Текст книги "Мажор"

– Типография. Мы можем минут на пятнадцать задержаться в подсобке типографии… – хитро улыбнулась, глядя в его обескураженные глаза.

– Мягкова, ты меня убиваешь. Такими темпами я скоро полюблю ходить в универ… – Мы уже практически подъехали к корпусу журфака, когда Феликс напряженно сказал: – И кстати, по поводу Громова… Я решил проблему, он больше никогда тебя не потревожит.

Я нахмурилась. Неужели сейчас Железнов признается, что ночью прибил моего бывшего парня и закатал под исписанный краской асфальт? Боже, только не это!

– И что ты сделал? – осторожно поинтересовалась.

– Он сам всё сделал, – хитро прищурился Феликс. Лицо парня обезобразила гримаса отвращения. Чувствовала кожей, с каким трудом ему дает разговор. – Громов вчера напился до поросячьего визга. Мой дед, царствие небесное, прошел всю войну. Он любил говорить: «Не умеешь пить – не пей». Твой бывший, когда примет на грудь, дурак дураком. Хотя он и трезвый то особым умом не отличается…

– Так и что произошло? – с трудом отлепила язык от нёба, чтобы задать вопрос.

– Сперва завалился голый в женскую душевую, распугал всех девчонок, а потом заблевал пол в блоке… У ребят полно видео его пьяных похождений. Я переговорил с мужиками – если не хочет стать новым посмешищем универа, засунет язык вместе с очумелыми руками в одно место и перестанет портить тебе жизнь.

– Феликс…

Одной рукой студент управлял машиной, другой удерживал мою руку в своей.

– Мне жаль, что тебе пришлось столько из-за меня натерпеться… – он вздохнул, сильнее переплетая наши пальцы.

– Ты не можешь отвечать за поступки окружающих людей. И еще… Вчера я погорячилась, когда попросила тебя принять участие в игре. Если ты не хочешь этого делать…

– Тренер несколько раз звонил мне на прошлой неделе, – металлическим тоном вдруг выдал собеседник.

– И что он хотел? – удивленно вскинула бровь, не ожидая такого поворота событий.

– Понятия не имею. Не брал трубку. Зато сегодня утром я все-таки перезвонил… Он попросил вернуться. Сказал, что эти остолопы совсем утратили боевой дух. Им нужен кто-то, кто встряхнет затхлое болото. Тем более Громов с похмелья – это уже минус один игрок…

Мы остановились на парковке около корпуса, еще несколько минут не в состоянии оторваться друг от друга.

– Черт! До этой типографии надо ещё как-то дойти… Стоп! Просто отвернись к окну. Вид твоих зацелованных губ не даёт ему опуститься… – Не обращая внимания на протесты, игриво высунула язык изо рта, описывая им в воздухе невидимую окружность. – Мягкова… Накажу. Мало не покажется! – В это мгновение наэлектризованное эротическими флюидами пространство между нами разорвал звук телефонного звонка. Феликс достал телефон и хрипло бросил: – Слушаю…

Пару секунд парень молчал, в то время как из трубки доносился то ли треск, то ли очень громкий крик. Наконец, Железнов повернул ко мне перекошенное от злобы лицо. Медленно сглотнула, ощущая, как вниз по пищеводу спускается нехорошее липкое предчувствие, ладошки покрылись испариной, потому что в глазах Феликса пронеслась вспышка ярости.

– Ночью автосервис Эда спалили дотла… – его нос беззвучно хватал воздух.

Мои щеки моментально вспыхнули.

– Господи!.. – испуганно воскликнула, пытаясь до конца вникнуть в смысл сказанных слов. – Но сам Эдик жив?! Он не пострадал?! – заламывая руки, впилась испуганным взглядом в побелевшее лицо Феликса.

– И Эд, и его старший брат живы. Но сервис выгорел. А еще… – голос собеседника забуксовал.

– Что еще?

– Сгорела и не подлежит восстановлению единственная машина, которая там находилась – спортивный «Lexus» S класса… – Феликс тяжело вздохнул с видом человека, который не хочет принимать действительность.

– И что теперь делать?

– Муравью хрен приделать, – сухо выдал Железнов, играя желваками на скулах.

– Самое главное – они живы и здоровы, – потерянно прошептала я, не обращая внимания на его колкость.

