Текст книги "Корсары Южных морей (сборник)"

3. Доблесть американцев

Разъяренные тем, что не смогли спасти Бостон от капитуляции, англичане предприняли решительную атаку форта. Молтри преграждал путь судам, доставлявшим боеприпасы и продовольствие войску лорда Клинтона, которое терпело поражение за поражением в Каролине. Английская эскадра состояла из линейных кораблей «Бристоль» и «Испытание», вооруженных пятьюдесятью орудиями каждый, фрегатов «Неутомимый», «Альтион», «Солбей» и «Сирена» с двадцатью восьмью орудиями, и двух небольших, плохо оснащенных кораблей, одним из которых было бомбардирское судно «Молния».

Казалось, и колонисты, и англичане застыли в ожидании. Однако перед английским флотом стояло серьезное препятствие: канал перед островом Салливан был частично засыпан и представлял немалую опасность для судов с большой осадкой. Оставшийся в Чарльзтауне, откуда американцам еще не удалось его выбить, генерал Клинтон предвидел это осложнение. Он разместил военные части, состоявшие из немецких наемников, на островке Лонг-Айленд, к востоку от Салливана, чтобы при первой же возможности неожиданно атаковать форт, а главное, уничтожить верфи. Шпионы мгновенно доложили об этом полковнику Молтри и генералу Ли. Несмотря на грозное вооружение форта, атака с двух сторон могла погубить его. Лишь один человек мог защитить колонистов от солдат лорда Клинтона – Корсар. Ставший на якорь поперек канала и вооруженный тяжелыми орудиями и пушками корвет мог отбить атаку шотландцев и немецких наемников. А если использовать и четыре мортиры, пока что балластом хранившиеся в трюме, то артиллеристы форта могли бы нанести немалый урон английской эскадре.

На борт «Громовержца», готовившегося отважно защищать американский форт, взошел офицер колонистов.

– Двойной обстрел! – спокойно сказал баронет. – Вы слышали, мистер Говард?

– Да, сэр Уильям.

– Прикажите вынести на палубу мортиры, пусть поприветствуют наших старых знакомых. Развернуть паруса! Отдать якоря! Вскоре нас отнесет ветром к самому Лонг-Айленду.

По команде несколько моряков устремились к брашпилю, к рангоуту и в трюм, где был открыт судовой люк для подъема мортир.

В этот момент английская эскадра начала движение, время от времени паля из пушек. Корабли осторожно лавировали, боясь сесть на мель на песчаных берегах или сцепиться мачтами. Тем временем корвет стал на якорь позади форта, преградив англичанам путь от Лонг-Айленда к острову Салливан. Полковник Молтри разместил все имеющиеся орудия в передней части укреплений форта и начал обстреливать подходы к крепости.

Пушечные залпы посыпались градом и более не прекращались. Бухта расцветилась множеством огней, зловещим блеском отражавшихся в темных водах.

Американцы не ошиблись в своих ожиданиях.

Слишком крупные, чтобы войти в опасные каналы, «Бристоль» и «Испытание» вышли вперед, чтобы прикрыть брошенных на приступ с Лонг-Айленда солдат. Однако очень быстро оба судна сели на песчаные отмели и накренились. Батареи одного из бортов не могли больше участвовать в битве. Несмотря на темную ночь и обстрел, английские матросы готовили якоря и разворачивали паруса. Вскоре королевские суда устремились в узкие каналы. Однако казалось, эскадра не торопится напасть на форт.

Наконец около четырех часов утра двадцать восьмого июня «Молния», под прикрытием другого боевого корабля, решительно пошла в атаку, забрасывая крепость горящими ядрами. Американские артиллеристы отвечали мощными залпами тяжелых орудий. Загрохотали, забрасывая врага снарядами, четыре великолепные мортиры корвета.

К одиннадцати часам «Бристоль», «Испытание», «Альтион» и «Солбей» встали на якорь за пятьсот метров от форта и открыли яростный бортовой огонь. В то же время чуть западней, между островом Салливан и каналом, «Сирена», «Неутомимый» и «Сфинкс» тоже открыли артиллерийский огонь по укреплениям. Однако здесь их планам помешал корвет. В то время как берега Лонг-Айленда засыпали ядра корабельных пушек, мешая солдатам Клинтона пересечь канал, на суда авангарда английской эскадры посыпались тяжелые ядра мортир «Громовержца».

