Текст книги "Частица твоего сердца"

«Черт».

Я стянул с себя одеяло и сел на край постели, обхватив голову руками. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах стучала кровь, пятна которой застыли на полу…

Дешевые радиочасы показывали чуть больше трех ночи. Я отказался от мысли дальше лечь спать, оделся и вышел на улицу. После нескольких месяцев прогулок у меня уже появился определенный маршрут. Сначала Марианн. Я помедлил у ее квартиры, прислушиваясь. Все тихо. Я надеялся, что дверь ее закрыта и заперта.

Затем отправился к дому Миллера. В окнах не горел свет. Все было тихо. Значит, хахаль его мамы не доставил неприятностей.

Потом направился в «Блаффс», обратно к дому Нельсона. Телевизор все еще работал, его гул доносился сквозь открытые окна. Я предположил, что дядя заснул в том же самом кресле, где и ужинал вместе со мной в честь Дня благодарения несколько часов назад.

Я зашагал дальше.

Я не включил Холдена в свой маршрут, потому что не знал, где он живет. Я всеми силами пытался вытянуть это из парня, но он так и не сказал нам с Миллером своего адреса. Вероятно, где-то в Хейтс, где обитали богачи. Слишком далеко от моего дерьмового района. Хотя я бы дошел и туда.

Но Шайло…

Их с Биби дом находился между моим комплексом и школой. И через десять минут я оказался в засаженном деревьями районе с небольшими одноэтажными коттеджами. Тут стоило быть осторожнее. Если существовал соседский дозор[16]16
  Соседский дозор – самоорганизация жителей для борьбы с правонарушителями. Он не предусматривает какого-либо самосуда или задержания, а предполагает, что о подозрительных личностях будет сообщено полиции для законного разбирательства.


[Закрыть], меня с легкостью могли арестовать. Никто бы просто не поверил, даже расскажи я, что здесь делал. Или почему.

В доме Баррера было темно и тихо. Безопасно. На улице я тоже не встретил никого подозрительного или опасного.

«Кроме себя самого».

Пока за покрытыми лесом горами на востоке не забрезжил рассвет, я успел три раза обойти этот круг. Марианн, Миллер, Нельсон, Шайло. Потом направился домой, но, прежде чем подняться наверх, еще раз проверил Марианн. Я даже не стал переодеваться; если повезет, мне удастся поспать всего час или два.

Я в изнеможении рухнул на постель и закрыл глаза.

«Они все в безопасности, мама», – подумал я и лишь тогда погрузился в сон.

Темный, милосердный, пустой.

Глава 11. Ронан

Когда в понедельник после Дня благодарения я после уроков шел домой, небо потемнело от грядущего дождя. Я еще не успел отойти далеко от школы, когда упали первые капли, а у меня была лишь джинсовая куртка.

– Черт.

Я зашагал быстрее, а потом услышал это. Скрежет и скрипы автомобиля, в котором размещался огромный двигатель, но вовсе не было лошадиных сил. Когда бледно-зеленая машина Шайло остановилась рядом со мной, мне удалось сдержать улыбку. Я заметил, что окно возле пассажирского сиденья уже опустилось.

Шайло, приподняв брови, взглянула на меня.

– Примерно через десять секунд станет совсем плохо.

Словно доказывая ее правоту, загремел гром.

При виде моей нерешительности она закатила глаза.

– Может, уже залезешь внутрь? Иначе на этот раз Биби решит, что я задница, потому что позволила тебе подхватить пневмонию.

Не обращая внимания на разлившееся в груди теплое чувство, я сел в машину.

– Не так уж и сложно, правда? – спросила Шайло, одарив меня бесстрастным взглядом. – Если тебе станет лучше, можешь даже понасмехаться над «Бьюиком».

– В этом нет нужды, – проговорил я. – Все и так очевидно.

– Боже мой… – Она недоверчиво рассмеялась и стукнула меня по плечу.

Я тоже усмехнулся. Просто не смог сдержаться. Я слишком хорошо себя чувствовал, находясь рядом с этой девушкой, дыша с ней одним и тем же воздухом.

Она пахла цветами и дождем и казалась чертовски прекрасной…

«Мне не стоит здесь быть, но я, черт возьми, просто не могу отказаться».

– Итак… – Шайло все еще не тронулась с места. Мы просто сидели в тишине машины, наблюдая, как струи дождя стекали по лобовому стеклу. – Давно не виделись. Как прошел День благода-рения?

