Текст книги "На восходе луны"

Глава 11

Когда Энни готовила себе чашку растворимого кофе, руки её заметно дрожали. Этот напиток она на дух не переносила – считала, что его вообще в рот брать нельзя. Однако уже рассвело, а ничего более приличного в обветшавшем трейлере не нашлось.

Энни до сих пор ощущала руки Джеймса на своей шее. А бедра, – когда он оседлал её в постели, – на своих ногах. И не только бедра. В тот миг она сразу почувствовала, насколько он возбужден. Сексуально. Оба они прекрасно это понимали, и она намеренно обозвала его бесчувственным существом. Должно быть, пыталась подначить: пусть докажет, что она ошибается.

Удивительно, сколько лет она уже испытывала это странное желание поддеть его. Хоть таким образом привлечь к себе внимание, заставить его кинуть на неё взгляд, притронуться к ней. Да, желание это она пронесла через много лет, однако словам своим и сама не верила.

Нет, бесполым Джеймс Маккинли не был точно. Причем – никогда. Хотя за последние несколько лет усиленно стремился доказать ей, что это именно так.

Почувствовав на себе взгляд Джеймса, Энни подняла голову. Он высился на пороге алькова, служившего спальней. Перехватив взгляд Энни, он в несколько шагов преодолел отделяющее их пространство, и Энни не на шутку испугалась. Казалось бы, она именно этого и добивалась, и все же при приближении Джеймса была близка к панике. Она прекрасно понимала, если он прикоснется к ней сейчас, то отступать уже не станет.

Джеймс отобрал у неё чашку с кофе и водрузил на растрескавшуюся буфетную стойку. Энни попятилась к полкам, но Джеймс последовал за ней. Отступать Энни было уже некуда – спиной она уткнулась в стену. Джеймс же, приблизившись к ней вплотную, оперся о стену ладонями по обе стороны от Энни, пленив молодую женщину в кольце своих рук.

Энни затаила дыхание. Джеймс склонился над ней, и она уже зажмурилась в ожидании, когда утреннюю тишину разорвал гул мотора подъезжающего автомобиля.

Джеймс застыл, и Энни поняла, что он полностью забыл о ней, выбросил из головы, целиком сосредоточившись на автомобиле, который подкатил прямо к их убежищу.

Двигатель замолк. Хлопнула дверца, а пару секунд спустя по металлическим ступенькам загремели шаги. Затем в дверь забарабанили кулаком.

Энни открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Джеймс с быстротой молнии зажал ей рот ладонью. Ощутив прикосновение холодного металла к животу, она с ужасом поняла, что свободной рукой Джеймс достал откуда-то пистолет. Еще мгновение, скорее по инерции, она продолжала бороться, пытаясь сопротивляться, но Джеймс решительно пресек её жалкие попытки.

– Маккинли, ты здесь? – послышался из-за металлической двери голос Мартина Паулсена. – Кэрью отправил меня сюда с заданием вышибить тебе мозги, а заодно избавиться от Энни. Что предпочитаешь, оставить меня снаружи в засаде, или впустишь, чтобы мне удобнее перестрелять вас в упор?

Джеймс заметно расслабился и освободил Энни.

– Ты один? – спросил он; негромко, но с таким расчетом, чтобы Мартин его расслышал.

– Побойся Бога, Джеймс! Сами знаете – я бы за собой эту свору не привел.

– Тебе могли не оставить выбора. Кэрью славится умением убеждать.

И Джеймс и Энни явственно расслышали вздох отчаяния.

– Послушай, Джеймс, возможно, ты и впрямь лучший из лучших, но это вовсе не означает, что все мы остальные – полные болваны. Когда надо, я умею отделываться от» хвостов «. Ну так что, впустишь меня, или оставишь замерзать в этой чертовой пустыне?

Джеймс уже отпирал дверь. Энни впервые заметила, что в дополнение к целому ассортименту замков и запоров, на двери нависал внушительный засов.

Для того, чтобы отомкнуть дверь, ей понадобилось бы, наверное, минут пять. Джеймс справился с этой задачей менее чем за тридцать секунд.

Прежде чем пуститься в сумасбродное путешествие в Мексику, Энни виделась со своим бывшим супругом. Именно он рассказал ей, где искать Маккинли, и теперь она даже не знала, радоваться ли ей этому или огорчаться.