– Тысяча колоколен! – воскликнул Каменная Башка, стоявший в одном из орудийных расчетов вместе с Малышом Флокко и четырьмя канонирами. – Что ты на все это скажешь, мошенник?

– Скажу, что с таким количеством ядер можно обрушить все колокольни Иль-де-Ба! – отвечал юный матрос, невозмутимо покуривая огромную виргинскую сигару.

– Колокольни твоего городка – может быть, но только не Иль-де-Ба. У нас камни прочнее, чем твоя упрямая башка.

– Катись ты к черту!

– Смотри, Малыш Флокко, какой град из ядер!

– Я слышу грохот, а ядер в такой тьме не разглядишь, пока они не рухнут прямо на палубу! Но ты, как бретонец из Иль-де-Ба, наверняка замечаешь их еще в воздухе!

– Ну уж нет! – воскликнул Каменная Башка. – Я не так хорош, как мой дед. Он умел играть на тромбоне и бороздил моря на кораблях Джованни Барта. Золотые времена были, мой мальчик!

– Болтай-болтай, а град-то все идет. Признаюсь, не очень-то хочется, чтобы мне раздробило ногу!

– Бретонцы никогда не целят по ногам – только в голову.

– Да, и бомбы для них не опасней мыльных пузырей!

– А то!

– Только вот не хочется проверять это на собственной шкуре!

Пока моряки перезаряжали его любимое орудие по прозвищу Святая Барбара, Каменная Башка, держа наготове фитиль, искоса взглянул на приятеля и ухмыльнулся:

– Да и мне не больше твоего. А сейчас пора разбить головы англичанам.

Страшный бой был в разгаре. Английский адмирал Паркер и лорд Кэмпбелл подбадривали своих людей, уверенные, что вскоре им удастся разрушить форт. У форта имелось шесть тяжелых орудий и двадцать шесть пушек малого калибра. По сведениям англичан, на защите крепости стояло немного солдат и наскоро собранные добровольцы.

Огни то и дело озаряли темную ночь, а грохот канонады доносился до самого Бостона и даже до Чарльзтауна. Тяжелые гранаты и горящие ядра пламенными полосами взвивались в воздух.

Англичане отчаянно сражались, стремясь преодолеть все препятствия, однако солдаты полковника Молтри яростно сопротивлялись. Тяжелые орудия забрасывали ядрами вражеские корабли, а легкая артиллерия осыпала картечью палубы и косила по десять матросов зараз.

Особое беспокойство доблестному полковнику и Корсару доставляли «Альтион», «Сфинкс» и «Сирена». Встав к западу от острова Салливан, они мешали американцам получить подкрепление и в случае катастрофы преграждали колонистам путь отхода. Именно по этим кораблям ожесточенно палил корвет сэра Уильяма. Крохотная бухта с трудом могла защитить его от снарядов противника.

– Пустим их ко дну! – раздавался крик боцмана между громом залпов. – Отомстим за «Громовержца»! Бей по рангоуту!

Той ночью судьба не благоприятствовала отважным английским морякам, чьи суда теснились в узких изгибах каналов.

После отчаянной перестрелки угрожавшие форту суда «Сфинкс», «Альтион» и «Сирена» под руководством неопытных лоцманов бок о бок встали на мель на отмели Миддл-Граундс и потому не могли стрелять из бортовых батарей. Защитники крепости тоже начали падать духом. Генерал Ли советовал Молтри взорвать форт и укрыться за стенами Бостона.

Поняв, что три английских корабля оказались в ловушке, Корсар приказал стрелять с удвоенной силой. «Громовержец» изрыгал в темное небо пылающие ядра и картечь, будто вулкан, и сеял смерть на палубах противника. Не пытаясь больше сбить мачты, Каменная Башка стрелял по английским морякам.

– Покажем им, Малыш Флокко! – кричал он. – Теперь эти подлые собаки в наших руках! Тащите еще снаряды! Расчистим палубы английских кораблей!

Казалось, устрашающее крещендо канонады заполнило все вокруг. Защитники форта забрасывали ядрами английские суда. Им яростно вторили орудия корвета.

