Текст книги "Новое долголетие. На чем будет строиться благополучие людей в меняющемся мире"

Во многих случаях имеет смысл подумать и о выработке некоторых полезных привычек, выполняющихся автоматически. С их помощью вы настроите свою жизнь таким образом, чтобы правильное решение не требовало от вас времени и размышлений. Например, это может означать, что каждый раз, когда вы платите арендную плату, вы кладете дополнительные $5 в копилку, или каждую неделю вы планируете так, чтобы во вторник после обеда у вас не было никаких встреч или заседаний, отвлекающих вас от чего-то реально важного. В эру всеобщего долголетия формирование таких привычек уже в раннем возрасте обеспечивает хорошую основу для подготовки к изменчивому будущему.

Рабочая колея

Одним из самых сложных, но потенциально самых вдохновляющих аспектов перехода от трехэтапного взгляда на жизнь к более гибкому ее пониманию, является овладение навыками выработки компромиссов между временем, потраченным на работу, и временем, предназначенным для отдыха и досуга. На втором этапе трехэтапной жизни, как мы уже отмечали, в человеческой жизни до сих пор доминирует работа. Но поскольку сейчас люди живут все дольше и имеют все больше лет в запасе, то нам следует озаботиться тем, как в полной мере использовать эти дополнительные годы. В частности, это означает, что иногда вы можете, более того, должны поменять работу на досуг. В этом вам могут, конечно, препятствовать жесткие корпоративные практики, но прежде, чем говорить о них, следует помнить, что и ваша собственная чрезмерная замкнутость на важности работы нередко оказывается серьезно помехой на этом пути.

На конференции «Будущее работы», состоявшейся в 2016 году в Кембриджском университете, мы были поражены одним замечанием, сделанным по этому поводу Бренданом Берчеллом из Школы судей (Judge Business School): «Когда вы покупаете пачку парацетамола в аптеке, вы можете легко прочесть на упаковке, сколько таблеток вам нужно принять, чтобы почувствовать себя лучше. Однако, в том, что касается оплачиваемой работы, ни одно исследование пока что не выявило, сколько вам нужно работать, чтобы почувствовать себя счастливым в жизни. Может оказаться, что работать требуется намного меньше, чем мы привыкли сейчас, возможно, всего лишь от 8 до 15 часов в неделю»[59]59
  D. Kamerade, S. Wang, B. Burchell, S. Balderson, and A. Coutts, «A shorter working week for everyone: how much paid work is needed for mental health and well-being?», Social Science and Medicine, 2019, in press 11253.


[Закрыть].

Исторически самые богатые члены общества, праздный класс, работали значительно меньше, чем люди с более низкой оплатой труда[60]60
  M. Aguiar, and E. Hurst, «The increase in leisure inequality», NBER Working Paper, 13837, 2008.


[Закрыть]. Теперь же ситуация в корне изменилась: те, кто получают больше денег, работают тоже дольше всех – они, по сути, обменивают свой досуг на деньги. Почему это произошло? Не исключено, что когда людям за каждый час их работы выплачивают действительно большие деньги, то любой момент, не потраченный на работу, выглядит как потеря значительной суммы. С другой стороны, за высокооплачиваемые рабочие места существует очень высокая конкуренция и, следовательно, люди, занятые на них, более склонны к презентизму – они считают необходимым каждую минуту подтверждать свою продуктивность, чтобы их не оттеснили конкуренты. Наконец, есть и люди, которые находят эту высокооплачиваемую работу более приятной и значимой, и поэтому предпочитают не замечать менее приятных задач и полностью сосредоточиться на рабочей деятельности. Наконец, снижение (в США) налоговых ставок для высокооплачиваемых рабочих мест сделало работу на таких позициях финансово еще более выгодной.

Но это предпочтение высоких доходов сегодня перспективам будущего имеет глубокие последствия – особенно велика здесь опасность переутомления и прогрессирующая неспособность перераспределить свободное время с середины жизни на более поздние сроки. Эти последствия необходимо учитывать, поскольку переутомление, по свидетельствам все растущего числа исследований, очень негативно влияет на здоровье, в то время как периоды восстановления оказывают на него положительное воздействие.