Войдя, Мартин первым делом запер дверь, причем сделал это не менее профессионально, чем только что отпиравший её Джеймс, затем повернулся к своему старому другу лицом и поднял обе руки.

– Обыскивать будешь?

На мгновение к горлу Энни подступила тошнота, и она закрыла глаза. Она вдруг ощутила себя Алисой в Зазеркалье – все вдруг стало незнакомым, вывернутым наизнанку. Мартин, её экс-супруг, высокий, красивый и как всегда подтянутый, был одет в дорогой костюм от Эдди Бауэра. И вот он неподвижно стоял с поднятыми руками, пока его лучший обыскивал его в поисках спрятанного на теле оружия, словно для обоих это было самой обычной и повседневной процедурой. И вдруг Энни с ужасом осознало, что именно так все и обстояло на самом деле.

Если Уин и Джеймс были не теми, какими она всегда их обоих представляла, то почему Мартин должен быть исключением? Ее бывший муж, с которым она делила не только ложе, но и душу, тоже обманывал её.

Мартин посмотрел на неё и сокрушенно улыбнулся.

– Похоже, ты уже не в Канзасе, Энни, – добродушно произнес он.

Убедившись, что один из немногих людей, которым он хоть сколько-нибудь доверял, не собирается его убить, Джеймс отступил на шаг.

– Да, она уже это давно знает, – сказал он. – Почему ты послал её ко мне, Мартин?

– Мне казалось, что для неё настало время узнать правду.

– Но я так ничего и не узнала, – резко сказала Энни.

– Я вообще не уверен, что кому-нибудь известна вся правда, – промолвил Мартин. – У тебя есть ещё кофе, Энни?

– Это – растворимый.

– Сойдет любой.

А между тем, Мартин, которого она знала прежде, предпочитал один-единственный сорт кофе: суматранский. Причем – поджаренный почти до черноты и свежемолотый.

Энни, пожав плечами, отвернулась к буфетной стойке и с обманчивой покорностью занялась приготовлением растворимого напитка.

Джеймс непринужденно раскинулся на продавленной тахте.

– Каким образом ты узнал, где нас искать? – небрежно спросил он.

– Мак, ты совсем меня не уважаешь, – развел руками Мартин. – Я вполне способен выяснить то, что хочу. Между прочим, в отличие от тебя, Клэнси доверял мне. – В голосе Мартина не было и тени обиды. – Он считал, что кто-то должен прикрывать тебе спину. И ведь в итоге он оказался прав, не так ли?

Джеймс и ухом не повел.

– Что тебе здесь нужно, Мартин?

– Я хочу помочь вам.

– А если я скажу, что мы не нуждаемся в помощи?

– Не будь идиотом. Какой смысл тебе отказываться от помощи? Возможно, ты и считаешь себя неуязвимым, но рано или поздно кто-то до тебя доберется. Я не хочу, чтобы это случилось при Энни.

– И поэтому сам назначил себя моим телохранителем?

– Не потешайся надо мной, Джеймс. Я хороший профессионал, и ты сам это отлично знаешь.

– До меня тебе далеко.

– Может, мне взять рулетку, и обмерить вас? – предложила Энни из кухни.

Мартин весело рассмеялся.

– Джеймс выиграет, – сказал он и, повернув к себе колченогий стул, уселся на него верхом, расставив ноги в стороны. Затем добавил, понизив голосом: – Жаль Клэнси.

– Да, – кивнул Джеймс. – В нашем деле это случается.

– Так что ты задумал?

– Трудно сказать. Ты ещё не объяснил мне, каким образом тебе удалось добраться сюда без ведома Кэрью. И куда, по его мнению, ты сейчас уехал? И как тебе удалось отвертеться от участия в расстрельной команде?

– Ты имеешь в виду Лос-Анджелес? Клэнси?

Джеймс промолчал.

– Я отказался наотрез, – ответил Мартин. – Сказал ему, чтобы на меня не рассчитывал. Нервы, мол, не те. Но Кэрью наверняка понял, в чем дело.

– И в чем же?

– Я перетрусил не на шутку. Куда мне с тобой тягаться, Джеймс?

Маккинли и глазом не моргнул.

– Скажи, это Кэрью отправил за мной Мэри Маргарет?

