Текст книги "Частица твоего сердца"

Глава 9. Шайло

Всю следующую неделю, вместо того чтобы идти домой, где на заднем дворе каждый день работал Ронан, я отсиживалась в школьной библиотеке с курсовой по истории, которую следовало сдать в пятницу. Я изучала факты о Романовых, но мою сосредоточенность то и дело нарушали мысли о Ронане. Я задавалась вопросом и беспокоилась, как у него дела с курсовой, а потом в миллионный раз напоминала себе, что ему не нужна моя помощь.

Я добилась некоторых успехов, но ощущала себя трусихой. Я никогда не пряталась. Я встречалась с проблемами лицом к лицу и быстро разбиралась с ними. Всегда.

«Так же, как с мамой?» – прошептал чей-то голос.

Это была другая, полная боли галактика. Ее ненависть и так казалась мне почти невыносимой. А понимание ее причин могло и вовсе меня погубить. Я твердила себе, что Ронан Венц лишь отвлекал меня. И лучший способ справиться с этим – попросту с ним не встречаться.

Должно быть, Ронану пришла в голову та же мысль. Я видела его лишь на уроках истории, и он со мной не разговаривал. Черт, да он едва смотрел в мою сторону.

«И хорошо», – думала я, не обращая внимания на боль в груди… и воспоминания о том, как мы стояли на тротуаре возле старой прачечной. И когда он смотрел на меня, его серые глаза казались не твердыми, словно камень, а мягкими, будто дым. А потом его взгляд задержался на моих губах. Он находился достаточно близко, и я ощущала исходящий от него запах костра. На долю секунды мне показалось, что он хотел меня поцеловать. Мучительно и жадно…

«Все не так. Тешь себя иллюзиями и заблуждайся дальше, – сказала я себе, все еще ощущая в рядах книг позади присутствие Ронана. – Никаких сложностей. Никакой трагедии».

Но эта чертова боль не проходила всю неделю. Она проникала все глубже, пока не стала походить на ломоту. В четверг днем я закончила курсовую. Следует признать, это была не лучшая моя работа. Надеюсь, она потянет хотя бы на твердую «В»[12]12
  В американских школах используется система оценок от «A» (отлично) до «F» (неудовлетворительно). Оценка «B» (хорошо) примерно равна нашей четверке.


[Закрыть]. Я приехала домой около пяти и поставила «Бьюик» в гараж. В котором стало гораздо больше пустого места. Исчез мой рабочий стол, а с ним все инструменты и приспособления.

– Биби? – позвала я, торопливо проходя через кухню. – Я дома.

– Иди сюда, милая, – крикнула она. Биби сидела за столиком в патио. Позади нее виднелся законченный сарай для работы.

Я застыла, не отводя взгляда от небольшой, незамысловатой постройки. Зеленой с белой отделкой, в которой были двойные двери и даже окно, которое Ронан показывал мне на рисунке.

Биби захлопала в ладоши.

– Это невероятно, правда? Подойди, полюбуйся, что он сделал.

Я медленно двинулась вперед и открыла двери. Внутри оказалось чисто и пахло древесиной и свежей краской. Ронан перенес из гаража мой стол и аккуратно поставил сбоку пластиковые ящики с запасами материалов. Вдоль двух стен тянулись полки, на них лежали все мои инструменты. Ронан избавил меня от необходимости бесконечно бегать в гараж и обратно.

Я провела рукой по одной из идеально сработанных полок и втянула в себя воздух. На фоне свежего дерева и краски я почти ощущала присущий ему запах костра. Легкий и быстро исчезающий.

– Наш мальчик проделал великолепную работу, правда? – спросила Биби, когда я вышла на улицу.

«Наш мальчик».

На глаза навернулись слезы.

– Шайло?

– Это глупость, – усиленно моргая, пробормотала я. Никаких слез. – Я почему-то расчувствовалась без всякой причины.

– Не без причины, – мягко поправила Биби.

Я опустилась на стул рядом с ней.

– Сарай действительно прекрасный и очень мне поможет. Наверное, именно поэтому…

– Вероятнее всего. – Биби похлопала меня по руке.

– Спасибо, Биби. – Я потянулась, чтобы ее обнять. – Огромное спасибо за это.

– Не за что, милая. Я знаю, ты станешь создавать в нем прекрасные творения. А теперь, когда он закончен, мы еще увидимся с Ронаном? – спросила она легко, словно перышко.

