Текст книги "Похититель разбитых сердец"

– А не сделал я это потому, – продолжил Сид, – что условия обучения довольно стрессовые. Тебе и так было слишком больно в последние дни… и годы. Чтобы продолжать испытывать тебя на прочность.

– У вас настолько тяжело учиться?

– Настолько, – кивнул эльф.

– Зато эффективно, – добавила Элина. – Если справишься, то жизнь твоя станет гораздо интереснее.

– А если не справишься, то жизни этой и вовсе может не быть, – мило улыбнулся ей Сид. – Насколько я понимаю, та девушка, которая снимала квартиру у Ивашовой, не сумела защитить результаты летней практики?

– Она знала, на что идет, – пожала плечами Элина. – В договоре на обучение расписаны все риски.

– Так, – я наконец решила, что с меня хватит. – Не знаю, что у вас тут за секта, но забирайте тьму, осколки сердца или чего там вам нужно, и я пошла.

– Хорошо, – Элина хрустнула пальцами и посмотрела куда-то далеко-далеко сквозь меня. – Приходи завтра в это же время, и если не передумаешь, то так и сделаем.

– Как тебе? – спросил Сид светским тоном и протянул мне бутерброд с двумя кусочками копченой колбасы, на которых красовалась увядшая веточка укропа. Типичная, эталонная еда из театрального буфета.

– Что именно? – отозвалась я, размешивая сахар пластиковой ложечкой. В чае кружился толстый кусок лимона и осколок иллюзии, который я все никак не могла оттуда выловить.

После того как мы вышли из кабинета директрисы, я поняла, что разговор был ужасно тяжелым. У меня дергался глаз, а при мысли о том, чтобы идти на вокзал, садиться на электричку и ехать куда-то в темноту, хотелось просто расплакаться. Срочно требовалось тепло и спокойствие. Только где их взять?

– Скажи, – задумчиво спросила я у эльфа. – А если кто-то захочет перенестись из этой части филармонии в другую… которая обычная? Для этого надо выйти из здания и зайти обратно?

– Нет, зачем, – удивился Сид. – Можно сделать это в любом месте. Только лучше, чтобы свидетелей не было. А что? Решила, что все-таки хочешь послушать оперу?

– Нет, – я невольно улыбнулась. – В детстве тетя любила водить меня в театр, а потом падала в обморок, когда на вопрос «Что тебе там понравилось?» я отвечала «Буфет!».

– Понял, – отозвался эльф, подхватил меня под руку, ускорил шаг, а потом резко рванул вбок – так, что меня занесло на повороте – и толкнул неприметную дверь подсобки. Мир вокруг пошел волнами, я растерянно моргнула, и мы оказались в широком коридоре с красной ковровой дорожкой. Как будто кто-то сменил мне линзы в невидимых очках. Цвета стали ярче, линии четче, исчезли лишние тени и отражения.

– Ух ты, – я оглянулась, но позади был обычный коридор. Ни следа той двери, через которую мы только что прошли.

– Антракт вот-вот начнется, но если поспешим, то успеем до очереди, – сказал Сид. – Я угощаю.

И мы действительно успели, а еще заняли маленький круглый столик у окна – так что теперь я могла спокойно получать бутербродное удовольствие и одновременно любоваться на город.

– Э-эй? Как тебе? – повторил Сид.

– А, что? – отозвалась я, сделав глоток чая и чувствуя, как мелкая противная дрожь где-то под ложечкой наконец отступает. – Что именно? Бутерброды? Филармония?

– Элина, конечно, – усмехнулся эльф.

– Не знаю, – я прикусила губу. – Ты говорил вроде, что все станет понятнее… Только теперь наоборот, я чувствую себя совсем по-дурацки.

– Почему?

– Потому что вы говорили об очевидных для вас вещах, ничего не объясняя. Как будто я предмет мебели!

– Нет, – нахмурился Сид. – Никто не считает тебя мебелью. Даже наоборот. Ты показалась Элине… очень важной. И она наговорила такого, чего люди обычно от нее не слышат.