– Да, это самое главное. Ну а тачка, похоже, всё-таки получила по заслугам. Теперь я верю в высшую справедливость…

– Ты знаешь, чей это автомобиль?

Вместо ответа Феликс зловеще рассмеялся, вызывая своим холодным раскатистым смехом волну мурашек на позвоночнике.

– Иди на учебу. Обновим типографию в другой раз… – нервно причесал волосы кончиками пальцев, избегая смотреть мне в глаза.

– Ну уж нет! Я поеду с тобой! И это даже не обсуждается!

– О-кей… – отчеканил собеседник с каменным выражением лица, утопая педаль газа в пол.

* * *

Пожарная машина уехала. Фасад небольшого двухэтажного здания в центре двора на Юго-Западе Москвы перестал полыхать, но легче от этого не стало. Некогда белоснежные стены автосервиса зияли пугающей чернотой. Мое сердце сжалось, когда в одном из парней я узнала Эдика. Несмотря на ноябрьский мороз, он стоял в рубашке и джинсах. Весь перепачканный в саже, со сдвинутыми бровями, парень парализовал взглядом только что выпавший снег.

Гарь, копоть, грязь и белая, нетронутая пороша. Картина, будто из-под пера художника импрессиониста. Красота вперемежку с отчаянием.

– Братан… – хрипло выдал Феликс у меня за спиной.

Эдик поднял на нас красные слезящиеся глаза и уставился так, словно видел впервые.

– Всё выгорело. Ничего не осталось… Четыре года работы и два кредита. Еще и за твою тачку теперь пять лямов выплачивать…

Большие пальцы на руках онемели от напряжения. Боже мой! Сгорел тот самый автомобиль Феликса, который пострадал на гоночной трассе! Так вот почему у него была такая реакция…

– Не волнуйся. С машиной решим вопрос. Она застрахована.

Парни о чем-то перешептывались, пока я продолжала бесстыже пялиться на Эдуарда. Пронизывающий ветер трепал его шоколадные волосы, а на мужественном лице застыла невыносимая гримаса тоски. Мне стало холодно. Переминалась с ноги на ногу, завороженная лютым выражением бездонных льдисто-голубых глаз хозяина автосервиса. В них плескался целый океан разрушительных эмоций. Насколько я знала, они с братом вложили в свой бизнес душу…

– Кому вы перешли дорогу? Это явно заказное дерьмо, – отрешенно поинтересовался Феликс, затягиваясь сигаретой.

– Понятия не имею. Там какие-то граффити оставили. Не было времени взглянуть…

Феликс

Я обогнул пострадавшее здание, устремив взгляд на рисунок, нанесенный аэрозольной краской на одной из обугленных стен: изображение пятилистного клевера. Секунда – и висок словно прошибла пуля из пистолета с глушителем.

– Сукин ты сын… Выродок… Ублюдок!

Внутри разорвалась ядерная бомба. Находиться рядом со мной сейчас было небезопасно – могло захлестнуть ударной волной. Тату с подобным изображением красовалось у Антона Ковалева на запястье. В тусовке знали – это его талисман удачи.

Меня перекорежило от злобы. Эда с братом поднимала бабушка. У них не было родителей. Парни доучились до девятого класса, а затем пошли работать на себя. И этот зажравшийся мудак – парень моей сестры, сынок отцовского компаньона и практически мой родственник – устроил такую заварушку. Первым желанием было прямо сейчас выдать всё Эду. Но спустя минуту, стиснув челюсти, чтобы не заорать от гнева, я всё-таки отогнал от себя крамольную мысль.

Нельзя.

Ни в коем случае.

Иначе друга посадят в тюрьму.

– Феликс, что это за рисунки? – взволнованно пробормотала Злата, поравнявшись со мной.

Растоптал окурок, поворачивая голову на звук умиротворяющего голоса златовласки. Её щеки пылали то ли от холода, то ли от переизбытка чувств.

– Понятия не имею, что это за дерьмо… – поморщился, касаясь губами холодного виска любимой девочки.

* * *

Потоптавшись еще минут двадцать на руинах чужой мечты, отвез Злату в универ, а сам поехал домой, готовиться к вечерней игре. Кошки на душе не просто скребли, а заходились в истерике. Ладони покрывались испариной всякий раз, когда я думал о той лютой несправедливости, которая постигла друга. Сопливый мажор за одну ночь перечеркнул годы пота, смешанного с кровью, а самое поразительное – был уверен, что выйдет сухим из воды.