– Нет, – отрезала я. – А зачем?

– Ох, милая. – Биби на миг коснулась рукой моего плеча, а потом встала и направилась в дом.

Я обхватила себя руками. Я чувствовала, будто Биби только что вынесла мне приговор и признала виновной в преступлении, которого я не совершала. Слова, которые Ронан произнес тем вечером, и его каменное молчание в классе ясно давали понять, что он больше не хочет иметь со мной ничего общего. И даже если что-то ныло где-то глубоко внутри, я ничего не могла с этим поделать.

Я изучала сарай, все еще не веря, что он действительно мой. И в нем я стану работать гораздо лучше и намного усерднее. Лишь это имело значение.

– А начать можно уже прямо сейчас.

И я принялась обустраивать все по своему вкусу. Это не заняло много времени. Ронан будто бы точно знал, как все сделать для большего удобства. В свежем, чистом воздухе сарая, при свете солнца работа спорилась. Совсем не так, как в темном, грязном гараже.

К тому времени как я закончила, от Ронана не осталось и следа.

* * *

– Ну что, ребята, – проговорил на следующий день мистер Баскин на уроке истории. – Передайте свои курсовые на первые парты.

Мы с Вайолет обменялись взглядами.

– У меня нехорошее предчувствие насчет своей работы, – пробормотала она. – Я почти силой заставляла себя ее писать.

Я мягко улыбнулась в ответ. Вся школа гудела о том, как Ривер Уитмор подвел Вайолет на Осеннем балу. Вдобавок к этому болезненному оскорблению она застала Миллера и Эмбер Блейк в весьма пикантной ситуации, что тоже не прошло для нее бесследно.

«И меня не было с ней рядом».

Вместо этого я впустую тратила время с Ронаном, прогуливаясь за барбекю, и мое нелепое воображение решило, что он почти меня поцеловал.

– Ты справилась, – подбодрила я Вайолет. – Ты способна написать курсовую даже во сне.

Ее улыбка погасла.

– Если бы только я смогла уснуть.

Сидевший позади парень похлопал меня по плечу и протянул стопку с нашего ряда. Я добавила свою работу в аккуратной папке к другим таким же, отметив, что одну курсовую просто скрепили степлером, а края страниц казались ободранными, будто бы листы бумаги вырвали из тетради на спирали.

«Ронан…»

Я передала стопку вперед и закусила губу. Баскин специально оговорил, что курсовые должны быть напечатаны. Но вдруг сегодня он не заметит. Может, лишь убавит Ронану несколько пунктов. Возможно, это вообще не его работа…

Мистер Баскин покопался в стопке и нахмурил брови за толстыми стеклами очков. Он вытащил написанный от руки курсовик и недоверчиво взглянул на него.

– Ронан Венц. – Он окинул взглядом класс и заметил парня за последним столом в моем ряду. – Я не раз уточнял, что работу следует напечатать.

Я вспыхнула от злости, ведь он критиковал Ронана перед всем классом. Остальные ученики повернулись, желая поглазеть. Я же продолжала смотреть вперед, не желая смущать парня еще больше.

– Мистер Венц? Вы мне ответите?

– У меня нет компьютера, – низким голосом произнес Ронан, и в этот миг я возненавидела Баскина.

– Для этого и существует школьная библиотека, – проговорил Баскин. – Вы не оформили работу должным образом, и этому нет оправдания. – Он прошел по проходу мимо меня к Ронану и бросил курсовую ему на стол. – Я дам вам шанс исправить ситуацию. Напечатайте ее и верните мне. Но я вычту из вашей оценки полбалла за каждый день просрочки.

– Сегодня пятница, – проговорил Ронан.

– Значит, лучше бы этой курсовой оказаться на «отлично».

Баскин продолжил вести урок, но я с трудом могла сосредоточиться. Когда прозвенел звонок, ученики вышли на улицу и разошлись в разных направлениях. Я задержалась возле двери.

– Поедешь домой? – спросила Вайолет.

– Э-э, пока нет. Позвонишь мне в выходные?

– Конечно.

Я разочарованно дернула за несколько косичек. Моя лучшая подруга уходила одна, потому что я ждала парня. Я почти пришла в себя и собиралась броситься за Вайолет, когда из кабинета вышел Ронан с мрачным выражением лица. Баскин, вероятно, задержал его, чтобы еще раз отругать за неготовность к уроку.