Отважные английские моряки не утратили знаменитого хладнокровия под градом железа, чугуна и картечи, калечащего и убивающего их собратьев. По команде толковых и храбрых офицеров они пришли на помощь трем угодившим в западню кораблям. Под огненным шквалом англичане работали за брашпилями, бросили на палубу и корму якоря и разворачивали и сворачивали паруса, чтобы освободить омытые кровью корабли из смертельной ловушки.

В самом тяжелом положении оказался «Бристоль», уже несколько часов находившийся в зоне поражения орудий форта и корвета. Куски обшивки его разбитых фальшбортов падали в воды канала, а сбитые корабельными орудиями «Громовержца» реи падали на палубу и давили матросов. Почти все матросы «Бристоля» были убиты или ранены, но капитан Моррис упрямо пытался спасти корабль. Кровь стекала по шпигатам в воду, окрашивая палубу в красный цвет.

– Огонь! Огонь! – кричал сэр Уильям.

В то время как форт за недостатком боеприпасов стрелял все реже, готовый к долгому плаванию «Громовержец» продолжал сеять ядра и картечь.

К семи утра из экипажа «Бристоля» в живых осталось лишь несколько моряков. Несмотря на то что судно село на песчаную отмель, оно дало течь. Полчаса спустя раненный картечью капитан Моррис, решивший бороться до конца, рухнул на палубу – ему раздробило ногу. Его перенесли в каюту, и через несколько минут он скончался, в то время как его почти опустевший корабль все глубже уходил под воду, чтобы вскоре разбиться о прибрежные скалы Лонг-Айленда. Не лучший жребий ожидал зажатых в тесном канале «Сфинкса», «Альтиона» и «Сирену». При каждом залпе батарей корвета корабли теряли все больше людей.

Губернатор штата Каролина лорд Кэмпбелл получил тяжелое ранение, от которого так и не оправился, и через несколько месяцев скончался. Адмирал Пит-Паркер был ранен картечью и оказался вынужден оставить командование «Сфинксом». Другие суда эскадры вели безуспешный обстрел форта, напрасно расходуя снаряды. И все же обе части разбитой английской эскадры вели бой с защитниками форта до самого вечера, надеясь, что солдатам лорда Клинтона удастся переправиться через канал. Однако канал защищал грозный корвет, без остановки стрелявший по берегам. Не проведя предварительных замеров, англичане неверно расценили глубину каналов.

Англичане испытывали на себе гнев отважных колонистов четырнадцать часов кряду, и в семь вечера их разбитые суда, на которых осталась примерно десятая часть команды, прекратили атаку, тем более что дерзкие корсары, погрузившись в шлюпки, смогли доставить в форт новые боеприпасы.

К полуночи все было кончено. После боя, продолжавшегося целые сутки, неутомимый Каменная Башка, усевшись верхом на лафет любимого орудия, наслаждался бутылочкой горячительного в компании верного Малыша Флокко.

4. Бостонский палач

После неудачной атаки на форт Молтри последние суда королевской эскадры были вынуждены покинуть залив, и неделю спустя после великой победы американцев «Громовержец» с новенькой грот-мачтой и полным боеприпасов и провианта трюмом вышел из бухты. И не один – корвет шел во главе первой американской флотилии, состоявшей из кораблей «Колумб», «Альфредо», «Андреа Дориа», «Себастиан Кабото» и «Провидение».

Теперь под командой Корсара находилось более пятисот опытных моряков и сто шесть пушек.

Небольшой галиот принес флотилии новость, важную как для американцев, так и лично для сэра Уильяма, которого ни на миг не покидали мысли о Мэри Уэнтворт и маркизе Галифаксе. Капитан изящного корсарского судна предупредил их о приближении крупной английской эскадры под командованием лорда Данмора. Суда везли в Новый Свет несколько тысяч шотландских солдат, известных своей отвагой и выносливостью. Ураганы помешали эскадре пристать к берегам Виргинии, и теперь она шла сюда. Капитан доложил, что несколько застигнутых штормами судов лорда Хау тоже присоединились к эскадре Данмора.

В сердце баронета вспыхнула надежда: что, если среди них и фрегат маркиза Галифакса?

Почему бы и нет? Прозорливый Каменная Башка, как никогда, был уверен в том, что корсарам еще удастся отыскать среди атлантических просторов фрегат, похитивший у капитана светловолосую Мэри Уэнтворт.