Я почувствовал себя неуютно посреди нашей огромной гостиной. Красиво, дорого, изысканно, с большим вкусом, но, сука, во всем этом не было ни капли души. Только многомиллионный проект, согласованный матерью с модным столичным дизайнером. И вся ее коллекция раритетных ваз – очередная уловка, чтобы казаться одухотворенной светской дамой в глазах читательниц журналов для домохозяек.

С кухни послышались приглушенные голоса, и ноги сами понесли туда. Правда, отворив двустворчатые двери, я замер как перед пастью акулы, глядя в улыбающееся ублюдочное лицо – Антон как ни в чем не бывало сидел за столом, пил из моей кружки с автографом Кириленко и гладил по руке младшую сестру.

– Какого черта ты, сука, творишь?! – шумно выдохнул, оглушенный хрустом извилин в голове.

– Эй, Фел, братишка! Да ты чего?! – чуть запинаясь, просипел Тоша, сильнее стискивая руку сестры.

– Феликс, ты в своем уме?! Что происходит?!

– Сам ей расскажешь, или мне сказать?! – Наши взгляды пересеклись.

Собеседник опустил плечи, нервно покусывая губу. После небольшой паузы он с издевкой выдал:

– Устроили с ребятами ночью файер-шоу. Какие проблемы?!

– Что это значит? – растерянно пробормотала Лина, всё-таки разъединяя сцепку рук.

– Антон спалил дотла автосервис Эда, а еще мою тачку, которая находилась там в ремонте…

– Что?! Тоша, это, правда?! – лицо сестры сделалось белым, как мел.

– Так это была твоя тачка?! Братан, теперь понимаю, почему ты так завёлся! Не переживай! Батя подгонит тебе такую же, только новую. Ну, по рукам?

Высокий худощавый мажор поднялся из-за стола. Приблизившись ко мне, он беспечно улыбнулся, протягивая руку. Горло свело от рвотного порыва. Костьми лягу, но не позволю сестре связать жизнь с этим ублюдком.

– Пошел вон! И больше не попадайся мне на глаза! Это первое и последнее предупреждение!

– Да ты чего, мужик?! Мы же практически семья! Наши отцы – компаньоны! Лин, скажи хоть ты ему?!

Вместо ответа сестра неуверенно пожала плечами, а я со всей силы толкнул урода в грудь.

– Забудь сюда дорогу! Проваливай!

– Фел, думай, что говоришь! Решил вступиться за нищего стритрейсера, который гоняет на консервной банке?! С каких это пор ты стал таким благородным, а, Железнов?!

– Антон, что ты говоришь?! – Кукольное лицо Лины перекосило от отвращения. Её нижняя губа задрожала.

– Ничего страшного. Всего лишь отомстил одному козлу. А твоему братцу пора бы определиться, на чьей он стороне! – собеседник злорадно осклабился, и, не оборачиваясь, вылетел из кухни.

– Феликс, какого черта происходит? – устало спросила Ангелина, всматриваясь в меня угольно-серыми глазищами.

– Из-за тебя мой друг лишился всего.

– Из-за меня? Ты шутишь?! Да Эд первый набросился на Тошу на той вечеринке! – Её расширенные зрачки больше напоминали кофейные зерна.

– Ковалеву не понравилось, как стритрейсер на тебя смотрел. И он спровоцировал Эда. Поверь, любой нормальный мужик на его месте отреагировал бы также.

– Я не знала… – нахмурила лоб сестра, явно потрясенная сказанным.

– Неплохо будет, если ты как-нибудь заедешь к нему и попросишь прощения…

На лице Ангелины появилось выражение мучительной борьбы.

– А ты попросил прощения? – произнесла она каким-то тягучим сдавленным шепотом, отчего сердце долбанулось о ребра.

– Там всё было иначе…

– Не ври! Просто мы из тех, кто не извиняется за свои ошибки…

В глазах сестры мелькнула печаль. Она беззвучно поднялась со стула, а затем выпорхнула за дверь, оставив меня с тонной боли, разъедающей изнутри.

Через несколько часов начиналась решающая игра сезона, а я еле держался на ногах. Трусливый бесхребетный слабак.