– Раскрыла тайны следствия? «Студенты умирают, а руководство вуза бездействует!» Свежие новости, во всех газетах города, так?

Сид поморщился:

– Мне жаль, что тебя это коснулось. Именно поэтому я не советую тебе идти к нам учиться.

– А я и не собиралась.

– Вот и отлично. Тогда завтра встречаемся в это же время, и все будет так, как я обещал.

– Без всяких подвохов? – прищурилась я.

– Без всяких, – кивнул эльф. – Вот увидишь, сразу станет лучше.

– Да куда уж лучше, – медленно и неискренне улыбнулась я. – Новые города, необычные переживания, удивительная архитектура. Последнюю неделю мир только и дарит мне впечатления. Экстремальный тур: «Всё включено», где «всё» – это действительно всё. Я вот только надеюсь, что там, в квартире, нет воющего по ночам призрака. А то многовато веселья на отдельно взятую меня.

– Могу проводить, – заявил Сид.

И вправду проводил: вызвал такси, доехал со мной до Дивногорска, заглянул в квартиру, сообщил, что все чисто, и тут же ушел.

И на что я вообще надеялась?..

Закрыв за эльфом дверь, я села на пол прямо в прихожей и долго истерически смеялась. То ли над собой, то ли над ситуацией в целом… не знаю. Просто так.

Проснулась я уже после полудня.

Организм решил отоспаться за все предыдущие ночи, когда я летела, плакала, волновалась и в целом занималась делами, которые не слишком сочетаются с отдыхом. Казалось, я только разделась и устроилась на диване, который неожиданно оказался удобным и очень уютным, решительно отогнала от себя мысль, что совсем недавно здесь спала… нет-нет, подумаю об этом завтра! И – хоп! – за окном уже яркое солнце, желудок сводит от голода, во дворе орут воробьи. Я прищурилась, потянулась и привычно подумала, что кто-то проспал будильник на телефоне…

Стоп.

Нового телефона у меня до сих пор не было.

Тогда что это звенело с утра?

Фантомное воспоминание о необходимости подниматься в девять?

Так. Если бы я была телефоном, то…

Я свесилась с дивана и привычным движением запустила руку туда, куда по закону подлости падают все вещи, накануне заботливо уложенные на соседнюю тумбочку. В поддиванную темноту. И даже почти не удивилась, вытащив наружу простенький кнопочный phillips, из тех, которые могут по месяцу без подзарядки жить. Вот он и… жил. В то время, как его хозяйка – уже нет.

Взяв телефон двумя пальцами, как скользкую опасную жабу, я отнесла его на кухню и устроила на подоконнике. А потом начала решительно сдирать с окна скотч, так, словно это было наиважнейшим занятием в мире.

Просто мне срочно надо было понять.

Смогу я здесь оставаться?

Или надо искать новое место для жилья?

Потому что красный скотч, как ни удивительно, нервировал больше всего.

Даже больше, чем знание о…

Когда я оторвала последнюю полоску, солнце ослепительно блеснуло в стеклах странным серебристо-сиреневым лучом, я зажмурилась, отвернулась, а когда открыла глаза, то на мгновение провалилась в тот самый искаженный, сдвинутый мир, что и вчера в филармонии. В нем разбросанные по всей кухне листы с записями выглядели удивительно органично, в их хаосе прослеживалась явная структура, и с первого взгляда становилось понятно, где лежат самые главные расчеты, а где черновики, на которые можно не обращать внимания. Я шагнула вперед и вытащила из раковины один из чертежей, особенно похожих на мои сны, перевернула и увидела, как на сероватой бумаге проступают буквы. В отличие от записей, которые я пыталась разобрать накануне, тут повествование было абсолютно понятным.

Я прочитала одну фразу, вторую… и тут реальность снова сдвинулась, и меня выкинуло обратно в обычный мир, где на подоконнике лежал гигантский комок скотча, а рядом с ним жужжал чужой телефон. Я подошла и осторожно посмотрела на крошечный черно-белый экран. Звонила некая Арина.

