Текст книги "Кузина Джейн"

Глава 10

За что обречена я на мученья?

Чем заслужила эти оскорбленья?

– «Как безумен род людской!» Джейн, игравшая роль Пэка, произнесла эти слова, обращаясь к Маркусу, игравшему роль Оберона. Свою ответную реплику Марк произнес с чувством человека, идущего на виселицу.

«Боже, род людской и впрямь безумен», – мрачно подумал Саймон.

Компания собралась на южной лужайке Се-луорта, потому что Уинифред решила репетировать на природе. Несколько деревьев в кадках и кусты дополняли пейзаж, так что сцена – дощатый настил, покрытый ковром, – действительно напоминала лесную поляну.

Чуть поодаль Лисса с Чарльзом весело беседовали в ожидании выхода. С того самого заявления Лиссы, вызвавшего бурную реакцию, прошло уже около недели. Как выяснилось, все происшествие в целом было совершенно невинным. В компании горничной и лакея Чарльз и Лисса отправились исследовать римские развалины сами. Они гуляли по древней вилле и упали в яму.

Никто не пострадал. Но яма оказалась достаточно глубокой, и лакею пришлось вернуться в дом за лопатой и помощником, а горничная все это время оставалась in situ.[8]8
  На месте (лат.).


[Закрыть] Молодые люди тем временем явно развлекались, ища артефакты, и, кстати, вернулись домой с несколькими монетами и черепками от посуды.

Однако было очевидно, что во время происшествия между ними возникла какая-то тревожная интимность. Хотя Лисса не питала особенных чувств к лорду Уи, она оживленно флиртовала и с Герардом, и с Гарри, и даже с пожилым сэром Джеймсом, которому это явно нравилось.

Марк мстил ей, посвящая каждый час Уинифред. Лисса, в свою очередь, вела себя так, будто совершенно не замечает очевидной потери мужчины, которого однажды назвала центром своего мироздания.

Саймон готов был задушить обоих.

Почти сразу же после появления сэра Джеймса Уинифред приняла его на роль Эгея, отца Гермии. Отрицая наличие у себя какого-либо таланта, сэр Джеймс, которого Джейн прозвала про себя «таинственным дядюшкой», сразу же согласился участвовать в постановке, и на удивление, его игра так понравилась Уинифред, что та приняла его и на роль шута Рыла.

Большинство актеров уже выучили свои роли, и Саймону пришлось признать, что спектакль удался. Однако Уинифред заявляла, что она в отчаянии. Маркус и Лисса произносили светлые диалоги Шекспира так мрачно, что это походило бы скорее для «Короля Лира». Чарльз, хотя и обнаружил неожиданные способности к комедии, продолжал возмущенно жаловаться на то, что его голова должна быть закрыта ослиной маской, а Герард и Гарри испытывали такие трудности с запоминанием текста, что Уинифред злорадно объявила, что из них получаются замечательные шуты, когда они будут неуверенно шататься по сцене с текстами, висящими на шее.

Уинифред не произносила и двух строк без того, чтобы не прерваться и не поправить кого-нибудь, и Саймону казалось, что единственным, кого коснулось колдовство, была Джейн, которая вдохнула в роль Пэка легкость, огонь и живость.

– Нам надо больше работать, – твердо сказала Уинифред как-то раз после обеда. Все собрались на западной террасе, чтобы насладиться поистине волшебным закатом. – В конце концов, никто никогда не выигрывал без усилий.

Ее слова были встречены с некоторым удивлением, потому что сама она никогда не предпринимала никаких усилий, превышавших те, что требуются, чтобы донести посыпанную сахаром клубнику до рта.

– Это совершенно верно, – подтвердила тетя Амабель, кивнув головой, в то время как ее руки были заняты очередным костюмом для спектакля. – И я уверена, что если мы засучим рукава, у нас все прекрасно получится. Если каждый просто сосредоточится на том, что он должен делать, то пьесу ждет успех.

Она энергично почесала нос.

Джейн громко засмеялась. Кузина Джейн, эта старомодно одетая старая дева. Ее облупившийся нос теперь оказался изысканной формы, потому что уже совсем не был таким розовым, а ресницы образовывали темную кайму вокруг прекрасных серых глаз.

