Текст книги "Чернобыль 01:23:40"

Глава 4
Авария

26 апреля 1986 года в начале второго ночи на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС должны были начаться испытания. Последовавшие события обернулись самой масштабной в истории ядерной катастрофой. В ту ночную смену на станции работало 176 человек персонала плюс 286 строителей, занимавшихся монтажом пятого энергоблока в нескольких сотнях метров к юго-востоку от четвертого. Операторы, дежурившие на щите управления вместе со специалистом из института «Донтехэнерго», проектировавшего турбины для ЧАЭС, тестировали дополнительный аварийный режим турбогенератора, который должен был обеспечить автономное электроснабжение блока в течение одной минуты в случае полного отключения других источников.

Одна из главных проблем ядерного реактора – особенно РБМК, где в качестве замедлителя используется графит, – необходимость постоянной подачи охлаждающей воды в активную зону, иначе – взрыв или расплавление. Даже если реактор заглушен, его топливо все равно будет выделять остаточное тепло, которое без охлаждения может разрушить активную зону. Насосы охлаждающей воды работают на электричестве, которое вырабатывают турбогенераторы самой станции, а в случае остановки генераторов питание пойдет от внешней сети. Если же и эта схема вдруг перестанет работать, автоматически включатся дизель-генераторы, но, чтобы они достигли производительности, достаточной для питания мощных насосов, потребуется порядка пятидесяти секунд. На блоке было шесть аварийных цистерн с 250 тоннами воды, которая начала бы поступать в активную зону уже через три с половиной секунды, хотя реактору РБМК нужно 37 тысяч тонн воды в час, то есть 10 тонн в секунду, поэтому на 50 секунд этих 250 тонн бы не хватило[106]106
  Medvedev Zh.A. The Legacy of Chernobyl. Oxford: Basil Blackwell, 1990. [*]


[Закрыть].

Еще один термин, который нужно знать, – режим выбега ротора турбогенератора[107]107
  Там же. [*]


[Закрыть]. При отключении электропитания тепловыделение не остановится, а вода еще какое-то время будет продолжать двигаться по трубам, то есть выработка пара прекратится не сразу. Турбины, в свою очередь, за счет этого пара будут генерировать электричество, хотя и с убывающими по экспоненте параметрами. Это остаточное электричество можно использовать для питания насосов в течение тех самых жизненно важных секунд, необходимых дизель-генераторам, чтобы выйти на нужную мощность. Работу механических узлов, задействованных в этом процессе, и собирались испытывать.

В официальных советских докладах утверждалось, что цель эксперимента состояла в проверке принципиально новой аварийной системы, но на самом деле выбег ротора турбогенератора – составная часть требований, заложенных в проект РБМК, и как функционирует этот режим, должны были проверить еще три года назад – при сдаче энергоблока в эксплуатацию. Тогда, ради отчета о досрочном выполнении плана, руководитель ЧАЭС Виктор Брюханов вместе с представителями разных министерств, участвовавших в строительстве и эксплуатации станции, заверил акт об испытаниях, которые еще не проводились; при этом как бы подразумевалось неписаное обещание завершить работы позднее. Сегодня это кажется безответственной авантюрой, но в то время было самой обычной в Советском Союзе практикой, поскольку выполнившие план досрочно получали разного рода награды и премии. Механические узлы требовали точной калибровки и настройки, и на третьем энергоблоке подобные испытания на тот момент проводились уже трижды – в 1982, 1984 и 1985 годах. Все три раза они завершились неудачей, поэтому инженеры внесли некоторые изменения в конструкцию регуляторов напряжения, и доработанное оборудование требовало новых испытаний. Сначала их планировали проводить во второй половине дня 25 апреля, но диспетчер «Киевэнерго» попросил главного инженера Николая Фомина отложить начало до того, как будет пройден вечерний пик потребления электроэнергии[108]108
  Дятлов А. Чернобыль. Как это было. [*]


[Закрыть]. Специалисты дневной смены были хорошо подготовлены к испытаниям и знали, что делать, но после работы они разошлись по домам. Наступила вечерняя смена, но и она закончилась, и ответственность за начало испытаний легла на ночной персонал, не имевший достаточного опыта в проведении таких работ, не подготовленный к ним и не ожидавший, что сегодня они будут этим заниматься.