Поскольку мы живем все дольше, наша карьера тоже становится длиннее, и это дает возможности для создания компромиссов между временем, затраченным на работу, и временем, которое мы проводим с семьей или на отдыхе. Чтобы проиллюстрировать возникающие при этом дилеммы, приведем вопрос, который задали Хэл Хершфилд и его коллеги из Калифорнийского университета 4000 людей: «Представьте, что вы – профессор университета, приглашенный для проведения семинара на выходных за пределами штата. Но у вас дома есть новорожденный ребенок, девочка, которой всего три месяца от роду. Плата, которую вы получите за проведение семинара, компенсирует расходы по уходу за ребенком, с другой стороны, вы не сможете проводить выходные со своим ребенком. Как бы вы поступили?»[61]61
  H. E. Hershfield, C. Mogilner, and U. Barnea, «People who choose time over money are happier», Social Psychological and Personality Science, 2016, Vol. 7 (7), 607-706.


[Закрыть]

Здесь мы видим компромисс между работой, свободным временем и семьей. Как бы вы сами решили эту дилемму? Ясно, что стоимость денег измерить нетрудно, гораздо труднее оценить стоимость времени, потерянного всей семьей из-за дополнительной работы. Если это время действительно значит для вас много, то перспектива более долгой жизни дает возможность взглянуть на возможный компромисс под другим углом – ценность времени, проведенного с младенцем, приобретает гораздо большую значимость. Действительно, как отмечает Хершфилд, «до того, как ребенок пойдет в детский сад, осталось всего 222 выходных, а потом уютные часы семейной жизни уступят место вылазкам на машине в гости к друзьям»[62]62
  См. https://www.nytimes.com/2016/09/11/opinion/sunday/what-should-you-choose-time-or-money.html.


[Закрыть]. По мере того, как мы продвигаемся в карьере, компромиссы даются нам все сложнее. Количество выходных, которые вы можете провести с ребенком, не увеличивается, зато количество выездной работы, встреч и конференций будет только расти. Таким образом, проводить время с ребенком, пока существует такая возможность, куда более ценно, чем работать по выходным, ведь у вас еще будет много времени в дальнейшей жизни, чтобы посещать рабочие встречи или читать лекции на выезде. В формате «многоступенчатой» жизни основой для более качественного планирования времени станет именно переосмысление системы ценностей в том, как соотносятся друг с другом работа и жизнь в кругу семьи.

Одной из важнейших составляющих нашего жизненного нарратива есть и будет работа, включая наши рабочие места – нынешние и будущие. Мы очень часто ориентируемся в жизни именно на вопросы, связанные с работой, поскольку оплачиваемая занятость – это основное, что может удовлетворить большую часть базовых потребностей человека, дать ему ресурсы для обеспечения хорошего уровня жизни. Тем не менее, для многих из нас работа играет и другую важнейшую роль: она формирует нашу индивидуальность и создает большую часть контекста повседневной жизни. Это во многом дает нам чувство идентичности, однако в настоящее время развитие технологии в корне разрушает наши привычные представления о работе и рабочих местах.

У Тома по поводу своей работы все время возникают смешанные чувства. С одной стороны, она дает ему стабильный и вполне приемлемый доход; более того, ему нравится быть в дороге, нравится близкое общение с коллегами, которое возникает у водителей, и даже сама рутина жизни дальнобойщика. Все это хорошо, однако в дальних поездках он скучает по семье и переживает за своих стареющих родителей. Как и многие его коллеги – водители грузовиков, Том приобрел к своим 40 годам избыточный вес, что стало результатом сидячей работы и слишком большого количества остановок в закусочных; врач предупреждает Тома о возможных рисках диабета. С возрастом Тому становится трудно отдыхать во время поездок, ему не спится по ночам, а долгое пребывание в сидячей позе начинает сказываться на его физическом состоянии. Том надеялся на пенсию достаточных размеров, чтобы жить без забот в старости, но недавно он услышал, что профсоюз, где он состоит, сократил размеры пенсий на 30 %, чтобы сохранить устойчивость всей пенсионной системы внутри профсоюза.

