Текст книги "Когда упадут звёзды"

– Боже мой, Бунтарка…

Я все возилась с пуговицами у него на джинсах, пока он окончательно не потерял все свое терпение и не отпихнул мою руку, чтобы самому помочь мне их расстегнуть. Затем он немного приспустил пояс своих боксеров, и у меня в горле вдруг образовался небольшой ком: его член сейчас оказался намного больше, чем в тот раз, когда я увидела его голым в душе.

Я продолжала пялиться на него. Потом подняла взгляд на Джуда, ожидая увидеть в его глазах насмешку, но его голубые глаза сильно потемнели, и в них не было ни намека на веселье.

– Если ты это сейчас не сделаешь, я сделаю все сам, – сказал он сдавленным голосом.

Я вдруг зажмурилась:

– Я хочу это сделать.

– Я тут уже состарюсь, пока ты сидишь и готовишься, так что…

Вся моя напускная храбрость вмиг испарилась и исчезла. Соблазнительницей я была все же никудышной.

– Я не знаю, как это все правильно делается. Вдруг я что-то сделаю не так?

Я резко поморщилась. В очередной раз я показала ему все свои слабости, став легкой мишенью для его дальнейших насмешек.

Он немного усмехнулся вполголоса:

– Поверь, что бы ты сейчас ни сделала, мне все равно будет очень хорошо. Для начала… возьми его в руку.

Я кивнула. Он тихо зашипел, когда я наконец-то дотронулась до него. Он был таким твердым у меня в руке, а кожа его была такой мягкой и бархатистой. У меня даже почти потекли слюни. Это было что-то невообразимое. Он сдвинул мою руку пониже, накрыл ее своей и крепко сжал. Затем его рука уткнулась мне в затылок и направила мою голову к нему вниз, до тех пор, пока мой рот не оказался лишь в паре сантиметров от головки его набухшего члена.

Я высунула свой язык и робко решила попробовать его на вкус, как будто я дегустировала новый вкус мороженого, перед тем как купить себе целое ведерко. Я лизнула его кончик, и он тихо выругался себе под нос. Осмелев, я оттолкнула его руку от себя и самостоятельно принялась лизать и сосать, внимательно следя за реакцией Джуда. Его рука нежно зарылась в мои волосы, а гортанные стоны, которые он издавал, так сильно завели меня, что я задвигала бедрами, пытаясь добиться хоть небольшого трения, пока ласкала его.

Благодаря сарафанному радио нашей школы я уже знала, что я была у него не первая, но я хотела сделать ему лучший минет в его жизни. При этом я совсем не ожидала, что мне так понравится это делать.

– Лила, черт, – сказал он севшим голосом. – Я прямо сейчас кончу. Не надо…

Это было предупреждение от него, но я его проигнорировала. Я хотела этого. Хотела его. Всего его целиком и полностью.

Я была готова ко всему. Так что даже когда он захотел резко отстраниться от меня, я продолжила с силой удерживать свою руку и губы на прежнем месте.

– Проклятье, Бунтарка!

Я подняла глаза и принялась наблюдать за ним. Мне нравилось смотреть на то, как из-за меня он терял остатки своего самообладания. Его закрытые глаза и приоткрытые губы были чертовски прекрасны, и я пожалела, что у меня нет с собой фотоаппарата, чтобы запечатлеть этот прекрасный момент.

Мне в горло вдруг полилась теплая и соленая жидкость, и я проглотила все до последней капли.

Когда я наконец отпустила его, то не удержалась и скорчила недовольную рожу, отчего он тихо рассмеялся.

– Она такая соленая, – пожаловалась я ему. От этого он еще сильнее развеселился, но смех этот был почти беззвучным, потому что не стоило забывать сейчас о том, что мы делали в его спальне то, чего делать совсем не должны.

– С днем рожденья меня. – Он сразу же разделся до трусов, выключил настольную лампу и лег в свою кровать. Расположившись с удобством ко мне спиной, он сказал:

– Закрой дверь, когда будешь выходить из комнаты.