Мартин испуганно вздрогнул.

– Не знаю. Она уже давно на него не работает. После смерти Уина она вообще особняком держится.

Энни принесла Мартину кофе. Кроме тахты, на которой расположился Джеймс, сесть ей было некуда. Чувствовалось, что сидеть рядом с ним ей вовсе не улыбается, но и вида подавать она не хотела.

– Сто лет не видела Мэри Маргарет, – прощебетала она, устраиваясь по соседству с Джеймсом. Осторожно, стараясь не соприкасаться с ним. Мартин внимательно посмотрел на нее, и Энни, зная его, поняла, что определенные выводы он уже сделал. Вот только – какие? – Чем, интересно, она сейчас занимается?

– Она мертва, – сказал Джеймс.

Энни повернулась, словно ужаленная. Видимо, что-то в его тоне её задело.

– Не слишком ли много трупов вокруг вас, Джеймс? – с вызовом спросила она. – По-моему, смерть подстерегает всех, кто с вами близок.

Маккинли поморщился, и это было настолько на него не похоже, что Энни даже поразилась.

– Рано или поздно – да, – сказал он. – У тебя есть ещё кофе, Энни?

– Сами возьмите.

Джеймс кинул взгляд на Мартина, губы его скривились.

– Как видишь, у нас с ней не клеится. Даже хорошо, что ты здесь – при тебе я, может, и не убью её.

Мужчины обменялись взглядами, настолько мимолетными, что Энни не успела понять, что они означают. Потом Мартин улыбнулся ей – широко и открыто, как прежде. Но почему-то Энни это не тронуло.

– Джеймс намекает, что нам с ним нужно поговорить без свидетелей, Энни, – пояснил он. – Побудь пока в кухне и займись чем-нибудь шумным. Завтрак, что ли состряпай. А мы пока поболтаем.

Энни не шелохнулась.

– Я уже не та, Мартин. И ты не мой отец, чтобы отослать меня прочь, ласково погладив по головке. За последние шесть месяцев многое изменилось. А ещё больше – за эти несколько дней.

Мартин оторопел. Он уставился на Энни, словно видел её впервые.

– Да, Мартин, боюсь, что Энни уже не то покорное и кроткое создание, к которому ты привык, – сказал Джеймс. – Чтобы избавиться от нее, нам придется как следует запугать её, либо отключить, либо, на худой конец, связать.

– Пока вы меня что-то не связывали, – процедила Энни.

– Лиха беда начало, – быстро ответил Джеймс.

– Пожалуй, я лучше пойду прогуляться, – предложила Энни.

– Мне очень жаль, – промолвил Джеймс, в котором не было и тени жалости, – но я ещё не уверен, безопасно ли это. Отправляйся на кухню и включи радио.

Слова эти прозвучали как приказ, требовавший неукоснительного повиновения. В первое мгновение Энни заколебалась, но затем, внезапно осознала: это вовсе не игра. Речь и впрямь шла о жизни и смерти. А однажды Джеймс уже спас ей жизнь. И взамен – вполне естественно – ожидал повиновения.

Но Энни устала быть послушной девчонкой. Поступать так, как от неё ожидали другие. Нет, за последнее время она изменилась, стала другим человеком. И этой – новой – личности было не по душе, когда ею командовали.

– В противном случае мне придется привязать тебя к кровати, – пригрозил Джеймс.

– Только не перестарайтесь, Джеймс, – ответила Энни. – Скажите лучше спасибо, что я проголодалась.

На самом деле, есть ей вовсе не хотелось. Шипящий коротковолновый приемник ловил только танцевальную музыку, но Энни не стала его выключать. Слушать новости Си-Эн-Эн по телевизору ей совершенно не хотелось; она ещё не забыла про лесной пожар в калифорнийском каньоне и про неопознанные трупы, найденные в уединенном горном домике, обсаженном розами.

Стоя возле кухонной раковины, испещренной бурыми пятнами ржавчины, Энни уставилась невидящим взором в мутное оконце. Из» гостиной» доносились голоса мужчина, но разобрать слова было невозможно. Солнце уже взошло, и первые его лучи с трудом пробивались сквозь пыль и грязь на оконном стекле. Энни едва различала силуэты ещё двух трейлеров, находившихся в столь же плачевном состоянии, как и их собственный, а также – нескольких брошенных автомобилей. А за ними – унылый и безжизненный ландшафт пустыни, простиравшейся во все стороны на многие десятки миль.