– Хорошо, – проговорил я. – А у тебя?

– Хорошо.

Воцарилось молчание. Она вдруг шумно выдохнула.

– Ну, весьма увлекательно.

– Шайло…

– Хочешь пойти куда-нибудь со мной? – внезапно выпалила она.

Господи, никому не удавалось застать меня врасплох, подобно Шайло. Никому, черт возьми.

– Куда?

– Не знаю. Я чувствую какую-то тревогу. Беспокойство. Стремлюсь… к чему-то. – Она перевела взгляд на меня, но потом быстро отвернулась. – Я хочу пончик.

– Пончик?

– Да. Мне вдруг отчаянно захотелось пончик. Я знаю отличное место. Лучшее в Санта-Круз.

«Откажись. Скажи «нет». Не соглашайся, черт возьми».

– Конечно.

Шайло привезла меня на улицу, где повсюду виднелись кофейни и закусочные, бургерная, в которой любили зависать школьники, и «Пончики Боба». К тому времени как она отыскала в квартале от заведения достаточно большую парковку, чтобы уместить туда «Бьюик», дождь превратился в морось.

Шайло бросила на меня предупреждающий взгляд.

Я поднял руки вверх:

– Я ничего не сказал.

Она сузила глаза, и я снова усмехнулся.

– Ты как ребенок, которого я знал в детском саду, – проговорил я. – Он часто ябедничал на меня за то, что я «плохо о нем думал».

– Вот нажалуюсь на тебя Биби за клевету на «Бьюик», и не важно, говорил ты это вслух или нет.

Она в последний раз понимающе усмехнулась, глядя на меня, и вылезла из машины. Мы поспешили по скользким от дождя тротуарам.

В магазине пончиков находилась гигантская витрина, кофемашина и несколько грязных маленьких кабинок, которые сейчас были пусты.

– Боба нет, – проговорила, наклонившись ко мне, Шайло, когда мы заняли очередь за единственным покупателем. Она указала на коренастого темноволосого мужчину за прилавком. – Это Франсиско, владелец. Он всегда в плохом настроении. И если ты слишком долго будешь мяться в нерешительности, просто исчезнет в подсобке. В любом случае, он мне очень нравится.

– Следующий, – рявкнул Франсиско.

– С желе и сахарной пудрой, пожалуйста, – проговорила Шайло.

Франсиско указал подбородком на меня.

– Тебе?

– Шоколадный, – произнес я и взглянул на Шайло. – Кофе?

Она потянулась к своей сумочке.

– Конечно, но позволь мне…

– Я заплачý, – не терпящим возражений тоном произнес я.

На ее губах появилась легкая улыбка.

– Значит, это и есть «следующий раз».

– Именно, – ответил я, глядя на нее сверху вниз. Она казалась маленькой и стройной; я возвышался над ней, стремясь защитить. А теперь оплачивал ее еду. Заботился о ней. Не так уж и много, но сейчас это казалось чем-то грандиозным. Возможно, она тоже ощутила нечто подобное; то, как она посмотрела на меня…

«Нечто определенно происходит».

Вот только я не тешил себя надеждой. Это «нечто» происходило с первого дня, как мы встретились на ее заднем дворе.

– Ты будешь кофе или нет? – требовательно спросил Франсиско, чуть сдвинувшись ближе к подсобке.

– Два кофе, – проговорил я.

Я заплатил наличными, и Франсиско вручил нам пончики в бумажном пакете и две кофейные чашки, кивком указав в сторону кофемашины.

Мы с Шайло сидели в кабинке, когда снова начался дождь. Я наблюдал, как она откусила от пончика с желе, оставляя на губах сахарную пудру. Она вновь поднесла его ко рту, но вдруг замерла и почти сердито уставилась на меня. Я принялся есть свой шоколадный пончик.

– А теперь что я сделал?

– Это, – проговорила она и указала рукой на мой пончик.

– Я ем.

– Вот именно. Ешь. Этим своим ртом.

– Что не так с моим ртом?

– Все так, в этом-то и проблема. Твои губы нужно запретить законом. – Она тяжело вздохнула. – Слушай, я буду говорить прямо, потому что ходить вокруг да около не в моем стиле. Я не привыкла кому-либо пудрить мозги, и меньше всего себе.

