Текст книги "Чёрная Карета"

19
Изгнанник Виль и Первые Книги

Весь день они шли через лес, и хоть путники и опасались клыкастых коров и рогатых гончих, дорога оказалась на удивление приятной.

Впервые с тех пор, как они покинули замок Пита, Джаннер успокоился. Мальчику казалось, что лёд у него внутри наконец растаял. И всё-таки из головы никак не выходили слова старого серого дракона: «Он рядом. Берегитесь».

Джаннер подумал: дракон не сказал, что поблизости именно Наг Безымянный. Но кого ещё он имел в виду? Кто ещё мог похищать детей ради своей выгоды? Возможно, дракон имел в виду командира Клыков, который привёл своё войско к Мельничному мосту. Или Зузаба Койта – но какое дело морским драконам до маленького горностранника? Подо, похоже, прав – дракон лгал Джаннеру просто забавы ради. Но отчего-то мальчику в это не верилось.

По мере того как они удалялись от моря, Джаннер всё меньше думал о драконе. Он наслаждался красотой леса. Вокруг не было ни клыкастых коров, ни рогатых гончих – только раз они заметили пещерного глата, который спешно нырнул в заросли. Джаннер задумался, почему на северном берегу реки так мало животных. Он вспомнил: Подо и Оскар говорили, что до войны лесничие истребляли опасных лесных зверей и люди могли ходить куда вздумается. Лес был мирным и прекрасным местом, и в нём не приходилось прятаться, чтобы спасти свою жизнь. Джаннер заново осознал, чего лишился мир, когда пришли Клыки.

– Господин Ритип, – спросил он, – это правда, что Наг Безымянный пришёл в Скри из-за нас? Потому что ему нужны сокровища Анниеры?

– И да и нет, – ответил Оскар, подумав. – Наг действительно прислал сюда свою армию, поскольку думал, что вы здесь. Но он в любом случае напал бы на нас рано или поздно. Не вини себя.

– Но зачем ему сюда приходить, если не за нами?

– Ты ведь учил историю, сынок, правда? Сколько раз какой-нибудь нехороший человек получал власть и внезапно обнаруживал, что его королевство слишком мало! В Третьей эпохе Праксоны развязали войну. И Шривенеры – когда Тильмус Изогнутый занял трон. Ты только посмотри, во что превратились Шривские сады. Ничего не осталось, кроме Поля Бед – ужасной пустоши на том месте, где раньше был цветущий сад – огромный как море… – Оскар переступил через упавший сук. – Король, забывший о своём долге, пытается обрести себя в руинах захваченных городов. В душе у него – бездонная дыра, и он льёт в неё кровь покорённых народов, пока не сгинет в этой дыре сам.

Джаннер содрогнулся. Эта бездонная алчная пустота страшила его: мальчик её ощущал, хоть и не боялся в неё упасть – особенно когда думал о своей семье. Как будто между ним и внутренней тьмой простирались руки, готовые его подхватить, прервать падение, дать опору.

– Вот почему Анниера была сильна, мальчик, – продолжал Оскар. – Хранитель трона защищает не только тело Верховного короля, но и его душу, напоминая ему на каждом шагу, что такое добро, благородство и истина. Хранитель трона защищает не только короля, но и королевство. Его долг – помнить и напоминать. А иногда, как ты сам видел, – трубить в боевой рог и браться за оружие ради близких.

– Вы думаете, дядя Артам жив?

Оскар кивнул:

– Уверен. Если он продержался до сих пор, то исключительно благодаря своему уму – ну или потому что Нагу Безымянному он, как и вы, нужен живым. Возможно, причина и в том и в другом. Я уверен, что Пит Носок однажды себя покажет. Он необыкновенный человек.

– Да уж, обыкновенным его не назовёшь, – согласился Джаннер.

– Я другое имел в виду, – сказал Оскар. – Говорили, что Артам П. Ветрокрыл сиял Огнём Эремунда[2]2
  Эремунд был Хранителем трона в 54 году Третьей эпохи. Когда Верховную королеву Наяни, его младшую сестру, похитили симианские пираты, он многое перенёс, чтобы вернуть её домой. Он отправился вслед за пиратами в неведомые края, не обозначенные на карте, и спустя много лет вернулся на Анниеру вместе с королевой. Эремунд отличался редкой даже для анниерцев отвагой; говорили, что глаза у него были золотистого цвета и сияли во тьме, как свечи. Книги, описывающие подвиги Эремунда, хранятся в Великой библиотеке в замке Ризен. См., например, «Эремиаду» Гурмана Перуса (издательство «Симар», 345).