Ситуация усугублялась тем, что четвертый энергоблок был на последнем этапе топливного цикла. Одна из особенностей конструкции РБМК – возможность заменять топливо в рабочем режиме, то есть не заглушая реактор. Поскольку сжигание ядерного топлива в активной зоне происходит неравномерно, в реакторе может одновременно находиться и свежее топливо, и старое, которое обычно полностью заменяют каждые два года. 26 апреля 75 % топлива в реакторе четвертого блока почти отработало свой срок[109]109
  Medvedev G., Sakharov A. The Truth About Chernobyl. New York: BasicBooks, 1991. [*]


[Закрыть]. К тому моменту в нем накопилось много высокорадиоактивных продуктов ядерного распада, а это значит, что малейший сбой в подаче охлаждающей воды мог сразу же привести к повреждению старых топливных каналов и росту тепловыделения до уровней, на которые реактор не рассчитан. Предполагалось, что сразу после испытаний четвертый блок заглушат и поставят на плановое техобслуживание, включая выгрузку отработавшего топлива. Куда разумнее было бы проводить испытания на свежем топливе, но руководство решило не ждать.

План включал в себя частичное погружение всех 211 стержней в активную зону, что позволило бы снизить мощность и сымитировать отключение электропитания, при этом продолжая охлаждать реактор, чтобы компенсировать тепловыделение продуктов распада. Сначала использовать остаточный пар, а потом остановить подачу пара на турбину и дать ей «выбежать», вращаясь по инерции и продолжая генерировать электричество. Замеры позволили бы инженерам понять, хватит ли этой электроэнергии для аварийного питания насосов. Поскольку управляющий компьютер счел бы, что снижение мощности реактора произошло из-за перебоев в питании, и активировал бы системы безопасности, их – в том числе дизель-генераторы и системы аварийного охлаждения реактора (САОР) – отключили, чтобы в случае неудачи сразу провести повторный тест. В противном случае САОР автоматически заглушили бы реактор, и новые испытания пришлось бы отложить еще на год. Самое поразительное в том, что эти меры не противоречили инструкциям по безопасности – хотя в последующих докладах многократно заявлялось обратное, – и поэтому заместитель главного инженера их утвердил[110]110
  Международная консультативная группа по ядерной безопасности. INSAG-7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1. Вена. МАГАТЭ, 1992. [*]


[Закрыть]. Помогли бы САОР предотвратить катастрофу или нет – можно, конечно, обсуждать, но решение их отключить в любом случае было идиотским. Виктор Брюханов и утвердивший отключение систем Николай Фомин поплатились за него десятью годами тюрьмы и исключением из КПСС[111]111
  Карпан Н. Чернобыль. Месть мирного атома. Часть 5. Чернобыльский суд. [*]


[Закрыть]. А огромное число других людей заплатило за него своим здоровьем и жизнями.

Все пошло не так с самого начала. Программа испытаний, которую дали ночной смене, изобиловала пояснениями и внесенными от руки исправлениями. Ужас охватывает, когда читаешь, например, фрагмент записи телефонного разговора между операторами: «“Тут в программе написано, что делать, а потом зачеркнуто многое, как быть?” Его собеседник немножко подумал и говорит: “А ты действуй по зачеркнутому”»[112]112
  Легасов В. Мой долг – рассказать об этом // Правда. 20.05.88. Цитируется по: Medvedev Zh.A. The Legacy of Chernobyl. Oxford: Basil Blackwell, 1990. [*]


[Закрыть]. В 00:28 при снижении мощности до необходимого для испытаний уровня – этот процесс должен был занять примерно час, – старший инженер управления реактором Леонид Топтунов переключился по ошибке с ручного режима управления на автоматический, и в результате стержни погрузились гораздо ниже, чем планировалось[113]113
  Международная консультативная группа по ядерной безопасности. INSAG-7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1. Вена. МАГАТЭ, 1992. [*]


[Закрыть]. Топтунов пришел на эту должность всего пару месяцев назад, и за время работы ему еще не доводилось снижать мощность реактора[114]114
  Щербак Ю. Чернобыль. [*]


[Закрыть]. Возможно, у него сдали нервы. Мощность реактора – вместо запланированных на время испытаний 1500 МВт (тепловых) – упала до 30 МВт. (У реактора тепловая мощность, а у турбогенератора – электрическая. В процессе преобразования кинетической энергии пара в электроэнергию часть энергии теряется, поэтому тепловая мощность всегда выше.) Следует отметить, что на «чернобыльских» судебных заседаниях утверждалось, будто мощность упала до нуля, и специально оговаривалось, что цифра «30 МВт» ошибочна, хотя во всех остальных известных мне источниках указывается именно 30 МВт[115]115
  Карпан Н. Чернобыль. Месть мирного атома. Часть 5. Чернобыльский суд. [*]


[Закрыть]. Но как бы то ни было, 30 МВт – это практически полная остановка, поскольку этой энергии не хватит даже для запуска водяных насосов. При таком низком уровне мощности начинается процесс под названием «отравление реактора», в результате которого накапливается короткоживущий изотоп ксенона Xe-135, который существенно тормозит ядерную реакцию, так что сами испытания, казалось бы, завершились не начавшись. Не случись столь сильного падения мощности, испытания могли пройти без дальнейших проблем, и опасные недостатки РБМК так бы и не вскрылись. Однако руководивший испытаниями заместитель главного инженера, 55-летний Анатолий Дятлов, остановиться не захотел.