Внутри у меня сразу же все упало. Но я крепко стиснула челюсти и сжала руки в кулаки, борясь со слезами, выступившими в этот момент у меня на глазах.

Если бы спальня его родителей не находилась немного дальше по коридору, то я бы точно как следует сильно хлопнула дверью по пути к себе. Но сейчас я не могла позволить себе даже этого.

Я три раза хорошо почистила зубы, плевалась и споласкивала рот раз за разом. Я пыталась избавиться от терпкого вкуса Джуда у себя во рту, но ничего мне не помогало.

Я все еще чувствовала его у себя на языке. Эта ночь обернулась для меня полным провалом. А самое ужасное – это то, что я оставила сверток с подарком у него в комнате.

Мне срочно нужно достать его, пока Джуд не добрался до него первым.

Глава 14

Джуд

– Видали, как Келли дико пожирает меня глазами? – спросил Риз, когда мы остановились, чтобы немного попить.

Несколько девчонок из чирлидерской команды сидели на стадионе и наблюдали за нашей очередной тренировкой. Не хочется лишний раз расстраивать Риза, но Келли интересует явно не он.

– Келли смотрит на Остина Армакоста. Он стоит прямо у тебя за спиной, – заметил я, попивая свой напиток с электролитами. Мама закупает их для меня оптом, чтобы они всегда имелись в нашей кладовке.

Риз резко обернулся, чтобы самостоятельно удостовериться в моих правдивых словах:

– Да что за облом… Я думал, она сейчас на меня так пялится.

– Чувак, на тебя никто и никогда не пялится, – сказал ему Тайлер, который был занят тем, что обливал свою голову холодной водой из пластиковой бутылки. – Ты так и умрешь девственником, смирись ты уже с этим.

– Какой-то ты слишком агрессивный. Брианна все еще тебе не дала?

– У меня теперь новая пассия, и это твоя мамка!

– Ну и козел же ты. Оставь мою маму в покое!

Еще несколько парней принялись не со зла подтрунивать над Ризом на тему его мамы вместе с Тайлером. Ризу давно уже пора было привыкнуть к этим приколам. Его мама – та еще горячая штучка, и ребята не устают поддевать его по этому поводу.

Я перестал дальше слушать, о чем они говорят, и потянулся к своему телефону. Пришло сообщение от Броуди. Прочитав его, я лишь усмехнулся.

Ли проводит обыск в твоей комнате.

Все вверх дном там перевернула.

Ты что-то у нее украл?

Только невинность и достоинство. Я до сих пор не могу поверить, что она и правда пошла на это. Но, черт побери, ни одна другая девчонка не проделывала со мной ничего столь возбуждающего и страстного. Если отбросить в сторону технику исполнения, то это был лучший минет, который мне только делали в моей жизни, и все потому, что на коленях передо мной стояла именно Бунтарка. Раньше я даже не смел о таком и мечтать.

Своеобразным бонусом мне служит то, что теперь она живет у нас в семье как воспитанница наших родителей. Папа не терпящим возражений тоном серьезно предупредил нас с Броуди о том, что Лила теперь для нас – запретная зона. Мы обязаны «относиться к ней с уважением». Как будто она заслужила мое уважение. Она вообще ничего хорошего не заслуживает.

Но если быть до конца честным, то вся эта ситуация с запретом только добавляет небольшой перчинки. Какие еще правила мы сможем нарушить?

– Это от нее у тебя тогда были лобковые вши? – спросил Остин у Тайлера, чем резко опустил меня с небес прямо на землю. Я засунул телефон обратно в сумку со спортинвентарем. Кажется, я пропустил довольно значительную часть разговора. – Какая гадость! Волосы-то хоть отросли потом снова?

– Отсоси мне, тогда и узнаешь!

В ответ Остин лишь показал Тайлеру свой средний палец.

– Встаем, дамы, – позвал нас тренер, резко хлопнув в ладоши. – Хорош сплетничать. Посмотрим, останутся ли у вас еще силы на разговорчики после нашего следующего упражнения. Строимся на координационную лестницу. Что делать дальше, вы прекрасно знаете.

