Текст книги "Корсары Южных морей (сборник)"

19. Форт Джонсон

Хозяин пулей полетел в погреб и вернулся с заветной бутылкой. Каменная Башка немедленно ее раскупорил и мигом осушил за компанию с земляками.

– Так что, идем? – спросил бостонский палач. – Вам нужно еще поспеть на корвет.

Боцман полез за пояс, чтобы расплатиться, но трактирщик жестом остановил его.

– Нет, мои добрые господа, – поспешно проговорил он. – Мне ничего больше не нужно. Я и так получил достаточно. Не обижайте меня, пусть эта бутылка будет подарком от заведения.

– Вот это молодец! – воскликнул бретонец. – Я в тебе не сомневался. – И, одобрительно хлопнув хозяина таверны по плечу, он пробасил: – До скорой встречи, приятель! Надеюсь, вскоре Бостон вырвется из лап генерала Хау. Так нам всем будет спокойнее и веселее. Доброй ночи! – И, уже обращаясь к палачу, боцман осведомился: – Как мы выберемся из города?

– Через пост возле седьмого бастиона.

– И что, нам не станут чинить препятствий?

– Не станут. У меня есть пропуск, подписанный самим генералом Хау.

– Неужели мы сможем добраться до корвета?

– Почему нет? Срезав путь, мы окажемся возле того места, где он стоит на якоре.

Через четверть часа трое путников достигли линии укреплений. Прочитав бумагу в каземате при свете фонаря, командир бастиона приказал их пропустить. Двое солдат проводили палача и его «подручных» по темному коридору к выходу.

Железная дверь была открыта, и Каменная Башка наконец вдохнул йодистый воздух океана.

– Дальше будем передвигаться ползком. Берегитесь ядер, – наставлял он компаньонов. – Хоть наши головы и крепки, как скалы родной Бретани, если они дадут трещину, останется только тащиться на кладбище.

В этот самый момент берег реки Мистик осветили четыре вспышки, за которыми последовал грохот взрывов. Залп четырех мортир на миг высветил корвет.

– Вот он, наш красавец! – умилился бретонец. – Приветствует нас. Да не стойте же вы как истуканы. На землю и вперед ползком, друзья!

И они принялись осторожно спускаться по крутому склону, заросшему кустарником. Благоразумная осмотрительность их была вознаграждена: довольно скоро вся троица достигла речного берега прямо напротив корвета. Дождавшись, когда отговорят пушки, бретонец сложил ладони рупором и прокричал:

– Эй, на «Громовержце»! Встречайте боцмана!

Однако зычный окрик его был перекрыт грохотом мортир. Наконец выстрелы стихли, и с корабля раздался ответный крик:

– Кто здесь?

– Это я, Каменная Башка.

– Погоди минуту!

– Слушаюсь, мистер Говард, – отвечал бретонец, узнав голос помощника капитана.

На воду спустили вельбот, который тут же резво устремился к берегу. Не прошло и минуты, как он достиг цели.

– Это ты, Каменная Башка? – обратился к боцману сидевший на руле моряк. – А где же капитан?

– Тихо! – шикнул на него бретонец. – Здесь не место об этом толковать. Поговорим на корабле. – И он обернулся к палачу, который, усевшись на камень, закурил трубку. – Не желаешь подняться с нами на борт?

– Мне и здесь ничего не грозит. Я подожду вашего возвращения.

Каменная Башка и Малыш Флокко присоединились к шестерым гребцам, и вельбот с прежней резвостью перенес их по мутным водам Мистик к корвету.

Возле трапа боцмана уже поджидали изнывающие от нетерпения мистер Говард и полковник Молтри. Оба тут же задали вопрос, который волновал всю команду корвета:

– Где сэр Уильям?

– Господин помощник капитана, – произнес бретонец, пока Малыш Флокко обнимал своих приятелей-моряков, – давайте спустимся в капитанскую каюту. У меня для вас дурные известия. Завтра нашего капитана должны повесить в форте Джонсон.

– Повесить?! – вскричал смертельно побледневший Говард.