И куда их занесло, черт возьми? Впрочем, так ли ей важно это знать? И куда они направятся теперь? Найдут ли они то, что её интересует?

Энни опустила голову и посмотрела в раковину. По стенке полз таракан, и она подумала, стоит ли его давить. Решила, что не стоит – за последние несколько дней смерть и без того собрала богатую жатву. Пусть уж Джеймс убивает, коль скоро он – охотник.

Она вновь задумалась об отмщении. По мере того, как росла её убежденность в том, что Уина убили, жажда мести становилась все сильнее. Кто-то намеренно убил его, её самого дорогого и любимого человека, идола и наставника, светоча её очей. Кто-то оборвал его жизнь в самом расцвете лет, и Энни готова была отдать все, чтобы узнать: кто и почему?

Нет, ей вовсе не обязательно брать орудие возмездия в свои руки. Отомстить за Уина сможет и Маккинли. Найдя человека, который убил Уина Сазерленда, он его уничтожит. И тогда Энни сможет спать спокойно.

Но она не успокоится, пока не услышит все ответы.

– Как много ей известно? – спросил Мартин шепотом, чтобы не услышала Энни.

– Предостаточно. Чересчур много.

– Она знает, что случилось с её отцом?

– Только то, что его убрали.

– А знает – за что?

Их взгляды встретились. Вслух это никогда не обсуждалось, но у Джеймса сомнений не было: Мартину известно не меньше, чем остальным. Если Джеймс был старейшим протеже Уина, то Мартин – самым любимым.

Порой Джеймс даже ревновал Уина к Мартину. Уин вылепил из Мартина именно то, что хотел. Когда стало ясно, что Джеймс никогда не посвятит себя делу Уина целиком, тот стал готовить себе преемника в лице Мартина. Был согласен не только передать ему свой пост, но и доверил главное свое сокровище – Энни.

В итоге Мартин выжил. А от Джеймса осталась только пустая бездушная оболочка.

– Нет, – ответил Джеймс. – Не знает.

– Но ты собираешься ей рассказать?

– По-твоему, я похож на сумасшедшего? С какой стати мне ей это рассказывать?

– Потому что ты обладаешь извращенным представлением о чести. Мне ли тебя не знать, Джеймс. Пусть тебя и зовут доктором Смерть, но в глубине души ты остался человеком. Признайся, тебя ведь порой тянет на исповедь?

– Я уже тридцать лет не был в церкви.

– Да, и Энни – не Пресвятая дева. Но это вовсе не означает, что ты не способен совершать безумные поступки. Пойти на самопожертвование, например.

– Это будет означать смерть для Энни.

– Ну и что? Ты найдешь для неё подходящее оправдание. Ты ведь отправил Мэри Маргарет на тот свет, не правда ли? А с Энни ты успел переспать?

Джеймс уже почти забыл, насколько циничным может быть его друг. Эта черта Мартина не нравилась ему больше всего. Но, с другой стороны, она же делала Мартина столь незаменимым для него и для его целей.

– Нет.

– А почему? Сам знаешь – нет лучше способа привязать к себе женщину, чем трахнуть её. Подчинить себе эмоционально и физически. Ты ведь не из тех, кто прислушивается к голосу совести – ты поступаешь так, как диктует необходимость. Так почему же тогда ты до сих пор не переспал с ней?

Джеймс повернул голову и посмотрел на Энни. Она стояла возле раковины и глядела в грязное окно; волосы, которые она так и не расчесывала после сна, падали на прямую спину. Джеймс не собирался объяснять Мартину, насколько велико его желание обладать Энни.

– Может, я для тебя её берег, – с усмешкой промолвил он. – Ждал, пока ты появишься. Ты ведь своего не упустишь.

– Это точно. И я не брезглив – я готов, если ты не против, воспользоваться любыми твоими объедками. Разумеется, до Мэри Маргарет ей далеко – та по части выкрутас кому угодно сто очков вперед дала бы. Но и Энни, следует воздать ей должное, в постели – не просто бревно. Так что, прояви она встречное желание, я бы с удовольствием возобновил наши отношения.

