Текст книги "Охотник"

Глава 19. Отбой

Дежурному в полицейском участке я представляюсь как доктор Тео Крей, и меня отправляют в конференц-зал. Я делаю вид, что должен там присутствовать, поэтому помощник шерифа любезно провожает меня туда, где уже собрались детектив Гленн, шериф Тайсон – широкоплечая женщина со стоянки мотеля – и еще несколько человек.

Ричардс – тот самый охотник из Службы рыболовства и охраны диких животных – и Гленн прекращают разговор и смотрят на меня.

– Доктор Крей? – удивляется Гленн. – Простите, вас кто-то пригласил сюда?

В такой ситуации правильнее всего рискнуть, а не оправдываться, так что я обращаюсь к Ричардсу с прямым вопросом:

– Как вы узнали, что Джунипер убил именно медведь Барт?

Охотник молча ждет от Гленна и Тайсон объяснения моего вторжения, но те лишь недоуменно пожимают плечами, и он вынужден мне отвечать:

– Мы нашли на его мехе кровь жертвы, и ДНК совпало с ДНК медведя, которого мы искали.

– Это понятно, но как вы узнали, что надо застрелить именно Барта? Как вы могли знать, что это именно он, прежде чем всадили в него пулю?

– Вы уж меня извините, доктор Крей, – вмешивается Гленн, – но что вас сюда привело?

– Меня привело то, что ДНК шерстинки из раны Джунипер не совпадает с ДНК Барта.

В комнате повисла неловкая пауза, молчание нарушает шериф Тайсон. Она говорит тихо, подбирая слова.

– Откуда у вас кровь Джунипер Парсонс?

Я даю четкий и исчерпывающий ответ:

– Мне дал ее по ошибке один из ваших помощников, и я решил провести анализ.

– Решили провести анализ? – переспрашивает она. – Это называется кражей вещественных доказательств.

Мне не нравится угроза в ее голосе.

– С этим разберемся позже. Сейчас важно другое: вы убили не того медведя, который убил Джунипер. – Я поворачиваюсь к Ричардсу. – Не обижайтесь.

Раскрасневшись от обвинения, он хлопает ладонью по столу.

– Медведь был покрыт ее кровью!

Мне не хочется его оскорблять, но факт есть факт.

– ДНК шерсти, найденной в крови Джунипер, указывает на другого медведя. Может быть, Барт наткнулся на ее тело? – Я смотрю на Гленна. – Черт, да я сам измазался в ее крови, вы же видели.

Тайсон косится на Гленна. Тот со вздохом объясняет присутствующим:

– Доктор Крей проявил любопытство и решил побывать на месте преступления.

– А кто ему рассказал, где оно? – спрашивает Тайсон, повышая голос.

– Я сам нашел его, – вмешиваюсь я. – Флажки на шоссе привлекают внимание, тем более когда ищешь именно их.

– С какой стати вы их искали?

Я сразу же изложил ей все свои причины.

– Потому что погибла одна из моих студенток. Наверное, я никудышный преподаватель. Я чувствовал себя дерьмово. Я хотел ответить на вопросы ее матери. Сам не знаю. Я просто пошел туда.

Вдруг вмешивается рыжеволосая женщина, сидящая на другом краю стола.

– Как вы получили медвежью ДНК из крови Джунипер? – Ей лет тридцать с небольшим. Миленькая, минимум косметики.

– Переданный мне образец крови был взят из раны Джунипер. В него попала шерстинка.

– С фолликулом? – Она поворачивается к мужчине слева от себя, в котором я узнаю коронера.

Тот качает головой.

– В образце не было никаких фолликулов, мы проверяли, только сам волос.

Женщина поворачивается ко мне со снисходительным выражением на лице.

– Ваша лаборатория исследовала, похоже, митохондриальную ДНК. Они там что, недоучки?