Дятлов родился в сибирской глубинке в бедной семье. Исполненный решимости достичь в жизни больше, чем удалось его родителям, он много и упорно работал над собой; это был эрудированный юноша, всего добившийся самостоятельно. В 1959 году он с отличием окончил Московский инженерно-физический институт. До 1973 года, когда его перевели в Чернобыль, он работал на Дальнем Востоке, участвовал в снаряжении подводных лодок небольшими реакторами ВВЭР[116]116
  Дятлов А. Чернобыль. Как это было. [*]


[Закрыть]. Подчиненные в глубине души недолюбливали его за вспыльчивый нрав, нетерпимость к ошибкам и злопамятность[117]117
  Медведев Г. Чернобыльская тетрадь. [*]


[Закрыть]. Когда днем 25 апреля испытания отложили, присутствовавший там Дятлов вышел из себя[118]118
  Read P.P. Ablaze: The Story of Chernobyl. London: Secker & Warburg, 1993. [*]


[Закрыть]. А затем, уже ночью, вместо того чтобы смириться с неудачей, он, по воспоминаниям, разъярился и стал с руганью носиться по залу щита управления. Он не хотел тратить время на новые испытания, ставить под удар свою репутацию и приказал операторам вновь выводить реактор на мощность. Продолжение эксперимента после столь серьезного падения мощности привело к достаточной для взрыва потере устойчивости реактора, и на Дятлове лежит вся ответственность за это необратимое решение[119]119
  Дятлов впоследствии утверждал, что при падении мощности не присутствовал и никаких решений о продолжении испытаний не принимал. Однако его слова противоречат свидетельствам нескольких очевидцев. [*]


[Закрыть]. Его поведение можно отчасти объяснить тем, что никто из операторов на советских АЭС не знал о предыдущих авариях, хотя таких аварий было достаточно. Власти держали в секрете информацию о катастрофах и гибели людей, заверяя общественность, что лучшая в мире советская технология безотказна. Операторы считали, что разрыв пары водяных труб – худшее, что может случиться с РБМК, а вероятность взрыва смехотворна.

Топтунов счел решение Дятлова противоречащим инструкциям безопасности, поэтому сперва подчиниться отказался. Его поддержал начальник смены блока Александр Акимов[120]120
  Медведев Г. Чернобыльская тетрадь. [*]


[Закрыть]. Как и большинство других руководящих сотрудников станции, Акимов был родом из России. Он родился 6 мая 1953 года в Новосибирске, третьем по величине российском городе, в 1976 году окончил Московский энергетический институт по специальности «Автоматизация теплоэнергетических процессов». На Чернобыльской АЭС работал с 1979 года, специализируясь на турбинах[121]121
  Раздел “Heroes – Liquidators” в английской версии сайта Чернобыльской АЭС (chnpp.gov.ua). На момент перевода этот раздел на сайте отсутствовал. [*]


[Закрыть].

Рассвирепевший Дятлов заявил, что, если они не займутся делом, он найдет других. Акимов и относительно неопытный Топтунов – ему было всего 26 лет – в конце концов уступили, и испытания продолжились. Тут нужно напомнить, что должность оператора ядерной станции считалась весьма престижной, имела свои приятные бонусы, и рисковать ею никто не хотел. К тому же очень может быть, что именно Дятлов был самым опытным ядерщиком на станции. Даже главный инженер Фомин имел специальность электрика и – как и Брюханов – турбиниста. Дятлова хоть и не любили, но уважали за знания.