[Закрыть]. Злодеи бежали от него. Пока Артам с твоим отцом жили в замке Ризен, в стране царили мир и покой.

– Я помню, мама говорила, что все девушки были от него без ума, – кивнул Джаннер.

– Да, я и об этом читал. Ты знаешь, что об Артаме сложили стихи?

– Правда?

– Да. Сейчас вспомню… – Оскар постучал себя по подбородку пальцем.

Некоторое время они шли молча. Потом Оскар откашлялся и начал:

 
Сие узрев, возрадуется всяк:
Герой идёт, и шаг его широк,
В руке могучей блещущий клинок.
Лишь молвит слово он – трепещет враг!
Так скор скакун его, так смел отряд,
Так мудро слово, так раскатист клик,
Летящий будто вихрь за много лиг,
Он храбрый воин, он и нежный брат.
 

– Кто это сочинил? – спросил Тинк.

– Не знаю, – пожал плечами Оскар. – Я нашёл эти стихи в сборнике анниерской поэзии. Очень ценная книга.

– Это написала Альма Дождевик[3]3
  Хотя за пределами Сияющего Острова она мало известна, Альма Дождевик произвела настоящую революцию в поэзии, поскольку стихи у неё рифмовались и были написаны пятистопным размером (та-ДАМ, та-ДАМ, та-ДАМ, та-ДАМ, та-ДАМ).


[Закрыть], – вмешалась Ния. – Мы с ней дружили. Все думали, что она выйдет за вашего дядю. Я надеялась, что так и будет. Но ей не удалось выбраться из замка живой.

– Простите, ваше величество, – сказал Оскар. – Я знаком с Анниерой только по книгам. Рядом с вами я чувствую себя как в сказке.

Ния улыбнулась:

– Не извиняйтесь, Оскар. Мне приятно вспомнить Альму. Вы читали другие её стихи?

Оскар процитировал всё, что помнил.

Путники остановились на обед, и, поскольку в лесу им не встретилось животных крупнее мипа, Подо рискнул развести огонь.

– Видите? – спросил он, указывая на дуб с ветвями, свисающими почти до земли. – Если огонь привлечёт слишком крупного зверя, влезем на дерево и пересидим, покуда он не уйдёт. Тебя что-то смущает, Ритип?

Оскар вздёрнул очки на переносицу и окинул дерево взглядом:

– Так. Ага. Насколько я помню, никакое животное опаснее клыкастой коровы или гончей не умеет лазать по деревьям. Конечно, есть змеи и остроястребы – мы ведь теперь ближе к горам, хоть и не намного. Есть и кусачие насекомые…

– Ну ладно. Значит, решено.

Джаннер и Тинк собирали хворост, а Лили и Ния искали среди вещей кастрюли, сковородки и специи, необходимые для превращения сушёного мяса диглы в нечто вроде рагу. Как только огонь разгорелся, все уселись вокруг костра, с тревогой глядя в заросли. Подлесок был редкий и просматривался не меньше чем на полёт стрелы. Джаннер решил, что это хорошо: они сразу заметят опасность. С другой стороны, у него возникло ощущение, что за ними следят.

Они долго обедали (слишком долго, по мнению Подо). Разговор коснулся трёх подарков, которые получили дети. Лили и Тинк показали Оскару старинную свистоарфу и альбом. Оскар заахал над свистоарфой, вытаращив глаза, как только припомнил её значение в истории Анниеры. Старый книготорговец, буквально утративший дар речи, перелистывал альбом, поднеся его к свету, и сквозь очки разглядывал рисунки. Глаза у Оскара оживлённо сияли.

– Анниера, – прошептал он, глядя на пейзажи Сияющего Острова, нарисованные лично Верховным королём. Бедняга Оскар впервые видел эту волшебную страну.

Наконец Джаннер достал из своего мешка книгу в кожаном переплёте.

– Потрясающе! – выдохнул Оскар и потянулся к книге, как ребёнок к конфете.

– Дедушка сказал, это одна из Первых Книг, – заявил Джаннер.