Саймон постарался переключить свое внимание на кого-нибудь еще. Он отыскал глазами Марка. Тот сидел рядом с Уинифред.

– Мне кажется, – произнес молодой человек нежным голосом, который годился бы для любовного свидания в укромном уголке, – что я придумал, как вам решить проблему с третьим актом во второй сцене.

– О! – воскликнула Уинифред. Саймон отметил, что богиня была поглощена своими мыслями. Ей не до заигрываний. – Когда Оберон еще на сцене, а в это время входят Деметрий с Еленой. Незадача, да? Трудновато будет вам стоять в двух местах одновременно.

– Ну, может, у меня это получится, – улыбнулся ей Марк. Лисса напряглась. Она сидела на скамейке с сэром Джеймсом. – Что если, когда Оберон скажет Пэку встать рядом с собой, он отступит за одно из этих больших деревьев за сценой? Я могу быстро пробраться за кусты, пока Пэк произносит свой текст – ей придется его немного приукрасить, – и накину тогу или что-нибудь еще на свой костюм. Тогда я смогу выйти из-за другого дерева с Еленой и ее вновь обретенным обожателем.

– М-м-м… – сказала Уинифред. – Может получиться. Надо будет завтра попробовать. Начнем завтра с вашей сцены с Еленой.

– Боюсь, что это невозможно, – фыркнула Лисса. Она пододвинулась поближе к сэру Джеймсу. – Я не могу завтра играть Елену. У меня есть другие планы.

Глаза Уинифред расширились.

– Другие планы? Это же спектакль! Какие могут быть другие планы?

Лисса встала со скамьи, ее юбки красиво заволновались, и она напомнила Джейн маленькую рассвирепевшую кошку, хвост которой ходит из стороны в сторону.

– У меня много дел, – сказала Лисса с еле заметной дрожью в голосе. – Завтра мы с сэром Джеймсом едем в его фаэтоне в деревню. Мы с ним еще не видели окрестности, – продолжила Лисса, – и поэтому решили поехать на прогулку.

Глаза Уинифред сузились.

– Это невозможно, – сказала она. – Перед ленчем мы будем репетировать первую сцену первого акта, и мне понадобится сэр Джеймс. Он – Эгей, мой, то есть Гермии, отец, и он необходим для этой сцены.

Лисса приветливо улыбнулась сэру Джеймсу.

– Что скажете, сэр? – спросила она приятным голосом. – Скроемся ненадолго от тирании ради собственного удовольствия?

Услышав эти слова, Маркус выступил вперед, сжав кулаки, но сэр Джеймс жестом остановил его. Бросив взгляд на Лиссу, он невыразительно пробормотал:

– Не сейчас, моя дорогая. В конце концов день длинный. Мы можем отложить наш развлекательный вояж на вторую половину дня. Ведь ни вы, ни я не понадобимся мисс Тимбуртон до самого вечера. У нас будет несколько часов, чтобы побродить по лесным прогалинам и чудесным зеленым полянам.

Лисса подмигнула сэру Джеймсу, и тот немного покраснел. Маркус, явно раздосадованный, уселся на свое место возле Уинифред.

– Хорошо, – недовольно сказала Лисса, – так мы и сделаем. – Она быстро взглянула на Маркуса, который сосредоточенно следил за Герардом и Гарри. Казалось, молодой человек не обращал на Лиссу никакого внимания. – С вашего позволения, – продолжила она с присущим ей достоинством, и дрожь в ее голосе усилилась, – день был напряженный, и я, пожалуй, пойду. – Кивнув собравшимся, Лисса быстро удалилась с террасы.

Сразу после ее ухода Маркус поднялся, сел на балюстраду и уставился в одну точку.

Джейн, наблюдавшую эту сцену, захлестнули смешанные чувства. Она не могла сознательно пытаться сблизить Марка и Уинифред, если Марк с Лиссой действительно любили друг друга, но совсем другое дело, когда имеешь дело с людьми, которые намеренно задались целью досаждать друг другу. Джейн заметила ненавидящие взгляды, которые Саймон бросал на Маркуса, когда тот стал что-то нашептывать Уинифред на ушко. Она еще раз убедилась, что Саймон все еще считал Маркуса частной собственностью Лиссы.