– Если вам нужны подтверждения, взгляните на мой костюм, – продолжал бретонец. – Думаете, я потехи ради вырядился в красную рубаху? На красном не так заметна кровь, которую льют палачи. И почему, как полагаете, на мне этот черный траурный плащ с капюшоном?

В двух словах бретонец поведал помощнику капитана обо всем случившемся после их расставания.

– Так сэр Уильям арестован! – в один голос воскликнули полковник и мистер Говард.

– Не спешите отчаиваться, господа. Арестовать еще не значит повесить, – успокоил бретонец. – Мы с Малышом Флокко свели дружбу с бостонским палачом и даже приняли на себя роль его подручных.

Полковник поднял руку, прерывая боцмана:

– Вы сказали, капитана держат в форте Джонсон?

– Туда-то мы и направляемся, чтобы его повесить!

– Вы? Повесить?

– Да я скорей вздерну коменданта форта, клянусь Иль-де-Ба! Чтобы бретонец предал своего капитана? Никогда!

– Мистер Говард, – встревоженно произнес полковник, – наши военачальники задумали атаковать мыс Годдрел, чтобы уничтожить укрепления англичан на канале острова Хог. Этот форт Джонсон, пушки которого обстреливают порт острова Имс, стоит у нас на пути. Атакуем его. Мы в неоплатном долгу перед вашим капитаном, – взволнованно продолжал он. – Если бы не ваш корвет, мы остались бы без пороха, и тогда осада Бостона могла бы длиться вечно. Мы нуждаемся в вашем корвете. Только он способен противостоять орудиям английских фрегатов и линейных кораблей.

– Так что же вы предлагаете? – отозвался немногословный помощник капитана.

– Когда должны казнить баронета? – спросил полковник у Каменной Башки.

– Если верить палачу – в семь вечера, – ответил бретонец.

– Господин Говард, завтра в четыре ваш корвет спустится вниз по течению реки Мистик и прорвется в канал острова Хог, чтобы поддержать нашу атаку. Со мной будет две тысячи лучших американских солдат, и даю вам слово, мы возьмем форт.

– Согласен.

– Что бы ни случилось, мы осадим форт, – продолжал полковник. – Надеюсь, что наши крестьяне, как презрительно называют их британцы, способны творить чудеса. Вы должны обещать мне одну вещь.

– Говорите.

– У нас мало пороха. Ценой нашей крови мы спасем баронета. Пообещайте, что, покинув Бостонскую бухту, вы вновь вернетесь сюда, прорвав морскую блокаду. Мы знаем, что силы бостонского гарнизона на исходе и вскоре англичанам придется оставить город. Это вопрос дней, но, к сожалению, порох подходит к концу. Недостаток оружия погубит все дело. Три сотни орудий стреляют без передышки, и наши арсеналы пустеют на глазах. Все, что вы привезли, закончилось за неделю.

– Полковник, – произнес помощник капитана, – что бы ни случилось, «Громовержец» преградит путь английским фрегатам. Но я целиком полагаюсь на вас. Мой капитан должен быть спасен.

– Клянусь честью, я не пожалею жизни, чтобы спасти его! – объявил американец.

Мистер Говард обернулся к боцману, который, затаив дыхание, ожидал приказаний.

– Палач ждет вас на берегу, не так ли? – спросил он.

– Да, господин помощник капитана.

– Что, если он ведет грязную игру?

– Это он-то? Такой же бретонец, как и я?

– Хотел бы я разделять твою уверенность. Пожалуй, все же мне стоит распорядиться, чтобы на вельбот поставили камнемет и удвоили число гребцов. На войне можно ожидать любого предательства.

– В бостонском палаче я уверен как в самом себе.

Трое мужчин взошли на шканцы. Приказав квартмейстеру усилить команду вельбота, Говард обратился к боцману:

– Каменная Башка, от тебя зависит жизнь капитана.

– Поверьте, капитану ничего не угрожает. Палач подрезал веревку. Она тут же лопнет, и баронет останется цел и невредим.

– Что ж, удачи вам.

– Малыш Флокко! Сюда! – позвал боцман.

Юный марсовой уже был тут как тут.

И неразлучная парочка быстро спустилась по трапу в вельбот, где уже разместили орудие, способное метать камни, и где на веслах сидели двенадцать матросов.