«Арина, – только что прочитала я. – Если ты это читаешь, значит я не послушала твоего совета. Прости, пожалуйста, но я не могла не попытаться. Но мне не хотелось бы, чтобы наши зелья и формулы пропали зря, поэтому вот как их найти…»

Я поднесла телефон к уху и сказала:

– Привет. Только это не…

– Привет, – перебили меня. – Я тоже не Арина. Но ты только не клади трубку, ладно?

Встретились мы через три часа, в уже знакомой мне пиццерии. Как раз хватило времени, чтобы постоять под горячим душем, прислонившись затылком к кафельной стенке, и подумать, не совершаю ли я величайшую глупость. А еще сгрести все листы с кухни в большой пакет и аккуратно засунуть в рюкзак – поместились тютелька в тютельку. И, конечно, вытащить гигантский комок скотча во двор и торжественно опустить его в мусорный бак.

На встречу я пришла раньше, чем мы договорились. Почти на час. Почему-то показалось очень важным не только назначить ее в знакомом месте, но и «обжить» сначала. Чтобы хоть какие-то вещи в этом мире оставались… хмм, изученными, вот. А то в последние пару дней мне то и дело казалось, что все мои знания о действительности летят под откос, а отдельные их кусочки и вовсе разбиваются, как подвески огромной хрустальной люстры. И мне не хотелось, совсем не хотелось знать, что будет, когда вся эта громада рухнет и брызнет во все стороны искорками-осколками. А значит, нужно находить отдельные крючки, чтобы удерживать ее на месте.

Островки спокойствия, во.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль колокольчик над дверью кафе звякнул, я подняла глаза и поняла, что пришли по мою душу. На первый взгляд ничего необычного: три девушки в неброской удобной одежде: джинсы, свитера, куртки. У одной рюкзак, у другой под мышкой тубус – они выглядели как студентки, забежавшие в кафе перехватить по чашке кофе и куску пиццы между парами. Но у всех троих на левом плече был пришит серебристый шеврон с черной-пречерной склянкой, ботинки у них, если присмотреться, были совсем не для города, а для горного туризма – с массивным протектором, грязные и заслуженные, и еще… Тут я наклонилась над чашкой и беззвучно проговорила: «Креститься надо, когда кажется. Или меньше эльфов разглядывать». Потому что на мгновение мне привиделась темная тень, которая скользнула следом за девушками с улицы, и тут же кофе остыл, музыка в колонках защелкала, а кто-то – наверно, особенно чувствительный – закашлялся в дальнем углу.

– Привет-привет-привет, – они опознали меня сразу, даже не понадобилось махать рукой. Подошли прямиком к столику и синхронно уселись на стулья, которые я уже пару раз доблестно не отдавала другим гостям – под предлогом того, что скоро придут подруги. И вот, пришли.

– Привет. – Я вытащила из рюкзака пакет и протянула через стол той, которая говорила со мной по телефону. Узнала по голосу. Коротко стриженная, с серебристо-серыми волосами, с длинной худой шеей, вздернутым носом и глазами навыкате, она напоминала милого мультяшного мышонка. Единственное: милые мышата вряд ли звонят незнакомцам и просят их привезти на встречу документы своих мертвых кураторов. – Всё, что нашла.

– Спасибо! – она так порывисто выхватила у меня из рук пачку листов и прижала их к сердцу, как будто это была по меньшей мере живая вода. Или философский камень. Смотря что там изучают в их странном универе.

– А вот на этом с обратной стороны написано, как искать спрятанные рецепты, – я вытащила из кармана лист, текст с которого получилось прочитать… Ну почти. Не до конца. – Я увидела кусок фразы, а потом буквы пропали. Но подумала, что вам он тоже нужен.