На противоположной стороне Земли, в Сиднее, у заведующей бухгалтерским отделом Инь возникли проблемы похуже. Да что уж тут – она просто в ярости от того, что фирма, в которой она работала большую часть жизни, решила ее уволить по сокращению. Без работы и друзей, которых Инь там приобрела за долгие годы, ей будет очень тоскливо; разумеется, теперь ей потребуется искать другой источник дохода. Одна из причин, по которой Инь увольняют, – крупные инвестиции, которые фирма вложила в бухгалтерское программное обеспечение. Новые компьютерные системы способны обрабатывать 1000 налоговых деклараций буквально за миллисекунды – а если бы этим вручную занималась сама Инь, то ей потребовалось на такой объем работы несколько недель, которые фирма должна была бы хорошо оплатить. Теперь ее работодатели собираются сэкономить на ручном труде.

Мы не первые люди в истории, которые беспокоятся о том, что новые технологии изменят нашу работу, чтобы не сказать – отнимут ее. В ответ на это любой учебник по экономике скажет, что исторически новые технологии всегда в итоге приводили к повышению уровня жизни и не создавали безработицу, а наоборот, позволяли бороться с ней. Однако просто сидеть и надеяться, что то же самое произойдет и сейчас, опасно. Влияние технологий на рабочие места – сложный процесс, и мы не можем просто посмотреть на историю и сразу предсказать, как будет складываться жизнь в следующую пару десятилетий.

Экономический разрыв Энгельса

Том и Инь не одиноки в своих проблемах – все, что с ними происходит, является частью сегодняшних колоссальных трансформаций, захватывающих суть понятия работы. Чтобы оценить масштабность этих проблем, приведем лишь один прогноз, согласно которому к 2030 году от 75 до 375 миллионам человек потребуется сменить профессию и освоить новые навыки; это составляет 14 % от общего числа трудоспособных людей[63]63
  McKinsey Global Institute, «Jobs lost, jobs gained: workforce transitions in a time of automation», December 2017.


[Закрыть].

Влияние столь обширных трансформаций на жизнь людей можно осознать на примере промышленной революции конца XVIII – начала XIX веков в Великобритании. По этому поводу экономист, нобелевский лауреат Пол Кругман заметил: «Механизация в конечном итоге, то есть через пару поколений, привела к значительному повышению уровня жизни в Великобритании. Но далеко не ясно, получали ли обычные рабочие какие-либо выгоды на ранних этапах промышленной революции; многие из них, во всяком случае, сильно пострадали от этого процесса»[64]64
  См. https://www.nytimes.com/2013/06/14/opinion/krugman-sympathy-for-the-luddites.html.


[Закрыть]. Обратите внимание на указанные временные рамки – пара поколений. Это тот промежуток времени, необходимый для стабилизации, который историк экономики Боб Аллен назвал «экономическим разрывом Энгельса». Суть явления состоит в том, что в течение первой половины промышленной революции, несмотря на рост производительности, заработная плата работников не повышалась, и неравенство между доходами разных социальных групп из-за этого увеличилось. Однако во время промышленной революции серьезные проблемы возникли не только у тех, кто потерял работу[65]65
  Исторический анализ того, как технологии на протяжении всей истории человечества влияли на общество, рабочие места и трудовые отношения содержится, например, в работе C. Frey, The Technology Trap: capital, labor, and power in the age of automation, Princeton: Princeton University Press, 2019


[Закрыть].