Ронан даже не взглянул на меня. Опустив голову, он быстро зашагал по дорожке.

– Привет, – проговорила я, подстраиваясь под его шаг. Чтобы не отстать, мне практически пришлось бежать.

Ронан что-то пробормотал в знак приветствия.

– То, что сделал Баскин, – полный бред.

– Он прав. Курсовую нужно было напечатать.

– Но не стоило отчитывать тебя перед всем классом. Пойдем в библиотеку. Прямо сейчас.

– Зачем?

– Мы напечатаем твою курсовую и отдадим ее Баскину сегодня, прежде чем он уедет.

– Не получится.

– Почему?

– Потому что я не умею так быстро печатать. – Он окинул взглядом территорию школы, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня. – Мне чертовски неловко, но… У меня никогда не было ноутбука или компьютера. И я слишком часто переезжал с места на место, так что возможности научиться просто не представилось.

Он произнес именно эти слова, но я поняла совсем другое. Десять лет скитания по приемным семьям отняли у него и время, и энергию. Боль в груди стала сильнее.

– Я ее тебе напечатаю.

– Для чего тебе это делать? – спросил он, и в голосе его отчетливо слышалось подозрение.

«Потому что я так хочу».

И потому что Ронан пообещал кому-то пережить этот год. Но я знала, что он не примет ни один из этих ответов. Он просто решит, что стал объектом благотворительности, а на сегодня ему и так хватило неловких ситуаций.

– Чтобы поблагодарить за сарай. Получилось просто чудесно.

– Биби уже отблагодарила меня. Для этого существуют деньги.

– Они от нее. А это – от меня. – Я потянула за манжету его джинсовой куртки. – У нас мало времени. Если мы хотим победить в дурацкой игре, которую затеял Баскин, нам нужно торопиться.

Ронан поколебался еще мгновение, потом кивнул:

– Представляю себе.

– Постарайся сдержать свой энтузиазм, – усмехнувшись, проговорила я. – Это сработает.

Мы поспешили в библиотеку. Я запрыгнула за один из компьютеров, а Ронан неподвижно застыл позади меня, скрестив руки на груди.

– Курсовую, – проговорила я, протягивая руку, словно хирург, требующий скальпель.

Ронан вытащил работу из рюкзака.

– К черту все это, – пробормотал он, а затем отдал ее мне.

Меня сразу же потрясло, насколько длинной была работа. Больше затребованных Баскином десяти листов. Хуже того, она оказалась чертовски хорошей.

«Проклятье. Ронан, вдобавок к своей внешности, еще и чертовски умен. Это проверка. Вселенная решила меня испытать».

Пока я печатала, ум Ронана, четкий и ясный, хоть и в преуменьшенной форме, сквозил в каждом слове. В простых, но емких предложениях. Из-за плохой организации празднества в давке погибли почти тысяча четыреста человек, и его рассказ об этих событиях пропитался сочувствием. Эта курсовая не просто повествовала о трагическом событии, но содержала убедительные доводы в пользу того, что правление императора Николая II было обречено с самого начала.

– Как тебе удается так быстро печатать? – спросил Ронан через несколько минут.

– Практика, – ответила я, не отрывая глаз от его работы, в то время как пальцы порхали по клавиатуре. – Не люблю, когда меня что-то тормозит.

Он издал звук, который можно было принять за смешок.

– Похоже на то.

Следующие десять минут я печатала так быстро, как только могла, сознавая, что время на исходе. Стоявший позади Ронан полагался на меня в надежде сохранить свою оценку.

– Что здесь написано? – спросила я и указала на место в курсовой, где смазались чернила ручки.

– Памятный, – пояснил он и смущенно потер затылок. – Шайло… ты не должна этого делать. Оно того не стоит.

– Это точно, – согласилась я. – Над твоим правописанием нужно еще работать, а запятые – это просто кошмар, но сама курсовая чертовски хорошая. И если Баскин этого не увидит, то он кретин.

– Но…

– Тихо. Я работаю.

Ронан лишь усмехнулся. Двадцать минут спустя я закончила. Нажала кнопку «Печать», и мы помчались из библиотеки в административное здание.

Внутри за столами работали офисные сотрудники, тут и там попадались небольшие группки беседующих. Мы поспешили к мисс Оливери, сидевшей в приемной.

