Текст книги "Дар путешественника во времени. 7 секретов, которые помогут вам понять свое предназначение и обрести себя"

Три

– Пожалуйста, встаньте с пола и сядьте вот на тот стул.

Дэвид медленно открыл глаза и увидел перед собой лицо человека, черты которого показались ему смутно знакомыми. Это был невысокий, преклонного возраста мужчина, его преимущественно седые волосы были аккуратно причесаны. Одежда слегка потрепана. Рукава классической рубашки были закатаны до локтя, а галстук в красную и черную полоску – ослаблен на шее. За толстыми линзами круглых очков, съехавших на кончик острого носа, его голубые глаза казались огромными.

– Сейчас крайне неподходящее время, – сказал человек. – Пожалуйста, садитесь и посидите тихонько.

Быстро отвернувшись, он подошел к огромному резному письменному столу. Усевшись и взяв в руки стопку бумаг, он проворчал:

– Будто без вас хлопот мало.

Дэвид смущенно огляделся. Он сидел на огромном персидском ковре, прислонившись к стене богато украшенной комнаты с высокими потолками. Слева от него стоял стул из красного дерева – это на него указал мужчина, который теперь сосредоточенно перебирал документы в другом конце помещения. Справа, напротив незажженного камина, стоял напольный глобус.

Успокоившись немного и сев на стул, Дэвид произнес:

– Я хочу пить.

Не поднимая головы, мужчина ответил:

– Попозже принесу вам чего-нибудь. А сейчас, пожалуйста, помолчите.

– Где я? – спросил Дэвид.

– Послушайте меня внимательно, – взревел мужчина и, бросив на стол стопку бумаг, предостерегающе поднял указательный палец. – Я вас по-хорошему попросил помолчать, сделайте милость, уважьте мою просьбу. Вы в Потсдаме, в Германии. Это пригород Берлина, который на данный момент находится под контролем Красной армии. Сегодня вторник, 24 июля 1945 года.

Сделав глубокий вдох и, по-видимому, немного успокоившись, он вернулся к работе. Взяв в руки бумаги со стола, он добавил:

– То-то же, вот и пораскиньте пока мозгами.

Дэвид поморщил лоб. «Наверное, я в больнице, – подумал он. – Какое жуткое место. А если этот человек – мой врач, то он совсем не умеет общаться с пациентами». Сидя абсолютно неподвижно, стараясь собраться с мыслями, Дэвид наблюдал за действиями мужчины за столом. «Зачем он сказал, что я в Германии? – размышлял он. – И при чем тут вообще Красная армия? Наверное, я повредил голову. Может, это какой-то тест?»

Дэвид оттянул воротник своего синего свитера. Пытаясь справиться с духотой, Дэвид вдруг заметил на столике у окна графин с водой и несколько стаканов. Он встал и направился туда. Краем глаза Дэвид заметил, как человек за столом бросил в его сторону быстрый взгляд и, нахмурившись, вернулся к работе.

Дэвид осторожно налил себе стакан воды и, опустошив его, посмотрел в окно. Он находился на втором этаже здания (что бы это ни было за строение). Внизу, всего в пятнадцати метрах от него, виднелся берег тихой реки.

У воды не было ни лодок, ни играющих детей – вообще никого. «Что-то здесь не так», – пробормотал Дэвид себе под нос.

Он почувствовал дуновение ветерка на лице, шторы на окне зашуршали.

Вытянув руку в открытое окно, Дэвид сильно удивился, обнаружив, что воздух был теплым и влажным. И тут он понял, почему ему было так неуютно. Сам воздух. Он был теплым. На деревьях, которые попадали в его поле зрения, шелестели листья, а на лужайке внизу зеленела трава. И это в самый разгар зимы?

Поставив стакан на стол, Дэвид оперся руками о подоконник и, насколько это было возможно, высунулся в окно. «Да, на улице жарко», – заключил он, возвращаясь в комнату. «Что же это за место? – недоумевал Дэвид. – И почему тогда окна вообще открыты? При такой температуре кондиционеры должны работать на полную мощность».

Возвращаясь к своему стулу, Дэвид попытался отыскать глазами термостат, но не увидел на стенах ничего похожего. Единственным устройством для регулирования температуры в помещении был старый обогреватель, поставленный кем-то в камин. «Неужели эта рухлядь еще греет, – удивился Дэвид. – На вид он прямиком года эдак из…» Он резко остановился. И тихим голосом произнес:

– 1945-го.

