Текст книги "Джейнсвилл. Как выживал маленький городок после закрытия завода General Motors"

Глава 13
Со скоростью звука

Когда американские автопроизводители решают, где производить новую продукцию, они по привычке ожидают, что рассматриваемые ими штаты и общины предоставят огромное приданое в виде налоговых льгот и других финансовых подарков. Так, через несколько дней после того, как наблюдатели округа Рок в четыре раза увеличили свое предложение для General Motors, Висконсин отправил компании окончательный пакет экономических стимулов, с целью попытаться добиться, чтобы новый маленький автомобиль производился на сборочном заводе в Джейнсвилле. Пакет в сумме составляет $195 миллионов: $115 миллионов в виде государственных налоговых льгот и грантов по энергоэффективности, $20 миллионов, которые Марв Вопат протолкнул через окружной совет, $15 миллионов от затянувшего пояса городского правительства Джейнсвилла и $2 миллиона от Белойта, плюс стимулы от частных предприятий, в том числе от предприятий, желающих выкупить таверну на парковке сборочного завода. И это не считая концессий стоимостью $213 миллионов, которыми профсоюз UAW Local 95 готов пожертвовать в обмен на получение рабочих мест.

Самый большой пакет стимулов в истории Висконсина.

В соревновании все еще участвуют три финалиста – наряду с Джейнсвиллом, заводы в Теннесси и Мичигане. Руководители GM заявили, что рассматривают дюжину факторов при оценке, какой из них заслуживает получить маленький автомобиль, и сопутствующие ему рабочие места. Количество денег, которое каждый финалист предложил за эту привилегию, является лишь одним из факторов. Тем не менее, бесспорным фактом является то, что деньги имеют большое значение для компании, участвующей в суде по делам о банкротстве.

В итоге, у Джейнсвилла никогда не было шансов.

26 июня в 7 часов утра у губернатора Дойла раздается телефонный звонок. На другом конце провода Тим Ли, вице-президент GM по производству в Северной Америке. Семнадцать месяцев назад, в день полной надежды предвыборной речи Обамы на сборочном заводе, Ли сидел в первом ряду, через два кресла справа от губернатора. Когда Обама спрогнозировал, что завод простоит еще сто лет, Ли аплодировал, стоя вместе со всеми.

Сегодня утром Ли принес печальные новости для губернатора. General Motors передает свой новый маленький автомобиль в город Орион Тауншип, штат Мичиган.

Это ужасная новость для Джейнсвилла. Во время Великой депрессии сборочный завод возобновил работу через год. Во время кризиса 1986 года грузовики средней грузоподъемности вскоре заменили пикапы, исчезнувшие с конвейера. Трудно поверить, что миссия по спасению завода не спасла его в очередной раз.

В словах пораженного губернатора звучит обида. «Все это время, – говорит Дойл, – General Motors хотела отдать новый маленький автомобиль заводу в Орионе. Компания просто использовала предложение Висконсина в качестве рычага, чтобы выжать из Мичигана еще больше, – говорит он. – Я не верю, что Мичиган обыграл нас».

Гамбит каждого финалиста в тендерной войне до сих пор оставался секретом. И губернатор, как оказалось, был неправ. Предложение Висконсина, возможно, было историческим. Но Мичиган предложил почти в пять раз больше.

В Мичигане, на родине автомобильной промышленности США, уровень безработицы составляет 15 %, что является самым высоким показателем в стране, губернатор отчаянно пытался заполучить новый автомобиль для сборочного завода Orion. Из более чем дюжины заводов, которые General Motors собирается закрыть в рамках стратегии выхода из банкротства, половина находится в Мичигане. Орион, примерно в сорока милях к северу от Детройта, является одним из них. Победа в тендерной войне спасла бы 1400 рабочих мест для Ориона и расположенного поблизости завода GM, который штампует детали из листового металла. «Мы сделаем все возможное, чтобы заполучить это производство в Мичигане», – сказала губернатор Дженнифер Грэнхолм руководству GM сразу после того, как компания объявила о банкротстве.