– Очень, – выдохнула девица слева, и тут я поняла, что остальные двое – близнецы, только выглядели они как иллюстрация для рекламы «вот это – человек в идеальном мире, а вот это – в суровой реальности». Обе зеленоглазые, с длинными черными волосами и светлой кожей, но та, что по левую руку, как Белоснежка из сказки, фарфорово-изысканная, а та, что по правую, – с дергающимся глазом и краешком рта, с широким шрамом через бровь, покусанными губами, красными веками и помятым лицом. – Слушай, на самом деле это… это…

– Да ты просто спасла нам жизнь, – припечатала ее сестра. Голоса у них оказались абсолютно одинаковые. – Если вдруг понадобится помощь…

– Говори, угу, – снова заговорила «мышка». – Кстати, я Даша, – и протянула мне руку с красивыми длинными пальцами, сплошь покрытыми пятнами и ожогами. – А это Мия и Лия.

– Если заплатите за мою пиццу и кофе, этого уже будет достаточно, – я улыбнулась. И продолжила, просто чтобы поддержать разговор: – А у вас же сейчас практика, да?

– Угу. На Столбах, – ответила Даша, и все трое синхронно повернули головы к окну, туда, где мелкий дождь рисовал на стекле дорожки.

– Круто… – протянула я, не зная, то ли восхищаться тем, что студентов отправляют в такую красоту на природу, то ли возмущаться, что их гонят туда в осеннюю слякотную погоду.

– А ты учиться к нам или преподавать? – спросила хорошенькая Мия, и мой только что обретенный призрак довольства и спокойствия развеялся как дым. – И кто тебя привел? Фейри?

– Куда привел? В квартиру?

– Не, в иней. – Мия жадно оглянулась на официанта, который принес заказ – огромную пиццу и большой чайник, – и, стоило ему отойти, тут же набросилась на еду, как путник из голодного края. Тем самым дав мне время подумать. Неприлично вроде как отвечать на вопрос вопросом, когда твой собеседник, урча и причмокивая, уничтожает пепперони и сырный соус. Хотя у Мии даже урчать получалось на редкость мило и изящно. Бывают же такие люди. В любой ситуации: в поездке, в спешке, в больнице, в деревне – они выглядят всегда идеально, как с фотографии в модном журнале. Прическа волосок к волоску, одежда не топорщится, соус по щекам не размазывается… Сравнивая себя с ними, в хорошем настроении думаешь о несправедливости бытия, а в плохом хочется порой удавиться. Вот как у них получается так выглядеть, а?

– Прости, – осторожно сказала я через минуту. В конце концов, я, кажется, только что сделала доброе дело, притащив сюда бумаги погибшей студентки. Так что кредит доверия на глупые вопросы у меня должен был быть. – Не очень понимаю, о чем ты. При чем здесь иней? И фейри? Это какой-то сленг?

Близняшки быстро переглянулись, а Даша пристально посмотрела на меня через стол, подозрительно прищурившись:

– То есть ты не подписывала договор?

– Нет. Какой договор?

– Так, – она судорожно одернула рукава. – Тогда, наверно, нам стоит уйти. Мы очень спешим, и…

– Стоп. Тут что-то не так, – перебила ее Лия. – Если бы она была не из наших, то не прочитала бы слова, написанные тьмой…

– Пожалуйста. – Я обхватила чашку с остывшим кофе так крепко, что пальцы побелели. – Хоть вы поговорите со мной нормально. Я же вам помогла, и…

– С нас голову снимут, – хмуро ответила Даша.

Но я все равно продолжала:

– А то и Сид, и Элина разговаривают так, как будто играют. Кошки с мышкой. Слова вроде все русские, а общая картинка не складывается.

В тот момент, когда я упомянула Элину, девушки ощутимо расслабились. Выдохнули. Исчезло ощущение, что они сейчас вскочат с места и убегут.

– Элина Владимировна? – на всякий случай уточнила Даша. – Директриса?

– Она самая.