К 01:00, когда с начала испытаний прошло уже больше получаса, Акимов и Топтунов подняли половину стержней из активной зоны и довели мощность до 200 МВт, но максимум, который удалось выжать, даже не приближался к требуемым 700 МВт. Ксеноновое отравление уже сделало свое дело: реактивность топлива значительно упала. Российские нормы безопасности с тех пор сильно изменились, и, согласно современным требованиям, 700 МВт – минимальный уровень мощности реактора РБМК при эксплуатации в штатном режиме: более низкие значения ведут к термогидравлической неустойчивости. Понимая, что 200 МВт – слишком мало для испытаний, Акимов и Топтунов отключили автоматику и продолжили извлечение стержней в ручном режиме, чтобы скомпенсировать отравление[122]122
  Medvedev Zh.A. The Legacy of Chernobyl. Oxford: Basil Blackwell, 1990. [*]


[Закрыть]. Одновременно они включили все восемь главных циркуляционных насосов, доведя подачу охлаждающей воды в активную зону примерно до 69 тысяч тонн в час[123]123
  Международная консультативная группа по ядерной безопасности. INSAG-7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1. Вена. МАГАТЭ, 1992. [*]


[Закрыть]. Это было очередным нарушением норм безопасности, поскольку слишком большой объем воды приводит к кавитации в трубах. Чем сильнее охлаждение, тем ниже реактивность и выработка пара, поэтому скорость вращения турбин вскоре стала падать. Чтобы справиться с высокой отрицательной реактивностью, возникшей из-за дополнительной подачи воды, операторы вывели из активной зоны большую часть из еще остававшихся там стержней управления; в итоге суммарный эффект стержней в активной зоне соответствовал восьми полностью погруженным[124]124
  Там же. [*]


[Закрыть]. Нормы безопасности предписывали, что абсолютный минимум – пятнадцать стержней в активной зоне; в сегодняшних инструкциях говорится, что их должно быть не меньше тридцати[125]125
  Григорий Медведев в «Чернобыльской тетради» несколько раз упоминает, что нормы требовали не менее 30 стержней в активной зоне. Однако, учитывая уровень его компетенции, он не мог не знать, что в то время эта цифра составляла 15. [*]


[Закрыть].

В нормальных обстоятельствах автоматика уже несколько раз заглушила бы реактор. Топтунов и его коллеги сохраняли спокойствие, но показания приборов их все же тревожили. «Перед испытаниями на щите управления было неспокойно, – рассказывал на суде замначальника турбинного цеха Разим Давлетбаев. – Дятлов говорил Акимову: “Чего вы тянете?”»[126]126
  Карпан Н. Чернобыль. Месть мирного атома. Часть 5. Чернобыльский суд. [*]


[Закрыть] Я никак не могу понять, почему Дятлов во что бы то ни стало хотел продолжить испытания. Реактор был явно неустойчив, мощность даже близко не соответствовала необходимым для эксперимента параметрам – то есть независимо от развития ситуации получить полезные данные все равно бы не удалось. Смирись Дятлов с бессмысленностью попыток, его подчиненные смогли бы заглушить реактор. Но он не пожелал, и испытания начались.

Мне неведомо, из каких соображений исходил Дятлов, но давление сверху на него явно оказывали. Этот эксперимент уже столько раз проваливался, что Брюханову и членам советской Академии наук уже не терпелось завершить это дело. Не исключено, что Дятлову было наплевать на полезность результатов. Он просто хотел доложить, что испытания проведены. Разумеется, это досужие домыслы, но они помогают понять, как получилось, что абсолютно разумный человек повел себя столь неразумно.

В 01:23:04 турбогенератор № 8 отключили, и турбина начала выбег[127]127
  Международная консультативная группа по ядерной безопасности. INSAG-7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1. Вена. МАГАТЭ, 1992. [*]


[Закрыть]. Операторы по-прежнему не подозревали, что их вот-вот ожидает, и спокойно обсуждали, что реактор пора глушить[128]128
  Карпан Н. Чернобыль. Месть мирного атома. Часть 5. Чернобыльский суд. [*]


[Закрыть]. Картина дальнейших событий до конца не ясна. Дятлов позднее утверждал, что испытания проходили нормально и без каких бы то ни было проблем и что кнопку аварийной защиты (АЗ-5) нажали просто для запланированной на конец испытаний заглушки реактора. Другие свидетели вспоминают, что услышали крики и что Акимов нажал на кнопку, когда Топтунов увидел на щите управления данные приборов, указывающие на серьезную проблему. По мере замедления турбины реактивность слегка повысилась, но, согласно некоторым позднейшим заключениям и расчетам, до нажатия кнопки ничего странного не происходило, и для тех условий показания приборов были в норме. В одном из таких заключений, которые приведены в докладе МАГАТЭ, говорится, что «для объяснения аварии в дополнение к неблагоприятному толчку реактивности, наносимому стержнями СУЗ, необходимо одновременное проявление еще каких-либо факторов: кавитация ГЦН, попадание неравновесного пара на вход активной зоны, опережающее сигнал АЗ отключение выбегающих ГЦН, вскипание теплоносителя на входе в реактор, частичные нарушения герметичности нижних водяных каналов, кратковременное открытие паровых предохранителей каналов».

