Текст книги "Охотник"

Глава 12. Бабочки

– Алло. – Голос матери Джунипер звучит немного напряженно, но все еще уверенно. Для нее кошмар начался несколько дней назад, когда Джунипер пропала. Наверное, истекшее время позволило ей хоть как-то свыкнуться с неизбежностью.

– Здравствуйте, это Тео Крей. Несколько лет назад я был преподавателем вашей дочери. Хотел принести вам соболезнования. – Совершенно бессмысленное слово, но я не представляю, чем его заменить.

– Профессор Тео? – Ее голос становится громче. – Спасибо, что позвонили. Это много для меня значит.

– Не знаю, говорили ли вам об этом, но я сейчас нахожусь в том же районе. – То, что сначала в жестоком убийстве вашей дочери заподозрили меня, мы опустим.

– Да, я знаю. Джунипер об этом упоминала.

– Вот как?

– Да. Она следила за вашими исследованиями. Излишне говорить, как сильно вы ее вдохновляли.

Я?

– Она была замечательной студенткой.

– Она вам когда-нибудь говорила, что это благодаря вам она не бросила учебу?

– Гм… Нет. – Она вообще ничего мне не говорила, потому была для меня не более чем фамилией из списка для переклички.

– У нее был сложный период. Проблемы с женихом, годом раньше умер ее отец. Это был напряженный период. Она говорила, что вы вселили в нее надежду. Она хотела быть похожей на вас.

Походить на меня? Социально невежественного наблюдателя?

– Спасибо, приятно слышать. Мне нечасто это говорят. – Правильнее было бы сказать «никогда».

– Уверена, вы скромничаете. То, что вы позвонили, много значит…

На самом деле ей следовало бы на меня наорать.

– Я просто хотел… Мне очень жаль. – Мой голос срывается. – Мне бы хотелось быть лучшим учителем. Жаль, что я не сказал ей о необходимости быть осторожнее. Простите, миссис Парсонс. Зря я вам это говорю.

– Ничего. Я стараюсь привыкнуть к тому, что… – Мне слышно, как она пытается сдержать слезы. – Она была моей маленькой девочкой. Теперь ее нет.

– Мне очень жаль… – Я глубоко вздыхаю, шмыгаю носом.

– Доктор Тео, почему она оказалась там одна? – Сначала ее тон был сердечным, потом сдержанным, теперь он отстраненный.

– Не знаю. Не знаю даже, чем она здесь занималась. Жаль, что я не потратил еще немного времени, рассказывая, как важна осторожность. – Мне стыдно, что я ее осуждаю, и я сразу иду на попятный. – То есть… Я хочу сказать, что…

– Она всегда помнила об осторожности. В летние месяцы она работа в Йеллоустоне, в лесничестве. Часто встречала медведей и всегда знала, что нужно держаться подальше. Наверное, единственный раз, когда не посмотрела, и вот…

Я впервые слышу, что Джунипер работала в лесничестве. Выходит, она была подготовлена лучше, чем я думал. Теперь мне вдвойне стыдно, что я объяснял ее гибель беспечностью. Приписывать несчастье других их собственным оплошностям – предосудительное самоутешение. Наверное, она имела больше навыков выживания в поле, чем я сам. Тем бессмысленнее и необъяснимее ее гибель. Сейчас не время спрашивать, но я должен знать.

– Чем занималась здесь Джунипер?

– Кажется, чем-то связанным с генетикой рыб.

Судя по карте, там, где ее нашли, не было ни пруда, ни реки. Но она могла просто отправиться на прогулку. Вообще-то как ее коллега-ученый, тем более бывший ее преподаватель, я бы мог постараться побольше узнать о сфере ее научных интересов. Стыдно, что мне потребовалась ее смерть, чтобы понять, что кто-то из моих учеников самостоятельно занялся чем-то интересным.

– Вы его видели?

Я не сразу догадываюсь, что она имеет в виду. Медведя. Чудовище, убившее ее ребенка.

– Да, вчера вечером. Вчера мы его поймали.

Что за подлая ложь – это «мы»…

– Спасибо, что помогли его выследить. Мне легче от мысли, что он больше никому не причинит вреда. Конечно, Джунипер не пожелала бы ему мучений. Она была очень добрая. Конечно, была…

– Это была быстрая смерть. Охотник убил его одним выстрелом.

– Вот и славно. Джунипер осудила бы меня, но я рада, что с ним разделались. – Она сделала паузу. – Простите.

– Вам не за что просить прощения.