– Вперед, Джон! – приказал Каменная Башка рулевому. – Пусть нас не остановят английские ядра.

– Мы ко всему привычные, – с улыбкой отвечал тот.

По счастью, боцману не пришлось укорять себя за легковерие. Рыжебородый не готовил корсарам ни ловушки, ни подвоха. Когда вельбот, стремительно рассекая волны, доставил наших друзей к скалистому берегу, они нашли бостонского палача на прежнем месте в полном одиночестве. Восседая все на том же камне, он покуривал трубку с безмятежностью, которую боцман приписал благотворному влиянию вин славной провинции Медок.

– Как видите, я сдержал слово, – произнес палач, обращаясь к своим новым знакомцам, когда те, распрощавшись с товарищами, спрыгнули на землю, а вельбот повернул к кораблю. – Что ж, идем?

Каменная Башка ответил земляку крепким рукопожатием.

Они направились вдоль берега к устью, где палача должна была ожидать шлюпка.

И точно: минут через двадцать троица обнаружила возле утеса это суденышко, возвещавшее о своем присутствии светом небольшого сигнального фонаря. В шлюпке сидели восемь солдат с мушкетами, полдюжины гребцов и офицер.

– Кто идет? – окликнул их этот последний, а солдаты вскинули мушкеты.

– Бостонский палач с подручными, – отозвался бывший каторжник.

– Садитесь.

Пока рыжебородый и корсары усаживались в шлюпку, офицер, державший в одной руке фонарь, а в другой – пистолет, пристально их разглядывал.

– А ну, покажите, что у вас под плащами! – приказал он.

Все трое послушно распахнули полы плащей.

– Вроде ничего подозрительного. Ладно. Садитесь на корме, и чтоб ни слова!

– Боитесь разбудить пеликанов? – не удержался Каменная Башка.

– Кто такой?

– Первый помощник палача. Если будет нужда, вас я и сам могу вздернуть, без подручных.

– Молчать! – взорвался англичанин. – Я не собираюсь угодить в плен к мятежникам из-за твоей болтовни. Этот проклятый корвет одним выстрелом может разнести шлюпку в щепки.

– Какой там! – отозвался Каменная Башка. – На корвете, должно быть, все спят без задних ног.

Шестеро гребцов приналегли на весла, и вскоре устье реки Мистик осталось далеко позади. К счастью для англичан, орудия «Громовержца» молчали. В отдалении мерцали сигнальные огни английских кораблей, в большинстве своем старых и плохо вооруженных. Лишь фрегаты могли сравниться с пиратским корветом.

Спустя час с лишним шлюпка подошла к берегам острова Джеймс, на мысу которого стоял форт Джонсон, чьи орудия наносили серьезный урон укреплениям Чарльзтауна.

Прислушавшись к мнению полковника Молтри, пользовавшегося немалым уважением среди повстанцев, командиры ополченцев решили захватить и разрушить форт. В их распоряжении находилось около трех тысяч солдат, три-четыре сотни лазутчиков, пятьдесят орудий разного калибра, а также несколько крупных баркасов.

Возглавив отряд отважных разведчиков, полковник Молтри совершил несколько вылазок на остров, заставив английские корабли отойти подальше в море, а гарнизон – поспешно запереться в стенах форта, но полковник не осмелился атаковать грозную крепость. Нечего удивляться, что американские военачальники находились в замешательстве.

– Мы на месте? – спросил Каменная Башка.

– На месте, – кивнул палач.

Офицер заменил в сигнальном фонаре красное стекло на синее, выбрался из шлюпки на берег и нетерпеливо прикрикнул на бретонцев:

– Вылезайте!

– Стоит ли так кипятиться, мой любезный господин? – откликнулся боцман. – Мы не моряки, нам приходится под ноги смотреть. Так что извольте подать мне руку.

– Подать руку палачу? Никогда! – воскликнул англичанин. – Этак живо накличешь на себя беду.

– Это почему же? Напротив, наши веревки приносят удачу. Могу уступить одну по сходной цене.

– Уж точно не мне, – поморщился офицер. – Давайте сходите, пока волны не захлестнули шлюпку. Вода прибывает.