– Мистер Баскин все еще здесь?

– Боюсь, что нет. Он уже уехал.

– Черт.

Мисс Оливери изогнула бровь.

– Да ладно, Шайло, – проговорил Ронан. – Пойдем.

– Никогда не сдавайся. И не уступай. – Я посмотрела на мисс Оливери: – А давно он ушел?

– Недавно. Несколько минут…

– Парковка, – проговорила я и схватила парня за руку. Большую и крепкую, мозолистую от работы… совсем как мой сарай.

Я вытащила Ронана из здания администрации. Когда мы добрались до преподавательской парковки, я по-прежнему держала его за руку.

– Ой, прости. – Я поспешно выпустила его ладонь, а взамен сунула курсовую. Мы принялись осматривать парковку. – Вон там.

Как раз в этот момент Баскин открывал дверцу коричневого «Хендэ», жонглируя ключами, портфелем и термосом с кофе.

– Мистер Баскин! Подождите!

Он с хмурым видом наблюдал за нашим приближением. Ронан протянул курсовую Баскину, который взял ее и, сузив глаза, оглядел поношенную куртку парня и выглядывавшую из-под рукава татуировку. Учитель пролистал страницы; чем больше он читал, тем сильнее смягчались суровые черты его лица. Баскин поднял взгляд. Он не сумел скрыть своих чувств, и по лицу его ясно читалось, какое впечатление произвела на него работа. Затем он вновь осуждающе нахмурился.

– Чем вы помогали мистеру Венцу?

– Ничем. Я просто напечатала работу. Немного проверила правописание. Вот и все.

– Это написал я, – проговорил Ронан.

Баскин вновь сузил глаза.

– Плагиат – это очень серьезный проступок, мистер Венц…

Я открыла рот от удивления.

– Он не…

– Это написал я, – повторил Ронан.

Баскин поджал губы.

– Учителям известны способы проверить, правда это или нет. – Он сунул курсовую под мышку. – Увидимся в понедельник. Или вы что-то еще хотели?

– Больше ничего, – натянуто проговорила я.

Напоследок Баскин окинул нас недоверчивым взглядом. Мы отошли в сторону, и он выехал со стоянки.

– Что за кретин, – вырвалось у меня, когда он скрылся из виду. – Эта курсовая превосходна. Умная, сильная и… глубокая. И на сто процентов отражает твою индивидуальность.

Я ощутила на себе взгляд Ронана и только тогда осознала, что сказала. На щеках вспыхнул румянец.

– Ну… в любом случае, как бы то ни было, мы справились.

– Ты справилась, – поправил Ронан.

Он смотрел на меня так же, как тем вечером, и парковка, да и вся планета вдруг показались мне совершенно безлюдными. Лишь мы с ним…

– Ничего особенного, – проговорила я.

– Вероятно, ты спасла мне оценку. Это очень много значит.

Этот миг застиг врасплох и не отпускал. Обычно я дотошно все планировала и готовила, но сейчас понятия не имела, что будет дальше. И это ощущение дурманило и волновало одновременно. Хотя и было совершенно недопустимо. Я слишком далеко зашла. Чрезмерно увлеклась тем, сдаст ли этот парень историю.

«Чересчур глубоко влезла в это дело, и точка».

– Мне нужно идти, – выпалила я. – Много работы.

Ронан застыл.

– Да, мне тоже.

Мы развернулись и пошли каждый своей дорогой; от уединения вдвоем к полному одиночеству.

* * *

В понедельник Вайолет не пришла на историю. Она прислала мне сообщение, что допоздна готовилась к тестам SAT[13]13
  SAT (Scholastic Aptitude Test) – Академический оценочный тест.


[Закрыть] и AP[14]14
  AP (Advanced Placement) – программа предуниверситетской подготовки старшеклассников.


[Закрыть]. Но я знала, что ей больно появляться в школе и видеть, как Миллер ходит за ручку с Эмбер Блейк.

«Словно нож в сердце», – писала она.

Мне хотелось бы найти слова, чтоб немного облегчить ее боль, но мое собственное сердце скрутило в узел. И, учитывая, с чем столкнулась подруга, мне казалось глупым говорить с Вайолет о своих чувствах.

На уроке Баскин вернул нам курсовые о русской революции. На титульном листе моей работы стояла «А» с минусом, нарисованная красными чернилами.

