайся.

Коза…

Ася, улыбаясь, поднимает бровь.

– Что происходит?

– Ась, ты не могла бы поприсутствовать при нашем разговоре?

Улыбка на её лице застывает.

– Я не понимаю немного…

Взъерошиваю волосы.

– У нас есть проблема. Мы хотим её обсудить. Но Дина отказывается делать это наедине. Странно звучит, но… – развожу руками. – Я тебя очень прошу поучаствовать.

– А почему я?

– А кто? – хмурюсь.

Съедет, черт с ним! Может и к лучшему.

Ася тревожно переводит взгляд с Дины на меня и обратно.

Откажись!

– Ну, хорошо.

Да твою ж мать!

– Окей, – вдыхаю поглубже.

Киваю девочкам на огромный диван из искусственной травы, стоящий под кленами. Недавно смонтировали несколько таких объектов ландшафтного дизайна. Диван сразу облюбили. Сейчас там пусто.

Мы забираемся на него. Опираясь на спинку сажусь между девочками. Они, по-турецки, друг напротив друга.

Расстановка, конечно, ад. Партия бесперспективная. Но коли уж начали. Да плевать!

Кручу в пальцах брелок, пялясь на спортивную площадку.

– У вас всё нормально? – нервничает Ася.

– Нет, не совсем. Короче… – сглатываю я. – У нас есть неприятная предыстория. Мы с Диной соседи. Да не знаю я что рассказывать! – бросаю взгляд на Динку.

Ася тоже переводит на неё взгляд.

– Давай начнём с того, что я была неуклюжим уродцем и ты меня презирал. Обесцвеченный Буратино в веснушках! Сильно отстающая в развитии от остальных девочек.

Лицо Аси дёргается. Дина продолжает.

– А Раф всегда был красивым! – улыбается Дина. – Не таким как все. Особенным. Он так играл на скрипке, словно за этим стояла какая-то неизмеримая глубина чувств. Но увы, это был просто хороший слух.

– Это неправда. Я чувствую музыку.

– Нельзя чувствовать только музыку, Дагер, ты либо чувствуешь, либо нет! – фыркает Дина.

И она права, да. Поэтому я и не играю. В определенный момент мне стало не нравиться «чувствовать».

– И что случилось? – бормочет неловко Ася.

– Я была в него влюблена до одури, – смотрит мне в глаза Дина. – Мне казалось он – ангел.

Меня сводит от противоречивых чувств. Это ломающая помесь какой-то болезненности, отвращения, сожаления, тоски… И ещё всякого!

– Мне было одиннадцать-двенадцать-тринадцать! – рассерженно развожу я руками. – Что ты хотела от меня?!

– Что-то мне нехорошо уже, – достаёт из рюкзака бутылку воды Ася.

– В общем-то, я ничего не хотела. Я просто хотела… чтобы ты признал моё существование, наверное. Ты даже со мной не здоровался.

– Ты мне не нравилась! Мне вообще нравилась тогда другая, девочка. Старше! И это нормально!

– Да. Это факт. Но я очень много работала над этим и тренировалась, чтобы тебе понравиться. И… я достигла крутого результата. Я попала в сборную. Мне организовали сольное выступление. Это было просто космическое достижение для меня! Всё говорили – это претензия на золото! Но я думала только о Дагере…

Пульс мой ускоряется. Я возвращаюсь обратно в те события.

– Да ты бесила меня просто! Я не мог играть, когда ты слушала!

– В общем, в руках у меня было несколько пригласительных для учителей. Но я гордо потащилась к Дагеру, чтобы вручить именно ему. Маленькая дура… – зло и азартно смеется Динка.

– Ты не пришел? – сводит расстроенно брови Ася.

– Я…

Замолкаю.

– Он стоял в компании парней и девочек постарше. Я пригласила его при них. Он с презрением улыбнулся мне и сказал… Как ты сказал?? – щёлкает пальцами Дина.

– Я сказал, что… Боюсь, смогу заметить её на сцене, только если она выкрасит волосы в зелёный цвет.

– Кошмар… – искажается лицо Аси.

– А эта идиотка покрасила их. Из принципа! И подошла снова! Публично! Зачем?!

Изображая фейспалм закрываю глаза.

– Ооо! – азартно усмехается Динка. – Это была уже война, Дагер. Ты ранил меня… – срывается её голос, но она быстро берёт себя в руки. – Ранил публично! И мне захотелось истечь кровью тоже публично. Чтобы ты хоть что-то почувствовал.

– Это всё? – моргает Ася, блестящими глазами.

– Нет, это было начало! Царёва мастер драмы и ответок! Она подошла снова. Мне было неловко перед друзьями. Я психанул! Оттащил её в сторону. Наговорил ей что-то там ещё…

– Точнее, – поправляет Дина. – Он сказал, что лучше бы я побрилась налысо.

– Нет-нет-нет! – с ужасом качает головой Ася. – Не говори, что ты сделала это!

