Текст книги "Когда упадут звёзды"

– Нет.

Джуд снова усмехнулся:

– Первый. – Он облокотился на одну руку, а кончиками пальцев второй руки нежно дотронулся до моих приоткрытых губ. Прикосновение парня, который обещал поднять для меня звезды обратно в небо, было таким невесомым, что напоминало легкое дуновение ветра. – Больше никому, кроме меня, нельзя целовать тебя, слышишь?

В этом и заключается главная наша проблема. Он сам решил, что я принадлежу только ему, но сам при этом целуется с кем захочет. Его лицемерие возмутило меня до глубины души, и я резко сразу окаменела в его руках, хотя по позвоночнику все еще бегали сладкие мурашки от его прикосновений.

– Я передумала. – И сделала попытку оттолкнуть его и вылезти из-под его тела, чем только сильнее рассмешила его. – Я не хочу с тобой целоваться.

– Хочешь. Я позабочусь о том, чтобы тебе было сейчас приятно.

– Я слышала о том, что целуешься ты так себе.

– Ну же, Бунтарка, скажи мне «да». – Его губы остановились всего в паре сантиметров от моих. Он облизнул нижнюю губу и замер в ожидании моего окончательного ответа. Я поняла, что он будет ждать сколько потребуется, даже если за это время все звезды на небе погаснут. Конечно, он бы ничего не сделал со мной без разрешения, но я все равно встревожилась. – Говори, ты хочешь, чтобы я тебя сейчас поцеловал?

Я хотела этого больше всего на свете. Стоит ли лишать себя этого удовольствия?

Я кивнула в знак согласия:

– Да.

Когда наши губы наконец-то соприкоснулись, он мягко улыбался. От этого прикосновения меня словно ударило током, но это еще был не сам поцелуй, а лишь небольшая прелюдия к нему. Джуд действовал не торопясь, будто совсем не рисковал своей жизнью и здоровьем, лежа на этой крыше. Я нежно обвила его шею руками. Быть может, так я спасу его от неминуемого падения.

И тогда он поцеловал меня. Поцеловал по-настоящему. Я немного выдохнула, и он воспользовался этим, чтобы лишь углубить наш поцелуй. Наши языки сплелись, и это было так странно, но одновременно так прекрасно. Он застонал, а я в ответ издала тихий хныкающий звук.

Не буду врать. Это был просто потрясающий поцелуй.

Я бы с радостью свалилась с этой крыши, только бы целоваться с ним дальше. Я не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался. Никогда.

Глава 10

Джуд

Поцелуй с Лилой разбудил внутри меня неведомые чувства. Я не мог оторваться от нее. Мой горячий член торчал колом, и она наверняка почувствовала это своим бедром. Она сильнее выгнула спину и вцепилась мне в плечи, ерзая по мне бедрами, и все мысли вдруг испарились из моей головы. Я толкал ее бедра своими, и от полной и безрассудной близости нас отделяла лишь тонкая ткань наших спортивных шорт.

Наш поцелуй очень быстро перерос в нечто большее. Мы с Лилой возбужденно терлись друг о друга, лежа на моей крыше, я переключился на ее нежную шею и целовал ее, зубами немного задевая ключицы. Она дернула меня за волосы, а я в этот момент лихорадочно размышлял, как бы еще доставить ей побольше удовольствия, чтобы она и думать не смела о том, чтобы целоваться с кем-то, кроме меня.

Но нельзя было продолжать в том же духе. Сейчас совсем не время для этого. Ее мама лежит при смерти, а я уже успел дать ей обещание.

– Ты всегда был хорошим другом моей Лилы. Однажды ей очень понадобится твоя помощь.

– Я всегда буду рядом. Я никогда ее не брошу.

– Я знаю, милый. Ей с тобой ведь очень повезло. Только пообещай мне кое-что, хорошо?

– Конечно. Все что угодно.

– Сделай так, чтобы ее первый раз навсегда ей запомнился.

В небольшом смятении я закашлялся, не будучи уверенным, что правильно ее понял:

– Первый раз?

Она тихо засмеялась:

– Я говорю про секс, Джуд. Не делай вид, что никогда не думал об этом. Хоть я и умираю, но я еще не ослепла. Я давно заметила, как ты смотришь на мою единственную дочь. Не торопись. Вы оба еще так молоды. Ваше время скоро придет, надо лишь немного подождать.