Всё возвращается в этой жизни, неважно, бедный ты или богатый. Бумеранг судьбы затронет всех.

Злата

Вторая десятиминутка матча Студенческой Баскетбольной Лиги между командами «Динамо МГУ» и «Пламя РЭУ» подходила к концу. Наши ребята позорно проигрывали. Сердце подскакивало в унисон с мячом всякий раз, стоило кому-то из парней упустить очередную шикарную возможность отыграться. К моему огромному сожалению, третий тайм также не принёс нашей команде ничего хорошего. Феликс не мог собраться, играл не сердцем, а головой, обдумывая каждый шаг. В результате чего разыгрывал бесконечно сложные комбинации, которые тут же разбивались о мощную оборону соперников.

– Всё ясно, – прошипела Карина мне на ухо.

– Что тебе ясно? – сбивчиво пробормотала, наблюдая за очередной осечкой Железнова под кольцом.

– Связался с Мягковой, и сам стал как мякина, – язвительно хмыкнула блондинка.

Я проигнорировала злобный выпад, испытывая огромное желание заткнуть ей бананом рот. К концу третьей десятиминутки ситуация на баскетбольной площадке только ухудшилась.

– Игрок команды «Динамо МГУ» ударил соперника, он дисквалифицирован! – донеслось из динамиков, и я вздохнула.

– Андрея Громова отправили на скамейку запасных. Теперь вместо него Павлов, а он еще не до конца оклемался после травмы колена… – возмутился кто-то у меня за спиной.

– ЭЙ, МАЖОР! – заорал на всю площадку тренер «Динамо МГУ». – ДА, ЖЕЛЕЗНОВ, Я ПРО ТЕБЯ! РАСТЕКСЯ ЛУЖЕЙ… НУ-КА СОБЕРИСЬ!

Господи! Нервно сжала пальцами края футболки. Кажется, за эту игру я поседею раньше лет на тридцать…

Пронзительный визг судейского свистка ознаменовал конец третьего тайма. Тренеры обеих команд собрали игроков вокруг себя, вкладывая напутственные слова в головы подопечных. Феликс стоял полубоком к зрителям. Даже с моего места было заметно, какая мучительная работа отражена на его раскрасневшемся потном лице. Он старался. Видит Бог, старался привести этих неблагодарных придурков к победе. Но баскетбол – командная игра. Один, даже самый талантливый, в поле не воин. Чтобы наши ребята сегодня победили, ему придется совершить невозможное. Что-то в духе Данко, который вырвал свое сердце ради попавших в беду людей.

Неожиданно Железнов вытянул руки вперед и что-то заорал, обращая озлобленный взгляд в глаза каждому из парней. Они с открытыми ртами внимали его речи, по очереди складывая ладони над его рукой.

– ПАРНИ, ЧТОБЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ – МЫ ОДНА КОМАНДА! Я ГОРЖУСЬ ВАМИ, МУЖИКИ! – прорычал Феликс, и трибуна болельщиков «Динамо МГУ» взорвалась раскатом оглушительных аплодисментов.

– Кто болеет за мясо, а кто за коней! Ну, а наше «Динамо МГУ» всё равно всех сильней! ДИ-НА-МО, ВПЕРЕД!

– Лишь в одну команду мы верим! За неё всегда мы болеем! Никогда в беде не оставим! Только Железнов! Только Динамо!

– Динамо! ДИ-НА-МО! – выкрикивала я вместе со всеми, не жалея связок.

Неожиданно Феликс отошел от ребят, остановился под баскетбольным щитом и закрыл глаза. Сердце покатилось по ребрам, а ладони стали слипаться от испарины, пока я прожигала взглядом этого противоречивого сложного характерного парня. В глазах появилась странная рябь, будто засыпали пригоршню песка. Всё начало расплываться и темнеть. Даже сделать вдох нормально не вышло.

Боже! Только тут до меня дошло, что я влюбилась в него до темноты в глазах.

Феликс резко распахнул веки и посмотрел прямо на меня. Под кожей задрожали все поджилки. Еще там, около выгоревшего здания, остро ощущала его раздражение и боль. Мой восхитительный трудный мальчишка, который вот-вот разделается со всеми демонами и превратится в настоящего мужчину – я не сомневалась в этом ни секунды. Положила ладонь на сердце, а затем поднесла пальцы к губам.