Малыш Флокко первым спрыгнул на песок. Бостонский палач проворно последовал за ним. Однако Каменная Башка, изображая неуклюжесть, пошатнулся и ухватил офицера за плечо, словно боялся упасть.

– Ты что, нарочно?

Англичанин так резко освободился от хватки бретонца, что лодку качнуло и насмешник едва не очутился в воде.

– Ты до меня дотронулся! – негодовал офицер.

– А вы предпочли бы, чтобы я нос себе сломал? – с наигранным простодушием спросил Каменная Башка.

– Ты навлек на меня беду!

– Можно подумать, будто мы, палачи, слеплены из другого теста, чем вы!

– Ступайте уже! Я не желаю больше торчать здесь из-за вас! – не унимался офицер.

– Так посветите нам. Я очень волнуюсь за свой нос.

Следуя за офицером, бретонцы вскоре оказались у мостика, перекинутого через ров перед земляной насыпью, охраняемой двумя орудийными расчетами при пушках. Позади вала высился частокол с воротами, которые сторожили мушкетеры. Офицер обменялся парой слов с караулом, и мушкетеры расступились, пропуская бостонского палача и его «подручных» внутрь форта.

– Господа из Бостона! – отрекомендовал их сопровождающий, когда они предстали перед начальником форта.

Сидевший за столом комендант внимательно оглядел бретонцев:

– Кто из вас палач?

– Я, – шагнул вперед бывший каторжник.

– У вас есть бумаги от генерала Хау?

– Вот они, господин комендант.

Комендант брезгливо принял скрепленные сургучом бумаги, развернул и прочел.

– Все в порядке, – наконец обронил он холодно. – Казнь назначена на завтра, за час до заката. Утром возведете виселицу. У нас нет опыта в таких делах. Все необходимое вам предоставят. Вы не голодны?

– Благодарим вас, мы уже поужинали, господин комендант, – вставил Каменная Башка.

– И тем не менее я прикажу принести вам что-нибудь. Этой ночью будете спать в комнате, которую вам укажут. Там в углу поставлены койки.

И, не глядя на палача и его спутников, он махнул рукой: аудиенция закончена. Определенный в провожатые офицер стал теснить бретонцев к дверям, и они вышли вон.

20. Господин Гони Монету

Для ночлега «господам из Бостона», как их в насмешку назвал сопровождающий, выделили комнату, по-видимому служившую складом. Она была завалена мешками с песком и плетеными корзинами-габионами, которые, забив их землей, применяли для сооружения фортификаций вокруг батарей. Еще там громоздились старые колеса от пушек, бухты канатов и мотки веревок. Правда, помимо всего этого добра, здесь имелся стол, а в углу нашлось с полдюжины сломанных коек.

– Во имя Иль-де-Ба! Хорошо же здесь встречают служителей правосудия! – возмутился Каменная Башка. – Вот уж не ожидал такого холодного приема.

– А на что ты рассчитывал? – спросил невозмутимый Малыш Флокко.

– Готов поспорить, на ужин нам подадут пару корок хлеба и сухую треску, об которую зубы можно обломать. Ну и скряги!

Тут дверь распахнулась, и вошел солдат-инвалид с тремя котелками и бутылкой вина.

– Вот, стало быть, как здесь потчуют провожатых на тот свет, – укорил его Каменная Башка.

– Это обычная солдатская пайка. У нас заканчивается съестное, но…

– Но что?

– Но я могу достать вам кое-чего получше, если раскошелитесь.

– Вот тебе на! – притворно удивился бретонец. – Что у тебя в котелках?

– Похлебка из сушеной трески.

– Нам бы чего поаппетитнее, господин маркитант! Что у вас можно получить за звонкую монету?

– Есть настоящий голландский сыр, вкуснейшая сельдь, недурная ветчина – последнюю свинью я зарезал месяц назад…

– Да это настоящий пир! А вино?

– Вина не осталось. Есть темное пиво.

– Неси! Мы платим. А эти котелки лучше отдай оголодавшим солдатам. Джентльмены на службе у виселицы такую бурду есть не станут.

– Отлично, господа. Коли вы готовы тряхнуть мошной, я принесу вам все лучшее из своих запасов.

