Текст книги "Контакт с подростком: как все не испортить?"

И тут, на мой взгляд, происходит двойная «засада»: казалось бы, подростку в такой момент стоит посочувствовать, но этого точно не хочется делать, так как с вами спорят, вам дерзят и не выполняют ваши договоренности. О каком сочувствии тут может идти речь…

• Формирование границ.

Задача формирования границ вытекает из предыдущих. В нее входит определение границ физических (да, это мое тело, у него есть границы и есть понимание того, как с телом можно поступать, а как нельзя, есть те, кого я готов близко к нему подпустить, а есть те, кому лучше не подходить). Отчасти из-за этого некоторые ребята больше походят на трансформаторную будку – «не подходи, убьет». Родители начинают жаловаться, что им хочется обнять, поцеловать свое чадо, как раньше проявить к нему нежность, а вместо этого холодное «отстань» и недовольная гримаса. Это очень расстраивает, да, но важно здесь себе напоминать: это происходит не потому, что ваш подросток больше вас не любит, а просто сейчас он особенно трепетно относится к своим границам и иногда становится похож на электрического угря. Кроме того, это еще вопрос авторитета у сверстников и той самой автономии («я что, маленький, что ли, с родителями целоваться»). Сюда же мы добавляем эксперименты над собой: окраска и стрижка волос, пирсинг, тату, похудения и всякие телесные трансформации. С одной стороны, это тот же способ борьбы за свою взрослость («да, у меня синие волосы, и что вы мне сделаете?», а ведь и правда – что?), а с другой – познание своей телесности. Приходит осознание, что тело – это тот объект, которым реально могу управлять только я. И иногда подростки этот объект начинают эксплуатировать самым безбожным способом (это я про всякие вредности в виде курения, недосыпа и т. п.).

Но еще у нас есть границы личностные. Тут уже чуть сложнее. Как со мной можно поступать, а как нельзя? А что входит в зону моей ответственности, а что меня не касается? Чем я могу и имею право интересоваться? А что касательно желаний и их исполнения? А что делать, если то, что я хочу, нарушает границы другого? Помните слова «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого»? Вот это как раз о границах. А кто помогает их формировать? Конечно же, ближайшее окружение. То, как члены семьи обращаются с ребенком и друг с другом, служит основой с самого детства. Но в подростковом возрасте запускается еще один интересный процесс: подростки начинают ваши рамки активно нарушать, игнорировать договоренности, тем самым их ПРОВЕРЯЯ. Именно эти эксперименты помогают им лучше выстраивать свои границы, поэтому в такой период для родителей особенно важно удерживать рамки, обозначать их, быть последовательными в своем поведении, но достаточно гибкими. Последовательными – это значит, что если вы сначала обговорили некоторые условия или какие-то правила, обозначили последствия нарушения ваших договоренностей, то, если они правда нарушились, вы эти последствия осуществили. А не наоборот, когда подростку сначала «прилетело» за что-то, и только потом ему уже разъяснили, за что именно и почему так делать нельзя. Бывает еще и так: разъяснили заранее последствия в случае нарушения договоренностей, но обещание свое не сдержали. Последовательность и гибкость родителей не являются гарантами идеальных границ подростка, но важно понимать, что если удариться в крайности, то тогда плохо будет в любом случае. Если дозволено будет все и границ и договоренностей в семье не будет никаких, то подростка просто «размотает» и унесет в стратосферу довольно быстро. Но аналогично грустный эффект получается и при жестких, безапелляционных запретах без готовности договариваться с подростком, услышать его позицию и поменять правила, учитывая его предложения. В этом случае запреты очень хочется нарушить, даже если какие-то из них вполне разумны и необходимы.

Еще раз кратко: то, что подросток сейчас активно проверяет ваши границы – это ОК. Это необходимая часть взросления, пусть и одна из самых неприятных. А ваша задача эти рамки удерживать разумно, последовательно и гибко.

• Выработка навыков межличностного общения, поиск своей референтной группы.