– Я люблю тебя… – произнесла то, что шептала каждая взбудораженная клеточка тела, отправляя Железнову воздушный поцелуй. – Эта победа в первую очередь необходима тебе самому…Ты сможешь. С тобой они выиграют… – повторяла и повторяла трясущимися губами, неотрывно всматриваясь в его усталое сосредоточенное лицо.

Неожиданно Феликс улыбнулся. Он прошелся подушечками пальцев по губам, будто слизывает подаренное мной воздушное прикосновение, а затем заорал на всю площадку.

– НУ-КА СОБРАЛИСЬ, МУЖИКИ! ИЛИ МЫ БАБЫ?!

За десять минут до конца встречи команда «Пламя РЭУ» вела с разницей в пятнадцать очков. Наши парни как будто проснулись после долгой спячки и начали играть в жесткий прессинг, интенсивнее двигаться, создавая больше возможностей для открытых бросков. Тактика агрессивного нападения позволила сократить отставание в счете. Команда соперника, которая уже мысленно отпраздновала попадание в полуфинал Студенческой Баскетбольной Лиги, не ожидала такого развития событий. Ребята «поплыли», пропуская бросок за броском…

Истекали последние секунды матча, когда сборная «Пламя РЭУ» вела в счете с разницей всего в одно очко. Весь зал замер в ожидании развязки. Мои внутренности будто прокрутили сквозь стиральную машинку, а затем еще и поставили на режим сушки. Пульс разрывал барабанные перепонки, во рту разрастался тягучий ком.

– Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста… Я знаю, ты слышишь меня…

Оставалось менее десяти секунд до конца игры, когда мяч попал в руки Павлова. Сузила глаза, глядя на то, как сразу трое сильнейших игроков команды противника «держат» Железнова. Лицо Феликса было белее арктических льдин. Его глаза полыхали нечеловеческой решимостью: или всё или ничего. Стиснула ладони в кулаки, пронзая зубами нижнюю губу.

– Я в тебя верю…

Неожиданно Павлов отдал пас через всё поле Железнову. Завладев «оранжевым», Феликс совершил обманное движение, отчего двое парней из команды противника столкнулись лбами.

– Три… два… – времени бежать ближе к кольцу не осталось.

Правая рука Железнова устремилась в небо. Одно ловкое движение кисти в высшей точке – и мяч со скоростью торпеды проскальзывает в корзину…

– НЕВЕРОЯТНО! ФЕЛИКС ЖЕЛЕЗНОВ ЗАБИВАЕТ ТРЕХОЧКОВЫЙ И ПРИВОДИТ КОМАНДУ «ДИНАМО МГУ» К ПОБЕДЕ!

Наша трибуна взорвалась фейерверком неистовых ликующих криков. Забыла, как дышать, энергично хлопая ресницами, чтобы смахнуть подступающие к уголкам глаз слезинки. Восхищение, что я воочию видела его триумф, захлестнуло изнутри. Зрители бесновались. Со всех сторон доносилось улюлюканье, когда прямо у меня над головой раздался низкий хриплый баритон.

– Злата… – Повернула голову, разлетаясь в щепки под натиском грозовых облаков фантастических гранитно-серых глаз. – Я сделал это только благодаря тебе… Спасибо…

Сладкие губы стали покрывать лихорадочными поцелуями мои щеки, подбородок, нос, лоб… Потоки горячих слез хлынули из глаз. Я смеялась вперемешку с рыданиями, догадываясь, что к нам в этом момент прикованы сотни любопытных взглядов зевак.

– Феликс… – зарылась пальцами в его липкие спутанные волосы, ощущая горячие ладони на каждом сантиметре своей спины. – Мой Железный Феликс… Теперь я поняла, почему тебя прозвали Железным… Господи, ты совершил невозможное! – шептала, сильнее прижимаясь к его сильной груди. – Я люблю тебя… Слышишь?

Но вместо ответа кто-то грубо потянул меня за края футболки. Только тут дошло, как сильно изменился тон голосов вокруг. Мне стало не по себе.

– Эй, Железнов! – обратился к любимому баскетболист из проигравшей команды.

– Какого черта тебе надо? Не видишь, я занят? – огрызнулся Феликс, не переставая меня обнимать.

– Там про твоего отца во всех новостях…

– Что?!

– Их с компаньоном поймали на взятке в особо крупных размерах и взяли под стражу. Твой отец угодил за решетку.