– Так точно, – подтвердил Подо. – Я слышал, что она лежит в сокровищнице Анниеры, но никогда её и в глаза не видел – до той самой ночи, когда мы бежали из замка Ризен.

– А что такое Первые Книги? – спросила Лили.

– О них сложено много легенд, принцесса, – ответил Оскар. – Одна из них гласит, что Первые Книги написал сам Создатель и вручил их Дуэйну, первому человеку, чтобы тот мог разумно править Ануотом и хранить его от бед. По Книгам Дуэйн, будучи королём, учился мудрости – говорят, он правил пять тысяч лет назад. Другая легенда гласит, что Дуэйн и его жена Глэдис вместе написали Первые Книги, и в них содержатся свидетельства о тех временах, когда они правили нашим миром. Есть ещё теория, согласно которой Первые Книги написал Виль, второй сын Дуэйна и Глэдис, который принёс беду…

– Беду? – переспросил Джаннер.

– В легендах он зовётся Изгнанником Вилем, – сказала Ния. – Здесь, в Скри, детей, которые не хотят засыпать, пугают Чёрной Каретой. А когда я была маленькой и жила в Зелёных лощинах, нас пугали историями об Изгнаннике Виле. Говорили, что его призрак заставляет дом скрипеть по ночам, и что холодок на шее, который чувствуешь, когда идёшь по лесу в одиночку, – это взгляд Изгнанника Виля.

Джаннер заёрзал. Тинк провёл рукой по шее и вздрогнул.

– Изгнанник Виль мёртв и лежит в земле, как мой прадедушка Рулевой, – усмехнулся Подо. – Ох уж эти ваши байки.

– Я не говорила, что верю в них, – возразила Ния. – Я хочу сказать, что Изгнанник Виль был плохим человеком – таким плохим, что через тысячи лет после его смерти о нём по-прежнему рассказывают страшные истории. А почему ты так разволновался?

Подо что-то буркнул.

– На чём я остановился? – спросил Оскар, поглаживая лежащую у него на коленях книгу, как любящая мать гладит ребёнка.

– Первые Книги, – сказал Джаннер.

– Итак, некоторые утверждают, что Первые Книги написал Изгнанник Виль. Он якобы узнал много тайн нашего мира – тайн, которые Создатель предназначил только для Дуэйна.

– Каких тайн? – спросила Лили.

– Ну, за тысячу лет, пока Дуйэн правил…

– Тысячу?! – У Тинка глаза полезли на лоб.

– Или даже больше. Во время своего долгого правления Дуэйн тщательно охранял Первый источник. Этот источник находился в центре города, и Дуйэн раздавал целительную воду больным и раненым. И сам он, ничего для этого не предпринимая, прожил дольше, чем любой человек, – Оскар взглянул на Подо. – Это долгая история, и сейчас у нас нет на неё времени. Достаточно сказать, что Виль убил родного отца и занял трон, чтобы использовать силу Первого источника для собственных нужд. Некоторые полагают, что в Первых Книгах Изгнанник Виль записал те секреты, которые ему удалось раскрыть.

Джаннер взглянул на книгу, лежащую на коленях у Оскара, с удивлением и страхом. Мальчику хотелось верить, что её написал сам Создатель (хоть это и казалось невероятным) или Дуйэн, которого Джаннер всегда представлял добродушным стариком. Он вздрогнул при мысли, что автором книги, которую ему доверили, был какой-то древний злодей.

Оскар буквально трепетал от восторга, открывая книгу:

– О, какие письмена! Вы знаете, что это за язык?

– Нет, – ответила Ния. – Как и папа, я увидела эту книгу только в день нашего бегства. Я знала, что Эсбен хранит её, но понятия не имела где. В те времена он много времени проводил с Бонифером.

– Бонифер Сквун, – произнёс Оскар, глядя поверх очков на Нию. – Знакомое имя.

– Бонифер Сквун! – воскликнул Джаннер. – Я тоже его знаю! – Он закрыл глаза, задумался и проговорил: – «Это дневник Бонифера Сквуна, главного советника Верховного короля Анниеры, Хранителя острова Света. Кто возьмёт его без спроса, тот останется без носа». Он был главным советником Эсбена… то есть папы?

Ния и Подо переглянулись.