– Вы уверены, что поймали его?

У меня мелькает мысль, что у нее вызвала недоверие та часть моей версии событий, где «мы» ловим медведя. Я собираюсь признаться, но потом понимаю, что она спрашивает, тот ли это медведь.

– Кажется, они уверены, что медведь тот самый. Для большей уверенности они проведут тесты.

Пробирка с кровью Джунипер и медвежьей шерстинкой лежит у меня на тумбочке. Меня подбадривает мысль, что я согласился на предложение Джулиана провести анализы.

– Я тоже собираюсь это перепроверить, – говорю я, изображая значимость. – У меня есть друзья, которые могут провести исследования.

– Спасибо вам. Спасибо, доктор Тео. Для меня это очень важно. Я рада, что вы сейчас там.

Я чувствую облегчение, что она отпустила мои прегрешения.

– Разумеется, – говорю я великодушно, чувствуя себя полным дерьмом. – Прошу вас, называйте меня Тео. Если я могу что-то для вас сделать, просто скажите.

– Она отдала в мастерскую свою машину. Неприятно вас обременять. Полиция может прислать мне ее вещи, но…

– Я позабочусь об этом. Просто скажите название мастерской и место, где она остановилась. Я разберусь с остальным. Мы прощаемся. Я мысленно обещаю себе снова с ней созвониться через пару дней.

Эта женщина лишилась всего, что было для нее важно. С ее точки зрения, я был важен для ее дочери. Самое меньшее, что я могу сделать, это уважать ее горе и заглядывать к ней время от времени. Уверен, Джунипер хотела бы именно этого. Чем больше я узнаю о тебе, Джунипер, тем интереснее ты становишься. Чем же ты там занималась?

Глава 13. В пешей доступности

Автомастерская Брайсона стоит на обочине шоссе, между длинными участками пастбища, там, где начинаются высокие деревья леса. Человек пятидесяти с чем-то лет в заляпанном машинным маслом комбинезоне – видимо, сам Брайсон – встречает меня, выглядывая из-под капота «Субару».

Джип Джунипер – наверное, это он и есть – стоит на полуденном солнце на краю стоянки, рядом с пикапом и «Тойотой Камри», оставшейся без крышки капота и одного крыла.

Брайсон идет ко мне поздороваться.

– Значит, вы и есть тот другой?

– Другой?..

– Второй парень, которого они схватили.

Теперь понятно. Конечно. Гленн говорил, что у них был еще один потенциальный подозреваемый, прежде чем они поняли, что ее убил медведь.

Он на несколько сантиметров ниже меня, но плотного телосложения. Домкрат и лебедка – вот и все механизмы, которые я здесь вижу. Вероятно, он так и поддерживает себя в форме, таская целый день тяжелые детали.

– Вот-вот, – говорю я. – Оказалось, что им было нужно четвероногое.

– Похоже на то.

Я указываю на машину Джунипер.

– Ее мать попросила меня с этим разобраться. Она живет в Северной Каролине. Как бы туда переправить машину?

– Фирма буксировки, доставившая ее сюда, работает только в пределах штата. Я знаю одну службу, но она возьмет с вас баксов восемьсот. Если вы располагаете неделькой-другой, можете сами попробовать разыскать кого-нибудь, приехавшего сюда на сезон и согласного отогнать ее обратно.

– Думаете, найду?

Брайсон пожимает плечами.

– Почем мне знать? Попытайтесь, если вам не к спеху.

– Вообще-то мне через неделю надо назад в Остин. Начинается осенний семестр. Но неделю я могу попытать счастья с объявлениями.

Не хватало брать деньги за перегон с матери Джунипер. В худшем случае расплачусь своей кредитной карточкой, а потом придумаю, как разбираться с расходами.

Брайсон смотрит на мой кроссовер.

– Вы уже задумываетесь о новых покрышках?

Я готов отмахнуться от навязываемой услуги, но одного взгляда на колеса достаточно, чтобы я сам увидел, что на передних почти нет протектора.

Он замечает мое колебание.

– Я не собираюсь на вас наживаться. Заменю передние со скидкой. Задние еще немного послужат. Это обойдется вам всего в полторы сотни.

– За колесо?

Он ухмыляется.

– Дружище, если бы я вздумал вас обобрать, то вы и глазом не успели бы моргнуть, как остались бы без штанов. Полторы сотни за обе плюс бесплатная замена масла.

– А что, неплохая идея!