Она бросила презрительный взгляд на Чарльза, который занял освобожденное Маркусом место подле Уинифред. «Ясно как день, – подумала Джейн. – Скандальный план Уинифред принес свои плоды. Ее уже считают легкомысленной женщиной».

И только посмотрите на Саймона – вон он там самодовольно улыбается, как будто наблюдает, как его лошадь на круг обошла остальных. Очевидно, он питает иллюзии, что внимание Чарльза к его подопечной вызвано растущим желанием того взять ее в жены. И правда, Чарльз не разглядывал Уинифред сквозь лорнет, как он поступал с Джейн, и тем более не прикасался к ней, но Джейн была уверена, что огонек в его глазах служил дурным предзнаменованием для добродетели Уинифред.

Она тяжело вздохнула. Казалось, назревало еще одно противостояние Саймону. На самом деле ее не слишком волновали проблемы Саймона, но если Чарльз и Уинифред будут пойманы в компрометирующей ситуации, то тот факт, что Чарльз ошибался насчет характера Уинифред, не будет принят во внимание.

Саймон поженит их в мгновение ока, а Джейн твердо решила, что ни подруги, ни сестры ее не будут жить под крышей распутного пэра.

Компания перешла в Изумрудную гостиную дожидаться чая.

Расположившись в удобном кресле, Уинифред заговорила с сэром Джеймсом.

– О да, – сказала она, смеясь в ответ на его вопрос, – я действительно намереваюсь стать профессиональной актрисой.

– Я слышал, что их жизнь нелегка, – пробормотал сэр Джеймс. – Репетиции начинаются очень рано и заканчиваются порой за полночь. Иногда приходится играть не в Лондоне, а в других городах, только для того чтобы свести концы с концами. – Он улыбнулся Уинифред, и его глаза смотрели на нее испытующе. – Жизнь актера, по-моему, требует самопожертвования.

Уинифред всерьез задумалась над его высказыванием.

– Это правда, – сказала она с редкой для нее критической самооценкой, – ведь я никогда не зарабатывала на жизнь и подозреваю, что ужасно испорчена, но я страстно хочу стать актрисой. Кажется, этого никто не понимает. – Она улыбнулась ему в первый раз без тени кокетства. – Я готова делать все, чтобы добиться успеха на сцене.

В противоположном конце комнаты Герард и Гарри обменялись многозначительными взглядами, а когда несколько мгновений спустя сэр Джеймс встал, чтобы поставить пустую чашку на чайный столик, они присоединились к нему и несколько секунд оживленно беседовали.

Когда же, в конце концов, все стали расходиться по комнатам, Джейн подняла было руку, чтобы задержать Саймона, но тут же снова уронила ее. Отношение Саймона к ней в тех, все более редких случаях, когда они бывали вместе, было отчужденным почти до грубости, и Джейн вспомнила свой зарок не оставаться с ним наедине. Изумрудная гостиная была просторной, но все же – ночь. Она не хотела и пяти минут проводить с Саймоном с глазу на глаз. Нет, завтра, при ярком свете дня, в его кабинете будет гораздо лучше. Или нет, не в его кабинете, быстро поправила себя Джейн, вспомнив запах роз из окна. Она должна подловить его на нейтральной территории, где-нибудь, где они могли бы поговорить без свидетелей, избегая при этом нежелательной близости.

У нее было достаточно времени, чтобы обдумать эти детали, потому что, после того как она задула свечку и забралась в постель, прошел не один час прежде чем она уснула. Ее мысленному взору открылось лицо с карими глазами, в глубине которых плясали золотые искорки, прекрасный лоб с ниспадающими на него прядями волос цвета красного дерева. На губах играла зовущая улыбка… Уткнувшись в подушку, Джейн попыталась отогнать от себя образ Саймона и уснуть.