Мы оба киваем.

– Долбанутая… – качаю я головой, вспоминая тот кошмар и яркое чувство стыда за нас двоих.

– Ну я уже не могла дать заднюю! – пожимает плечами Динка. – Я искала его "глубину". Или её отсутствие. В этот момент стало уже неважно. Я порыдала… Взяла ножницы и обстригла под корень волосы.

Ася кусая губы, вытирает слезы.

– Было стрёмно… Надо мной издевались в школе, мать прессовала… Но меня, знаешь, тут же отпустило.

– Раф… – смотрит мне в глаза Ася, – неужели тебя на тронуло?

– Честно?.. Меня порвало, да. Она упорно ходила в школу. И… Всё, что происходило вокруг… Какой-то жёсткий буллинг… Мне первому хотелось её закопать за происходящее! Но, я вдруг понял, что, её Фаберже, гораздо круче моих Фаберже. А та девочка, что мне нравилась, вдруг показалась тупой пробкой. Дешёвой, к тому же. Динка мне обломала первую влюблённость! Но – да. Меня порвало.

– Мама купила мне парик. Пышное каре. Я перекрасила его в розовый и подарила Дагеру! Ему он шёл больше, – смеётся опять, но глаза тоже блестят. – А вместо этого, я зафигачила себе пирсинг в губу.

Облизывает своё колечко.

А у меня он сохранился кстати – её розовый парик. Почему-то не смог выкинуть.

– Не то, чтобы я хочу оправдаться… Но я в итоге хотел подойти к ней сам. Сказать, что приду, черт возьми, на это долбанное выступление! Но… Ты перестала со мной здороваться даже.

– К тому моменту меня уже выперли из сборной и отменили выступление за неподобающий вид. Да и мне уже было не надо. Отпустило… Мать увезла меня из "Швейцарии" в другой интернат.

– Ещё неизвестно, чья психика пострадала сильнее, Царёва! – забираю из рук Аси воду, жадно допиваю до дна.

Меня обламывало, что всплывет то, что я причина ее неадеквата. Эти обстриженные волосы  – это был трындец. Дед бы меня перестал уважать.

– И ты так ничего и не сделал? – шмыгает носом Ася.

– Что, вашу мать, я должен был делать? Что?! Нет, я сделал… Для себя. Что можно сделать ещё в тринадцать лет, когда тебя такого, сука, классного, натыкали мордой в дерьмо? Только отъехать в какое-то состояние, где всё происходящее не знаю… запланированная норма, что ли. Я сменил круг общения на тех, кого бы это не обломало! Подкрутил немного цинизма, пофигизма и сволочизма. И всё показалось не так уж и трагично. Просто – дура. Её проблемы! Живём дальше!

– Есть у тебя там что-нибудь?! – зло толкает кулаком Ася ему в грудь.

– Да. Там у меня травма от этого зелёного аллигатора! – зло шиплю на Динку.

Как воспринимать после этого экзерсиса других людей, если у тебя есть некое мерило? А ты даже не можешь понять в силу возраста, что мерить этим мерилом, но… Оно впечатлило. И всё остальное вокруг – как манекены, неспособные на поступки.

Мой психоаналитик бы сказал, что я вытеснил этот опыт. Так и есть, да. Я до этого момента не помнил даже деталей, наверное. Ну а как с ним дальше жить? Жевать постоянно? Это слишком уничижительно. А мне нравится быть классным…

– Мне было тринадцать. Я понятия не имел, что надо делать с шизанутыми девочками! Ясно тебе! – повышаю я голос. – Ты сама это всё замутила!

– Какой же ты бесчувственный придурок, Раф, – вздыхает Ася. – Обрезать девочке волосы в тринадцать – это даже хуже, чем твой пикап! Так тебе и надо.

– Ну да…

Сползаю, ложась на спину. Сдергивая рюкзак, и вытирая мокрые щеки Ася уходит. Мы остаёмся с Диной вдвоём. Обнимая себя за колени, смотрит Асе вслед.

– Довольна?

– Нормально, – пожимает плечами.

– Какого я это всё затеял, напомни?

– Извиниться хотел.

– Расхотел…

Аккуратно сгребая её светлую гриву на затылке, силой укладываю к себе головой на живот. Меня немного успокаивает эта близость.

Смотрим в серое небо. Пасмурно, тучи клубятся. Пульс колотится.

Динка, вытянув руку вверх, пальцем обводит клубящиеся тучи. Пальцами веду по ее лицу. Щеки мокрые, губы улыбаются.

– Господи… Какая же ты дура… – еле ворочаю я языком. – Свалилась на мою голову… Как ты меня достала… Когда ты уже свалишь… На свою олимпиаду.

– Ладно. Так и быть. Прощаю тебя мерзавец.

– Спасибо.

– Но – не приближайся.

– Легко.

Теперь ведь должно быть легко, да?