Резко обернувшись, Дэвид посмотрел на человека, сидевшего за письменным столом. Седой господин оторвался от бумаг и медленно отодвинул их в сторону. С легкой улыбкой на тонких губах, он откинулся на спинку кресла и, сложив руки на груди, с интересом поглядел на Дэвида.

Мысли стремительно проносились у Дэвида в голове. «Потсдам… Потсдам… – думал он. – Почему мне так знакомо это название?» И тут его осенило. Потсдам, Германия – по телевизору показывали документальный фильм – здесь состоялась известная Потсдамская конференция[2]2
  Потсдамская конференция – третья и последняя встреча лидеров трех крупнейших держав антигитлеровской коалиции (17 июля – 2 августа 1945 г.)


[Закрыть], на которой было принято решение сбросить атомную бомбу на Японию во времена Второй мировой войны.

Дрожь пробежала по его телу, и Дэвид схватился за голову. «Думай, думай, – приказал он себе. – Кто участвовал в конференции в Потсдаме? Черчилль, Сталин и…» В одну секунду Дэвид будто разом выдохнул весь воздух, что был у него в легких, и схватился за стоявший рядом стул.

– Вы Гарри Трумэн[3]3
  Гарри Трумэн – 33-й президент США в 1945–1953 гг.


[Закрыть], – потрясенно прошептал он.

– Да, – ответил мужчина, – это я. Хотя сейчас я бы многое отдал, чтобы оказаться кем-нибудь другим.

Громко сглотнув, Дэвид воскликнул:

– Вас называют Гарри Задай-Жару!

Трумэн скривился.

– Я никогда никому не задаю жару, – фыркнул он. – Я просто говорю правду, от которой кому-то становится жарко.

Сняв очки, он потер глаза и сказал:

– По-видимому, теперь мне точно не видать тишины и покоя, так что ладно, можем поговорить.

Надев очки, он встал и вышел из-за стола.

– Кстати, – сказал он. – А почему не вы?

– В смысле? – спросил Дэвид.

– Почему… не… вы?

Глядя Дэвиду прямо в глаза, он медленно проговорил каждое слово, как если бы обращался к ребенку.

– Полагаю, это ответ на последний вопрос, который вы задали, прежде чем попали сюда.

Дэвид нахмурился. Попытавшись вспомнить, что с ним произошло, он сказал:

– Кажется, я попал в аварию.

– Ну да, – сказал Трумэн, – иногда именно так и происходит. И зачастую последний вопрос, которым задается человек, это «Почему я?». Этот вопрос, вне всяких сомнений, задавали многие великие люди в истории человечества. За последние несколько дней эта мысль несколько раз приходила и мне в голову. Сложно поверить, что всего двадцать пять лет назад я работал продавцом в магазине одежды!

Трумэн протянул руку и помог Дэвиду подняться.

– Как тебя зовут, сынок?

– Дэвид Пондер. Я… Я в порядке?

– Что ж, Дэвид Пондер, если ты таким образом пытаешься спросить, не умер ли ты, то ответ – нет, не умер. А если ты интересуешься, в принципе все ли с тобой в порядке, – Трумэн пожал плечами, – то я не возьмусь судить. Мне толком не объяснили, как это все работает.

Неожиданно для себя Дэвид расслабился. Улыбнувшись, он сказал:

– Я понял. Мне это снится, да?

– Может и так, – ответил президент, – но я-то точно не сплю. И даже если тебе это снится, что это меняет? На протяжении многих веков великие люди получают послания – своего рода инструкции, указания – как раз при помощи сновидений. В сновидениях Господь поведал Иосифу, что народ израильский будет поклоняться ему[4]4
  Первая Книга Моисеева. Бытие 37:5–10.


[Закрыть]. Благодаря сновидению Гедеон узнал, как одержать победу в битве[5]5
  Книга Судей 7:13.


[Закрыть]. Жанна д’Арк, Иаков, Джордж Вашингтон, Мария Кюри, апостол Павел – их всех направляли сны.

– Да, но я обычный человек, – возразил Дэвид. – С этими людьми, которых вы перечислили, с этими великими людьми у меня нет ничего общего, особенно с апостолом Павлом. Я даже не знаю, верю ли в Бога.