Родителям нередко грустно признавать это, но подросток как будто больше тянется и ориентируется на своих сверстников, а не на них. Вроде бы ты пытался донести подростку то же самое, а он эту мысль усвоил от кого-то из ребят. Вы начинаете чаще слышать: «А вот Аня говорит», «А вот мы с ребятами решили», «Мы собираемся сделать» и т. п. И вас все меньше в этом «мы», и все реже вас посвящают в планы, а между походом в кино с «родаками» и тусовкой в ТЦ с одноклассниками они чаще выбирают второе. И родитель начинает скучать. Но это тоже важная часть: учиться общаться, учиться выстраивать долгосрочные отношения, влюбляться и дружить, чувствовать себя частью группы. Ведь если ты понимаешь, что принадлежишь к какой-то группе, значит, с тобой все ок. Хотя тут тоже наблюдается забавный парадокс, над которым нередко подтрунивают родители: подросток так яро борется за свою индивидуальность и уникальность, при этом в компании они часто похожи друг на друга. Вот так сочетаются две задачи: да, я должен себя чувствовать индивидуальностью, но в рамках принадлежности своей группе. А еще хочется добавить, что большое подспорье к более эффективной сепарации – наполненность жизни родителей ВНЕ родительских ролей. Когда ребенок видит, что мама с папой и так неплохо общаются как супруги, что им «прикольно тусить» и без него, если у них есть свои хобби, друзья и дела помимо воспитания, то есть когда подросток на эмоциональном уровне считывает, что родители спокойно переживут вылет длинноногого птенчика из гнезда и им будет чем наполнить свою жизнь, то тогда отделиться безопасно, тогда это можно себе позволить. А в противном случае начинают находиться поводы не взрослеть, в том числе и некоторые психические проблемы.

• Построение системы ценностей, профессиональное самоопределение и развитие абстрактного мышления.

Это важные задачи переходного возраста. Говоря про мышление, подчеркну – именно развитие. Поэтому, когда вы пытаетесь говорить с подростками сложными терминами, да еще и в лекционном формате, это неэффективно, так как некоторые понятия у них еще не только не сформированы, а даже недоступны для понимания. Иногда будет продуктивнее говорить на более простом уровне с конкретными примерами. Допустим, когда я слышу на консультациях, как родители объясняют подростку, что какое-то поведение «недостойное» или развивают тему уважения в конфликтах, то у меня закрадывается подозрение, особенно при виде потерянного лица подростка в тот момент, что ему это все не очень понятно и поэтому не будет иметь высокой значимости. Говоря про «недостойное» поведение, лучше подросткам помочь оценить конкретные последствия своих поступков (планирование и предвосхищение тоже пока не самые сильные их стороны, поэтому и тут надо активно помогать). Это ни в коем случае не значит, что детям бесполезно сеять в умы «разумное, доброе, вечное», скорее, такие темы могут идти некоторым фоном из года в год, но основным инструментом все-таки должны выступать разговоры, доступные возрасту (и как раз по мере взросления будет все сложнее и интереснее).

Рассмотрим еще несколько «забавных» особенностей подросткового возраста, которые вы могли не замечать, но они тоже могут отталкивать и ухудшать контакт с подростками.

Черно-белое мышление, лежащее в основе юношеского максимализма или категоричности, которая очень бесит, а еще часто приводит к необдуманным и рискованным поступкам в стиле «ах, вы вот так, тогда я вот так!» (напомню, книга-то у нас про побеги). Подростки больше склонны мыслить в категориях «все или ничего», то есть опираться на то самое черно-белое мышление, когда сложно разглядеть полутона, а суждения характеризуются сверхобобщением (проще говоря, всех под одну гребенку). Именно поэтому мы слышим слезное «МЕНЯНИКТОНЕЛЮБИТ», когда отказал ТОТ САМЫЙ человек (а все остальные люди, которые к тебе испытывают симпатию, с тобой дружат или о тебе заботятся, – они не в счет), или слышим, как подросток уверенно лепит на себя ярлык «неудачник» или «тупица», если он просто получил плохую оценку (причем единственную). С возрастом человек как будто перерастает эту лютую категоричность (плохая новость: не все люди) и начинает рассуждать более осознанно и широко, с ним становится легче договориться. Но какие-то зачатки черно-белого мышления могут сохраняться, и тогда человек каждый раз попадает в эти ловушки, что (еще одна плохая новость) иногда становится мощным фактором риска развития психогенной депрессии. Но есть и хорошие новости: эта проблема преодолима с помощью психотерапии, и тогда, благодаря работе со специалистом и внутренним стараниям и наблюдениям, мышление можно сделать более гибким.