Уже есть признаки того, что нечто подобное происходит и во время нынешнего переходного периода. Возьмем, например, ту долю экономики, которая формирует выплаты заработной платы. В США этот показатель постоянно снижался примерно с 65 % в начале 1990-х годов до примерно 60 % в 2018 году. Могут показаться незначительным уменьшением эти 5 %, однако с исторической точки зрения – это большой сдвиг. Доход, который раньше получали работники, теперь получают владельцы фирм, использующих или производящих машины, а также разработчики программного обеспечения, которые заменили работников; и, наконец, работники, обладающие именно теми навыками, которые попали в резонанс с современными технологиями. Забегая вперед, можно с большой вероятностью предположить – если Том не потеряет работу водителя грузовика, его заработная плата, возможно, уменьшится. Соответствующую разницу вместо Тома будут выплачивать производителям автономных грузовиков, а также инженерам-программистам, которых нанимают для разработки программ беспилотного управления.

Другими словами, можно ожидать, что в результате преобразования рабочего процесса искусственным интеллектом и робототехникой не только потеряют работу те 14 % работников, чьи рабочие места физически исчезнут, но и остальные 86 % работоспособного населения тоже будут переживать непростые времена. Они уже сейчас опасаются, что могут потерять работу по тем или иным причинам, в то время как у других, вероятно, упадет заработная плата. Проблемы, связанные с работой, могут оказаться гораздо глубже, чем просто вопрос о том, потеряете вы ее или нет. Чтобы понять характер этих проблем, давайте рассмотрим поподробнее, какие перспективы ожидают в будущем Тома.

Том перед лицом дилеммы

Том – один из четырех миллионов человек в США, работающих профессиональными водителями. В результате массовой оцифровки данных, экспоненциального увеличения вычислительной мощности компьютеров и улучшения программных алгоритмов автономные транспортные средства постепенно становятся реальностью, и это заставляет Тома опасаться за свою работу. Но если мы рассмотрим ситуацию Тома более внимательно, то увидим, что технологии, рабочие места, рынки труда и демография взаимодействуют значительно более сложным образом. Это затрудняет проведение прямой линии между автоматизацией и потерей рабочих мест.

Большинство рынков труда (например, среди водителей грузовиков) каждый год серьезно обновляются, однако это не обязательно приводит к росту безработицы. Средства массовой информации уделяют большое внимание уровню безработицы, и значительно меньше внимания – числу новых рабочих мест, которые создаются каждый год, а также числу рабочих мест, которые исчезают либо в результате увольнений, либо из-за ухода работников. Более пристальный взгляд на общие данные по рабочей силе США за 2018 год дает нам представление о том, насколько значительным является оборот рынка труда. В этом году было трудоустроено 149 миллионов человек и создано 68,9 миллиона новых рабочих мест, и только 66,1 миллиона рабочих мест было закрыто[66]66
  См. https://www.bls.gov/news.release/archives/jolts_03152019.htm.


[Закрыть]. Из этой статистики становится понятно, что исчезновение рабочих мест не ведет автоматически к росту безработицы.

Точно такая же закономерность существует и в отрасли, где трудится Том. В транспортном секторе общее ежегодное увольнение (то есть, когда люди уходят с работы по собственному желанию или в связи с увольнением) составляет примерно 40 % от числа занятых. Это показывает ситуацию с иной стороны – главная проблема для транспортных компаний заключается как раз в том, что они не могут набирать и удерживать достаточное количество водителей. В настоящее время здесь существует дефицит в 50 000 водителей как минимум[67]67
  См. https://www.bloomberg.com/news/articles/2018-08-01/how-a-trucking-shortage-is-fueling-u-s-inflation-quicktake.


[Закрыть], и ожидается, что к 2024 году этот показатель возрастет до 175 000 потенциальных незанятых вакансий. Причин существования этого дефицита много, но отчасти он является следствием демографии, то есть того, что наше общество стареет. Том, которому 40 лет, еще сравнительно молод для отрасли, где лишь менее 20 % водителей моложе 35 лет. Поскольку большая группа шоферов, кому уже за 50 и 60 лет, приближается к моменту выхода на пенсию, сектору грузовых перевозок потребуется около миллиона новых водителей, чтобы не отставать от спроса.