Я багровею от оскорбления, но стараюсь отвечать спокойно:

– Знаю, новости приходят сюда с опозданием. Чтоб вы знали, при некотором умении из стержня волоса можно получить и ядерную ДНК.

Это, конечно, довольно самоуверенно с моей стороны: еще утром я сам ничего такого не знал.

– Это правда? – спрашивает ее судмедэксперт.

Она пожимает плечами.

– Не знаю. Надо будет поспрашивать.

Я стараюсь успокоиться.

– У меня есть свои возможности. – говорю я, сразу же сожалея о напыщенном тоне.

– Надеюсь, они включают хорошего адвоката, – мрачно произносит шериф Тайсон.

– Минуточку, – снова вступает в беседу Гленн. – Прежде чем защелкнуть на нем наручники, давайте его выслушаем. Доктор Крей знал жертву, и его волнение в связи с происшедшим можно понять.

Тайсон картинно смотрит на часы.

– Только не тяните.

Никто не предлагает мне сесть, поэтому я подхожу к белой доске на стене и беру маркер. Я быстро рисую карту местности и отмечаю крестиком место, где нашли Джунипер.

– Вот здесь был взят образец крови, попавший ко мне. – Я ставлю еще один крестик там, где застрелили Барта. – А вот здесь Ричардс встретил Барта. Близко, поэтому логично. – Я рисую большой круг. – Видите, это территория Барта, согласно базе данных Ursa Major. Сами знаете, это был известный гризли, он так и просился в подозреваемые.

Но образец с места, где нашли Джунипер, содержал шерстинку медведя, жившего гораздо дальше. Он мог вторгнуться на территорию Барта. Джунипер могла оказаться между ними. Вы нашли ДНК Барта на месте ее гибели?

– Мы нашли шерсть, – отвечает судмедэксперт.

– Ну да, шерсть гризли. А как насчет ДНК?

Он отрицательно качает головой.

Я размашисто обвожу крестик, обозначающий Джунипер.

– Значит, у нас нет доказательств, что Барт вообще был там. Но у нас есть улики против другого медведя.

– Это вы так считаете, – фыркает женщина. – Но вы один такой фокусник, умелец добывать ДНК из волосяных стержней. Хотелось бы мне тоже так уметь.

Я вдруг догадываюсь, кто передо мной.

– Вы – доктор Кенделл?

– Да.

– Я помогу вам проверить это иным, независимым способом. – Не сомневаюсь, что Джулиан предоставит им доступ к своей лаборатории. – Сейчас важно другое: заявить на пресс-конференции, что медведь-убийца обезврежен, было бы безответственно и неверно. По лесу по-прежнему бродит гризли-убийца. Что еще хуже, мы даже не знаем, почему он убил Джунипер.

Шериф Тайсон пристально смотрит на Ричардса.

– Это возможно?

Тот тяжело вздыхает.

– Мы нашли на этом медведе ее кровь.

– Нашли, – соглашается она. – Но медведи имеют обыкновение обнюхивать чужую добычу.

– Да, это обычное дело. – Ричардс склоняет голову в знак поражения. – Это вполне возможно. Вот черт! Я надеялся, что мы поймаем ублюдка. Плохо дело. И хуже того, я мог убить невинного медведя.

– Отменяем пресс-конференцию? – спрашивает Гленн.

Тайсон качает головой.

– Нет. Мы установили, как она погибла. Можно объявить о завершении этой стадии расследования. Призовем людей к осторожности. – Она косится на меня. – Но если вы ошибаетесь…

Ее взгляд давит почти физически, я отшатываюсь и упираюсь спиной в доску.

– Я был очень внимателен.

– Похоже, он прошерстил всю мою базу данных, – говорит Кенделл, уставившись в свой телефон, вероятно, проверяя логин доступа. – И как, нашли соответствие?

– Да, UA.221.999. – Я выдерживаю паузу, чтобы кличка прозвучала эффектнее. – Также известный как Потрошитель.