«Не просто бревно». Чертовски мерзкая характеристика. Джеймс заставил себя ухмыльнуться.

– Что ж, Мартин, тогда тебе и карты в руки, – произнес он. – К тебе она привычна. Возможно, так будет легче для нас всех.

Но Мартин покачал головой.

– Дело вовсе не во мне. Это ведь Энни настояла на том, что мы должны расстаться. Вдобавок меня она не боится. И уж тем более – не так, как тебя. Ты всегда, если хотел, оставлял у людей неизгладимое впечатление. – Внезапно он покачал головой и рассмеялся. – Забавно было бы нас со стороны послушать. Можно подумать, будто мы обсуждаем, кому из нас идти на эшафот. Нет, Джеймс, если бы это зависело от меня, я бы с удовольствием принял твое предложение. Но главное сейчас – спасти ваши жизни, а тебе будет легче это сделать, если ты подчинишь себе Энни.

– Думаю, что мне это вполне по силам, – спокойно сказал Джеймс.

– Тебе только нужно найти к ней верный подход, – продолжил Мартин, не обращая внимания на очевидную неохоту Джеймса продолжать разговор на эту тему. – Она невероятно стеснительна. Сексом занимается исключительно в темноте, да ещё и в ночной рубашке. Обалдеть можно! В противном же случае она просто лежит как бревно, и расшевелить её невозможно. Виноват тут, конечно, Уин. Не знаю, сам ли он вбил ей в голову эти пуританские привычки или кого нанял, но постарался на славу.

– Ну как, закончили решать судьбы мира? – послышался голос Энни. Она смотрела в их сторону и говорила громко, стараясь перекричать радио.

– Уже скоро, – жизнерадостно провозгласил Мартин. – Будь любезна, сваргань нам завтрак.

Свирепый взгляд, которым Энни удостоила Мартина, был настолько красноречив, что Джеймс, сам того не ожидая, испытал злорадное удовольствие. И тут же встревожился. Уж слишком не по душе ему была даже мысль о том, что Мартин снова переспит с Энни. Пусть даже в темноте и под простынями. Все это настолько ему не нравилось, что поневоле заронило в душу недоверие по отношению к единственному человеку в организации, на которого он ещё мог положиться.

– Послушай, Мак, – предложил Мартин. – Давай я ненадолго исчезну, а ты пока займешься ею. Пары часов тебе хватит? Или дать тебе больше?

Джеймс посмотрел на собственную руку. Удивительно, но пальцы не сжались в кулак, а покоились на колене.

– Это зависит от разных причин, – уклончиво ответил он. – А куда ты так торопишься? Может, понаблюдать хочешь?

Мартин ухмыльнулся.

– Только не в твое окно, дружище. Энни – как часовая бомба, готовая вот-вот взорваться, и есть лишь один способ её обезвредить. Если ты не согласен, то предоставь это мне.

– Бога ради.

– Ну нет. Если ты ещё не понял, то Энни мечтает о тебе. Сейчас обстановка складывается так, что с ней ты уязвим. А раз ты уязвим, то все твои замыслы могут рассыпаться в прах, как карточный домик. Если же ты приберешь Энни к рукам, то сможешь лучше контролировать ситуацию.

– По-твоему, сейчас я её не контролирую? – лениво осведомился Джеймс.

– В определенной степени – несомненно. Но мы никогда ещё не попадали в подобную заваруху. Я предпочел бы подстраховаться.

– Что ж, возможно, ты прав. В крайнем случае, я всегда могу убить её.

– Верно, – спокойно согласился Мартин. – Возможно, до этого и дойдет. Но, по-моему, душа у тебя к этому не лежит.

– Лишний довод в пользу такого решения.

Мартин потряс головой.

– Она слишком много знает, Джеймс. Причем она даже такое, о чем сама не догадывается. Если ты заткнешь ей рот, мы никогда этого не выясним. И тогда – нам конец.

– Мы и так уже одной ногой в могиле стоим.

– Говори только за себя. У меня ещё полно планов на будущее.

Энни следила, как гроб опускают в могилу, с немым ужасом, который с тех пор преследовал её по ночам в кошмарных сновидениях.

– Я хочу, чтобы меня кремировали, – заявила она.

Это прошибло его броню. Джеймс внимательно посмотрел на Энни, затем нагнулся и выключил звук телевизора.

