Текст книги "Одно воспоминание Флоры Бэнкс"

Я не нашла никаких доказательств того, что покидала дом после воскресенья, когда, судя по всему, ходила на пляж с мамой. Я выбежала в прихожую и посмотрела на себя в большое зеркало. На меня глядела неухоженная незнакомая девушка. Грязные волосы прилипли к голове. Пижама давно не менялась. Я чувствовала собственный запах. Должно быть, его чувствовали и соседи. Эта вонь долетала даже до моих родителей (я посмотрела на руку) во Франции.

Я прочла записки, приклеенные на кухонной стене, проверила еду в холодильнике. Блюда на вторник, среду, четверг и пятницу по-прежнему стояли там, но я понимала, что сегодня не понедельник. Вроде я выпила нужное количество таблеток. Мне надо было выяснить, какой сегодня день недели, но я не осмеливалась открыть ноутбук: сразу начну писать Дрейку, хотя я не должна этого делать. «Какой сегодня день?» – слишком глупое начало для возобновления разговора. И потом, я же только что прочла: он работает и не в состоянии отвечать на письма. Он не сможет мне написать, и от этого я загрущу.

Я помнила поцелуй. Я помнила наши разговоры. Я помнила волны, разбивающиеся о гальку, и запах моря, и лунный свет. Я помнила камешек. Я опустила глаза и увидела, что он у меня в руке.

Куда бы я ни посмотрела, дом выглядел отвратительно. На коврике у входной двери скопились письма и записка от почтальона: «Вас не было дома». Я все сфотографировала: грязь, беспорядок и саму себя, чтобы не забыть.

Все окна были закрыты, но, остановившись возле одного из них, я увидела: на улице солнечно. Дому требовался свежий воздух.

Всюду были записки, многие только с одной фразой: «Я ЛЮБЛЮ ЕГО» или «Он хочет увидеть меня обнаженной». Я собрала их, сложила в конверт и сунула под свою кровать.

Я набрала номер телефона, который увидела на визитной карточке, висящей на кухонной доске для записей.

– Алло? – ответил мужской голос. – Такси Пита, чем могу помочь?

– Здравствуйте, – сказала я. – Сегодня пятница?

– Сегодня? – переспросил мужчина. – Да, цветочек, пятница. Тебе нужно такси, дорогая?

– Нет, спасибо, до свидания.

Я отсоединилась. Родители вернутся завтра – мне предстояло как следует потрудиться.

Сначала следовало заняться собой. Я налила ванну, добавив побольше пены в воду. Когда комната наполнилась паром, я посмотрела в зеркало, провела пальцами по волосам и заглянула себе в глаза.

Я стала другим человеком.

Зеркало запотело. Я написала пальцем его имя: «ДРЕЙК». Затем добавила: «ФЛОРА» и «будь храброй». Потом обвела все написанное сердечком.

Я долго смотрела на свое голое тело, гадая, был бы разочарован Дрейк, увидев его. Я провела руками по коже от талии вниз, пытаясь представить, что это он прикасается ко мне.

Я принюхалась и удивилась: почему включена духовка? Когда я спустилась, завернувшись в полотенце, оказалось, что я включила ее и оставила пустой. Запах появился из-за сгоревших кусочков еды, которые когда-то упали с противня.

Я выключила духовку и вернулась в ванную комнату. Вода была горячей, ее было много, и я пришла в восторг от того, что не позволила ей перелиться через край.

В одном из своих писем Дрейк просил мое фото в обнаженном виде. Я отказала. «И правильно сделала», – решила я, ставя ногу во все еще слишком горячую воду. Дрейк думает, что я странная красивая девушка. Если бы он увидел меня настоящую, то разочаровался бы. Тогда на пляже было темно.

Я легла в ванну, проверив руки. Могло смыться нечто жизненно важное. На этот раз на руках не оказалось ничего такого, о чем бы я не помнила.

Я вымыла волосы шампунем и кондиционером, отдраила себя мочалкой, побрила ноги и подмышки. Когда я вышла из ванной, то была розовой, словно лобстер, но благоухала иначе, чем до мытья.

С открытыми окнами дом снова начал дышать. Густой неприятный запах исчез. Воздух с улицы напомнил мне: за домашними стенами есть мир. Оттуда пахло морем, свежим ветром, пролетевшим через Атлантику.