– Ладно. – Я потянулся за чашкой с кофе. – Это разрешено?

Она недовольно застонала, и это прозвучало чертовски мило.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже.

– Я пытаюсь излить тебе душу, а ты уж слишком веселишься. По-своему, конечно.

Моя улыбка погасла, и вся та легкость общения, что установилась между нами, исчезла.

– Не стоит, Шайло.

– Ты ведь не знаешь, что я хочу сказать.

– Да, но… – пробормотал я, уставившись в чашку с кофе. – Это была ошибка.

– Именно так! – согласилась она. – Ошибка на сто процентов. И все же это никуда не делось. Несколько недель не происходило ничего, но стало еще хуже. Я не… видела тебя. Не говорила с тобой.

Я кивнул.

– Знаю.

Она втянула в себя воздух, потом выдохнула:

– Я скучаю по тебе.

Когда до меня дошел смысл этих слов, я ощутил потрясение. Я никогда не ожидал, что девушка вроде Шайло может сказать нечто подобное кому-то вроде меня.

– Я имею в виду… скучаю по общению с тобой, – быстро добавила она. – Даже несмотря на то, что ты упрямый, мрачный и чертовски меня раздражаешь. По какой-то безумной причине я не смогла выбросить тебя из головы. Хотя, возможно, это просто гормоны, ведь ты выглядишь как… ну, уж как есть. И, может быть, все дело просто-напросто в обычном старомодном сексуальном влечении. Я достаточно честна, чтобы это признать.

Ощутив жар в крови, я откинулся на спинку сиденья. Я сделал глоток кофе, но даже не ощутил его вкуса.

– Я чувствую, словно играю в пинг-понг сама с собой, – продолжила Шайло. – Я хожу взад-вперед, желая держаться на расстоянии и сосредоточиться на работе, потому что все эти драмы, запутанные отношения и чувства не для меня. Но вдруг что-то случается, и я уже приглашаю тебя на ужин или поесть пончиков. Понимаешь, о чем я?

Я кивнул.

Она опустила взгляд и принялась теребить в пальцах салфетку.

– Итак… я участвую в этом одна? Я что, спятила?

– Нет, – тихо произнес я. – Ты не спятила.

Она резко вскинула голову, и на меня вновь нахлынуло ощущение, что между нами происходило нечто глубокое.

– Ну, – тяжело сглотнув, проговорила она. – Что же нам делать?

– Я не знаю, Шайло.

Она подалась вперед, не сводя с меня настойчивого взгляда карих глаз.

– Мне нужно нечто большее, Ронан.

– У меня больше ничего нет. Мне нечего предложить.

Она попыталась запротестовать, но я перебил ее:

– Я не такой, как остальные, Шайло.

«Я ненормальный».

– Знаю, – мягко проговорила она. – Именно поэтому я здесь, сижу напротив тебя, а не в построенной тобой прекрасной мастерской, работая над своим будущим.

– Нет, ты не понимаешь, – проговорил я. – В Висконсине случилось нечто дерьмовое, и на меня оно очень сильно повлияло. Тебе же лучше… просто не связываться с этим. И с последствиями.

– Какими последствиями?

«Ночные кошмары, драки, такая же злость, как в нем…»

Я не ответил. Шайло казалась неуверенной в себе, какой-то необычно уязвимой. Не глядя на меня, она терзала салфетку, отрывая от нее маленькие кусочки.

– Кажется, сейчас я разоткровенничалась, – произнесла она. – Я этого никогда не делаю.

– Знаю.

– Ты попросил меня встретиться с тобой в Хижине.

– Не стоило этого делать. Порой забываю, кто я. – Шайло подняла на меня взгляд. Я медленно покачал головой. – Ты не захочешь этого знать. Поверь мне.

– Но я хочу, и это полностью моя проблема, – проговорила она. – Я гордилась своей уравновешенностью, а вместо этого…

«Ты идеальна. Чертовски совершенна…»

Но я не мог этого сказать. Ей стоило бы услышать подобное от кого-то получше меня. От того, кто мог бы дать ей все, чего она заслуживала. И мое молчание решило дело.

– Отлично. – Она сунула в рот последний кусочек пончика и сделала глоток кофе. – Пойдем.