– Давай поживее! Мы проголодались. Ступай!

Увечный солдат тут же испарился, прихватив с собой не только котелки, но и бутылку.

– Ну и прощелыга! – то ли возмутился, то ли пришел в восторг Каменная Башка. – Болтаться мне на виселице, если этот плут не собирается сбыть солдатам и бутылку, и эту отвратительную бурду. – С минуту он молчал, глядя на палача, который, казалось, совсем приуныл, потом не выдержал. – Земляк, – проговорил он, – я вижу, на душе у тебя неспокойно.

– С чего ты взял? – вздрогнув, спросил бостонский палач.

– У тебя все на лице написано.

– Что тут поделаешь… Всякий раз перед казнью я чувствую смертный ужас. Ну не рожден я для такого ремесла.

– Полно кручиниться, земляк! На сей раз ты сыграешь с англичанами отличную шутку! Божился ведь, что веревка лопнет?

– Насчет этого можешь не сомневаться, – успокоил бостонский палач. – Я подрезал волокна, и веревка порвется под тяжестью вашего капитана.

– Так чего же ты страшишься?

– Что, если американцы опоздают?

– Ну уж нет! Я готов поручиться за этих молодцов, в особенности за полковника Молтри, – заверил боцман. – Мне довелось видеть их в деле. Готов прозакладывать свою трубку, что завтра они зададут жару англичанам, и тогда мы посмотрим, выдержат ли те такую добрую трепку. А уж когда заговорят пушки «Громовержца», будь уверен, что после десятого залпа замолчат все батареи форта. А вот и господин Гони Монету!

Маркитант, пыхтя, втащил две тяжелые корзины с провизией и пивными бутылками. Осмотрев товар, боцман презрительно выпятил нижнюю губу и спросил маркитанта:

– И сколько ты хочешь за все, господин Гони Монету?

– Съестное у нас кончается, – заюлил маркитант. – Да и цены на провизию взлетели…

– Ну же, не мямли! У палачей всегда найдется пара долларов в карманах.

– С вас пять долларов.

Бретонец, прищурившись, поглядел на инвалида:

– Вот ведь выжига… Вместо того чтобы накинуть пеньковый галстук на благородного английского джентльмена, я бы с удовольствием вздернул тебя, грабитель. Но я – человек слова, от своих обещаний не отпираюсь. Вот тебе твои деньжата. – И, сунув руку за пояс, боцман отсыпал маркитанту пять серебряных долларов. – Все ли верно? – спросил он с насмешкой.

– Верно, верно, мой добрый господин, – отвечал маркитант, поспешно припрятав монеты.

– А не боязно тебе принимать деньги от палачей? – полюбопытствовал бретонец.

– Это мне-то? – Маркитант осклабился, показав обломки гнилых зубов. – Вот уж нет, мой добрый господин. Не зря же моего деда прозвали Тайбёрнским Джеком.

– Это ты о чем?

– Он, почитай, всю свою жизнь состоял при «тайбёрнском дереве» и немало развесил на его перекладине разных нечестивцев.

– Значит, тебе будет не зазорно пожать мне руку?

Маркитант с готовностью протянул бретонцу скрюченную кисть, больше похожую на клешню. Каменная Башка с силой тряхнул ее и прижал к груди со словами:

– Раз уж и я служу ее величеству виселице и твой почтенный предок состоял при этой «трехногой кобылке», можем мы быть откровенны друг с другом? А если тебе надобен другой резон, скажу, что денег у нас навалом. Об этом забывать никак не стоит.

– К чему это вы клоните?

– Не каждый день встречаешь потомка знаменитого лондонского палача. Почему бы тебе не отужинать с нами? Не побрезгуешь нашей компанией?

– О нет! Такие настали скверные времена, что торговля идет из рук вон плохо. Комендант задерживает плату, и у наших бравых солдат нет и пенни на табачок. Я уже стольким отпускал в кредит, что и разориться недолго.

– Уверен, они тебе за все заплатят сполна, когда из Англии придут корабли, груженные золотом.

Усевшись вместе с бретонцами за покосившийся стол, маркитант накинулся на угощение, да так живо заработал челюстями, что бретонец не удержался от восклицания:

– Поверить не могу! Чтобы маркитант, у которого полон погреб еды, ходил голодным как волк! Или ты все для солдат припасаешь?