– Если хотите подождать тут, то есть комната отдыха с беспроводным Интернетом. Больше-то тут делать и нечего. – Он указывает кивком на лес. – Даже если того зверюгу выследили, лично я гулять бы все равно не пошел.

– Наверное, вы правы.

Он указывает на заросшее травой поле рядом с железным ангаром.

– Здесь было, как голливудском боевике. Вон там сел поисковый вертолет.

– Здесь? – Я удивленно смотрю на лес. – Погодите, это здесь, что ли, нашли Джунипер?

– В пяти километрах дальше по дороге. На полпути между мной и мотелем «Маунтин Клауд».

Так назывался мотель, где остановилась Джунипер.

Я отдаю Брайсону ключи.

– Я все-таки прогуляюсь.

Я достаю с заднего сиденья рюкзак и закидываю его на плечи. Забираться глубоко в лес я не собираюсь. Так, пройдусь вдоль дороги.

По крайней мере, я так думаю. Честно говоря, у меня нет какого-то плана.

* * *

Шоссе прорезает лес, как узкий каньон. Я держусь гравийной обочины – на случай если кто-то из невнимательных водителей мчится по дороге.

Переход от пастбища к вечнозеленому лесу производит странное впечатление. Между ними проходит полоса высокой дикой травы – экотон[8]8
  Экотон – переходная зона между двумя соседствующими сообществами, где происходит их взаимопроникновение, например, как здесь, между лесом и лугом.


[Закрыть]. Деревья и луг воюют здесь за жизненное пространство, но победу одерживает третья сторона – сорняки, прорастающие на стыке каменистой равнины и более мягкой лесной почвы.

На краю шоссе из трещин в асфальте лезут ромашки и прочая трава, образуя островки жизни. Это тоже миниатюрные экотоны. Если бы я искал бактерии, пожирающие нефтепродукты, то собирал бы образцы земли с середины оживленных шоссе. Не знаю, обнаружил бы я искомое, но что-нибудь интересное попалось бы наверняка.

Я поднимаю взгляд от дороги к окружающему лесу, пытаюсь понять, что понадобилось здесь Джунипер. Мне стоило бы найти ее последние научные заявки или по крайней мере ее блог в Интернете. Но я все еще потрясен случившимся, так что не могу заставить себя даже открыть ее страничку в Фейсбуке. Ее лицо и так преследует меня.

Первые километра полтора дорога идет под уклон, потом, наоборот, начинает взбираться в гору. Второй подъем немного круче. Я разглядываю деревья, ища признаки места, где была найдена Джунипер. Подчиненные шерифа наверняка оставили там какой-то знак. Но мне попадаются только выцветшие оранжевые отметки лесников. Насколько мне известно, публично не сообщали никаких деталей, кроме общего описания местности.

Связь между этим лесом и картой в кабинете Гленна для меня неочевидна, хотя я только и делаю, что изучаю карты природных и искусственных ландшафтов. Мимо с грохотом проезжает тягач с прицепом, обдав меня порывом ветра. Надо было спросить, когда Джунипер поставила машину в гараж. Много ли она ходила после этого пешком?

Я решаю идти вперед еще минут десять, а потом поворачивать обратно. Понятия не имею, чего ищу и что делала здесь Джунипер, кроме как шла от автомастерской до мотеля и обратно. Склоны по обеим сторонам дороги слишком круты, чтобы там мог появиться пруд или водоем. Рыба там могла оказаться, только если выпала из клюва птицы. Я уже готов повернуть назад, как вдруг замечаю синюю ленту, привязанную к дереву. Она кажется совершенно новой. Углубившись в лес метров на десять, я оказываюсь в непроходимой чаще и вижу широкую желтую ленту вроде той, какой в кино огораживают место преступления. Это то самое место. Или, скорее, место на дороге, от которого можно выйти к тропе, которая приведет вас туда, где все произошло.

Мне действительно нужно вернуться в автомастерскую. Мне здесь делать нечего. И все же я продираюсь сквозь лес, чтобы найти место, где она была убита.

Глава 14. Желтая полоса

Древние греки верили, что мир начался с хаоса, с бесформенной пустоты, из которой вышли титаны и боги, породившие человека. Достигнув высшей формы развития – таковой философы считали самих себя, – человек попытался упорядочить хаос, отыскать во вселенной симметрию и закономерности. Именно этот поиск создал идею философии и, много позже, науки. Ученый – это тот, кто силится разглядеть в хаосе порядок. Порой это неосуществимо, что понятно из квантовой механики и теории хаоса. Я карабкаюсь на холм, потому что хочу упорядочить хаос. У нас есть событие: смерть Джунипер. У нас есть причина: медведь. Ответ на вопрос «почему» отсутствует, и полиция не объяснила, что привело к их встрече.