Во мне взревели разочарование и сильное желание, почти потребность. Хотелось схватить ее, притянуть к себе и поцеловать. Раствориться в ней. Хоть на миг представить, что я оказался в другой жизни. Где я не испорчен. А мама все еще жива, потому что отец, черт возьми, ее не убил, запятнав кровью все мои мысли. Где каждый раз, стоило закрыть глаза, я не видел вновь и вновь эту сцену. Не чувствовал пылавшего во мне жара его ярости и страха, шептавшего, что я такой же, как он. Где я не бродил по городу посреди ночи, желая убедиться, что близкие мне люди в безопасности. Исполняя жалкое покаяние, которого никогда не будет достаточно. И маму оно не вернет.

Если бы я поведал об этом Шайло, она решила бы, что я псих.

«Лучше отпустить ее. Оградить от опасности».

Я вышел из магазина вслед за Шайло. Дождь теперь лил как из ведра. Девушка нырнула под небольшой навес.

– Черт…

Я стянул куртку и поднял ее над головой Шайло, чтобы девушка не промокла. Сам же я стоял под струями дождя.

Черты лица Шайло смягчились, глаза ее потемнели. Она не сводила взгляда с моего лица, наблюдая за мокрыми дорожками.

– И вот мы, – проговорила она. – Снова.

Я рассеянно кивнул, даже не слыша ее слов. Нижнюю губу Шайло все еще покрывала сахарная пудра.

– У тебя кое-что…

– Да? – Она склонила голову, открыто пренебрегая собственной защитой, которую поддерживала все время. Если не была со мной…

Я, наклонившись, нырнул под укрытие куртки. Шайло схватила меня за футболку, притягивая к себе. Она не сводила с меня взгляда, словно бросая вызов. Наши губы находились всего в нескольких дюймах друг от друга, носы соприкасались. Я склонил голову влево, потом вправо, наслаждаясь моментом, готовясь взять то, чего не стоило.

– Ронан, – выдохнула она и застонала, когда я слизнул языком сахар с ее губы.

«Вот черт…»

Я лишь чуть-чуть попробовал ее на вкус, а уже, черт возьми, потерял голову. Резкий вдох, биение сердца… лишь они стояли между правильным и неверным. И вдруг я понял, что мне плевать. Осталась лишь она.

Я скользнул рукой в ее волосы и, стиснув в кулаке горсть косичек, прижался губами к ее губам.

Глава 12. Шайло

Когда меня накрыли первые ощущения, я застыла, а потом растаяла.

У поцелуя Ронана был идеальный вкус, чисто мужской. У меня вдруг перехватило дыхание, а внутри вспыхнуло пламя, подобного которому я никогда не ощущала прежде. Во мне пробудилось желание, что я подавляла с момента нашей первой встречи. Я больше не могла отрицать его существование. Это было все равно что пытаться сдержать приливную волну.

И я сдалась.

Я тихо застонала, позволяя ему владеть моим ртом. Заслонять сильным телом от холода и дождя. Я отдалась во власть его рук и губ. Поцелуй с Ронаном оказался таким, как я себе и представляла, и все же иным, чем я ожидала. Под внешней жесткостью и грубостью скрывалась странная мягкость. Даже почтение. Ронан жадно, почти одержимо ворвался в мой рот, и все же я чувствовала, что он поклонялся мне.

«Его. Я принадлежу ему…»

Но это было не так. Я принадлежала лишь самой себе. И все же каким-то образом оказалась здесь, на этой улице, осмелившись швырнуть свой грандиозный план прямо в языки пламени и сгореть вместе с Ронаном Венцем.

Я коснулась ладонями его влажных волос, скользнула по спине, наполняясь им, а Ронан прижался теснее. Черт, сколько в нем силы… Я ощущала, как гудело и вибрировало его напряженное от сдерживаемого желания тело. Он внезапно сильнее сжал руку, которой удерживал мои волосы, и я почувствовала легкую боль. С губ сорвался очередной стон. Я обхватила Ронана за талию, желая, чтобы он оказался на мне и надо мной.

«Внутри меня. Я хочу, чтобы он проник внутрь…»

– Боже, – выдохнула я и отстранилась от Ронана, снова приходя в себя и осознавая, где мы находились. – Не здесь.

– Где? – хрипло сказал Ронан. – Ты хочешь пойти куда-то и…

Заняться чем-нибудь. Всем. Прошлым летом с Джаленом я будто бы просто решила поставить галочку в своем «списке дел». И выполнить, что было необходимо. Сразу после окончания школы я планировала открыть свой бизнес, и мне хотелось быстро шагнуть во взрослую жизнь, ничего не оставляя по пути.