– Я… – я сдавленно усмехнулся, – это звучит так неловко.

– Секс – это естественно. Ничего постыдного в нем нет. Я очень рада, что вы с Лилой нашли друг друга. Иногда я сильно жалею о том, что… Хотя ладно, забудь. В жизни важно дождаться именно своего человека. А повстречать такого уже в девять лет – огромная удача.

Сжав всю свою силу воли, что была во мне, в кулак, я заставил себя немного отстраниться от Лилы и попытался попробовать успокоить свой каменный стояк. Задача была не из легких. Я так сильно хочу ее сейчас, что в глазах у меня резко задвоилось. Опершись на свои руки по обе стороны от ее красивого лица, я оглядел ее полные, распухшие от наших страстных поцелуев губы. Мне захотелось поставить на ней свою метку, как это делают всегда вампиры в бульварных девчачьих романах.

Она нежно посмотрела на меня, приоткрыв рот. Наклонившись к ней, я страстно поцеловал ее в шею. Я крепко впился в чересчур чувствительную кожу, чтобы точно удостовериться в том, что завтра на ней останется мой синяк.

Она только моя!

Когда я слез с нее и сел рядом, она вдруг спросила:

– Ты что, поставил мне только что засос?

– Ага.

Я горделиво откинулся на локти, а она лишь закатила глаза к небу и сказала: «Фу», но на губах ее играла веселая улыбка, так что, думаю, она была не против этого.

– Ну, и как тебе твой первый поцелуй, Бунтарка? – не удержавшись все же, спросил я и сразу же пожалел, что раскрыл свой рот.

– Неплохо. Я бы даже сказала, это было весьма приятно.

– «Весьма приятно»?

– Не хочу в очередной раз тешить твое раздутое самолюбие. – Она прикусила нижнюю губу, и ее лицо сразу же приобрело немного застенчивое выражение. В этот момент она была до ужаса милой и симпатичной. – Все поцелуи такие?

Я негромко хохотнул и потер лицо руками, пытаясь сдержать вырывающийся стон:

– Нет! Точно нет.

Она с торжествующим видом мне улыбнулась, как будто только что выиграла какой-то конкурс. И – да, она действительно выиграла. Это был, без сомнения, лучший и самый крутой поцелуй в моей жизни, потому что он был с моей Лилой. Уже было и не вспомнить, как давно я мечтал о том, чтобы это случилось между нами. Мы с ней уже много раз были близки к тому, чтобы в первый раз поцеловаться. Долгое и мучительное ожидание, желание и жажда – все это сделало наш первый поцелуй таким сладким.

Я не хотел останавливаться. Мне безумно хотелось еще продолжения.

– Это хорошо, – сказала мне Лила.

Улыбка вдруг пропала с ее лица и сменилась глубокой печалью в глазах. Такое выражение лица уже стало привычным для меня за последние несколько месяцев. Я вновь потянулся ближе к ней и нежно взял ее за руку.

– Я не ценила ее… Я думала, что она всегда будет рядом со мной, понимаешь?

Порой я немного забывал, какая Лила была миниатюрная, но в эту минуту она выглядела совсем уж маленькой и такой хрупкой и несчастной.

– Иди ко мне.

Я сел ближе и приобнял ее, крепко и нежно прижав к себе, пытаясь показать ей то, что я здесь и я рядом. Это, наверное, стало для Лилы последней каплей. Она тихо заплакала, и по ее лицу покатились крупные и горькие слезы. Больше всего на свете я желал забрать всю ее тяжелую боль себе. Если бы я только мог все это исправить, но, увы, это было не в моих силах, и это выводило меня из себя.

Я сглотнул комок, вставший в горле. Лила говорила сейчас о своей матери так, будто та уже умерла. Возможно, так ей было легче с этим смириться. С моей стороны было бы обманом утешать ее и пытаться вселить в нее ложную надежду на то, что все еще, быть может, наладится.

– Она была лучшей мамой на всем свете, – всхлипнула она.

Я кивнул в знак полного согласия. Я бы поставил ее в один ряд со своей единственной мамой, а она у меня была замечательная.

– Расскажи мне о чем-нибудь хорошем, Джуд, пожалуйста.

Я всю голову сломал, пока пытался вспомнить о чем-то хорошем, но вместо этого решил рассказать ей что-нибудь смешное. Благодаря Джесси у нас дома всегда было над чем громко посмеяться.