Все возможное включало создание командного пункта в штаб-квартире корпорации Michigan Economic Development Corporation в столице штата, городе Лансинг и разработку в течение нескольких недель стратегии с целью предоставить General Motors невероятные налоговые льготы в размере $779 миллионов на следующие двадцать лет и $135 миллионов на профессиональную подготовку, плюс кредиты на водоснабжение и канализацию от Орион Тауншип и деньги из фонда, чтобы помочь компаниям найти хороших работников. В общей сложности более $1 миллиарда государственных средств. Крупнейший стимул, который Мичиган когда-либо предлагал корпорации. Достаточный, чтобы выиграть маленькую машинку.

НА СБОРОЧНОМ ЗАВОДЕ ПРОИЗВОДСТВО ЗАМЕДЛЯЛОСЬ ИЗ-ЗА СЛАБЫХ ПРОДАЖ ВНЕДОРОЖНИКОВ, ПОЭТОМУ GENERAL MOTORS НЕ НУЖНО БЫЛО СТОЛЬКО РАБОЧИХ МЕСТ В LEAR.

Цена, предложенная Мичиганом от имени Ориона, – не единственное заоблачное предложение за последнее время, благодаря которому получен приз – автомобиль. Когда в прошлом году General Motors решила создать компактный автомобиль Chevy Cruze на сборочном заводе в Лордстауне, штат Огайо, этот штат предоставил GM стимулы на сумму $220 миллионов. После того как в прошлом году Ford Motor Company решила потратить $75 миллионов на ремонт завода по производству грузовиков в Уэйне, штат Мичиган, для производства компактной модели Ford Focus Мичиган согласился предоставить Ford $387 миллионов в виде налоговых льгот и компенсационных выплат. И когда в прошлом году Volkswagen решилa построить завод в Чаттануге, штат Теннесси, для производства седана Passat, эта компания получила $554 миллиона в виде государственных и местных налоговых льгот.

Все это было больше, чем предложил General Motors Висконсин, пытаясь снова зажечь свет над Джейнсвиллом. Даже в такой обстановке высоких ставок и цен ставка Мичигана в тендерной войне является рекордной.

Потерпевшие поражение губернатор штата Висконсин и жители Джейнсвилла не смогли увидеть, что победа также имела бы цену. Но как показало время, цена победы превысила огромные государственные инвестиции Мичигана. Цена была крутой и для рабочих Ориона.

GM назвала свою новую модель маленького автомобиля Sonic. Он стал единственным малогабаритным автомобилем, производимым в Соединенных Штатах – фактически первой малолитражкой, которую General Motors создала внутри страны с 1980-х годов. Первоначально она должна была изготавливаться в Китае, но GM переосмыслила это решение как часть стратегии по изменению положения для потребителей в условиях слабой экономики. Компания решила производить недорогой маленький автомобиль в США, хотя многие его детали все же будут производиться в Южной Корее, как и для предыдущего самого маленького автомобиля GM, Aveo. Это решение повлекло за собой большой вопрос: как получить прибыль, выплачивая заработную плату профсоюзу?

General Motors предвосхитила этот вопрос, и несколькими годами ранее убедила United Auto Workers согласиться на большие уступки в национальном трудовом договоре: двухуровневую систему оплаты труда, которая позволила компании нанимать новых сотрудников примерно за $14 в час – половина от стандартной зарплаты $28 в час. В соответствии с контрактом, по меньшей мере, четверть работников GM по всей компании может получать эту более низкую зарплату.

Затем, пока сборочный завод Ориона был закрыт на реорганизацию, местный профсоюз UAW прогнулся еще сильнее, чем предусматривал национальный контракт. Обеспокоенные тем, что GM может забрать маленький автомобиль, который сохранит завод и пощадит рабочие места, местные жители согласились на дополнительное сокращение заработной платы. Когда завод вновь открылся, чтобы производить Sonics, двум из пяти рабочих, включая некоторых старых сотрудников GM, будут платить вполовину меньше, чем мужчинам и женщинам, работающим рядом с ними на конвейере. Новый президент General Motors North America того времени назвал соглашение «очень радикальным» и сказал, что оно «проверит нашу способность быть действительно конкурентоспособными здесь». Лидер местного профсоюза UAW города Орион сказал: «Это лучше, чем отказаться от такой возможности и гадать, где взять следующую зарплату».