Как бы то ни было, 26 апреля 1986 года в 01:23:40 тридцатидвухлетний Александр Акимов принял роковое решение и объявил, что нажимает кнопку АЗ-5 для аварийной остановки реактора – то есть для медленного погружения всех стержней в активную зону[129]129
  Разные источники расходятся во мнениях о том, кто именно нажал на кнопку – Топтунов или Акимов. Акимова называют гораздо чаще, так что эта версия более вероятна. [*]


[Закрыть]. Это решение изменило ход истории. Акимов считал, что у него нет иного выбора – как и возможности управлять реактором, когда почти все 211 стержней выведены из активной зоны[130]130
  Международная консультативная группа по ядерной безопасности. INSAG-7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1. Вена. МАГАТЭ, 1992. [*]


[Закрыть]. Если Топтунов и правда что-то ему кричал, он тем более мог считать останов реактора единственным выходом, учитывая, сколько аварийных систем было отключено. Но, увы, выбор оказался худшим из возможных. Несколько секунд спустя стержни перестали перемещаться.

В главных циркуляционных насосах началась кавитация, они стали наполняться паром, снижая подачу бесценной охлаждающей воды, что привело к образованию в активной зоне паровых пустот (полостей, заполненных паром). А положительный пустотный коэффициент реактивности означает экспоненциальный рост мощности в отсутствие охлаждающей воды. Проще говоря: больше пара = меньше воды = больше мощность = больше тепла = больше пара. Поскольку четыре из восьми насосов приводились в действие турбогенератором, снижающим обороты, подача воды стала падать, а мощность реактора – расти. По всему зданию слышался стук, идущий из реакторного зала. По приборам Акимов увидел, что стержни продвинулись от верхней позиции лишь на два с половиной метра и намертво встали. Он не мешкая обесточил муфты сервоприводов, чтобы тяжелые стержни упали в активную зону под действием собственного веса. Но этого не произошло – стержни заклинило. «Я думал, у меня сейчас глаза вылезут из орбит. Этому не было никаких объяснений, – вспоминал Дятлов шесть лет спустя. – Стало ясно, что это не просто авария, а что-то более ужасное. Это катастрофа»[131]131
  Пер. Г. Григорьева.


[Закрыть],[132]132
  Dobbs M. Chernobyl’s “Shameless Lies” // Washington Post. 27.04.92. [*]


[Закрыть].

Акимов тоже не мог понять, что происходит. Как и все остальные операторы на щите управления, он не знал о губительном роковом дефекте в конструкции реактора – так называемом концевом эффекте. Секция длиной примерно пять метров в стержнях управления состоит из карбида бора, который поглощает нейтроны и тормозит реакцию, в то время как концевики заполнены графитом, тем самым материалом, который увеличивает реактивность и используется в активной зоне РБМК в качестве замедлителя. А между карбидом бора и графитом – полые зоны. Функция графитовой секции – вытеснять воду (которая тоже является замедлителем, хоть и слабее графита) из канала на пути стержня, тем самым повышая гасящий эффект борной части[133]133
  Авария на Чернобыльской АЭС и ее последствия: доклад. Вена: Государственный комитет СССР по использованию ядерной энергии, 1986. [*]


[Закрыть]. В тот момент, когда графитовые концевики начали входить в реактор, в нижней части активной зоны произошел скачок положительной реактивности, приведший к огромному росту тепловыделения и парообразования. Это тепло частично разрушило топливные сборки, приведя к деформации каналов, в результате чего стержни заклинило. Когда стержень управления полностью опущен, концевик выходит за пределы активной зоны, но в той ситуации все 200 с лишним стержней застряли на середине.

При создании первого РБМК конструкторы не знали об этом эффекте, но позднее, уже узнав о нем – как они сами впоследствии признались, – позабыли сообщить «по рассеянности»[134]134
  Пер. Г. Григорьева.


[Закрыть],[135]135
  Dyatlov A. Why INSAG Has Still Got It Wrong // Nuclear Engineering International. 08.04.06. (Я видел оригинальный источник, но сегодня не удается его найти. – Э.Л.) [*]


[Закрыть]. Я не могу понять, как получилось, что столько людей проглядели столь очевидный конструктивный дефект. В голове не укладывается, что система, сама цель которой – остановить ядерную реакцию, увеличивает реактивность в самый что ни на есть аварийный момент (когда уже возникает необходимость жать на кнопку АЗ-5), поскольку на первой же стадии работы защиты в активную зону вводится замедлитель. Любому, кто хоть немного знаком с процессом деления ядра, должно быть ясно, что регулирующие стержни должны иметь иную конструкцию. Это на самом деле настолько очевидно, что я даже вынужден заподозрить некий серьезный пробел в своих инженерных познаниях, поскольку ни один разумный, здравомыслящий человек создать такую систему не может. Или же тут просто вопрос престижа (нельзя наносить урон репутации советской науки) и денег (корректировка проекта потребовала бы существенных финансовых вливаний и затянула бы ввод в эксплуатацию исключительно важного генерирующего источника).