Я стояла, завернувшись в полотенце, смотрела в окно и вдруг почувствовала, что плачу. Я не была уверена: реальна ли моя переписка с Дрейком по электронной почте, действительно ли уехали мои родители, настолько ли серьезно болен мой брат Джейкоб, давно живущий во Франции, что они бросились к нему, оставив меня одну. Я не знала, был ли высокий мальчик из моего детства моим братом Джейкобом. Я не верила в то, что Пейдж больше со мной не разговаривает. Ведь мы были лучшими подругами. Мы познакомились, когда нам было по четыре года, в наш первый школьный день. Я знала об этом только потому, что прочла это в блокноте, но я могла написать что угодно. Действительно ли есть парень на Северном полюсе, который любит меня так же, как я люблю его? Действительно ли я поцеловала его? На самом ли деле он попросил провести с ним ночь?

Да, он сделал это. Я знала, потому что помнила. Я поцеловала Дрейка на пляже. Это единственное, что я знала наверняка.

Мир начал расплываться по краям. Дрожа, я вернулась в спальню, села на кровать, потом легла и закрыла глаза.

Когда я проснулась, было уже темно. Окна остались открытыми, мне в лицо дул вечерний ветер.

Я не зашторила окна. Свет горел. Кровать стояла посреди комнаты, стены были наполовину выкрашены в белый цвет. Я прочла записки и все вспомнила. Скоро приедут родители. Я нашла в ящике чистую белую хлопковую пижаму. В ней мне было холодно, поэтому я натянула сверху плотный джемпер и надела шерстяные носки. В доме было тихо.

Я поцеловала парня на пляже в лунном свете. Волоски на моих руках встали дыбом.

Все окна были распахнуты настежь – меня трясло от холода, пока я ходила по дому и закрывала их. Я слышала крики откуда-то снизу, с морского берега, но это были звуки из другой вселенной. В столовой царила мертвая тишина. Телевизор стоял серый, молчаливый, обвиняя меня в том, что я не смотрела его, как мне было сказано. Диван в идеальном порядке, вмятина только на одной подушке. Я присела только для того, чтобы он выглядел так, будто я на нем постоянно сидела.

Я убралась на кухне и только потом заметила, что уже два часа ночи. К этому моменту тарелки стояли в посудомоечной машине, пол был подметен, но не вымыт. Я собрала невероятное количество крошек в ладонь и выбросила в мусорное ведро.

Мне следовало бы лечь спать, но вместо этого я заварила мятный чай и открыла ноутбук, не представляя, что найду под крышкой. Там могла быть наша захватывающая переписка с Дрейком, но ее там могло и не быть. Я не до конца верила самой себе, когда написала о ней. Я боялась, что найду только свои письма. Мне не хотелось, чтобы только я писала ему, как бедная, маленькая, нездоровая девочка.

Но нет, все письма были на экране. Я прочла их с нарастающим удивлением и возбуждением.

Переписка закончилась двенадцать часов назад. Мы решили, что собираемся заняться каждый своими делами.

Дрейк, вероятно, уже спал возле далеких спутниковых тарелок. Я поднялась на второй этаж, в свою спальню, легла в кровать и тоже уснула.

Глава 4

Дом стал чистым и аккуратным. Я вымыла полы, вытерла пыль. Я выбросила почти всю еду в уличный бак, чтобы родители не увидели ее в мусорном ведре. Об этом мне напоминала фотография чистого ведра. Родители должны были скоро приземлиться, поэтому я решила бросить вызов окружающему миру и купить хлеб вместо того, который съела.

День был теплый, и я вышла из дома в хлопковом платье и кардигане, в шлепанцах на босу ногу. Переступив порог, я почувствовала себя чужаком. Я знала, что давно не выходила на улицу. Воздух ощущался странно на моем лице. Я прошла по дороге, миновав большое офисное здание, и позволила ногам отнести меня на Чейпел-стрит, где находился небольшой, но хороший магазин. Свежий воздух обжигал легкие. На щеки вернулся румянец. Я думала о Дрейке, живущем в холодной снежной стране, и в моей походке появилась весенняя легкость.

Я оторвалась от компьютера, но по возвращении меня наверняка будет ждать новое письмо. А пока я перечитывала другие сообщения Дрейка, в которых он писал мне прекрасные слова. Он говорил, что обожает меня. У меня появился парень, он за сотни миль отсюда и любит меня. Он хочет меня. Дрейк отвечал на мои письма. Его поцелуй заставил меня помнить.

Я хотела поехать на Северный полюс, чтобы найти возлюбленного.

Я посмотрела на свою руку: «Флора, будь храброй».

Я купила три буханки хлеба, немного печенья и сочный имбирный кекс. Я взяла молоко, хотя не знала, нужно оно нам или нет. Просто покупка молока в магазине – то, что делают все люди. Я помнила, что мама покупала его, когда я была маленькой. Я выбрала вино для родителей, потому что они его любили. Я приобрела довольно дорогую бутылку. Судя по цене, вино должно быть хорошим.