Трумэн улыбнулся и положил руку Дэвиду на плечо.

– Ничего страшного, сынок, – сказал он. – Главное, что он верит в тебя.

– Как вы можете такое утверждать? – спросил Дэвид.

– Тебя бы здесь не было, – просто ответил Трумэн, – если бы не было Его. Приходит время, и среди всего населения земли выбирают одного человека. Избранника отправляют в путешествие по времени, дабы тот набрался мудрости и передал ее будущим поколениям. Словно Всевышний протягивает руку с небес и кладет ее кому-то на плечо, и в данном случае, – президент взглянул из-за очков, – это твое плечо.

Их отвлек резкий стук в дверь. Не дожидаясь приглашения, в комнату вошел крупный мужчина. Это был Фред Кэнфил, личный охранник Трумэна. В прошлом он работал начальником полиции Канзаса, теперь же временно занимал пост в службе безопасности. Президент и его семья души в нем не чаяли.

– Прошу прощения, что так врываюсь, сэр, – сказал он, окидывая взглядом комнату. Мне послышалось, что вы с кем-то разговариваете.

– Нет, Фред, – ответил Трумэн, глядя прямо на Дэвида, – тут никого нет.

А затем, показывая рукой на дверь, сказал:

– Проследишь, чтобы никто меня не беспокоил?

– Конечно, господин президент, – ответил Кэнфил, с обеспокоенным выражением лица отступая назад. Все еще осматриваясь по сторонам, он добавил:

– Я вернусь через час и провожу вас на конференцию. Если понадоблюсь раньше…

– То будешь прямо за дверью, – сказал Трумэн, выпроваживая своего удивленного друга из комнаты, – и если понадобится, я непременно тебя позову. Спасибо, Фред.

Как только президент закрыл дверь, Дэвид спросил:

– Он не видит меня?

– Тебя никто не видит, – ответил Трумэн. – Кроме человека, к которому ты пришел. Конечно, я выгляжу в некоторой степени нелепо, сижу тут в одиночестве и беседую сам с собой.

Он улыбнулся. Сделавшись снова серьезным, он продолжил:

– Правда, учитывая все происходящее, вряд ли кто-нибудь сочтет странным, что я говорю с самим собой.

Трумэн поднял голову и украдкой посмотрел на Дэвида.

– Интересно, что все вы появляетесь именно тогда, когда в моей жизни происходят решающие моменты.

– С вами уже такое случалось? – удивился Дэвид.

– Да, – ответил Трумэн, – уже трижды с тех пор, как я стал президентом. Ты третий. Впервые это произошло в ночь, когда умер Рузвельт. Я сидел в Овальном кабинете, и вдруг из ниоткуда появился этот паренек. Фред тогда в буквальном смысле вынес дверь – у меня от испуга чуть приступ не случился. Было очень странно, что никто, кроме меня, его не видит.

– Паренька?

– Да, паренька вот этого, – Трумэн замолчал. – Я его так про себя называю. Он совсем молоденький был, еще подросток. Не мог решить, заканчивать ему институт или нет.

Дэвид не верил своим ушам.

– Мелковата проблема, чтобы президента привлекать.

– А ты зачем здесь? – спросил Трумэн.

– Я не знаю.

– Что ж, – сказал президент, шагая по комнате. – По крайней мере, у того паренька был готов вопрос.

Облокотившись на стол, он жестом пригласил Дэвида присесть на стул рядом с глобусом.

– На него все давили, чтобы не бросал учебу.

– И что вы ему посоветовали? – спросил Дэвид.

– Я ничего ему не советовал, – ответил Трумэн. – У меня задача другая.

Я предлагаю взглянуть на ситуацию под новым углом. Куда бы ни привела человека жизнь, все всегда зависит от личного выбора.

Президент продолжил:

– Я, кажется, был вторым, кого он навестил. До этого он где-то час общался с Альбертом Эйнштейном.

Дэвид поерзал на стуле.

– А я тоже потом попаду куда-то еще?

– Попадешь, – сказал Трумэн. – Тебе предстоит несколько остановок. Но не волнуйся, тебя будут ждать.

– Так вы знали, что я приду?

– Как ты, наверное, можешь догадаться, пару дней назад меня предупредили, во сне, – сказал Трумэн.