Но поцелуй с Ронаном Венцем казался значимым. Словно сейсмический сдвиг в моем тщательно построенном мире, из-за которого установленные правила и преграды стали слабыми и непрочными.

Ронан прижался ко мне, ожидая, что последует дальше. Парень тяжело дышал, глаза его расширились и потемнели. Дождь струйками стекал по его скулам, устремляясь вниз, к резко очерченной челюсти, с губ падали капли… Внезапно взгляд Ронана зацепился за что-то в отдалении, и парень резко отстранился от меня.

– Пойдем.

Неожиданно холодный тон Ронана походил на дождь, гасящий жар между нами. Парень накинул на меня куртку, и мы поспешили к машине. Хотя у меня сложилось впечатление, что он скорее стремился меня спрятать, чем не позволить вымокнуть.

Мы забрались в «Бьюик», я села за руль, Ронан – на пассажирское сиденье. Он огляделся вокруг, на белую обивку закапала вода.

– Что это было?

– Ничего, – проговорил он. – Давай просто уедем.

Ронан назвал свой адрес, и я молча поехала в жилищный комплекс возле скал, недалеко от моего дома.

– Где твоя квартира?

– Слева наверху.

– Я могу на нее взглянуть?

– Нет.

Слово прозвучало твердо и бесповоротно. Унизительно. Словно холодная пощечина после идеального тепла его рта. Хуже того, сердце болезненно кольнуло, как будто его тоже ударили. Сильно.

«Ну хватит. Мне надоело выставлять себя дурой».

– Отлично, – бросила я. – Увидимся где-нибудь…

Но не успели слова сорваться с губ, как Ронан, сократив расстояние между нами, снова меня поцеловал. Я оттолкнула его обеими руками, готовая взорваться. Но взглянула ему в глаза, и мне хватило одного удара сердца, чтобы провалиться в их дымчатую туманность. В следующий миг я уже перебралась к нему на сиденье и прижалась губами к его губам.

«Будь он проклят…»

Ронан откинулся на спинку сиденья, увлекая меня за собой. Теперь он целовал меня вдумчиво и медленно. Мягко, не спеша исследовал языком каждый уголок. Я обвила руками его шею, взъерошила волосы, наслаждаясь вкусом поцелуя, прикосновениями и влажным теплом его рта. Наконец я оторвалась, чтобы глотнуть воздуха. Я рассматривала очертания его скулы, потом скользнула взглядом по щеке и полным губам.

Не торопясь, я изучала каждый дюйм этого лица, которое не покидало моих мыслей, и вглядывалась в серые глаза, казалось, в мили глубиной.

«Не уступай», – тихо прошептал предупреждающий голос, а затем сгорел где-то в тесном пространстве между мной и Ронаном, внутри машины, в которой сейчас было горячо и влажно.

– Прикоснись ко мне, – выдохнула я.

Его глаза расширились и снова потемнели. Он скользнул ладонями, что прежде лежали у меня на бедрах, вверх по льняной ткани свободных брюк, к талии и выше. Ронан издал какой-то животный звук, и поцелуй стал грубым и беспощадным. Он просунул руки мне под свитер, отыскал груди и обхватил их ладонями поверх лифчика, ущипнул за соски. А потом припал губами к моей шее, целуя и одновременно прикусывая, заставляя кожу гореть.

Я ощутила под собой железную твердость мужского естества, прижимающегося через джинсы к мягкой ткани моих брюк. Я уселась на него, и Ронан в ответ снова скользнул руками по моим бедрам, отстраняя меня и притягивая. Двигая меня на себе.

– Боже мой, – запрокидывая голову, прошептала я. Готовая отдать ему все.

Но Ронан вдруг замер. Он оторвал губы от моей шеи, сквозь ветровое стекло разглядывая улицу позади меня.

– Что?..

Я услышала визг шин и, обернувшись, успела заметить белую машину, которая развернулась и поехала прочь.

– Что это было? – спросила я.

Ронан, казалось, меня не слышал.

– Я просто глупец, – мрачно проговорил он. – Чертов глупец…

Он вдруг резко замолчал и мягко, но решительно сдвинул меня со своих колен и отстранился.

Я заморгала, все еще чувствуя его прикосновения. Заныли распухшие от поцелуев губы. Тело остро ощутило его внезапное отсутствие.