Если посмотреть на проблемы Тома с этой точки зрения, то оказывается, что общие цифры потери рабочих мест от автоматизации завышены. Это особенно актуально для таких стран, как Китай и Япония, где, согласно прогнозам, численность населения трудоспособного возраста сократится в течение следующих трех десятилетий, соответственно, на 300 и 32 миллиона человек. В подобных случаях, при сокращении рабочей силы относительно потребностей рынка, роботы не смогут занять нишу живых работников достаточно длительное время.

Тем не менее, чтобы по-настоящему понять влияние машин на вашу нынешнюю или будущую работу, необходимо научиться различать саму работу и задачи, ее составляющие. Современные машины могут выполнять только конкретные задачи, работа же состоит из множества действий. Следовательно, подвержена ли ваша работа риску «захвата роботами», во многом зависит от того, какие задачи вы выполняете и сколько из них будут в скором времени автоматизированы. Первоначально исследователи, изучавшие потерю работы из-за автоматизации, предполагали, что работа состоит из сравнительного небольшого набора определенных задач. Это привело к сильно завышенным оценкам числа рабочих мест, стабильность которых будет затронута введением машин. На самом же деле большинство рабочих мест состоит из большого числа видов деятельности или задач[68]68
  McKinsey Digital. Chui, M.. Manyika, J. and Miremadi, M. «Where machines could replace humans – and where they can’t (yet)» July 2016.


[Закрыть]. Подумайте, например, о своей или о нашей работе. Наша работа включает написание книг и научных статей, рецензирование статей коллег, выступление на конференциях и семинарах, подготовку и презентацию лекций, оценку работ учащихся, а также посещение того или иного количества собраний, встреч и других коллективных мероприятий.

Это различие между работой и конкретными задачами чрезвычайно значимо, потому что, хотя машины наверняка заменят многие виды деятельности, связанные с работой Тома, маловероятно, что они заменят все. В нашем случае мы рассчитываем на то, что искусственный интеллект поможет нам быстрее и объективнее оценивать работы студентов или готовить и даже демонстрировать наши лекции и выступления. Поскольку эти отдельные задачи точно будут автоматизированы, набор задач, из которых состоит наша работа, изменится, также сместится ее фокус. Например, оценка студенческих курсовых станет занимать меньше времени, и правление Лондонской бизнес-школы может взамен потребовать от своих преподавателей большего объема исследований и статей в год и, возможно, большей активности при участии в заседаниях.

Что касается Тома, то современные автономные транспортные средства испытывают (и, вероятно, еще долго будут испытывать) почти непреодолимые трудности при вождении в городах, а также на трассе при неблагоприятных погодных условиях или в непредсказуемой ситуации. Следовательно, автоматизация может привести к тому, что Том больше не будет водить грузовики по шоссе, однако проезд по городам или сложной местности все равно останется прерогативой людей-водителей. Кроме того, в начале и в конце маршрута всегда будут оставаться задачи, которые даже автоматизированный грузовик выполнить не может – здесь опять открывается удобная ниша для водителей. Даже в том, маловероятном, случае, если машины смогут выполнить все текущие задачи Тома, полная автоматизация в отрасли произойдет очень нескоро из-за множества правовых и нормативных вопросов, а также осложнений, связанных с культурным признанием искусственного интеллекта и политически мотивированным давлением правительства, направленным на защиту рабочих мест. Хотя уже начались испытания автономных грузовиков на трассах между Техасом и Калифорнией, эти машины могут работать только на шоссе и даже требуют контролирующего участия водителей.

Трудно предсказать, когда и как именно будут внедрены автономные транспортные средства, поскольку это во многом зависит от того, будут ли автомобили частично или полностью беспилотными. Судя по всему, частичная автоматизация в краткосрочной и среднесрочной перспективе вероятна, и это означает, что Том сможет (или должен будет) в итоге работать в качестве второго пилота или «виртуального водителя», контролирующего движение из единого центра управления. Водители грузовиков из поколения Тома, скорее всего, не будут заменены искусственным интеллектом, им предложат работать в сотрудничестве.

