Книга: Жажда боли - Эндрю Миллер

Сейчас многие припомнят психопатов-социопатов, не умеющих сострадать, не знакомых с эмпатией, но даже они ощущают боль - правда, лишь свою собственную, извращенную, но она их тоже мотивирует, как и любого другого, кто может сочувствовать. Есть и такой тип мотивации как "от" - избегая чего-то мы движемся к достижению: и это что-то и есть в какой-то степени боль - непринятости, физического недомогания, нелюбви, непоощрения заслуг и мн. иное.

Быть может, лишенный боли - лишенный и души, если грубо и обобщенно выражаться? Не умеющий ощущать ее не может сполна прочувствовать как это испытывают другие, т.е. обделен элементом, позволяющим находиться в общности с представителями своего рода. Персонаж истории о бесчувственности Эндрю Миллера Джеймс Дайер с самого рождения отличался от остальных - зачатый истосковавшейся по чувственности, живущей урывками и судорожно, а потому почти с удовольствием отдавшейся насильнику матерью, молчаливый, не разделяющий человеческих ощущений он казался неестественно независимым и надменным еще в детстве для своего возраста. Он не страдал не только ломая ногу, при порезах или протыканиях ладоней насквозь, обжигаясь, но и от разбитого сердца, при потери близких, ада тяжелой жизни - он просто не ощущал ничего, не содрогался от фантазии о плохом исходе событий, не оказывался не в состоянии собрать себя по кусочкам после трагедии... Просто потому, что трагедий в его жизни не было - для него, его душа их не переживала. Вы скажете "ах, завидно" - но есть ли чему завидовать, когда внутри, по сути, пусто: там, где в нас роятся тучи чувств, ощущений у Джеймса нет ничего, в нем ничто не откликается ни на что... Пока он не попадает в Россию.

И вот здесь меняется не только внутренний мир героя, будто наконец просыпаясь, но, такое чувство, что и автор. История, плавно повествующая о существовании Дайера, аккуратно, но настойчиво открывающая его пустоту, когда он растет, одинаково ровно относясь к своему сделавшему его хромым полету с дерева и смерти, выкосившей оспой семью, когда добровольно становится экспонатом мошеннического балагана, а потом и "коллекционера кунсткамеры", когда теряет девственность и когда находит свой путь, определивший его хирургом, превращается в совершенно другую, в чем-то религиозную, в чем-то мистическую, а в целом - экзорцистически ориентированную, повесть о том, как неожиданно необъяснимо Джеймс вдруг ощущает жжение в груди, обозначающее начало его чувствования. Прививка от оспы для императрицы Екатерины трансформируется в личную прививку чувствования Джеймса Дайера - необъясненную, неоправданную, рушащую всю мрачную эстетику истории жизни этого человека. Лишь финал вновь возвращает к кристально чистой тоскливости его бытия, но "ход часов" судьбы героя уже нарушен, невозвратно уже утрачена атмосфера "красоты" и философии человека без чувств.

Сделало ли чувствование Джеймса Дайера счастливым? Человеком? Наделило ли его существование смыслом, превратив в жизнь? Или трансформировало его, пусть и извращенное бытие, в жалкое подобие человеческой полной жизни, доломав и без того осколочную фрагментарность, запутав еще сильнее, превратив пусть и не такую как у всех жизнь в неоправдавшиеся попытки соответствовать обычному миру, окончательно сведя с ума, лишив последнего оплота, на котором зиждилось его долгоденствие, не такое как у всех, но имевшее ранее свою структуру, особенности, имевшее право зваться его личным, собственным...