– Ты ещё не умираешь.

– Все мы умрем рано или поздно. Судя по развитию событий, меня это ждет скорее рано, нежели поздно.

– Я не позволю им убить тебя.

– Мартин говорил, что вам никто в подметки не годится, но ведь и вы не вечны. – Колени её до сих пор дрожали, а внизу до сих пор разливалось приятное тепло. Господи, и как она позволила ему сотворить с ней такое?

Энни медленно отошла в сторону от стойки, на которой оставила пистолет. Ее терзали сомнения – возможно, она ещё пожалеет об этом.

– Почему ты вдруг об этом подумала? – спросил Джеймс.

– Похороны Уина оставили у меня безумно тяжелое впечатление.

– Да, пикником я бы их не назвал, это точно, – подтвердил Джеймс.

– Уин сам настаивал на полномасштабной похоронной церемонии. По-моему, это ужасно. Я хочу, чтобы после смерти меня сожгли, а прах поместили в маленькую шкатулку. Можете поставить её на свой камин.

Что ж, и вновь она его проняла. Всегда бесстрастное лицо Джеймса на мгновение исказилось; то ли от гнева, то ли от отвращения.

– С удовольствием, – отрывисто произнес он. – Хотя лично я предпочел бы хранить твой прах в каком-нибудь «тапперуэре» 88
  Пищевые пластиковые контейнеры фирмы «Tupperware»


[Закрыть].

– Только не в пластике, – возразила Энни, довольная, что ей все-таки удалось задеть его за живое. – Подойдет и пустая бутылка из-под текилы. Только без червей. Надеюсь, вам не сложно будет отыскать такую?

– Знаешь, Энни, а ведь ты, когда захочешь, можешь быть настоящей стервой, – спокойно промолвил он.

Слова эти неприятно поразили Энни.

– Нет, – сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к нему. – Этого я не знаю. – Ей вдруг отчаянно захотелось сбежать от него. Куда угодно, лишь бы вырваться из этого кошмарного трейлера, где укрыться было негде. Она обессиленно опустилась на колченогий пластиковый стул. – Боюсь, Уин бы сейчас не узнал меня.

– Да, сейчас бы ты поразила старика в самое сердце, – согласился Джеймс.

– Почему?

– Потому что он из кожи вон лез, чтобы вылепить из тебя идеальную женщину. Умную, воспитанную, с безукоризненными манерами. Идеальную дочь и идеальную жену для мужа, которого он для тебя подобрал бы.

– Жену вовсе не идеальную, – возразила Энни. – Вдобавок, Мартина я сама выбрала, а не он. Но чем я не соответствую этому описанию?

– Это вовсе не ты. Это он тебя создал. С твоего молчаливого согласия. Ты сама позволила ему начисто лишить тебя индивидуальности.

– Однако чувств он меня не лишил! – с горячностью возразила Энни.

– Они тоже не твои.

– Мои! – ледяным тоном заявила Энни. – И в том числе ненависть, которую я питаю к вам, Джеймс.

Маккинли улыбнулся. Неспешно, недоверчиво и столь вызывающе, что Энни мгновенно взбеленилась и горько пожалела, что отложила пистолет в сторону.

– Твое право в это верить, Энни, – негромко произнес Джеймс.

Она обожгла его свирепым взглядом.

– Неужто вы настолько самонадеянны, что готовы поверить, будто я увлечена вами? – спросила она. – Нет, Джеймс, вами я давно переболела. И от вас мне нужно лишь одно – имя убийцы моего отца. Ну и, конечно, я хотела бы знать причину, по которой его убили.

– Только и всего? А отомстить ты разве не хочешь?

– До сих пор я считала, что вы взяли отмщение в свои руки, – с вызовом сказала Энни.

– В самом деле? Мы вместе узнаем, кто убил твоего отца, после чего ты препоручаешь грязную работу мне. Так? А сама возвращаешься к своей скучной мирной жизни? С чистыми руками и не менее чистой совестью. Я правильно тебя понял?

– Я бы с удовольствием вас пристрелила, – процедила Энни.

– Похоже, я пробуждаю в тебе агрессивность, – пробормотал Джеймс. – Может, есть смысл разорвать наш неустойчивый союз, пока ты ещё не превратилась во второго меня?