Мы считаем, что конкретно у Тома работа сохранится на всю жизнь. Но смысл того, что значит быть водителем грузовика, изменится, поэтому Тому придется сменить тип занятости и пережить в связи с этим период кризиса, что, безусловно, повлияет на его биографию и поставит его перед альтернативой. Изменения в характере работы могут повлиять и на его заработную плату, которая станет ниже, если его роль и выполняемые им задачи посчитают менее ценными с точки зрения бизнеса. И чем больше его будущая работа окажется похожей на то, что он делает сейчас, но со значительным участием новых технологий, тем меньше он будет зарабатывать. Но возможен и альтернативный вариант – например, он станет оператором очень сложной машины, набитой электронными системами. Такая работа, очевидно, будет рассматриваться как более ценная для бизнеса, чем нынешняя, и тогда Том станет получать больше.

Как же теперь следует поступить Тому? Один из вариантов – продолжать работать водителем. Согласно схеме, показанной ранее на рис. 3.1, его будущая жизнь в этом случае будет двигаться по прямой от места, в котором он сейчас находится. Однако Том может пойти и другим путем – принять решение о переквалификации и благодаря новым знаниям и навыкам воспользоваться преимуществами расширяющейся индустрии автономных грузовиков, которая будет нуждаться в специально обученных механиках для их обслуживания. У Тома есть еще ряд возможностей: в частности, он может подать заявку на должность сотрудника склада, где работают многие его друзья, и где он тоже приобретет новые навыки и опыт. В конечном счете, путь, который Том выберет сейчас, приведет его к различным будущим платформам, изменит его биографию и реализует одно или несколько из его возможных «я».

Но какой выбор окажется для Тома оптимальным, и чего хочет он сам? Сейчас Том предпочел бы остаться дальнобойщиком, а не работать на складе, – он хочет остаться на пути, по которому уже идет. Он может, в принципе, представить себя и автомехаником, но его беспокоит вопрос: сможет ли он изучить незнакомую ему профессию и заплатить за приобретение новой квалификации? Это более инновационный путь, но он связан с рисками. Поскольку Том постоянно заглядывает вперед, то немного понимает размер и глубину автоматизации и может представить, что, оставаясь дальнобойщиком, он закрывает себе пути к будущему. Если его уволят через пять лет, когда автоматизация распространится шире, то, возможно, ему не по силам будет найти другой вариант профессионального заработка, и вряд ли тогда он сможет освоить квалификацию и опыт для работы в сервисном центре.

Эти весьма жесткие сценарии ставят Тома перед серьезными проблемами, потому что они лишают его возможности планировать и готовиться, сужая спектр будущих вариантов. Если Том хочет сделать что-то новое, нужно начинать как можно раньше, потому что люди, которые рано выстраивают карьеру, как правило, получают наибольшую выгоду. Наконец, Тому следует считаться и с тем, что его нынешние действия или бездействие окажут большое влияние на следующие этапы жизни. Это означает, что сейчас ему нужно получить подробное представление о том, к чему могут привести его сегодняшние решения.

Что станет с рабочими местами в будущем?

Пример Тома, работающего водителем грузовика, раскрывает многие проблемы того, как технологии влияют на рынок труда. Но что ожидать другим людям?

Учитывая сложность оценки влияния технологий на рабочие места, неудивительно, что сейчас не существует единого мнения о том, как именно будет выглядеть наша занятость в будущем. Работа, проведенная Исследовательским центром Пью[69]69
  Исследовательский центр Пью (Pew Research Center) – социологический научный центр, находящийся в Вашингтоне; он анализирует и публикует информацию о социальных проблемах, общественном мнении и демографических тенденциях, формирующихся в США и во всем мире.