– Проклятье, ненавижу челночный бег, – ворчал Тайлер, пока мы все строились вдоль линии ворот.

Послышался громкий и пронзительный звук свистка, и мы со всех ног бросились бежать к десятиярдовой линии. Не останавливаясь, мы повернулись и со всех ног побежали обратно к линии ворот. После этого мы побежали обратно, но на этот раз к двадцатиярдовой линии. Мы все бегали и бегали, и в конце концов мышцы на моих бедрах взвыли, а сам я насквозь промок от холодного пота.

К обеду на улице стало еще жарче, а под палящим дневным солнцем челночный бег был еще более неприятным занятием в целом мире. Но мы находимся в Техасе, где футбол – это не просто обычный спорт, а целая религия. Так что мы пахали как миленькие ради своего тренера, ради города и ради своей команды.

Я нормально отношусь ко всем упражнениям по физподготовке. Они пригодятся мне в тренировочном лагере для морпехов. И теперь я чувствую себя готовым, как никогда.

После нашей тренировки я направился к своему пикапу, и по дороге меня нагнал Риз. Лицо у него было пугающе пунцового цвета. Непонятно, что стало этому основной причиной: солнечный ожог или тепловой удар.

– Можешь меня подвезти? – спросил он, проведя рукой по влажным волосам, которые теперь были, скорее, рыжевато-коричневого оттенка, а не кричаще рыжими, какими были в детстве.

– Да, конечно, садись, без вопросов.

Риз вечно просит кого-нибудь подвезти его после тренировки. Развалюха, которую он называет своей машиной, бо́льшую часть времени проводит именно в ремонте, а не на дороге.

– Я тут подумал, – подал голос Риз, как только мы стремительно выехали со школьной парковки на двухполосную дорогу. Мы врубили кондиционер и громко включили музыку. – Я хочу пойти в армию вместе с тобой.

Какого черта? Это было очень неожиданно. Я знаю Риза с самого детского сада, и такое желание он изъявил в первый раз в своей жизни.

– Ты хочешь пойти со мной в морпехи? – с сомнением переспросил я.

– Ну да. Можно поступить на службу вдвоем. У них ведь есть парная программа, так что можем попасть в тренировочный лагерь даже вместе.

– Не знаю, точно ли все именно так устроено.

– Можно заранее поговорить с вербовщиком. Он наверняка знает, как там все устроено.

– Я собираюсь идти в третье подразделение. Это инфантерия, – объяснил ему я.

Может, у меня получится его от этого отговорить. Я уже все давно для себя распланировал. Через несколько недель я собираюсь поступить на начальную программу заблаговременного оформления для поступления на военную службу. Я хочу попасть в инфантерию, а затем планировал в разведку. Риз мне действительно был симпатичен. Он добрый малый. Не в обиду ему будет сказано, но я не вижу его морпехом.

– Да, я знаю. Я тоже теперь туда собираюсь. Девушки всегда сохнут по парням в форме. Представляю, сколько конфеток тогда прыгнет к нам прямо в койки…

Я резко перебил его:

– Не стоит идти на службу, если ты просто хочешь затащить кого-то в свою постель.

Святые небеса, он только и делает, что всегда говорит о сексе. Этот парень так сильно отчаялся, что это уже и за километр заметно, в том числе и самим девчонкам.

– Это мне понятно. Но это не главная причина, а так, приятный дополнительный бонус.

Я покачал головой:

– Нужна мотивация намного лучше. Это ведь огромная ответственность. Если ты решил пойти на службу, то назад пути нет. Передумать и уйти у тебя так просто уже не получится.

– Все это и так понятно, – огрызнулся Риз. – Я долго думал и принял окончательное решение. Я правда хочу на службу.

Я искоса взглянул на него. Кажется, Риз был настроен серьезно, но эта его идея с парной программой все еще вызывает у меня сомнения.

– Даже если это так, не факт, что мы с тобой окажемся там вместе. Тут уж как получится.