Несмотря на бессонную ночь, утром Джейн поднялась рано и сразу же полезла в свой шкаф за курткой и брюками. С того неприятного разговора с хозяином дома она теперь каждое утро выезжала верхом в одежде мальчика. Время от времени с расстояния наблюдала за Саймоном – он иногда махал ей рукой, но никогда не приближался к ней и не говорил ей потом, что видел ее. Обычно девушку это устраивало, хотя она и чувствовала какую-то неловкость из-за того, что ее обнаруживают. Однако сегодня утром ей нужно было поговорить с Саймоном. Ненадолго задержавшись на кухне, чтобы выпить кофе и съесть кусочек хлеба, Джейн тут же отправилась в конюшню и вскоре уже сидела верхом на Талавере.

Ей повезло – она выезжала со двора конюшни как раз в тот момент, когда Саймон возвращался со своей утренней скачки. Он поднял руку в небрежном приветствии и собрался было проехать мимо, но Джейн сдержанным жестом заставила его остановиться.

– Проехаться с вами? – осторожно спросил Саймон.

– Да, немного, – слегка рассерженно ответила Джейн. – Я ненадолго отвлеку вас от завтрака.

Саймон ухмыльнулся:

– Я беспокоюсь не о своем желудке. Просто опыт общения с вами показывает мне, что, когда вы выражаете желание поговорить со мной, я оказываюсь втянутым в беседу, вести которую у меня нет никакого желания.

Джейн почувствовала, как по щекам разливается жар. Она не ответила, но дождалась, пока он повернет лошадь. Несколько минут они ехали рядом и молчали. Джейн скользнула взглядом по мускулистому телу Саймона, которое так выигрышно смотрелось в хорошо сидящем костюме для верховой езды.

– Хорошо ли вы знаете графа Уи? – спросила, наконец, девушка, с трудом подбирая слова.

– Чарльза? – удивленно переспросил Саймон. – Ну, не могу сказать, что мы закадычные друзья, но я знаком с ним уже несколько лет. – Он задумчиво почесал подбородок. – На самом деле я не очень хорошо его знаю. Одно время мы служили вместе, а позже изредка переписывались. А почему вы спрашиваете?

– М-м-м… А что привело вас к мысли о том, что он – подходящий супруг для Уинифред? – настойчиво продолжала Джейн.

Саймон повернулся к ней, и в его глазах девушка прочла неудовольствие.

– А какое вам дело до моего выбора супруга для Уинифред, мисс Бург?

«О Боже. „Мисс Бург". Он и правда был недоволен», – вздохнув, подумала Джейн.

– Уинифред – моя подруга, – мягко ответила она, чуть не добавив: «И будущая хозяйка дома, где будут гостить мои сестры». Затем смущенно опустила глаза. – У меня есть основания подозревать, что граф – не такой человек, каким вы его считаете.

– А-а. И каким же человеком я его считаю?

– Чрезвычайно подходящим для Уинифред из-за того, что он богат и имеет титул. И, полагаю, вы считаете его джентльменом.

– Ну, вероятнее всего… Конечно же, он – джентльменом. Он… – Саймон резко остановился, вспомнив похотливое выражение на лице Чарльза в первый вечер его пребывания в Селуорте, когда тот интересовался положением Джейн в доме.

Джейн глубоко вздохнула и принялась описывать поведение графа с момента его появления в поместье. Она еще не успела рассказать о событиях предыдущего вечера, когда Чарльз воспользовался возбуждающей близостью Джейн, как Саймон перебил ее.

– Он действительно хватал ваши… вас руками? – спросил он, и его кулаки сжались так сильно на поводьях Шторма, что голова животного откинулась назад. – Какого черта вы мне не рассказали об этом?

– Я не хотела поднимать скандал. Лорд Уи – ваш друг и наш гость, и я боялась…

Саймон фыркнул.

– Вы наверняка дали ему повод, потому он и вел себя так.

– Что?! – возмутилась Джейн.

– Не напрямую, конечно же, – поспешно продолжил Саймон. Его щеки тронул румянец. – Ну, может, что-то необдуманно сказали или сделали, и это позволило ему думать – конечно, абсолютно беспочвенно, – что…

Если бы Джейн была не на лошади, она отвесила бы ему пощечину. Но сейчас, натянув поводья, она лишь отстала от него.