По правде сказать, бретонцы от маркитанта не отставали. Не прошло и десяти минут, как от ужина ничего не осталось. Моряки щедро заливали ужин кислым чернильно-черным пивом. Однако никто не жаловался: ни бостонский палач, ни маркитант, ни тем более приятели-моряки. У всех сотрапезников были поистине луженые желудки.

– А теперь пришел ваш черед расплачиваться, почтенный потомок Тайбёрнского Джека, – заправляя трубку, произнес Каменная Башка, – за этот славный ужин. Поделись-ка с нами, будь добр, кое-какими сведениями.

– Что ж, я не против, – с трудом ворочая языком, отозвался маркитант, выпивший больше троих бретонцев.

– Где держат джентльмена, которого мы завтра повесим?

– Ближе, чем вы думаете.

– Вот даже как?

Маркитант указал на дверь, которую бретонец не заметил.

– Он там, – произнес торговец. – За этой дверью что-то вроде часовни. Здесь его и держат.

– Он там один?

– Кажется, с ним полковой капеллан.

– А караул?

Маркитант взглянул на бретонца с подозрением:

– Почему вы спрашиваете?

– Уж больно нам охота взглянуть на этого джентльмена, прежде чем мы его повесим. И за такое невинное удовольствие, господин Гони Монету, я готов подарить вам еще пару долларов.

– Да вы, как я погляжу, богатеи!

– Мы получаем достаточно, чтобы позволить себе маленькие капризы. А тебе это не по нраву?

– Что вы!

– Так ты не станешь возражать, если мы приоткроем дверь и полюбуемся на висельника?

– Глядите, коли пришла такая охота.

– Страсть как любопытно, за каким занятием он коротает последнюю ночь. Ты сам-то его видал?

– Я – нет.

– Ну так еще увидишь завтра с вывалившимся языком. Вот тебе два доллара, и ступай себе спать.

Зазвенев серебром в карманах, маркитант откланялся.

Каменная Башка запер за ним дверь, сел и сказал:

– Надо что-то решать.

– Что ты собираешься делать? – встревожился палач.

– Хочу увидеть моего капитана.

– А если там капеллан?

– И что же? Разве мы не палачи? Скажем, что нас послал комендант – снять мерку для савана. Предоставь мне объясняться.

– А что потом?

– Потом мы его похитим!

– Но как выберемся из форта?

– А! Это хороший вопрос! И все же сначала мы с ним увидимся. Об остальном подумаем после. А ты оставайся здесь и приканчивай это дрянное пиво.

Достав клинок, боцман подошел к указанной маркитантом двери. На ней висел старый замок, который не выдержал бы и удара плечом. Прижав ухо к двери, бретонец прислушался, но не уловил ни звука.

«Может, этот плут меня обманул? – скрипнув зубами, спросил себя моряк. – Если так, клянусь честью, я придушу его и без веревки».

Расшатав кортиком гвозди, он поддел снизу и отодрал засов вместе с продетым в проушины замком. Дверь приоткрылась. Знаком приказав товарищам не шевелиться, Каменная Башка отворил ее так осторожно, что петли не скрипнули.

Взгляду бретонца открылось некое подобие молельни. На голой беленой стене ее висело железное распятие. Перед ним между двумя высокими напольными подсвечниками, в которых горели толстые свечи, стоял аналой. А ближе к двери на деревянной скамье сидел молодой мужчина. Наклонясь всем корпусом вперед, он упер локти в колени и подпирал руками скорбно склоненную голову. Вся поза его выражала безмерное отчаяние. Бретонец едва удержался от радостного крика. Он узнал своего капитана.

Приблизившись к баронету на цыпочках, Каменная Башка осмотрелся по сторонам, увидел вторую дверь, должно быть ведущую в коридор, и, убедившись, что с той стороны опасаться нечего, хлопнул капитана по плечу со словами:

– Тихо, сэр Уильям! Не кричите.

Резко вскочив, баронет оглянулся на него через плечо. Похоже, он не поверил собственным глазам, потому что в смятении помотал головой, словно стараясь отогнать туманные видения, и спросил сомневающимся тоном:

– Это что, сон?