– И на что, интересно, я была бы тогда похожа? – процедила Энни. – Или вы и сами этого не знаете?

– Знаю, – спокойно ответил он. – Когда Мартин вернется, я отошлю тебя с ним. Пусть он и уступает мне, но зато у него есть нужные связи. Никто лучше него не сумеет защитить тебя от Кэрью. Мартин в своем деле дока, можешь на него положиться.

– Вы правда считаете, что я могу положиться на Мартина?

В ответ она ожидала, что услышит ложь. Или, по крайней мере, уклончивый ответ.

– Не знаю, – чистосердечно ответил Джеймс.

– Тогда я с ним не уеду.

Вот теперь Джеймс уже точно вышел из себя. Гнев его бросался в глаза. Он вскочил и двинулся с ней с таким угрожающим видом, что Энни понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не убрать ноги с его пути.

– Ты сделаешь так, как я тебе скажу! – прорычал он.

– Заставьте меня!

Джеймс остановился как вкопанный. Взгляд, который он устремил на Энни, заставил её тут же пожалеть о своих словах.

– Разве я только что не преподал тебе наглядный урок? – прорычал он. – Я сильнее тебя во всех смыслах этого слова, и способен подчинить тебя себе не только физически, но и духовно. И ты сделаешь то, что я тебе скажу.

– Я буду сопротивляться.

Джеймс, тяжело вздохнув, низко склонился над ней, упершись обеими руками в подлокотники стула.

– Тебе не удастся меня победить, Энни, – тихо промолвил он, глядя ей в глаза. – Ни тебе, ни кому-либо еще.

В свою очередь, Энни задрала голову и посмотрела в его глаза. Темные, в которых тревожно поблескивали серебристые искорки. Думать о том, что он только что с ней сделал, ей отчаянно не хотелось.

– Я не хочу с вами ссориться, Джеймс, – сказала она. – Я хочу лишь одного: чтобы вы помогли мне узнать, что случилось с моим отцом.

– Это не так просто.

– Я помогу вам! – вскричала она. – Выясните только, что случилось с тем офортом, на котором изображен ирландский святой. Зачем он понадобился отцу. Этого будет достаточно, обещаю.

– Достаточно, – эхом откликнулся Джеймс и приумолк.

В трейлере было тихо, как в склепе, и лишь слабое потрескивание экрана телевизора нарушало гробовое молчание.

– Хорошо, – сказал наконец Джеймс. – Мы найдем, что он сделал с этой картинкой. А потом ты вернешься к Мартину.

Энни вдруг с ужасом осознала, что её совершенно не тянет к Мартину. Нет, не вернется она к нему.

Однако она поспешила выбросить из головы мысли о том, чего хотела на самом деле.

– Найдите эту картину, – сказала она, – и я сделаю все, что вы захотите.

Джеймс изучающе посмотрел на нее, затем кивнул и, отправившись в кухню, занялся приготовлением чая.

Энни посмотрела на телевизор. Звук был по-прежнему выключен, но изображение было четким и ясным. Кадры хроники показывали нечто вроде ночного клуба в Европе, в котором, похоже, произошел мощнейший взрыв. Вдоль стены лежали рядком накрытые с головой трупы, рядом с которыми, сбившись в кучку, рыдали женщины в темных одеяниях.

Энни содрогнулась и отвернулась. Смерть, казалось, окружала её со всех сторон. За последние шесть месяцев, с тех самых пор, когда она обнаружила своего отца мертвым у основания лестницы, она не забывала о смерти ни на час. Энни и прежде боялась всего, связанного со смертью – она как огня сторонилась похоронных церемоний, не смотрела фильмы с трагическим концом, и даже не выражала письменных соболезнований по случаю смерти кого-либо из знакомых. И вот теперь, когда она оказалась в самом эпицентре смертей, места для страха в её сердце уже не оставалось.

– Не отсылайте меня прочь, Джеймс, – неожиданно для себя самой попросила она.

Джеймс не шелохнулся, и Энни даже заподозрила, что он её не слышал. Но это было не так.

– Будет лучше, если ты предоставишь решать мне, – сказал наконец он. – Я сам обо всем позабочусь. Мне не

привыкать убирать мусор за другими людьми.