– Господи… – бормочет Гленн. – Только этого нам не хватало: шатающегося по округе гризли по имени Потрошитель.

– Вы уверены, что ничего не напутали? – спрашивает Кенделл.

– Полностью уверен, – отвечаю я, не моргнув глазом. – Проверял и перепроверял.

Она качает головой.

– Но, похоже, вы все-таки ошиблись.

– Ошибся?

Кенделл вздыхает с облегчением.

– К вашему сведению, доктор Крей, медведь UA.221.999, он же Потрошитель, умер еще в прошлом году.

– Умер? – Я пытаюсь осмыслить ее слова.

– Да. Я сама осмотрела тушу, когда мы забирали GPS-ошейник. Мертвее не бывает. – Она указывает на доску. – Вероятно, Джунипер могла зацепить старый клок шерсти, оставшийся на дереве. В шерсти Барта могла остаться шерсть Потрошителя. Мало ли что… Я знаю одно: медведи-призраки людей не убивают.

Я чувствую на себе взгляды всех присутствующих – похоже, они считают, что имеют дело с дураком.

Кенделл удовлетворенно кивает.

– Слава богу! – бормочет Ричардс.

У меня холодеют руки, фломастер выпадает из пальцев и катится по полу.

– Доктор Крей, не могли бы вы выйти, – командует шериф Тайсон. – После пресс-конференции я побеседую с детективом Гленном. Мы решим, что лучше – арестовать вас или отправить к психиатру.

Ее слова не пугают меня, а вот новое осознание – еще как.

Кенделл тоже ошибается, просто не замечает этого.

– Вы что, не понимаете? – тихо спрашиваю я.

Они уже не обращают на меня внимания, тема их разговора – предстоящая пресс-конференция.

У меня сжимается сердце.

Как можно быть такими слепцами? Все ведь так очевидно!

Потому меня тогда и арестовали. Потому Джунипер и побежала не в ту сторону.

Закономерность налицо.

– Как вы не понимаете? – кричу я.

Все снова смотрят на меня.

– Помощник! – зовет Тайсон в открытую дверь. – Не могли бы вы проводить этого человека?

Не обращая на нее внимания, я тычу пальцем в точку на карте, где нашли Джунипер.

– Вы что, тупые? Медведь вообще ни при чем! Ее убил кто-то, все подстроивший!

В комнате становится тихо.

Я понимаю, как все это звучит. Но я знаю, что если в образец попало инородное тело, а в лаборатории этого произойти не могло, то вывод один-единственный: это произошло в лесу. Шерсть мертвого медведя попала на тело Джунипер потому, что кто-то ее туда положил, иного ответа не существует.

Я не могу объяснить, как и почему, но вывод именно такой. К несчастью, никто не видит этого так ясно, как вижу я.

Два толстошеих помощника шерифа вбегают в комнату, прижимают меня к стене, защелкивают на моих запястьях наручники и выволакивают в коридор, не дав ничего объяснить.

Глава 20. Подстава

Меня вталкивают в комнатушку с железной дверью и узким окном из толстого стекла. У задней стены лавка. Это что-то вроде камеры, но без туалета. Есть надежда, что я здесь ненадолго. Потолок и стены бетонные.

Ничего себе, проносится в голове. Вот меня и посадили! Я падаю на лавку. Часть меня хочет лупить кулаками в дверь и доказывать, что произошла ошибка. Но я знаю, что это будет воспринято как новая безумная выходка. Когда подручные шерифа Тайсон тащили меня, на лицах оставшихся в комнате людей было недвусмысленное выражение: они убеждены, что у меня не все дома.