– Забудьте об этом разговоре, – тихо проговорила девушка, с трудом сдерживая ярость и обиду, переполнявшие ее. – Глубоко сожалею, что рассказала вам об этом. Я должна была предположить, что вы примете сторону Чарльза. И хотя понимаю, что оправдываться бесполезно, но я не завлекала Чарльза ни словом, ни жестом, ни действием. Просто граф – развратник. Я, конечно, могу понять, почему для вас это не имеет значения. Он – богатый пэр. Эти факты легко перевешивают любые отрицательные качества и делают его в высшей степени подходящей партией для вашей подопечной, хотя вы и объявляли во всеуслышание о том, как собираетесь охранять ее добродетель.

Побледнев, Саймон поднял руку в протестующем жесте, но Джейн продолжала, не давая ему возможности ответить:

– Уинифред невинна и хорошо воспитана, но я уверена, что через какое-то время она привыкнет к шаловливым ручонкам своего мужа, так же как и к его постоянным приставаниям к прислуге, не говоря уже о прорехах в домашнем бюджете, которые будут вызваны требованиями его любовниц. Несомненно, она научится не обращать внимания на злобные уколы со стороны праведных представителей света. – Голос Джейн дрожал, она глубоко вздохнула. – К сожалению, я не могу уехать из Селуорта до премьеры спектакля, но будьте уверены, что в оставшееся время моего пребывания в поместье я постараюсь не попадаться на вашем пути и не общаться с вами.

Не в силах больше сдерживать слезы, она пришпорила Талаверу и в несколько мгновений унеслась прочь.

Саймон долго смотрел ей вслед, пока девушка исчезала в золотом утреннем тумане. Он обмяк в седле. Господи, думал он. В своих мальчишеских брюках и куртке она казалась более соблазнительной, чем любая другая женщина в откровенном декольте и дорогих украшениях. Он застонал и выругался про себя. Джейн пришла к нему открыто и со всей откровенностью, чтобы помочь, а он ответил на ее благородство, выпалив сгоряча самую обидную вещь, какую только мог сказать. Конечно, он ничего такого не имел в виду… Он так занят выдачей Уинифред замуж, что страх жениться на ней ему самому застилает глаза.

Саймон уже успел убедиться в том, что Чарльз – не джентльмен, но ему казалось, что они с Уинифред стоят друг друга. Кроме того, если он признает, что Чарльз – неподходящая партия для его подопечной, графа необходимо будет выгнать из дома поганой метлой. И тогда ему самому придется предстать с Уинифред перед священником и полной церковью доброжелателей.

Конечно, Уинифред красивая девушка, и если она откажется от своей нелепой затеи выйти на сцену, то со временем может стать украшением дома любого мужчины. Саймон же лично предпочитает, чтобы его повесили пятками над огнем, чем женили на ней. Особенно теперь, когда он…

Внезапно он остановился, крепко сжимая поводья, и произнес вслух: «Особенно теперь, когда я уже влюблен в Джейн Бург».

Какой же он тупица! За последние две недели его мечты об удобной жене, которая станет украшением дома и подарит ему наследника, растаяли, как снежинки. Он понял, что ему нужна она… это гибкое создание из огня и воздуха, с душой старшего сержанта и с острым язычком.

Своей нелепой, ужасной выходкой он только навредил себе. Теперь Джейн, по всей видимости, и разговаривать-то с ним никогда не станет.

Повернув Шторма, он медленно поехал по направлению к дому.

Глава 11

Вот и идут они, сияя счастьем.

Долгое время Джейн ехала, опустив поводья и предоставив возможность Талавере самому выбирать дорогу. Слезы застилали глаза и медленно текли по ее щекам. Подняв, наконец, голову, она увидела, что добралась до одного из своих любимых мест в усадьбе – круглого холма, с которого была видна покрытая пышной растительностью зеленая долина.

Джейн спрыгнула на траву. Невдалеке виднелись заросли буков, их поблескивающие на солнце листья шелестели на легком ветерке, который доносил ароматы душицы и клевера. Она подняла лицо к плывущим облакам, как бы ища у них утешения. Высоко над головой как всегда светило солнце. Пели птицы и деловито жужжали пчелы, отправляясь по своим делам. Ничего не изменилось в природе… Джейн в отчаянии присела на лужайку. Как он мог так с ней разговаривать, обвинив в том, что она завлекала Чарльза! Лорду Саймону повезло, что она не берет с собой на верховые прогулки плетку!