– Но я не хочу вас в это втягивать, – запротестовала Энни. – И я не хочу, чтобы на вашей совести лежала чья-то смерть. Не хочу, чтобы вы брали грех на душу. Меня интересует одно: узнать всю правду про Уина. И все.

Джеймс обернулся, и Энни уставилась на него, не в силах оторвать глаз, словно завороженная. Несмотря на то, что время близилось к полудню, в трейлере по-прежнему царил полумрак.

– Энни, я уже давно продал свою душу дьяволу.

Он и сам в это верил. И вот тогда Энни окончательно поняла, что до сих пор так и не сумела разлюбить этого загадочного и сильного человека. Мужчину, в которого была влюблена ещё девчонкой.

Джеймс же не только сам верил, что продал свою бессмертную душу дьяволу, но и пытался уверить в этом Энни. Впрочем, в данном случае Энни не поддавалась силе его внушения. Бездушный человек не смог бы заставить её так страдать. Джеймсу же это удалось. Да и сам жестоко страдал.

Ей вдруг захотелось, чтобы он опустил голову ей на грудь. Захотелось утешить его, пожалеть, приголубить. Шептать на ухо нежные слова. Уложить в постель, самой лечь рядом, обнимать, ласкать…

– Перестань же на меня так смотреть!

Эротические грезы мгновенно улетучились, как будто в лицо ей плеснули стакан ледяной воды.

– Как – так?

– Как будто ты Святой Франциск, а я – раненый воробышек.

От неожиданности Энни нервно рассмеялась.

– Откровенно говоря, мои мысли были куда более приземленные.

По счастью, он не стал уточнять, о чем именно она думала.

– Ты не в силах меня спасти, Энни. Тебе самой спасаться надо.

– А кто говорил, что я хочу вас спасти?

– Я прочел это в твоих глазах. Твой взгляд красноречиво говорил: «Ему недостает только одного – чтобы рядом была настоящая женщина». Тебе уже достаточно лет, чтобы перестать верить в такую ерунду.

– А я и не заметила, что предлагала свои услуги, – насупилась Энни.

Джеймс встряхнул головой.

– У тебя слишком доброе сердце, Энни. Уин не сумел сделать тебя черствой и бессердечной. Ты до сих пор веришь в идеалы. Увы, сейчас мы живем в совсем другом мире. Многое мы просто не в силах изменить. Порой остается только зализывать раны и радоваться, что ты ещё жив.

– Но ведь не все в жизни так плохо, – возразила Энни. – Уж слишком мрачную картину вы рисуете.

– Черта с два! – воскликнул Джеймс. Наконец-то Энни дождалась от него проявления эмоций. – Для большинства людей жизнь – грязный, кровавый и совершенно безнадежный бизнес, и никто не в силах изменить хоть что-либо. Можно лишь закрыть глаза и притвориться, что ничего не происходит. Скорби об отце, но не пытайся бороться. Выйди снова замуж – за Мартина или кого-нибудь еще, и нарожай детишек, если есть желание. Предавайся любви в темноте, и никто не станет тебя пугать. Но только держись подальше от всего, что связано с этой кутерьмой.

– Какой кутерьмой?

– Которая называется – моя жизнь.

На секунду Энни призадумалась, затем мозг её пронзила неприятная мысль.

– Что вы имели в виду, говоря, чтобы я предавалась любви в темноте? – спросила она.

– Я ведь все про тебя знаю. Неужто ты не понимаешь, что у тебя нет ничего личного? Даже собственных тайн. От Уина ничего не укрывалось, а он делился многими сведениями ещё с кем-то. Я знаю, например, что месячные к тебе пришли в возрасте четырнадцати лет, а ты страшно волновалась, что это слишком поздно. Знаю я также, что за всю жизнь ты спала с пятью мужчинами, включая Мартина. Знаю, что ты не любишь оральный секс, а также избегаешь секса при свете. Предпочитаешь «миссионерскую» позицию, да ещё с закрытыми глзами. Долгое время ты опасалась, что ты фригидна, твой размер обуви – восемь с половиной, а с девятнадцатилетнего возраста до двадцати двух лет ты была по уши влюблена в меня. Продолжать?

– Это из записей моего психотерапевта, – убитым голосом пробормотала Энни.

– От Уина ничего не укрывалось.

– Но почему он рассказывал об этом вам?