– Ты знала о том, что если засунуть виноград в микроволновку, то он там взорвется? Так вот, мы тоже узнали об этом только вчера, потому что Джесси вдруг взбрело в голову провести свой очередной нелепый эксперимент.

Лила тихо захихикала:

– Он и правда чокнутый! А что сказала на это ваша мама?

– Просто хмуро покачала головой и постаралась громко не рассмеяться. Джесси еще сказал, что теперь этим же способом можно готовить вкусный джем. Он растер все взорвавшиеся ягоды в пюре и намазал им сверху свой сэндвич с арахисовой пастой.

Теперь Лила уже захохотала в голос.

– Джесси ведь просто помешан на экспериментах над едой. Помнишь, как он раньше смешивал взрывную карамель с колой?

Я хмыкнул. Джесси тогда очень сильно расстроился из-за того, что у него не взорвался живот. Все ограничилось лишь тем, что он просто блевал без остановки.

– Кстати, ты знаешь, как по-настоящему зовут Капитана Кранча?[4]4
  Лицо марки кукурузных хлопьев.


[Закрыть] – Мне вспомнилась вдруг новая порция интересных фактов от моего брата Джесси.

– Нет. И как же?

– Капитан Горацио Магеллан Кранч.

– Да ладно. Ты все это выдумаешь!

– Не-а. Это чистая правда. А полное имя Минни Маус – Минерва. – Я окинул Лилу немного задумчивым взглядом. – Есть в тебе что-то от Минервы.

– Может быть. Ты знаешь, я теперь могу понять, почему она зовет себя Минни. С таким-то непростым имечком…

– Да… Уж кому, как не тебе, это понимать, Далила! [5]5
  Возлюбленная библейского героя Самсона. Предала его тем, что остригла ему волосы, пока он спал, лишив его силы.


[Закрыть]

Она вдруг поморщилась.

– Фу, никогда не называй меня так!

– Почему? По-моему, это прикольное имя.

– Серьезно?

– Ну да. Она ведь была библейской крутой обольстительницей.

– Она тогда предала Самсона. Кстати, даже не вздумай сейчас стричься, – сказала она.

– Это ты не вздумай стричь мои волосы, пока я мирно сплю.

– Звучит очень заманчиво.

– От тебя ведь всякого можно ожидать.

Лила опять громко засмеялась, и я поцеловал ее еще раз. И еще раз. И еще.

Меня разбудили тихие шаги мамы, вошедшей ко мне в комнату. Сонно моргнув, я немного размял свое плечо, онемевшее от лежания на полу. Я увидел мамино испуганное лицо и сразу понял, в чем дело.

– Ох, сыночек. Лила всю ночь была здесь с тобой? – прошептала тихо мама.

Я сонно сел и кивнул, запустив руку в свои длинные волосы. Глазами я нашел Лилу. Она все еще безмятежно спала на моей мягкой кровати, и я всерьез подумал о том, что, наверное, она давно уже не спала так крепко, как прямо сейчас. Именно по этой причине я и предложил ей прилечь здесь этой ночью, точнее, уже очень ранним утром. Она лишь успела снять свои кроссовки, и, как только ее голова коснулась подушки, тут же крепко уснула. Я немного колебался, стоит ли мне ложиться с ней рядом или нет, но в итоге расположился на твердом полу в спальном мешке. Нельзя сказать, что я сделал это из какого-то особого благородства или порыва. Мне всего семнадцать, и рядом с Лилой у меня сразу же встает, и это совершенно невозможно скрыть. Так что ложиться с ней в кровать я не стал из своих внутренних опасений, что во сне я не сдержу себя и начну об нее тереться, как мартовский кот.

– Не буди ее, – тихо сказал я маме.

Она только кивнула и печально улыбнулась. Пару секунд мы вместе с ней наблюдали за мирно спящей Лилой. Я собирался выйти из комнаты вместе с мамой, но стоило мне только дойти до двери, как я услышал сонный и тихий голос Лилы:

– Джуд?