За четыре секунды тепловая мощность реактора взлетела до уровней, в несколько раз превышающих расчетную. Высвободившаяся теплоэнергия и давление внутри активной зоны разрушили топливные каналы, а затем – водяные трубы, в результате чего автоматически закрылись предохранительные клапаны в насосах. Подача теплоносителя прекратилась, а скорость парообразования из-за снижения подачи воды в активную зону возросла. Сработали предохранительные клапаны реактора, но, не выдержав огромного давления пара, они тоже разрушились.

Примечательно, что в огромном реакторном зале четвертого энергоблока в тот момент находился человек, который наблюдал все это воочию, – начальник смены реакторного цеха Валерий Перевозченко[136]136
  Медведев Г. Чернобыльская тетрадь. [*]


[Закрыть]. Верхушка оболочки реактора – диск диаметром 15 метров, состоявший из 2000 отдельных металлических кубиков-колпачков, насаженных на предохранительные клапаны технологических каналов. И он вдруг увидел, как эти колпачки стали подпрыгивать. Он бросился вон из зала. Урановое топливо экспоненциально наращивало мощность, температура достигла 3000 °С, а давление пара росло со скоростью 15 атмосфер в секунду. В 01:23:58, всего через 18 секунд после того, как Акимов нажал кнопку АЗ-5, пар разорвал реактор четвертого чернобыльского энергоблока. Взрыв подбросил крышку реактора весом 450 тонн, которая затем рухнула вниз и встала поперек над бушующим жерлом. Активная зона оголилась[137]137
  В описании взрыва здесь и в следующем абзаце используется информация из разных источников. [*]


[Закрыть].

Долю секунды спустя пар вместе с ворвавшимся внутрь воздухом вступили в реакцию с циркониевой оболочкой разрушенных тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов), и образовавшаяся смесь водорода и кислорода вызвала второй, более мощный взрыв[138]138
  Существует мнение, что этот взрыв был по своей природе ядерным, но согласно общепринятой точке зрения взорвался водород. [*]


[Закрыть]. В атмосферу вылетело 50 тонн газообразного ядерного топлива, которое ядовитым облаком разнеслось потом по большей части Европы. Кроме того, на территорию площадью в несколько квадратных километров высыпалось 700 тонн радиоактивных обломков – большей частью графитовых – с периферии активной зоны. Обломки упали также на крыши машинного зала и третьего энергоблока, на вентиляционную трубу, общую для третьего и четвертого блоков, – и все эти конструкции охватило пламя. Огромная температура топлива в сочетании с хлынувшим через образовавшуюся дыру воздухом вызвала возгорание оставшегося в активной зоне графита, и начался кромешный ад, полыхавший несколько недель. В разрушенном здании энергоблока взрыв вынес все стекла, вывел из строя освещение и приборы, осталось лишь тусклое мерцание аварийных светильников[139]139
  Медведев Г. Чернобыльская тетрадь; Medvedev Zh.A. The Legacy of Chernobyl. Oxford: Basil Blackwell, 1990. [*]


[Закрыть].

«Раздался глухой тяжелый удар, – вспоминал инженер Саша Ювченко в интервью британской газете “Гардиан”. В 1986 году ему было всего двадцать четыре. – Через пару секунд я почувствовал, как через зал идет волна. Толстые бетонные стены стали прогибаться, как резиновые. Я думал, война. Мы кинулись искать Ходемчука, но он был у насосов, и его превратило в пар. Все вокруг обволокло паром – темнота и жуткое шипенье. Потолка не было, только небо, все в звездах». Ювченко выбежал на улицу посмотреть, что произошло. «Полблока исчезло, – говорит он. – Мы уже ничего не могли поделать»[140]140
  Пер. Г. Григорьева.


[Закрыть],[141]141
  Parry V. How I Survived Chernobyl // The Guardian. 24.08.04. [*]


[Закрыть]. Один человек погиб на месте – 35-летний оператор Валерий Ходемчук. К несчастью, он находился в уничтоженном взрывом машинном зале у главных циркуляционных насосов. Его тело так и не нашли, он погребен в здании четвертого энергоблока.