– Да, – сказала Ния. – Откуда ты…

– Дневник Бонифера Сквуна лежал на дне ящика, который привезли из Даня, – перебил Тинк. – Ну, того, который мы разобрали в тот день, когда я нашёл карту.

– Я его прочёл, – сказал Оскар. – Точнее сказать, я как раз читал его, когда услышал шум схватки возле тюрьмы. Я предположил, что это подделка, ну или просто вымышленная история – может быть, детская книжка, которой придали облик подлинных воспоминаний, чтобы разжечь воображение ребёнка. Но вы говорите, что Сквун действительно был королевским советником?

– Да, и я ничуть не удивляюсь, что он пообещал кому-то дать в нос, – ответил Подо. – Правда, он бы в жизни на это не решился. Он был слишком труслив.

– Значит, мне достался дневник главного советника Верховного короля. Он лежал там, в моём магазине, а теперь пропал навеки, – Оскар вздохнул. – Как выразилась Вильметта Оппенхольм в своей статье, посвящённой нехватке бесплатных кексов, – «ужасно, ужасно!».

– Интересно, как этот дневник попал в Скри, – негромко сказала Ния. – Где, говорите, вы отыскали этот ящик, Оскар?

– В Торборо. Мне не раз доводилось находить такие ящики – возможно, это добыча Клыков, которые пиратствуют в море между Скри и Данем. Поэтому я не удивился, хотя, не скрою, мне было приятно. Конечно, если бы я знал, что дневник подлинный…

– А что в нём было? – спросила Ния.

Оскар ненадолго задумался:

– Ничего особенного. Никаких имён, только «король» и «королева». Бонифер Сквун описывал свои путешествия в Дань и обратно. Похоже, он частенько туда ездил, поскольку надзирал за перевозками грузов, состоянием торговых путей и так далее. Странное занятие для королевского советника, тем более немолодого. Но я об этом не задумывался, потому что сразу решил, что дневник вымышленный.

– Я помню, он проводил много времени за границей, – подтвердила Ния.

– Бодрый, значит, был старичок. Ну а при чём тут эта книга? – с лёгким раздражением спросил Подо. Старому пирату явно не терпелось идти дальше.

– Бонифер и Эсбен много времени проводили вместе, – сказала Ния. – И я слышала, что они не раз говорили о Первой Книге. Больше ничего не знаю.

– Похоже на древнелощинный – старинный язык Зелёных лощин. Вы его случайно не знаете, ваше величество? – спросил Оскар.

– Я учила древнелощинный в детстве, но на нём уже никто не говорит… – Ния прищурилась и склонила голову набок. – Вот, – она перевернула книгу, – смотрите. Я давно на нём не читала, но это совершенно точно древнелощинный.

– Ага, – кивнул Оскар. – Вижу. – Он принялся рассматривать обложку и корешок. – Это не оригинальная обложка. Тот, кто много лет назад переплетал эту книгу, тоже не знал древнего языка и приделал новую обложку задом наперёд. То, что мы считали первой страницей, на самом деле – последняя. Вот, видите?

Джаннер особой разницы не заметил, но всё равно был потрясён открытием.

– Я полагаю, ваше величество, что, объединив усилия, мы, возможно, сумеем её перевести, – произнёс Оскар, жадно глядя на Нию.

– Ну, не знаю, – покачала головой та. – Эти книги прятали не без причины. И почему-то не переводили.

– Но, ваше величество, все эти годы их хранили также не без причины.

– И папа почему-то хотел передать её мне, – негромко произнёс Джаннер.

– А теперь нам всем пора двигаться дальше, – сказал Подо, забрасывая костёр землёй. – Вам только дай волю – и вы будете день сидеть тут и болтать о древних языках, но впереди у нас долгий путь.

По лесу эхом разнёсся треск ветвей.

Джаннер и Тинк, вскочив, схватились за оружие и встали по обе стороны от Подо, заслонив Нию, Лили и Оскара.

К ним направлялась редкая громадина – клыкастая корова.

– На дерево! – крикнул Подо. – Скорей!

Спустя несколько мгновений они уже сидели среди ветвей, глядя на огромное животное, которое ковыляло вокруг ствола, явно не видя, куда идёт; из пасти у него текла кровь.

– Смотрите! – Лили указала на копьё, торчащее у коровы под правой лопаткой.

Корова захрипела, веки у неё задрожали, и, содрогнувшись всем телом, она замертво рухнула на землю.