Мама ненадолго замерла на месте в коридоре. Скрепя сердце я вернулся в свою спальню, всей душой презирая тот печальный факт, что в самый ужасный день своей жизни, проснувшись, меня она увидит первым. С другой стороны, это было и хорошо, что я буду рядом и смогу поддержать ее. Нам с мамой даже не нужно было ничего ей говорить. Лила, уже проснувшись, села на кровати, ее волнистые волосы растрепались, а ее лицо… я всем сердцем искренне надеюсь, что мне никогда в жизни больше не придется увидеть ее такой разбитой.

– Лила, милая, – мягко сказала моя мама. – Дерек недавно пришел за тобой, солнышко. Мне очень жаль. – Ее голос немного дрогнул, и было понятно, что она едва сдерживается, чтобы прямо сейчас не заплакать.

Лила не заплакала. Она не проронила ни единой слезинки. Пулей вскочив с моей кровати, она влезла в свои кроссовки.

– Я должна была быть там. Мне нужно было оставаться рядом со своей мамой!

Я потянулся к ней, чтобы немного приобнять, но она резко оттолкнула меня и быстро выбежала из комнаты. Я побежал за ней, но в коридоре столкнулся со своим папой.

– Оставь ее, сын. С ней сейчас рядом Дерек.

Теоретически, конечно, да, Дерек сейчас рядом с ней, но фактически он давно уже плюнул и забил на Лилу и Кэролайн. Он и отцом-то Лиле даже не является, но других близких родственников у нее теперь не осталось, только эта жалкая пародия на нормального родителя.

Я отчетливо услышал, как захлопнулась наша входная дверь, и на какое-то время в доме воцарилась мертвая и унылая тишина.

Из своей комнаты вышел сонный Броуди в одних трусах, почесывая лицо. Его русые волосы примялись от мягкой подушки.

– Что случилось? – спросил он, а через секунду, похоже, понял все и сам, не нуждаясь в чьих-то объяснениях. – Вот черт… Мама Лилы.

– Следи за своим языком, – машинально отчитала его мама.

– Что случилось с мамой Лилы? – Встревоженный голос Джесси сразу взлетел на пару октав выше обычного.

Я легко протиснулся мимо папы, оставив его отвечать на вопросы своего братишки. Сейчас я был нужен Лиле.

Босиком, в одних спортивных шортах и домашней футболке я быстро помчался к ее дому. Под моими ногами тихо захрустели осенние листья. Я подошел к распахнутой настежь двери и услышал крик.

– Где она? – кричала Лила откуда-то сверху.

– Успокойся сейчас же.

– Где моя мама? – Наверху со стуком захлопнулась дверь, и что-то разбилось.

– Лила, прекрати! – закричал вдруг Дерек.

– Как ты мог позволить им забрать ее? – пронзительно завопила она в ответ. – Я ведь даже не попрощалась с ней! Уйди. От. Меня! Не трогай меня!

Вот же мразь.

Стиснув руки в кулаки, за считаные секунды я быстро преодолел один лестничный пролет. Без особых церемоний и разговоров я оторвал Дерека от нее и отшвырнул его в противоположный конец коридора. Он врезался в стену с такой силой, что с одного из гвоздей упала небольшая фоторамка, и стекло на ней вдребезги разбилось.

Я крепко прижал Дерека к стене рукой и приблизился к нему вплотную.

– Ты что, лапал ее? – Мой голос дрожал от тихой ярости.

– Отвали от меня.

Он вдруг попытался высвободиться, но не смог бы даже со мной тягаться. Я выше его на добрых десять сантиметров, а еще у меня есть настоящие мышцы, а у него – одно лишь пивное милое брюшко.

Я с силой вцепился пальцами в его футболку и уставился ему прямо в глаза. Его лицо было краснее свеклы.

– Я еще раз спрашиваю, – зарычал я, – ТЫ…

– Джуд, сейчас же прекрати! Он ничего мне не сделал. Просто… перестань тут все ломать! – Она с трудом оттащила меня от Дерека за предплечье. Тот лишь злобно зыркнул на меня и расправил свои плечи.

Вне себя от дикой злости, я все еще не до конца понимал, что сейчас происходит. Я повернулся лицом к Лиле. Она сидела на своих коленях, держа в руках фотографию, упавшую со стены. На ней совсем маленькая Лила задувала четыре свечки на торте. Рядом с фотографии улыбалась ее мама. Кэролайн выглядела такой молодой и здоровой, ее зеленые озорные глаза излучали мягкий свет, а темные волосы блестели. Она смотрела на маленькую Лилу с такой радостью и всепоглощающей любовью, что от одного только мимолетного взгляда на эту фотографию и я чуть сам не заплакал.