– В общем, я очень впечатлен, – почти нехотя проговорил Баскин. – Некоторые из вас выбрали действительно интересные темы. – Кажется, произнося эти слова, учитель смотрел на Ронана.

Мне не терпелось узнать, какую он получил оценку.

«Не то чтобы меня это сильно волновало, – убеждала я себя. – Просто хочу убедиться, что мои усилия не пропали даром».

После урока я ждала снаружи.

– Ну что?

– «В» с минусом, – проговорил Ронан.

– Что? Это просто чушь. Твоя работа была лучше моей.

– Главное, что я сдал. Благодаря тебе.

– Нет, я же сказала. Пустяки.

– Это вовсе не пустяк. И я это ценю. Очень. – Он взглянул мне прямо в глаза. – Спасибо.

Я хотела отшутиться, как обычно и поступала, чтобы защитить себя. Но вместо этого тихо сказала:

– Пожалуйста.

Ронан огляделся вокруг и потер затылок, словно нервничал. Он выглядел странно… и мило.

– Послушай, я тут подумал. Есть одно место…

Я неподвижно замерла, по биению пульса отсчитывая секунды до его следующих слов.

– Это на пляже. Нужно сойти с дороги прямо туда, где скалы. Мы с Миллером и Холденом часто торчим там после школы и в выходные. Разводим костер, болтаем, пьем пиво.

– Ладно…

– Так что, может… если захочешь как-нибудь прийти и потусить с нами, то пожалуйста. Если пожелаешь.

– Ты хочешь, чтобы я… – Внутри возникло незнакомое ощущение. В животе вдруг запорхали бабочки, а сердце забилось чаще, чего никогда не случалось в присутствии парня. Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал небрежно. – Ты приглашаешь меня в тайное убежище печально известных Пропащих ребят?

– По сути дела, да. – Он опустил взгляд в землю, а потом вновь посмотрел на меня. – Так… ты хочешь?

«ДА».

Мысль прозвучала так громко, что он, должно быть, ее услышал. Но она потонула в вое сирен и сигналах тревоги, кричавших, что я уже подошла слишком близко. И могу причинить боль Вайолет.

– Миллер будет там?

– Конечно.

– Тогда я не могу. Вайолет – моя лучшая подруга.

Ронан нахмурился.

– И что?

– Ну, они с Миллером почти не разговаривают. – Ощутив горькое разочарование, я лишь покачала головой. – Девушка, с которой он развлекался в вечер бала, тоже подруга. Все это сильно зарепуталось, и я… не могу пойти. Не стоит поступать так с Вайолет.

– Я понимаю. – Он потер подбородок и пнул землю носком ботинка. – Да, может, так и лучше… Ладно. Увидимся.

– Конечно… Хорошо, – проговорила я, а он развернулся и ушел, больше не сказав ни слова. – Думаю, на этом все.

Внезапный конец нашего странного знакомства, дружбы, или что там еще было между нами.

«Ничего. Между нами ничего нет».

Я наблюдала, как Ронан смешался с толпой учеников и исчез.

– Мне так лучше, – вслух проговорила я, не обращая внимания на острую боль в сердце, которая твердила мне, что все это ложь.

Глава 10. Ронан

В День благодарения кто-то постучал ко мне в дверь. Открыв, я увидел на пороге Марианн и близнецов. Девочки, протиснувшись мимо маминых ног, обняли меня.

– Ронан!

– Привет, Ронан!

– Смотри, что мы сделали!

Лили и Ками оттеснили меня от двери. Взволнованные, они сжимали в руках индеек для Дня благодарения, вырезанных из коричневого картона, в контурах которых явно угадывались маленькие ладошки девочек. Пальчики превратились в цветные перья, а к большому пальцу были приклеены глазки.

– Мы сделали это в школе, – гордо пояснила Ками.

Лили кивнула.

– Нам бы надо вместо математики рисовать, делать поделки и есть попкорн.

Я улыбнулся. За последние несколько недель, проведя с близняшками больше времени, я научился их различать. Например, однажды я спустился, чтобы заменить батарейки в их датчике дыма, а потом они пришли навестить меня без всякой причины. Поодиночке девочек, казалось, трудно отличить друг от друга, но, когда они находились вместе, различия в их лицах были очевидны. Их мама, конечно же, знала, кто есть кто, даже с закрытыми глазами.

Марианн чуть улыбнулась мне и, затворив за собой дверь, пожала плечами.