– С тобой или без тебя, так или иначе, я точно пойду в морпехи. Но все же, может, попробуем парную программу? Кое-что я уже разузнал: мы с тобой точно попадем в тренировочный лагерь вместе, а так как наши фамилии стоят очень близко друг к другу по алфавиту, есть большая вероятность того, что мы попадем в один взвод. А подписать контракт можно уже после этого, чтобы как следует обговорить все нужные нам условия в письменном виде.

Меня сильно впечатлили знания Риза. Похоже, он действительно немного изучал этот вопрос.

– Так ты все же не против? – спросил он меня.

Я не знал, что ответить сейчас Ризу. У меня и в мыслях не было отправляться на службу вместе с другом. Сколько себя помню, я всегда мечтал стать морпехом, и все мои знакомые давно и четко об этом знают. Я погрузился в небольшое молчание. Пока я размышлял о том, что сказать другу в ответ, мы повернули на неровную грунтовую дорогу, обрамленную колючим кустарником. Поблизости не было видно ни одного нормального дерева, так что от палящих солнечных лучей нас совсем ничего не спасало. Поэтому здесь всегда казалось как будто бы жарче, чем в других частях нашего города.

Риз живет в трейлере на небольшом участке, где не растет ничего, кроме редких пучков низкой травы. Его мама работает барменшей в баре «У дороги» на трассе. Они живут вдвоем. Раньше Риз часто любил сочинять, что они ездят в отпуск на море всей семьей, на деле же он просто ездил в Галвестон в гости к своему отцу. Но подозреваю, что отец Риза не особо был рад его компании, потому что в восьмом классе он совсем перестал с ним видеться.

– Раз уж тебе так и правда хочется… В любом случае я никак не смогу тебе в этом помешать, – наконец сказал я, когда мы подъехали к его трейлеру. За все те годы, что я дружу с Ризом, он еще ни разу не позвал меня к себе в гости. Думаю, он стесняется, хотя в этом нет его прямой вины. И вообще, я никогда бы не стал относиться к нему по-другому из-за того, сколько у него денег и где именно он живет.

Броуди терпеть не может этот район. Пару месяцев назад он поссорился с соседом Риза, держащим охотничьих собак в клетках возле своего ужасного дома. Когда Броуди прямо сказал ему о том, что это жестоко и бесчеловечно, этот мужик погнался за ним с ружьем. Он утверждал, что имеет полное право застрелить Броуди за то, что тот незаконно проник на его личную территорию. В течение нескольких недель Броуди только и делал, что говорил мне об этих собаках, пока в один прекрасный день я не заметил, что резко пропали и клетки, и собаки. Хм, это было странно.

– Все равно, еще раз подумай хорошенько, – посоветовал я Ризу.

– А тебе это зачем? – спросил он, вдруг повернув ко мне голову. – Скажи, почему ты так на этом зациклен? Просто, знаешь, чувак, если посмотреть на тебя со стороны, твоя жизнь – это просто сказка.

Я окинул взглядом старое корыто, припаркованное возле соседского дома. Терраса вся прогибалась под тяжестью кучи хлама: старый диван, столы без ножек, ржавые и неработающие бытовые приборы. И зачем им нужна стиральная машина и морозильная камера на крыльце?

– Во мне всегда было чувство долга, – ответил я на вопрос Риза. – Сколько себя помню, я всегда отчетливо знал, что должен это сделать. Мне кажется, в этом мое жизненное предназначение: защищать людей, которых я очень люблю. – Это прозвучало слащаво, но что тут поделаешь, я сказал Ризу чистую правду.

– Я тебя очень уважаю. Но у каждого есть свое мнение и свои собственные причины для того, чтобы пойти на эту службу.

– Я и не говорю, что твои причины менее важны.

– Дружище, ты явно на это мне намекнул.

Неправда. Он говорил только всякую чепуху про девчонок, а по факту так ничего мне и не объяснил, так что я совсем не понял, откуда взялась его претензия.

– Ну так почему ты хочешь пойти в армию? – снова спросил я его.

С минуту он тихо молчал, разглядывая сквозь лобовое стекло свой трейлер горчичного цвета с коричневой отделкой.