Когда я улыбалась людям, они улыбались в ответ. Это меня настолько ободрило, что я решила пройтись по городу: ощутить солнечный свет на коже и улыбаться прохожим, размахивать сумкой с покупками и чувствовать себя счастливой, нормальной, привлекательной. Дрейк желал меня. Он поцеловал меня на пляже.

Я бродила по улицам, и Пензанс принимал меня. Я заходила в секонд-хенды: там было много товаров. Я оглядела себя. Мне семнадцать лет, но я одета в платье, как маленькая девочка, на ногах шлепанцы. Я выглядела точно так же, как в десятилетнем возрасте, только стала больше. Я посмотрела на девушку, которая шла мне навстречу. На ней было красное с белым платье с широкой юбкой и красивые туфли с лентами, завязывающимися вокруг щиколоток. Мне бы хотелось выглядеть как она. На другой стороне улицы я заметила женщину в длинном пальто с меховым воротником. Она выглядела как человек, который может поехать на Северный полюс.

Я – нет.

В магазине секонд-хенд, похожем на пещеру, я нашла огромное пальто из искусственного меха и надела поверх моего скучного платья. В нем оказалось тепло, как будто я закуталась в одеяло, но смотрелась я в нем как шпион. Пальто было чуть великовато. Девушка, отражавшаяся в зеркале, выглядела загадочной, готовой к приключениям. У нее наверняка найдется пистолет в кармане, и она точно не станет носить платье маленькой девочки.

У нее сто процентов есть парень.

– Сколько оно стоит? – спросила я у продавщицы, которая все время нажимала на какую-то кнопку на том, чего я не видела. Это «что-то» загадочно спрашивало снова и снова: «Не проверить ли нам беспроводную сеть, Громмит?»

– Цена на ярлыке, – ответила она, и я проверила его: тридцать пять фунтов.

– Можно сделать скидку? Чтобы оно стоило меньше тридцати пяти? – сумела спросить я, понимая, что краснею от собственной смелости.

Женщина пожала плечами. Она была маленькой, темноволосой и выглядела рассеянной.

– Тридцать подойдет? Лето на пороге. Конечно, я скину.

Я сняла огромное пальто, положила его на прилавок, помедлив немного и раздумывая, смогу ли купить себе старую пишущую машинку. Пока я доставала деньги из сумочки, продавщица пыталась сложить пальто так, чтобы оно занимало как можно меньше места и влезло в огромный и громко шуршащий бумажный пакет с ручками.

– Пакет не слишком прочный, – предупредила она, протягивая его мне, – но пальто отличное. Очень красивое. Поздравляю, Флора.

Я попыталась найти слова и ответить, что предпочитаю хорошее пальто в плохом пакете, а не наоборот. Но вздрогнула, когда она назвала меня по имени. Я посмотрела на женщину. У нее было круглое лицо, короткие темные волосы, и я ее не узнала. Возможно, мы ходили в одну школу. Я своего прошлого не помнила. Мне очень не понравилось, что она меня знает, а я ее – нет.

– Спасибо, – ответила я и вышла.

Я остановилась на углу, раздумывая, не надеть ли пальто. Мне определенно стало бы слишком жарко, но куда приятнее нести его на своих плечах, чем в рваном коричневом бумажном пакете. Я сунула руку в карман платья, подумав, что внутри есть что-то достойное внимания.

Это был листок бумаги, многократно сложенный. Карта. Не нарисованная от руки, а напечатанная, с желтыми улицами и отмеченными на них названиями. Кто-то поставил крестик на Морраб-Гарденс и написал «Дом» рядом с этим названием. Я действительно там жила. Я жила в доме 3 по Морраб-Гарденс. Был крестик и на другой стороне города, рядом надпись «ДРЕЙК».

Я посмотрела на надписи на руках и попыталась сравнить почерк. Я не смогла понять: я ли начеркала все это на карте или нет.

Я потратила время на то, чтобы прочесть названия улиц и понять, где нахожусь. Когда у меня это получилось, я отметила это место крестиком на карте и провела от него линию к месту, которое называлось «ДРЕЙК». Это было единственное место в мире, куда мне хотелось пойти. Дрейк был в Арктике, а я держала в руке карту Пензанса. Поэтому если я не забыла что-то записать, то я едва ли найду его там. Однако мне стоило пойти и посмотреть: он мог вернуться, а я об этом не написала.