Миф о собственной уникальности. Помните это чувство в юности, когда в моменты уныния или злости (особенно во время ссор с родителями) кажется, что никто тебя не понимает и весь мир против тебя? И что только ты вот сейчас страдаешь, как никто и никогда не страдал? Вот это и есть проявления мифа о собственной уникальности, когда подросток убежден в неповторимости своих переживаний. Казалось бы, что такое ощущение вполне понятно и логично для возраста, когда ты видишь мир в черно-белом цвете, большого жизненного опыта еще нет, а внутри бушует буря из гормональных и психологических перестроек. Проблема в том, что эта особенность несет в себе довольно серьезные риски (как раз в рамках темы данной книги): из-за ощущения уникальности и неповторимости у подростка может создаться ложное ощущение собственной неуязвимости, что подталкивает к рискованному поведению (психологи уточняют: нет механизмов торможения). Может проявляться отрицание чужого негативного опыта (то есть да, я слышал истории, что убегать из дома ночью опасно, но я-то справлюсь, у меня все будет по-другому). Подростки часто сталкиваются с негативными примерами, почему опасно употреблять алкоголь или наркотики, связываться с незнакомцами, но не переносят этот опыт на себя: «со мной подобного не случится». Кроме того, из-за ощущения того, что в этом мире тебя никто не поймет, может использоваться стратегия избегания или дистанцирования, то есть подросток не обращается за помощью к родителям, а закрывается еще больше. Что тоже отлично помогает разрушить контакт.

Фиксация на своих переживаниях. Мало того, что подростку кажется, что его никто не понимает, мало того, что он терзается внутренними противоречиями и сталкивается с колебаниями настроения, так он на всех этих переживаниях еще и фиксирован, что часто мешает разрешать те или иные проблемы в его жизни и только поддерживает нестабильность, как будто заводит на новый виток не очень полезного самокопания и бесплодных страданий. Да и вообще, все чувства как будто обостряются в разы, проблемы воспринимаются гипертрофированно. Как думаете, насколько приятно и просто взаимодействовать с человеком в таком состоянии? Давайте будем честны – очень не очень.

Амбивалентность, противоречивость. Это мое любимое, еще одна важная особенность, характеризующая подростковый возраст. Сочетание несочетаемого, одновременный посыл двух противоположных сигналов, неустойчивость в своей позиции, столкновение с противоположными установками и желаниями. Ребята в этом возрасте как будто насквозь пронизаны сплошными противоречиями. Да вся идея переходного возраста как раз про это! Ты уже вроде не ребенок, но еще и не взрослый. Желания, как у взрослого, а возможности, как у ребенка. Когда чего-то хочется – «я уже взрослый», а когда не хочется – «эй, я же еще ребенок», будто старается усидеть на двух стульях. Сюда же мы можем отнести и протестность: буду делать что-то назло, в противовес, главное, чтобы показать свое несогласие, хотя я и сам в нем не уверен. Вроде бы хочу проявить себя, свою уникальность и неповторимость, но при этом, что я, дурак что ли какой-то, делать не как все. Вроде бы хочется многого достичь и иметь, а при этом делать что-то страшно, да и лень. Родители бесят и раздражают своей опекой, при этом обижаюсь на них, что не получаю должного внимания и каждый раз готов скандировать: «ВЫ ОБЕСЦЕНИВАЕТЕ МОИ ЧУВСТВА». На семейных консультациях буду много на них жаловаться, но, как только предложат подумать о возможности наладить контакт с мамой и папой, скажу, что не хочу этого и не вижу никакого смысла. И так еще много в чем. Но именно в эти моменты, когда подросток активно транслирует, что не нужны ему никакие родители и общаться он ни с кем не намерен, я понимаю, что очень даже нужны. И больно от того, что не получается, но признаться в этом не комильфо, яжвзрослый…

В те моменты, когда подросток активно отталкивает родителей, я предлагаю переводить это с ровно противоположным значением: он так кричит, что в вас нуждается. Потому что каждому подростку нужен родитель, что бы и как ни говорил сейчас ребенок.