Когда я уже потерял надежду на то, что получу от него нормальный ответ, он вдруг признался:

– Мне просто хочется какой-то определенности в своей пустой жизни. У меня нет ни денег, ни хороших оценок, для того чтобы поступить в любой колледж, а едва сводить концы с концами, работая на заводе или на стройке, я не хочу. Так я точно ничего в жизни не добьюсь. Я хочу, чтобы у меня была хоть какая-то цель, понимаешь?

В этот миг я увидел его совсем новыми глазами. В школе Риз считался глупышом-балагуром, и многие, так же, как и я до этого момента, не воспринимали его всерьез.

– Да. Да, я тебя понимаю.

Он кивнул и потянулся к дверной ручке моей машины.

– Я подожду до твоего дня рождения, и, если ты не передумаешь, мы пойдем вместе, – пообещал я.

Восемнадцать Ризу исполнится уже в ноябре. До тех пор все еще сто раз может перемениться. Но если ему действительно хочется пойти в морпехи, то кто я такой, чтобы его отговаривать?

– Круто. – Он стукнул своим кулаком о мой в знак нашего прощания, взял свою спортивную сумку и вылез из моей машины.

Пока я ехал обратно, слушая тихий скрип шин о гравий, я задумался о том, как сильно жизнь Риза действительно отличается от моей. Далеко не всем везет так, как мне.

Нажав кнопку быстрого набора на телефоне, я позвонил Броуди.

– Чего звонишь?

– Хочешь вкусного тако с грудинкой? Угощаю.

– Сегодня что, какой-то праздник?

Я рассмеялся. Вот козел.

– Так пойдем за едой или нет? Я умираю от дикого голода.

– Ты же знаешь, от тако я никогда не откажусь. Но только давай не будем говорить о том, что я тебе вчера рассказал.

Броуди рассказал мне что-то до такой степени ужасное и отвратительное, что я до сих пор не могу переварить эту тяжелую информацию. Это случилось вчера вечером. Он был в стельку пьян и обкурен и после пожалел о том, что поделился этим даже со мной. Но забрать свои слова обратно он уже никак не мог, так что Броуди заставил меня честно пообещать ему, что я не расскажу об услышанном ни одной живой душе. Естественно, я могила.

Я хотел бы что-то для него сделать, как-то хоть немного помочь ему, но имею очень смутное представление о том, что можно было сделать в таком случае. Остается лишь быть рядом с ним, как и положено настоящему другу.

– Встретимся на нашем месте. Я выхожу с ранчо.

– Все, увидимся через десять минут.

Я положил трубку и бросил телефон в свой подстаканник. Я даже не вспомнил сейчас о Лиле и о том, что тако с грудинкой и пико-де-гайо – это ее любимое блюдо. Я не думал о ней вообще.

Глава 15

Джуд

С той самой ночи, когда Лила пришла ко мне тогда в комнату, прошло уже три дня, а мы с ней так и не обмолвились между собой ни единым словом. Она то постоянно бегала, то гуляла вместе со своей горячей подружкой, то работала. Она устроилась на временную работу в садоводческий магазин. Мама сказала, что у Лилы есть некая особая способность к выращиванию различных растений и что, если постараться, она может вырастить что угодно. Я поборол большой соблазн сказать ей, что знаю это на собственном опыте. Шишка у меня в штанах вырастает каждый раз до больших размеров, когда Лила заходит в комнату, что причиняет мне массу неудобств.

Сегодня она не пришла домой к семейному ужину. Броуди уехал на важные соревнования по родео на все выходные. Джесси пришел домой со дня открытых дверей на гоночной трассе и весь ужин без умолку болтал о том, что он станет следующей незабываемой сенсацией в мире мотокросса. Гидеон сидел и молчал, все было как обычно.

Пока я поедал свою запеканку с курицей и брокколи, я не обращал никакого внимания на то, что сейчас говорит папа. В этот раз он отчитывал Гидеона, а не меня.

– На следующей неделе ты переходишь в старшую школу. Ты уже выбрал себе новые внеклассные занятия? Каким спортом ты займешься? – теребил папа вопросами моего брата.

– В мире, помимо твоего спорта, существуют и другие важные вещи, – ответил ему Гидеон, тыкая вилкой в несчастный кусок брокколи.