Я отправилась к Дрейку. Линия была прямой, и я легко следовала за ней. Я прошла мимо магазинов, потом мимо станции, держа карту в руке. К тому моменту, когда я свернула с дороги и начала подниматься вверх по крутому холму, я ощутила тяжесть сумки с покупками. Мне было неудобно ее нести, и я пожалела, что не отнесла ее домой перед тем, как отправиться в путь к месту под названием «ДРЕЙК». Пакет с пальто разорвался настолько, что лучше было остановиться у ближайшего мусорного бака и выбросить его, надев пальто. Сумка с молоком, вином, хлебом и кексом казалась невыносимо тяжелой, но я упрямо шла вверх: мне хотелось узнать, что это за место и почему я взяла карту с собой. Это было заданием вселенной. Я хотела приключений, и их мне послали.

Я понимала: Дрейка там не окажется, но с такой же вероятностью он мог там быть.

На вершине холма стоял трехэтажный дом из серого камня. Я подошла к двери и позвонила в колокольчик.

Я знала, как выглядит Дрейк. У него темные волосы и очки. Я помнила вкус его губ. Если он здесь, то поцелует меня снова, и я отвечу на его поцелуй.

За дверью сначала было тихо, потом раздались шаги. Кто-то завозился с замком, дверь распахнулась, и я увидела мужчину. Он был совершенно лысый. Его глаза улыбались, и он кивнул мне.

Мужчина не был Дрейком. Но если прошло тридцать лет, а я этого не заметила, то он мог оказаться Дрейком. Эта мысль испугала меня, и я посмотрела на себя, чтобы убедиться, что мне все еще семнадцать. По одежде трудно было что-то сказать, поэтому я слегка наклонилась в сторону, чтобы посмотреть на себя в окно рядом с дверью.

Мне все еще было семнадцать лет, и передо мной стоял не Дрейк.

– Здравствуйте, – сказал мужчина.

– Здравствуйте, – ответила я, тоже стараясь улыбаться глазами.

– Ты подружка Дрейка? – спросил он, и я кивнула.

– Да, – ответила я, улыбаясь до ушей. – Да, я его подружка.

Я уже открыла было рот, чтобы спросить, дома ли Дрейк, но мужчина заговорил первым:

– Отлично. Он предупредил, что кто-то зайдет за его вещами.

Я с трудом сглотнула. Дрейка нет. Другой вариант был бы слишком хорошим. Но этот человек знал Дрейка и хотел отдать мне его вещи.

– Я Флора, – представилась я.

– Входи, Флора. Судя по всему, тебе и так уже тяжело. Ты точно не сможешь забрать все барахло сегодня. Ты на машине?

Я покачала головой.

– Сегодня я не смогу забрать. Простите.

Мужчина собирался отдать мне вещи Дрейка. Я вот-вот должна была получить то, что принадлежало Дрейку. Я обязательно должна была взять из этого дома хоть что-то.

Мужчина вздохнул.

– Полагаю, я хотел слишком многого… Парень мог бы убрать за собой комнату перед тем, как отправиться на Северный полюс. Но ему это и в голову не пришло. Так откуда у него возьмется милая подружка, которая придет и сделает это за него, верно?

– Верно, – согласилась я, стараясь запомнить слова «милая подружка». Они мне понравились.

– То есть я знаю, что ты не Пейдж. Когда я сказал «подружка», то имел в виду друга женского пола. Точно. Прости.

Я не нашлась что ответить, поэтому промолчала и прошла следом за мужчиной в дом, где сильно пахло едой и парфюмом, и поднялась по лестнице. Мы подошли к двери, но мужчина только заглянул в комнату и сказал:

– Кейт? Флора пришла. Подружка Дрейка. Она разберет его барахло, но сегодня она только оценит размер катастрофы.

Женщину я видеть не могла, но кивнула, потому что мужчина все говорил правильно. Кошка потерлась о мою ногу. Белая кошка с очень длинной шерстью. Я проверила, на месте ли уши. Разумеется, да. Я и сама не поняла, почему ожидала обратного.

– Замечательно, – ответил голос из комнаты, и передо мной появилась седая женщина в обтягивающем розовом платье и шарфе с леопардовым узором.

– О! – удивилась она. – Я думала, что придет Пейдж.

Мое сердце громко стучало. Я затаила дыхание и ждала, что меня попросят уйти.

– Я друг Дрейка, Флора, – сказала я после паузы. – Я подруга Пейдж.

– Что ж, ты ведь справишься, верно? Идем наверх.

– Вы тетя Дрейка? – решилась я спросить.

– Конечно, я его тетя, цветочек, – ответила женщина. – Кейт Эпперли. А это мой муж Джон. Уверена, он даже не подумал представиться, да?