Вопросы, которые полезно задать себе.

Что в поведении подростка мне сейчас дается сложнее всего? После прочтения главы есть ли у меня идеи, чем это обусловлено? Какие моменты мне важно обсудить с ребенком и стоит ли предложить ввести какие-то правила/границы? На чем сейчас можно не заострять внимание? Что мне помогает не вестись на провокации подростка?

Как я поддерживаю (могу поддержать) стремление подростка быть взрослым? Уважаю ли я его границы и право на автономию?

Вопросы, которые полезно задать своему ребенку.

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

___________________________________________

Подростковая нейробиология

Человек – существо социальное, с ног до головы погруженное в процессы общества на микро– и макроуровнях. Мы не можем отрицать влияние культуры, в которой в последнее время можно отметить тенденцию к детоцентризму, а также склонность инфантилизировать подрастающее поколение и увеличивать подростковый возраст.

Еще есть нейробиология, которую надо учитывать: не возводить в абсолют, но понимать влияние биологических факторов. Мы можем сколько угодно пытаться загнать человека в правильные и нужные рамки, воспитывать его по лучшим методикам и учебникам, но если ему какие-то навыки на уровне биологии недоступны, то они просто недостижимы. И хоть пытайся подростка «починить», хоть нет.

Для понимания этого мы обратимся к великому, но ни капельки не ужасному Роберту Сапольски, ученому и автору книг с огромным тиражом. Фигура Сапольски одна из самых популярных в современной науке, а его публикации и выступления о работе мозга и биологии поведения имеют большой резонанс.

Роберт Моррис Сапольски – современный американский писатель, профессор биологии, неврологии и нейрохирургии, исследователь. Научный сотрудник в Национальном музее Кении, профессор Стэндфордского университета.

Что интересного можно почитать?

«Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки», «Записки примата: необычайная жизнь ученого среди павианов», «Игры тестостерона и другие вопросы биологии поведения», «Кто мы такие? Гены, наше тело, общество», «Почему у зебр не бывает инфаркта». Также у него есть классные выступления и интервью, доступные в сети Интернет.

В одной из глав своей книги «Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки» ученый приводит много интересных фактов о работе головного мозга тинейджеров, что явно демонстрирует, что те особенности подростков, которые мы с вами обсуждали в первой главе, имеют в своей основе значимые биологические причины или, как пишет автор, «подростковый возраст – это реальность».

«Первое: ни одна часть мозга не формируется в подростковом возрасте так интенсивно, как лобная кора. И второе: мы не сможем понять подростковый возраст вне контекста запоздавшего развития лобной коры. Ведь у подростка уже имеются в полной боевой готовности и лимбическая, и автономная, и гормональная системы, а лобная кора еще на подходе и может посылать только скудный набор инструкций. Именно потому наши подростки такие ранимые, прекрасные, тупые, импульсивные и возбудимые, все разрушающие и саморазрушающие, самоотверженные и самолюбивые, невозможные нигилисты и миротворцы»[4]4
  Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки / Р. Сапольски – «Альпина Диджитал», 2017, с. 132.


[Закрыть].

Как мы понимаем из цитаты – те ограничения, которые есть у подростков (трудности эмоциональной регуляции, проблемы с планированием и прогнозированием своих действий, импульсивность и протестность), связаны с тем, что кора лобных долей головного мозга пока дозревает. Упорно, активно, но все-таки еще зреет, причем из всех зон коры самой последней финиширует та часть, которая отвечает за когнитивную гибкость, планирование и абстрактное мышление (благодаря которому мы можем посмотреть на ситуацию глазами другого человека, лучше понять чужую точку зрения). И пока кора подростков немного не дотягивает до уровня взрослых, другие структуры мозга пытаются помочь подтянуть какие-то недостатки и дефициты, но значительной слаженности работе мозга это не придает.

«Следовательно, на заре подросткового периода эффективность лобной коры сильно разбавлена неспособными к четкой субординации избыточными синапсами, замедлена недоразвитыми миелиновыми оболочками; она страдает из-за путаницы, возникающей вследствие неслаженной работы разных частей коры, которые то и дело «перебивают» друг друга. И даже если подключается полосатое тело, то и с этим запасным игроком далеко не уедешь. Да еще вся эта каша круто замешана на половых гормонах. Вот вам и поведение тинейджеров»[5]5
  Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки / Р. Сапольски – «Альпина Диджитал», 2017, с. 135.