– Ну тогда… наверно, ничего страшного, если мы поговорим. – Даша взяла со стола несколько зубочисток и принялась строить из них маленький колодец. – Она тебе про универ рассказывала… в целом?

– Сказала, что там учат полезным вещам. Интересным. А еще по ходу дела можно… хм, стрессануть. Или даже умереть. Хотя это уже Сид добавил.

– Сид – это кто?

– Высокий такой. Черноволосый, – тут я зависла, пытаясь подобрать слова, чтобы описать человеческими словами нечеловеческую внешность. Потому что получалось слишком банально. Не так. – О! И у него глаза фиолетовые. И… любит зеркала.

– А, Сиэннейд, – кивнула Даша. Точно, так же его называла директриса, но это нездешнее имя тут же вылетело у меня из головы, как только мы вышли из филармонии. И только теперь вспомнилось. – Значит, фейри.

То ли спросила.

То ли уточнила.

– Видимо, да, – я пожала плечами. Понятнее ситуация от этого знания не стала. Эльфы, фейри, чудесный народ… Хотя вон, я сама его в уме звала эльфом, пока имя не узнала. Так что логично.

– Мию и Лию тоже нашел фейри, – улыбнулась Даша. – Даэнлин. А меня – кворка.

– А может, это она нас проверяет, – задумчиво протянула Лия. Все это время она задумчиво возила вилкой по тарелке и вместо того, чтобы есть, отщипывала от пиццы кусочки корочки и выкладывала их полукругом. – Слишком как-то… легко все складывается, не кажется вам?

– Кто проверяет? – не поняла я.

– Ты. Или Элина. Или ты по ее заданию. Или…

– Так, – я не выдержала. – Знаете что. Меня бросил парень, отвалилась работа, денег почти нет, прошлая жизнь в жопе, какая-то чертовщина творится, и еще я заехала в квартиру, а там неделю назад умерла девушка, а теперь вы говорите, что я тут вас проверяю! Да если я что-то и проверяю, то свою крышу на прочность!

– Все логично в этой истории, – сочувственно кивнула Даша. – Кроме того, почему ты не поступила к нам на курс. Потому что… – она на секунду замерла, закусив губу. Лицо ее перекосилось, подбородок задрожал, и по щеке побежала слезинка. – Потому что мы все здесь такие. Понимаешь?

– Не понимаю, – ответила я. А потом подумала секунду… и зачем-то добавила: – Но очень хочу понять.

– …Потом я такая возвращаюсь из больницы, а мои вещи в прихожей стоят. В четырех коробках. Больших, правда. – Даша посмотрела на колодец из зубочисток, который в процессе рассказа вырос сантиметров на пятнадцать, оскалилась и щелкнула по нему пальцем. – И, понимаешь, я спокойненько так вызвала грузовое такси, отвезла все это к маме, там еще чай попила… с зефиркой. Потом надела любимую куртку и пошла. Куда-то, не знаю куда, просто думала: «Интересно, когда город закончится, я остановлюсь или буду дальше идти, пока не упаду?» А потом врезалась в столб.

Она показала себе на лоб:

– Видишь, шрам остался? Как у Гарри Поттера, – усмехнулась. – А когда искры из глаз сыпаться перестали, я подумала, что свихнулась, потому что рядом… – она художественно поводила руками по воздуху. – Ну, в общем, когда… если кворку увидишь, то поймешь, как я охренела.

– И дальше что? – осторожно спросила я, умолчав о том, что от услышанного тоже немного охренела. Или не немного. В каком-нибудь другом мире, с розовыми единорогами и вселенской справедливостью, таких историй и вовсе не должно было быть. О том, как муж заразил жену болезнью, которую подхватил от любовницы. А когда у жены из-за нее случился выкидыш, просто выставил ее из дома. Как ущербную. Не оправдавшую его надежд, вот.