– Гром и молния! – воскликнул бретонец, обращаясь к Малышу Флокко. – Нас ждет славное путешествие, да и американская эскадра немалого стоит! Скоро мы испытаем ее в бою!

«Громовержец» уже бороздил океанские волны, когда из открытого люка донесся яростный крик. По палубе разнеслись громкая брань и богохульства на ломаном английском языке:

– Вы хотеть нас убить? Негодяи!

– Мы есть солдаты!

– Какие вы солдаты? – орал разъяренный корабельный плотник. – Предатели! Что вы тут делаете, мерзавцы? Хотели взорвать корабль? На палубу, несчастные! Вот вам пара пинков вдогонку!

Услышав перебранку, Каменная Башка, Малыш Флокко, баронет и бостонский палач поспешили к судовому люку, откуда слышались крики, угрозы и проклятия. Там они застали такую картину: корабельный плотник с помощью нескольких матросов выталкивал из трюма на палубу четверых солдат в мундирах немецких наемников.

– Смерть предателям!

– Да у них полные карманы английских фунтов!

– Подлецы!

– Вздернуть их на рее!

Наконец четверо несчастных, осыпаемые щедрыми ударами, оказались на палубе корвета.

Каменная Башка и Малыш Флокко от души расхохотались. В первом из наемников они узнали весельчака-солдата, над которым они сыграли неплохую шутку во время осады Бостона.

– Эге, приятель Ульрих, неужто вы не узнаете своего щедрого папашу? – закричал Каменная Башка.

Услышав знакомый голос, немец кинулся к морякам в ноги и, воздев руки к небесам, завопил:

– Папаша! Они хотят меня вешать!

– Это в Бостоне я был твоим папашей. А здесь не видать тебе копченых сарделек и пива!

Властным жестом Каменная Башка приказал матросам оставить в покое четверых полумертвых от страха пленников. В этот момент на палубу вышли сэр Уильям и его верный старпом.

– Что такое? Бунт на борту? – спросил баронет, схватившись за рукояти тяжелых пистолетов, которые всегда носил за поясом.

Заметив четверых наемников, которых крепко держали моряки, он изумленно спросил:

– Каменная Башка! Что делают эти немцы на борту моего судна?

– Я и сам удивлен не меньше вашего, капитан. Среди этих румяных тевтонцев, набитых сардельками и пивом, есть и наш старый знакомец.

– Кто же?

– Папаша! – закричал вдруг немец, попытавшись вырваться из рук матросов.

– А! Солдатик, которого ты поил скорпионьей настойкой! – со смехом воскликнул Корсар.

– Он самый, капитан. Славно мы тогда повеселились! А как наш Кок расхваливал эти бутылки!

– Закупоренные еще его пьяницей-отцом пятнадцать лет назад! – добавил Малыш Флокко. – Хозяин таверны был тот еще плут.

– Не обижай Кока! Если бы не он, не видать бы тебе больше нашего корвета!

– Кончайте болтать! – нетерпеливо прервал их Корсар. – Что делают немцы на моем судне? Они здесь что-то затевали, не так ли, любезный Ульрих?

– Позвольте доложить, как все было, – выступив вперед, сказал плотник.

– Говори, да побыстрее!

– Чинил я перегородку на носу корвета, как вдруг они словно из-под земли выросли! Мне показалось, они возились с нашей Святой Барбарой.

– Во имя всех копченых сарделек! – воскликнул Каменная Башка. – Хотели нас подорвать!

– Помолчи, неугомонный болтун! – сказал Корсар. – Итак, любезный Ульрих, позвольте спросить, чтó вы и ваши спутники делали в трюме моего корвета?

– Говори, Пивное Брюхо! – вмешался бретонец, который не мог помолчать и пяти минут.

Побледневший как полотно бедняга-наемник взмахнул руками, будто призывая Небеса в свидетели, и, запинаясь, пролепетал:

– Я спрятаться, чтобы попасть домой. Хватит воевать.

– И ты решил спрятаться на моем корабле? – спросил Корсар.

– Труких я ночью не фитеть.

– Какой ночью?

– Фо время помпартирофки форта Молтри.

– Но как ты здесь оказался?