– Иди к себе домой, Джуд, – тихо, но решительно сказала она.

– Он…

– Он ничего мне не сделал. Просто уходи. Я хочу побыть совсем одна.

Я отошел от Дерека на несколько небольших шагов.

– Извините, – с большим трудом выдавил я из себя извинения, взъерошив рукой свои волосы. В горле у меня вдруг пересохло. – Я подумал, что…

Он лишь с отвращением мотнул головой:

– Я понял, что ты там подумал. Ты же слышал, что она сказала тебе. Иди к себе домой.

Но я не мог так просто оставить ее и уйти. Так что по кровавым следам, которые оставила после себя Лила, я дошел до ее спальни. Она, видимо, немного порезалась, когда села прямо в груду тех осколков.

– Лила, мне правда очень жаль. Я…

Дверь ее комнаты резко захлопнулась прямо перед моим носом. Я прижался лбом к холодному дереву и вдалеке услышал, как изнутри повернулся замок. Она так сильно сейчас не хотела впускать меня, что заперлась одна в комнате. Я закрыл тихо глаза и приложил ладони к ее двери.

– Лила, впусти меня к себе, пожалуйста! Лила…

Я просил. Я умолял. Я понимал, что в этот момент выглядел жалким, но мне было на это совершенно наплевать. Она не должна была так поступать со мной и закрываться от меня. Я ведь ее лучший друг, и я люблю ее больше, чем кто-либо еще на этой дурацкой планете. Кэролайн больше нет, но я-то все еще стою прямо здесь, и я на коленях умоляю ее впустить меня к себе.

Я в самом деле очень сильно люблю ее. Я люблю ее уже целую вечность. Наверное, с того самого дня, когда нам было девять и она очень боялась утонуть в речке. Я любил ее, когда она врезала мне в четвертом классе.

Я любил ее, когда отдал ей свою любимую толстовку в девятом классе.

Я любил ее уже тогда, в десятом классе, когда она приходила ко мне на все футбольные матчи, чтобы поболеть за меня, несмотря на то что в последнее время она так редко веселилась и куда-то выбиралась из дома.

После того как Лила ушла из нашей команды чирлидерш, она все равно продолжала приходить на все футбольные матчи, потому что на них приходил и весь город. Обычно она садилась на большом стадионе вместе с моей семьей или с Броуди, в те дни, когда он не был сильно занят на своих важных родео. Помню, одним пятничным днем после школы я даже пытался отдать ей свою красивую джерси, чтобы она надела ее на матч, но она лишь кинула кофту мне прямо в лицо.

– И как мне это понимать? – Она хмуро посмотрела на синюю джерси, на которой золотистым цветом были напечатаны мое имя и номер «10».

– Это значит, что ты играешь в моей команде.

Это значит, что ты моя и больше ничья. Неужели ей это совсем непонятно?

Она бросила джерси мне в лицо и резко ушла.

Но я все равно ее сильно любил.

К сожалению, будучи тупым кретином и дураком, иногда я думал не своей головой, а членом. И так получилось, что мой член случайно оказался во рту у Эшли, а мой рот… тоже не остался без дела. Я мог бы сказать всем, что это случилось всего лишь один раз, но это было бы ложью.

Черт меня возьми!

– Бунтарка, сейчас же открой дверь. – Я с силой стукнул ладонью по двери. – Впусти меня!

Я ведь нужен тебе.

Лила вновь оставила меня без ответа. Дверь она мне так и не открыла. Я все стоял у двери как приклеенный и ждал, прислушиваясь к тихим звукам внутри комнаты. Когда я наконец услышал ее мягкие шаги, приближающиеся к двери, мое сердце вдруг бешено заколотилось. Я облегченно выдохнул и немного отошел от двери в ожидании того, что сейчас она откроется.

Спустя пару небольших секунд все мои надежды мигом рухнули. Она включила магнитофон и на всю мощность врубила Move Along! группы All-American Rejects. Я резко отпрыгнул от ее двери, вдруг осознав, для чего Лила так близко к ней подошла с другой стороны. Она поставила свой магнитофон прямо рядом с дверью и прибавила звук до самого максимума. Музыка заиграла так громко и яростно, что мне показалось, будто затряслись все стены.