Выждав немного, все спустились с дерева.

– Хорошо, что она была ранена, – сказал Подо, выдёргивая копьё из коровьей туши, – иначе мы бы, может, и не успели унести ноги.

Тинк присел рядом с головой коровы и потыкал её палочкой.

– Значит, Клыки близко, – сказал Джаннер, разглядывая окровавленное лезвие.

– Нет, парень, – ответил Подо. – Это не их копьё. Оно для них слишком хорошо сделано. Теперь понятно, почему до сих пор мы не видели никаких лесных тварей. – Он отбросил копьё в сторону и вытер руки о штаны. – Это береговики.

– А теперь-то ты скажешь нам, кто такие береговики?

– Скажу, – мрачно кивнул Подо. – Воры и убийцы. Если они ошиваются поблизости, нам надо уходить, и поживей. Чем скорей выберемся из леса, тем лучше.

20
В форте Ламендрон

В тот же вечер, на закате, тролль швырнул Пита на пол главного зала форта Ламендрон. На стенах пылали факелы. Клыки, стоящие вдоль стен, зашипели, глядя на скованного человека, который корчился на полу перед троном.

Зузаб и второй горностранник подошли к возвышению и поклонились.

– Приветствуем вас, генерал Крак, – сказал Зузаб.

Пит лежал навзничь и смотрел на высокий потолок. На мгновение его ум прояснился, и он вспомнил всё. Тролль тащил его сутки по лесу, потом они миновали Глибвуд и по длинной дороге направились к форту Ламендрон. И каждый дюйм этого мучительного пути отзывался болью в теле Пита.

Некоторое удовлетворение ему доставил страх в глазах Клыков, глядящих на него. Они боялись не без причины. Будь Пит свободен, он бы прикончил всех ящеров, собравшихся в зале. Просто чтобы удостовериться в этом, Пит напряг мышцы. Клыки отпрянули, но цепи не поддались.

– Я вижу, вы поймали Хранителя трона, – сказал Крак.

Зузаб кивнул.

– Прекрасно. Наг будет доволен. Но я не вижу детей.

– Сокровища… – начал Зузаб и замолчал.

– Говори, червяк! – прошипел Крак.

– Сокровища… спаслись. Опять.

Лицо Крака было непроницаемо. Пит ухмыльнулся. Зузаб взглянул на потолочные балки и высокие подоконники, возможно, прикидывая, удастся ли ему сбежать в случае чего. Крак, по слухам, был безжалостней среднего Клыка – а это уже о чём-то говорило.

– Я могу в подробностях рассказать, как глупость вашего командора Хиггка позволила им спастись, – продолжал Зузаб, – но главное заключается вовсе не в том, что они сбежали.

– А в чём ж-же? – угрожающим тоном поинтересовался генерал.

– Главное – не считая поимки Хранителя трона – заключается в том, что мы подслушали разговор женщины и старика. Теперь мы знаем, куда они направляются.

– Ага. И куда же?

– В Ледяные прерии.

– В Кимеру? – уточнил Крак.

– Да, господин. Они знают о живущих там мятежниках и об их вожаке, человеке по имени Гаммон. Они знают, что вы хотя и могущественны, однако не переносите холода. Поэтому они решили, что там им ничто не грозит.

– Не грозит? – уточнил Крак, обратившись к стоящему рядом Клыку.

– Так точно, генерал, – со смешком ответил тот. – Абсолютно ничего не гроз-зит.

И все Клыки расхохотались.

Пит покрылся холодным потом. Неужели Наг нашёл способ укрепить Клыков?!

Нужно предупредить детей!

Он извивался и бился под взглядом Крака, а потом в голове у него помутилось, и Пит забыл, где он, кто он и кто такие дети. Он превратился в скованное животное.

Когда смех затих, сидящий на троне Клык спустился с помоста и встал над Питом. Его раздвоенный язык затрепетал в воздухе совсем рядом с лицом пленника.

– Я знаю, что с тобой сделать, Артам Ветрокрыл, – сказал Клык, и при звуках своего имени Пит вновь ненадолго пришёл в себя.

– Не отсылайте меня обратно, – запинаясь, выговорил он. – Прошу вас…

– Обратно в Трог? – уточнил Крак с мерзкой улыбкой. – Ты не хочешь возвращаться в темницы Трога? А я уверен, что Наг Безымянный найдёт тебе удобное местечко. Например, в твоей старой камере. Оттуда такой прекрасный вид, насколько я помню…

Пит зарыдал.