– Я не могу этого сделать. Нам не стоит продолжать. Черт. – Он провел рукой по волосам. – Прости, Шайло, – решительно добавил он.

– Что? Почему? Что вообще происходит?

Но Ронан уже потянулся к дверце.

– Прости, – вновь проговорил он. – Мне чертовски жаль.

Чувствуя себя словно в дурном сне, я наблюдала, как Ронан вылез из машины, захлопнул дверцу и, даже не оглянувшись, тяжело зашагал к обшарпанному зданию. Он поднялся по лестнице к угловой квартире и исчез внутри.

Дождь лил не переставая. Лобовое стекло запотело от наших поцелуев и теперь вызывало воспоминания о мамином сигаретном дыме. А зияющая дыра внутри напомнила, почему я никого не подпускала близко к себе. Именно из-за этого чувства. Пустого, безнадежного. Когда, оставшись в одиночестве, приходилось наблюдать, как закрывалась дверь между мной и тем, чего я хотела.

«Перестань. Это всего лишь поцелуй».

Вот только этого «всего лишь» я не ощущала.

Зрение затуманили слезы. Или, может, дождь. Потому что я не плакала. Не из-за парня. Вообще ни из-за чего.

Я включила дворники на лобовом стекле и поехала прочь.

Глава 13. Ронан

– Твою мать, – пробормотал я и захлопнул за собой дверь. В два шага я пересек кухню и вытащил из почти пустого холодильника бутылку пива.

Я все еще ощущал во рту вкус Шайло, клубнично-сахарную сладость вкупе с ее собственной свежестью и теплотой. Поцелуй с ней оказался лучше, чем я представлял. Тело пробудилось. Я желал ее чертовски сильно и с трудом сдерживался, чтобы не сорвать с нее одежду. Добраться до кожи и тепла ее…

Я выругался и сделал большой глоток пива.

«Они поехали за нами».

Возле магазина пончиков я заметил Фрэнки Дауда и Майки Гримальди. Они стояли, привалившись к белому джипу Майки, припаркованному возле бургерной. Наблюдая за нами, они подталкивали друг друга локтями и как-то неприятно ухмылялись. Явно что-то задумали. А потом, когда мы с Шайло, сидя в машине, накинулись друг на друга, они проехали мимо.

«Потому что, черт возьми, следили за нами».

Если бы речь шла только о Фрэнки и Майки, я бы не стал обращать внимания. Я с легкостью мог надрать им задницы, вместе или по очереди. Но Митч…

«Вот ты кто. Преступник…»

За пределами квартиры я услышал металлический скрежет и шаги. Я быстро подошел и распахнул дверь, готовый действовать, даже если там стоял Митч Дауд. Но вместо этого до смерти напугал Луиса Марони из квартиры 2F. Жилистый мужчина средних лет весь съежился, заметив мой зловещий взгляд.

– Дождь довольно сильный. А у меня в потолке течь. Я оставлял заявку на ремонт. – Он кивнул на прикрепленную к моей двери металлическую коробку. – Но это может подождать…

– Нет, не может, – отрезал я. – Я с этим разберусь.

– Благодарю. Э-э, спасибо, – пробормотал он и практически бегом бросился к своей квартире.

Он оказался прав; дождь сейчас лил как из ведра. Но мне хотелось смыть с себя Шайло.

Я совершил ошибку, когда поцеловал ее. Эгоистично и безрассудно посягнул на то, что мне не принадлежало.

«Она тоже тебя хотела», – подумал я, вспомнив, как Шайло молча подначивала меня слизнуть сахар с ее губ. И как вела себя в машине, когда уселась сверху и прижалась ко мне…

Это не имело значения. Понимающая усмешка Фрэнки напомнила мне, кто я такой. И что мог принести к ней в дом.

Я накинул дешевый дождевик и направился к стоявшему за домом запертому сараю. Среди груды материалов, откуда-то притащенных дядей Нельсоном, я отыскал несколько приличных кусков фанеры. Прихватив гвозди и молоток, я приставил к стене здания высокую лестницу.

Дождь лил безжалостно и, кажется, не собирался прекращаться. Держась одной рукой за лестницу, я вскарабкался наверх и бросил фанеру перед собой на крышу.