Подойдя к столу, Трумэн выдвинул правый верхний ящик. Вытащив оттуда сложенный пополам листок, он протянул его Дэвиду и сказал:

– Мне сказали подготовить это для тебя. Вот главная причина, почему ты здесь. Это одно из Решений на Пути к Успеху. Первое из семи, которые тебе предстоит получить. Носи его с собой, перечитывай дважды в день, пока оно не отпечатается у тебя на сердце. Потому что лишь пропустив эти принципы через себя, ты сможешь рассказать об их ценности другим.

Дэвид начал разворачивать листок.

– Нет, нет, – сказал президент, накрывая ладонями руки Дэвида. – Пока не читай. Нужно дождаться конца нашей встречи. Как только ты прочитаешь эти слова, ты тут же перенесешься в следующее место. Здорово придумано, а? Читаешь последнее слово, и – бам! – тебя уже здесь нет!

Дэвид дотронулся до глобуса и, не задумываясь, стал вертеть его в сторону Соединенных Штатов.

– Вам известно мое будущее? – спросил он.

– Нет, – ответил Трумэн. – Никак не могу тебе с этим помочь. Да если бы и мог, не стал бы. Каким будет твое будущее – решаешь ты сам. А вот ты, например, мог бы рассказать мне о моем.

Когда Дэвид открыл рот, чтобы ответить, президент выставил руки вперед, останавливая его.

– Благодарю, но не стоит. Видит Бог, на меня и так столько всего оказывает влияние, еще не хватало, узнать, что я в итоге сделаю!

– Вот вы говорите, что я сам решаю, каким будет мое будущее, – осмелился заговорить Дэвид. – Не уверен, что могу согласиться. Мое настоящее никак от меня не зависит. Годами я трудился не покладая рук, и вот остался без работы, без денег и без всяких перспектив.

– Дэвид, мы все оказываемся только в тех ситуациях, которые сами выбираем. Наше мышление прокладывает нам путь к успеху или же к провалу. Отрекаясь от ответственности за наше настоящее, мы лишаем себя шанса на прекрасное будущее, которого могли бы достичь.

– Я не понимаю, – сказал Дэвид.

– Я говорю о том, что твое положение: твои мысли, чувства, твое физическое и финансовое состояние – не зависят от внешних факторов. Ты сам проложил путь к своему теперешнему положению. Ответственность за твою нынешнюю ситуацию лежит на тебе.

Дэвид вскочил на ноги.

– Это неправда, – яростно закричал он. – Я добросовестно выполнял свою работу на предприятии! Я мог выйти на пенсию досрочно, но остался. Я остался, чтобы помочь компании остаться на плаву, и меня уволили. Это… не моя… вина!

– Присядь, – мягко предложил Трумэн. Повернув свое кресло так, чтобы видеть дрожавшего от гнева и смятения Дэвида, он сказал:

– Послушай, сынок. Мне жаль, что участь донести до тебя дурные вести выпала именно мне. Но времени у нас в обрез, поэтому с твоего позволения делаю выбор в пользу правды, а не такта.

Опершись локтями на колени, президент наклонился вперед и сделал глубокий вдох.

– А теперь послушай меня. Ты оказался в том положении, в котором ты сейчас находишься, из-за того, как ты мыслишь. Твое мышление определяет твои решения. Решения – это последовательность выборов. Много лет назад ты решил, в какой институт поступишь. Ты выбрал специальность. Получив диплом, что тоже, между прочим, было твоим решением, ты выбрал куда отправлять свое резюме. После собеседований в откликнувшихся компаниях ты выбрал ту, куда пойдешь работать. Примерно в то же время ты решил, то есть выбрал пойти на вечеринку, или в театр, или на матч. Там ты встретил девушку, на которой решил жениться. Вместе вы решили создать семью и вместе решили, насколько большой она будет. Выбирая дом, в котором вы будете жить, и машины, на которых будете ездить, вы сами решили, какой будет ежемесячная плата за них. Выбирая, съесть тебе стейк или поужинать хот-догами, ты определял размер семейных расходов. И решение не выходить на пенсию досрочно – тоже твое. Ты принял решение биться до последней капли крови. Много лет назад началась та цепочка выборов, которые в итоге привели тебя туда, где ты находишься сейчас. И каждый шаг на этом долгом пути ты делал самостоятельно.

Трумэн умолк. Он достал платок и вытер им лоб. Дэвид сидел с поникшей головой.