Крак выпрямился и с отвращением взглянул на него:

– Перестань хныкать. Отправишься на Фубские острова, Ветрокрыл. Пусть Серые Клыки попытаются… сделать из тебя что-нибудь приличное. Тащите его в гавань!

21
Кошмар Подо

Когда сгустились сумерки и в лесу стало темно, Подо объявил привал. За минувшие шесть часов путникам не попадались на глаза ни береговики, ни клыкастые коровы.

– Можно нам опять развести костёр? – спросила Лили у дедушки.

Подо вздохнул:

– Нет, внучка, боюсь, что нет. Только не ночью. Никакого яркого света.

После невкусного ужина, прошедшего в молчании при свете сопляной свечи, Подо поставил палатку возле удобного дерева и встал на страже. Тинк и Джаннер согнулись над старинной книгой, которая лежала на коленях у Оскара. Старый книготорговец то и дело подзывал Нию и поднимал свечу повыше над страницей. Ния подсказывала, как звучит и что значит то или иное слово, и возвращалась к Лили.

Джаннер устал и был совсем разбит, но голова у него шла кругом ещё долго после того, как Ния задула свечу и остальные уснули. Он хотел знать, отчего Подо, который так радовался, пока они жили в лесном замке Пита, теперь был вечно раздражён и держался отстранённо. Он хотел знать, почему Тёмное море так тревожит старого пирата. Он хотел знать, что сталось с Питом Носком. Он хотел знать, отчего отец завещал ему огромную старую книгу, написанную на языке, которого никто уже не помнит. Он хотел знать, кто такие береговики. И зачем они – дети Игиби – нужны Нагу Безымянному живыми. Джаннер устал от раздумий ничуть не меньше, чем от ходьбы, и в конце концов задремал, как на лодке вплывая в царство снов…

– Простите, – сказал кто-то.

Джаннер сел, подумав, что ему, быть может, это снится. В следующее мгновение туман в его голове рассеялся, и он вспомнил, где находится. Он слышал похрапывания и сонное дыхание соседей, треск сверчков за палаткой, далёкое уханье совы…

– Простите меня, пожалуйста, – произнёс тот же голос.

Это был голос Подо.

– Дедушка? – прошептал Джаннер.

Тот не ответил.

Мальчик подполз туда, где лежал Подо. В тусклом свете внутри палатки было видно, что глаза у старика закрыты, а рот приоткрыт.

– Дедушка, тебе что-то снится, – шепнул Джаннер.

– Мне нет оправдания… простите. Я не знал. Молю, поверьте мне, – пробормотал Подо на грани слёз.

То, что ему снилось, было наверняка ужасно. Сова снова заухала, и Джаннеру захотелось вернуться на место и оставить Подо в покое, однако старик вдруг стиснул зубы и застонал.

– Дедушка! – шепнул Джаннер вновь, на сей раз коснувшись плеча Подо.

Тот открыл глаза. Выбросив могучую руку вперёд, он ухватил Джаннера за горло, но тут же пришёл в себя и выпустил мальчика.

– Тебе что-то снилось, – проговорил Джаннер.

Оба молча смотрели друг на друга. Постепенно Подо успокоился.

– Давай выйдем, – наконец шепнул старик.

Они выползли из палатки. Лес вокруг молчал. Звёзды светили так ярко, что листва отбрасывала на землю тень. Подо достал из кармана трубку, набил её и закурил, не говоря ни слова. Ночная прохлада пробиралась под одежду, и мальчик весь дрожал, но запах табачного дыма был тёплым и приятным, он пробуждал воспоминания о старом доме и уютном очаге.

– Мне что-то снилось, да? – уточнил Подо.

– Да, сэр.

– И что я говорил во сне?

– Что тебе нет оправдания и что ты не знал. Ты просил прощения.

Подо затянулся и медленно выдохнул дым.

– Так точно, – произнёс он. – Я и правда виноват.

– В чём? – робко спросил Джаннер.

– В том, что натворил давным-давно. И до сих пор не искупил.

– Но мне ты не расскажешь.

– Нет, парень. Во всяком случае не сейчас.