[Закрыть], показала: мнение о том, что машины займут больше рабочих мест, чем создадут, и противоположной точкой зрения разделились между экспертами в соотношении 52:48 %[70]70
  См. http://www.pewresearch.org/wp-content/uploads/sites/9/2014/08/Future-of-AI-Robotics-and-Jobs.pdf.


[Закрыть]. В целом, у специалистов в области технологии преобладают пессимистичные прогнозы в отношении влияния на рабочие места, поскольку они больше обращают внимание на то, насколько быстро развивается искусственный интеллект и насколько велик его потенциал в захвате рабочих мест. Экономисты настроены более оптимистично: они отмечают, что технологии никогда ранее не создавали массовую безработицу, и считают, что эксперты-технологи преувеличивают перспективы реализации автоматизации на рентабельной основе. Кроме того, экономисты утверждают, что увидеть перспективу уничтожения и захвата рабочих мест довольно легко, гораздо труднее – предвидеть появление новых рабочих мест, которые будут созданы благодаря новым технологиям, рынкам и новым продуктам.

Для более глубокого понимания взаимодействия между технологиями и рынком труда будет полезно обратиться к подходу, разработанному Дароном Асемоглу из Массачусетского технологического института и Паскуалем Рестрепо из Бостонского университета[71]71
  См. https://economics.mit.edu/files/14641.


[Закрыть]. Эти ученые полагают, что на отдельные рабочие места и более широкий рынок рабочей силы заметно влияет «эффект смещения». Поскольку автоматизация заменяет людей на выполнении определенных задач, фирмам в дальнейшем потребуется меньше работников. Чтобы понять, что это означает для вашей собственной профессии, вы должны рассмотреть потенциальный размер и профиль такого смещения. Чем больше в вашей работе рутинных задач, тем больше риск ее потерять при автоматизации. Например, в нашей работе есть простые рутинные задачи (такие как оценивание студенческих работ и создание слайдов для презентаций), но также и сложные задачи (скажем, разработка гипотез, руководство докторантскими исследованиями и т. п.). Хотя каждая работа имеет уникальное сочетание рутинных и сложных задач, исследования показывают, что в целом, по всему рынку труда, около половины задач, существующих на различных рабочих местах, являются рутинными и, следовательно, относительно простыми для автоматизации[72]72
  «Jobs lost, jobs gained: workforce transitions in a time of automation». McKinsey Global Institute, December 2017.


[Закрыть]. Однако лишь около 5 % рабочих мест состоит из такого набора операций и действий, где 90–100 % задач могут быть целиком автоматизированы. Это помогает объяснить, почему в прошлом автоматизация вытеснила относительно мало рабочих мест. С 1950-х годов только одна из 270 профессий, перечисленных в переписи населения США, была полностью исключена в результате автоматизации – это оператор[73]73
  Должность лифтера, тем не менее, сохранилась в некоторых гостиницах и других фешенебельных зданиях из соображений престижа (как и должность портье).


[Закрыть] лифта[74]74
  J. E. Bessen, «How computer automation affects occupations: technology, jobs and skills», Boston University School of Law, Law and Economics Research Paper, 2016, No. 15-4.


[Закрыть].

Хотя большинство рабочих мест не годится для полной автоматизации, многие из них (около 60 %) содержат около трети задач, которые легко автоматизировать. Например, потенциал для автоматизации задач очень высок в гостиничном бизнесе и общественном питании (около 75 %). В сфере производства, транспорта, складирования и сельского хозяйства может быть автоматизировано около 60 % задач; а в розничной торговле и добыче полезных ископаемых эта доля составляет около половины. Впрочем, существуют и такие отрасли, где процент легко автоматизируемых задач значительно ниже. Речь идет об образовательном секторе, где обучение, наставничество и коучинг едва ли могут быть автоматизированы, поэтому доля уязвимых задач здесь составляет около 25 %. Похожая ситуация наблюдается в сфере управления (где также существуют задачи коучинга, наставничества и руководства), экспертных областях (юристы, консультанты и др.) и здравоохранения (медсестры, врачи общей практики, хирурги, специалисты различных направлений).