– Дэвид, посмотри на меня, – сказал президент. Дэвид поднял глаза, и их взгляды встретились. – Фраза «это не моя вина!», которую я услышал от тебя сегодня, никогда больше не должна слететь с твоих губ! Эти четыре слова можно написать на надгробиях всех несостоявшихся людей, которые только ходили по этой земле с того самого дня, как Ева впервые вкусила от запретного плода.

До тех пор, пока человек не возьмет на себя ответственность за свою жизнь, он не сможет двигаться дальше. Плохая новость заключается в том, что твое прошлое – дело твоих собственных рук, но есть и хорошая новость – будущее, мой друг, тоже всецело в твоих руках.

Президент наклонился вперед, чтобы похлопать молодого человека по плечу, но его неожиданно прервали три коротких стука в дверь.

– Господин президент, – донесся из коридора голос Фреда Кэнфила. – У вас пятнадцать минут, сэр. Я буду ждать здесь. Господин Черчилль и русские уже на пути в конференц-зал.

– Спасибо, Фред, – с улыбкой отозвался Трумэн. – Похоже, Сталин у моего телохранителя не в большом почете. Впрочем, как и у меня. Есть у меня пара задумок, которыми я ни с кем не делюсь. Но боюсь, что тут мне без него не обойтись.

Трумэн встал и, раскатав рукава рубашки, застегнул их на манжетах.

Дэвид заметил, что его пиджак остался висеть на спинке кресла, и решил взять его.

– Что вы задумали? – спросил он.

Трумэн застегнул воротник, затянул галстук и осторожно посмотрел на Дэвида.

– Давай не будем играть в игры, сынок. Думаю, мы оба знаем, что я задумал. Хочу ли я этого? Хочу ли я сбрасывать эту… эту бомбу? Конечно, нет!

Президент шагнул к своему столу и взял несколько записных книжек. Затем вдруг положил их обратно и снова взглянул на Дэвида.

– Я понятия не имею, что тебе обо мне известно. – Он сделал паузу. – Ведь… Откуда мне знать, что говорят обо мне люди в… ох…

Трумэн умолк, подбирая слово. Он протянул левую руку в сторону Дэвида и нетерпеливо тряхнул запястьем, словно подгоняя Дэвида воскресить в памяти утерянное слово.

– Я не знаю, что говорят обо мне там, откуда ты попал сюда. Знаю только, что в учебниках по истории много пишут о том, что я чувствую, как выгляжу, какой виски пью, да и шут с ним, пусть пишут. Но давай мы с тобой кое-что проясним. Я ненавижу это оружие, понимаешь? Я его боюсь, боюсь последствий.

– Тогда почему? – Дэвид задал этот вопрос без всякого осуждения в голосе. Ему лишь хотелось понять, как мыслил этот обычный человек, оказавшийся в столь необычных обстоятельствах. – Почему вы решили сбросить бомбу?

Трумэн глубоко вздохнул.

– Я первый президент, кому довелось непосредственно участвовать в боевых действиях в современных условиях ведения войны. Во время Первой мировой я бы что угодно отдал, заплатил бы любую цену, лишь бы прекратить страдания, которым на моих глазах подверглись мои друзья, и уберечь их от смерти. А сегодня я сижу здесь – главнокомандующий вооруженными силами – и у меня в руках возможность – нет, ответственность – закончить эту войну и вернуть наших ребят домой.

– Поверь мне, – сказал он, надевая пиджак, – я рассмотрел все возможные варианты. Спросил у генерала Маршалла[6]6
  Джордж Маршалл – генерал армии США с 1944 г., инициатор плана Маршалла, лауреат Нобелевской премии мира.


[Закрыть], скольких жизней нам будет стоить высадка в Токио и других точках Японии. По его мнению, такой маневр обойдется нам в четверть миллиона жизней американских солдат. И это только ввод войск. После этого нам придется буквально идти от дома к дому, чтобы захватить всю страну. Ты знаешь, что за всю войну ни единый взвод японцев не сдался?

Дэвид смотрел на Трумэна, пока тот собирал бумаги в портфель: челюсти сжаты, лицо уставшее.

– Да, – сказал президент. – Выбора нет. Какой президент сможет смотреть в глаза матерям, женам, детям наших солдат, если после резни при захвате Японии выяснится, что у государства было оружие, способное раз и навсегда положить конец этой войне, но им не воспользовались?