– Я плыть на «Пристоле».

– Это то судно, что мы разнесли своими снарядами?

– Ja, папаша.

– Вот ведь плут! – воскликнул Каменная Башка, потрясая кулаками. – Это мой-то капитан тебе папаша? Да кто ты такой? Наследник прусских принцев?

– А ты, папаша? – пробормотал бедолага.

– Меня-то называй как хочешь, любезный! Я не баронет…

– Успокойся, старик! – прикрикнул на него Корсар.

– Если я старик, то бросьте меня в море, – отвечал бретонец. – Гром и молния! Вот как благодарят верных моряков, которые столько раз рисковали шкурой ради своего капитана!

– Добрый старый пеликан, – мягко сказал сэр Уильям, – чем болтать, лучше бы сходил и проверил, не заложили ли эти господа взрывчатку в трюм.

– Тысяча…

– Толстобрюхих немцев! – продолжил за него Малыш Флокко, спускаясь в трюм вслед за боцманом и несколькими моряками с факелами в руках.

Корсары понимали, что в любой момент «Громовержец» может взлететь на воздух. Даже мистер Говард и тот побледнел и напряженно взглянул на сэра Уильяма, будто спрашивая, не настали ли для корвета последние минуты. Однако баронет, не теряя спокойствия, схватил немца за плечо и, усадив на лафет пушки, угрожающе сказал:

– Выкладывай все, что знаешь, Ульрих, или еще до восхода солнца будешь болтаться на рее. У нас на борту палач из Бостона… Кажется, ты узнал его.

– Ja, ja.

– Так говори же, если тебе дорога собственная шкура!

– Яа хотеть фернуться Германия. Яа уже сказать.

– Но «Громовержец» не идет в Европу.

– Фсе равно. Я хотеть пежать ис Америки.

– И ты утверждаешь, что проник на судно…

– Во время помпардирофки.

– С тремя товарищами?

– Ja, ja.

– И ты спрятался в трюме? Что ж, пой, птичка. Мне доложили, что твои карманы набиты золотом. Англичане не слишком щедро платят немецким наемникам. А ну-ка, выворачивай карманы! – приказал Корсар, достав из-за пояса один из пистолетов.

Испуганный наемник немедленно вывернул карманы, и золотые монеты английской чеканки дождем посыпались на палубу.

– Теперь вы! – распорядился Корсар.

Немного поколебавшись, побледневшие наемники тоже вывернули карманы, полные английского золота.

В этот самый момент Каменная Башка, Малыш Флокко да еще два десятка моряков вылезли из люка на палубу. Среди сыпавшихся богохульств баронету удалось различить лишь одно слово:

– Бомба!

– Всем молчать! – распорядился Корсар. – Взгляните на наших гостей – им не суждено увидеть восхода солнца… Каменная Башка, говори, в чем дело! Быстро!

– Бомба, мой капитан!

– Где?

– Из лафета Святой Барбары торчит шнур почти два метра длиной! Проклятье! Они хотели, чтобы мы взлетели на воздух!

– Они успели поджечь шнур?

– Еще нет.

– Хорошо же. Пусть расплатятся за свое предательство.

Он схватил Ульриха за запястье так сильно, что тот поморщился от боли, и подал знак мистеру Говарду. Матросы тут же бросились к остальным наемникам. Заковав в кандалы, их погнали к батарее бакборта.

– А сейчас, любезный Ульрих, – сказал Корсар, присев на один из бочонков на палубе, – советую рассказать все начистоту. Да смотри говори правду!

– Папаша! – пролепетал наемник.

– Какой я тебе папаша! Меня тебе не разжалобить. Кто передал вам бомбы и шнур?

Почесав за ухом, немец упрямо уставился на носки своих сапог.

– Тысяча колоколен! – проревел Каменная Башка. – Только не притворяйся, что оглох! Колись, негодяй! Я тебя угощал пивом и сардельками, деньжат тебе давал, а ты, значит, на тот свет решил меня отправить? Уж не знаю, в ад или в чистилище, но точно не на небеса!

– Папаша…

– Шакал тебе папаша! Пой, птенчик, пой! Расскажи капитану все, что знаешь.

Тяжело вздохнув, немец наконец ответил:

– Лорд Клинтон…

– Лорд Клинтон пожелал взорвать мой корвет? – спросил Корсар, стиснув зубы.