Джаннеру хотелось настоять, но, судя по дедушкиному тону, с расспросами лучше было не лезть.

– Ступай спать, парень. Костями чую, что завтра нашей мирной прогулке конец.

– Откуда ты знаешь? – зевнув, спросил Джаннер.

– Лес становится реже. И реку не слышно – значит, она успокоилась, и мы непременно встретим береговиков, которые всадили копьё в ту клыкастую корову. Если они способны убить такую зверюгу, они и с нами живо расправятся.

– Ты когда-нибудь раньше их видел?

– Так точно. Я вырос здесь, не забывай. Задолго до того как Скри стал опасным местом. Мои старики часто ездили в Торборо – покупали зерно к посеву и продавали свиней. Конечно, гостиницы в Торборо были не по карману Рулевым, поэтому мы переезжали на пароме через Блап и останавливались в Дагтауне, где мать с отцом могли снять комнату на ночь. Дагтаун красивым не назовёшь, зато поросёнку вроде меня там было гораздо веселее, – он негромко рассмеялся и выпустил ещё один клуб дыма. – Я частенько отбивался от родителей и искал приключений с какими-нибудь тёмными личностями. И не раз эти тёмные личности оказывались береговиками. Дагтаун, парень, – город преступников, наёмников, бродяг и авантюристов. Если ищешь неприятностей – непременно их найдёшь. Но есть и те, кого не терпят даже дагтаунцы. Иной вор с тебя подштанники снимет, но большого зла не сделает. Зато другие крадут не только вещи – они залезут тебе в карман, а потом перережут горло, просто для забавы. Дагтаун опасное место, но люди, которые там живут, по-своему определяют, что хорошо и что плохо. Если дагтаунцы не желают видеть тебя в своей компании – значит, ты и вправду плох… – Подо усмехнулся. – Таких людей изгоняют из города, и они кое-как перебиваются на реке, цепляются за жизнь вместе с другими отчаянными головорезами. Чем ты хуже, тем выше по течению окажешься.

Теперь сон с Джаннера окончательно слетел:

– Значит, завтра мы с ними встретимся? С береговиками?

– Боюсь, что так. Здесь, в верховьях, живут худшие из худших.

– Похоже, они не лучше Клыков.

– Так точно. – Подо обнял Джаннера и развернул его к палатке. – Даже хуже.

Джаннер вернулся в палатку и лежал без сна до рассвета. Он видел, как дедушка расхаживает взад-вперёд, пыхтя трубкой.

Небо стало из чёрного тёмно-синим, а затем морозно-белым. Лили, свернувшись калачиком рядом с Нией, по-прежнему обнимала свой мешок. Тонкое одеяло сползло с неё во сне, и Джаннер осторожно накрыл сестру.

Оскар вдруг громко всхрапнул, и Тинк проснулся.

– Джаннер, – сонно позвал он.

– Чего?

– Я не хочу быть королём.

Джаннер чуть не спросил «В каком смысле?», но удержался. Он прекрасно понимал, как братишка себя чувствует.

– Ну да, это нормально. Я тоже не особо хочу быть Хранителем трона.

– Правда? Но у тебя так здорово выходит! Ты не колеблешься. Ты всегда знаешь, что делать.

– Это только так кажется, – заверил Джаннер. – Не бойся. Я уверен, что… – Что? Что Тинк и правда станет хорошим королём?

– Что? – спросил брат, приподнимаясь на локте.

– Я уверен, что ты справишься. Пожалуй, прямо сейчас мы не годимся ни в короли, ни в Хранители. Нам положено учить СНОПы, играть в мяч и читать книжки. Хотя, если так подумать, Клыкам положено сидеть у себя в Дане, отцу – жить с нами, а Лили – ходить на двух здоровых ногах…

– Но так уж вышло, – сказал Тинк.

– Так уж вышло.

– И что мы будем делать?

– Сегодня? Сегодня лес закончится. Подо говорит – мы, скорее всего, встретим береговиков.

– Нет, я имею в виду потом.

– Потом – Дагтаун. И, надеюсь, Ледяные прерии.

– А потом?

– Не знаю… – Джаннер почувствовал раздражение. Обычно именно он задавал вопросы и беспокоился о будущем. В кои-то веки, по крайней мере сегодня утром, мальчику хотелось просто предоставить событиям течь своим чередом. – Может быть, Анниера.