Замер уровня радиации – дело мудреное. Она измеряется в кюри, беккерелях, радах, бэрах, рентгенах, греях, зивертах и кулонах. В Чернобыле в 1986 году главной единицей измерения экспозиционной дозы радиации служил рентген. Сейчас рентген вышел из употребления, но я в книге буду пользоваться именно им, поскольку, во-первых, это проще, а во-вторых, почти во всех отчетах о чернобыльской аварии данные указаны в рентгенах. Мы с вами постоянно находимся под воздействием радиации из разных источников: самолеты, горные породы, некоторые продукты питания, солнце. Средний уровень фоновой радиации безвреден – 23 мкР/ч, или 0,00023 Р/ч. При рентгеновском снимке грудной клетки вы получаете 0,8 Р. Годовая норма, установленная американской Комиссией по ядерному регулированию для тех, кто работает на объектах, связанных с радиацией, соответствует 0,0028 Р/ч, а для остальной части общества – 0,1 Р/год. Для членов летных экипажей, поскольку они проводят много времени в верхних слоях атмосферы, слабее защищенных от солнечной радиации, чем земная поверхность, эта норма соответствует 0,3 Р/год[142]142
  radiologyinfo.org [*]


[Закрыть]. Уровень радиации в реакторном зале четвертого энергоблока сразу после аварии составлял 30 000 Р/ч, это мгновенная смерть. 500 Р в течение 5 часов – смертельная доза. При 400 Р выживает лишь 50 % облучившихся. Если доза хотя бы приближается к этой цифре, вы, если повезет, несколько месяцев проведете в больнице, а если не повезет, на всю жизнь останетесь инвалидом. По объему и интенсивности излучения радиоактивные частицы, выброшенные той ночью в атмосферу, эквивалентны десяти хиросимским бомбам – и это не считая сотен тонн ядерного топлива и графита, покрывших местность вокруг станции.

Вернувшийся в зал щита управления Акимов пытался вызвать по телефону пожарных – которые, оперативно среагировав на происходящее, к тому времени уже сами ехали на станцию, – но связи не было[143]143
  Карпан Н. Чернобыль. Месть мирного атома. Часть 5. Чернобыльский суд. [*]


[Закрыть]. Взрывом вырвало трубы для подачи теплоносителя в донную часть активной зоны. Операторы, увы, этого не поняли – или же боялись и мысли такой допустить, учитывая жуткие последствия, которые может повлечь за собой взрыв реактора, – и это продиктовало им неверную последовательность действий, из-за чего ситуация лишь усугубилась и стоила многих жизней. Заместитель главного инженера Дятлов пребывал в уверенности, что взорвался водород в аварийной водяной цистерне системы безопасности, а сам реактор – в целости и сохранности. Несмотря на то что оснований для такой уверенности не было ни малейших – а чтобы понять свою ошибку, достаточно было взглянуть в окно, – он во всех своих последующих действиях исходил именно из этого убеждения. Иначе трудно объяснить, как получилось, что умный и рациональный человек проигнорировал очевидное. Его версию пересказывали всем, кто интересовался (позднее она прозвучала и в докладе Брюханова на правительственном совещании в Москве), и ей полностью доверяли в течение всего того дня. Любопытно отметить, что Дятлов, уже признав, что поначалу ошибочно винил во взрыве водород в водяной цистерне, позднее сказал: «Не знаю, откуда [Брюханов] это взял [что реактор не разрушен]. Он меня не спрашивал, цел реактор или нет, – а сам я не мог ничего сказать, меня тошнило. От моих внутренностей тогда уже ничего не осталось»[144]144
  Пер. Г. Григорьева.


[Закрыть],[145]145
  Dobbs M. Chernobyl’s “Shameless Lies” // Washington Post. 27.04.92. [*]


[Закрыть]. Ложь? Забывчивость? Не знаю. Это противоречие, которое я не могу объяснить.