Первая желтая лента, как я и подозревал, служит отметкой. Через десять метров желтеет еще одна. Так я нахожу пять желтых лент, и они приводят меня на небольшой участок ровной земли.

Там я вижу первую красную ленту. Она привязана к стволу дерева. На коре под ней темное пятно – кровь. Точнее, частичный след окровавленной ладони. Умирая, Джунипер дотронулась до этого дерева. На маленькой поляне я насчитываю еще четыре красные ленточки и три воткнутых в землю красных флажка. Некоторые из ленточек отмечают места, откуда вырезали для анализа куски упавшего дерева или откуда собрали почву и кровь. Эти участки маленькие, что странно, учитывая, что здесь истек кровью взрослый человек.

Я опускаюсь на колени и разглядываю одно из пятен. Почва здесь вязкая, как глина, и не пропускает воду. На поверхности собираются капельки влаги. Некоторые типы почв не впитывают воду, некоторые, вроде иссушенной почвы пустыни, наоборот, жадно ее втягивают. Чтобы разобраться, сколько крови здесь пролилось, криминалистам пришлось копнуть глубже. На первый взгляд немного. Возможно, девушка уже потеряла много крови, прежде чем упасть здесь. Я вытираю ладони о шорты и вижу второй ряд желтых ленточек. Они ведут дальше, вверх по склону.

Вырисовывается подобие системы. Вокруг меня по-прежнему хаос, но уже видно направление. Я взбираюсь на холм, маленькие камушки выскальзывают из-под ног. Трудно вообразить, как продиралась сквозь эти кусты теряющая кровь Джунипер.

Двумя красными флажками помечены места, где ее кровь попала на растения. Желтая линия кончается у другого дерева, в которое упиралась ладонью Джунипер. Как ни странно, эта сторона дерева обращена в сторону дороги, а не вглубь леса, где, видимо, она впервые столкнулась с медведем. Полоса желтых лент ведет дальше вверх. Я продолжаю взбираться, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на красный флажок, спрятавшийся за пнем или в кустах.

Я замираю. Меня заставил остановиться не звук – во всяком случае не такой, который я успел бы осознать. Сработала древняя часть мозга, соединенная с атрофированными или отмершими органами чувств. Так со мной уже бывало. В первый раз – когда мне было четырнадцать, отчим взял меня в поход по Западному Техасу. Я то и дело останавливался, тревожась по непонятной мне самому причине. Дэвис как будто ничего не замечал. Когда мы вернулись в лагерь, он спросил, не было ли у меня днем странного чувства. Я ответил, что было, но не смог объяснить почему. Он понимающе кивнул и взял из машины ружье.

– Иди за мной.

Мы вернулись примерно на полтора километра и остановились в том самом месте, где меня впервые посетило то странное чувство. Я наблюдал, как он, прищурившись, изучает окрестности. Его внимание привлек крупный валун. Дэвис обошел камень, я вслед за ним. Присев на корточки, он жестом велел сделать то же самое мне. Его палец указывал на грязь на месте засохшей лужицы. Там красовался отпечаток лапы больше моего кулака. Я видел такой в руководстве для охотников и сразу опознал. След принадлежал пуме. Это ее мы оба почуяли.

– Как мы догадались? – спросил я.

– Наверное, учуяли другое плотоядное. Может, услышали. Но заруби себе на носу: пума узнала, что мы рядом, гораздо раньше.

Много раз потом жизнь иллюстрировала мне правоту его отрезвляющего предупреждения. Вот и сейчас у меня ощущение, что я не один. Побежать – значит показать себя испуганной жертвой. Слишком наглый поступок станет свидетельством покушения на чужую территорию. Правильнее всего проявить осторожность. Я медленно достаю из рюкзака перцовый баллончик.

Мне остается пройти еще один отрезок пути, отмеченный желтыми лентами. Так я доберусь до места, где медведь впервые напал на Джунипер.

Да, я видел мертвого медведя, но это не значит, что именно он ее убил. Медведи и молнии делают все, что им заблагорассудится, и могут бить в одно и то же место сколько угодно, что бы ни говорили нам эксперты. Наверное, стоит осторожно вернуться на дорогу. Но я по-прежнему наблюдаю хаос. А мне нужен порядок. Сжимая в руке баллончик, я лезу дальше.