– Нет, мой капитан, это явь. Неужто вы меня не узнаете? Это я, Каменная Башка, хотя и в платье палача.

– Но как ты здесь оказался?

– Это долгая история. Я расскажу вам ее в другой раз.

– Другого раза нам не представится: завтра меня повесят, – с печальной улыбкой ответил баронет. – Хау меня не помилует. Мой брат неумолим.

– Неужто вы в это верите?

– Как не верить… Мне сообщили, что бостонский палач уже здесь.

– Да, но не один. Он прибыл сюда вместе со мной и Малышом Флокко! – огорошил бретонец.

Отказываясь верить услышанному, баронет покрутил головой:

– Если так, вы настоящие дьяволы!

– Ну, это вы хватили, капитан. Просто два моряка не робкого десятка, которые хотят вновь увидеть вас на мостике «Громовержца».

– Скажи мне…

– Подождите, капитан. Прежде всего ответьте, был ли у вас уже капеллан?

– Он ушел спать и не появится здесь до рассвета.

– А не нагрянет ли сюда с проверкой какой-нибудь караульный?

– Если и так, он поднимет адский шум, снимая замок и отодвигая засов, – отвечал баронет. – Но скажи мне…

– Спрашивайте!

– Что Мэри? – сдавленно спросил несчастный.

– Ее увели из таверны и вернули маркизу, – отвечал бретонец. – Но не отчаивайтесь. Осажденные в таком положении, что о браке сейчас и речи быть не может. Да и брат ваш еще не поправился.

– Ты уверен?

– С чего мне вас обманывать, капитан?

– Ну да, – согласился баронет.

– Еще скажу вам, что бостонский палач для вас не страшен.

– Кто это сказал?

– Я! – объявил бретонец.

– Откуда такая уверенность?

– А вот откуда: он мой земляк. Чтобы бретонцы играли в грязные игры англичан? Да никогда! Он дал мне слово и, я уверен, сдержит обещание. Так что советую вам не оказывать сопротивления и позволить себя повесить.

– Что ты такое говоришь, Каменная Башка? – возмутился баронет. – Сейчас не время для шуток. Мне предстоит умереть постыдной смертью.

– Послушайте, капитан, – рассердился боцман, – я из кожи вон лезу, чтобы вас спасти. Говорю вам: позвольте себя повесить. Я обо всем позабочусь.

– Как так?

– Веревка лопнет, и вы тотчас окажетесь на земле.

– Каким чудом?

– Не тревожьтесь об этом, капитан. Мы обо всем позаботились, и американцы готовы прийти к нам на помощь.

– Американцы? – не поверил баронет. – А они-то тут с какого бока?

– Черт подери! Завтра во время казни люди полковника Молтри атакуют форт при поддержке вашего верного «Громовержца».

– Моего корвета?! – воодушевился корсар, и глаза его загорелись.

– Да, и наши пушки скажут свое слово, капитан. И уж поверьте мне, не шепотом.

– Так, значит, – проговорил баронет, остановившись перед боцманом, – я должен позволить накинуть веревку себе на шею?

– Как я пытаюсь вам втолковать, это будет всего лишь фарс, в финале которого пушки вашего «Громовержца» исполнят славную мелодию.

– Моего корвета… – с тоской повторил корсар. – Если бы только я мог вернуться на свой корабль, я бросил бы вызов всему английскому флоту.

– И вы вернетесь, капитан. Даю вам честное слово моряка.

Внезапно из коридора, ведущего к часовне, послышался шум.

– Черт… Караульные!

– Беги, Каменная Башка, – прошептал сэр Уильям. – Не позволь им схватить и тебя.

В два прыжка бретонец достиг другой двери и бесшумно закрыл ее за собой.

– Мерзавцы! – пробормотал он. – Не видать вам его головы. Слово бретонца!

Сидевшие за столом бостонский палач и Малыш Флокко устремили на боцмана вопрошающие взгляды.

– Все хорошо, – успокоил их Каменная Башка. – Можно немного передохнуть. Клянусь Иль-де-Ба, после такого маетного денька не грех и поспать.