В одной из лучших приемных семей, где я жил, будучи ребенком, по вечерам в пятницу мы смотрели фильмы. «Форрест Гамп» очень нравился маме Джанет. Я потащился по крыше, переступая через сломанные или отсутствующие куски черепицы, меня хлестали ветер и дождь, и я вдруг подумал о лейтенанте Дэне из того фильма. Как он бросил вызов Богу, призывая прикончить его во время шторма, разбившего лодку Форреста для ловли креветок. Ведь он потерял все.

– Давай, – пробормотал я себе под нос, с трудом продвигаясь по скользкой черепице. – Я бросаю тебе вызов, черт возьми.

Я нашел дыру над квартирой Луиса. Опустившись на колени на почти плоскую крышу, я закрыл отверстие. Хотя смотрелось дерьмово и, вероятно, не поможет, если не закончится дождь. Всю крышу нужно было менять. Арендаторы платили за квартиру и заслуживали большего, чем дешевая фанера и несколько гвоздей.

Спустившись вниз, я увидел Марианн Грир. Одетая в дождевик, скрестив руки на груди, она пристально смотрела на меня из-под надвинутого капюшона.

– Какого черта ты делаешь? – требовательно спросила она.

– А на что это похоже? Чиню крышу.

– Не умничай со мной. Ты в курсе, что льет как из ведра? И что ты мог поскользнуться и сломать свою чертову шею?

Конечно же, я был в курсе.

Марианн махнула рукой.

– Забудь. – Она развернулась и зашагала обратно, завернув за угол здания. Вероятно, направилась домой.

Я убрал инструменты в сарай и вернулся к себе. Я встряхивал бесполезный дождевик, когда раздался стук в дверь.

Но не успел подойти к двери, как Марианн, державшая в руке кружку с чем-то горячим, уже распахнула ее.

– Горячее какао, – немного мягче, чем прежде, пояснила она. Совсем чуть-чуть. – Девочки завернулись в одеяло и смотрят фильм. У нас осталось лишнее.

– Марианн…

– Взгляни на себя. Ты промок насквозь. – Она покачала головой и поставила какао на стол.

Я слишком устал, чтобы спорить. Закрыв дверь, я подошел к Марианн и тяжело опустился на стул.

– Зачем ты это сделал? Ты хоть на миг задумался, насколько это опасно?

– У Луиса протекла крыша, нужно было ее починить.

– Он поставит под нее ведро до завтра, – проговорила она. – Это не в первый раз. Мы привыкли ждать, пока твой дядя соберется что-то починить.

– Я все сделал.

– Да, но…

– Кто бы еще стал этим заниматься? – огрызнулся я, застарелая боль прожигала дыру у меня внутри. – Здесь больше никого нет. Поэтому я это сделал. Хоть чем-то помог.

Марианн нахмурилась еще сильнее, обеспокоенная.

– Ронан…

– А что, если ты позовешь на помощь, а там, черт возьми, никто не ответит… или, когда появится, станет уже слишком поздно. Что тогда делать?

Я провел рукой по влажным волосам и, подняв глаза, заметил, что она наблюдала за мной. Губы ее сжались в тонкую линию.

– Я не знаю, о чем или о ком ты говоришь, Ронан, но дело явно не в проклятой дырявой крыше. Я не стану настаивать, хотя мне хотелось бы перемолвиться словечком с тем, кто так сильно тебя подвел.

– Зачем? Что сделано, то сделано.

– Верно. Но это не значит, что все в порядке. И я думаю, тебе нужно это услышать.

Ее слова ударили меня в грудь. Запах теплого шоколада и написанные на ее лице доброта и забота перенесли меня на годы назад, в то время, когда у меня еще была мама. Я растерялся, ощутив нечто вроде дежавю. В этой обшарпанной квартире смешались прошлое и настоящее, пробуждая чувства, которые я похоронил вместе с мамой в тот день, когда понял, что остался один.

– Мне не нужно ничего слышать, – хрипло проговорил я. – Мне не нужны ни твои лекции, ни гребаное какао… Мне ни черта не нужно.

– Неужели?

– Да. Именно так. – Голос прозвучал холодно и безжизненно. – Что ты вообще здесь делаешь? Всегда лезешь в мои дела. Ты всего лишь арендатор.

Я выплюнул это слово, будто оскорбление, и почти ожидал, что Марианн залепит мне пощечину за грубость, а потом уйдет.

Но она даже не сдвинулась с места.