Да, я был взбешен. Я и сейчас бешусь. Из-за них, из-за их тупости и игнорирования фактов. А ведь они приказали спецназу штурмовать мой номер в мотеле именно потому, что некоторые детали в убийстве Джунипер указывали на то, что оно могло быть делом человеческих рук. Я не видел фотографий вскрытия, но не сомневаюсь, что результаты нападения медведя и человека легко различить. Но в этот раз по какой-то причине это сделали не сразу. Они искали человека и нашли меня. Потом в ранах Джунипер оказалась медвежья шерстинка, и, как следует ее изучив, они меня отпустили. Ее кровь на Барте как будто поставила в деле точку. Им нравятся раскрытые дела. И они предпочли не видеть остального. Может быть, потому, что это слишком фантастично. Но что поделать, если улики это подтверждают?

На Джунипер напали у дороги, но убежала она в чащу. Почему? Самое простое объяснение сводится к тому, что ее могли привести на поляну с завязанными глазами, поэтому она не знала, где находится, и просто бросилась бежать.

Теперь о шерсти Потрошителя в ее ранах. Благодаря хорошей сохранности из шерсти удалось добыть яДНК, что в принципе очень сложно, и тем более невероятно, если шерсть год находилась на открытом воздухе. Если объяснять появление шерсти Потрошителя в ране естественными причинами, то вероятность этого до смешного мала. С тем же, если не большим, успехом можно было бы ждать появления там волос Чарльза Мэнсона[13]13
  Чарльз Миллз Мэнсон – американский преступник, создатель и руководитель секты «Семья», члены которой по его приказу в 1969 году совершили ряд жестоких убийств, среди которых убийство жены кинорежиссера Романа Полански – актрисы Шэрон Тейт, находившейся на девятом месяце беременности. Был приговорен к смертной казни, заменённой на девять пожизненных сроков.


[Закрыть]. От Барта на месте убийства не осталось ровным счетом ничего. Если бы он, подобно мне, извалялся в ее крови, то были бы хоть какие-то следы. И все же каким-то чудом кровь Джунипер оказалась на медведе за много километров отсюда.

Будь медведи людьми, это называлось бы подставой. А подстава подразумевает, что кто-то ее организовал. Кто-то имевший доступ к телу Дженипер и к шерсти Потрошителя. И потом выливший кровь на Барта. Из всего этого я делаю параноидальное умозаключение: подозревать можно любого из оставшихся сейчас в комнате. Больше всего подозрения вызывает Ричардс, но, с другой стороны, он вел себя не так, как я ожидал бы от виновного. Его ответы звучали естественно: он охотился на медведя, убившего Джунипер, а потом расстроился, что, возможно, застрелил не того зверя. Если бы он был убийцей Джунипер, то самым правильным для него было бы примкнуть к остальным и начать тыкать в меня пальцем. Но он этого не сделал.

Что до остальных, что шериф Тайсон тверда, как вековой лед, а детектив Гленн для меня загадка. Но я думаю, что они оба нашли бы лучшие способы скрыть убийство. Бессмыслица какая-то! Правда, я не особо разбираюсь в людях. Вероятно, никто из них не виноват, это же не роман Агаты Кристи. Дьявол, а вдруг я заблуждаюсь и все обстоит ровно так, как говорят они? Но чутье мне подсказывает: нет, здесь есть закономерность. Надеюсь, они сейчас в конференц-зале обдумывают мои слова.

Кенделл вроде бы умная, ее должен обеспокоить тот факт, что ДНК мертвого медведя появилась год спустя и за много километров. Это просто не отвечает здравому смыслу. Хотя отвечает или нет, а заперли меня. Я бью по металлической скамье, желая, чтобы это был сон. К сожалению, все реально. Я такой идиот. Я здесь, а убийца где-то снаружи. И он всех обманул.

Дальше по коридору комната, полная полицейских и экспертов по дикой природе, которые даже не верят, что убийца существует. Эта мысль пугает. Одно дело убить кого-то и не оставить улик или спрятать тело, чтобы его никогда не нашли, но убить и заставить всех думать, что это был несчастный случай? Это какой-то гений. От мысли о том, что это значит, по моей спине пробегает холодок. Либо это был заранее просчитанный план, либо орудовал умелый убийца. Возможно, то и другое сразу.