Двигайся.

Да уж, здорово придумано, Бунтарка.

– Я все равно буду сидеть возле твоей двери, пока ты меня к себе не впустишь! – крикнул я ей, пытаясь переорать громкую музыку.

– ИДИ ДОМОЙ!

Я уселся около двери в комнату Лилы, расположив локти на своих согнутых коленях. Я бы еще так долго сидел и слушал ее сердитую эмо-музыку, если бы в поле моего зрения внезапно не попали грубые рабочие ботинки моего отца. Я поднял свой взгляд и встретился с ним глазами. Он стоял, стиснув крепко зубы, и выглядел примерно так, будто еще совсем немного, и он взорвется.

– Тебе пора идти в школу.

– Сегодня не пойду. – Я вытянул перед собой длинные ноги, скрестил руки на груди и откинулся спиной на деревянную дверь, приготовившись к длительному ожиданию.

– Джуд. – Папа резко ущипнул себя за переносицу и сквозь зубы зло процедил: – Быстро поднял свой тощий зад с пола и пошел домой. Иначе тебе сильно несдобровать. Ты ведь понял меня?

– Я не могу пойти сегодня в школу. Она ведь сейчас… – Пальцем я показал на закрытую дверь позади себя.

Ну же, папа, прошу, одумайся. По ту сторону двери сейчас сидит расстроенная девочка, которая, должно быть, навзрыд рыдает и никак не может остановиться. Как же я могу ее одну бросить?

Я не могу.

Я не брошу ее.

– Сегодня у тебя важный матч. Ты главный квотербек. – Как будто бы футбол что-то действительно значил для меня в этот самый момент. – Отправляйся прямо сейчас в школу и веди себя как настоящий мужчина. Сегодня все ждут от тебя только победы.

Веди себя как настоящий мужчина. Папина любимая фраза. Маккалистеры – победители, а не слабаки. Еще одна из его знаменитых цитат. Он ведь не желал принимать ничего, кроме победы, и только победы.

Если я не пойду сейчас с ним домой, то с рук мне это так просто не сойдет.

Мне пришлось повиноваться. Я несколько раз сильно и глубоко выдохнул через нос и поднялся на ноги. Сегодня была пятница, день футбольного матча. Ума не приложу, как я могу вести свою команду к победе в день, когда моя любимая Лила потеряла свою мать. Но все только этого от меня ждут.

Во время каждого пятничного матча я оставлял на футбольном поле все свои силы и всего себя. Каждую свою следующую победу я добывал кровью и по́том. Три недели назад во время очередного матча я даже заработал себе сотрясение, чем довел свою маму до слез, но уже в понедельник я был вынужден вернуться к изнуряющим тренировкам. Таков был тяжелый путь победителя. Нужно было оставаться в игре, несмотря ни на что.

Я не могу подвести своего единственного тренера. Товарищи по команде тоже рассчитывают на меня. И вообще, весь наш небольшой городок ждет от меня хорошей игры.

Но насколько бы сильно я ни старался и как бы здорово ни играл, у папы всегда находился очередной повод для критики. Я каждый раз с ужасом жду очередного завтрака в субботу, так как мой отец использует его именно для того, чтобы досконально разобрать мою пятничную игру и указать мне на все мои совершенные ошибки.

Конечно же, я очень люблю футбол и люблю своего папу. Но временами он бывает чересчур жестоким и бескомпромиссным. Он ведет себя как настоящий надзиратель и требует от меня только совершенства.

«Может, я и жестокий, но все это делаю ради твоего же блага», – повторял он часто, когда заставлял меня тренироваться даже в шесть утра по выходным. Так же он всегда теперь обращается и с Джесси, который прошлым летом занялся мотокроссом, и с Броуди и его соревнованиями по родео.

Мы обязаны быть лучшими в своем деле, меньшее у нас не котируется.

Но вот с Гидеоном папа совсем не знает, что делать. Мой брат всей душой ненавидит спорт. Вся ирония заключается именно в том, что у него есть все полноценные задатки, чтобы стать классным спортсменом, но Гидеон терпеть не может папины агрессивные методы, так что он делает все спустя рукава, что неизбежно приводит к длительным ссорам и сильному хлопанью дверьми.