– Надеюсь, мы не помешали. Они все утро обсуждали, когда же смогут прийти.

– Они никогда мне не мешают, – проговорил я. Как раз наоборот. Я мог бы присмотреть за ними, если бы Марианн это когда-нибудь понадобилось. Но я не решался это предложить. Не хотел, чтобы меня посчитали извращенцем. А мне просто нравилось, когда они находились рядом.

Девочки протянули мне бумажных индеек.

– Они для тебя! – проговорила Лили, и Ками решительно кивнула.

– Для меня? – Я ощутил комок в горле. Бумажные индейки в моих больших руках казались маленькими и почти невесомыми.

– Потому что сегодня День благодарения, – пояснила Ками. – И мы пойдем к тете Колин на большой ужин.

– Ты можешь пойти с нами, – предложила Лили. – Если хочешь.

Я прошел на кухню и принялся искать в выдвижном ящике скотч.

– Это так мило, Лил, но я уже кое-куда иду.

– Правда? – напрямик спросила Марианн. – И куда? Если это не секрет.

Я хмыкнул. Если Марианн хотела что-то спросить, она не ходила вокруг да около.

– Я иду к Нельсону, – ответил я, приклеивая индеек скотчем к дверце холодильника. – Это мой дядя, – пояснил я девочкам.

Ками скорчила гримасу.

– Мы знаем.

На лице Лили появилось такое же кислое выражение.

– Мама говорит, что он сучонок.

– Лилиан Анжела Грир! – воскликнула Марианн. Глядя на меня широко раскрытыми глазами, она покачала головой. – Прости. Я никогда…

Я усмехнулся.

– Все в порядке. – Я сел на корточки перед девочками. – Ваша мама права, но не говорите так при нем.

– Почему нет?

– Это невежливо, – вмешалась Марианн.

– И это плохое слово, – добавила Ками.

– Верно. А еще волшебное, – проговорил я. – Если вы скажете это ему в лицо, он может превратиться в людоеда.

Девочки широко распахнули глаза.

– Правда?

Я кивнул.

– И поэтому взрослые не хотят, чтобы дети говорили плохие слова в присутствии других взрослых. Ведь неизвестно, вдруг те превратятся в чудовищ.

– А откуда ты столько об этом знаешь? – спросила Ками, из них двоих она вечно во всем сомневалась. – Ты видел монстра?

– Конечно. – Я ощутил на себе взгляд Марианн и указал на висящих на холодильнике индеек. – Ну, что скажешь? Они там хорошо смотрятся?

– Твоему холодильнику их не хватало, – серьезно проговорила Ками. – На нем ведь ничего нет.

Лили поддержала сестру.

– Вот у нас холодильник увешан нашими поделками, когда они получаются хорошие.

– Хорошо получаются, – мягко поправила ее Марианн. Она стояла между девочками и гладила их по волосам. – Значит, ты ужинаешь с дядей?

Я встал.

– Пойду часа в два.

По крайней мере, в этом я не врал. Я и правда собирался зайти к Нельсону, но лишь потому, что он попросил меня принести счета от сантехника, которого мы наняли на прошлой неделе.

– Это здорово, – проговорила Марианн. – Подожди минутку.

Она поспешно вышла, оставив девочек со мной. День сегодня выдался не слишком холодный; на мне была футболка, и татуировки оказались на виду. Близняшки не уставали их рассматривать. Девочкам они очень нравились.

– Это выглядит больно, – проговорила Лили, разглядывая татуировку с кинжалом у меня на левой руке.

– Часы показывают 10.05, – вмешалась Ками, осматривая правую руку. – Нас в школе учат узнавать время.

– А что случилось в 10.05? – произнесла Лили.

«Ее объявили мертвой. Прямо там, на кухне. Потому что я не смог остановить монстра…»

– Когда я учился в начальной школе, в 10.05 у нас начиналась перемена, – пояснил я. – Это было мое любимое время дня.

– И тогда ты мог пойти и поиграть с друзьями? – спросила Ками.

– Ага. Именно.

– Это и мое любимое время, – проговорила Лили.

Вернулась Марианн, держа в руках коробку из местной пекарни, мимо которой я ходил каждый день в школу. Конечно, если меня не отстраняли или мне не приходилось заниматься подработкой.

– Для тебя и мистера Венца. – Она вложила коробку мне в руку. – Он с тыквой. Весьма неожиданно!