Феликс в одночасье разорвал наши объятия, и через мое тело пронеслась ледяная лавина отчаяния.

– Мне надо идти… – сухо бросил триумфатор матча, уже через секунду скрываясь в разношерстной толпе болельщиков.

Краем уха услышала, как кто-то за спиной сказал:

– Взятка в размере ста миллионов рублей, так что по любому возбудят уголовное дело. А раз его папочка возглавляет государственную корпорацию, их семью теперь лишат всего нажитого имущества…

* * *

Я старалась выровнять дыхание, но, пожалуй, для одного дня потратила слишком много нервов, поэтому ни черта не вышло. Забилась в угол кровати, отрешенно наблюдая за тем, как Карина собирается на свидание.

– Ну и поделом этому коррупционеру. Пусть сгниет в тюрьме! – сыпала проклятиями соседка, втирая в лицо третий по счету слой тонального.

– Зачем ты так? – глухо проронила в ответ.

– Затем, что мои предки уже пять лет выплачивают ипотеку за панельную малосемейку в Тушино, поэтому я питаюсь растворимой лапшой и живу в общаге, а кто-то годами обворовывал государство, жируя при этом, как кормовая свинья! – блондинка с силой захлопнула крышку миниатюрного зеркала.

Я промолчала, сильнее вжимаясь в край кровати.

– И когда тебя ждать? – сухо поинтересовалась, в надежде перевести разговор в другое русло.

– До утра не жди. У нас большие планы на эту ночь… – однокурсница изогнула идеальную бровь, на что я только пожала плечами, в глубине души ликуя, что смогу, наконец, остаться наедине со своими мыслями.

* * *

Разомкнула глаза, испытывая болезненное покалывание во всем теле. Нехороший сон. С шумом втянула ноздрями воздух, изгоняя из памяти обрывки кошмара. Мне привиделось, будто большая израненная птица барабанит в окно огромными крыльями.

Тук. Тук. Т-у-у-у-к – доносилось откуда-то поблизости.

Бог ты мой! Это не сон – за окном действительно раздавались жутковатые звуки. Челюсти свело от страха, но я все-таки включила ночник, поднялась с кровати и раскрыла занавески.

– ЧЕ-Е-Е-РТ! – заорала, отскакивая на несколько шагов назад, шокированная увиденным.

«У меня галлюцинации!» – первая мысль в изничтоженном потрясениями сознании, потому что сквозь заиндевевшее окно на меня смотрел Железнов.

Парень продолжил стучаться, и я, наконец, очнулась от спячки: вернулась обратно и повернула ручку на раме.

– Феликс, что ты здесь… – Мой рот искривился от потрясения, когда в шестиметровую комнатку вместе с порывом пронизывающего ноябрьского ветра ворвался баскетболист.

– Залез по пожарной лестнице, – рассмеялся гость каким-то не своим дребезжащим смехом, нездорово щуря глаза.

– Ты ненормальный… – моментально вспыхнула я. От одного взгляда на обледеневший асфальт с высоты третьего этажа коленки сделались ватными.

– Ш-ш-ш… Дай мне минут пятнадцать прийти в себя. Накурился прямо у тебя под окнами… – заявил он, развязно плюхаясь на кровать.

– Я думала, ты завязал с этим…

– Тоже так думал, пока не узнал, что отцу грозит колония строгого режима, а в моем доме описывают имущество.

– Господи, неужели всё настолько серьезно… – пробормотала потухшим голосом, опуская ресницы.

– Полный крах. И пожалуйста, не говори, что не читала новости. Все кругом врут, но только не ты, золото…

Склонила голову вбок, не решаясь посмотреть ему в глаза. Ну конечно же, перечитала всё, что вышло к этому часу на тему ареста Железнова-старшего. Его вместе с компаньоном Олегом Ковалевым поймали на взятке в особо крупных размерах, что автоматически запускало маховик проверок. Осложнялось дело ещё и тем, что Железнов был генеральным директором государственной атомной корпорации.

Несколько минут не говоря ни слова Феликс прожигал взглядом ассиметричный цветок на наших безвкусных обоях. Сон как рукой сняло. Натянула халат, собрала волосы в низкий хвост и поставила чайник.

– Зеленый или черный? – тихо поинтересовалась, сосредоточив взгляд на его потерянном мрачном лице.