– Спорт учит нас жизни. Учит, как правильно работать в команде! Спорт учит выигрывать и проигрывать. Спорт приучает людей бороться и не сдаваться!

Я уже доел свою порцию и быстро допил остатки холодной воды из стакана. Поставив стакан обратно на стол, откинулся на спинку стула и громко зевнул. От ужасной жары и усталости, накопившейся после длинной и трудной недели, полной нагруженных футбольных тренировок, меня стало клонить в сон. Помимо всего прочего, сегодня была еще и суббота, поэтому папа весь день гонял меня, заставляя то стричь наш газон, то чинить все, что было сломано у нас дома, как будто я был его личным слугой. Так что я совсем вымотался, а мысли мои парили где-то далеко отсюда.

– Можно я уже пойду? – спросил я, постукивая сильными пальцами по дубовому столу. Мне не терпелось поскорее уйти к себе.

У нас дома не принято было вставать и уходить из-за стола без разрешения. Вообще, дома мы следуем странному своду правил. Пить алкоголь нам разрешается, естественно, за исключением, конечно, тех случаев, когда мы садимся за руль. Драться нам тоже можно, а иногда это даже поощряется, что странно. Если нам и полагается в определенное время быть дома в своей кровати, то я не в курсе этого, потому что меня ни разу и никто из родителей еще не ругал за то, что я поздно прихожу домой. Если мы приходим домой целыми и невредимыми и исправно исполняем все свои домашние обязанности, не жалуясь на усталость или похмелье, то считается, что у нас все нормально.

При этом нужно всегда спрашивать разрешения, чтобы после еды встать из-за стола. Мы обязаны всегда выполнять домашние дела согласно специальной таблице, которая висит на холодильнике. В случае наших крупных и значимых достижений, чаще всего связанных именно со спортом, рядом с нашими именами на таблице прикрепляются красивые золотые звездочки. При этом победа, конечно же, является обязательным и необходимым условием такой награды. Мы регулярно самостоятельно убираемся в своих комнатах. Оставить мокрое полотенце после себя на полу в ванной считается серьезным преступлением. Корзины с грязным бельем должны всегда стоять в прачечной в восемь утра каждое воскресенье, а если забудешь принести свое белье – будь добр тогда стирай его сам.

Нас муштруют так, как будто мы все поголовно служим в морской пехоте США.

Папа отвлекся на меня на небольшую секунду и кивнул, разрешив мне уйти, а затем вновь повернулся лицом к Гидеону. Мой брат выглядел сейчас так, словно ждал своего расстрела. Я искренне сочувствовал Гидеону. Быть объектом папиного осуждения – испытание далеко не из легких.

– Ты хоть раз слышал, чтобы Джуд нам жаловался из-за того, что ему нужно снова идти на очередную футбольную тренировку? – накинулся папа на Гидеона, пока я был занят тем, что полоскал от остатков пищи свою тарелку и загружал ее в посудомоечную машину. – Он хоть раз бросал что-то, когда ему даже было тяже…

– Но я же не Джуд! – процедил сквозь зубы Гидеон, стрельнув в меня злобным и ненавидящим взглядом. Черт возьми, я, что ли, виноват в том, что папа вечно нас всех сравнивает?

Меня, если честно, тоже не особо это радует. Напротив, я терпеть не могу эту папину дурацкую привычку вечно сталкивать нас лбами, как будто мы соревнуемся друг с другом в реальной жизни.

– Вам нужно потренироваться с ним вместе. Завтра утром и начнете, – строгим голосом сказал вдруг папа.

У меня не было никакого желания тренироваться в воскресенье утром вместе со своим братом.

Гидеон тряхнул головой и громко вздохнул:

– Сколько еще раз я должен это повторить? Я! Ненавижу! Футбол!

– Знаешь, Джуд тоже не был бы и вполовину так хорош, как сейчас, если бы он все время ленился и не выкладывался на сто процентов на тренировках, чтобы стать лучшим.

Мое терпение лопнуло, и я не выдержал.