– Мы же собирались нести этот пирог к тете! – вмешалась Ками.

– Ты ведь говорила, что наше дело – принести десерт, – добавила Лили.

Я протянул коробку обратно.

– Я не могу его взять.

Но Марианн лишь отмахнулась.

– Конечно, можешь. Я представляю, что за праздничный ужин способны приготовить два холостяка. – Она мягко улыбнулась, но на ее лбу прорезались морщины от беспокойства. – Пожалуйста.

– А как насчет тети Колин? – спросила Лили.

Ками кивнула.

– Она будет в бешенстве.

Я бросил взгляд на Марианн.

– Да, как насчет тети Колин? Она ведь придет в ярость.

Девочки, хихикая, разбежались в стороны.

Марианн усмехнулась и закатила глаза.

– Мы зайдем в магазин и что-нибудь купим, – пояснила она дочерям. – Попрощайтесь с Ронаном.

И вновь меня окружили. Две пары маленьких ручек обняли за талию. Понятия не имею, почему этим девочкам так нравилось обниматься.

– Пока, Ронан!

– Пока-а-а!

– Спасибо за индеек, – проговорил я и добавил, обращаясь к Марианн: – И за пирог.

Она улыбнулась.

– Счастливого Дня благодарения, Ронан.

Они ушли, и, как обычно, квартира показалась мне более пустой и темной. Без пятнадцати два я взял счета и пирог и, добравшись до остановки, стал ждать автобус. Комплекс «Блаффс», которым управлял Нельсон, был не самым любимым местом для прогулок. Этот район казался еще хуже того, где жили мы с Миллером.

Железные перила проржавели, окна первого этажа закрывали решетки. Не так давно здание покрасили в темно-зеленый цвет. Нельсон сказал, это обошлось ему в «кругленькую сумму». И правда, для чего тратить деньги на заделку трещин, если их можно просто замазать краской?

Дядя жил в угловой квартире на первом этаже. Я постучал и принялся ждать. Малыш на трехколесном велосипеде нарезал круги по покрытой ямами и трещинами парковке и наблюдал за мной.

– Да? – откликнулся Нельсон изнутри.

– Это я.

– Входи.

Его квартира была больше моей, но казалась меньше. Повсюду громоздились стопки газет, заполненные бог знает чем мусорные мешки и кучи старой одежды. Еще не барахольщик, но уже близок к этому.

Дядя смотрел футбол, устроившись в темно-зеленом кресле, весьма схожем по цвету с фасадом здания. Местами старая искусственная кожа высохла и потрескалась, и из прорех выглядывала желтая набивка. Рядом стоял переносной столик, на котором виднелись три пустые бутылки из-под пива и пепельница, до краев заполненная фисташковой скорлупой. Дядя закинул ноги на стул, красновато-оранжевый ковер под ним покрывала все та же скорлупа вперемешку с газетами и пустыми бутылками из-под содовой. Вся квартира провоняла одиночеством. Сродни тем ощущениям, что проникают очень глубоко, и становится уже не важно, насколько дерьмово выглядит жилище и кто вообще его видит.

– Вот счета, – проговорил я. – И пирог.

– Брось на стол.

Кухонный стол, заваленный обертками от фастфуда, рекламными листовками и купонами, за месяц вытащенными из почтовых ящиков, был в таком же ужасном состоянии. Я расчистил место и поставил коробку с пирогом, рядом положил счета, задаваясь вопросом, не затеряются ли они в море дерьма и будут ли вообще оплачены.

– Садись, – предложил Нельсон.

В гостиной нашелся еще один стул, старый, некогда выброшенный прежним владельцем, который Нельсон подобрал на обочине дороги. Когда-то он был белым. Я сел на самый край, упершись локтями в бедра.

– Играет наша команда, – сообщил Нельсон. – «Грин-Бей»[15]15
  «Грин-Бей Пэкерс» – профессиональный клуб по американскому футболу из города Грин-Бей, штат Висконсин.


[Закрыть] против «Далласа». «Пэкерс» ведут на десять очков.

– Круто.

Несколько минут мы смотрели игру. В квартире пахло кислым потом и старым пивом. Мне хотелось убраться отсюда к чертовой матери, и все же я не мог вынести мысли, что брошу его одного.

– Ты хорошо справляешься со зданием, – проговорил он минуту спустя.