Шерсть Потрошителя подразумевает, что он планировал выдать гибель Джунипер за результат нападения медведя. Никто не ожидал, что можно извлечь из волоса живую ДНК и выяснить, что абстрактный гризли оказался вовсе не так абстрактен. Помнится, Гленн говорил о туристах, слышавших крики и поспешивших в ту сторону. Вдруг они спугнули убийцу? Вдруг он собирался перенести тело в другое место, но был вынужден сбежать? Ничего не стоило бы зарыть его так, чтобы никто не нашел. Я бы так и поступил… Может, план был именно таков, но пришлось от него отступить? И тогда убийца оставил в ране шерсть Потрошителя и взял с собой немного крови, чтобы подсунуть Барту… Медведи любопытны, ничего не стоит приманить их ведерком свежего мяса. Возможно… Не знаю. Я качаю головой. От всех этих гаданий у меня начинается мигрень.

Я поднимаю глаза на звук ключа в замке. Ко мне заходит детектив Гленн.

– Прошу, выслушайте меня! – настаиваю я.

Он тычет в мою сторону углом папки.

– Нет, доктор Крей, вам придется сесть и заткнуться. – Он кивает шерифу Тайсон, наблюдающей за нами из коридора. – Иначе я последую ее совету и отправлю вас на психиатрическое освидетельствование. Это понятно?

Я утвердительно киваю и послушно сажусь.

Он, привалившись к дверному косяку, открывает папку.

– Я тут покопался еще немного… – Я жду, что разговор пойдет о деле, но он отрывает взгляд от папки – и мои ожидания не оправдываются. – Изучил ваше прошлое. У вас дурная репутация: где вы – там проблемы.

Твою мать! Началось. Вот и дурные вести.

Глава 21. Нарушитель порядка

Пока детектив Гленн зачитывает отрывки из папки, шериф Тайсон не спускает с меня глаз. У нее такое непроницаемое выражение лица, что даже страшно.

– Данные о правонарушениях, совершенных вами до наступления совершеннолетия, закрыты, – сетует Гленн. – Тем не менее я нашел упоминание, что подростком вас задержали за изготовление бомб и за нанесение телесных повреждений ребенку. Может, объясните?

Я сверлю глазами пол.

– Нет, не буду.

В тринадцать лет, все еще переживая потерю отца, я увлекся химией. Я научился делать взрывчатку из бытовых химикатов, ходил в лес и взрывал. Все бы ничего, если бы мой друг – скорее, даже знакомый – не взял мои ингредиенты для изготовления бомбы и не попытался взорвать автомобиль, стоящий на стоянке торгового центра. Машина почти не пострадала, зато его младший брат получил химические ожоги рук, и их родители устроили бучу. Первое, что он сделал, это сказал полиции, что это я его подговорил. Мне нелегко было отстаивать свою невиновность: у меня под кроватью нашли целую лабораторию. Судья попался понимающий, и я отделался общественными работами. Зато моя мать рвала и метала. Это было незадолго до того, как она вышла за Дэвиса. При Дэвисе я бы такого уже не учудил. Он бы настоял, чтобы я не подпускал приятелей к своему лабораторному оборудованию и держал его под прочным замком.

Детектив Гленн громко зачитывает сведения о моем увольнении с первой преподавательской должности. Снова все дело было в моем упрямстве. Но, с его точки зрения, при отсутствии подробностей я выгляжу заносчивым всезнайкой. Я мог бы попытаться объяснить ему детали, но он не в настроении слушать. Под пристальным вниманием шерифа Тайсон он будто бы отчитывает меня. Не знаю, стоит ли на это обижаться. В моем положении правильнее всего просто заткнуться. Тайсон настроена меня наказать. Возможно, все ограничится обвинением в похищении образца крови. Но без суда и без адвоката мне отсюда все равно не выбраться, и я готов поклясться, что она сделает так, чтобы я провел несколько ночей в камере, пока судья не вынесет решение об освобождении под залог.