Немец кивнул.

– А не замешан ли в этот подлый план маркиз Галифакс?

– Я слышать, как лорд Клинтон говорил о маркизе.

– Подлый пес! – вскричал Корсар, вскочив на ноги. Его лицо было искажено гневом, глаза метали молнии. – Мало ему похитить мою невесту!.. Он еще и плетет подлые козни, надеясь меня погубить!

Вне себя от ярости, баронет мерил шагами палубу. Вдруг он остановился:

– Сколько они вам заплатили?

– Сто фунтов.

– И за такие гроши вы готовы были отправить на тот свет двести человек!

– Не челофек, папаша. Только корабль фзорфать. Я не позфолю умирать Каменная Голова.

– Да неужели! – воскликнул бретонец. – Ты подхватил бы меня под ручку и уплыл со мной на шлюпке, отправив в преисподнюю моих товарищей! Ах ты, проклятый пожиратель свечей!

– Увести его! – вскричал Корсар.

– Минуту, капитан, – сказал Каменная Башка. – Скажи-ка, любезный, а где твой братец Вольф, что провел меня в Оксфордскую башню? Уж не на фрегате ли маркиза?

– Ja, папаша, – отвечал наемник.

– Тысяча…

– Оставь свои колокольни, Каменная Башка! – сказал Малыш Флокко. – Не до них сейчас.

– Вы слышали, сэр Уильям? – спросил бретонец. – Его братец на фрегате. Я знаю этого молодца! Вот так дела!

Баронет не отвечал.

– Мистер Говард, отправьте вельбот и доложите американским капитанам о том, что произошло! – распорядился он, повернувшись к старпому. – Пусть проверят трюмы и батареи. Не удивлюсь, если достопочтенный лорд Клинтон отправил каких-нибудь немецких мерзавцев, чтобы поднять на воздух весь американский флот!

– Будет тотчас же исполнено, капитан, – сказал помощник. – Ветер слабый. Я использую каждую минуту, чтобы исполнить поручение, не заставив вас долго ждать.

На несколько мгновений Корсар замер на мостике, рассеянно глядя, как матросы спускают вельбот. Подавив тяжелый вздох, он спустился в каюту.

– Проклятье! – пробормотал бретонец, у которого было чуткое сердце. – Эта светловолосая мисс совсем с ума его свела.

– А что делать с Пивным Брюхом? – спросил Малыш Флокко.

– Дело нешуточное! Не видать мальчишке Германии!

– Что, если капитан прикажет и его повесить? Ты разве не помнишь, сколько раз несчастный чертенок рисковал жизнью в Бостоне?

– И правда, – отозвался Каменная Башка. Лицо его потемнело. – Может, для него еще не все потеряно! Но только для него! Ради остальных я и пальцем не пошевелю! Завтра все они будут болтаться на рее. Ах ты черт! Нужно спасти Ульриха! Да-да, нужно его спасти! Но как?

Внезапно он так сильно хлопнул себя по лбу, что Малыш Флокко подскочил от неожиданности. На секунду ему почудилось, что он услыхал пистолетный выстрел.

– Что такое, боцман? – испуганно спросил он. – Голову себе разбить хочешь?

– Идея!

– Неужто это удар выбил ее на поверхность? Не будь ты бретонцем, уже валялся бы без сознания!

– У меня превосходная мысль! Слушай: помнишь, как мы спасли баронета из лап англичан, когда они собрались его повесить?

– А как же! Только благодаря бостонскому палачу англичанам не удалось вздернуть нашего капитана!

– Позови-ка этого молодца сюда, да побыстрее!

– Я мигом! – отозвался марсовой.

Глубоко вздохнув, боцман поглядел на паруса и на вельбот с двенадцатью гребцами, устремившийся к медленно шедшим под слабым ветром американским кораблям. Старик достал свою знаменитую трубку, невредимую после стольких приключений, выпавших на долю ее владельца, хорошенько ее набил и, закурив, уселся на лафет своего любимого абордажного орудия.

– Кажется, мне удалось найти решение, – пробормотал он, выпустив густой клуб дыма. – Баронет будет в ярости, ну так что ж! Можно простить старому боцману кое-какие проделки.