И любой звук, и затянувшая тишина заставляют меня замирать и озираться. Я не вижу никаких хищников, прячущихся за деревьями. Но это не значит, что их нет. Я добираюсь до последнего желтого флажка и вижу воткнутый в землю красный. Хотя земля в лесу засыпана сосновыми иголками, я легко определяю, что в этом месте почва другая. Она пропиталась кровью.

Глава 15. Место смерти

При виде темного пятна на земле мне на ум приходит мрачное сравнение. Как в тесте Роршаха, мозг стремится к связям, и я вижу «снежного ангела». Здесь, лежа на земле, Джунипер боролась за жизнь, размахивая руками и разбрызгивая кровь. Сопротивлялась ли она медведю? Пыталась ли из-под него выбраться? Тот факт, что у нее хватило сил встать и спуститься вниз по склону, поражает меня.

Как бы реагировал я сам? Паника, шок?

Джунипер была бойцом. Смелая девушка, она не сдавалась, пока в ней теплились хоть какие-то силы.

Работая на скорой, я слышал о людях, умирающих от самых пустяковых ран. Как и о случаях спасения в жутких авариях, несчастных случаях, в каких обычно никто не выживает. Никто не отрицает значение жизненно важных органов и артерий, но не стоит забывать и о воле к жизни.

Среди деревьев кто-то движется. Я встаю и медленно поворачиваюсь, вглядываясь в чащу. Часть моего зрения, привыкшая искать признаки и совпадения, ничего не различает. На расстоянии меньше двадцати метров от меня может притаиться дюжина зверей размером хоть с медведя, хоть с мышь, и я бы их не увидел. Помня об этом, но все же парализованный видом крови, я опускаюсь на колени и пытаюсь разобраться в происходящем.

Я сижу, вперив взгляд в круглое пятно от крови, и пытаюсь сообразить, что к чему. Что привело сюда Джунипер и медведя? Он преследовал ее? Или она его спугнула? Неужели она сама по глупости подкралась к медведю? Каким бы это ни было идиотизмом, найдется немало придурков, именно так расставшихся с жизнью.

Я снова выпрямляюсь и смотрю вниз с холма. От желтых и красных флажков рябит в глазах, но как насчет других цветов? Где был ее рюкзак, где была обувь? Разве полиция не применяет особую ленту для обозначения личных вещей пострадавших?

Трудно представить, чтобы Джунипер зашла так далеко в лес хотя бы без бутылки с водой, даже если она просто шла от автомастерской до мотеля. И я до сих пор не могу понять, что привело ее сюда. Никаких прудов и озер здесь нет и быть не может. Самая большая лужа жидкости – это пятно ее собственной крови.

Нет даже гниющих бревен, где медведь мог искать бы что-нибудь съедобное. Выходит, то, что Джунипер и медведь оказались здесь, – чистая случайность. Медведь может считать очень большую территорию своей, и возможно он обходил владения. По правде говоря, я не такой уж знаток медведей. Сейчас, стоя в лесу, я размышляю о поведении двух совершенно чужих мне существ.

Где-то хрустит ветка, и я оборачиваюсь, прислушиваясь. Передо мной пустой лес. Я перестаю дышать и не шевелюсь, дожидаясь нового сигнала. Я знаю, что смотрю в правильном направлении, просто еще не разглядел источник звука. Все мое внимание сосредоточено на небольшой поляне с двумя деревьями в полуметре одно от другого.

Там что-то есть. Я решаю, что лучшее действие сейчас – это осторожное отступление. Перцовый баллончик у меня наготове, прицеплен к ремню. Не отводя взгляда, я делаю один шаг назад, потом второй.

Что-то колет меня в лодыжку. Я рефлекторно дергаюсь и падаю. От внезапного падения на спину из меня вышибает дух. Я ударяюсь затылком о камень, и часть моего поля зрения меркнет, как картинка на старом телевизоре. Я пытаюсь не потерять сознание. Слышится треск веток – кто-то ломится через лес. Ломится в мою сторону. Я пытаюсь поднять баллончик, но вижу, что в руке ничего нет. Слишком большое напряжение и обморок уже стискивают меня черными пальцами. Последнее, что я успеваю почувствовать, – запах крови. Теплая струйка стекает с затылка. Но запах – это не моя кровь. Я упал на «снежного ангела» Джунипер. Теряя сознание, я успеваю увидеть накрывающую меня тень.