Отец Джеймса был фермером, мать его умерла молодой - вот то немногое, что было известно пастору о родителях человека, на вскрытии трупа которого присутствовал сам пастор, Мэри и доктора Росс и Берк. При вскрытии ничего необычного обнаружено не было. Позднее пастор сидя на горшке внимательно изучал бумаги покойного, среди которых были сертифакат из парижского отеля, документ из больницы Святого Георгия в Лондоне подтверждающий, что Джеймс Дайер изучал анатомию и медицину, удостоверение корабельного врача, рекомендация известного хирурга, документ, заверенный печатью с императорскими орлами, выданный русским посольством и дневник, написанный на незнакомом пастору языке. Еще совсем недавно Джеймс Дайер гостил в доме пастора Джулиуса Лестрейда, восстанавливаясь после лечения в психбольнице и не знал сможет ли он вновь держать скальпель в руке. Когда-то Джеймс работал хирургом вместе с доктором Манроу и дела их процветали ровно до того момента, как Манроу решил вызвать Дайера на дуэль за то, что тот уже несколько лет является любовником его жены. После дуэли никто не умер, но дальнейшие события все равно обернулись так, что дела клиники пришли в упадок. Как раз в это время Джеймс получил приглашение посетить Россию, чем он и воспользовался. Именно по дороге туда состоялось его знакомство с пастором Лестрейдом и Мэри. Парадокс - будучи хладнокровным, что большой плюс для врача, Джеймс в то же время был лишен элементарной человечности и сострадания, а порой задавал себе вопрос жив ли он вообще. Почувствовал ли он себя живым очнувшись в сумасшедшем доме и ощущающим страшную боль в ноге, но не помнившим ничего о себе и своем прошлом? Повествование ведется то от имена автора, то - от лица пастора Лестрейда в виде писем, то - от лица героя. Жаль, что автор опустил историю Мэри в своей книге или это был своеобразный ход, дабы читатель немного пофантазировал на этот предмет сам?

Первая часть книги - о жизни Джеймса без боли, однако эта его способность имеет значение только в самом начале, когда мальчишку используют как подсадную утку для продажи "чудодейственного" обезбаливающего средства. Больше она особой важности для истории представлять-то и не будет. Затем вставка о поездке в Россию, встрече с загадочной "шаманкой" на заснеженных просторах Литвы (чёрт его знает, кто эта женщина на самом деле, совершенно ничего автор не поясняет о ней) и, наконец, избавление от "проклятия".

И вот поди ж ты пойми, для чего Эндрю Миллер построил свою историю именно так: почему Джеймс могу быть отличнейшим хирургом только не чувствую ничего как физически, так и эмоционально, а стоило ему утратить эту свою способность, как он в буквальном смысле сошёл с ума. Но пользу, если можно так выразиться, он всё равно принёс, подарив свою любовь одной одинокой душе в последние её дни.

Как двум докторам, проводившим вскрытие в начале книги, не удалось постичь тайну Джеймса, так и у меня не вышло до конца разобраться в замысле автора, в отношениях Мэри и Джеймса, понять, что же так переменило его.

Мы все скрываем свои чувства до тех пор, пока не повстречаем нужного человека? Кто знает.

Если говорить серьезно, то я действительно не понимаю, зачем автору понадобилось пихать в одну книгу все сюжеты из загашника. "Пригласите меня в ресторан, я надену все лучшее сразу..." Тут вам и балаганно-цирковая тема, и коллекция уродов со всего мира, включая сиамских близнецов и русалку, и гениальный врач, и дуэли, и языческие жертвоприношения, и путешествие из Петербурга в Москву из Лондона в Санкт-Петербург с целью привить Екатерину II от оспы, и оргии в сумасшедшем доме. Чего здесь только нет, доложу я вам. А главное, из любого из этих сюжетов можно было написать самостоятельный роман, который только бы выиграл от монохромности. Ибо от неожиданных поворотов у меня начала кружиться голова, ведь автор сильно экономил на нитках, попросту начиная новую главу с новой локации. Основной моей реакцией было недоуменное "А?"

Главный герой талантливый, нет, гениальный врач Джеймс Дайер обладает удивительным даром (вы помните про коллекцию уродов, да?), он не чувствует физической боли. Он вообще ничего не чувствует в плане телесных ощущений: ни боли, ни удовольствия. Печально. Аннотация обещает нам захватывающие нравственные страдания героя по этому поводу и как обычно врет. Вот вообще он не парился, жил себе, ставил цели, достигал их, не в последнюю очередь благодаря своей особенности. Страдания начались, когда эту особенность он потерял и стал, как все, простым смертным. Кстати, я так и не поняла, как же так получилось, что он обрел способность чувствовать, там был какой-то хитрый вжик - и он все чувствует. Ниточки не прилагаются.

А к авторам аннотации у меня есть отдельный хороший вопрос: они книгу-то читали? Или тупо перевели зарубежную? И понимают ли они разницу между чувствами-ощущениями (senses) и чувствами-эмоциями (emotions)? Со вторым у героя тоже были проблемы, но это скорее было связано с тем, что его либо боялись, приписывая необычный дар дьявольской силе, либо использовали и в хвост и в гриву. Кстати, в оригинале книга называется "Ingenious Pain" - оригинальная боль, ни о какой жажде речи нет. Но это об обманутых ожиданиях. В этом автор уж точно не виноват.