– Мы провели пресс-конференцию, – сообщает Гленн. – Мы объяснили, что не исключено, что был другой медведь. Я воздержусь от замечания, что это не имеет смысла, если Потрошитель давно отправился на тот свет.

– Мы изучим в лаборатории вероятность попадания в рану посторонних частиц, – продолжает он. – В остальном мы считаем дело закрытым. – Он захлопывает папку и кидает ее на лавку рядом со мной. – Вам понятно ваше положение?

Я угрюмо киваю. Гленн делает шаг в сторону. Теперь ко мне подступает шериф Тайсон.

– Даю вам два часа, чтобы убраться из моего округа. Вздумаете болтать – вернетесь в тюрьму за подделку улик. А если вздумаете твердить о необходимости расследовать убийство, то можете даже не сомневаться, кого арестуют первым.

Гленн провожает меня до машины. Мы оба молчим. Да и не о чем говорить. Очевидно, что он мне не верит. Единственная причина, почему я не остался в камере, состоит в том, что он меня пожалел и объяснил Тайсон, что я такой чудной, потому что переживаю из-за случившегося. Черт, может быть, я все пониманию неправильно.

Собрав в мотеле вещи, я выезжаю на шоссе и решаю заняться машиной Джунипер когда-нибудь потом. Через двенадцать километров я проезжаю щит, отмечающий границу округа. Еще метров через пятьсот я замечаю мотель. Упрямая часть меня, та часть, из-за которой меня уволили, заставляет включить сигнал поворота и свернуть на стоянку.

Глава 22. Диаграмма

Это какое-то сумасшествие. Я кидаю ключ от номера в мотеле на комод и падаю на кровать. Мне надо возвращаться к работе. Я собрал достаточно полевых образцов. И самым правильным было бы быстренько вернуться в Остин и закончить все до начала семестра. Это рационально и логично. Или нет?

Когда нашли тело Джунипер, охотники отправились искать убийцу. Самые храбрые мужчины племени бросились защищать своих. Может, они никогда с ней не встречались, но она была частью человеческой расы. Ни одно животное не проводит границ так далеко, как мы, когда дело доходит до защиты других членов нашей группы. Инстинкт подсказывает мне, что Джунипер была убита человеком. Убийца мог быть и мужчиной, и женщиной. Об этом говорят факты. Почему же люди, отлично разбирающиеся в таких вещах, ничего не видят? В компетентности судмедэксперта нет сомнений. Ричардс и Кенделл знают о медведях больше, чем я сумею узнать за всю оставшуюся жизнь. Детектив Гленн – не дурак. Животное уже выследили и застрелили, но он не спешил закрывать дело.

Если бы это было началом фильма, я бы выбрал его. Я не очень хорошо разбираюсь в людях, но, имея дело с ним, я видел, что он не перестает меня подозревать. Я уже ни в чем не уверен. Кроме одного: я не из тех, кто, пообщавшись в течение часа, способен прийти к заключению, виновен собеседник или нет. Все эти люди в совокупности знают больше, чем я. Тем не менее, лежа на кровати и таращась в потолок, я ничуть не сомневаюсь, что убийца Джунипер передвигался на двух ногах. Почему? Что знаю я, но не знают они?

Это не что-то одно, не что-то конкретное. Я ни в чем не разбираюсь достаточно глубоко. Мои статьи, моя научная работа, вся моя жизнь – это поиск связей между вещами из самых разных сфер. Область моей специализации – взаимосвязи. Я отслеживаю жизненные циклы. Я смотрю на потоки генов. Строю компьютерные модели и ищу для них аналоги в реальной жизни. Я ищу системы и схемы. Будь то азот в нашем организме – след работы заводов по производству удобрений или гены, кодирующие белки, которые эволюционировали миллиард лет назад. Системы могут буквально пронизывать пространство. А есть линейные системы, проникающие сквозь время.