Поднявшись по лестнице, я действительно оказалась на пороге спальни Дрейка.

Невероятно. Пейдж наверняка здесь бывала в отличие от меня. В этом я была уверена. Тетя и дядя Дрейка узнали бы меня, если бы я приходила. В эту комнату он привел бы меня, если бы я согласилась провести с ним ночь. В этой кровати мы бы спали. Это был бы наш дом.

Он сказал: «Эй, послушай, не хочешь сходить со мной куда-нибудь? Типа, прямо сейчас? Мы могли бы провести ночь вместе».

Я ответила: «Но моя мама…»

Самые глупые три слова, которые я могла сказать.

В комнате Дрейка был скошенный потолок и одно окно. Двуспальная кровать, комод и стойка для одежды с пустыми вешалками. Я вдохнула воздух, который выдохнул Дрейк перед отъездом. На столе лежали книги, на полу валялись футболки. Все было усеяно каким-то кусочками и обрывками бумаги. Пустой осталась только кровать: белое пуховое одеяло и две подушки лежали на голом матрасе. Если бы постельное белье еще не убрали, я полежала бы на кровати возлюбленного. Я уже не успевала вернуться к приезду родителей, но дома я рано или поздно оказалась бы.

Кейт посмотрела на меня.

– Я понимаю, – сказала она. – Ох уж эти современные молодые люди! Мне бы следовало проверить все перед его отъездом. Я предполагала, что он все за собой уберет. Глупо с моей стороны.

– Вау.

– Если бы Дрейк был девушкой, он был бы больше приучен к порядку. Ты бы никогда не уехала из дома, оставив все в таком виде, верно, цветочек? Пока мальчик здесь жил, вел себя куда приличнее. То есть он ставил тарелки в посудомоечную машину, не пропускал свою очередь готовить. И знаешь, мы все еще по нему скучаем. Пусть он и оставил нам эти неприятные напоминания.

– Я тоже по нему скучаю.

– Что ж, ты тут пока оглядись. Сложи кое-что, если хочешь. А потом возвращайся с парой коробок. Никаких крупных вещей нет. Это всего лишь барахло, с которым он не потрудился разобраться, прости за выражение.

– Я все сделаю, – пообещала я.

Женщина вышла, и я осталась наедине с вещами Дрейка.

Я подняла с пола футболку, вдохнула ее запах и сразу перенеслась обратно на пляж.

Он сказал: «Твоя мама. О боже! Прости. Это была ужасная идея. Правда. Я это… я… не хотел…»

«Она позвонит в полицию», – выдала я.

«Полиция. Господи, я идиот. Забудь, что я сказал».

Я все разрушила.

Я прижимала футболку к лицу. Так пах Дрейк тогда, на пляже. Я хотела только одного – до конца дней вдыхать этот запах.

Сначала я написала на руке: «Я в комнате Дрейка». Потом подобрала с пола все вещи, понюхала каждую. Сложила красную футболку и затолкала в сумку с продуктами. На комоде валялась всякая всячина: клочок бумаги с номером телефона, камешки, разложенные по размеру, тарелка с ракушками. Я прибралась, как меня попросила милая женщина, и набрала столько вещей, сколько смогла затолкать в свою сумку. Я взяла с собой все камешки и ракушки, забрала клочок бумаги.

Я собиралась вернуться за остальным. Просто приду с чемоданом и все унесу. И буду хранить эти вещи вечно. Они помогут мне ничего не забыть.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Я понимала, что вижу перед собой Пензанс, но панорама ни о чем мне не говорила. Я жила в Пензансе с детства, а этот город выглядел иначе. Я знала: из окна моей комнаты видны верхушки деревьев и верхние этажи зданий позади парка. Из окна я всегда видела одно и то же. Теперь передо мной расстилался прекрасный вид, а Пензнас был обыкновенным. Я смотрела на полоску океана слева, ряды домов, пальмы, освещенные ярким солнцем, сияющим на небе и красящим все в белый цвет. Дальше стояла церковь, похожая на Бэтмена.

Я вцепилась в подоконник. Я была не в Пензансе. Я уехала куда-то далеко. Это другой город. И я совершенно другая. Я не помнила, как добралась сюда.

Надпись на моей руке напоминала, что я в комнате Дрейка. Значило ли это, что я на Шпицбергене? Но это место совсем не выглядело холодным.

Я тихо стояла, стараясь понять, где я.

Дверь распахнулась, вошла седая женщина.

– С тобой все в порядке, цветочек? – спросила она. Я кивнула и сделала вид, что все хорошо, судорожно читая надписи на руках и пытаясь переориентироваться.