– Спасибо.

– Арендаторам ты нравишься.

Я кивнул.

– Это все здорово, пока они не вытирают об тебя ноги.

– Ничего такого, – проговорил я, подумав о близняшках Марианн.

«Они готовы мне на голову влезть».

– Ладно. Следи, чтоб так было и впредь.

– Зданию в Клиффсайде нужна новая крыша, – медленно проговорил я.

Нельсон вдруг громко вскрикнул.

– Ну вот! Черт возьми, первый даун.

– Нельсон…

– Я тебя слышал. Я подумаю об этом.

Я не стал настаивать. Я и такого-то не ожидал.

На экране начался рекламный ролик, и Нельсон впервые взглянул на меня.

– Ты сказал, что принес пирог?

– Да. Подарок от одного из жильцов. Марианн Грир.

– Для меня?

Я кивнул.

Он поджал губы и хмыкнул.

– Надо же. Ну, у меня есть два ужина с индейкой. Так что можешь остаться. Раз уж ты здесь.

Я потрясенно кивнул.

– Два ужина?

– Они в морозилке, – пояснил он, не отрывая глаз от телевизора. – Пиво в холодильнике.

В морозилке оказалось полно инея, но мне удалось извлечь два ужина из белой пещеры. Ломтики индейки, горошек, картофельное пюре с подливкой и кусочек какого-то десерта, по виду напоминавшего яблочный пирог.

На приготовление каждого ушло восемь минут. Пока ужин Нельсона крутился в микроволновке, я немного прибрался. В шкафу я отыскал дешевые пластиковые тарелки и разложил на них еду, за исключением яблочного нечто. Теперь хотя бы внешне это походило на настоящий ужин, а не на разогретые полуфабрикаты. Я достал столовые приборы и прихватил два пива из холодильника. Нельсон расчистил переносной столик и указал мне на второй, лежащий сложенным у стены.

Мы ужинали и смотрели игру. Мы почти не разговаривали, лишь обсуждали счет матча и перспективы «Грин-Бей» на оставшуюся часть сезона.

– Может, я и живу в Калифорнии, но Висконсин у меня в крови, – проговорил Нельсон.

– Да, – согласился я, подумав о своем отце.

«У меня тоже».

Когда мы закончили есть, я помыл тарелки и прибрался на столешнице и кухонном столе, придав им более приличный вид. Почти нормальный. Я разложил по тарелкам свежий тыквенный пирог из пекарни.

– Вот это дело, – проговорил Нельсон, отламывая вилкой кусочек. – Неплохо, правда?

Я подумал о друзьях, о Миллере и Холдене, с которыми собирался встретиться чуть позже вечером в Хижине, о том, что в школе дела шли неплохо. По крайней мере, я не завалил ни одного предмета. Фрэнки Дауд все еще бросал на меня недобрые взгляды, но, похоже, мы сравняли счет.

Я вызвал в мыслях образ Шайло Баррера.

Мы перекинулись лишь парой слов с тех пор, как я попросил ее прийти в Хижину. Это самое большее, на что я осмелился в попытке пригласить на свидание. Очередной момент слабости. Рядом с ней у меня их было предостаточно. И я соглашался на барбекю или предложение помочь с курсовой, хотя стоило бы отказаться.

Шайло вот сказала «нет».

«Правильный ответ. А тебе, черт возьми, вообще не стоило спрашивать».

Теперь мы виделись лишь по пути на урок истории или с него. Она шепталась с Вайолет, порой поглядывая на меня так, будто бы я казался ей смутно знакомым. Кем-то, кого она когда-то знала.

Это была моя любимая часть дня, даже несмотря на то, что возникшая во мне непонятная потребность становилась лишь острее.

Я подумал о том, что, вероятно, в данный момент Шайло с бабушкой сидят за собственным праздничным столом. Они в безопасности. И счастливы.

– Конечно, – ответил я дяде. – Совсем неплохо.

Чуть позже я встретился в Хижине с Холденом и Миллером, а ночью, когда вернулся домой, смутно надеялся, что сегодня кошмаров не будет. Ведь я всегда хорошо проводил время с друзьями, да и ужин с Нельсоном оказался не так уж плох.

Я ошибался.

Я проснулся от резких криков, вырывающихся из собственного горла. Залитая кровью кухня в Манитовоке медленно растворялась в темноте пустой квартиры в Санта-Круз.