– Перестань сейчас же! – подал свой голос я. Папа сидел, крепко стиснув зубы, а его взгляд резко переметнулся с Гидеона на меня. Стараясь не обращать внимания на то, как со злостью сузились его глаза, и прекрасно понимая, что хожу по слишком тонкому льду, я все же гнул свою линию. Слабоумие и отвага, не иначе. – Мы с Гидеоном совершенно разные люди. Он не любит футбол. Зато он в школе круглый отличник. Он очень хочет поступить в университет Лиги плюща, и с его оценками это вполне реально. – Я знаю об этом только из уст нашего Джесси. – Папа, в реальном мире это так же важно, а может быть, даже намного важнее, чем тот факт, что он не хочет заниматься спортом в старшей школе.

Папа грозно глянул прямо на меня, пребывая в диком возмущении от того, что я посмел перечить ему за столом. Я едва не расхохотался. Он был похож на злобного мультяшного персонажа – не хватало только дымящегося пара из ушей. Он уже открыл было рот, чтобы возразить, но мама внезапно перебила его, не дав вставить и слова.

– Джуд прав, Патрик, – осторожно сказала она ему. Этот разговор происходил у нас далеко не в первый раз, так что мама прекрасно знает, что папу не переубедить, сколько ни пытайся. – Прекрати постоянно сравнивать наших разных мальчиков. У Гидеона есть свои интересы, и тебе пора научиться ценить и уважать это. Не все парни вокруг любят футбол.

Кажется, на этой ноте мне уже пора удаляться. Я уже все сказал. Можно сказать, я сам себе вырыл могилу. Теперь уже дело за мамой. Пусть она сама и дальше бодается с нашим упрямым папой. По дороге из кухни я прихватил с собой из фруктовой корзины зеленое яблоко и ненароком посмотрел на Гидеона. Брат почти незаметным движением подбородка кивнул мне в знак чистой благодарности. В кои-то веки мы с ним были в одной команде, и, как оказалось, чувствовать это очень здорово.

Но сейчас у меня имеются дела и поважнее. В два больших прыжка преодолев лестницу на второй этаж, я быстро залетел к себе в комнату и закрыл за собой дверь, проклиная отсутствие замков на наших дверях.

Я вытащил сверток с подарком Лилы из тайника, в который я переложил его после того, как принес домой из машины. С подарком в руках я сел на своей кровати, облокотившись на ее изголовье. Сверток лежал у меня уже три дня, и это удивительно, что я все еще не распаковал его.

Подарок был обернут в красивую упаковочную бумагу синего цвета с золотыми звездочками. Он предназначается мне, я не украл его. Я задумчиво повертел сверток в руках, ощупал его в попытке угадать, что же такое внутри этого подарка, из-за чего Лила перевернула всю мою комнату, чтобы забрать его себе обратно.

К черту все.

Я сорвал упаковочную бумагу с подарка, смял ее в большой комок и отбросил в сторону. В руках у меня оказалась книга. Что это, альбом для фотографий? Что-то декоративное? На черной обложке было изображено яркое северное сияние, а надпись, сделанная золотым маркером, гласила: «Книга Джуда».

Я открыл этот альбом, и перед моими глазами вдруг предстал коллаж из фотографий, большинство из которых были мне до боли знакомы. На этих фото нам всем было по девять лет.

Лила была такой милашкой. Такой мелкой, но полной внутреннего огня. С каждой фотографии на меня смотрели наши улыбающиеся и смеющиеся лица. Эх, как же я сильно скучаю по тем далеким временам.

Каждая страница пробуждала во мне все новые воспоминания. В альбоме были не только фотографии, но и маленькие милые записочки, написанные от руки, отрывные билетики с давних бейсбольных матчей, старые билеты в кино, засушенные полевые цветы, которые я раньше собирал для нее на лугу. Помню, она тогда поставила их в банку на подоконник у себя на кухне. Здесь были разные предсказания из китайских печенек, над которыми мы вместе долго хихикали. Плетеные фенечки, которые она сделала всем нам в первое лето нашего знакомства.