– Ты о чем?

– Какой чай заварить: зеленый или черный?

– Золотой… – глухо прошептал ночной гость, с силой напрягая челюсти.

– Что?

– К черту чай. Иди сюда. Ты нужна мне… – произнес мертвецким голосом, закидывая руки над головой.

Я не стала спорить. Уселась рядом с любимым мужчиной, положила голову ему на плечо и закрыла глаза, прислушиваясь к сбивчивому дыханию.

– Всё будет хорошо.

– Уже нет.

– Феликс…

– Помолчи. Мне надо выговориться. Сука, как же хреново… Если не расскажу, просто расплющит…

– Я тебя слушаю… – пробормотала еле слышно, переплетая наши пальцы в подобие морского узла.

– Моему отцу грозит реальный срок, в нашем доме ведутся обыски. Насколько я понял, кроме чертовой взятки, попахивает серьезными финансовыми махинациями. Если отца признают виновным, вероятнее всего большую часть имущества конфискуют…

Он вздохнул, сильнее надавливая на мои пальцы.

– …Я слепо верил в него. Он казался таким же крутым, как Железный человек в исполнении Роберта Дауни-младшего. Самый классный батя. Даже несмотря на адскую загруженность, он находил время для нас с сестрой. До того дня мы все были очень дружны…

– До какого дня, Феликс?

– Больше не могу держать это в себе. Чувство вины. Гребанное чувство вины… Нет ничего хуже, когда с утра до вечера сжираешь себя изнури за то, что искалечил чужую жизнь… – любимый замолчал, разжимая наши пальцы. Он закрыл лицо ладонями, шумно выдыхая, будто перед этим сто раз отжался.

– Ты можешь рассказать мне всё, что угодно… – пробормотала, практически не разжимая губ, скользя раскрытой пятерней по его напряженной спине.

– Мой отец был с детства помешан на автомобилях. Уже, будучи подростком, брал старенький дедовский «жигуленок» и втихаря гонял по дворам. Чем больше отец зарабатывал, тем чаще пополнялся семейный автопарк. В тринадцать он посадил меня за руль, в четырнадцать уже позволил рассекать по поселку, а в шестнадцать подарил первую тачку и права…

Феликс судорожно сглотнул, собираясь с силами для последнего, самого важного рывка. Щеки залила краска стыда, потому что я давно знала, о чем он собирается рассказать. Копала под него всё то время, пока мы не общались. И не просто копала, а с помощью давнего приятеля – доморощенного хакера из редакции «Новокузнецкой правды». Пашка Митяев помог добыть засекреченную информацию, а я слепила сюжет. К счастью, успела удалить всю эту чернуху, но вряд ли когда-нибудь найду в себе силы признаться, что собрала на него компромат.

– …Я сбил человека, Злата. Два года назад на захолустной дороге на окраине Москвы чуть не отправил пешехода на тот свет…

– Боже… Но как это произошло? Ты был пьян? Или под кайфом?

– Ни то и ни другое. Самую малость превысил скорость… – безжизненно отозвался Феликс, шумно сглатывая.

– Что случилось дальше? – раскрытая ладонь замерла на его пояснице, ощущая, как напряжены литые мышцы.

– Ударил ногой по тормозам, но было поздно – парень упал посреди дороги… Я перепугался, позвонил отцу. Тот скомандовал немедленно ехать домой, пообещал вызвать Скорую и всё уладить… – Феликс рассмеялся. По телу разлилась волна озноба, потому как этот смех казался абсолютно неуместным. Кажется, любимый находился в шаге от нервного срыва. – Дома отец сообщил, что парень отделался легкими ушибами. Якобы он сразу пришел в себя и расписался в протоколе, что не имеет ко мне никаких претензий. Папа попросил только на какое-то время поменять машину и больше не возвращался к этому инциденту…

Феликс замолчал, приглаживая соболиные брови подушечками пальцев. Он опустил локти на колени и посмотрел прямо мне в глаза. Вздрогнула, обнаружив на дне двух грозовых облаков признаки приближающегося дождя.

– …Спустя неделю я узнал из новостей, что парень в реанимации, а мой автомобиль объявлен в розыск.