Я встаю с кровати, вынимаю из рюкзака карты и леплю их клеем к стене. Я не детектив, не судмедэксперт. Я биолог и программист. Это моя область знаний. Я ставлю красный крест в месте, где нашли Джунипер. Рядом я вешаю зеленую метку, означающую, что она побывала там физически. Зеленым же я отмечаю автомастерскую и ее мотель. В этих местах Джунипер видели живой. Это точки кривой ее перемещений. По зеленой метке на университет штата Флорида, где она работала над дипломом, и ее дом в Северной Каролине. Последняя зеленая точка – Остин, там она была моей студенткой.

Таковы точки ее жизненной кривой. На компьютере я могу совместить ее с временны́ми координатами. Но она и так вполне выразительна. Передо мной история Джунипер.

Ее жизнь началась в родильной палате в Рейли и прервалась в лесу Монтаны. Что привело ее в эту точку? Жизнь формируется тысячами внешних и внутренних сил. Ее гибель могла быть случайностью, начавшейся с того, что некто, ехавший по шоссе, увидел ее идущей по обочине. Возможно, этот человек знал ее давным-давно, еще с Северной Каролины. Какой-нибудь специалист из ФБР мог бы, взглянув на ее раны, определить, имел ли убийца что-то против нее лично. Мне это не под силу. И другие эксперты считают, что это был медведь, так что не знаю, насколько можно им всем доверять.

Рядом с двумя метками в месте, где нашли труп, появляется третья, черная. Это ее убийца. Мы знаем, что в какой-то момент он был там же, где и она. Черный кружок появляется и на месте убийства Барта. В какой-то момент убийца побывал и где-то в этом районе. Точнее, я не знаю, побывал ли там сам убийца или его сообщник. Кривые не всегда показывают точные расположения организмов. Порой они просто фиксируют их воздействие. Пока что я использую черные кружки только для построения кривой воздействия убийцы.

График убийцы…

Я откидываюсь на спинку стула и осмысливаю происходящее. У меня есть только две экспериментальные точки, но это только начало. В моей области кривая может оказаться не менее полезной, чем реальное животное или его ДНК. Иногда даже более, потому что она способна показать, как оно жило, а не просто поведать о его окрасе или о комбинации его генов. Но порой кривая мало что значит и может ввести в заблуждение. При избытке не связанных друг с другом экспериментальных точек перед нашим взором разверзается хаос.

Для ориентации в хаосе я разработал MAAT. Это программа, помогающая мне сортировать тысячи вводных и находить закономерности. MAAT основана на моем методе мышления, но, конечно, гораздо более продвинутая. Я позаимствовал основу исходного кода для нее в одном научном проекте по поиску генов долголетия. Это искусственный интеллект, строящий при каждой итерации все более совершенные алгоритмы. С каждым разом все сложнее и сложнее. Я не могу сказать вам, как работает текущая версия MAAT, могу только описать, что она делает. Иногда.

Когда разработчики исходного искусственного интеллекта, заложенного в программу MAAT, поручили ей определить, что определяет долгую жизнь фруктовой мушки, она ответила, что все дело в генах, регулирующих ресвератрол; то же самое химическое вещество, присутствуя в красном вине, способствует его сохранности. Когда они попытались выяснить, почему программа пришла именно к такому выводу, ответом была строка данных, которую не мог понять ни один человек.

То, что MAAT сможет определить по расставленным мной точкам на карте, ясно и без нее. Она полезна, если задать ей тысячи, а лучше миллионы точек. Которыми я не располагаю. Убийца – это всего лишь две черные точки во времени и пространстве. Но… когда нет твердых данных, можно попробовать поработать с предположениями.