Оказывается, Лила столько всего сохранила на память. Я и не знал о существовании большей половины фотографий из этого альбома и никогда бы не подумал, что Лила настолько сентиментальна. Жизнь преподносит мне все новые и новые сюрпризы.

Внимательно изучив каждую отдельную фотографию и каждое маленькое воспоминание, я перевернул очередную страницу. К моему великому разочарованию, она оказалась для альбома последней. Так вот почему Лила хотела забрать свой подарок обратно… Я кинул взгляд на закрытую дверь. Стояла тишина. Я сидел в комнате в полном одиночестве.

Сделав глубокий вдох, я начал читать последнее письмо Лилы:

«Дорогой Джуд!

Я уже тысячу раз пыталась найти силы и написать тебе, но каждый раз выбираю всегда не те слова. Может быть, правильных слов и не существует вовсе, но я все равно попробую выразить то, что у меня сейчас на душе, и надеюсь, что ты найдешь в себе силы понять и попробовать простить меня.

Прости меня за то, что тогда оттолкнула тебя. Я отнеслась к тебе по-свински и разрушила нашу ценную дружбу. Тогда я думала, что поступаю разумно, но чем больше проходит времени, тем более бессмысленными мне кажутся мои мысли и поступки. Я не знаю, как мне все исправить. Но я постараюсь объяснить тебе, чем я тогда руководствовалась.

Я боялась еще больше сблизиться с тобой, потому что знала, что скоро ты поступишь на службу в Корпус морской пехоты, а я останусь снова одна. Если я подпущу тебя к себе еще ближе, то что со мной станет, когда ты от меня уедешь?

Я буду одинокой и жалкой. Я буду все время очень сильно скучать по тебе.

Когда моя мама умерла, мысль о том, что скоро я останусь и без тебя, стала просто невыносимой.

Это, конечно, не единственная причина, по которой я так отдалилась от тебя. Меня мучило сильное чувство вины перед мамой, ведь ее не стало, когда я целовалась с тобой тогда на крыше. В ту ночь я должна была быть рядом с ней. Ужасно до сих пор осознавать то, что она умерла в полном одиночестве.

Поэтому я и вычеркнула тебя из своей жизни. В наказание за то, в чем совсем нет твоей вины.

Но я скучаю по тебе каждый божий день. Скучаю до боли в груди и не знаю, как сделать так, чтобы все вернулось снова на свои места. Чтобы между нами все стало так, как и было прежде.

Однако вся основная проблема в том, что между нами никогда уже ничего не будет так, как прежде, потому что мы с тобой сильно изменились. Жизнь ведь не стоит на месте. В детстве все было так легко и просто, но мы больше не дети. Правда, кое-что все же ни капли не изменилось.

Хоть иногда ты и ведешь себя как упрямый баран, ты все равно самый дорогой для меня человек в моей жизни. По сей день именно с тобой мне хочется всегда говорить, когда я просыпаюсь и когда ложусь спать. Когда в моей жизни что-то случается – хорошее, плохое, постыдное, да даже какая-нибудь мелкая и незначительная ерунда, – первым делом я хочу рассказать об этом только тебе. Больше всего я мечтаю просто посидеть и поговорить с тобой обо всем и ни о чем одновременно.

Ты все еще тот парень, что отдал мне свою любимую толстовку в день, который чуть было не стал самым унизительным и отвратительным в моей еще короткой жизни. Но ты тогда оказался рядом со мной, поэтому тот день прошел нормально. С тобой я всегда чувствую себя намного лучше. Даже в свои самые ужасные дни.

С тобой я кажусь себе сильнее и храбрее. Рядом с тобой я смеюсь и улыбаюсь чаще, чем с кем-нибудь еще. Из-за тебя я сильно злюсь и ревную, и это часто сводит меня с ума, потому что порой я целыми днями только и делаю, что думаю о тебе. А это ужасно меня бесит и раздражает.

Я не знаю, получилось ли мое письмо вразумительным, но самое главное, что я хотела тебе сказать, – это то, что я очень скучаю по тебе. Как сказал бы Джесси, я реально очень-преочень сильно-пресильно по тебе скучаю.