В ожидании открытия завода компания предоставила сотням уволенных работников компании Orion с более поздними датами приема на работу ужасный выбор – возможность перебраться на завод GM в Лордстауне, расположенный в 250 милях. Если они переедут, им гарантируют $28 долларов в час, как обычно. Если они останутся в Орионе до тех пор, пока завод не будет вновь открыт для производства Sonic, рискуют, защитит ли в конечном итоге трудовой стаж их заработную плату или она будет сокращена вдвое.

Множество рабочих Ориона пикетировали международную штаб-квартиру UAW в Детройте, Solidarity House. «Звоните в полицию, меня ограбили», – значилось на плакате у одного. Другой подал жалобу в Национальный совет по трудовым отношениям – не против General Motors, а против собственного местного профсоюза UAW за то, что он пошел на уступки, не посоветовавшись со своими членами. НСТО отклонил жалобу.

Так, в 6 часов утра 1 августа 2011 года, когда началось производство Sonic, 40 % рабочих платили по $14 в час. Многие детали были привезены из Южной Кореи. Двигатели пришли из Мексики. И еще одно новшество: некоторые поставщики запчастей начали работать прямо на заводе Ориона. Их средняя заработная плата: $10 в час.

Такова была цена победы.

Высокая цена победы в далеком будущем. В день плохих новостей в начале лета народ Джейнсвилла потрясен, неудавшийся крестовый поход, чтобы вновь открыть сборочный завод, так противоречит давней гордой традиции общины по его возвращению.

Пол Райан выступил с заявлением совместно с тремя демократами из делегации Конгресса в Висконсине. Среди них – сенатор Расс Файнголд, который также вырос в Джейнсвилле и чей дед в 1923 году купил первый грузовик Chevrolet, сошедший со сборочной линии. «Именно благодаря тяжелой работе, решимости и координации действий всех участников, завод в Джейнсвилле продвинулся так далеко вперед и работал вплоть до этого момента, – говорит Пол и демократы. – Мы стремимся помочь трудящимся округа Рок… и продолжим работать вместе, вместе с губернатором и другими, чтобы сделать все возможное».

Их заявление символизирует выступление единым фронтом, в упорной, но безуспешной борьбе. И все же, до конца этого дня, появляется идеологический разрыв – сначала небольшой, но со временем он становится все глубже. Разрыв лежит в основе вопроса, который сейчас стоит перед Джейнсвиллом: что будет потом?

Пол считает, что бессмысленно ждать возвращения General Motors. По его словам, для Джейнсвилла настало время найти способ купить у General Motors немого исполина, завод на берегу реки, и использовать его для других целей. «Нам нужно двигаться дальше», – говорит он.

Слова Пола отражают точку зрения местных бизнес-лидеров, например Forward Janesville и Мэри Уиллмер, которые в течение последних нескольких месяцев тихонько собирали $1 миллион для достижения цели Rock County 5.0 – кампании по экономическому развитию, о которой еще не объявили всей общине в целом.

Но для многих безработных эта точка зрения – ересь. «Двигаться дальше» – звучит как оскорбление. Они слышат «двигаться дальше» как предательство прошлого Джейнсвилла и жестокое, пренебрежительное отношение к слабому лучику надежды, которому они, несмотря на удрученное состояние, начинают верить. Луч надежды заключается в следующем: выбрав Орион, компания General Motors могла бы навсегда закрыть сборочный завод в Джейнсвилле. Но она этого не сделала. Она оставила завод в так называемом «режиме ожидания» – в неактивном состоянии, но доступным на случай, если бизнес GM достаточно восстановится и он снова станет нужен. В подвешенном состоянии ожидания рабочие Джейнсвилла находят остатки надежды.

Глава 14
Чем занимается член профсоюза?