– Дальше у жизни появился хоть какой-то смысл, – Даша пожала плечами. – Мне-то казалось, что он исчез и никогда больше не появится. Но видишь…

– …Видишь ли, учеба здесь – даже с опасными перспективами – оказалась для нас гораздо лучше серой рваной тряпки, в которую превратилось прошлое, – припечатала Лия. Лия, которой вечером накануне свадьбы жених написал, что уходит от нее к сетевой знакомой, потому что «ты что думала, незаменимая? вовсе нет!», а брошенная невеста не стала отменять запланированное путешествие на горнолыжный курорт, поехала одна, «удачно» спустилась по черной трассе и почти год провела в коме. – Одних бросили. Других подставили. Третьих разорили. И всех – предали. Ты лежишь и думаешь, где эта чертова справедливость? И тут оказывается, что она… есть. Ну, в такой вот извращенной форме.

– Видеть то, что не видят другие, – кивнула Мия, которая буквально вытащила сестру с того света, когда даже родители уже отчаялись. Сидела с ней днями и ночами. – Ходить по тропам, которые простым людям неизвестны. А главное… Не варить внутри себя всю эту злость. А тратить ее… на всякое.

– На что?

– Не скажу. Главное правило бойцовского клуба – не говорить о бойцовском клубе. Главное правило академии «Черный иней» – не посвящать в учебу посторонних.

– Интересно… – пробормотала я. И молча додумала. Интересно, почему Сид не позвал меня учиться? Я ведь и вправду была похожа на них. Почему им сразу предложили поступить… А мне – нет?

– В любом случае спасибо тебе еще раз. Огромное, – Даша положила на стол деньги. Тут хватало и на то, чтобы оплатить счет, и еще пара тысяч сверху оставалась. – Нам бежать пора, а то… Все и так фигово. Лейла и Арина были нашими кураторами, но даже с их помощью тяжело было.

– Потому что все группы по четверо, а нас – трое. Недобор на курсе.

– А уж когда они умерли… – Даша махнула рукой. – Но теперь хотя бы сможем найти их тайник с зельями.

– И спишем расчеты по практике.

– И список литературы.

– Чао!

Они разом встали и, прежде чем я успела ответить «Пока», улепетнули к дверям.

Я же медленно допила уже совсем холодный кофе, попросила счет, вышла на улицу и решительно зашагала к филармонии. Хотя до назначенного времени оставалось еще больше получаса, я поняла, что хочу кое-что проверить.

Я поняла, что у меня получилось, когда завернула за угол коридора и увидела на подоконнике горшок с каланхоэ. Потому что в нормальном мире ни один каланхоэ в здравом уме и трезвой памяти – или что там у растений в голове – не стал бы расти по диагонали из куска агатовой друзы. И держаться за собственное отражение в оконном стекле у него тоже не вышло бы. Так что я все же ухитрилась сама выйти в это странное изломанное измерение. Без помощи Сида.

Помогли мне в этом… города. Я быстро шагала, опустив глаза и не глядя по сторонам, пытаясь представить, что иду по собственноручно нарисованному коридору, в странном доме странного города, придуманного мной. Проводила в уме линии, разворачивала проекции, подвешивала на потолок вместо люстр хрустальных пауков, а возле входа в филармонию, который уже давно остался позади, представила двух мантикор. Их скорпионьи хвосты очень подходили сейчас к моему настроению.

Меня бросало то в жар, то в холод, как будто в крови разливалась отрава. Мне хотелось… то ли новой судьбы, то ли нового мира для жизни, то ли… Я прищурилась, вспоминая Сида. Его насмешливый и самодовольный взгляд, высокие скулы и то, как он обнимал меня при первой встрече. Его зазеркальную инаковость, его заботу и то, что он буквально поймал меня за руку на самом краю. На краю отчаяния. Не представляла – и даже представлять себе не хотела, – что бы я делала тут, прилетев в Красноярск без него.

Никогда не узнала бы про «Черный иней».

Вот это уж точно.