Итак, что мы имеем? А имеем мы сюжетно навороченный роман, бессмысленный и плохо написанный. Возможно, корявый слог - ответственность переводчика, но от этого не легче. Скомканное повествование - ответственность автора и никого другого. Строки и абзацы, затраченные на описание натуралистических сцен - процесс дефекации, процесс рвоты и прочее, - стоило бы посвятить банальной логике и последовательности. Очаровательный прием постоянной смены рассказчика тоже не облегчает понимание. Попытка сделать ВСЕХ персонажей оригинальными выливается в чистый паноптикум: немая цыганка с подпиленными зубами, развратные сиамские близнецы, покуривающий опиум пастор - всех и не перечислишь. В итоге получилась дичь, которую почти невозможно читать. Жаль, ведь в отдельных эпизодах чувствуется потенциал, в том же путешествии в Петербург, например. Признаюсь, в какой-то момент я решила, что с Миллером все ясно, и нет смысла продолжать знакомство, но именно после описания этого путешествия я поняла, что дам ему еще один шанс. Но не скоро, ой, не скоро...

Так что заговоривший (к тому времени) и осиротевший мальчик идет на поиски того самого дядьки (или отца). И попадает аки куренок в ощип. Потому что есть у него некая отличительная особенность. Он не чувствует боли. Такая аномалия действительно случается с людьми, очень редко, но это не фантазии. Однако, она очень опасна для жизни и здоровья, а мальчик вполне себе здоров аки бык. Да еще позволяет причинять себе море боли (которую не чувствует) на потеху ярмарочной толпе, и дядька неистово сшибает монету. То, что на мальчике все причиненные увечья заживают в мгновение ока - это уже, конечно фантастика. Впрочем, помимо этого всего миллер наградил его явно недюжинным и ледяным разумом, то есть мысли о синдроме аспергера не могут не возникнуть. Вот такой уникальный мальчик у него получается.

Дальше у мальчика все продолжаются и продолжаются приключения, ибо многим любителям чудес очень хочется наложить лапу и попользовать в разных целях. А он скользит по жизни с олимпийским спокойствием. Чувства? Их нет. Секс? Ну, ладно. Любовь? Шта? А вот к знаниям тянется. Тут хвалю - молодец. В общем, когда дело доходит до взросления, мальчик - гениальный хирург с твердой рукой, трезвым разумом и ледяным сердцем. А из других хирурги как бы не получаются, то есть чувствительность и эмпатия в этой профессии противопоказаны, ибо так можно сойти с ума при виде человеческих страданий и боли. Но! Ежели не носишь маску среди обычных обывателей, это так так или иначе выходит боком. Ибо люди опасаются таких субъектов на инстинктивном уровне, хоть и охотно пользуются их услугами, когда припечет.

Так что мальчик снова попадает аки куренок в ощип, и с этого начинается его падение. А скорее даже с мысли о том, почему он не такой как все, и не может чувствовать полноценно. Падение начинается и в сюжете. Как только мальчик с сотоварищами оказывается в россиях, то набатом гремит ахтунг. Терпимый постмодерн переплавляется в трэш с дешевым голливудским душком; а лакуны в тексте, которые, в принципе, можно было хоть как-то объяснить, превращаются в непреодолимые пропасти. Появляется какая-то шаманка из прибалтийских лесов в чулках и с татуировкой из голубых звезд на бедре и так далее по телу. Шта? Не, ну потом нашенская царица катя и нравы санкт-питерсбурха - это все годно. Но эта шаманка якобы что-то делает с мальчиком. Что и, главное, пошто не показано, то есть понимайте ее выпендреж, как желаете. И тут опять надо догадываться о том, что он стал чувствовать аки все обычные люди и сошел от этого всего с ума.

И какого-либо, даже завалящего объяснения произошедшему, так и не случается. Зато шаманка продолжает таскаться за мальчиком до самого конца. Зачем - тоже непонятно. Нда. Короче, жизнь его заканчивается пшиком, зато чувствует чувак по полной программе, ага. И тут прямо призадумаешься:

Кто более нужен миру - человек хороший, но обыкновенный. Или выдающийся, но с ледяным, с каменным сердцем?

А с другой стороны, что важнее: нужды мира или обретение своего "я"? И вот как раз эту дилемму миллер не попытался даже озвучить в виде вопроса, не то, что разрешить. Поэтому в финале раздался громкий пшик после многообещающего начала. Увы.