– Но это… невероятно, тебе не кажется? Ты правда думаешь, что Наг Безымянный, Клыки и тролли позволят нам туда вернуться? Или я должен стать королём, который поведёт… кого там?.. армию мятежников против этих чудовищ? Джаннер, – тихо сказал Тинк, – я не могу. Я просто хочу жить спокойно. Как в Глибвуде.

– Поздно, Тинк. И потом, помнишь, что сказал Оскар про скриан? Он сказал, что они глубоко несчастны. Разве это жизнь?

– По мне, так неплохая! Я был счастлив в Глибвуде, и Клыки нам не особо докучали. Сам подумай: у нас был свой дом, мы праздновали День дракона, играли в зибзи с сыновьями Благуса, слушали истории у очага… вкусно ели! И посмотри, что с нами стало теперь!

Ния шевельнулась и что-то проговорила во сне. Тинк понизил голос:

– Мы спим в палатке, Малыш погиб, Пит… кто знает, что с ним случилось. У меня спина отваливается! Мне не нравится таскать мешок, – Тинк сел и обнял колени. – Я не хочу быть королём.

Джаннер вздохнул и закрыл глаза. Он тоже скучал по Глибвуду.

Потом он подумал об Анниере и вспомнил рисунок, изображающий его отца в море. Вспомнил, как у него сжалось сердце при звуках драконьей песни и как он чувствовал себя накануне утром, когда увидел, как солнце встаёт из недр Тёмного моря.

Стоило ли оно того?

Да.

– Глибвуда больше нет, Тинк.

Братишка закрыл глаза.

– Мы не можем вернуться.

Тинк вздохнул:

– Знаю.

– Знаешь, чего хочу я? Я хочу, чтобы все дни были такими, как вчера, когда мы шли по лесу, слушали стихи про дядю Пита и смеялись. Никаких больше мечей, луков и Клыков. Я хочу отдохнуть. Но, боюсь, мирной жизни не будет ещё очень долго – пока мы не доберёмся до Анниеры. Пока не вернёмся домой. И если нам ради этого придётся сражаться – я готов. И если мне придётся тащить тебя за шиворот – я это сделаю. Посмотри, – Джаннер достал альбом Эсбена из мешка, открыл его и поднёс к свету, сочащемуся из-за полога палатки. – Видишь? Лужайка у замковой стены и люди, сидящие под деревом.

– Да. Сто раз видел.

– Это – настоящее. Это наш дом. И я намерен в один прекрасный день обыграть тебя в зибзи на этой самой лужайке.

Тинк улыбнулся:

– Ну уж нет. Я всегда буду бегать быстрей, чем ты.

Джаннер сказал Тинку, что он его любит, и Тинк сказал Джаннеру, что он тоже его любит, но не так, как любят друг друга муж и жена. Джаннер толкнул брата в плечо, и Тинк ответил тем же. Тогда Джаннер ткнул Тинка под рёбра, и оба стали смеяться так, что разбудили всех, кроме Оскара, который фыркнул во сне, почмокал губами, перевернулся на другой бок и опять заснул.

Подо решил, что убрать палатку, пока Оскар ещё спит, – отличная шутка. Поэтому, наскоро позавтракав сушёными фруктами, Джаннер и Тинк помогли старику вынуть колышки и поднять центральный шест, удерживающий парусину. Они смеялись и перешёптывались, а потом подняли палатку, как огромный зонтик, и солнечный свет упал на Оскара. Тот продолжал храпеть. Когда палатку скатали и привязали к рюкзаку Подо, ничего не оставалось, кроме как разбудить господина Ритипа. Лили похлопала спящего по плечу, но маленький книготорговец лишь захрапел на другой лад. Ния присоединилась к дочери и стала расталкивать Оскара с другого бока. Они раскачивали его как люльку, и Подо, Тинк и Джаннер согнулись от хохота. Оскар засопел и почесал живот.

– Мама, – сказала Лили.

Ния вытерла слёзы, продолжая смеяться вместе с Подо и сыновьями.

– Мама, – повторила Лили.

– Что такое, детка? – спросила Ния, тщетно пытаясь успокоиться.

– Кто это? – спросила девочка, указывая на заросли за спиной у матери.

Два злобных глаза на грязном лице уставились на Игиби и Подо:

– Береговик я, вот кто.