Джейн смутно сознавала, что сама раздувает свой гнев. В последнюю неделю они мало общались, тем не менее, она заметила, что в разговорах с ней Саймон стал намного душевнее. Джейн несколько раз даже ловила на себе его взгляд, который был почти… Нет!.. Она все выдумывает… ведь Саймон рассердился на нее за то, что она осмелилась пойти наперекор его грандиозным планам. О, как она ненавидит этого человека!

Джейн резко вскочила на ноги. Какого черта она хандрит тут? Разве можно так распускаться? Нужно взять себя в руки и помешать Саймону претворить в жизнь гнусный план – выдать Уинифред за этого распутного Чарльза. Джейн твердо решила, что не позволит подруге попасть в злобные когти жестокого пэра.

Вновь сев на Талаверу и направившись домой, она поклялась устранить Чарльза как угрозу не только благополучию Уинифред, но и нравственности Джессики и Пейшенс.

Всю дорогу до конюшен Джейн посылала проклятия в адрес Саймона. Исчерпав запас бранных слов на родном языке, она принялась за убогий французский.

Ее первым желанием было спрятаться в своих комнатах, и она осторожно осмотрелась, войдя в дом. Пробравшись на цыпочках по коридору к черной лестнице, она вдруг уловила слабые звуки суматохи, доносящиеся из главной части дома. Движимая любопытством, Джейн прошла к большому залу и застыла, раскрыв рот от изумления.

В центре зала стояла молодая пышнотелая женщина с темными невыразительными глазами, напоминавшими два полированных плоских камешка на некрасивом лице. Одета она была в модное дорожное платье из серого шелка и приталенный серый жакет, украшенный тесьмой более темного серого оттенка. Рядом с ней стояла пожилая женщина, тоже элегантно одетая, но маленькая, бледная и нервная. Позади них находилась служанка. В открытую дверь был виден экипаж, извергающий под наблюдением смущенного Феллоуса непрерывный поток багажа.

Молодая женщина, видимо, сочла ниже собственного достоинства заметить Джейн, которая остро почувствовала всю непристойность своего вида в брюках и курточке, но Феллоус, увидев девушку, тотчас заторопился в дом.

– Мисс Бург! – воскликнул он с обидой в голосе. – У нас гости. Я послал за леди Тиг и лордом Саймоном. Я предложил проводить э-э… леди в Утреннюю гостиную, но…

– Я леди Гермиона Стиклфорд, – представилась молодая женщина, заставив себя обратить внимание на Джейн. Она говорила высоким гнусавым голосом, в то время как ее неодобрительный взгляд осматривал Джейн, и похоже было, что она объявляет о прибытии принцессы королевского дома. – Мне с трудом в это верится, но выходит, что нас здесь не ждали.

– Ну, – проговорила в полном замешательстве Джейн, – я не думаю…

– Гермиона! – раздался чей-то удивленный возглас.

В дверях на дальнем конце зала трясся Чарльз. Он уставился на леди, широко раскрыв глаза, его лицо было белее, чем чистая манишка под его ярким жилетом.

– Уи! – послышалось в ответ.

«Это что еще значит?» – в смятении подумала Джейн, но сразу же вспомнила, что Чарльз официально был графом Уи.

– Гермиона! – Чарльз снова слабо вскрикнул, нетвердой походкой пройдя через зал, чтобы заключить женщину в неуклюжие объятия. Леди позволила Чарльзу невинный поцелуй в щечку, перед тем как удостоить его царственного взгляда.

– Уи, эти люди, – она сурово посмотрела на Джейн, – явно не имели представления о том, что я приезжаю сегодня утром. Разве вы не предупредили их?

В зале появились растерянные Саймон и тетя Амабель. Поскольку Чарльз оказался не в состоянии связно говорить, Джейн выступила вперед:

– Тетя Амабель, позвольте представить вам леди Гермиону Стиклфорд. Леди Гермиона, леди Тиг и лорд Саймон Тэйлент. – Джейн, чувствуя, что повела себя мужественно, отступила назад, многозначительно взглянув на Чарльза.