Скоро 24 августа. Первый день занятий. И Майк Вон знает, что больше не может это откладывать. Он не мог вспомнить, когда в последний раз скрывал что-то от отца, не говоря о такой наглой лжи, как эта. Но в эти жаркие дни лета в Висконсине, каждый раз, представляя, что говорит с отцом, он не в силах смириться с разочарованием, которое может появиться на лице, с вполне реальной вероятностью, что отец, который всегда поддерживал его, сейчас не сможет этого сделать. Так что Майк ждал еще несколько дней и еще несколько дней, пока время не истекло.

Как сказать отцу, что переходишь на другую сторону?

Призраки трех поколений Вон в истории профсоюза, в том числе и собственный, все время его останавливают. Майк знает семейную легенду. Это его легенда. Она восходит к временам свинцовых шахт, которые в прежние времена были разбросаны по юго-западной части Висконсина в местах с такими названиями, как Нью-Диггингс и Хребет Суиндлера, а также шахта МакКейб, в которой был убит его прадед. Дед Майка, Том, пытался создать на шахте профсоюз, прежде чем в 1950-х годах приехал в Джейнсвилл, чтобы работать на GM, девизом которой было «Посмотри Америку на своем Chevrolet», удвоив свою зарплату с $1 до $2 в час. Желая быть профсоюзным деятелем, его дедушка обсуждал заработную плату и условия труда с другими членами профсоюза UAW после смены на заправке на Милтон-авеню. Дедушка завоевал доверие, его избрали членом комитета района, представляющим интересы тысячи работников GM. Спустя годы он помог спланировать мемориальный зал имени Уолтера Ф. Ройтера, где до сих пор находятся офисы местных профсоюзов.

Отец Майка, Дэйв, вырос в Джейнсвилле и был еще подростком, когда в 1967 году его взяли на сборочный завод оператором точечной сварки. Он проработал на конвейере всего три года, когда вспыхнули забастовки с требованием повысить зарплаты и пенсии. Его отец все еще работал на заводе General Motors в профсоюзном комитете, так что они вместе бастовали в течение одиннадцати недель. Дейв стал вице-президентом Local 95 через пару лет после того, как Майка взяли на работу в Lear, так что они пересеклись также в местном профсоюзе. Дэйв так сильно любит профсоюз, что теперь, когда сборочный завод закрыт и не осталось сотрудников, которые могли бы руководить местными профсоюзами в нерабочее время, как они всегда это делали, он и его приятель, Майк Маркс, вернулись с пенсии, чтобы снова выступить как вице-президент и президент. На этот раз в качестве волонтеров.

Вон – одна из двух семей в городе, члены которой три поколения подряд работали в местном исполнительном комитете профсоюза Local 95. Период деятельности Майка длился одиннадцать лет, прежде чем все закончилось. Он помогал разрешить обычные разногласия по поводу оплаты труда и более масштабные споры из-за трудового пособия и Закона о медицинском отпуске и отпуске по семейным обстоятельствам. Какое-то время он даже работал в комитете UAW International, оценивая обоснованность претензий, возникавших у других поставщиков запчастей. Профсоюзная гордость проникла в него так же глубоко, как и в предыдущие поколения. Но правда заключается в том, что отец находился на пенсии пять лет, а деда уже год как похоронили к тому времени, как его жена Барб потеряла работу, и Майк тоже скоро лишится своей.

Что делать профсоюзному деятелю, когда не осталось рабочих, чьи интересы представлять? Майк начал переговоры с комитетом International по поводу работы в Детройте. Но реальных предложений из штаб-квартиры пока не пришло, и чем больше Майк раздумывал над этой возможностью, тем хуже мог представить, что покинет Джейнсвилл. Зачем ему выставлять на торги свой просторный двор с огородом, цветами и деревьями, за которым они с Барб любят ухаживать, покидать семью и старых друзей, живущих рядом, чтобы продолжать работать на профсоюз?

Тем не менее, он не мог отмахнуться от своей преданности. В течение нескольких месяцев он шарил по сайту unionjobs.com, просматривая каждый список в Висконсине, Миннесоте и Иллинойсе. Проблема была в том, что он не видел ни одной должности, которая позволила бы продолжить заниматься любимым делом – представлять интересы работников. Все вакансии были для организаторов. Майк участвовал в двух организационных поездках UAW, и этого было достаточно, чтобы понять, он не подходит, чтобы стучаться в двери к незнакомцам, многие из которых вели себя явно враждебно, когда узнавали, зачем он пришел. Майк достаточно наслушался рассказов об организаторах, которым угрожали оружием и спускали собак. И помимо собак и оружия, он не мог представить, что три недели в месяц будет находиться в дороге. Такая жизнь была не для него.