Дверь в кабинет директрисы как будто сама нашла меня, стоило подумать, что я готова к разговору. Я даже не успела подумать о том, как сложно будет ее отыскать, и вот же она. Минут пять я стояла на пороге, то поднимая сжатый кулак, то опуская, не решаясь постучать. Мне никогда не нравились кабинеты начальства. Никогда не нравились разговоры не по протоколу. Но время шло, скоро здесь должен был появиться Сид, а я боялась, что игру в намеки против двух противников проиграю. Так что нужно пользоваться случаем, пока Элина одна.

– Заходи, – сказала она мне, не поднимая взгляда от бумаг на столе. Теперь в кабинете было кресло для посетителей, большое, кожаное, блестящее, и еще огромный диван, и даже пара пуфиков, чтобы устраивать на них уставшие ноги. Но я дошла до центра ковра и застыла там, как накануне. – Решила?

– Пока нет. Я хотела спросить… Почему Сид не сказал мне сразу, что я могу учиться у вас?

– Почему бы тебе не спросить его самого? – Элина Владимировна покачала головой из стороны в сторону завораживающим змеиным движением. – Здесь и сейчас… то есть иногда он мой подчиненный, но конечное решение о том, звать будущего студента или нет, принимает он сам.

– Но вы же сами сказали мне…

– Мне показалось, что тебе это по плечу, – Элина улыбнулась. – Обычно я знакомлюсь с нашими учениками в день подписания договора. С тобой получилось чуть иначе. И то, что я тебе сказала… Считай это персональным приглашением.

– Зачем это вам?

– Думаю, так будет лучше.

– Кому?

Выражение лица у директрисы не изменилось, но я поняла, что задала правильный вопрос. Лучше будет точно не мне. Возможно, ей. Или академии в целом. Или Сиду…

– Всем, – сказала она. После крохотной паузы.

– Хорошо, – я опустила глаза и посмотрела на узор ковра, который перетекал и переливался, медленно меняясь прямо под ногами. Это слегка сводило с ума. – А если вы заберете у меня черноту из души и я уйду… То смогу потом передумать и вернуться?

– Нет, конечно, – Элина щелкнула по столу длинным ногтем, а потом провела черту, будто отсекая меня от себя. – Более того. Ты чисто физически больше не сможешь проникать в этот срез реальности. Он закроется для тебя навсегда. Через пару недель ты будешь считать все это… дурным сном. Но так ведь безопасней и спокойней жить, верно? – она усмехнулась и откинулась на спинку стула.

– Вас… – я хотела спросить, «вас и Сида», но почему-то осеклась в последний момент. – Вас я тоже буду считать дурным сном?

– Лично об этом позабочусь, – кивнула она. – Сиэннейда, кстати, ты тоже вряд ли когда-нибудь еще увидишь.

– Понятно, – ответила я и медленно выдохнула. Сердце стукнуло один раз. Второй. Третий. Кажется, так отмеряют время в особенно ответственные моменты в фильмах? Никогда не думала, что сама буду считать – «четыре… пять…» – понимая, что у меня осталось совсем мало времени, совсем чуть-чуть, чтобы решить… Что? Задачу, всех условий которой я не знаю?

Почувствовав еле уловимое движение воздуха за спиной, я оглянулась и увидела в дверях фиолетовоглазого. Он вопросительно поднял бровь и посмотрел сначала на директрису, потом на меня. Мол, о чем это вы тут без меня разговариваете, а?

– Проходи, – сказала Элина.

И, глядя на то, как Сид улыбается мне, подходя все ближе и ближе, я сорвалась. Все-таки упала за край. Может, мне надоело держать себя в руках и сдерживаться. Не, не, не… Не перечить, не выпускать эмоции наружу, не надеяться ни на что. Может, хотелось почувствовать себя «живой»… как тем самым людям, что используют для этого адреналиновые хобби. Может… В чем-то я пока не готова была признаться даже самой себе.

– Ну что? – спросил Сид. – Убираем тьму – и по домам?

– Подожди, – я виновато улыбнулась. – А можно мне сначала почитать договор… на учебу?