Губы графа скривились в мрачной улыбке, и когда он, наконец, открыл рот, то единственным звуком, который граф издавал в течение нескольких секунд, было сердитое урчание. Затем он промямлил:

– Леди Тиг, Саймон, мисс Бург, позвольте… – Его голос, к несчастью, пропал, но через мгновение он начал заново: – Позвольте представить мою н… мою н… – Снова его слова превратились в сдавленный нечленораздельный комок звуков, но вскоре, чувствуя всеобщую заинтересованность, он выпалил: – Мою невесту!

– Что? – поперхнулся Саймон с перекошенным от удивления и ярости лицом.

– Ох ты! – воскликнула, зазвенев своими драгоценностями, тетя Амабель.

Джейн сохраняла молчание, как и леди Гермиона.

– Ну, – продолжила тетя Амабель, выступая вперед, чтобы заполнить паузу, – добро пожаловать в Селуорт, леди Гермиона. – Она вопросительно посмотрела на пожилую женщину, которая хранила молчание на заднем плане.

– Моя мать, – снисходительно пояснила леди Гермиона. – Гертруда, леди Уимпол, вдова пятого графа Уимпола. – Она замолчала и затем в повиснувшей тишине холодно добавила: – Мы живем с моим братом, шестым графом, в Оксфордшире, но большую часть года проводим в Гросвенор Сквэйр.

Леди Уимпол улыбнулась и молча кивнула.

– Хорошо, – снова вступила в разговор тетя Амабель. – Мы вас не ждали, но очень рады новым гостям. В тесноте да не… хорошо, – заключила она после небольшой паузы и взгляда на неприветливое лицо леди Гермионы. – В любом случае комнат у нас достаточно. Если вы пройдете со мной в Утреннюю гостиную, то мы сможем выпить по чашечке чаю, пока приготовят ваши комнаты.

Леди Гермиона повернулась к своему суженому.

– Мне потребуются от вас объяснения, – сказала она голосом, который не предвещал ничего хорошего несчастному пэру. – Однако сейчас я не собираюсь ничего обсуждать. – Она кивнула тете Амабель, перед тем как повернуться к своей матери. – Идем, мама. Флетчер, – обратилась она к служанке, которая замерла во внимании, – присмотрите за вещами. – Леди Уимпол заторопилась вслед за дочерью. Служанка выбежала наружу, туда, где из экипажа, вернее, из двух экипажей, потому что вслед за первой каретой въехала и вторая, все еще выгружали чемоданы. Два кучера, несколько лакеев и небольшая стайка служанок собрались в шумную компанию, негромко галдя. Джейн невольно переглянулась с Саймоном. «И как долго ее светлость планирует оставаться здесь?» – подумал каждый из них.

Отвечая на невысказанную просьбу в глазах тети Амабель, Джейн осталась в зале, когда остальные величественно прошествовали в Утреннюю гостиную. Она подозвала к себе Феллоуса, который все еще работал снаружи.

– У нас есть комнаты, которые можно было бы приготовить для этих людей? – спросила она быстрым шепотом.

– О да, мисс, – вежливо ответил Феллоус. – Как вы знаете, западный флигель еще пуст, и хотя комнаты там и не содержатся в таком хорошем состоянии, как остальные, понадобится всего лишь убрать голландские чехлы с мебели, постелить свежее белье на постели и, может быть, поставить несколько ваз с цветами.

– Феллоус, – выдохнула Джейн в почтительной благодарности, – вы – принц среди дворецких! А как насчет их слуг? Боже, эти две женщины путешествуют со свитой, достойной принца-регента!

– Камеристки будут жить в комнатах, прилегающих к комнатам э-э… леди Гермионы, не так ли? И… – он неуверенно замолк.

– Леди Уимпол. Она мать леди Гермионы. – Джейн скорчила гримасу и посмотрела на кончик своего носика, гнусаво проговорив: – Вдова пятого графа Уимпола.

В глазах Феллоуса зажглись насмешливые искорки.

– Да, мисс. Две камеристки будут размещены в комнатах, прилегающих к комнатам леди. Лакеи, кучеры и другие служанки тоже будут… э-э… соответствующим образом размещены.