Мы с папой направились прямиком к нашему дому по лужайке Тернеров. Похоже, я немного порезался, пока бежал босиком к Лиле в дом, и теперь мои стопы неприятно пощипывало при ходьбе.

– О чем ты только думал? Какого черта ты так сильно ударил Дерека? – спросил меня папа.

Он уже успел наябедничать на меня папе? Жалкий стукач и трус.

– Произошло небольшое недоразумение, – ответил я. Отец приподнял свои брови в ожидании моих дальнейших объяснений. – Я подумал, что… – Я сглотнул появившийся ком в горле. Мне стало стыдно, что я сразу подумал о самом худшем, но о своих действиях я не жалел. – Я подумал, что он неприлично ведет себя с Лилой, – выдавил из себя я, стараясь выразиться как можно мягче и не выставить себя последним ублюдком. – Я всего лишь хотел заступиться за нее.

– Ясно. – Папа понимающе мне кивнул и не сказал больше ни единого слова.

Мы пошли прямо по улице к нашему дому. Деревья поражали своим буйством ярких красок. Разноцветные осенние листья были раскрашены в разные цвета: оранжевый, красный, золотой, и все еще не успели окончательно завять и сгнить.

Завять и сгнить.

Я обернулся и бросил грустный и прощальный взгляд на дом Лилы с коричневой черепицей. После этого мы свернули дальше, и он совсем пропал из виду за ветками деревьев. В окне второго этажа мне померещилось ее грустное лицо. Но вряд ли она вообще думает обо мне в такой печальный момент, не говоря уже о том, чтобы наблюдать за мной из своего окна.

– Так ты и правда думаешь, что он вел себя неподобающим образом? Мне стоит обратить на это свое внимание? – спросил меня папа, когда мы уже подошли к крыльцу нашего дома.

К Хеллоуину мама мило украсила его тыковками и искусственными паутинами да еще и принесла откуда-то жуткое пугало и нарядила его в соломенную шляпу, клетчатую рубашку и рабочий комбинезон.

– Думаю, пока нет, но я все равно ни на минуту не доверяю этому типу.

– Если что-то вдруг заметишь, то сразу приходи и говори мне, понял? Не надо геройствовать и что-то придумывать самому. Если вдруг положение вещей ухудшится, о Дереке я лично позабочусь, а Лила переедет жить к нам.

Чего?

– Такое вообще возможно?

Он утвердительно кивнул:

– Кэролайн сделала такое распоряжение в своем завещании. На всякий случай.

Ох, ничего себе. Я об этом даже не знал, да и Лила вряд ли что-то знала. Но папа взял с меня слово держать свой язык за зубами, и я пообещал ему молчать.

Однако теперь это уже не имело никакого значения. Лила начала меня попросту игнорировать и всячески избегать любого общения со мной. Шли месяцы, и грустная девочка нашла себе новых лучших друзей. Теперь она ходит на какие-то неформальные тусовки. Все парни из этой компании красиво играют на гитаре, а девчонки носят сандалии с носками и не бреют подмышки.

Я перестал подкладывать ей в шкафчик свои записки. Перестал пытаться постоянно заговорить с ней. Перестал писать ей разные сообщения, она все равно никогда на них не отвечала.

Мне наплевать на то, чем она сейчас занимается и с кем.

И все это было бы просто чертовски замечательно, если бы это было действительно правдой. На самом же деле я очень скучаю по ее запаху весеннего дождя и жимолости.

Я скучаю по тому, как она нежно и страстно целовала меня. Так, будто я заменял ей весь кислород и без меня она совсем не могла дышать.

Я скучаю по ее искреннему смеху: низкому, гортанному и слегка неприличному. Я скучаю по ее родной улыбке. По всем разновидностям ее улыбки. По тому, как она улыбается, когда что-то замышляет и когда радуется, по ее простой милой улыбке и по ее застенчивой улыбке.

Я скучаю по всем нашим ссорам и спорам.

Я невообразимо скучаю по ней, но вместо того, чтобы тихо страдать, сидя на месте, я все так же встречаюсь с девчонками, которые не шарахаются от меня, как от огня. С такими хорошенькими девочками вроде Эшли, Меган и Кайли. О’кей, признаюсь, в моей койке даже однажды побывали и все три.

Но, черт возьми, Бунтарка продолжает сводить меня с ума и дальше.

Единственный способ перестать о ней думать – это притвориться, что ее для меня просто не существует.