Все присутствовавшие на щите управления были в шоке и недоумевали – они были уверены, что в данных обстоятельствах все сделали правильно. Акимов, которого Дятлов убедил, что реактор можно спасти, попытался запустить дизель-генераторы и увидел, как его начальник отправляет двух молодых стажеров, Виктора Проскурякова и Александра Кудрявцева, в реакторный зал опустить стержни вручную. Он послал их на смерть. Дятлов раскаивался потом всю жизнь. «Когда они выбежали в коридор, я понял, что это глупость. Если стержни не опустились ни с помощью электроприводов, ни под силой тяжести, то вручную это тем более бесполезно. Я бросился за ними, но они уже исчезли», – рассказывал он за несколько лет до своей смерти[146]146
  Там же. [*]


[Закрыть]. Мимо разрушенных помещений и лифтов стажеры дошли до огромного реакторного зала и, ошеломленные зрелищем, оставались там не больше минуты, но этого хватило. Они скончались через пару недель. Покрытые темно-коричневым загаром от полученной дозы, они вернулись к щиту управления и доложили, что реактора больше попросту нет. Дятлов отказывался верить, настаивал, что они ошибаются и реактор цел и невредим, что взорвалась смесь водорода и кислорода в цистерне с аварийной водой. В активную зону нужно подавать воду!

Дежурные специалисты – в особенности Дятлов – наглядно продемонстрировали явные признаки так называемого группового мышления, о котором нередко говорят в контексте антропогенных катастроф. При групповом мышлении «конформизм или желание социальной гармонии в группе людей приводят к некорректному или нерациональному принятию решений». Психолог Джеймс Ризон считает групповое мышление одним из определяющих факторов для поведения операторов в четвертом энергоблоке. «Их действия явно указывают на иллюзию неуязвимости. Похоже, их разум отметал все тревожные сигналы, которые могли указывать на то, что они ведут себя опасно»[147]147
  Reason J.T. (dr.). The Chernobyl Errors // Bulletin on the British Psychological Society. 987. Vol. 40. [*]


[Закрыть]. Ризон имеет в виду последний час перед взрывом, но его слова подходят и к дальнейшим событиям.

Валерий Перевозченко – тридцативосьмилетний начальник смены, увидевший «танец» колпачков над реактором, – был первым из руководящего звена, кто понял и осознал, что происходит. Он схватил радиометр, рассчитанный на излучение до 1000 микрорентген (а это гораздо выше, чем нормальная величина). Прибор зашкалил. В голове не укладывается, но на станции не нашлось радиометров для замера более высокой радиации – если не считать двух приборов, один из которых засыпало взрывом, другой лежал в запертом сейфе, – а все датчики в здании сгорели[148]148
  До конца неясно: возможно, радиометр под обломками и радиометр в сейфе – один и тот же прибор. В некоторых отчетах говорится, что прибор был один и лежал в засыпанном сейфе, а из других вытекает, что это разные приборы. В любом случае налицо хроническая нехватка приборов радиационного контроля. [*]


[Закрыть]. Даже стандартное оборудование оказалось в запертых или недоступных местах[149]149
  Медведев Г. Чернобыльская тетрадь. [*]


[Закрыть]. Перевозченко навскидку оценил уровень радиации как 5 Р/ч. Это даже близко не соответствовало действительности. Он взял инициативу в свои руки и отправил двух коллег на поиски пропавших людей. Вместе им удалось найти и вытащить из-под упавшей балки лежащего без сознания Владимира Шашенка. Взрыв уничтожил помещение, где Шашенок, молодой инженер-наладчик систем автоматики, проверял индикаторы давления; Владимир получил глубокие тепловые и радиационные ожоги по всему телу. Отважные спасатели тоже не обошлись без серьезных радиационных повреждений. Так, у одного из спасателей оказался радиационный ожог на спине – там, где лежала рука Шашенка, пока того несли. Оба спасателя чудесным образом остались живы, хотя один получил дозу, значительно превышающую смертельную. Владимир Шашенок, отец двоих детей, за четыре дня до аварии отметивший тридцатипятилетие, четыре с половиной часа спустя скончался от полученных травм в больнице, так и не придя в сознание. В первый день аварии погибло двое, и Шашенок стал вторым. Когда его увидела жена, зрелище повергло ее в шок: «Это был не мой муж, а сплошной распухший волдырь»[150]150
  Пер. Г. Григорьева.


[Закрыть],[151]151
  Lisova N. Widows Recall the Painful Days After Chernobyl // The Moscow Times. 26.04.06. [*]


[Закрыть].

Перевозченко в поисках Ходемчука – который к тому времени был уже мертв – пробирался в темноте сквозь завалы, разгребая голыми руками куски топлива и графита, не жалея сил ради спасения друга. Но видел Перевозченко лишь обломки да покореженный металл и, свыкшись после изнурительных поисков с мыслью, что Ходемчука уже не найти, вернулся назад в четвертый блок. Начали сказываться результаты сильного облучения: по дороге к щиту управления его то и дело рвало, он впадал в бессознательное состояние. Оказавшись наконец на месте, он сообщил Дятлову, что реактор уничтожен, но тот не стал слушать. Ведь операторы уже включили подачу воды в активную зону.