– Спасибо, Феллоус, – сказала Джейн. – Мне бы лучше переодеться и пойти к остальным. Лорд Саймон, кажется, слегка недоволен. – Она озорно улыбнулась дворецкому и поспешила к лестнице.

* * *

Через несколько минут Джейн вошла в Утреннюю гостиную и, бросив быстрый взгляд на Саймона, увидела, что довольнее он не стал. Он молча сидел над чашкой с чаем, в то время как его тетя старательно развлекала всех неуместной болтовней. Как только Джейн присела к столу, та замолкла на полуслове, как будто от подоспевшей подмоги мозг тети Амабель прекратил функционировать.

– Замечательно, – звонко начала Джейн. – Надеюсь, вы хорошо добрались? Вы приехали из Лондона или из Оксфордшира?

– Из Оксфордшира, естественно, – ответила леди Гермиона, фыркнув. – В это время года Лондон просто невыносим.

На это Джейн нечего было ответить.

– Мой брат недавно на время приехал из Оксфорда, – проговорила она.

– Наше поместье находится у северной границы графства, – сказала леди Гермиона. – Мы никогда не бываем в Оксфорде. Там студентов полно, знаете ли…

– Да, мне тоже так кажется, – ответила Джейн. Она повернулась к леди Тиг. – Вы не знаете, где мальчики? – спросила она. – Или Уинифред и Лисса, и сэр Джеймс?

– Батюшки! – воскликнула мисс Уимпол, в первый раз открыв рот. – Неужели все эти люди гостят в доме?

– Да, все кроме Уинифред, – ответил Саймон сквозь зубы и окатил обжигающим взглядом заметно перетрусившего Чарльза. – Я имею в виду мисс Тимбуртон, свою подопечную.

– Нет, дорогая, не знаю, – рассеянно ответила леди Тиг. – То есть не знаю, где они все. Я видела, что Герард и Гарри уехали утром с удочками, а Лисса, думаю, сидит у себя и занимается своей корреспонденцией. Представления не имею, где могут быть Уинифред и сэр Джеймс.

Неожиданно дверь в Утреннюю гостиную открылась и вошла та пара, о которой только что шла речь. Уинифред в богатом платье из белоснежной ткани, вышитой замысловатым узором из бледно-зеленых листьев, с волосами, завязанными изящным узлом на макушке, выглядела так, словно сошла с монастырского фриза. Глаза леди Гермионы чуть не выскочили из орбит.

– Феллоус сообщил, что у нас гости, – обезоруживающе сказала Уинифред. Ее взгляд вопросительно обежал собравшихся, и если она и почувствовала враждебность леди Гермионы, после того как все были представлены друг другу, то ничем этого не выдала. Леди Гермиона отстраненно кивнула сэру Джеймсу, перед тем как отвернуться. Очевидно, простой баронет, да еще столь непритязательный, как неприметный джентльмен, склонившийся над ее рукой, не заслуживал ее внимания. Беседа приняла общий характер, а через несколько мгновений появился Феллоус, чтобы объявить, что для вновь прибывших все готово. Зашелестев юбками, леди Гермиона поднялась со стула и царственно двинулась к двери. Мать последовала за ней, как послушная тень. Перед тем как пройти в дверь, молодая женщина обернулась.

– Уи, – проговорила она своим хорошо поставленным голосом, – я хочу поговорить с тобой, как только мы разместимся и отдохнем.

Чарльз вздрогнул, но, видимо, смирился со своей судьбой.

– Да, любимая, – смиренно ответил он. Когда обе женщины покинули гостиную, все остальные тоже двинулись к двери во главе с Чарльзом.

– Чарльз, можно вас на минуточку? – твердо спросил Саймон, дотронувшись рукой до плеча графа. – Мне необходимо с вами поговорить.

Кода они вдвоем вышли в коридор, у Саймона появилось почти непреодолимое желание так тряхануть Чарльза, чтобы у того отвалились уши. Саймон не отпускал его плеча, пока они не дошли до кабинета, куда он и втолкнул свою жертву впереди себя.

Усадив несчастного пэра на стул, Саймон сел на другой за своим столом.