Если бы речь шла о циклах спаривания, а Джунипер и ее убийца были бы пумами, то я бы мог загрузить в MAAT частоту течек у самки и предположительный ареал самца. Так я получил бы оценку времени их вероятной следующей встречи. Если бы у самца пумы было несколько самок, с которыми он спаривался, то у них были бы свои ареалы и точки, так что я мог бы предсказать, где еще он появится. А если бы существовали общие правила для мест их размножения, то я бы смог сузить возможные места на основе доступной географической информации. Обработав все это, MAAT предложила бы десяток мест для установки видеокамер, которые, скорее всего, засняли бы встречу двух крупных диких кошек, хотя их ареал простирается на десятки километров и о конкретных животных мы ничего толком не знаем.

Но проблема в том, что у меня нет данных для MAAT. Я ничего не знаю об убийце. Он где-то родился. Встретился с Джунипер. В какой-то момент, может, спустя годы, а может, всего через несколько минут, он ее убил. В последний раз он появился, чтобы вылить ее кровь на Барта. Затем он исчез с графика. Мне необходимо больше данных, чем на моей карте. Где их взять? За неимением данных мне приходится прибегнуть к их наилучшему заменителю, он же наихудший. Предположения. Мне нужно делать предположения.

На реальном графике соответствующие догадкам кружки были бы не черными, а наполовину черными, наполовину белыми. Так я обозначаю модальность «может быть». Порой это приводит к интересным выводам. Порой заводит не туда на месяцы, а то и на годы. Наша война с раком была и остается полной бесчисленных «может быть». Миллиарды долларов и миллионы человеко-часов тратились и тратятся на погоню за закономерностью, о которой мы еще даже не догадываемся. Тем не менее мы добились некоторого прогресса. Многие из этих «может быть» оказываются далеко не напрасными. Люди живут дольше, чем раньше, потому что не все усилия были потрачены впустую. И даже каждое «может быть», превращающееся в «нет», тоже является шажком вперед.

Мне нужны предположения об убийце. Пусть даже потом окажется, что они ошибочные. Мне просто нужна отправная точка.

Итак, предположим, что…

Убийца Джунипер умен, ведь он сумел скрыться. Это непростая задача. Либо ему повезло, либо у него есть опыт. Ладно, допустим, что противник опытен. Черт! Иногда предположение автоматически делает другое утверждение истинным.

Опытный убийца – это означает, что он делал это раньше…

Я открываю лэптоп и ищу случаи нападения медведей на людей в США и Канаде.

Не знаю, чего я ждал. Выясняется, что в последние десять лет такие случаи буквально наперечет. У Службы рыболовства и охраны диких животных есть подробные отчеты. Большинство нападений произошло в глубине леса. Я ищу те, что зафиксированы всего в двух-трех километрах от шоссе. Таких зафиксировано всего два. В первом случае, три года назад, погиб самопровозглашенный эксперт по гризли. Я лично считаю это самоубийством.

Другой случай произошел шесть лет назад. На дороге подобрали окровавленную женщину, умершую от кровопотери на пути в больницу. Эксперты решили, что ее тоже убил гризли. В отчете приведены схемы ее ран и фото образца ткани. Есть даже шерстинка. Но анализа ДНК не делалось. Выслеженного медведя опознали по крови жертвы на шерсти. Звучит знакомо – прямо как в истории с Джунипер. Волосы у меня на затылке встают дыбом. Мое собственное звериное чутье подсказывает, что здесь кроется какая-то опасность.

Я ставлю красный и черный кружки на месте, где нашли ту несчастную, и черный там, где поймали медведя. Это произошло в восьмидесяти километрах отсюда, в другом округе, что снимает часть подозрений с детектива Гленна и остальных.

Значит, это уже случалось раньше, где-то в другом месте. Но две красные точки – еще не закономерность. Пока еще нет. Мне нужно больше данных.