– Ты закончил? – Мягко улыбнулась Марианн. – Все в порядке. Я поняла. Меня тоже частенько бросали в беде, так что я и сама теперь в некотором роде эксперт. Доходит до того, что после долгого времени, проведенного в одиночестве, перестаешь кому бы то ни было доверять. Даже себе самому. И становится так плохо, что, когда кто-то предлагает помощь, это почти пугает. Верно?

У меня больше не осталось сил бороться. И я просто кивнул.

– Я могу смириться с тем, что меня подвели, – продолжила она. – Но мои девочки… – Она провела ногтем большого пальца по кухонному столу, глаза ее заблестели. – Мой бывший, их отец… он бросил нас посреди ночи. Даже не попрощался. Поэтому я пообещала девочкам, что всегда буду рядом. Потому что им нужно было это услышать. Чтобы знать, что кто-то всегда будет на их стороне.

– Я это понимаю.

– Я знаю, что понимаешь. Ты на стороне всех, кроме себя самого. – Она склонила голову набок. – Что-то случилось сегодня?

«Я поцеловал Шайло. И это было лучшее и худшее, что я мог сделать».

Но я ограничился коротким:

– Нет.

– Хм-м. Я тебе не верю, но сегодня и так уже достаточно влезла в твои дела. – Она встала и направилась к двери, напоследок одарив меня строгим взглядом, но потом улыбнулась. – Не залезай больше на эту крышу в разгар бури. Никогда. Обещаешь?

– Да.

– Ронан?

– Я обещаю.

– В это я тоже не особо верю, но… – Она вздохнула. – Поспи немного.

«Если бы».

Когда она ушла, слышался лишь стук дождя по окнам и звук воды, капающей с моей одежды на кухонный пол. Какао остыло. Прошлое исчезло, и осталось лишь унылое и пустое настоящее.

Я принял горячий душ, чтобы прогнать холод… и смыть с себя запах и прикосновения Шайло. Я не добился этого, поднявшись на крышу. Не знаю, почему я решил, что в душе будет иначе. Она проникла мне под кожу, до самых костей, и не желала уходить. И мне не хотелось ее отпускать.

«Но она должна».

Я вспомнил понимающие ухмылки Фрэнки и Майки. Злобное ликование в глазах, когда они увидели нас вместе. Они походили на нетерпеливых псов, нашедших новую игрушку. Я ничего не мог предложить девушке вроде Шайло. Построив для нее сарай, я уже дал ей все, что нужно. Я украл у нее минуту поцелуя, нечто прекрасное, чертовски идеальное, но не мое, чтобы можно было это сохранить.

* * *

На следующий день в школе я прошел через двор, направляясь к длинной низкой стене, разделявшей верхнюю и нижнюю части кампуса, где мы с Миллером и Холденом проводили время между занятиями. Я заметил идущую с противоположной стороны Шайло. В длинной юбке, почти касавшейся земли, облегающем топе и с наушниками в ушах. Солнце, что выглянуло после вчерашнего дождя, придавало всему какую-то яркость; проблески меди, серебра и золота весело вспыхивали на ее руках и шее, на коже, которой я касался. Девушка выглядела чертовски сексуально и даже больше, потому что я уже прикасался к ней.

Она подняла голову и поймала мой взгляд. На долю секунды выражение ее лица смягчилось, а потом стало безразличным. Она не злилась, но это было еще хуже. Как будто я вдруг стал незначительным.

«Я это заслужил. И так будет лучше».

И будто бы для того, чтобы подчеркнуть всю тщетность моих усилий, в поле зрения возникли Фрэнки Дауд и Майки Гримальди. Они окликнули меня и подошли ближе. По сравнению с более крупным футболистом Фрэнки казался тощим. Гримальди обычно проводил время с друзьями по команде, но время от времени прибивался к Фрэнки. Холден говорил, что вместе их свело взаимное отсутствие мозговых клеток.

– Проблемы в раю, Венц? – Майки сделал вид, что смотрит на часы. – Не прошло и суток, а ты уже облажался с Баррера?

– Да, Венц, – гоготнул Фрэнки. Он походил на недокормленную гиену. – Что ты сделал, чтобы ее разозлить?

Я остановился и смерил обоих совершенно спокойным взглядом, хотя мышцы напряглись, а в венах вскипела кровь.

– Наверное, это к лучшему, – небрежно заметил Майки. – Тебе не кажется, что она немного не твоего круга?