Это открытие, которое Майк сделал для себя, – поразившее до глубины души – пришло постепенно, но было таково: желание остаться на стороне профсоюза так же глубоко, как его наследие UAW.

Ничто из прошлого семьи не подготовило его к выбору, с которым Майк столкнулся. Правда жизни состояла в том, что они с Барб были без работы, два дохода исчезли – пуф! – и он не знал, как это исправить. Пока Майка одолевал вопрос, что делать, он с удивлением наблюдал за Барб, полностью погруженной в свою учебу в школе, превратившей кризис в возможность.

Чем больше он думал, как справиться с этим, не имея прецедента в прошлом, тем больше в нем укреплялась идея, сначала слабая, а затем выросшая в твердое убеждение. Его опыт работы в профсоюзе может стать основой. Основой для работы с персоналом. Так случилось, что Технический колледж Блэкхок запускал HR-программу, в конце которой составлялся прогноз рабочих мест. Это казалось правильным, шанс у него в руках: федеральные деньги за обучение, за которые он боролся, все еще находятся у Lear, перспектива работы, которая, как он чувствовал, ему подходит, возможность остаться в городе. Надо быть сумасшедшим, чтобы не записаться.

Но должности были не профсоюзными. Он будет менеджером.

Когда Майк определился с этой идеей, на душе стало легче. Майк не чувствует себя плохим человеком. Но все же, что подумает отец?

Неизбежный момент наступает в начале августа днем, когда его мачеха Джуди приглашает всю семью на шестьдесят первый день рождения отца. Как и предполагал Майк, они с отцом в конечном итоге отправились на закрытую сеткой веранду покурить, он с самокруткой, отец – с сигаретой Marlboro. Прежде чем начать, он делает затяжку. Затем, пока вечеринка продолжается без них, поворачивается к отцу и говорит: «Я решил, что буду делать».

Майк начинает с малого. Говорит о возвращении в школу через двадцать дней, о новой программе колледжа Блэкхок и о государственных денежных средствах на профессиональную подготовку. О том, как за прошедшие месяцы боль от его четвертого последнего дня в Lear поутихла, оставив внутри, несмотря на беспокойство, небольшую крупицу оптимизма по поводу будущего.

Затем он переходит к трудной части. К тому, как пришел к выводу, что управление кадровыми ресурсами – тоже способ обучения работников. Если делал это, работая в профсоюзе, почему бы не делать это, работая в компании?

Пока он говорит, внимательно следит за выражением лица отца. Промелькнула ли на нем грусть? Да. Но если длинное, заостренное лицо отца передает определенные чувства, на словах он не произносит того, чего Майк боялся больше всего: что Майк перешел на темную сторону. Нет, старый профсоюзный лидер гордится, что молодой профсоюзный лидер воспользовался возможностью для самосовершенствования. Затем отец заключает младшего из поколения Вон-работников профсоюза в объятия.

В объятиях отца, слыша слова, призывающие его сделать все возможное, Майк понимает, что чувство вины исчезнет, и как бы ни страшил его колледж, он должен принять то, что ждет его впереди. Его страсть к труду, особое место профсоюзов в истории семьи – этого никто не отнимет.

Но Майк должен дать себе совет, который давал мужчинам и женщинам, интересы которых представлял в дни, когда бродил по проходам Lear, чтобы попрощаться: каждый из них должен разработать собственный план. Тот же совет, который он, помнится, давал работникам Lear много лет назад, когда завод перешел на линейную сборку, и они больше не производили сидения в виде модулей. Майк помнит, как говорил тогда своим братьям и сестрам: «Осознайте истинное положение дел, и примите его».

Отец все еще обнимает Майка, и он снова слышит слова: если не меняешься вместе со временем, остаешься позади.