Несколько секунд он смотрел на Дэвида невидящим взглядом. Может, он заглянул в свое будущее, и увиденное напугало его. Тряхнув головой, чтобы избавиться от этих мыслей, Трумэн спросил:

– Листок еще у тебя?

– Да, сэр, – ответил Дэвид, подняв сложенный пополам лист бумаги, который все это время не выпускал из рук.

– Что ж, – с улыбкой сказал президент, – тогда вперед. Читай, что там.

Он подошел к двери и уже было открыл ее, как вдруг обернулся к Дэвиду и сказал:

– Дэвид?

– Да, сэр? – отозвался тот.

– Удачи тебе, сынок.

– Спасибо, сэр.

Трумэн собрался было выйти из комнаты, но в последний момент развернулся и снова подошел к Дэвиду. Президент протянул ему руку.

– И еще кое-что, – добавил президент, приподняв одну бровь. – Я вот пожелал тебе удачи, но это вовсе не значит, что от удачи зависит то, куда тебя приведет жизнь.

На этих словах президент Соединенных Штатов Америки вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, Дэвид обвел взглядом комнату. Он медленно подошел к столу и опустился в большое кожаное кресло, где всего пару минут назад сидел Трумэн. Дэвид осторожно развернул листок и начал читать.

Первое Решение на Пути к Успеху

Отговорки прекращаются здесь и сейчас

С этого момента я беру ответственность за свое прошлое на себя. Я осознаю, что мудрость заключается прежде всего в осознании ответственности за свои проблемы, и что, принимая на себя ответственность за свое прошлое, я даю себе свободу двигаться к прекрасному и светлому будущему, которое выберу сам.

Я больше не буду обвинять родителей, жену или мужа, начальника или коллег в том, что со мной происходит. Ни мое образование, ни его отсутствие, ни генетика, никакие взлеты и падения не окажут негативного влияния на мое будущее. Если я позволю себе винить эти неподвластные мне силы в своих неудачах, я навсегда останусь заложником своего прошлого. А я с этого момента буду смотреть лишь вперед. Я не позволю обстоятельствам вершить мою судьбу.

Отговорки прекращаются здесь и сейчас. Я принимаю на себя ответственность за свое прошлое. Я и только я несу ответственность за свой успех.

Мое нынешнее положение – мои мысли, чувства, физическое и финансовое состояние – является результатом принятых мной решений. Мои решения обусловлены моим мышлением. Следовательно, мое положение обусловлено образом моей мысли. Сегодня я начинаю менять то положение, в котором нахожусь – психологически, физически, духовно, эмоционально и финансово – и сделаю это, изменив свое мышление.

Отныне мои мысли исключительно конструктивные, деструктивных мыслей я больше не допущу. Мой разум будет жить возможностями, которые открывает будущее, а не концентрироваться на проблемах прошлого.

Я окружу себя людьми, которые пытаются изменить этот мир к лучшему. И не стану искать утешения в компании тех, кто отказывается выходить из зоны комфорта.

Сталкиваясь с выбором, я буду действовать решительно. Я осознаю, что Бог не наделил меня способностью принимать исключительно верные решения. Но Он наделил меня способностью принимать решения, а затем делать их верными. Эмоциональные подъемы и спады не собьют меня с курса. Сделав выбор, я буду твердо стоять на своем. Я буду направлять свою энергию на принятие решений, ни единой капли ее я не потрачу на сомнения. Я отказываюсь извиняться за свою жизнь. Отныне я готов кричать о ней с крыш!

Отговорки прекращаются здесь и сейчас. Я контролирую свои мысли. Я контролирую свои эмоции.

Если когда-то в будущем у меня сорвется с языка вопрос «Почему я?», мой ответ будет неизменным: «А почему не я?» Испытания – это ценнейший подарок, это возможность учиться. Все великие люди сталкивались с трудностями в своей жизни. И когда придет мой черед, я с ними справлюсь. У меня будет возможность выбирать. Я буду мыслить трезво. Я приму правильное решение. Невзгоды – это уроки на пути к величию. Я пройду эту подготовку. Почему я? А почему не я? Я иду к чему-то великому!

Я принимаю на себя ответственность за свое прошлое. Я контролирую свои мысли. Я контролирую свои эмоции. Я несу ответственность за собственный успех.

Отговорки прекращаются здесь и сейчас.