[Закрыть].

Даже то, что подростков, которых, казалось бы, уже не назвать сорванцами, тянет на необдуманные действия, тоже подкрепляется нейробиологическими аргументами.

Из-за меньшей активации префронтальной коры во время принятия рисковых решений (в сравнении со взрослыми) подростки хуже оценивают вероятность опасности и плохо контролируют желание идти на этот риск (тянет-то всех на опасного рода приключения как раз похожим образом, просто лобная кора взрослых может вовремя сказать им: «Стоп-стоп-стоп!»).

Если посмотреть, как реагирует мозг подростков на разного уровня награду, то можно отметить, что их дофаминергическая система[6]6
  Дофаминергическая система – совокупность нейронов, которые выделяют дофамин и являются зоной, отвечающей за награду и удовольствие, предвкушение и мотивацию.


[Закрыть] по своим реакциям выдает самую высокую амплитуду в сравнении с детьми и взрослыми[7]7
  Максимальные значения активации дофаминергических нейронов в центре удовольствия в ответ на высокую награду и минусовый ответ на маленькую награду.


[Закрыть]. То есть мозг выдавал мощную реакцию, если они получали большую награду, чем ожидалось, но если же поощрение оказывалось меньше их ожиданий, то активация дофаминергических нейронов давала обратную реакцию и ощущение отвращения. Помним, что кора еще незрелая, поэтому помочь как-то это все сбалансировать или уравновесить не может.

Старшие подростки более чувствительны и переживают все острее, чем дети и взрослые, так как лимбическая система, отвечающая за эмоциональные реакции, работает на полную, а лобная кора, которая могла бы эмоции урегулировать, пока не дозрела и не может ее успокоить.

Также ученый рассказывает о чрезвычайно интересных исследованиях и наблюдениях роли социальных процессов в жизни подростка. Мы с вами уже мало-мальски разобрались с тем, что активное стремление к сверстникам – не только нормальная, но и необходимая особенность подросткового периода. Оказывается, влияние сверстников мы можем разглядеть и через призму нейробиологии! Во-первых, исследования с нейросканированием показывают, что подростки очень восприимчивы к ровесникам. При ответах на вопросы, что подросток думает о себе или что о нем думают другие, ученые видят схожие картины возбуждения зон головного мозга (у взрослых это иначе). Во-вторых, ситуации социального исключения ранят юношей и девушек гораздо сильнее, чем взрослых. При ощущении отвержения у большинства тинейджеров пока нет той самой помощи от лобных долей, которые как бы успокоят и дадут сигнал: «Не переживай, дружок, не хотят с нами играть, ну и ладно»[8]8
  Если интереснее подробнее: речь идет об описании эксперимента Наоми Эйзенбергер из Калифорнийского университета с игрой в Кибербол (Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки / Р. Сапольски, страница 140), там же вы можете найти ссылку на статью оригинального исследования.


[Закрыть]. В-третьих, тинейджеру в присутствии сверстников легче набедокурить, чем взрослым, так как они более чувствительны к давлению с их стороны. Это показало исследование, где взрослых и подростков отдельно сажали играть в «Авторалли», а иногда рядом находились их сверстники, которые должны были активно распылять огонь жажды риска своими комментариями. И если у взрослых присутствие товарищей никак не меняло уровень рискованных решений, то у подростка количество таких решений утраивалось!

Повторюсь, что мы не можем ставить какой-либо из факторов на первый план: чрезмерно психологизировать или низводить модель происходящего только до биологии. В мире есть достаточно примеров, как социум задает тон поведению человека и какие отличия в поведении разных групп людей можно наблюдать в зависимости от особенностей той самой культуры, к которой эта группа принадлежит. Поэтому, естественно, я не призываю родителей списывать все на «подростковый мозг», но все-таки поставить в памяти небольшую галочку и в периоды отчаяния или злости иногда возвращаться к ней с мыслью, что это не факт, когда подросток «совсем вас ни во что не ставит», а просто у него еще дозревает мозг, и можно быть чуточку снисходительнее и к себе, и к ребенку.