– Феликс…

– Я пришел к отцу и сказал, что хочу понести наказание за содеянное. Но он воспринял эту идею в штыки, ведь я был несовершеннолетним и ездил по фальшивым правам, которые он же мне и подарил. Да и вообще, это могло нанести серьезный урон безупречной репутации семьи Железновых…

– Твой отец хотел защитить тебя. Пожалуй, любой родитель на его месте поступил бы также… – прокашлялась, стараясь, чтобы голос звучал убедительно.

– Он сказал, что уже уладил вопрос с женой пострадавшего: отписал им квартиру в новостройке, положил приличную сумму на банковский счет. Откупился…

Повисла мертвая тишина.

– Самое главное, он жив… – опустошенно пробормотала я.

– Но что это за жизнь? – Феликс язвительно хмыкнул. – Несколько месяцев спустя я всё-таки приехал к нему поговорить. Решил попросить прощения за свой ублюдочный поступок… Припарковался во дворе и стал ждать его возвращения с работы… – собеседник задрожал всем телом, тяжело дыша. – Но я не смог. Увидел его в инвалидной коляске и, сука, не смог! – Феликс подскочил с кровати, вцепившись пальцами в волосы. Мое сердце заскулило от отчаяния. Хотелось найти способ облегчить его боль. – Развернулся и уехал… – прохрипел он, меря огромными шагами нашу шестиметровую общажную клетку. – Вот тогда-то я начал участвовать в гонках, тусоваться по клубам, пить, курить, менять девчонок… Хотелось найти способ заставить себя не думать о том, как он катится по пыльному асфальту в инвалидной коляске только потому, что одному мажору папочка подарил права…

– Никто не застрахован от аварии. Никто, понимаешь? – закричала я, стискивая пальцы в кулаки.

– Если бы я, как все нормальные люди, сел за руль на два года позже, то не искалечил бы всю его жизнь. Сегодня, когда услышал, что отец попал в тюрьму, вновь вспомнил о том парне. Он так и не смог ходить, и вряд ли когда-нибудь избавится от инвалидного кресла… А я даже не попросил у него прощения… – Феликс сдвинул брови, вытирая со лба пот.

– Знаешь, Феликс, еще не поздно всё исправить. Поверь мне, пока бьется твое сердце, всё еще можно исправить, любимый…

– О чем ты говоришь?

На самой темной стороне его заблудшей души поблескивали слёзы. Я верила – наступит день, когда солнце доберется и до этих труднодоступных мест.

– Мы вместе съездим к нему, и вы поговорите. Поверь, он будет рад услышать о твоем раскаянии. Он будет рад, Феликс. И он тебя простит… – Набрала полную грудь воздуха, сдерживая влагу, подступающую к уголкам глаз.

– Знаешь, что, Мягкова… – парень схватил меня за плечи и резко притянул к себе, – ты настоящее золото. Я люблю тебя…

Сердце подскакивало как на раскаленных углях, когда я смотрела в его усталые красные глаза, заполненные до краев душераздирающими чувствами. Сейчас мы были нужны друг другу как никогда.

– А я тебя. Давай представим, что, кроме нас, во вселенной больше никого нет. Сядь на кровать и закрой глаза. Тебе надо снять напряжение…

Уселась перед ним на колени и расстегнула пояс на джинсах. Хотелось хоть ненадолго уменьшить страдания Феликса, подарить непревзойденные ощущения и забрать его боль себе. Любимый поднял глаза, плотоядно облизнувшись.

– Очень интересный ракурс… – изрек на выдохе, пока я дрожащими пальцами расстёгивала ширинку.

– Надеюсь, тебе понравится не только ракурс, – игриво хмыкнула, закусив губу.

– Не сомневаюсь, золото… – губы Феликса искривились в мягкой поощрительной улыбке. Зрачки расширились. Гранитно-серые глаза заволокло похотью. Избавив его от джинсов, трусов и носков, чуть не подавилась слюной при виде большого каменного члена, который оказался в нескольких сантиметрах от лица. – Прикоснись к нему… – парень сильнее раздвинул ноги, не сводя с меня раскаленного взгляда.

Обвела кончиками пальцев каменные кубики пресса, спустилась ниже, дразня ногтем тёмные завитки лобковых волос.

– Ну же, сожми! – выдал он с жаром в голосе. Не в силах больше сдерживаться, взяла его член в руку и нежно провела пальцами от основания до куполообразной головки. – М-м-м… – очередной властный взгляд приземлился на моих губах.