Когда вы размышляете о перспективах своей нынешней работы или той работы, которую вы хотели бы выполнять в будущем, приходится считаться с тем, что предсказать точный профиль автоматизации невозможно – везде есть слишком много неизвестных. Тем не менее, можно делать достаточно обоснованные предположения, если внимательно следить за изменениями и отмечать скорость, с которой разворачиваются эти процессы в вашей или близких к ней областях. В частности, следует иметь в виду существование четырех барьеров для автоматизации, которые могут воспрепятствовать потере рабочих мест под влиянием научно-технического прогресса. Первый – это число или доля задач в вашей работе, которые не являются рутинными. Он определяет (как мы только что указывали), насколько сложно в целом будет автоматизировать ваше рабочее место. Второй – наличие возможности перейти к преимущественному выполнению задач с более высокой добавленной стоимостью. Как правило, это задачи, которые находятся на более высоком уровне человеческой компетенции с точки зрения классификации Моравека и подразумевают эмпатию, создание и поддержание отношений, творчество, способность к суждениям и оцениванию. Вам необходимо разобраться, есть ли у вас достаточно шансов получить в свое распоряжение эти более гуманитарно-направленные задачи, исходя из имеющихся у вас сейчас навыков. Третий барьер – это условия работы. В частности, необходимость обеспечивать должный уровень безопасности или регулярно принимать чисто человеческие решения нередко оказывается серьезным препятствием для автоматизации. Четвертый барьер является сугубо экономическим: будет ли вообще эффективно автоматизировать вашу работу? Например, технология AlphaGo, которую мы описали выше, сама по себе очень впечатляет, однако ее реализация требует огромных затрат на вычислительные мощности. Важно не то, сможет ли машина выполнять вашу работу, а то, сможет ли она делать это дешевле, чем вы.

Скорость, с которой выполняемые вами задачи будут автоматизированы, зависит от того, насколько существенными окажутся эти барьеры в каждом конкретном случае. Если они вообще отсутствуют, вы можете ожидать, что автоматизация ощутимо скажется на вашем рабочем месте уже в ближайшие два-три года. Но помните: даже если препятствия непросто преодолеть, вы, вероятно, все равно столкнетесь с серьезными изменениями в том, что и как вы делаете на работе в ближайшие 10 лет.

Второй важный фактор в концепции, разработанной Дароном Асемоглу и Паскуалем Рестрепо, – это влияние роста производительности. Хотя автоматизация заменяет людей при выполнении некоторых задач, она одновременно помогает повысить продуктивность сотрудников и приносить более высокие прибыли работодателям, что побуждает фирмы нанимать дополнительную рабочую силу. Другими словами, внедрение технологий увеличивает занятость людей, а не создает безработицу. Например, после введения бухгалтерского программного обеспечения VisiCalc, в США было ликвидировано около 400 000 рабочих мест в различных отделах финансового учета, однако в тот же период в этой отрасли появилось 600 000 новых рабочих мест. Поскольку расчеты обходились теперь дешевле и делались быстрее, фирмы могли оперировать большими объемами данных и получать более надежные и полезные финансовые результаты – это повышало производительность на новых рабочих местах, ориентированных именно на анализ данных. Как следствие, за время «бухгалтерского кризиса» было нанято в полтора раза больше бухгалтеров, чем уволено. Точно так же после введения банкоматов количество рабочих мест для банковских операторов только увеличилось. Банкоматы освободили кассиров и их помощников от выполнения задач с низкой стоимостью (выдача наличных денег клиентам), и теперь у них стало больше времени для значительно более важных (и экономически ценных) функций, таких как помощь клиентам в решении сложных проблем и перекрестная продажа целого ряда банковских продуктов и услуг. Этот сдвиг в работе персонала в сторону более важных задач привел, в свою очередь, к тому, что деятельность банковских филиалов стала более продуктивной – и пришлось нанимать все большее число сотрудников[75]75
  Bessen, «How computer automation affects occupations».


[Закрыть].